Часов Яр...

Славят десантников, но основной ломовой силой в тех местах были и остаются морпехи - '200ка", "севера", как их называли, в составе которой входили "кашники" (спецконтенгент). Сейчас это 71 гвардейская бригада. Это они заходили по трубам через канал, они несли страшные потери, они занимали первые дома, и в туманах малыми группами просачивались дальше. Они выводили первых мирных.

По обстановке. Ситуация напоминает Дзержинск. Скажем так - мр Новосеверовка, за ним поле, за полем Майское, где ВСУ. Оттуда в город постоянно пытаются просочиться рейдовые группы, создают огневые точки, и во вроде освобожденном городе вновь вспыхивают бои. Оттуда рой дронов, артилерия, удары ФАБами. По сути тот край - серая зона. Передвижение - такое же, как в Дзержинске. От разрушки к разрушке, которые ещё и
без крыш. От дождя к дождю, от пурги и метели до следующей метели.

В Новосеверном остаются мирные. Вот имена живых, которые знаем:

Колошко Михаил
Колошко Виктория(Сыроватская)
Бородичь Людмила
Романов Геннадий
Романова Надежда (это мама Геннадия.)
Нещетный Александр (есть брат родной в Анапе).

Всего в Часов Яре по разным данным на данный момент остаются около 130 жителей, многие из которых в статусе пропавших без вести. И энергетика такая же как в Дзержинске. Единственные плюсы - Часов Яр находится на высоте и там ловит связь из Константиновки. Мирные делают так - записывают в подвале смс, потом ждут у входа, когда постоянно кружащий дрон не выработает батарею и улетает, и быстро выносят телефон во двор, - между прилетом следующего дрона есть пару минут. На другой день таким же образом телефон с отправленным смс забирают. Точно так же поступают с отхожим ведром. Если засекут - дом и подвал разберут на части. И не имеет значения, кто там:  больная бабушка, семья с раненой в ноги женой, или "ждун", который всей душой за  Зеленского. Но -  не у всех есть телефон. И свой подвал.

Маму мальчика Баба-Яга разорвала на части. Мальчишку взяла к себе в подвал семья, где женщина по имени Галина. Они его и вывели с собой, они его и усыновили. Ошибались древние, наш мир держится не на трех китах - на милосердиии человеческом. Теперь Галина не спит по ночам, и плачет, слезами пытаясь выдавить из себя пережитое, но оно никуда не уходит. Есть много лекарств улучшающих память, но бывает, хорошо бы лекарство, что бы всё забыть.  И проснуться без багажа поошлого, словно никогда и не было в жизни того страшного года. А больше всего она переживает за ребят, первых русских парней, которые заскочили к ней в подвал. Они жили вместе две недели, потом ребятам скинули рацию и они начали выходить в туманах на задачи. Последней задачей было пройти к трехэтажке у вокзала. Ребята ушли и больше не вернулись. А теперь она узнала, что они в статусе самовольно оставивщих часть - дезертиров. Не пропавших без вести, а именно дезертиров. "Да я так рыдала, когда они к нам пришли, говорила, ребята, мы вас так ждали, спасибо вам огромное", а они успокаивали - "все хорошо". И один сказал - "Мы же ради вас и воюем". И теперь его, штурмовика, который шёл и шёл вперёд, твёрдо зная, зачем он здесь, сделали дезертиром посмертно, потому что, скорее всего,  лежат те ребята до сих пор у железнодорожного полотна у разбитой трехэтажки.

Екллизиаст когда-то сказал - "И видел я под солнцем, что не проворным достаётся успешный бег; не храбрым — победа; не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство....".

Мы были, и в последнем окопе, где дальше  - лишь трупы, были на разных высоких приёмах в Москве, где пламенные речи, и спустя 5 000 лет, можем подписаться под каждым его словом.

По Дзержинску.

Вчера вывели: Воробьёв Валерий Сергеевич 1968 года

Воробьёва Лариса Ивановна 1970 п. Кирово. Выходили с Артёма.

