О наркотиках и этике ислама

К сказанному о выращивании растительных наркотиков в Албании и Мексике мне добавить нечего – увы, не эксперт. Что касается Ливана, то, как заметил Рыбарь, «Хезболла», разумеется, не единственная структура, вовлечённая в наркоиндустрию, а лишь одна из многих. Конечно, в Западных медиа стремятся демонизировать «Хезболлу», приписать чуть ли не все мыслимые преступления и сильно преувеличить её влияние, чем есть на самом деле. Ну да ладно.

Но мне вот какой вопрос всегда был непонятен: как связаны между собой этические ценности ислама с производством и распространением наркотиков? Если ты такой набожный и так далее, то как это сочетается с вовлечением в наркоиндустрию?

Конечно, с одной стороны — это всего лишь бизнес, который используется как средство достижения политических целей. Политические организации, лишённые (или ограниченные) в силу тех или иных причин возможностей легального заработка денег на свою работу, вынуждены уходить в теневой сектор экономики, от этого им никуда не деться.

С другой стороны, наркотики наркотикам рознь. Косячок травки и метамфетамин – это вещи разного порядка. Безобидный травокур не превратится в буйного героинового торчка. И для многих людей, вовлечённых в производство и распространение растительных наркотиков, вероятно, эта логика свойственна – ну я же ничего плохого не делаю, ведь трава не опаснее водки. В том числе и по этим же причинам, кстати, занимаются выращиванием канабиса и простые ливанские фермеры. Для них это простая работа, многие из которых занимались ей всю жизнь. И особой разницы между выращиванием картофеля и кустов конопли для них них нет, не считая, конечно, рисков уголовного преследования.

Но ведь исламские организации вроде той же «Хезболлы» занимаются производством и распространением не только растительных наркотиков, но и тех, что потяжелее. И не только в Ливане, но и в Южной Америке: «Хезболле» приписывали участие в кокаиновом наркотрафике в этом регионе, на границе Бразилии, Аргентины и Парагвая.

Так вот как это сочетается с постулируемыми «Хезболлой» исламскими ценностями? Я слышал мнение, что «Хезболла» никаких нравственных терзаний по поводу растительных наркотиков не исптывает, и производит их как для внешнего, так и для внутреннего рынка. Но что касается более тяжёлых наркотиков и «синтетики», то с ними всё, будто бы, строго. За их употребление могут и спросить и, якобы, их производят исключительно на экспорт.

То же самое и с «Талибаном». С одной стороны, во время своего правления талибы боролись с выращиванием опиумного мака, необходимого для производства героина. Но с другой стороны, как утверждается , сейчас более 80% опиумного мака выращивается в районах, контролируемых «Талибаном» (хотя тут, как и в случае с «Хезболлой», талибам наверняка приписывают как можно больше, игнорируя то, что этим занимаются и другие политические и криминальные группы) и что, будто бы, наркотики обеспечивают от 20% до 40% доходов организации. Как бы то ни было, производство и сбыт «тяжёлых» наркотиков исламскими организациями – это факт. И употребление тоже факт. Всем известно, как боевики «Исламского государства» закидываются спидами, и, ускоривишись, начинают по пустыне на «джихад-мобилях» колесить. Так вот это очень нелогичное поведение. Одной рукой ты, вроде как, борешься с наркотиками и вообще весь из себя набожный, а другой рукой продолжаешь их производить и даже потреблять. В чём тут смысл? Ведь ты уже, получается, не столько мусульманин со своей религиозной этикой, сколько простой бандит.

У мусульман-суннитов нет централизованной религиозной иерархии и мнения суннитских богословов по многим вопросам могут расходиться. То, что для одного грех, для другого богоугодное дело. Может, какие-то суннитские богословы и наркоторговлю с наркопотреблением одобряют, не знаю. Издавали же они фетвы, призванные одобрить теракты смертников и убийства других невинных мусульман.

​​Сабра и Шатила

Большая часть беженцев на Ближнем Востоке проживает в городах. Наверное, для многих это станет открытием, ведь когда СМИ рассказывают о лагерях беженцев, то под этим понимают палаточные поселения с базовой инфраструктурой. Тем не менее, 8 из 10 беженцев в регионе проживают не в палатках в чистом поле или пустыне, а в городских районах. Город всегда предпочтительнее палаточного лагеря своими возможностями в сферах трудоустройства, образования, здравоохранения, отдыха. В Бейруте такими зонами проживания палестинских беженцев являются районы Сабра и Шатила.

