Интересный факт: не существует христианских изображений распятия Иисуса вплоть до четвертого века, то есть до легализации при Константине.
Казнь Христа на кресте была и оставалась "иудеям соблазном и эллинам безумием" довольно долгое время. Хочется по-кураевски сказать, что христиан на крестах распинали вслед за Иисусом, а они эти кресты с гордостью изображали, как победу над смертью; это было бы очень поэтичным пафосом, но неправдой. Крест - позорная, страшная и очень болезненная смерть, в которой есть честь "сораспятия Христу", и, конечно, верующие сохранили предания о том, как ее удостоились многие члены общины, но это все еще очень жестоко. Напоминаний о распятиях мучеников и без того хватало. Если вчера вы видели знакомое лицо на кресте, кричащего и плачущего в агонии брата, отца, сына, друга - вы не захотите видеть эти кресты в своих молитвенных собраниях. Тема крестных страданий не избегалась в христианских сочинениях, но не культивировалась в изображениях.
Однако крест все же ассоциировался с христианами. Не каждая религия поклоняется распятому Богу, это, безусловно, феномен, и довольно смехотворный, по мнению римлян. Христиане запечатлевали память о жертве Иисуса в виде виноградной лозы или агнцев, они рисовали воскресающих фениксов, чуждых тления павлинов, якоря надежды, акронимов-рыб... Но самое раннее известное нам изображение смерти Христовой принадлежит римлянам: это карикатура, высмеивающая веру некого Алексамена. На ней мы видим человека, склонившегося перед крестом, на котором распят осел, и надпись: "Алексамен поклоняется своему Богу". Антисемитская пропаганда Рима в свое время распространила мнение, что иудейский Бог - это дикий осел, и, коль скоро христиане признавали в Иисусе не платоновского божка, а Бога иудейского, эта ассоциация распространилась и на нас.
И вот, в 312 году император Константин, для кого, как для римского язычника, символ христианства - это крест, а не рыба-ихтис или что бы то ни было еще, перед битвой у Мульвийского моста, заявляет, что увидел в небе знамение собственно креста с надписью "Сим победишь". На щиты наносится монограмма, ныне известная как "крест Константина" и победа, действительно, одержана. Было ли это политическим шагом или реальным видением, с учетом того, что Константин сохранил за собой титул верховного жреца и продолжил чеканить монеты м языческими изображениями, приняв крещение только на смертном одре через 25 лет - вопрос открытый. Но это стало переломным моментом в христианском символизме. В 326 году Константин строит Храм Гроба Господня на месте Голгофы, и это первый храм, где крест осмысленно почитается; с учетом же его масштабов и местоположения, крест отныне закрепляется как официальный символ христианства в архитектуре.
В конце концов Рим преклонился перед тем, над чем смеялся, и это преображение вытеснило большинство других образов. И вот, сегодня, пожалуй, нет более стойкой ассоциации с христианами, чем крест.
Казнь Христа на кресте была и оставалась "иудеям соблазном и эллинам безумием" довольно долгое время. Хочется по-кураевски сказать, что христиан на крестах распинали вслед за Иисусом, а они эти кресты с гордостью изображали, как победу над смертью; это было бы очень поэтичным пафосом, но неправдой. Крест - позорная, страшная и очень болезненная смерть, в которой есть честь "сораспятия Христу", и, конечно, верующие сохранили предания о том, как ее удостоились многие члены общины, но это все еще очень жестоко. Напоминаний о распятиях мучеников и без того хватало. Если вчера вы видели знакомое лицо на кресте, кричащего и плачущего в агонии брата, отца, сына, друга - вы не захотите видеть эти кресты в своих молитвенных собраниях. Тема крестных страданий не избегалась в христианских сочинениях, но не культивировалась в изображениях.
Однако крест все же ассоциировался с христианами. Не каждая религия поклоняется распятому Богу, это, безусловно, феномен, и довольно смехотворный, по мнению римлян. Христиане запечатлевали память о жертве Иисуса в виде виноградной лозы или агнцев, они рисовали воскресающих фениксов, чуждых тления павлинов, якоря надежды, акронимов-рыб... Но самое раннее известное нам изображение смерти Христовой принадлежит римлянам: это карикатура, высмеивающая веру некого Алексамена. На ней мы видим человека, склонившегося перед крестом, на котором распят осел, и надпись: "Алексамен поклоняется своему Богу". Антисемитская пропаганда Рима в свое время распространила мнение, что иудейский Бог - это дикий осел, и, коль скоро христиане признавали в Иисусе не платоновского божка, а Бога иудейского, эта ассоциация распространилась и на нас.
