Из автобиографии Гордона Марри (Мюррея) «One Formula: 50 Years of Car Design»:
«У нас состоялась встреча с членами совета директоров [DaimlerChrysler] и руководителями высшего звена, и я спросил: "На кого нацелен Vision SLR?" Они ответили: "На Aston Martin, Ferrari, Lamborghini – в высшие эшелоны".
Я ответил: "Но ведь это не передне-среднемоторный автомобиль, а именно переднемоторный. В нём нет места для багажа, топливный бак расположен высоко над задней осью, у него на каждом колесе огромные пневматические стойки подвески весом по 9,5 кг, и, как я погляжу, совершенно никудышная расвесовка. Забудьте об этом".
Вообще, я хотел сказать следующее: "Я не хочу, чтобы эта машина носила наше имя. Она не станет управляться должным образом, она не станет столь же быстрой, и уж точно не будет конкурентом тем ребятам, которых вы помянули". Они помногу прикусывали языки и скрипели зубами, но всё же подошли и сказали: "Хорошо, тогда скажите нам, каким должен быть проект в вашем представлении?" – я отправился домой и набросал там небольшую брошюрку. В ней я указал: "Это – спорткар, это – гран-турер, а это – седан. И у спорткара должно быть правильное распределение веса". Вот это вот всё.
Я сказал: "Мы бы с удовольствием взялись за работу, но вам придётся позволить нам полностью изменить архитектуру автомобиля и начать всё сначала". В SLR и правда было немало изобретательных решений. С инженерной точки зрения, он обладал невероятно прочной и жёсткой структурой, и я по сей день горжусь его конструкцией. Это была самая безопасная машина, которую Mercedes когда-либо производили, и самая жёсткая. И, возможно, остаётся таковой по сей день.
Это важнейший автомобиль в моей карьере конструктора, поскольку он создавался по заказу крупной корпорации, позволявшей нам делать всё. Я очень горжусь заложенными в нём решениями, но всё же сам автомобиль не столь близок моему сердцу».
«У нас состоялась встреча с членами совета директоров [DaimlerChrysler] и руководителями высшего звена, и я спросил: "На кого нацелен Vision SLR?" Они ответили: "На Aston Martin, Ferrari, Lamborghini – в высшие эшелоны".
Я ответил: "Но ведь это не передне-среднемоторный автомобиль, а именно переднемоторный. В нём нет места для багажа, топливный бак расположен высоко над задней осью, у него на каждом колесе огромные пневматические стойки подвески весом по 9,5 кг, и, как я погляжу, совершенно никудышная расвесовка. Забудьте об этом".
Вообще, я хотел сказать следующее: "Я не хочу, чтобы эта машина носила наше имя. Она не станет управляться должным образом, она не станет столь же быстрой, и уж точно не будет конкурентом тем ребятам, которых вы помянули". Они помногу прикусывали языки и скрипели зубами, но всё же подошли и сказали: "Хорошо, тогда скажите нам, каким должен быть проект в вашем представлении?" – я отправился домой и набросал там небольшую брошюрку. В ней я указал: "Это – спорткар, это – гран-турер, а это – седан. И у спорткара должно быть правильное распределение веса". Вот это вот всё.
Я сказал: "Мы бы с удовольствием взялись за работу, но вам придётся позволить нам полностью изменить архитектуру автомобиля и начать всё сначала". В SLR и правда было немало изобретательных решений. С инженерной точки зрения, он обладал невероятно прочной и жёсткой структурой, и я по сей день горжусь его конструкцией. Это была самая безопасная машина, которую Mercedes когда-либо производили, и самая жёсткая. И, возможно, остаётся таковой по сей день.
Это важнейший автомобиль в моей карьере конструктора, поскольку он создавался по заказу крупной корпорации, позволявшей нам делать всё. Я очень горжусь заложенными в нём решениями, но всё же сам автомобиль не столь близок моему сердцу».