В книге Ханса Ульриха Обриста "Краткая история кураторства", где собраны его интервью, есть и разговор с Уолтером Хоппсом. Хоппс, куратор известной выставки "Thirty-Six Hours" и множества других проектов, в интервью с Обристом рассуждает о роли куратора и вспоминает прекрасный пример работы Джермейн Макэйджи, которая создавала выставку Ротко в Хьюстоне.

Макэйджи, работая над выставкой Ротко - художника американского абстрактного экспрессионизма, решает пойти на следующий шаг - разместить у входа в выставочное пространство красивые клумбы с живыми цветами.

"Цветы служили общим напоминанием о том, что мы ведь не задаемся вопросом, почему у цветов есть цвет, – мы просто расслабляемся и наслаждаемся их красотой. Это было очень интересное указание на то, что зритель не должен теряться перед работами Ротко из-за того, что там отсутствуют образ и тема. Что такое образ цветка? Это просто цвет. Цвет – это и есть цветок." - объяснил Хоппс

#записки #ротко #читать

Абстракционизм из ниоткуда не берётся, и у Ротко был фигуративный период. На картине "Метро" мы всё ещё можем рассмотреть персонажей, понять, где и для чего (?) они находятся. Но уже в этом периоде заметно стремление в беспредметное. Фигуры пассажиров не объёмны (в отличие от картин Хоппера этого периода) и как будто лишены самостоятельности, они не то рождаются из цветовых акцентов картины, не то врастают в них, теряя черты собственных лиц среди этого мягкого диктата жёлтых, зелёных, коричневых оттенков. 

Когда же Ротко переходит в сюрреализм и отказывается от фигуративности, он пишет работу с говорящим библейским названием "Гефсимания". Мы уже совсем не видим кого-то или что-то, что мы могли бы назвать известным объективизированным понятием. Объект исчезает или всё пространство картины превращается в объект. Полотно становится всё больше двухмерным, напоминая законы иконописи, будто бы художник, используя такой сакральный тип планирования пространства, говорит о вневременных, вечных и основополагающих человеческих (и не только?) переживаниях.

___

Теперь можно выдохнуть, осмыслить, приготовиться к катарсису цветовых полей. Чуть позже расскажу о позднем абстрактном Ротко.

#записки #художники #ротко #абстрактное

„Здесь нет никаких правил. Так рождается искусство, так происходят прорывы. Идите против правил или игнорируйте правила. Вот в чем суть творческого создания“ - так говорила Элен Франкенталер, одна из ведущих представительниц американского абстрактного экспрессионизма.

В творчестве Элен нет того явного катарсиса от беспредметного, того религиозного чувства, на котором настаивал Марк Ротко. Не зря Франкенталер пишет:

„Для меня быть "леди-художницей" никогда не было проблемой. Я не обижаюсь на то, что я женщина-художник. Я не использую это в своих интересах. Я рисую.“

“Я рисую” = я творю, я создаю - утверждает художница. Здесь дело не только в катарсисе беспредметного, тема Франкенталер шире: это разрыв шаблона, это выход за границы существующего, это утверждение себя самого в акте творения. Она не оправдывает абстрактные “непонятные” полотна какими-то категориями, она просто создаёт их, потому что “так рождается искусство”, а что делать с этим рожденным искусством - решать зрителю (но акт творения уже произошел, зритель может не лишь признать и “пройти мимо”, но полотно уже всё равно принадлежит бытию, художница всё равно “победила”)

#ротко #теория

В 1917 году Ольга Розанова создает “Зеленую полосу”. Для меня эта картина почему-то стала важнейшей.

К встрече с Чёрным квадратом каждого из нас так или иначе, подчас самым не художественным образом, готовит жизнь. Мы слышим о нём споры, шутки, возмущения, а Зеленая полоса остается где-то в супрематической тени. И вот я узнаю об этой картине и с тех пор завороженно многократно думаю о ней.

Розанова создает картину на рубеже собственного перехода от супрематизма к цветописи. Делает сильную прививку цвета супрематизму, по выражению Нины Гурьяновой. Розанова прорывается к силе цвета почти за тридцать лет до абстрактного экспрессионизма и живописи цветовых полей вроде Ротко.