12го числа из Щербинки вышел Фабрикин Сергей. Выходили втроём, вместе с мамой и Запорожцем Владимиром. Мама плохо ходила, пришлось выводить её почти на руках. В центре их засекли дроны. Вставал рассвет, солнце уже вышло, сверху они были, как на ладони. Маму успели оставить в каком-то сарае, а сами попытались разбежаться
в разные стороны.  Сбросом Запорожцу Владимиру вырвало часть ноги, потом он лежал на асфальте, вытекал, а дроны его добивали. В сарай, где лежала мама, прилетел артилерийский снаряд. Сергей даже не смог увидеть маму, её тело, там остались только разбросаные куски досок и чёрная воронка. Мамы не стало. А Сергея дроны гнали до центра рынка. Потом он в полном одиночестве, никого не встретив по пути, прошёл по всему мертвому городу и вышел уже в тылу.

На Щербиновке мы знаем адреса, где есть люди. Но чтобы вы, друзья, немного понимали обстановку - к тому же Сергею и людям, которые с ним прятались, в июле, совсем недавно, в подвал приходили Азовцы. Никого не убили, не проверяли телефоны, зачем-то каждого сфотографировали в подвале и сказали - "Если будете уходить в сторону Константиновки, идите по той дороге".  А утром прилетели Бабы-Ежки, стали в карусель и скинули на дом и подвал 28 мин, разбив все в хлам. А указанная дорога весь день была под артобстрелом. Потом район Барановки накрыли зажигательными, и снова горело все, что не сгорело за год: деревья, развалины домов. Плохо на Щербиновке. Ходят там не наши.

Вот имена людей на Щербиновке, в районе ж/д Кривой Торец, о которых точно знаем, что живы:

Иван Беляк. Он остаётся с детьми, трое детей, младшему 5 лет.

Харковский Сергей с женой.

Семья Рапота

Сталиченко Людмила

Светлана Чубенко. Всего там около 20 человек.

Ещё раз убедительная просьба родственникам давать доступную обратную связь. Дочь из Москвы спрашивает про Колошко и Сыроватскую. Они живы, не ранены, но у Вас скрыт аккаун, дайте телефон, будем держать Вас в курсе.

Теперь по храму на Забалке. Ещё одна загадка в городе призраков. Церковь Святителя Спиридона Тримифунского. Ходили устойчивое мнение, что все люди, кто там прятался погибли заваленными. Их было около 10 - 20 человек. Но вот, мужчина ходил туда несколько дней назад. Вход завален плитой, под ней тело раздавленного человека, но из отдушин внутри не пахнет трупным запахом. По идее, люди внутри разобрали бы завалы, но возможно ВСУ их закидали гранатами через отдушины, а еще - возможно, их всех еще раньше всех вывезли на Константиновку. Только вот в чем дело - ни один человек из того храма нигде, ни на нашей стороне, ни там, живым не обьявлялся. Обращаюсь с просьбой - может, кто знает имена тех, кто оставался в храме? Мы знаем, там пару человек, но нужны имена, может кто-то где-то всплывёт и мы узнаем судьбы других. Возможно, - вроде есть возможность, сами сходим к храму, но это будет только в сентябре.

Сейчас опять Часов Яр. Первая попытка была неудачной. В ПВРы Горловки всё необходимое завезли, включая телефоны. Продолжаем искать людей, и живых и мертвых. Может быть, когда-нибудь потом, когда у нас будут все списки людей, стариков, детей, бойцов, погибших в городе Дзержинске, мы закажем общую панихиду и свечи сгорят, сгорят следующие, а за ними ещё, пока священник не прочтёт перед Богом список в тысячу имён.

Ещё вывели. Александр Прима. Из Забалки. Сейчас в больнице, осколочные ранения. Мама осталась в Дзержинске. Жива.

Часов Яр... Вернее, его окрестности. Город Золотой. Путевые наброски. Вторая попытка выполнить задачу, и вторая - неудачно. Но мы вернёмся...