И вот, в 312 году император Константин, для кого, как для римского язычника, символ христианства - это крест, а не рыба-ихтис или что бы то ни было еще, перед битвой у Мульвийского моста, заявляет, что увидел в небе знамение собственно креста с надписью "Сим победишь". На щиты наносится монограмма, ныне известная как "крест Константина" и победа, действительно, одержана. Было ли это политическим шагом или реальным видением, с учетом того, что Константин сохранил за собой титул верховного жреца и продолжил чеканить монеты м языческими изображениями, приняв крещение только на смертном одре через 25 лет - вопрос открытый. Но это стало переломным моментом в христианском символизме. В 326 году Константин строит Храм Гроба Господня на месте Голгофы, и это первый храм, где крест осмысленно почитается; с учетом же его масштабов и местоположения, крест отныне закрепляется как официальный символ христианства в архитектуре.
В конце концов Рим преклонился перед тем, над чем смеялся, и это преображение вытеснило большинство других образов. И вот, сегодня, пожалуй, нет более стойкой ассоциации с христианами, чем крест.
Елизавета ИваньковаВсех женщин поздравляю в восьмым марта! Вот несколько замечательных примеров христианок, боровшихся за наши права и свободы.
1) Флоренс Каннинг - британская суфражистка и председатель Исполнительного комитета Церковной лиги за избирательное право женщин.
2) Дороти Дэй - американская феминистка, основательница Движения Католических рабочих.
3) Анжелина Гримке - американская христианская аболиционистка и суфражистка.
4) Сара Гримке - американская христианская аболиционистка и суфражистка.
5) Френсис Уиллард - американская суфражистка, основательница Всемирного женского союза христианской умеренности.
6) Эглантина Джебб - святая Церкви Англии, правозащитница, разработавшая Декларацию прав ребенка.
7) Лукреция Мотт - американская христианская суфражистка и аболиционистка.
8) Пандита Рамабай - индийская христианская социальная реформаторка, феминистка, основательница Шарада Садан для детей-вдов.
1) Флоренс Каннинг - британская суфражистка и председатель Исполнительного комитета Церковной лиги за избирательное право женщин.
2) Дороти Дэй - американская феминистка, основательница Движения Католических рабочих.
3) Анжелина Гримке - американская христианская аболиционистка и суфражистка.
4) Сара Гримке - американская христианская аболиционистка и суфражистка.
5) Френсис Уиллард - американская суфражистка, основательница Всемирного женского союза христианской умеренности.
6) Эглантина Джебб - святая Церкви Англии, правозащитница, разработавшая Декларацию прав ребенка.
7) Лукреция Мотт - американская христианская суфражистка и аболиционистка.
8) Пандита Рамабай - индийская христианская социальная реформаторка, феминистка, основательница Шарада Садан для детей-вдов.
Елизавета ИваньковаКогда написано Второзаконие? (Ч. 1)
Почти два века назад один из выдающихся библеистов XIX века Вильгельм де Ветте опубликовал свою знаменитую диссертацию о Второзаконии, которая стала поворотной в вопросе определения датировки; в ней он заключает, что Второзаконие не могло быть написано ранее седьмого века до н.э. В нескольких местах оно указывает на централизацию религиозного культа (Втор. 12, 16), т.е. жертвы могли приноситься только в одном месте, что, разумеется, связано с Иерусалимским Храмом. Однако никакого Храма не существовало на рубеже первого и второго железного века, в эпоху заселения Израиля. Жертвы приносились на всюду, мы читаем о самых разных алтарях в разных географических точках, и окончательная централизация культа относится к правлению царя Иосии, когда, согласно 4 Царств 22-23, он "обнаружил книгу закона", после чего запретил жертвоприношения вне Храма. Согласно де Ветте, он не столько "обнаружил" книгу закона, сколько написал ее, в качестве необходимого шага для укрепления власти. Как бы то ни было, факт централизации культа в позднюю эпоху неоспорим, значит и Второзаконие - позднее.
