Разок участвовала в подобном взаимопиаре от Фронды, теперь вот ещё один заход. Кликаете, и у вас появляется возможность добавить папку с подборкой не слишком раскрученных либертарианских каналов на разный вкус. Можно предварительно убрать те каналы, которые добавлять не хочется, можно сперва добавить всех, потом почистить уже после ознакомления. В любом случае это удобный инструмент, чтобы быстро почувствовать тренд, надеюсь, найдёте себе что-нибудь на ваш вкус.

Не очень красиво с моей стороны пиарить сторонние ресурсы аж целых два поста подряд, но обещаю исправиться и уже следующий пост посвятить ответу на вопрос подписчика. А пока хочу обратить ваше внимание на три ютуб-канала.

Во-первых, это канал МТЛ-ТВ, где была выложена лекция по токеномике Монтелиберо, прочитанная в черногорском Херцег Нови.

Во-вторых, канал Сибирская политтопка, где ведущая поговорила с одним из активистов Монтелиберо и расспросила его о проекте.

И, наконец, канал Омут агориста, который уже не имеет отношения к Монтелиберо, но рассказывает про черногорские реалии - как экспаты (не только русские, отметились также немцы и один украинец) здесь выживают и ведут свой незаметный бизнес. С Омутом как клубом агористов сейчас связана существенная часть моей офлайн-активности, а благодаря этому каналу мы надеемся привлечь к себе побольше идейно близких ребят.

#токеномика #агоризм #Монтелиберо #Омут

Свобода ассоциации

Поступил длинный вопрос от Георгия Немова:

Дискутировал насчёт частных юрисдикций с другом, и когда мы дошли до свободы выхода из ассоциации, он вкинул аргумент, что это невозможно, потому что в таком случае полиция даже не сможет задержать подозреваемого до выяснения обстоятельств.

Я ответил, что свобода выхода вытекает из напа, и поэтому в соглашении юрисдикции вполне могут быть прописаны условия, при которых подозреваемый в агрессивном насилии может быть удержан. И что в этом нет противоречий.

Но его ответ заставил меня призадуматься. Он сказал, что в таком случае общины будут использовать подозрения в качестве предлога для насильственного удержания в сообществе. И что свобода выхода либо есть, либо ее нет.

Как думаете, как можно будет с этим бороться? Или придется отдавать исполнение наказаний и розыск на аутсорс всяким охотникам за головами?

Что ж, давайте разбираться.

Юрисдикция – это “подсудность”. Если человек находится в чьей-то юрисдикции, это означает, что на него распространяются нормы, устанавливаемые тем, кто осуществляет юрисдикцию. Эти нормы касаются как меры ответственности, которую он должен нести за свои поступки, так и меры защиты, на которую он может рассчитывать, находясь в данной юрисдикции.

Представим себе мир, в котором юрисдикцию можно менять в рамках эксплицитных добровольных соглашений. Представим также наихудший расклад, при котором нормы разных юрисдикций существенно расходятся.

Анна, находящаяся в юрисдикции компании Анкап, взаимодействует с Борисом, находящимся в юрисдикции компании Анкап. В рамках нормативного поля Анкапа действия Бориса в отношении Анны квалифицируются как нарушение её прав, и Анна вызывает сотрудников Анкапа для разбирательства. Пока сотрудники выдвигаются, Борис связывается с компанией Бандиты и договаривается о переходе в их юрисдикцию, а компанию Анкап оповещает о том, что разрывает с ними договор.

Приехавшим сотрудникам Анкапа Анна объясняет, что в результате действий Бориса ей был нанесён ущерб, и она требует от Бориса компенсации. Борис утверждает, что ущерба не было, и вообще он уже в юрисдикции Бандитов. Анкапы связываются с Бандитами, и те объясняют, что в их юрисдикции действия Бориса, даже если Анна не врёт, не считаются правонарушением, а вот если в отношении их клиента кто угодно посторонний применит какие угодно санкции, это они, безусловно, сочтут правонарушением, и будут жёстко преследовать.

Анкапы проводят быстрое разбирательство и убеждаются, что показания Анны вполне достоверны. Теперь перед ними дилемма. Они могут выплатить Анне компенсацию ущерба сами, а дальше переадресовать счёт Бандитам. Или они могут пожать плечами и заявить, что тут их компетенция заканчивается, поскольку Борис не в их юрисдикции, так что компенсации не будет. В этом случае Анна связывается с Бандитами, переходит в их юрисдикцию и требует разобраться с Борисом. Теперь уже Бандитам приходится отвечать за базар, ведь даже если Борис успеет выскочить из их юрисдикции, они только что пообещали, что нарушение прав их клиента (Анны) посторонним (Борисом) должно ими, Бандитами, жёстко преследоваться.

Можно так и этак варьировать сценарии, меняя относительную силу и степень отмороженности провайдеров юрисдикции – и на выходе будут получаться разные картинки. Известно, что исторически на Земле стали доминировать провайдеры юрисдикций с принудительным вступлением на основании главным образом территории проживания. Для размывания этого доминирования и движения в сторону экстерриториальных контрактных юрисдикций требуется усиление децентрализации денег, облегчение миграции и усиление вооружённости индивидов. Иначе говоря, движение в сторону суверенной личности, которая договаривается о нормах с равными, а не получает их свыше.

Мы работаем над этим.

Простите, что ответ получился на более широкую тему, чем обозначенная в вопросе.

#свобода_ассоциации, #экю

​​Как всем навязывается «право сильного» в современном мире

Все мы знаем о существовании международных конвенций и договорённостей, ограничивающих разработку и использование различных форм оружия массового поражения, включая химическое, биологическое и ядерное оружие. Да и другие формы вооружения и многие военные практики тоже находятся под запретом. Обосновывается это всё этическими причинами, тем, что определённое оружие и практики слишком смертоносны, причиняют много страданий людям, а также действует неселективно – их жертвами легко может стать огромное количество мирного населения. Эта позиция вполне себе понятна, однако на неё также важно посмотреть с другой точки зрения.

В современном высокотехнологическом мире разработка оружия массового поражения может быть доступна многим юрисдикциям. И оно вполне себе способно делать из них невыгодную жертву, даже для крупных и сильных государств, имеющих миллионы солдат и единиц классического вооружения. В таких условиях меняется сама суть «права сильного» – сильным теперь является не тот, кто действительно имеет силу и возможность безнаказанно причинять вред тому, кто слабее, а тот, кто может убедить слабого в необходимости следовать каким-то нормам, регуляциям и запретам.