Дорогие друзья. В бот приходит десятки заявок в день. Читая их, невозможно оставаться в стороне, -  столько там боли и не умершей надежды. Если человек один на один с горем, оно его раздавит, не даст жить. Но если найдутся люди, хоть кто-то, если кто-то подставит плечо, ладошку, просто скажет доброе слово, беда делиться на всех и нести её становится легче. Из бота:

"Здравствуйте. Маму жены вывели из Поддубного наши военные. Слава Богу, жива-здорова. 30 км шла пешком, переплывала речку... Вообщем, уже в Донецке .
Спасибо , что откликнулись.."

И дальше слова благодарности. А мы лишь передали просьбу на эвакуацию военным. И они особо ничего не сделали, только приняли маму, когда она уже сама вышла. Но люди благодарят. Так и работаем: где то получается самим, где-то обращаемся к военным, к разведке, к комендатуре, администрации, подставляем свою ладошку. Люди обращаются к нам с такими словами надежды, словно мы последняя инстанция после равнодушия всяких отписок и закрытых дверей в кабинеты. Делятся со своей болью, делятся радостью, если что-то получилось, делятся тем, что может помочь другим выжить. Из бота:

"В Дзержинске, от бисовской шахты, идёт дорога на микрорайон. С левой стороны был жёлтый магазин небольшой, и дальше по дороге сразу переулок Кременчугский. Там был второй дом от края с зелёной крышей.Во дворе сразу было два дома.И вот в том втором доме был подвал , толщина потолка почти метр. Вход был и с дома им улицы. Рядом через забор , с боку и с огорода была вода в соседних сараях. Люди спрятали эти колодцы от посторонних глаз. Знаю, что в городе тяжело с водой, может это поможет ребятам хоть как-то.Вдруг сумеете найти."

В Дзержинске есть мирные, которые иногда выходят на связь через Старлинги военных. Мы тоже передали в Дзержинск Старлинги. Может, кому то дадут позвонить. О местах нахождений мирных, даже о районах, писать в канале не будем. Просто фамилии, кто жив. И кого вывели. ПВРам завозим и будем завозить все необходимое, а так же помогать лично. Не стесняйтесь, пишите. Очень много людей, неравнодушных к вашей беде. Все сообщения в бот читаются, заносятся в списки по приоритетности. Очень много просьб по телам. Дорогие наши, все понимаем, но всему свое время. Чтобы эвакуировать тело, нужна машина, а она сгорит ещё в десяти километрах от города. Сами в Дзержинск должны ещё зайти в начале сентября. Но все по обстановке. Щербиновка - пока терпите. Туда никак. Микрорайон - есть маленькая возможность через военных.  Центр - очень тяжело. Дружба тоже. Всего у нас в поиске по городу 215 человек. Несколько человек нашли, связали с родственниками.

По Покровскому направлению. Сделали, что могли. Очень тяжёлые бои. Эта война надолго, если не менять принципы контрактовки. На бесрочный контракт идут единицы. На годовой пошли бы сотни. И некоторые командиры старались бы ценить людей, чтобы те продлевали контракт, а так - они бояре... "А че там, - Родина ещё пришлёт". Нехватка людей для больших дел. Но это другая тема.

Очень мало смогли сделать по Часов Яру. И вообще, больше не смогли, чем смогли. Но - "спасешь хоть одного, спасешь целый мир", - так говорили древние.  Этим утешаемся. Следующая поездка - 7 сентября. Очень жаркая будет осень, предельно жаркая.

В Донецке тяжёлое положение с водой. В Куйбышевском районе на улицах поставили огромные бочки на 5 000 литров. Народ набирает воду. Приходят люди на следующий день, а краников у бочек нет. Кто-то за ночь снял. Район без воды.  Поставили новые краны и привязали их цепью - повесили таблички - "Люди, оставайтесь людьми". И ведь понятно, что не продавцы бутылированной воды их сняли, а свои же местные ждуны. И думаешь, - люди приезжают сюда, чтобы умереть за твоих земляков, соседей, родных, за тебя самого. И сидел бы ты сейчас где-нибудь под Покровском, забившись в подвал, а мы бы думали, как, рискуя собой; рискуя, что дети наши останутся сиротам, тебя вытащить - совершено незнакомого нам человека. А ты радуешься, что донецкие бабушки, судьба которыми и так наигралась, как с куклами, плачут теперь без воды. Есть нечто большее, чем ненависть и политика.