Позже мы обнаруживали и другие доказательства. Так, Второзаконие формулирует доктрину благословения и проклятия, в зависимости от соблюдения закона (Втор. 28), что характерно для периода перед Вавилонским пленом. Ярко выраженный акцент на почитание одного Бога и запрет иных культов соответствует пророческой полемике VII-VI века, в то время как в книгах до Второзакония он менее выражен и куда более размыт, что позволяет утверждать о постепенном развитии монотеизма в Израиле. Кроме того, Второзаконие в разы мягче и гуманнее прочих ближневосточных кодексов, будь то законы Хаммурапи, хеттские или среднеассирийские, соответственно, могло также формироваться значительно позже. В тексте Второзакония присутствуют арамеизмы; арамейский, как известно, начинает заменять иврит в повседневной речи евреев после Вавилонского плена.
У сторонников ранней гипотезы происхождения Второзакония оставался лишь один, но очень серьезный аргумент - деньги. Дело в том, что у Израиля нет серебра, его банально неоткуда добывать, оно - редкость. Широкое обращение серебра в экономике Израиля начинается приблизительно с восьмого века, под влиянием ассирийской экономической системы. В это время через Израиль и Иудею начинают проезжать торговцы, за возможность проезда цари, очевидно, берут определенный налог, и вот уже у страны хватает серебра для внутреннего обращения. В Вавилонском пленении еврейская община адаптируется к вавилонской же экономической системе, где серебро - также ключевое средство обмена и накопления, притом в ходу уже вавилонские монеты. В период после Вавилонского плена Израиль даже начинает чеканить свои монеты. Однако археологические находки (например, Лахиш) указывают, что в раннюю эпоху серебро - скорее ценность, а не объект повседневных операций. Во Второзаконии серебро (исключительно весовое) фигурирует только в качестве храмовых взносов, штрафов и выплат царю, что естественно даже для стран с преимущественно бартерной системой. А прочие виды торговли и взаимоотношений, действительно, строятся на обмене имуществом. Отсутствие полноценной денежной системы раннего Израиля - это то, о чем никак не мог знать даже самый образованный фальсификатор седьмого века.
Однако последний аргумент, сколь бы ни был весомым, не является абсолютным доказательством теории раннего происхождения Второзакония, и его хватало разве на то, чтобы хоть как-то поддерживать на плаву фундаменталистски настроенную общественность... Пока под влиянием новых археологических и лингвистических исследований, не начали шататься аргументы в пользу поздней датировки. И вот уже в последние 40 лет мы видим все больше и больше работ, приходящих к выводам о раннем происхождении Второзакония в целом или его отдельных пластов, полные новых теорий, начиная от его написания во времена царя Езекии (VIII век), заканчивая его постепенным (или не очень) формированием с уже Х-ХII вв. (Современные проблемы поздней датировки будут во второй части).
Почти два века назад один из выдающихся библеистов XIX века Вильгельм де Ветте опубликовал свою знаменитую диссертацию о Второзаконии, которая стала поворотной в вопросе определения датировки; в ней он заключает, что Второзаконие не могло быть написано ранее седьмого века до н.э. В нескольких местах оно указывает на централизацию религиозного культа (Втор. 12, 16), т.е. жертвы могли приноситься только в одном месте, что, разумеется, связано с Иерусалимским Храмом. Однако никакого Храма не существовало на рубеже первого и второго железного века, в эпоху заселения Израиля. Жертвы приносились на всюду, мы читаем о самых разных алтарях в разных географических точках, и окончательная централизация культа относится к правлению царя Иосии, когда, согласно 4 Царств 22-23, он "обнаружил книгу закона", после чего запретил жертвоприношения вне Храма. Согласно де Ветте, он не столько "обнаружил" книгу закона, сколько написал ее, в качестве необходимого шага для укрепления власти. Как бы то ни было, факт централизации культа в позднюю эпоху неоспорим, значит и Второзаконие - позднее.