Разумеется, это всё сейчас говорится не в оправдание реального применения каких-то действительно негуманных военных практик. Речь идёт лишь о том, что целью запрета таких практик вполне может быть поставить слабого в невыгодное положение перед сильными игроками и в полную зависимость от их воли. За примерами не надо далеко и ходить, можно просто вспомнить, в какое положение поставил Украину Будапештский меморандум, по которому её вынудили обменять ядерное вооружение на бумажные гарантии безопасности.

Небольшие и слабые юрисдикции вполне могли бы не зависеть от воли сверхдержав, если бы им было позволено разрабатывать и иметь то же оружие массового поражения, не для его применения, а просто в качестве средства сдерживания от внешней агрессии. Кроме того, даже если говорить о применении такого вооружения, не все его формы будут особо жестокими и абсолютно неприемлемыми. Например, с нынешним уровнем прогресса сейчас вполне можно вести речь о разработке этологического (поведенческого) оружия, которое бы просто делало вражеских солдат неспособными совершать убийства и вести бой, при этом без причинения им какого-либо постоянного и серьёзного вреда. Таким оружием могло бы стать распыляемое в воздухе био/химическое средство для усиления у человека механизма ингибирования насилия или даже для разрушения иерархии – снижения авторитарности и подчинения авторитетам (командирам). Наверняка можно придумать ещё много различных вариантов схожего вооружения. И нет никаких причин считать, почему таким вооружением не должны обладать любые юрисдикции. Разве что, снова же, это будет невыгодно сильным игрокам на международной политическое арене. Им выгодно убедить всех остальных следовать международным соглашениям и тем самым ограничивать свой потенциал защиты от их вмешательства.

Волюнтарист, Битарх

​​Рецептурный отпуск лекарств — это вредно и ограничивает нашу свободу

Когда вы в последний раз задумывались, почему для покупки определённых лекарств нужно сначала сходить к врачу за рецептом? По сути, рецепт – это ещё одна бюрократическая преграда, мешающая людям заботиться о своём здоровье. Рецептурный отпуск лекарств не только неудобен, но и приносит больше вреда, чем пользы. И сейчас мы перечислим несколько причин, почему это так.

Первой причиной будет ограничение свободы выбора. Почему взрослый человек не имеет права решать, что ему нужны какие-то лекарства? Но требование рецепта словно указывает нам: «Ты недостаточно компетентен, чтобы самому заботиться о своём здоровье, это должен сделать врач». Получается, государство отнимает возможность принимать осознанные решения.

Второй причиной будет лишняя трата времени и денег. Консультация врача, дополнительные анализы, повторные визиты – всё это обходится недёшево. Особенно для тех, кто живёт вне больших городов, где врачей и так не хватает, а запись на приём может растянуться на недели. В итоге на систему здравоохранения ложится лишняя нагрузка, от чего страдают и те, кому действительно нужна помощь.

Третья причина – рост чёрного рынка и риски для здоровья. Когда доступ к лекарствам усложняется, люди начинают искать обходные пути. Однако так легко можно столкнуться с проблемами, например, вместо качественных препаратов можно наткнуться на подделку, которая навредит здоровью.

Четвёртая причина – снижение личной ответственности. Когда за нас всё решают врачи и государство, люди перестают разбираться в вопросах здоровья. Мол, «врач всё равно скажет, что делать». И это очень опасно: вместо того чтобы изучать препараты и анализировать риски, многие просто перекладывают ответственность.

Наконец, не секрет, что рецептурный отпуск выгоден ряду производителей лекарств и медицинских организаций, которые лоббируют свой интерес через государство. С его помощью можно контролировать цены, доступ к препаратам и даже влиять на спрос. Это скорее инструмент влияния, чем реальная забота о здоровье людей.

В защиту рецептурного отпуска лекарств часто приводят проблему устойчивости бактерий к антибиотикам. Проблема антибиотикорезистентности действительно существует, но её масштабы не ограничиваются покупкой лекарств без рецепта. Во-первых, врачи сами могут назначать антибиотики необоснованно, особенно если из-за загруженности у них нет возможности проводить крайне точную диагностику, а пациенты, у которых уже есть рецепт, нередко неправильно проходят курс лечения. Во-вторых, куда значительнее влияние массового применения антибиотиков в сельском хозяйстве, где их используют для ускорения роста и профилактики болезней у животных. В-третьих, если мы хотим, чтобы люди ответственно относились к своему здоровью, нужно делать акцент на грамотном просвещении, а не на бюрократических барьерах. Когда человек понимает риски и последствия неправильного применения антибиотиков, он с большей вероятностью будет использовать их осознанно. Необходимо популяризировать более разумное использование антибиотиков, а не прибегать к этатистским запретам, которые плохо решают проблему и лишь создают дополнительные сложности для тех, кому препараты действительно необходимы.

Либертарианский подход предполагает, что люди сами способны принимать решения и нести за них ответственность. Вместо строгих ограничений нужно уделять больше внимания медицинскому просвещению, чтобы каждый имел доступ к достоверной информации. А рецептурный отпуск – это пример излишнего государственного контроля, который лишает нас права решать, что для нас же лучше.

Волюнтарист, Битарх

​Либертарианская теория войны, раздел 2.3. Ведём войну

Закончен очередной раздел книги по либертарианской теории войны – собственно про ведение войны. Как ни странно, он снова посвящён почти полностью завершающим этапам подготовки к войне и самому началу непосредственно боевых действий. Потому что это те моменты, когда действия ещё поддаются заблаговременному планированию. Ну а дальше либо планы сработают, либо всё пойдёт не так, вы встрянете в тупую бойню на истощение, и дальше будет актуален уже следующий раздел, как из войны выбираться.

#война, #либертарианство, #ЛТВ, #теория

Пожалуйста, сделай обзор на этот видеоролик Александра Татаркова

Просьба сопровождается донатом в размере 0.00003084 ₿

Давненько не слушала этого автора. Он всё так же многословен и всё так же не делает таймкодов, но, кажется, я стала чуть толерантнее к подобному жанру, поэтому подписалась обратно на канал Александра. Как-нибудь в свободное время послушаю, что он успел наговорить за последние три года. Если вы на него подписаны и можете порекомендовать какие-то конкретные выпуски, кидайте ссылки в комменты, желательно с небольшой подводкой.