Часов Яр на рассвете... Вот ещё фамилии выживших, (во всяком случае до недавнего времени). Район указывать не будет.

Соломонов Иван Владимирович 1963 г.р..

Жарова Елена Владимировна 1970 г .р.(это брат и сестра).

Туринов Виталий.

По крупицам.... По тому направлению есть подвижки в сторону Майского. Оттуда все летит и проникает. Если так дальше пойдёт, в городе можно будет по полной искать всех людей: мервых и живых.

По Дзержинску - заявок на военных, пропавших без вести на данный момент - 125

Как посорились Иван Иванович с Иваном Никифорочем. (Не Гоголь). Наши болезни...

Это могло случиться на любом участке огромной ЛБС. Вот оно и случилось в прифронтовом городе N. Прифронтовой город - много военных, много важных объектов. И вот, там стояла группировка войск, - та, которая даёт основной результат на фронтах. В городе дисциплина, порядок, все серьёзно, много блокпостов, журналистам запрет. А потом группировку сняли и отправили вперёд - штурмовать дальше. А их место заняло другое подразделение из региона России.

Но первая группировка оставила в городе блокпосты. Для порядка. И вот, едет как-то генерал подразделения, которое зашло. Грозный представитель высшего командования. А его на блокпосту останавливают. Наверное, у высшего командования представление, что в голове каждого бойца есть такой маячок, он за пять километров должен понимать, что едет начальство. Возмутила генерала эта остановка. Вылез, орёт. Как это так - его, генерала, остановили какие-то запыленные, загорелые бойцы. Начинается разнос этих солдат,  их командиров, их мам. В следующий раз картина повторяется - генерала останавливают, он не останавливается, и бойцы начинают стрелять. Вверх. Что было дальше - несложно представить. - "Как посмели, сгною... ратопчу...". Тогда командование той группировки, что оставила посты, говорит - "А какой тогда смысл блокпостов?", и снимает их всех. Типа - "Ваша зона ответственности, вы и ставте, пусть ваши бойцы перед вами хоть ковровую дорожку разматывают". В результате город остается вообще без блокпостов. И любой может приехать, снять что-нибудь на телефон, и переслать страсть, как любопытным ГУРовцам. Сейчас вроде обстановка наладилась.

Смысл. Есть настоящие генералы, и есть баре, у которых сознание не изменилось с танковых биатлонов. Подумалось: вот если бы Жукова  или Рокосовского - гордыни у них, думается тоже хватало, и орать они могли почище нынешних - на посту, не взирая на кортедж, остановили? Поблагодарили бы бойцов за бдительность. А если бы не остановили... Снесли бы все их командование. Потому что понимали, что победить можно только так. Это же война, тяжелейшая, кровавая, а не игрушки в солдатики, и не стрелки с растопыренными пальцами.

Благодаря одному человеку, имя которого после войны узнают многие, или не узнают - как он захочет, полностью обеспечили госпиталь Добровольческого Корпуса всем необходимым, от медицины до постельного белья с расчётом на запас в три месяца.

Война... Как сценаристы и режиссёры романтизировали её, особенно последние два десятка лет в стиле Голливуда. Там и подвиг, и победа, и бутафорская кровь, и ногти у жгучего красавца актёра аккуратно подстрижены в окопе. На самом деле всё это есть - и подвиги полной чашей, и невероятная красота человеческих поступков. Но чаще: привезли куда-то ночью, потом долго шли в посадку, потом пытались в темноте неумело окапываться, накрывались курткой, чтобы покурить, а потом полоска рассвета, удары артиллерии по посадке, треск кассет, маты в рацию, и к полудню в посадке все мертвы. Лежат в разных позах, даже выстрела не сделав в сторону противника. Вот и весь героизм. Или уходят группы на штурм - первая пошла, погибла, вторая - погибла, а в третьей - ты. И дальше неизвестно, что будет - смерть в одиночку, когда лежишь и вытекаешь под звездами; плен; ранение, и ползком выбираться несколько суток к своим; или улыбнётся удача, и ты закидаешь гранатами этот проклятый дом, откуда бьёт пулемёт. И весь героизм, вся полнота и глубина этого слова только в одном - ты находишься здесь: не откосил, не заплатил, не отказался, и ты идёшь.