Позже мы обнаруживали и другие доказательства. Так, Второзаконие формулирует доктрину благословения и проклятия, в зависимости от соблюдения закона (Втор. 28), что характерно для периода перед Вавилонским пленом. Ярко выраженный акцент на почитание одного Бога и запрет иных культов соответствует пророческой полемике VII-VI века, в то время как в книгах до Второзакония он менее выражен и куда более размыт, что позволяет утверждать о постепенном развитии монотеизма в Израиле. Кроме того, Второзаконие в разы мягче и гуманнее прочих ближневосточных кодексов, будь то законы Хаммурапи, хеттские или среднеассирийские, соответственно, могло также формироваться значительно позже. В тексте Второзакония присутствуют арамеизмы; арамейский, как известно, начинает заменять иврит в повседневной речи евреев после Вавилонского плена.
У сторонников ранней гипотезы происхождения Второзакония оставался лишь один, но очень серьезный аргумент - деньги. Дело в том, что у Израиля нет серебра, его банально неоткуда добывать, оно - редкость. Широкое обращение серебра в экономике Израиля начинается приблизительно с восьмого века, под влиянием ассирийской экономической системы. В это время через Израиль и Иудею начинают проезжать торговцы, за возможность проезда цари, очевидно, берут определенный налог, и вот уже у страны хватает серебра для внутреннего обращения. В Вавилонском пленении еврейская община адаптируется к вавилонской же экономической системе, где серебро - также ключевое средство обмена и накопления, притом в ходу уже вавилонские монеты. В период после Вавилонского плена Израиль даже начинает чеканить свои монеты. Однако археологические находки (например, Лахиш) указывают, что в раннюю эпоху серебро - скорее ценность, а не объект повседневных операций. Во Второзаконии серебро (исключительно весовое) фигурирует только в качестве храмовых взносов, штрафов и выплат царю, что естественно даже для стран с преимущественно бартерной системой. А прочие виды торговли и взаимоотношений, действительно, строятся на обмене имуществом. Отсутствие полноценной денежной системы раннего Израиля - это то, о чем никак не мог знать даже самый образованный фальсификатор седьмого века.
Однако последний аргумент, сколь бы ни был весомым, не является абсолютным доказательством теории раннего происхождения Второзакония, и его хватало разве на то, чтобы хоть как-то поддерживать на плаву фундаменталистски настроенную общественность... Пока под влиянием новых археологических и лингвистических исследований, не начали шататься аргументы в пользу поздней датировки. И вот уже в последние 40 лет мы видим все больше и больше работ, приходящих к выводам о раннем происхождении Второзакония в целом или его отдельных пластов, полные новых теорий, начиная от его написания во времена царя Езекии (VIII век), заканчивая его постепенным (или не очень) формированием с уже Х-ХII вв. (Современные проблемы поздней датировки будут во второй части).
Елизавета ИваньковаКогда написано Второзаконие? (Ч. 2)
Итак, Второзаконие неоднократно говорит о "месте, которое изберет Господь Бог, чтобы пребывать там имени Своему". Эта идиома "место, где пребывает имя" встречается во Второзаконии двадцать один раз и ни разу не указывает на собственно место или хотя бы на его единственность. Если цель - централизация культа, то здесь очень странная манера его произвести. В недалеком 2002 году свет увидела монография Сандры Рихтер The Deuteronomistic History and the Name Theology, в которой она продемонстрировала, что эта идиома о месте пребывания/помещения имени "leshakken shemo sham" является заимствованием аккадского "shuma shakanu" и употребляется по отношению к памятникам и монументам, на которых были помещены надписи с именами царей, а не храмам. Более того, это одна крайне распространенных и живучих идиом, узнаваемых представителями разных месопотамских народов. В свете ее исследования места, которые избирает Господь для пребывания Своего имени - это те самые децентрализованные жертвенники, посвященные Богу, а не одно-единственное место поклонения. Работа встретила крайне положительные отзывы и внесла большой вклад в изучение истории и теологии Второзакония.
Под вопросом сегодня и заявления о том, что арамеизмы в тексте Второзакония указывают на позднюю датировку: новейшие открытия показали, что арамейское влияние существовало и раньше, задолго до вавилонского плена (надписи из Тель-Дана, Кунтиллет-Аджруда, Самарии). Более того, некоторые формы слов и словосочетаний, ранее рассматриваемые как поздние заимствования, могут на самом деле являться даже архаизмами из раннего семитского языка, что вынуждает пересмотреть возможные датировки не только Второзакония, но и книги Судей или Иисуса Навина.
