Forwarded from Московская ЩУКА
На улице пасмурно, но на наши насыщенные планы это не повлияет 😎
В эти выходные выходим на модную охоту на гаражных распродажах, слушаем стихи Мандельштама и смотрим «Идеальные дни» за киноужином.
Какие планы у вас — сидеть дома с пледом или жить бурную городскую жизнь?
В эти выходные выходим на модную охоту на гаражных распродажах, слушаем стихи Мандельштама и смотрим «Идеальные дни» за киноужином.
Какие планы у вас — сидеть дома с пледом или жить бурную городскую жизнь?
Forwarded from Театр Ермоловой
Сегодня в кафе «Время антракта» на Новой сцене пройдёт вечер в компании Осипа Мандельштама: просветительский проект Acme и наши артисты Андрей Мартынов и Андрей Попов проведут встречу под названием «Дело Мандельштама». Начнётся всё с лекции Дмитрия Беликова об акмеизме, а продолжится поэзией и музыкой.
Ждём в гости тех, кто успел зарегистрироваться, а остальным обещаем в скором времени придумать что-то ещё интересное! Следите за анонсами 🫶🏼
Ждём в гости тех, кто успел зарегистрироваться, а остальным обещаем в скором времени придумать что-то ещё интересное! Следите за анонсами 🫶🏼
Первая постановка греческой трагедии на сцене Театра Ермоловой: премьера «Медеи»
В 97-м театральном сезоне Театр Ермоловой запустил проект [1,5], который дает шанс молодым режиссерам освоить пространство большой сцены. В 98-м сезоне вновь был объявлен опен-колл, и 18 апреля состоялась премьера «Медеи» в постановке Василиоса Самуркаса.
Постановка трагедии Еврипида обдает жаром древнегреческих страстей — уязвленного женского самолюбия, кипящей борьбы между материнской любовью и испепеляющей ненавистью. Медея — образ поистине трагический, и в исполнении Анастасии Альмухаметовой он получился очень выразительным. Ее безумный смех будто бы встраивается в тревожный музыкальный лейтмотив, в котором звучит мстительность, яд рассудка и неизбежно кровавый финал. Образ пламени становится визуальным воплощением греховности Медеи. Даже ее платье с бесконечно длинным подолом — тянущейся за ней чередой страданий — окрашено в тона пламени и пепла.
В той же колористике решено пространство сцены. Свет будто бы заменяет собой отсутствующие декорации — мрак разрезается драматичными вспышками алых прожекторов, вторящими ярости Медеи. И внешний, и внутренний мир героини выражают стихийность греческой культуры.
Василиос Самуркас очень тонко работает с символическим смыслом реквизита. Бесчисленные чемоданы, с которыми Медея покидает Колхиду, воплощают непосильную тяжесть мук и греха, последней каплей которого становится убийство детей. И вместо них на сцене лишь игрушечный мячик и жалобные голоса. Это дети-призраки, дети, чьи ангельские голоса слышатся будто бы уже из мира иного. Там нет ненависти, нет жестокости и нет войны.
— закольцовывают динамику спектакля слова кормилицы. Теперь они звучат с особой греческой патетикой, как музыка скорби, как приговор обреченному миру войны — миру тотальной нелюбви.
Текст: Яся Трутнева
Билеты
#acme_театр
В 97-м театральном сезоне Театр Ермоловой запустил проект [1,5], который дает шанс молодым режиссерам освоить пространство большой сцены. В 98-м сезоне вновь был объявлен опен-колл, и 18 апреля состоялась премьера «Медеи» в постановке Василиоса Самуркаса.
«В дом пришла война, любовь зачахла. Как это хорошо, когда жена и муж не затевают ссоры».
Постановка трагедии Еврипида обдает жаром древнегреческих страстей — уязвленного женского самолюбия, кипящей борьбы между материнской любовью и испепеляющей ненавистью. Медея — образ поистине трагический, и в исполнении Анастасии Альмухаметовой он получился очень выразительным. Ее безумный смех будто бы встраивается в тревожный музыкальный лейтмотив, в котором звучит мстительность, яд рассудка и неизбежно кровавый финал. Образ пламени становится визуальным воплощением греховности Медеи. Даже ее платье с бесконечно длинным подолом — тянущейся за ней чередой страданий — окрашено в тона пламени и пепла.