Война любит одеваться в романтические одежды, в героику. и но вот вам её настоящее лицо.

Из бота:

"Добрый вечер! Не знаем больше, куда обращаться. 21 ноября с Забалки выходили моя свекровь и её младший сын. Свекровь уже не могла ходить, и сын её вёз на тачке. В районе по улице Римского-Корсакова 8А-8В их растреляли.  Свекровь насмерть, а сын раненый, пролежал до темноты, потом переполз в укрытие. Он вышел в Горловку. Но мама осталась лежать там на тачке посреди перекрёстка. Была одета в коричневый свитер и валенки.. Найдите её". И таких сообщений сотни. " Мамочка, сын, - дайте жить спокойно, похороните, чтобы собаки не сгрызли" - это между строк. Дорогие наши, - всё, что сможем.  Пусть машины горят, будем отбиваться от дронов, но постараемся. У каждого на этой войне свой смысл и цель, помимо общей. Лишь бы добраться...

Её зовут Валя. Жили с мужем в Забалке. Дом разбомбили, мужа тяжело ранило сбросом с дрона. Кусок спины вырвало, в ногах, в костях осколки. Терпел без обезболивающего, он у неё всегда был терпеливым. Она его перенесла в дом напротив. Двухэтажный дом барачного типа с хорошим длинным подвалом. В подвале уже жила семья Давыдовых. Был ещё один человек - Обчев Александр из Беларуси. Приехал вывезти детей, вывез их, а сам не успел. Потом в подвал пришли русские солдаты. "Шахтер" Вадим из г. Шахты, "Археолог" Роман из Серпухова. Сам когда-то откапывал бойцов ВОВ. Ещё "Кефир" Антон из Ижевска (раненый) и "Дикий" Эльдар из Башкирии. Пишем, потому что этих солдат тоже ищут. Ещё в гости зашёл Дрыга Вадим, сосед, но бойцы, по понятным причинам обратно его уже не пустили. И в один день жителей подвала засекли. Трое суток Бабы-Яги сбрасывали 120мм мины и зажигалки. Все входы в дом, выходы из подвала завалило, горело всё, даже кирпич. Валя угорела от дыма, потеряла сознание, её спасли Давыдовы. Муж Вали задохнулся, Археолог задохнулся,  Дрыга погиб, Обчев из РБ погиб. В подвале одна отдушина, железная дверь раскалена до красна. Шахтер - погиб. Валю и семью Давыдовых спасло то, что дверь в подвал открывалась вовнутрь.  Оставшиеся бойцы - раненый Кефир и Дикий помогли приоткрыть дверь, чуть разобрали завалы, облили водой, и Валя вместе с семьёй Давыдовых пошла через огонь. Что было дальше, плохо помнит. Они как-то вышли. И до сих пор Валя мыслями в том подвале, видит последний взгляд мужа, которого любила всю жизнь и двух оставшихся там солдат. Она хочет идти с нами, чтобы похоронить мужа и ребят. И мы её возьмём.

Сейчас отправим детей в школы, и снова туда, где гарь и внешне спокойный тон о страшных вещах. Где призраки, где одного и того же человека могут видеть в трех разных местах, а потом говорить - "а может и не он", и это действительно не он. Где полно неясностей, слухов, а факты часто такие, что лучше их и не знать. Где люди исчезают, как тени, среди руин и разросшихся абрикосов. Где надежда и вера, даже если кажется, что веры больше не осталось. Дзержинск, Часов Яр - приоритет. Есть дорожки.

Погиб наш товарищ. Брат. Совсем молодой, только недавно закончил истфак. Денис. Сейчас звонить матери, которую знаю лично. Помяни Господи в Царстве Твоём убиенного на поле брани.

Сегодня из Дзержинска вышли:

Синицина Алефтина Викторовна 1986т.

Синицина Наталья Викторовна 1956.

Ещё ждём, на подходе. Знаем кто, но Бог даст, пусть вначале выведут.