Фактура, материал, цветовоздушная среда, по мнению Розановой, засоряли цвет. Так ей нужно было использовать цвет, который бы носил нематериальный смысл. Розанова решает одну из главных проблем абстрактной живописи - выходит за пределы рамы и фона, то чего не произошло в Черном квадрате. Зеленая полоса продолжается в бесконечность. Фон полностью теряет значимость.

Я теперь исповедую, что предметность и беспредметность - не два различных направления в одном искусстве, а два разных искусства! - писала Розанова в письме А. Крученых

Написал свою зеленую полосу, никак не мог себе запретить и выпустил на свободу этот акт.

Зеленая полоса. 01.01.23.

#ротко #малевич #розанова #мойарт #теория

В “Пустоте” Гончаровой на цветном геометризированном фоне (хочется вспомнить цветовые поля Ротко) появляется (располагается? - как будто всегда-бесконечно), похожая на простейший белый организм, пульсирующая овальная форма. Её контуры дважды повторены меняющей толщину синей линией. Это структурированный и разумно созданный мир (заблуждение о целостности), в который врывается нечто “иррациональное” - пустота (собственно отсутствие явно существующего самобытия).

#ротко

Что думает нейросеть об искусстве?

Или вернее — «как» думает нейросеть об искусстве? (Вернее ли?)

Смотрите, это интересно: искусство понимается довольно классически, никакого мышления цвета Ротко или атаки на фигуру Малевича мы не увидели. Свет, тень, фигуры, пространство построены по таким законам Тициана, даже этот красный оттенок края платья героя похож на синий акцент «Девушки за туалетом».

Слово «бесы» очевидно легче осмысляется искусственным интеллектом, чем абстрактное понятие «искусство», поэтому сразу появляется этот выразительный красноглазый чёрт, который придает всей картинке готическое звучание.

«Бесы» превращают мышление нейросети о логотипе в готику. Возникают неведомые анималистические существа, а плавные золотистые линии напоминают работы какого-нибудь французского миниатюриста вроде Жана Пюселя.

И только неведомое нефигуративное дымчато-кофейное пятно в стиле Роберто Матта напиминает зрителю, что в искусстве что-то происходило и после XVI века.

#записки #ротко #малевич #тициан

мой любимый ключ к абстракции из письма Ольги Розановой к Алексею Кручёных: я теперь исповедую, что предметность и беспредметность не два различных направления в одном искусстве, а два разных искусства!

к этому же ощущению (знанию) приходит и Марк Ротко. я как-то писал, что абстракция из ниоткуда не берется (хотя теперь сомневаюсь), в любом случае — Ротко начинает фигуративно, хотя в фигуративных работах (например, «Метро» 1937) виден повышенный интерес к цветовым отношениям, а не к фигуркам людей, которые подчиняются этому цветовому исканию. я придумал называть это мягким диктатом цвета в фигуративной живописи Ротко.

почему в конце концов только цвет, только абстракция? цвет — чистота? наверное, нет. если и чистота, то только белый, хотя тоже спорно. цвет — не чистота, потому что не пустота. а фиолетовый (к примеру) не пустой же. но цвет — основа. цвет, освобожденный от границ фигуративной формы, являет собой одно из начал бытия. на границе таких начал существует истина. всё искусство в конечном счёте ищет истину, даже если не верит в неё. а Ротко верит, он называет свои цветовые соотношения результатом глубоких духовных исканий, схожих с религиозным переживанием, его цвет — очищающий. не зря он создал часовню в Хьюстоне, которая устроена как настоящий храм, только вместо икон — большие полотна цветовой гармонии.

Аркив недавно опубликовал отличный пост про Ротко. я в свойственной манере полез в глубины души и религиозных переживаний, а автор Аркива — в космические аллюзии и «противопоставление» с Фра Анджелико. в итоге можно прекрасно дополнить своё о Ротко впечатление. и подписаться, конечно.

#записки #ротко #розанова #читать #живопись #теория