В той же колористике решено пространство сцены. Свет будто бы заменяет собой отсутствующие декорации — мрак разрезается драматичными вспышками алых прожекторов, вторящими ярости Медеи. И внешний, и внутренний мир героини выражают стихийность греческой культуры.
Василиос Самуркас очень тонко работает с символическим смыслом реквизита. Бесчисленные чемоданы, с которыми Медея покидает Колхиду, воплощают непосильную тяжесть мук и греха, последней каплей которого становится убийство детей. И вместо них на сцене лишь игрушечный мячик и жалобные голоса. Это дети-призраки, дети, чьи ангельские голоса слышатся будто бы уже из мира иного. Там нет ненависти, нет жестокости и нет войны.
«В дом пришла война, любовь зачахла. Как это хорошо, когда жена и муж не затевают ссоры».
— закольцовывают динамику спектакля слова кормилицы. Теперь они звучат с особой греческой патетикой, как музыка скорби, как приговор обреченному миру войны — миру тотальной нелюбви.
Текст: Яся Трутнева
Билеты
#acme_театр
Мария Янычева: «Больно и плохо» как-то сопутствует жизни интеллигентных и тонких людей
Актриса театра и кино Мария Янычева о своём культурном коде: любимых авторах, книгах, фильмах, театре. Эксклюзивно для Acme Philosophy.
Мария дебютировала в фильме «Тайное влечение» (2023) Стаси Венковой. Вы могли видеть ее на сцене Театра на Бронной в спектаклях «Гамлет in Moscow», «Бесы Достоевского» и «Благоволительницы» с 2021 по 2023 гг.
– Культурное впечатление, которое изменило вас навсегда?
– «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», наверное. Помню, в школе еще стихи Лермонтова мне как-то особенно нравились. Такая боль там. Я вот тогда в первый раз подумала, что «больно и плохо» как-то сопутствует жизни интеллигентных и тонких людей. И ничего с этим не поделаешь. А из кино, – это я, кстати, очень хорошо помню – «Меланхолия» и «Идиоты» Триера, они меня очень перевернули.
– Как думаете, какая миссия у искусства?
– Я думаю, что формулировка «миссия искусства» – слишком пафосная. Попробую упростить. Искусство помогает нам жить нашу собственную жизнь. Реализовываться в своих мыслях. Я, наверное, непонятно, говорю, это трудно объяснить. Мамардашвили очень здорово это объясняет через Пруста. А я согласна с ними. Нам этой «реализации» очень не хватает в жизни. Реализации в моменте. Поэтому мы пытаемся по-настоящему что-то осмыслить и прожить, чувствуем потребность в этом. И идём в театр или смотрим кино.
Читать материал целиком
Фото: Nick Nemets
#acme_музы
Актриса театра и кино Мария Янычева о своём культурном коде: любимых авторах, книгах, фильмах, театре. Эксклюзивно для Acme Philosophy.
Мария дебютировала в фильме «Тайное влечение» (2023) Стаси Венковой. Вы могли видеть ее на сцене Театра на Бронной в спектаклях «Гамлет in Moscow», «Бесы Достоевского» и «Благоволительницы» с 2021 по 2023 гг.
– Культурное впечатление, которое изменило вас навсегда?
– «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», наверное. Помню, в школе еще стихи Лермонтова мне как-то особенно нравились. Такая боль там. Я вот тогда в первый раз подумала, что «больно и плохо» как-то сопутствует жизни интеллигентных и тонких людей. И ничего с этим не поделаешь. А из кино, – это я, кстати, очень хорошо помню – «Меланхолия» и «Идиоты» Триера, они меня очень перевернули.
– Как думаете, какая миссия у искусства?
– Я думаю, что формулировка «миссия искусства» – слишком пафосная. Попробую упростить. Искусство помогает нам жить нашу собственную жизнь. Реализовываться в своих мыслях. Я, наверное, непонятно, говорю, это трудно объяснить. Мамардашвили очень здорово это объясняет через Пруста. А я согласна с ними. Нам этой «реализации» очень не хватает в жизни. Реализации в моменте. Поэтому мы пытаемся по-настоящему что-то осмыслить и прожить, чувствуем потребность в этом. И идём в театр или смотрим кино.
