А вот приятная неожиданность — стихи прислала Алиса Орлова:

***
Прекрасные люди с хорошими генами
Режут и режут нас автогенами.

Хорошие люди с прекрасными лицами
В головы целятся передовицами.

Люди приличные, рукопожатные
Заняты залами, заняты жатвами,

Сыром, хамоном и редкими винами.
Мир замирает смертями невинными:

«Ладно… не надо… они всё же наши…»
Всё оправдает бескрайняя Раша

В сером платке и в обугленном ватнике…
Только без паники, слышишь? без паники….

***
И мы, затерянные в книгах
Борхеса и Кортасара
Вспоминаем себя по ночам
С юными музами,
Иногда к нам спускается Бог,
Под облегающими одеждами которого
Угадывается бутылка портвейна.

(АЛИК ЯКУБОВИЧ)

***
на последней странице школьной тетради
каждый был
художником и поэтом,

разноцветная исповедь, бога ради,
сколько правды в каракуле этой.

Санек рисовал танки,
Вера строила дом,
сколько вытерпела бумага,
сколько не уместила,

потом

спился Санек (фашистское пиво),
вашу мать — говорила Верка,

сдавали тетради неторопливо
на проверку.

(СЕРГЕЙ КУБРИН)

Август уже пахнет
Свеженапечатанным
Школьным дневником
Эх...

Лепестки

— Лети-лети, лепесток,
Через запад, на восток
Выше ноги от земли,
Будь по нашему вели…

— Никогда больше не будет по вашему.
по-донецки — будет,
по-лугански — будет
Мороженое «Московское»
снова в Киеве будет.

А по вашему — нет.

РУССКАЯ АЛИСА
Алиса, где выход из чёрной норы?
Мазутом затянуто море у мыса.
Пока во дворе догорают костры,
Давай потолкуем о жизни, Алиса.
Мне ночью приснился обстрелянный храм…
В обветренном небе работает «сушка».
Из пыльной промзоны пикирует к нам
Блестящая ласточка-береговушка.
Покинув разрушенный микрорайон,
Алиса уносит пушистого кроля.
Теперь он от едкого дыма спасён.
Поведай о нём одноклассницам в школе.
Ты кролика к детской прижала груди,
Ты снова хранишь его от катастрофы.
Пасхальная радость у нас впереди.
Господь победил на вершине Голгофы.

(ТИХОН СИНИЦЫН)

***
Читатель есть читатель.
Читатель верит всему,
чего ни скажут ему.

Скажут —
море трепещет как рыба —
он верит.

Скажут —
море клевещет —
он тоже верит.

Такое море.
Такая рыба.
Такие стихи.

(ЯН САТУНОВСКИЙ)

Военный корреспондент Семён Пегов, автор Telegram-канала @wargonzo

СЛАВЯНСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

Пусть я здесь всей полыни не выпил,
Но нырял в предзакатное марево —
И качался на штурмах, как вымпел,
Под чеченский мотор Муцураева.

«Лепестки» разлетались, как фантики,
И горела пшеница ничья.
А в лесах ненаучной фантастики —
Разрастался клубок янычар.

Чёрной роскоши муторный выводок,
Чёрной похоти — чёрный набат.
Ковыляет вдоль пахоты выродок —
Только в плен. И ни шагу назад.

Сплошь подсолнухи, хвойные рощицы
Рожь хихикает небу назло,
И нимфетки-корректировщицы
Так цекаво рисуют заслон —

Огневой. Никакие депеши —
Не пропустит на штаб особист.
Древний способ и самый е**ший,
Воевать против них за***сь —

Помнить правило — русские витязи
(А в кромешном бою — витязя)
Неизменно змеиное вытеснят,
Потому что иначе нельзя.

@rt_special

***

Не будет вам никаких паспортов хорошего русского,
Кто хороший а кто плохой не разглядеть из-за бруствера,
Не поедем теперь никуда мы, такие дела, господа и дамы,
Для них мы все Иваны, даже когда Абрамы.

Да какая им теперь разница, мёртвый Лимонов, живой Сорокин,
Все теперь то ли из Красной армии, то ли из чёрных сотен,
Чёрная метка на лбу что у Быкова, что у Захара,
Хоть замахайся белым флажком, мы им уже не пара.

