перформативности букет
на перекрёстке артистичная дама сложной судьбы продаёт ромашковые букеты так, что не соблазняться на этот летний каприз и смешную цену нельзя. купил и я.
правда, такой будет далеко не повезёшь, а дарить рядом — некому.
решил, что сделаю подарок Чехову. дошёл до ироничного памятника великому врачевателю отечественных характеров и положил ромашки на элегантный потёртый золотом зонт.
Чехов 14 февраля 1904 года в письме Лидии Вавиловой:
Всего Вам хорошего, главное будьте веселы, смотрите на жизнь не так замысловато; вероятно, на самом деле она гораздо проще. Да и заслуживает ли она, жизнь, которой мы не знаем, всех мучительных размышлений, на которых изнашиваются наши российские умы, — это ещё вопрос. Крепко жму руку и шлю сердечное спасибо за письмо. Будьте здоровы и благополучны.
Будем, Антон Павлович!
#томск
на перекрёстке артистичная дама сложной судьбы продаёт ромашковые букеты так, что не соблазняться на этот летний каприз и смешную цену нельзя. купил и я.
правда, такой будет далеко не повезёшь, а дарить рядом — некому.
решил, что сделаю подарок Чехову. дошёл до ироничного памятника великому врачевателю отечественных характеров и положил ромашки на элегантный потёртый золотом зонт.
Чехов 14 февраля 1904 года в письме Лидии Вавиловой:
Всего Вам хорошего, главное будьте веселы, смотрите на жизнь не так замысловато; вероятно, на самом деле она гораздо проще. Да и заслуживает ли она, жизнь, которой мы не знаем, всех мучительных размышлений, на которых изнашиваются наши российские умы, — это ещё вопрос. Крепко жму руку и шлю сердечное спасибо за письмо. Будьте здоровы и благополучны.
Будем, Антон Павлович!
#томск
об искусстве и прочих бесах
Photo
визуальная этнография
он — худой с птичьим лицом. вероятно, пьёт, и много. аккуратно присаживается перед торговкой цветами. рядом — верный друг. такой же как он, всегда бродячий. но собака. перед этой странной троицей огромный автомобиль и не менее огромный хозяин. появление этого ризонера ничего не объясняет в запутанном неласковом бытии.
для Томска уже поздно. мы после бесконечно смешного застолья покупаем кофе. подходят три гопника, невыносимых. два добрых, третий — лучше бы не появлялся. начинают говорить про мою причёску.
— не, ты не это, не обижайся, мы наоборот, мне нравится, ты как этот, Александр Александрович Пушкин!
— да, да, я.
в районном автобусе, проведя день среди грядок или в тени посаженных прошлым веком деревьев, едет давно и красиво стареющая дама, с такой выправкой в спине, что остаётся только гадать, где учат такой стати. правильного зеленого цвета рубашка. с удивительным принтом — по-детски нарисованные человечки. я придумал, что их изобразила внучка.
в баре две прекрасные вчерашние выпускницы. третий коктейль стучит ещё не у головы, но рядом. в нарратив судьбоносного разговора врывается Питер.
— в Питер я не хочу поступать, там бывший.
тут сознание должно нарисовать существо страшное, от которого нигде, от Петроградки до Девяткино, не скроешься.
а город живёт счастьем своих людей.
#фотовпечатления #мояпроза #томск
он — худой с птичьим лицом. вероятно, пьёт, и много. аккуратно присаживается перед торговкой цветами. рядом — верный друг. такой же как он, всегда бродячий. но собака. перед этой странной троицей огромный автомобиль и не менее огромный хозяин. появление этого ризонера ничего не объясняет в запутанном неласковом бытии.
для Томска уже поздно. мы после бесконечно смешного застолья покупаем кофе. подходят три гопника, невыносимых. два добрых, третий — лучше бы не появлялся. начинают говорить про мою причёску.
— не, ты не это, не обижайся, мы наоборот, мне нравится, ты как этот, Александр Александрович Пушкин!
— да, да, я.
в районном автобусе, проведя день среди грядок или в тени посаженных прошлым веком деревьев, едет давно и красиво стареющая дама, с такой выправкой в спине, что остаётся только гадать, где учат такой стати. правильного зеленого цвета рубашка. с удивительным принтом — по-детски нарисованные человечки. я придумал, что их изобразила внучка.