Читать материал целиком
Фото: Nick Nemets
#acme_музы
“Академия смеха” – премьера нового спектакля в Пространстве Внутри
Аскетизм новой постановки выражается во всем: в декорациях, в лаконичных костюмах, выполненных в оттенках алого, в режиссуре. “Академия смеха” — это спектакль двух актрис, контрастная игра которых формирует главный конфликт постановки.
Предыстория
Михаил Бычков — режиссер спектакля, а также создатель и многолетний руководитель Воронежского Камерного театра. Он возглавлял коллектив до 2023 года. Исполнительницы ролей, Яна Кузина и Наталья Шевченко — музы и любимые актрисы Бычкова. Обе артистки много лет играли в труппе Воронежского Камерного театра, а сейчас продолжают сотрудничество в спектаклях «Вишневый сад», «Привидения», «Антигона» и других.
“Угрюмый сторож муз, гонитель давний мой”
Михаил Бычков обратился к пьесе “Академия смеха” современного японского драматурга, актера и режиссера Коки Митани. Первая постановка в 1996 году (Aoyama Round Theater) прошла с большим успехом и была отмечена театральной премией. В пьесе лишь два действующих лица — драматург и цензор. Они вступают в жестокое противостояние: один хочет добиться постановки своей новой пьесы, другой — препятствует этому. Перенос японского сюжета на русскую почву совершенно оправдан, достаточно вспомнить отношения русских писателей с цензурой. Например, Пушкин на протяжении всего творчества оставлял стихотворные послания клеймящим его строки. “Послание к цензору” — одно из таких произведений.
Шесть дней творения
В первый день цензор объявляет драматургу, что не может допустить его пьесу к постановке. Он рассказывает, что работники цензуры оставляют красные закладки в тех местах, которые вызывают вопросы. В новой пьесе сомнительных мест так много, что цензор предпочел не использовать метки. На протяжении шести дней драматург приходит в кабинет цензора, вносит новые правки, переписывает пьесу за ночь и снова возвращается.
Читать материал целиком
Текст: Полина Штифанова
Билеты
#acme_театр
Аскетизм новой постановки выражается во всем: в декорациях, в лаконичных костюмах, выполненных в оттенках алого, в режиссуре. “Академия смеха” — это спектакль двух актрис, контрастная игра которых формирует главный конфликт постановки.
Предыстория
Михаил Бычков — режиссер спектакля, а также создатель и многолетний руководитель Воронежского Камерного театра. Он возглавлял коллектив до 2023 года. Исполнительницы ролей, Яна Кузина и Наталья Шевченко — музы и любимые актрисы Бычкова. Обе артистки много лет играли в труппе Воронежского Камерного театра, а сейчас продолжают сотрудничество в спектаклях «Вишневый сад», «Привидения», «Антигона» и других.
“Угрюмый сторож муз, гонитель давний мой”
Михаил Бычков обратился к пьесе “Академия смеха” современного японского драматурга, актера и режиссера Коки Митани. Первая постановка в 1996 году (Aoyama Round Theater) прошла с большим успехом и была отмечена театральной премией. В пьесе лишь два действующих лица — драматург и цензор. Они вступают в жестокое противостояние: один хочет добиться постановки своей новой пьесы, другой — препятствует этому. Перенос японского сюжета на русскую почву совершенно оправдан, достаточно вспомнить отношения русских писателей с цензурой. Например, Пушкин на протяжении всего творчества оставлял стихотворные послания клеймящим его строки. “Послание к цензору” — одно из таких произведений.
Шесть дней творения
В первый день цензор объявляет драматургу, что не может допустить его пьесу к постановке. Он рассказывает, что работники цензуры оставляют красные закладки в тех местах, которые вызывают вопросы. В новой пьесе сомнительных мест так много, что цензор предпочел не использовать метки. На протяжении шести дней драматург приходит в кабинет цензора, вносит новые правки, переписывает пьесу за ночь и снова возвращается.
Читать материал целиком
Текст: Полина Штифанова
Билеты
#acme_театр