В сущности, два часа Александр занимается объяснением одного-единственного тезиса, что путинский режим выглядит как неуклюжий косплей гитлеровского. В качестве примеров приводятся стилистика пропаганды, фрайкоры, концепции лебенсраума и лебенсборна, ресентимент, борьба с сектами, однополыми отношениями и мигрантами.

Никакой особой морали нет, простая констатация, что имеет место очередное подтверждение эвристики о том, как фарс норовит повторять трагедию.

Мне в целом нравятся подборки исторических анекдотов, но мыслям конкретно у Татаркова всегда очень просторно, нет смысла слушать медленнее, чем на полуторной скорости.

#обзор, #Татарков

Тут через полтора часа в Первом клубе Монтелиберо обещают стрим на тему дня, надо будет заглянуть)))

​​Совместимость либертарианской философии с идеей усиления ингибитора насилия

Указание на тот факт, что самым лучшим объяснением насильственного и антисоциального поведения является наличие у человека психопатических предрасположенностей, возникающих ввиду дисфункции механизма ингибирования насилия, и предложение решать проблему такого поведения терапевтическими методами может сталкиваться с аргументом, что это попросту недопустимое вмешательство в тело человека, которое, в том числе, не соответствует либертарианским принципам. Подобное замечание можно понять, однако есть ряд условий, при выполнении которых такая идея является абсолютно совместимой с либертарианством.

Во-первых, терапия дисфункции ингибитора насилия в обязательном порядке может применяться только к индивидам, уже совершившим акты насилия в прошлом, либо в рамках защитных действий в случае наличия прямой насильственной угрозы с чьей-то стороны и преследования кем-то насильственных стремлений.

Во-вторых, в случае индивидов, имеющих психопатические предрасположенности, но ещё не инициировавших насилия, такая терапия может лишь предлагаться на добровольных основаниях или как возможность избежать санкций в форме остракизма, применяемых к ним ввиду того, что психопатия является серьёзным фактором риска в ведении с ними каких-либо отношений. В исследованиях по проблеме корпоративной психопатии компаниям уже предлагается проверять потенциальных работников на психопатические предрасположенности, поскольку такие психически-больные индивиды могут легко вредить их деятельности и крайне склонны заниматься на рабочем месте «беловоротничковой» преступностью, включая мошенничество и обман своих коллег и руководства, если они находят в этом какую-то выгоду. Во многих случаях абсолютно нормальным и допустимым будет остракировать психопатичных личностей, как сейчас, например, многие станут остракировать больных заразными инфекционными заболеваниями, отказывающихся от лечения, что тоже является серьёзным фактором риска. Однако хорошим делом будет предложить им прохождение терапии как возможность избежать остракизма.

Также идея терапии дисфункции ингибитора насилия может популяризироваться в различных сферах, где возможно её эффективное и добровольное применение. Например, её можно продвигать среди родителей как метод лечения детей, проявляющих ранние признаки наличия психопатических предрасположенностей (как это ещё называется, черты бесчувствия-бессердечия). Этот и ранее описанные варианты практики такой терапии абсолютно совместимы с идеей невмешательства и либертарианскими принципами.

Хотелось бы отметить и то, что с либертарианством несовместимо. Среди называющих себя либертарианцами можно встретить личностей, придерживающихся допустимости инициации насилия, а то и вовсе отправки человека в принудительное рабство через применение насилия в качестве ответа на ненасильственные нарушения, такие как невыплата долга, кража, а то и вовсе просто нарушение каких-то оговоренных ранее правил. Иногда даже можно столкнуться с бредом явно умалишённых личностей, что, например, займодавец имеет право хоть повесить взрывной браслет на должника и угрожать его активацией в случае невыплаты долга, и эти личности тоже себя называют либертарианцами.

Подобные деяния дают полное право жертве нарушения изымать любое имущество, средства и доходы нарушителя, к которым она (самостоятельно или с чьей-то помощью) сможет добраться для компенсации ущерба и сопутствующих издержек. Также это повод остракировать нарушителя, пока он не компенсирует ущерб. Однако ненасильственные нарушения не дают санкции на насильственный ответ. Конечно, в том случае, если кто-то угрожает человеку насилием, даже преследуя ненасильственные конечные цели (например, говорит отдать кошелёк держа в руке нож), вполне допустимо прибегать к неограниченной самозащите (да и вообще это уже тот случай, когда нападающий нуждается в обязательной терапии). Но отвечать насилием на уже совершённое преступление, если оно абсолютно ненасильственное, явно не является либертарианским подходом.

Волюнтарист, Битарх

Как либертарианство предлагает решать проблему шантажа? Допустим, одна компания угрожает санкциями другой, если они не заключат договор, а санкции могут быть реально серьезными и сильно убить бюджет той компании, как вы видите решение таких гипотетических проблем?

Матвей

Давайте введём различные термины в зависимости от того, какие предполагаются санкции, потому что от этого будет сильно зависеть реакция на угрозу.

Определим грабёж как требование кабальной сделки под угрозой физического насилия, вымогательство как требование кабальной сделки под угрозой экономических санкций и шантаж как требование кабальной сделки под угрозой разглашения информации, которую объект угрозы предпочёл бы скрыть.

Реакция на грабёж зависит от соотношения сил, решимости сопротивляться и оценки обстановки на предмет возможности подхода помощи со стороны. Скажем, грабительские требования государства в текущих условиях часто оказывается дешевле выполнить, хотя иногда можно попробовать отбазариться, если, конечно, государственные чиновники уважают хоть какие-то понятия, например, считающиеся официальными законами этого государства, или какие-либо ещё. (Например, в Черногории именно попытка отбазариться – наиболее очевидный ответ на любую попытку государственного грабежа.) Случаи силового сопротивления государству также возможны, и в случае, если такие кейсы часты, политологи говорят что-то вроде “государство X – failed state”.

Грабительские требования частных лиц куда чаще встречают силовой отпор, благо этот отпор с куда большей вероятностью поддержат окружающие, а в некоторых относительно вменяемых государственных юрисдикциях – даже представители этого самого государства, особенно если грабитель действует совсем уж неосмотрительно.