Вывели: Волык Юрий Александрович. 1964р. Ещё ждём, на подходе.

Из Дзержинска вывели:

Сослюк Елена Александровна.
18.01.84. Из Щербиновки.

Забазайченко Александр Дмитриевич. 02.03.81
Щербиновка.

Легейда Антон Александрович 31.03.84.
Щербиновка.

Ждём еще. Очень ждём.

Пропавшие без вести.

К сожалению с этой темой знаком ещё войны на Донбассе. Несколько раз упоминал в канале одну женщину, из Томска. В первую Чеченскую пропал её сын. Молодой солдатик, только что из танковой учёбки. Она обивала пороги военкомата, писала в часть, ждала ответа, снова писала. А потом ей приснился сон.... Вот они с сыном, и сын совсем маленький, лет 5ть, находятся в старом заброшенном доме. Дом пустой, пугающий, скрипят половицы, они ищут выход из него. И в какой-то момент мальчик говорит -"Мама, а где я?". И по лицу его вдруг начинает густо течь кровь. Сон черно-белый, а кровь красная, яркая. Течет по лицу, капает на пол. В общем, мама не стала ждать очередной отписки, а с утра купила билет и поехала в Моздок. Она искала сына два года. Тысячу раз переходила линию фронта, сама была в плену, была в Бамуте, когда его штурмовали, знала всех полевых командиров, получила пулевое ранение в голову. В Ростове ей сделали трепонацию, и она снова уехала в Чечню. И нельзя сказать, что та война была менее жестокой, хватало всякого, но для чеченцев она была Мать. - "Мать, да мы бы отдали его, но нету. Вон там, пятерых ваших растреляли, раскопай, может там твой". И она раскапывала, выла, а потом с совершенно стальным сердцем перебирала останки. Она нашла своего сына в вагоне-рефрежераторе в Ростове, где он все два года пролежал в инее на запасных путях. Но зато за это время она нашла и помогла выйти из плена, и найти тела более 400а наших солдат. Сейчас, на этой войне такое невозможно. Вообще. Не будет она Матерью. Её просто убьют.

Итак. Есть неписание законы. Бесповоротым фактом смерти является тело. Если тело в данной момент достать невозможно, его контролят с коптера. Даже если там только фрагменты. Если и это невозможно - завалило, с дрона не видно, тогда - БП.
На слова сослуживцев полагаться следует осторожно. Показания могут разниться. Плюс человеческий фактор. Например: пошли трое, попали под огонь, один убит, второй ранен, третий как-то отполз, спрятался. Слышит крики товарища, но в небе дроны, достать невозможно, или возможно, но страшно. Очень страшно. Хочется жить. И он, по мере возможности, уходит, а чтобы не выглядеть бросившим товарища, говорит,  - "Оба погибли. Сам видел". И раненого записывают, как погибшего. Потом, спустя время, смотрят с дрона, - а тела нет. А раненый уполз, где-то прятался, его нашли мирные, и он выжил. И до сих пор там. Особенно это касается частного сектора, погребов среди пожарищь, где люди не выходят на поверхность и тщательно маскируют следы жизни. В подвалах многоэтажек найдут гораздо быстрее, все ищут для себя место. Вывод - если тела нет, надо все перепроверять. Если есть возможность - искать мирных, они могут знать, что там произошло.

Если подразделение, где служит ваш родной - так себе,  главное, ещё со времен ВОВ - найти себе надеждого напарника. Не дешовку. Он важнее командира. Он не забудет, когда все забудут, он один постарается вытащить тебя, живым или мёртвым. Знаем такие примеры сотнями. А еще лучше, попасть в подразделение с корнями и традициями, где всем не всё равно.