Впервые палестинцы попали на территорию Ливана в конце 40-х гг. после арабо-израильской войны, когда большая часть арабского населения Палестинцы вынуждена была покинуть свои дома. В Ливане не предоставили беженцам гражданства и каких-то сносных условий жизни, в результате чего они начали самостоятельно обустраивать свою жизнь, создавая первые, довольно жалкие, поселения. Когда большие массы беженцев живут вдали от своей родины на ограниченном пространстве, с тяжелыми бытовыми и социально-экономическими условиями, это всегда ведет к росту криминала и политизации этих масс. Лагеря Сабра и Шатила превратились в базы боевиков Организации освобождения Палестины. Здесь же находились тренировочные лагеря международных боевиков – европейских «красных террористов» и исламистов. В лагерях они обучались у бойцов ООП методам террористической деятельности – угонам самолётов, использованию взрывчатки. Сабра и Шатила были бурлящим котлом, где в одной жиже варились палестинские боевики, леворадикальные революционеры и исламисты, дестабилизируя не только ситуацию в Ливане, но и в мире.

Сабра и Шатила также стали одним из символических мест гражданской войны в Ливане. 16-17 сентября 1982 г боевики христианской правоконсервативной ливанской партии Катаиб, при попустительстве вооруженных сил Израиля, провели здесь рейд по поиску и ликвидации палестинских боевиков. В результате, по разным оценкам, погибло от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Это событие получило название «резня в Сабре и Шатиле» – одно из многочисленных зверств ливанской гражданской войны.

Сегодня в Ливане живут 400-700 тыс. палестинских беженцев, значительная часть которых обитает в Сабре и Шатиле, а также в районах неподалёку. Жизнь палестинцев в Ливане тяжела. Ливанские власти препятствуют в получении местного гражданства палестинским беженцам, как и ХАМАС. Беженцам запрещен доступ к государственным системам образования и здравоохранения, запрещено владение недвижимым имуществом, они серьезно ограничены в возможностях трудоустройства и не имеют прав на ремонт своих домов и строительство нового жилья без специального разрешения.

Вероятно, по этим причинам Сабра и Шатила выглядят очень жалко – как груда обветшалых развалюх, между которых снуют люди. Жизнь на улице кипит. Люди торгуют друг с другом, продавая и покупая еду, одежду, ширпотреб – да все, что только можно. Над улицами висят гроздья спутанных электрических проводов, палестинские флаги, фотографии Ясира Арафата. В клетках продают голубей для еды. А вот и пустырь с тюками мусора и пасущимися на них ягнятах. Как будто обратно в Каир попал, достаточно на него похоже. Здесь можно фильмы про Ближний Восток снимать, если ещё добавить немного жёлтого фильтра к картинке, чтобы на пустыню было похоже, запустить массовку из вооруженных людей в чёрной одежде и прогнать по улице десяток ишаков. С другой стороны, именно благодаря своему состоянию и «каирщине», Сабра и Шатила выглядят очень самобытно и не похоже ни на один из других районов Бейрута или Ливана.

Пришла пора прервать трехмесячное молчание. И сразу с эксклюзивом.

Один из районов Бейруиа. Несколько часов идут активные уличные перестрелки. Есть раненые. Нахожусь на месте событий.

Как говорит местный народ, с одного из многоэтажных домов работает снайпер

Шмаляют очередями только так. Одни стреляют, другие смотрят и на смартфоны снимают.

Тяжелое вооружение в дело пошло, судя по низкому гулкому звуку

Пострелушки продолжаются

Челик с автоматом в позолоте.

Стреляют в направлении высотного светло-серого здания.

Перерыв в стрельбе. Люди толпятся, отдыхают и ходят кругами без дела.

Возобновление перестрелок. Несколько выстрелов из подствольного гранатомета. Попали в пятиэтажное здание напротив, стекло разбилось вдребезги. Совсем небольшой кусочек стекла попал мне в палец.

А вот и армия подоспела на место пальбы. Без особой спешки, прямо скажем. Стрелков к этому времени уже и след простыл, естественно. Даже гильзы с дороги за собой убрали.

🇱🇧 Ливанские партии «Хезболла» и «Амаль» выпустили совместно заявление по поводу столкновений в Бейруте. Они возложили вину за произошедшее на членов «Ливанских сил». Они предположительно заранее спланировало засаду и открыли огонь по шиитской демонстрации перед зданием дворца правосудия.

«Ливанские силы» – христианская маронитская фракция, которая исторически резко выступает против Ирана и поддерживаемых им группировок.

Как оно было на самом деле – пока сказать сложно. С одной стороны, «Ливанские силы» еще во времена гражданской войны запомнились радикальными методами даже в отношении других христиан, не разделяющих их собственные взгляды.

С другой – при таком зашкаливающем количестве стрелкового оружия на руках у населения первый выстрел мог произвести кто угодно. А уже вызвал ответный огонь и спровоцировал перестрелки в центре города.
#Ливан
@rybar

В шиитском районе Бейрута идёт митинг-сход вооружённого народа, сопровождаемый пальбой в воздух. Стреляют не абы куда, а в сторону христианских районов. Специально ли так задумано или случайно получилось – не знаю. Видны несколько флагов шиитских движений «Амаль» и «Хезболла» вместе с портретом лидера последней – Хасана Насралла. Вот это настоящий митинг, не то что фонариками ночью с балконов светить. Какая же, всё-таки, Ливан замечательная страна.