Вымогательство очень многими экономическими агентами воспринимается как беспредел и прямое приглашение к обходу санкций. Если обход оказался удачным, то есть потери того, кто применяет санкции, едва ли не выше, чем потери того, кто их обходит, то санкции будут быстро сняты, и, возможно, даже с извинениями. Однако если автор экономических санкций государство, то его чиновники могут, в свою очередь, счесть уход от санкций беспределом и перейти от вымогательства к грабежу. К счастью, государство это не единый организм, а множество акторов со своими интересами, и уход от санкций обычно подразумевает заинтересованность отдельных чиновников в том, чтобы это сработало.

Наконец, в ситуации шантажа тому, кто стал его объектом, придётся решать сложную дилемму: согласиться на то, что все заинтересованные лица узнают о нём то, что ему хотелось бы скрыть (а это обычно нечто неблаговидное), или же заключить кабальную сделку, обычно без гарантий, что на этом шантаж прекратится. Такого сорта истории мы часто встречаем в детективах, и легко видеть, что тут возможны самые различные исходы. Самые скучные истории – те, где шантажист честно выполняет свою часть сделки, а объект шантажа, соответственно, отделывается лёгким испугом. Потенциальным шантажистам на заметку: действуйте именно так. Потенциальным объектам шантажа на заметку: не злоупотребляйте сделками с совестью, в долгосроке скорее окупается честность и открытость.

#конфликт

​​Далласский клуб покупателей

Представьте: вам ставят смертельный диагноз, и лекарство от вашей болезни существует, но вам его не дают. Почему? Да потому что нельзя, не одобрено государством. Абсурд? Однако именно в такой ситуации оказался однажды техасец по имени Рон Вудруф, герой реальной истории, легшей в основу фильма «Далласский клуб покупателей». И то, как он поступил, – настоящий урок о свободе и борьбе с бюрократией.

Рон был самым обычным парнем из Далласа: электрик, любил родео, жил себе тихо. В 1985 году ему сообщили страшную новость – у него ВИЧ/СПИД, жить осталось месяц. Врачи развели руками: мол, есть экспериментальный препарат AZT, но доступ к нему строго ограничен, а других официально разрешённых лекарств нет. Для большинства такой приговор звучал бы как звонок на последний раунд, но только не для Рона. Он не собирался покорно умирать по расписанию, утверждённому чиновниками.

Что делает отчаявшийся, но упрямый техасец? Берёт дело в свои руки! Рон выяснил, что в Мексике и других странах уже используют другие препараты против СПИДа – неодобренные в США, но помогающие. Он послал к чёрту все запреты и отправился за лекарствами через границу. Вернулся с багажником, набитым жизненно важными пилюлями, и начал делиться ими с другими больными. Так родился подпольный «Далласский клуб покупателей» – своего рода медицинский кооператив свободы. Больные объединялись, платили символический членский взнос, а взамен получали необходимые лекарства, которых не могли достать легально. Никакой благотворительный фонд или государственная программа так быстро им не помогли бы, как помог этот клуб.

Конечно, властям такое самоуправство встало поперёк горла. FDA и прочие чиновники объявили Рону войну. Он ведь осмелился нарушить правила: продавал незарегистрированные препараты, обошёл фармацевтических монополистов и вообще посмел лечиться без разрешения! Бюрократы пытались прикрыть лавочку: рейды, конфискации, угрозы суда. А Рон лишь искал новые пути. Он перевоплощался то во врача, то в священника, провозя лекарства чемоданами через границу. Он наладил поставки из Мексики, Японии, Европы – отовсюду, где регуляторы были порасторопнее. Каждая дополнительная партия препаратов – это чьи-то спасённые месяцы и годы жизни. В итоге Рон прожил не 30 дней, а семь с лишним лет – во многом потому, что сам выбрал, как ему лечиться, вместо того чтобы ждать милости от чиновников.

Давайте посмотрим на ситуацию шире: новые лекарства и технологии рождаются каждый год – от генотерапии и стволовых клеток до экспериментальных препаратов против рака. Учёные придумали, как спасти жизнь – казалось бы, вот оно, чудо! Но пройдут годы, прежде чем бюрократическая машина разрешит этим чудо-лекарствам широко применяться. Обычный путь одобрения нового препарата может тянуться 5, 10, 15 лет. Для тяжело больного пациента это вечность, которой у него нет. Получается странная этика: «Да, у нас есть потенциальное спасение для вас, но вы подождите, сначала бумажки». Право на эксперимент – вещь, которая напрашивается сама собой. Не случайно в некоторых странах приняли законы типа «Right to Try» – позволить безнадёжно больным пробовать любые экспериментальные терапии, минуя часть бюрократии. Лучше рискнуть, чем гарантированно умереть, верно?!

А вот ещё интересный поворот – биохакинг. Это когда люди сами себе и подопытные кролики, и врачи. Кто-то, не дождавшись одобрения, колет себе экспериментальную вакцину или генную терапию. Кто-то принимает сильнодействующие ноотропы или гормоны, которые официально не разрешены, чтобы прокачать организм. В общем, проверяют на себе всё новое, что наука придумала, без оглядки на регуляторов. Эти энтузиасты тоже отстаивают своё право распоряжаться своим телом и здоровьем. Их девиз: «Моё тело – моё дело», и они готовы нести ответственность за последствия. Государство же обычно видит в них нарушителей: ах так, экспериментируете без лицензии, да как вы смеете! А они смеют, потому что хотят жить долго, быть здоровыми или просто не ждать разрешения свыше.

Волюнтарист, Битарх

​Хватит воевать с Россией, пора воевать с Украиной

В честь трёхлетия начала СВО хочу порассуждать о том, выгодно ли всё-таки либертарианцам, чтобы боевые действия между украинскими и российскими войсками закончились немедленно, пусть даже на достаточно невыгодных для украинского государства условиях. Уже по использованным формулировкам читатель может догадаться, что я буду отстаивать точку зрения о том, что либертарианцам это выгодно.