Структура Второзакония действительно напоминает ассирийские документы VII века. С другой стороны, куда больше оно соответствует структуре хеттских вассальных договоров XIV-XIII вв. до н.э., также включающих в себя преамбулу, исторический пролог, условия, благословения и проклятья. Восприятие Бога как своего Господа, которому Израиль присягает на верность проходит красной нитью через все библейское повествование, заимствование последовательности вассальных договоров было бы логичным решением.
В связи с этим сегодня сложно говорить об исключительно позднем происхождении Второзакония даже в скептических кругах. Сегодня куда чаще речь идет о постепенном написании разных слоев или возможном позднем редактировании. Либо о ранней датировке всего текста - тут уже по степени консервативности исследователя.
Итак, Второзаконие неоднократно говорит о "месте, которое изберет Господь Бог, чтобы пребывать там имени Своему". Эта идиома "место, где пребывает имя" встречается во Второзаконии двадцать один раз и ни разу не указывает на собственно место или хотя бы на его единственность. Если цель - централизация культа, то здесь очень странная манера его произвести. В недалеком 2002 году свет увидела монография Сандры Рихтер The Deuteronomistic History and the Name Theology, в которой она продемонстрировала, что эта идиома о месте пребывания/помещения имени "leshakken shemo sham" является заимствованием аккадского "shuma shakanu" и употребляется по отношению к памятникам и монументам, на которых были помещены надписи с именами царей, а не храмам. Более того, это одна крайне распространенных и живучих идиом, узнаваемых представителями разных месопотамских народов. В свете ее исследования места, которые избирает Господь для пребывания Своего имени - это те самые децентрализованные жертвенники, посвященные Богу, а не одно-единственное место поклонения. Работа встретила крайне положительные отзывы и внесла большой вклад в изучение истории и теологии Второзакония.
Под вопросом сегодня и заявления о том, что арамеизмы в тексте Второзакония указывают на позднюю датировку: новейшие открытия показали, что арамейское влияние существовало и раньше, задолго до вавилонского плена (надписи из Тель-Дана, Кунтиллет-Аджруда, Самарии). Более того, некоторые формы слов и словосочетаний, ранее рассматриваемые как поздние заимствования, могут на самом деле являться даже архаизмами из раннего семитского языка, что вынуждает пересмотреть возможные датировки не только Второзакония, но и книги Судей или Иисуса Навина.
Структура Второзакония действительно напоминает ассирийские документы VII века. С другой стороны, куда больше оно соответствует структуре хеттских вассальных договоров XIV-XIII вв. до н.э., также включающих в себя преамбулу, исторический пролог, условия, благословения и проклятья. Восприятие Бога как своего Господа, которому Израиль присягает на верность проходит красной нитью через все библейское повествование, заимствование последовательности вассальных договоров было бы логичным решением.
В связи с этим сегодня сложно говорить об исключительно позднем происхождении Второзакония даже в скептических кругах. Сегодня куда чаще речь идет о постепенном написании разных слоев или возможном позднем редактировании. Либо о ранней датировке всего текста - тут уже по степени консервативности исследователя.
Sandra L. Richter - The Deuteronomistic History and the Name Theology: leshakken shemo sham in the Bible and the Ancient Near East
William M. Schniedewind - How the Bible Became a Book: The Textualization of Ancient Israel
David M. Carr - The Formation of the Hebrew Bible: A New Reconstruction
K. A. Kitchen - On the Reliability of the Old Testament
Reinhard G. Kratz - The Composition Of The Narrative Books Of The Old Testament
Bernard M. Levinson - The Right Chorale
Елизавета Иванькова
Ранние неизображения креста.
Есть множество разных ранних крестообразных вещей, которые искусствоведы в большинстве своем не причисляют к изображениям креста, поскольку их трудно идентифицировать или это вообще не изображение, а какая-нибудь аббревиатура или графическое сокращение. Но все равно интересно.