в баре две прекрасные вчерашние выпускницы. третий коктейль стучит ещё не у головы, но рядом. в нарратив судьбоносного разговора врывается Питер.
— в Питер я не хочу поступать, там бывший.
тут сознание должно нарисовать существо страшное, от которого нигде, от Петроградки до Девяткино, не скроешься.
а город живёт счастьем своих людей.
#фотовпечатления #мояпроза #томск
мне 8, 10 или 12. я просыпаюсь от дождливой прохлады лета, которая проникает через кованную паутину форточки первого этажа стареющего и врастающего в землю могучего деревянного дома.
на маленькой кухне изящно крутится бабушка, на её сковородках шкварчат все вкусности Кировского района. бабушка громко ворчит на деда, дед тихо ворчит на бабушку. и мы с сестрой уже выучили, что так в этом доме существует любовь, почти равная жизни.
головокружительность детства. только я, сестра, соседские дети и какой-нибудь забредший в эту часть города алкаш. мы никогда не боялись этих пришельцев. и когда в очередной раз полупьяное и слегка сумасшедшее существо приближалось к нам, чтобы снять штаны или другим образом напугать впечатлительность детей, мы, ещё не зная о существовании детских травм, смеялись.
вдруг на покосившееся крыльцо выплывало тело бабушки, она стреляющим взглядом смотрела на беднягу, а после из-за её могучей спины, как из-за испанским команданте, появлялись почему-то не работающие этим днем мужские обитатели дома обоих этажей, и неслись по закоулкам гаражей и сараев за странным созданием, якобы наносящим урон нашему маленькому счастью.
на аккуратно составленные у дома, под нежным навесом тополей и берез, лавки и столы, бабушкин сосед–таджик выносил овощи, мясо и фрукты — всё, что он не продал сегодня в магазинчике в двух кварталах отсюда, — включал радио, и его шестая дочь вместе с нами завывала центральноазиатскую музыку.
я лечу на первом самокате по куску асфальтированной дороги, трепетно ожидая встречу с ямами грязи, однако останавливаюсь, чтобы оторвать ветку тополя. ветвь легко отрывается и я ощущаю главный запах детства. нежный сок молодого дерева.
среди берез и кленов из окна квартиры на западе Москвы я вижу один тополь. и мимо него проносятся кадры сформировавшего меня детства. томские картинки расцветающей и увядающей жизни. картинки счастья, любви и дождя.
#мояпроза #томск #фотовпечатления
на маленькой кухне изящно крутится бабушка, на её сковородках шкварчат все вкусности Кировского района. бабушка громко ворчит на деда, дед тихо ворчит на бабушку. и мы с сестрой уже выучили, что так в этом доме существует любовь, почти равная жизни.
головокружительность детства. только я, сестра, соседские дети и какой-нибудь забредший в эту часть города алкаш. мы никогда не боялись этих пришельцев. и когда в очередной раз полупьяное и слегка сумасшедшее существо приближалось к нам, чтобы снять штаны или другим образом напугать впечатлительность детей, мы, ещё не зная о существовании детских травм, смеялись.
вдруг на покосившееся крыльцо выплывало тело бабушки, она стреляющим взглядом смотрела на беднягу, а после из-за её могучей спины, как из-за испанским команданте, появлялись почему-то не работающие этим днем мужские обитатели дома обоих этажей, и неслись по закоулкам гаражей и сараев за странным созданием, якобы наносящим урон нашему маленькому счастью.
на аккуратно составленные у дома, под нежным навесом тополей и берез, лавки и столы, бабушкин сосед–таджик выносил овощи, мясо и фрукты — всё, что он не продал сегодня в магазинчике в двух кварталах отсюда, — включал радио, и его шестая дочь вместе с нами завывала центральноазиатскую музыку.
я лечу на первом самокате по куску асфальтированной дороги, трепетно ожидая встречу с ямами грязи, однако останавливаюсь, чтобы оторвать ветку тополя. ветвь легко отрывается и я ощущаю главный запах детства. нежный сок молодого дерева.
среди берез и кленов из окна квартиры на западе Москвы я вижу один тополь. и мимо него проносятся кадры сформировавшего меня детства. томские картинки расцветающей и увядающей жизни. картинки счастья, любви и дождя.
#мояпроза #томск #фотовпечатления