Снова Дзержинск. Январь этого года. Черные от пожаров скелеты многоэтажек. Снег. В крайние дома, ближе к рынку, направили группу разведчиков с гранатометами.  - была информация, что противник готовит прорыв до Центральной шахты, что бы отрезать весь этот район. Пока ждали, одного ранило. Тяжёлый, надо эвакуировать, но у группы каждый человек на счету. И тогда вызвались двое ребят с другой позиции, в районе "зоны". Вся дорога от зоны контролировалась FPV. Постоянно. Но они пошли. Наперекор здравому смыслу. По пути обоих ранило, обкололи себя обезболивающим, и пошли дальше. Забрали этого парнишку. Оказали мед помощь, тоже обкололи и понесли. Сами раненые. Их срисовали, работали по ним всем, чем можно, но они за сутки смогли дойти до зоны. Умирающие несли умирающего... Один из них - боец с позывным Батон. Легенда разведбата, когда нибудь мы напишем про него. Он погиб на Покровском направлении.

Тот самый "блиндаж Пригожина". Сделан специально для него в нескольких километрах от Бахмута, где он записывал свои знаменитые послания. К Пригожину можно относиться по разному, но одного не отнять, командование Вагнера умело воспитывать командный дух. Опытные, надёжные воины, - особенно не те, кто стоял в заград отрядах и гнал зеков вперёд, а те самые зеки, выжившие одни среди трупов. Мы работали с ними и знали - в какой бы дыре мы не находились, они приползут, доползут и вытащат нас, живых или мёртвых. Не сейчас так ночью, не ночью, так завтра, но не бросят. БП мы не будем. К сожалению их остаётся все меньше и меньше.

С Часов Яра вышло 2 человека. Выходили сами, дальше ребята их подхватили. Это - Туринов Виталий, и с пос.Шевченко вышел Игорь Чебоненко. Кто общается в чатах Часика - передайте маме Игоря, что сын жив и в безопасности. Она не знает.

Смотришь телевизор - какие масштабы. Группировки войск, армии разных округов, решительные стрелки на картах.. Командные пункты армий, командные пункты полков, девушки с красивым маникюром в отделе кадров - жены начальников штабов. Оперативная обстановка,  доклады, рапорта, сводки...

Но события на земле часто создают всего десяток бойцов, бегущих сегодня на рассвете двойками и тройками к белеюшим впереди домам незнакомого посёлка. Они бегут в полном молчании, без всякого "за Родину" и "Ура", набитые магазинами, пачками с патронами, гранатами. У них нет документов и телефонов, только жетоны, хотя жетоны иногда тоже забирают. Они бегут и молят в душе -  "еще секунду тишины, ещё секунду". А над ними "Мавик": сопровождает их вперёд. И вся надстройка сверху, вся пирамида живет их результатом, и политики после эти результаты обыгрывают.

Бывает что несколько человек меняют расклад на всем участке фронта. Вот пример...

Начало 24го, зима, низкое небо, снег вперемешку с дождём. Тот самый момент, когда судьба Горловки висела на волоске. Об этом никто не говорил, но это чувствовалось, в глазах знающих читалось - "все плохо". Противник прорывался на шахту Гагарина,  и уже прошёл первую линию обороны. На шахтном копре - на самой высоте находились два разведчика - "Батон" (Оробченко) и  Георгий "Грузин". Когда наши дроны улетали на перезагрузку, они корректировали арту. Противник поймал перехват эфира, там знали, что на копре разведка. Не знали только - сколько их. И не пожалели "Хаймерс", или что-то вроде. Ракета попала под копер, вывернув всё, радиоэфир смолк, рации были разбиты. В общем, командование ВСУ решило, что арта ослепла и путь вперёд свободен. И ночью штурмовые группы пошли на шахту. А двое разведчиков, контуженные, почти ослепшие после удара, спустились с копра и приняли бой. Всего вдвоём, постоянно перемещаясь, меняя местоположение, они открыли шквальный огонь: непрерывно били из автоматов, кидали гранаты. В ход шли подствольники, одноразовые трубы гранатомётов - всё, что у них было. Пару групп они посекли, а остальные решили, что здесь неведомо сколько русских, и откатились назад. В эту ночь они уже не пошли, а на следующую пришло подкрепление. И не важно, кто и какие за это получил ордена, кого похвалили на высоком совещании, главное, что всеми нами любимая Горловка утром проснулась спокойно, так и не узнав, что в город мог войти противник.