Не будет паспортов хорошего русского, вообще никаких паспортов,
На флаге не будет не только красного, но и других цветов,
Что ж, времена лихие, и раз мы теперь плохие,
Что тут ещё сказать?
Слава России.

(Июнь 2022 г.)

Это будет 20 августа на фестивале "Традиция", усадьба Захарово. Начало - 19.00.

* * *

Я – великий поэт, и поэтому
Испускаю такой аромат,
От которого падают в обморок
Сотни женщин и долго лежат.

Аромат порождается винами,
Их подбор производит при мне
Специально обученный юноша
По прозванию Лев Каберне.

Этот Лев (Анатолий по паспорту)
Для меня закупает везде
Благородные вина различные –
Каберне, и мерло, и т.д.

Эти вина, смешавшись в животике,
Превращаются как бы в духи
И сквозь поры выходят на улицу,
И уносят их вдаль ветерки.

Ветерок неизбежно касается
Чутко поднятых женских носов
И на женские души воздействует
Как давно ожидаемый зов.

И, побыв полчаса без сознания,
Мчатся женщины следом за мной,
То есть следом за морем, за пальмами,
За шумящей у пляжа волной,

То есть следом за вечною праздностью, –
Я владею всем этим, как бог,
А иначе ведь я, разумеется,
Пахнуть так никогда бы не смог.

Никогда я не смог бы так весело
Проходить через вьюжную Русь,
Если б не был уверен, что завтра же
В виноградном раю окажусь.

(АНДРЕЙ ДОБРЫНИН)

***
Дар случайный, дар напрасный,
Непонятный дар.
В городах огнеопасных
Каждый день пожар.

Горе местного разлива
Падает в цене.
С каждым годом всё фальшивей
Фильмы о войне.

Из провинций безмятежных
В рай прифронтовой
Годовой запас надежды
Привезёт конвой.

(о. Дмитрий Трибушный)

А вот ещё кто у нас будет в антологии

https://www.youtube.com/watch?v=ugHwg2ozAk8

***
Коты лакают кашу Китеж-града
Из фунфырей, пакетов и крестов.
– В чём сила? – спросишь. – Сила в правде.
Правда – в животе котов.

Погладь кота – и станешь правдой.
Но выдумкой в моей башке.
От Козельска и до Сталинграда
Хранится правда в глаженном коте.

Корми кота, хоть черепами,
Хоть хтонью, хренью и Христом.
Я выдумал тебя, и между нами
Виляет хвост утопленным котом.

11 августа 22 г.

Андрей Добрынин, поэт прозаик, переводчик.

Тёплые, мягкие люди, нажми — и кровь потечёт,
Но это не просто люди, а боевой расчёт.
Грязные, закопчённые железные короба,
Но это не просто танки — это твоя Судьба.

В осатаневшем мире никто не внемлет тебе,
А значит, надо прибегнуть к танкам, то есть к Судьбе,
Хоть это совсем не просто, хоть стынет сердце в груди,
Когда лейтенант сержанту командует: «Заводи».

В этом жестоком мире способов много есть,
Чтобы тебе пришельцы сумели на шею сесть,
Вопят певцы и актёры: «Смирись, а не то беда!» —
С глупцами это проходит, но с танками — никогда.

Тёплые, мягкие люди в танковом коробу,
Но именно их движенья и предрешают Судьбу,
Именно их движений слушается снаряд,
Который пришельцев из ада швыряет обратно в ад.

Тёплые, мягкие люди, братья и сыновья,
Спешат в железной колонне на берег небытия,
Чтоб там наконец решилось — жить нам или тонуть,
И ангелы-вертолёты им расчищают путь.

#zанас

Двух одноклассниц усадив на лавочку,
по памяти читал, не глядя,
из первой собственной тетради
стихи. И было всё до лампочки!

Они такие были лапочки,
что согласились, Бога ради!

К одной из них дышал неровно я,
а со второй дружила первая.
Я знал, что лирика любовная —
путь непростой, но дело верное.

Хотя писал на тройку с минусом —
читал намного офигеннее,
как все непризнаные гении.

И это было мозга выносом,
и ни Елена, ни Евгения
не смели ни дохнýть, ни двинуться!

Осенняя темнела улица,
но к лавке был фонарь приставлен.
Я б был прославлен, как Кустурица,
но не был он тогда прославлен...