1) Крест из Геркуланума. Геркуланум - римский город, уничтоженный в 79 году при извержении Везувия (тогда не только Помпеи пострадали). В нем сохранилась этая неидентифицируемая отметка в форме креста на стене. Что-то крестообразное было приколочено, но отвалилось. Деревянный крест? Полка? Корзина? Мы не знаем, разные исследователи пишут разное.
2) Ставрограмма - графическое сокращение или аббревиатура, встречающееся в раннехристианских текстах. Это совмещённые буквы "тау" и "ро", используются для собственно слова σταυρός - крест. Самый древний пример - Папирусы Бодмера, ок. 200 г. н.э. В них используется множество других т.н. nomina sacra (священных сокращений) подобного рода. Позже мы находим ставрограмму не только в текстах, но и в качестве самостоятельного символа, например, на африканской лампе четвертого века, но нельзя утверждать, что ранее шла речь о почитании этого сокращения как священного изображения.
3) Якорь - его изображение встречаются чаще других, и, хотя сходства с крестом имеется, называть его зашифрованным крестом скорее будет ретроспективной интерпретацией. "Якорь наших душ" встречается в Евр.6:19, а в компании с извечными рыбами-ихтис едва ли нуждается в дополнительных смыслах. Это объясняет и то, почему далеко не все якори изображались с перекладиной.
4) Квадрат Rotas-Sator - это палиндром, буквы в котором читаются справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх. Сама по себе надпись не содержит ничего явно христианского или религиозно значимого; вполне возможно, что это была просто игра слов или головоломка. Однако если переставить буквы, их можно расположить в форме греческого (равноконечного) креста, чтобы получить слова Pater Noster дважды, пересекающихся в центральной букве N. Оставшиеся четыре буквы — две альфы и две омеги (причём это уже греческие буквы) — помещаются в углы, создавая таким образом христианский символ. Но, конечно, эта интерпретация может выглядеть натянутой, и ничего явно крестообразного или даже христианского в самом квадрате нет.
Есть множество разных ранних крестообразных вещей, которые искусствоведы в большинстве своем не причисляют к изображениям креста, поскольку их трудно идентифицировать или это вообще не изображение, а какая-нибудь аббревиатура или графическое сокращение. Но все равно интересно.
1) Крест из Геркуланума. Геркуланум - римский город, уничтоженный в 79 году при извержении Везувия (тогда не только Помпеи пострадали). В нем сохранилась этая неидентифицируемая отметка в форме креста на стене. Что-то крестообразное было приколочено, но отвалилось. Деревянный крест? Полка? Корзина? Мы не знаем, разные исследователи пишут разное.
2) Ставрограмма - графическое сокращение или аббревиатура, встречающееся в раннехристианских текстах. Это совмещённые буквы "тау" и "ро", используются для собственно слова σταυρός - крест. Самый древний пример - Папирусы Бодмера, ок. 200 г. н.э. В них используется множество других т.н. nomina sacra (священных сокращений) подобного рода. Позже мы находим ставрограмму не только в текстах, но и в качестве самостоятельного символа, например, на африканской лампе четвертого века, но нельзя утверждать, что ранее шла речь о почитании этого сокращения как священного изображения.
3) Якорь - его изображение встречаются чаще других, и, хотя сходства с крестом имеется, называть его зашифрованным крестом скорее будет ретроспективной интерпретацией. "Якорь наших душ" встречается в Евр.6:19, а в компании с извечными рыбами-ихтис едва ли нуждается в дополнительных смыслах. Это объясняет и то, почему далеко не все якори изображались с перекладиной.
4) Квадрат Rotas-Sator - это палиндром, буквы в котором читаются справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх. Сама по себе надпись не содержит ничего явно христианского или религиозно значимого; вполне возможно, что это была просто игра слов или головоломка. Однако если переставить буквы, их можно расположить в форме греческого (равноконечного) креста, чтобы получить слова Pater Noster дважды, пересекающихся в центральной букве N. Оставшиеся четыре буквы — две альфы и две омеги (причём это уже греческие буквы) — помещаются в углы, создавая таким образом христианский символ. Но, конечно, эта интерпретация может выглядеть натянутой, и ничего явно крестообразного или даже христианского в самом квадрате нет.
Елизавета Иванькова