В Украине всегда было отвратительное государство (это подтверждают несколько Майданов) и развитое относительно РФ гражданское общество (подтверждается всё теми же Майданами, а также тем, что фронт держится во многом усилиями добровольцев – как среди воюющих, так и среди снабжающих). У гражданского общества нет ни пиетета, ни иллюзий в отношении государства. И украинское гражданское общество за эти годы научилось воевать очень хорошо. Но сейчас оно страшно занято: воюет против другого государства, России, в ситуационном союзе с коварным, но чуть менее опасным врагом – государством Украина.

Что будет, если никто с украинской стороны не будет заключать мира с Путиным? Поток ресурсов для ведения военных действий в пользу украинской стороны ослабнет, и постепенно напряжённость конфликта будет угасать сама собой, по мере того, как воюющие стороны будут выдыхаться. Когда обе армии будут полностью обескровлены, мир всё-таки случится, и для гражданского общества Украины будет не так уж много толку в этом мире, даже если его условия для украинского государства будут лучше, чем те, которые предлагаются сейчас.

Что будет, если прекращение огня с российской стороной будет достигнуто, и окажется относительно прочным? Огромное число очень злых и весьма умелых в военном деле представителей украинского гражданского общества вернётся с российского фронта на дистанцию полёта дрона до украинских чиновников. Как скоро эти зажравшиеся хапуги (я про чиновников, конечно, а не про ветеранов) начнут массово умирать, играясь с гранатами, или ещё каким-нибудь глупым способом? Как скоро к числу криворуких ебланов, не соблюдающих технику безопасности, присоединится текущий украинский президент? Оно ему надо? Поэтому Зеленский будет всячески оттягивать момент заключения мира. Не надо ему в этом помогать. Можно даже поддержать давление на него, чтобы заключал-таки любую сделку с Путиным. Можно поддержать даже Михаила Светова: я не знаю его настоящих мотиваций, его публичная аргументация убога, но он топит за мир – и молодец.

Как победа Милея в Аргентине дала либертарианцам аргументы в пользу политических методов сокращения государства, так и потенциальный военный путч в Украине после заключения договора с Путиным даст либертарианцам аргументы в пользу вооружённых методов сокращения государства, и моё кровожадное сердце заранее ликует от предвкушения.

Просьба к читателям. Если кто-то знает конкретное украинское подразделение, ведущее собственный краудфандинг на современные высоэффективные инструменты ведения войны, применимые в том числе для боевых действий против собственного государства – дайте ссылок на их материалы. Хочу почитать, составить мнение и задонатить.

#война, #общество

Раз уж пошла такая тема, кто тру либертаха, а кто нет, то я, наверное, не совсем тру. Моё видение ВКЛЮЧАЕТ либертарианство обязательным пунктом, но НЕ ИСЧЕРПЫВАЕТСЯ им.
Я вижу мир в динамике, как арену борьбы рациональных и иррациональных мемов и выросших на их основе структур. Свободу воли я не считаю данной Богом благодатью. 90% людей ею по факту не обладают, являясь просто проводящей средой для мемов.

В этом - главная проблема мира. ЛЮДИ В МАССЕ НЕ МЫСЛЯТ, следовательно, не являются полноценными субъектами. Их правовая субъектность, даже если её им вдруг полноценно дать, будет фикцией.
Именно поэтому либертарианство менее популярно, чем этатистские и теократические конструкты: мало тех, кому действительно это нужно.
Да, каждый рациональный свободомыслящий человек, зарабатывающий своим трудом - "стихийный либертарианец". Мне хватает выпить с ним по кружке пива, чтобы он осознал свою позицию.
Но таких людей, хотя и много, отнюдь не большинство.

Свобода мысли, истинная субъектность НЕ присуща человеку с рождения. Это РАЦИОНАЛЬНЫЙ НАВЫК, как умение водить автомобиль. Ему надо учиться. Причем не просто перенимать готовые программы, а постоянно прокачивать свой навык решения мировоззренческих и социальных задач, подобно тому, как прокачиваешь навык игры в покер или шахматы. И возраст тут не играет никакой роли: многие правильно воспитуемые дети гораздо независимей и взрослее приученных быть ведомыми стариков.

Сложность в том, что ни одна система никогда не сможет адекватно оценить уровень субъектности конкретного человека. Даже если условный шахид подорвался на условной бомбе, вы уверены в том, что он верил в гурий, а не спасал больную жену, зарабатывая ей на операцию от рака? Все это сугубо внутренние, очень сложные вещи. То, чем по идее должна заниматься психология будущего. Мы пока можем только грубо ранжировать людей на основании их поведения и выстраивать сети доверия.

Лезть людям в головы, проверять "идеологическую чистоту", делать "тесты на свободомыслие" - не выйдет. Это была бы новая псевдолибертарианская экспертократия.
Единственный рабочий метод работы с несубъектными двуногими - "принуждение к субъектности".
Выстраивание таких систем отношений, в которых свобода мысли, ответственность, святость договоров, НАП и пр. ВЫГОДНЫ, а самодурство, кидалово, агрессивность, властолюбие и прочее скотство - наказуемы.
Такая тихая либертарианская диктатура. Притеснение отарков, принуждение их сначала притворяться, а потом и становиться Людьми.

Почему я считаю своим идеологическим антиподом не Путина, а Сапольски? Потому что он не понимает сути субъектности. "Чувак зарезал кого-то? Не беда, у него просто мозг больной. Щас кусочек вырежем, гормончиков прокапаем - и норм".
Так не пойдёт. Субъект - не тело, не носитель. Субъект - информационная система, принимаюшая решения. Грок уже субъектнее множества людей, какой кусок мозга ему вырежет Сапольски?..
Я встречал на всю голову контуженных чуваков с инвалидностью и ПТСР, научившихся контролировать себя в любом состоянии. И абсолютно физически здоровых раздолбаев, сующих рыльце в любой доступный беспредел.

В общем, основная задача борьбы с этатизмом и перехода к анкапу состоит в изменении отношения людей к программам и структурам, в обучении самостоятельному мышлению вне и вопреки этим программам и структурам.
Задача сложная, но вполне посильная: если мы смогли сделать это каждый сам с собой, значит, можем научить других.

Надо учиться учить.

​​Почему психопатичным индивидам зачастую бесполезно угрожать наказаниями

Социальные порядки часто строятся на предположении, что потенциальные наказания за их нарушение должны отпугивать от этого значительную часть индивидов, которые бы иначе смело стали совершать любые преступления. В какой-то мере это действительно так, однако то, насколько человек вообще поддаётся угрозе наказания, зависит ещё и от того, какой личностью он является.