О Батоне мы уже писали. Он просидел в Дзержинске всю зиму без ротации, был с товарищами в окружении, его блиндаж ВСУшники закидывали гранатами, но он вылазил и ещё успевал обнулить тех, кто кидал. Легенда. Погиб, как писали, под Покровском.

Эта война такая... насыщенная смертью. Лимит везения когда-нибудь иссекает, и лучшие, кто не прятался за спинами товарищей, кто сам был спиной для многих, рано или поздно становятся травой, дождиком, рассветом над степью.

Сегодня из Дзержинска вышли:

Поляков Игорь Валерьевич. 1968

Бойко Сергей Николаевич 1959

Хмельник Ирина Валерьевна. 1969. Все из Щербиновки.

Ждём ещё. В городе, где позволяет обстановка, проходит плановая эвакуация тел.

Вопрос - почему мы почти полностью переключились на Дзержинск и Часов Яр? Потому что эти города штурмуют уже год, без перерезания коммуникаций. По сути, города с людьми стали полем боя. Лютого боя. С артой и ФАБами, с постоянным дистанционным минированием, с тенями ДРГ, с роями дронов - "птичек" в которых нет ни жизни, ни души. Плюс - нет воды и еды. Люди из этих городов знают всю глубину кроличьей норы, когда каток войны взял и остановился на них. Они знают истинную цену слову "горе",  а остальные, на материке, лишь думают, что знают. И вообще, что никогда не уложилось бы в сознании старины Зигмунда Фрейда - в обоих этих городах остаются люди, которые не хотят выходить

С Праздником Успения Пресвятой Богородицы! Памяти Дениса в светлый праздник...

Он с Борисова: небольшой городок под Минском. Закончил истфак, решил, что не может оставаться в стороне, и поехал на Донбасс, в ближайший военкомат. Мы нашли его в прифронтовом госпитале. В те дни никакой подготовки у новобранцев не было: прдписали контракт, получили автомат, и через день - на штурм. Он не знал о войне ничего. Всего три дня назад он, в ином мире, пил кофе на вокзале в Минке, а потом оказался в посадке среди грязи и прелой листвы и лежал, вытекая кровью.

Тот первый бой у него не получился. Ночь, посадка, в посадке блиндаж противника, косит всех из пулемёта. И оказалось, что в лесу воевать невозможно, - ветки, гранату не кинешь, нечем заткнуть этот проклятый пулемёт. Их ушло 15ть, выползли только двое. Он, и еще однин кореец с Камчатки. Оба раненые. Именно тот кореец - взрослый, битый, подошёл к нам и сказал - "если хотите, чтобы Денис еще пожил, забирайте его к себе". Подразделение славилось мясными штурмами под ноль и наркотиками. А он - скромный, немногословный, смелый. На таких держится война. Первым пойдет, куда скажут, и последним уйдёт, когда скажут. Не скажут - не уйдёт. Он был настоящим: с головы до кончиков пальцев. Твердо знал, зачем он здесь. Чтобы закончить войну. Чтобы люди в мирных городах не видели, того, что видел он. Чтобы в своей упорядочной жизни записывались к стоматологу, косметологу, спокойно собирали детей в школы. Его тело лежит в плохом месте, надо ещё достать. И везти Дениса к матери.

От заведующего хирургическим отделением в том госпитале. Это личное, но пусть в светлый осенний праздник будет здесь

"Здравствуйте , Николай . Прочитал ваш новый пост в телеге про Дениса . Он лежал у меня в отделении . Я очень хорошо помню этого парня ! Из сотен мелькавших петред глазами раненых , именно он врезался в память . Худенький , с лицом ребёнка и с блуждающим взглядом интеллигентного человека , мало понимающего что происходит вокруг и как так получилось... А попал он в "Сомали" . Вокруг матёрые и "битые" жизнью ( чтоб не сказать жёсче ) мужики.  Все мед.сёстры его жалели и всячески желали чтоб он выбрался из этой передряги ... И мы очень радовались , когда ему это удалось  .
Оказывается , погиб...Не знал . Царствия Небесного , воину Денису. 
А Вам огромное спасибо за Ваше участие в его судьбе. Помним. 🤝"