Белый хлопок сделал Маранайо черным

Несмотря на кратный рост экспорта хлопка с Карибских островов, спрос на него рос еще быстрее.

Так как характерной чертой военного капитализма благодаря насилию, была мобильность, следующим пунктом его назначения стала Южная Америка.

Из всех колоний Южной Америки, за счет качественного хлопка и принудительного труда, вне конкуренции была Бразилия.

Столетиями хлопок в Бразилии не составлял конкуренции сахару или кофе.
Но его доля в совокупном экспорте Бразилии, благодаря крупным рабовладельческим плантациям, выросла до солидных 11% в 1800 году и до 20 % в 1830 г.

Так как, в отличие от Османской империи, Бразилия не была ограничена трудовыми ресурсами, или, в отличие от Карибов, землей, Маранайо быстро стал ключевым поставщиком хлопка для британской экономики.

К 1780-м годам рабы в Вест-Индии и Южной Америке производили почти весь хлопок, продававшийся на мировых
рынках, и вплоть до 1861 года двигатель промышленной революции работал на этой взрывной смеси из рабства и завоеваний.

Риски и затраты, являвшиеся следствием развития охватившей весь мир системы поставок, могли казаться непреодолимым препятствием для развития хлопковой отрасли.

Но едва ли фабрики смогли бы развиваться столь стремительно, если бы не была сделана неочевидная ставка исключительно на далекие земли и рабский труд.

Уже в 1800 году одна Британия потребляла настолько невероятное количества хлопка, что для его выращивания требовался 416 081 акр земли.

Если бы хлопок выращивался в Британии, он должен был бы занять до 3,7 % сельскохозяйственной земли, и для обработки этих гипотетических хлопковых полей требовалось бы приблизительно 90.360 сельскохозяйственных работников.

В 1860 году, когда аппетиты к хлопку выросли еще больше, эти
поля, которые заняли бы 6,3 млн акров, или 37 % сельскохозяйственной земли Великобритании, должны были бы возделывать более одного миллиона работников (или половина британских сельскохозяйственных работников).

Но если предположить, что главной отраслью индустриальной революции стала бы не хлопковая, а шерстяная промышленность, то для содержания требуемого количества овец потребовалось бы еще больше земли.

9 млн акров в 1815 году и 23 млн акров в 1830 году, – что больше, чем вся площадь сельскохозяйственных земель Британии.

В обоих гипотетических сценариях ограничения по земле и по труду сделали бы совершенно невозможным стремительное расширение производства тканей.

Еще более важным обстоятельством было то, что такие сценарии создали бы невообразимые изменения в британской и европейской сельской местности, социальная структура которой, как и в Османской империи или Индии, не подходила для столь массового и быстрого перераспределения земли и труда.

Следовательно, эластичность поставок, столь необходимая для промышленной революции, основывалась на надежном доступе к дальним землям и иностранной рабочей силе.

Способность европейских стран и их капиталистов преобразовать мировые экономические связи и насильственно экспроприировать земли и труд была столь же, если не более, важна для доминирования Запада, чем традиционно признаваемая техническая изобретательность, культурные особенности и географическое и климатическое расположение небольшой группы хлопковых производителей в дальней части Британских островов.

#КорольХлопок #История #Колониализм #ЮжнаяАмерика #Англия