Как было недавно выяснено, индивиды с психопатическими предрасположенностями демонстрируют сниженную чувствительность к боли, что влияет на их способность учиться на болезненных последствиях. В рамках одного эксперимента при выполнении задачи, в которой участники могли получить как вознаграждение, так и электрический разряд, обладание более выраженными чертами психопатии приводило к худшей способности обучаться болезненному опыту. Ввиду более быстрой выработки толерантности к боли, участники с высокими показателями психопатии быстро возвращались к своим изначальным ожиданиям и не меняли своего поведения.

Более ранние исследования показывают, что если попросить психопатичных индивидов научиться проходить лабиринт, используя различные рычаги, а также вместе с этим избегать тех из них, которые причиняют болезненные удары, то они хорошо справятся только с первой задачей. А в случае опыта с азартными играми, в которых две колоды содержали карты, ведущие к высоким выигрышам, но и к высоким потерям, что делало невозможным выигрыш в долгосрочной перспективе, а другие две колоды вели к небольшим выигрышам, но и небольшим потерям, что делало возможным долгосрочный выигрыш, психопатичные индивиды плохо обучались не выбирать карты из первых двух колод, тогда как с этим не было проблем у обычных участников. По-видимому, они легко концентрируются на более быстрых и больших выгодах, игнорируя сопутствующие риски. Также в одном исследовании с помощью МРТ было показано, что мозг у насильственных преступников с высокими показателями психопатии обрабатывает стимулы наказания нетипичным образом, а это может приводить к неадекватной оценке выгод и наказаний.

Есть также предположение, по которому психопаты и вовсе могут получать удовольствие от того, что испытывают страх, и намеренно попадать в ситуации, вызывающие его. Оно подтверждается одним исследованием, в котором индивиды с более высокими показателями психопатии, а особенно её первичного фактора (таких черт, как недостаток эмпатии и поверхностное обаяние), выражали большее удовольствие от просмотра видеозаписей с контентом, нацеленным на побуждение страха, чем участники с её меньшими показателями. Кроме того, исследователи проблемы корпоративной психопатии в изучении вопроса обеспечения информационной безопасности в банковской сфере отмечают, что страх перед немедленным или прямым наказанием неспособен предотвратить неэтичное поведение со стороны психопатичных людей. Поэтому они, в том числе, предлагают ещё до принятия кого-либо на работу проводить проверку на его предрасположенность к психопатии.

Можно заметить, что индивиды с психопатическими предрасположенностями склонны неадекватно оценивать выгоды и негативные последствия своего поведения, и угрожать им наказанием зачастую попросту бессмысленно. Поэтому в их случае вместо наказаний определённо стоит рассмотреть терапевтический подход, исправляющих у них дисфункцию механизма ингибирования насилия, ввиду которой они и обладают высокими показателями психопатии.

Волюнтарист, Битарх

Сделала обзор стеллар-кошелька Albedo. Не то чтобы он новый, но до сих пор в монтелиберовских гайдах не попадался, а зря, там есть интересный функционал.

Спасибо @ignatyashin за донат.

​​Насколько важно перепроверять популярные утверждения

Многие из вас наверняка слышали историю об одном опыте на обезьянах с бананом и ледяным душем, также часто распространяемую под названием «здесь так принято». Суть опыта состояла в том, что несколько обезьян поместили в одну клетку, к потолку клетки был подвешен банан, а под ним поставлена лестница. Как только какая-то из обезьян пыталась достать банан, всех обезьян обливали холодной водой, и через время они теряли интерес к банану. Когда же одну из обезьян заменяли на новую, остальные обезьяны останавливали её при попытке достать банан. Постепенно всех старых обезьян заменили на новых, но «традиция» принудительно останавливать новичков от доставания банана не исчезла, даже когда холодный душ был полностью убран.

Но этот «широко известный» опыт, которым нередко объясняется процесс формирования социума и традиций, похоже, никогда и не проводился. Несколько материалов в сети указывают на то, что впервые этот опыт упоминается в книге «Competing for the Future» 1994 года, написанной консультантами по стратегическому менеджменту Хэмелом и Прахаладом[1][2]. Ссылок на этот опыт никаких не приводится, а его описание начинается со слов «наш друг однажды описывал эксперимент с обезьянами».

Предполагается, что частично эта история могла быть основана на опыте исследователя Гордона Стивенсона, проведённом в 1967 году. В этом опыте обезьянам, пока они находились одни, предоставляли объект, попытки манипулировать которым приводили к наказанию – направлению воздушной струи на них. После вместе с ними размещали другую обезьяну в качестве партнёра, который тоже пытался манипулировать объектом. В результате одна из обученных обезьян оттянула своего партнёра от объекта, ещё две выражали страх при наблюдении за партнёром.

Как мы видим, ранее приведённая история имеет мало сходств с наиболее близким по описанию опытом, который проводился в реальности. Тем не менее, этот миф был пересказан в сотнях книг и тысячах статей. Эта история показывает нам, что популярные утверждения очень важно перепроверять, поскольку они могут быть попросту ложными. И что касается проблемы насилия, рассматриваемой нашим проектом, таких мифов тоже много сложилось. Можно вспомнить эксперимент Милгрэма, в ходе которого было скрыто в архиве большинство результатов, или Стэнфордский тюремный эксперимент, который вообще оказался постановкой с заранее установленным результатом[3][4].

Волюнтарист, Битарх

Светов (часть1)

Есть нечто унизительное в том, чтобы реагировать на информационную повестку, задаваемую другими людьми, чьё влияние далеко превосходит их полезность, поэтому этот пост появился с некоторым опозданием, когда все, кто хотел, уже высказались. Формальным поводом для появления этого текста стал вопрос от подписчика, представившегося как папа Тидвик:

Поделитесь, пожалуйста, вашем мнением о последнем тексте Светова про отказ от идеализма и милосердную власть. Это отход от либертарианских идеалов и переход в циничную реал-политик? Или просто разочарование и признание бесссилия оппозиции? И при чём тут Хоппе?