(ДМИТРИЙ МОЛДАВСКИЙ)

Надежда КОНДАКОВА

ПРОЩАНИЕ

Прощай, немытая Россия девяностых,
спокойно спи на всех своих погостах,
страна фетишей, фейков и невежд, -
страна моих несбывшихся надежд.

Прощайте, мерчендайзеры, манагеры,
мошенники и воры всех всех мастей!
и триггеры и блогеры и хакеры
невыспавшихся русских новостей.

Прощай, прощай Россия девяностых,
лежи на преждевременных погостах
всех наших, невписавшихся в твой «квест»,
под вдовий вой несбывшихся невест.

С какого перепугу ни начни, -
да хоть с дефолта, водки и Чечни!
Какая жалость и какой пустяк -
ваш спирт Рояль, и остальной шмурдяк.

…И вы прощайте, наши гулевые,
открытые, как раны пулевые.
Гламурная Россия нулевых,
разделена на мертвых и живых.

Я - средь живых. А среди мертвых - сын.
И муж, и друг, и даже - не один…

И не с тобой, мой расторопный стих,
умытая Россия нулевых.

…Где вы теперь - пророки и мессии,
поборники комфорта и бабла?!
Моя провинциальная Россия
зачем при вас смиренницей была.

Зачем опять безмолвствовала долго,
когда ей Ургант разгонял тоску,
когда она для вас - в стогу иголка.
(Вы - на Сейшелы, а она - в Москву)

В Москву, в Москву! - и накормить ребёнка!
В Донбас! В Донбас! - и защитить страну,
где чёрным воем воет похоронка,
и вороны предчувствуют войну.

…И непонятно, как мы выживали,
пока там - вышиванки вышивали,
как жили мы, не размыкая вежд,
в стране моих несбывшихся надежд.

***
Пока весь мир висит на волоске,
Рисуй забор и домик на песке,
Над крышей из трубы рисуй дымок,
Дорожку к дому, вдоль дорожки –дрок,
Боярышник, гортензию, спирею.
Не отвлекайся и рисуй скорее
Собачью будку, миску и… кота.
В такой картинке без кота куда?
Окошко, занавески скромный ситчик,
Узорный над окном рисуй наличник,
Лепи под крышей ласточек гнездо.
Смотри, как у тебя выходит здо…

Волна смывает начисто красу,
Что создал ты, не паникуй, рисуй.
Ещё рисуй на чистом теле пляжа,
Как девочка не в платье – в камуфляже,
Несёт под курткой в дом к тебе кота.
Ведь без кота никак и никуда.
Пускай всё без основы, на весу.
Волна стирает мир, а ты рисуй.

(НАТАЛЬЯ ВОЗЖАЕВА)

***
Ты московский озорной гуляка 
или питерский шпанистый шкет.
При тебе забавная ляляка, 
а на ней малиновый берет.

Ты не солишь на зиму печали
и не варишь каши из соплей. 
Кто тебя немило повстречает, 
огребёт воздушных кренделей. 

Ты ямайский флибустьер и точка, 
грабишь солнца жаркое рыжьё.
Белая в крови твоя сорочка -
точно флаг, надетый на копьё.

Хорошо меж пивом и подругой,
но когда-то будешь и таков:
зоркий мних с подрясною кольчугой 
перед полем, полным куликов.

(ИГОРЬ КАРАУЛОВ)

* * *
День ли прожит и осень близка
Или гаснут небесные дали,
Но тревожат меня облака —
Вы таких облаков не видали.

Ветер с юга едва ощутим —
И, отпущены кем-то бродяжить,
Ждут и смотрят: не мы ль защитим,
Приютить их сумев и уважить.

Нет ни сил, чтобы их удержать,
Ни надежды, что снова увидишь, —
Потому и легко провожать —
Отрешенья ничем не обидишь.

Вот, испарины легче на лбу,
Проплывают они чередою —
Не лежать им, воздушным, в гробу,
Не склоняться, как нам, над водою.

Не вместить в похоронном челне
Всё роскошество их очертаний —
Надышаться бы ими вполне,
А потом не искать испытаний.

Но трагичней, чем призрачный вес
Облаков, не затмивших сознанья,
Эта мнимая бедность небес,
Поразивших красой мирозданья.

(ВЛАДИМИР АЛЕЙНИКОВ)