5 марта Михаил Светов выложил текст Прощание с идеализмом (о милосердии власти), который охарактеризовал как “свой лучший текст со времён государство это анархия” (на тот ролик мне тоже не хотелось реагировать, и тоже удалось прикрыться ответом на вопрос подписчика).

В ролике “Государство это анархия” Светов нападает на идею о естественных правах и объясняет её появление тем, что люди только-только убили бога и были очарованы материализом. В новой статье Светов, напротив, раскаивается в том, что был идеалистом (правда, он говорит “мы” вместо того, чтобы говорить за себя, и на эту тему хорошо проходится его бывший однопартиец).

Вообще, мне скорее импонирует, когда человек констатирует: раньше я говорил так-то, такие-то факты заставили меня поменять позицию, теперь я считаю сяк-то. Светову не хватает только добавить “из-за своей ошибки я нанёс ущерб таким-то людям, прошу прощения, готов как-нибудь компенсировать, если получится”. Впрочем, до таких высот осознанности и Навальный не сумел дорасти. Но и так уже лучше, чем классическое переобувание в воздухе, когда смена дискурса никак не комментируется, а напоминания о прежних взглядах воспринимаются с недоумением, в духе “Я это говорил? Не могу поверить. Следующий вопрос”.

Как обычно, Светов вводит странные определения терминов. Если раньше он определял анархию как состояние войны всех против всех (таким образом, он с 2019 года уже не может называть себя анкапом), то теперь он определил власть, как возможность добиваться от людей желаемого поведения. Таким образом, власть есть и у хорошего рекламщика, чей товар покупают, и у хорошего оратора, чья повестка заходит в массы, и у насильника, волокущего жертву в кусты, и у чиновника, выписывающего предписание о сносе дома. И, конечно, у тирана, принимающего решение, чем намазать трусы своему политическому оппоненту. Такое определение не даёт либертарианцу возможности различать, к какой власти стоит стремиться, а к какой нет, зато Михаил теперь может уверенно утверждать, что “нет такого сценария, по которому принципы могут опереться на что-то, кроме власти”. Ещё бы он был, если мы так безобразно расширим определение власти, что оно будет включать вообще любое влияние.

Пост Светова был довольно тепло воспринят Центром Республиканских Исследований. Ему посвятили целых два отзыва от разных авторов – Дарьи Кормановской и Андрея Быстрова. Михаила поздравили с тем, что его позиция приближается к республиканской, посоветовали литературу, отметили мелкие недочёты – в общем, фактически поприветствовали в своих рядах.

Также, говорят, его пост был тепло воспринят и официальной российской пропагандой, но, к счастью, я не обязана с ней знакомиться, поэтому совершенно не в курсе деталей.

Светов (часть2)

Из резких критиков Светова отмечу Майкла Наки, который подчеркнул самое важное, чего недостаёт деятельности Михаила: она уже довольно давно далека от какой-либо практики. Последний практический проект Михаила Светова – покойный московский клуб Новая Искренность. Но с момента эмиграции он полностью сосредоточился на поддержании своего информационного ресурса, а это по нынешним временам ни о чём, блогеров стало как собак нерезаных, само занятие изрядно обесценилось, если, конечно, блогер не пускает свой заработок на что-то практическое, как тот же Майкл Наки организует сборы для ВСУ. Вот и получается, что в этом своём "Прощании с идеализмом" Светов просто заявил, что вы, мол, всё делаете неправильно, но не наметил для своих потенциальных сторонников новых ориентиров. Неудивительно, что довольно многие читатели сделали вывод: Светов предлагает сложить лапки и сдаться на милость власти, она, дескать, милосерднее, чем вы про неё пишете.

Думаю, Светов не занимается практической деятельностью просто в силу того, что у него это плохо получается. Все общественные организации, в которых он состоял, были им развалены. Офлайн-бизнес был открыт вопиюще несвоевременно и вполне закономерно оказался убит милосердной властью. Вот он и предаётся тем занятиям, к которым ещё испытывает тягу: следит за новостями, комментирует их, и иногда рефлексирует о тщете бытия. Может, просто дать дедушке отдохнуть на пенсии, а не требовать движа?

И напоследок позитив, чтобы не уподобляться Михаилу Светову. Если вы хотите движа, в условиях, когда милосердная власть старательно выпалывает любые публичные организации, то движ должен быть партизанским. Считаете, что важнее ослабить Путина – вам дорога в Роспартизан. Считаете, что важнее усилить себя и обрести ту самую силу, без которой не бывает права – вам дорога в агоризм. Внедрением различных агористических практик я как раз и занимаюсь.

#агоризм, #власть, #война, #Светов

​​Государство душит рождаемость: почему миллиардеры плодятся, а простые люди вымирают

Богатейшие люди планеты вовсе не вымирают – напротив, у них детей больше, чем у среднестатистического гражданина. Исследования показывают, что среди миллиардеров среднее число детей на семью – около 3.2, тогда как у обычных людей в развитых странах едва превышает 1.5, и то далеко не везде. Проще говоря, многие миллиардеры заводят по 3–4 ребёнка и более, тогда как средний налогоплательщик с трудом решается хотя бы на второго. Посмотрите на примеры: Илон Маск – самый богатый предприниматель мира – является отцом как минимум 12 детей. У основателя Amazon Джеффа Безоса четверо детей. Создатель Facebook Марк Цукерберг недавно в третий раз стал отцом. Многие крупнейшие предприниматели имеют семьи куда больше среднестатистических.

Откуда такая плодовитость? Потому что они могут себе это позволить! Финансово – разумеется, но дело не только в деньгах как таковых. Дело в свободе, которую даёт им капитал. Миллиардеры могут «купить» себе свободу от многих ограничений, которые сдерживают остальных. И прежде всего – свободу от давления государства. Они фактически выкупили себе индульгенцию у системы, которая душит всех остальных. Пока вы тратите лучшие годы на борьбу с бюрократией и выплату налогов, они отгородились от этого гнета и спокойно растят свои династии. Свобода плодит богатство и детей – вот формула элиты.

А что же обычные люди? Почему для них многодетность стала роскошью? Взгляните на повседневную реальность среднего гражданина: она напоминает жизнь зверя в клетке. Нас с вами окружают постоянные тиски системы. И каждый день под этим давлением не проходит бесследно. Адская бюрократия, налоги и сборы, регуляции на каждом шагу, штрафы за любую мелочь, лицензии и разрешения на всё подряд, запреты многих видов деятельности и моделей поведения – каждый из этих факторов добавляет тревоги и давления. В итоге обычный гражданин живёт с постоянным чувством, что что-то должен государству, что находится под надзором и запретом.

Такой хронический стресс – не лучшая атмосфера для рождения детей, верно? Попробуйте завести большую семью, когда голова забита налоговыми декларациями, а за неоплаченный штраф могут арестовать счёт. Организм реагирует на постоянное напряжение предсказуемо: подавляется либидо, сбивается гормональный фон. Природа «понимает», что в состоянии опасности и стресса не время размножаться.

Даже в зоопарках давно заметили очевидное. Животные в неволе под хроническим стрессом перестают размножаться или резко снижают свою фертильность. Многие звери не дают потомства, томясь в клетках, пока им не улучшат условия. У гепардов и белых носорогов в неволе практически исчезает либидо и падает рождаемость.

У людей, как показывают исследования, стресс, тревога и депрессия тоже снижают фертильность. И именно отсутствие навязанного стресса позволяет миллиардерам спокойно заводить столько детей, сколько пожелают, не оглядываясь на бюрократические преграды и финансовые удавки.

Что же делать, если мы действительно хотим поднять рождаемость, не только среди богачей? У некоторых социалистов ответ готов: давайте отберём деньги у миллиардеров и раздадим бедным, устроим новые пособия, материнский капитал, льготы и т. п. Но это ложное решение. Государственное перераспределение не приведёт к бэби-буму, зато точно приведёт к ещё большему контролю над гражданами. Во многих странах власти вводили щедрые «про-наталистские» пособия и выплаты, но рождаемость от этого почти не выросла, а через время вообще упала. Зато выросло налоговое бремя на работающих граждан. Анализ мирового опыта ясно показывает: почти везде, где государство пыталось административно повысить рождаемость, эти попытки с треском провалились.

Вместо того чтобы усиливать госнадзор над семьёй, нужно делать прямо противоположное: убрать государственные барьеры и дать людям свободу самим решать, сколько детей рожать. Отменить те самые налоги и регуляции, которые душат жизнь человека. Уберём стационарного бандита – и люди снова начнут размножаться естественным образом.

Волюнтарист, Битарх

​​Как миллиардеры обходят гнёт государства

В продолжение предыдущего поста про рождаемость у миллиардеров.

В предыдущем посте мы разобрались, почему миллиардеры и крупные богачи имеют хорошую рождаемость по сравнению с основной массой населения – они успешно обходят проблему удушающего психику государственного регулирования. Остальные люди, живя как в клетке под надзором «дрессировщика-чиновника», начинают вести себя как загнанные звери с пропавшим инстинктом продолжения рода.

Почему же тогда миллиардеры успешно обходят эту проблему? Потому что у них есть противоядие от государственного гнёта – деньги и влияние. За большие состояния они покупают себе неприкосновенность и спокойствие, неизвестные простым смертным. Что для нас – неотвратимая повинность, для них – решаемый организационный вопрос за пару телефонных звонков.

Вот как элита освобождает себя от проблем, которые душат остальных:

1) Армия юристов: У богатого человека любая юридическая схватка с государством заканчивается еще не начавшись. Штрафы оспорят и отменят, лазейки в законах найдут. Миллиардеры не боятся законов – они поворачивают их в свою пользу. Если нужно обойти дурацкое регулирование – наймут лучших адвокатов, пролоббируют нужные поправки.

2) Личные помощники: В очередях в поликлинике или МФЦ богачей не встретишь. У них есть ассистенты, которые за них займутся всей бумажной волокитой. Бюрократическая рутина переложена на оплаченных людей. Стресс от бюрократии для них равен нулю – они сами туда не погружаются.

3) Личные самолёты и водители: Им не грозит лишение прав за превышение скорости – у них персональные водители, которые сами разберутся с ГИБДД. Они не стоят в душных автобусах и не давятся в метро. Частный самолет избавляет от унизительных досмотров на границе. Они не чувствуют на себе «пастушьего кнута», которым стационарный бандит погоняет нас в повседневной жизни.

4) Частные школы и медицина: Их дети учатся в элитных школах и вузах, вне системы обязательных стандартов, которой подчинены все остальные. Им не нужно беспокоиться, что государственная школа дурно повлияет на ребенка – они просто уходят в приватный сектор. То же и с медициной: любая проблема решается за деньги в частной клинике, минуя очереди и низкое качество гос. больниц.

5) Минимизация налогов: В то время как с вашей зарплаты автоматически вычитают подоходный налог, крупные корпорации и их владельцы прячут прибыли в офшорах и используют льготы.

6) Миллиардер платит государству относительно меньше, чем вы, в процентном отношении к своим доходам – хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Но у него есть лучшие бухгалтеры, финансовые консультанты и возможность перенести бизнес туда, где налог ниже. В итоге сверхбогатые нередко избегают большей части налогового бремени, переложив его на средний класс.

7) Частная охрана: Многим миллиардерам просто не нужна государственная полиция – у них есть личная служба безопасности. Охрана часто имеет доступ к оружию, специальным системам контроля, высоким технологиям наблюдения (от систем видеонаблюдения до средств слежения в интернете). В итоге миллиардер может сам устанавливать правила в собственных владениях (особняках, корпоративных кампусах, «закрытых» коттеджных посёлках), зачастую игнорируя гос. законы.

8) Влияние и связи: Наконец, самые хитрые ставят и снимают правителей. Если закон им мешает – они добьются его изменения. Если регулятор давит на их отрасль – они найдут подход к нужному министру. Государство прислуживает крупному капиталу, а не командует им. В известном смысле, миллиардеры сами держат государство на коротком поводке, используя его в своих интересах.

В совокупности это даёт поразительный эффект: на супербогатых большинство государственных ограничений практически не распространяются. Они живут как будто вне государства – или над ним. Правила написаны для вас, а не для них. Поэтому у них развязаны руки там, где вы скованы по рукам и ногам.

P.S. Специально для авторитарно-правых, не видящих в этом проблемы: 12 детей у Илона Маска никак не компенсируют ноль детей у миллионов обычных людей.

Волюнтарист, Битарх