#фракции
Специальная военная операция запустила масштабную трансформацию российской элиты. Концепция "кремлевских башен", которая десятилетиями описывала внутренние политические процессы, уступает место новой структуре, которая сформировалась после начала СВО. Теперь ключевые группы власти формируются не вокруг отдельных фигур. Их борьба определит не только сроки и параметры завершения СВО, но и долгосрочную стратегию России в международной системе. Сегодня можно выделить три основные фракции: прокитайскую, проамериканскую и президентскую. Их интересы пересекаются, но ключевой фактор влияния — стратегический курс страны. Мы привыкли раньше рассматривать в основном две группы принимающие решения в Кремле-силовики и либералы, модель функционировала довольно длительное время в России, но Крымская операция 2014 года запустила процессы трансформации внутри страны.

Прокитайская группа делает ставку на усиление экономического сотрудничества с Китаем и максимальное дистанцирование от Запада. Ее главные интересы сосредоточены в энергетическом и финансовом секторах, оборонной промышленности и атомной энергетике. В нее входят Игорь Сечин (Роснефть), Виктор Зубков (Газпром), Юрий и Михаил Ковальчуки (атомная энергетика и Севморпуть), Сергей Кириенко, Андрей Костин (ВТБ), Михаил Мишустин, Сергей Шойгу и Николай Патрушев, которые в большей степени ориентированы на идеологическое противостояние США. Группа выступает за укрепление позиций Китая, многополярный мир и ослабление влияния США на мировую экономику.

Проамериканская группа объединяет тех, кто рассматривает восстановление контактов с Вашингтоном как способ балансировать китайское влияние и частично смягчить санкционное давление. В нее входят фигуры, связанные с крупным бизнесом, олигархическими структурами 90-х и определенными политическими кругами. В их числе Дмитрий Медведев, Сергей Нарышкин, Роман Абрамович, Михаил Фридман, а также бизнес-окружение покойного Владимира Когана. Группа ориентируется на Дональда Трампа и его связи с Хабад-Любавич, рассчитывая на возможность частичной нормализации экономических отношений с США. Их задача — не полный возврат к прежней модели, но точечные договоренности, которые позволят вернуть активы, открыть финансовые коридоры и интегрировать Россию в новую архитектуру глобальной экономики, где роль Китая будет сбалансирована за счет диалога с Вашингтоном.

Президентская группа опирается на идеологию суверенитета и многовекторности. Ее представители не видят альтернативы самостоятельному курсу России и исходят из того, что любые стратегические соглашения должны исходить из национальных интересов. В нее входят те, кто лично обязан своей карьерой Владимиру Путину и не видит себя в прокитайском или проамериканском лагерях. В этой группе находятся Сергей Чемезов (Ростех), Денис Мантуров (Минпромторг), Андрей Белоусов, Антон Вайно, Вячеслав Володин, Анна Цивилева, окружение Тихоновой, Кирилл Дмитриев (РФПИ), Алексей Дюмин, Виктор Золотов, Борис и Аркадий Ротенберги. Их ресурсная база включает силовые структуры: ФСО, Росгвардию, Минобороны, Госдуму. Главный приоритет – суверенитет России, балансирование между США и Китаем и сохранение стратегической самостоятельности. Они выступают за жесткую переговорную позицию в вопросе СВО, контроль над внутренними экономическими процессами и укрепление институтов власти. Именно эта группа в кризисные моменты войны выступала медиатором, исправляя стратегические дисбалансы.

Сегодня борьба этих групп определяет не только российскую внутреннюю политику, но и переговорные процессы по завершению СВО. Прокитайская группа заинтересована в продолжении конфликта как способе дальнейшего ослабления США. Проамериканская рассматривает возможность компромиссов ради частичного сближения с Вашингтоном. Президентская группа удерживает баланс, не позволяя ни одной из сторон получить доминирующее влияние. В ближайшее время США, Китай и ЕС продолжат попытки работать с разными фракциями российской элиты, продвигая выгодные им решения.

#источники #фракции
Наши источники в Администрации президента сообщают что в ближайшее время активизируется кейс точечной замены губернаторов в ряде регионов. Внутриполитической блок АП стремится минимизировать спекуляции, сохраняя управляемость процессом и исключая внутренние конфликты на местах и перераспределить влияние внутри фракций. Одним из первых решений станет уход Евгения Куйвашева с поста губернатора Свердловской области. На его место готовят Дениса Паслера, который сейчас возглавляет Оренбургскую область. Этот шаг давно обсуждался в экспертных кругах и является частью выстраивания новой системы регионального управления. Замещение вакантного поста в Оренбургской области также просчитано. Вероятный кандидат – председатель правительства ДНР Евгений Солнцев.

Интересный кейс складывается вокруг Карелии. Отставка Артура Парфенчикова – вопрос решенный, но борьба за пост врио продолжается. Среди претендентов – Антон Кольцов, глава правительства Запорожской области, и Александр Сидякин, руководитель ЦИК «Единой России» и выходец из региона. Назначение Кольцова может означать усиление влияния крупной бизнес-структуры – «Северстали», в то время как Сидякин рассматривается как более системная фигура.

Под вопросом остаются губернаторы Краснодарского края и Чувашии. Вениамин Кондратьев столкнулся с критикой после ЧП с разливом мазута, поскольку региональные власти показали слабую работу в данном направлении. А Олег Николаев – единственный представитель «Справедливой России» среди губернаторов, что делает его позицию уязвимой в контексте партийного баланса. Пока решение по ним не принято, но сама неопределенность является сигналом о частичном недовольстве центром.

В отличие от предыдущих лет, когда тема смены губернаторов активно тиражировалась в медиаполе, сейчас упор делается на быстрое принятие решений с четким согласованием кандидатур. Это позволяет сохранить управляемость процессом и избежать дестабилизации в регионах. Затягивание с ротациями связано с необходимостью точечного подбора фигур, которые не вызовут конфликтов внутри местных элит и смогут встроиться в федеральную вертикаль.

При этом показательно, что несмотря на тенденцию интеграции участников СВО в государственный аппарат, выпускники программы «Время героев» и других аналогичных программ, которые отдали долг стране, не получают назначений на должности губернаторов или иных весомых управленческих должностей. Новые назначенцы являются выходцами из старой системы, работавшие в ней не первый год. По сути, полпредство Артема Жоги в Уральском федеральном округе является серьезным исключением в данном правиле. Таким образом, в кадровом подходе сохраняется определенный инерционный сценарий.

#конъюнктура
В кадровой политике тишина — признак приближающихся изменений. Назначение Дениса Паслера временно исполняющим обязанности губернатора Свердловской области и Евгения Солнцева — в Оренбургской области не случайны и считываются в системе координат, где важна не только лояльность, но и предсказуемость управленческих решений.

Паслер возвращается в регион, где уже имел политический вес и административный опыт. В условиях, когда на Среднем Урале обостряется конкуренция между элитными группами, такая фигура воспринимается как компромиссная: он системный, но не завязан на местные сети влияния. Это позволяет Москве усилить контроль над регионом с мощной промышленной и протестной традицией, не вводя при этом внешне силовых решений.

Солнцев, выходец из транспортной сферы и экс-замминистра, — представитель технократического кластера. Его назначение в Оренбуржье укладывается в тенденцию замены региональных «администраторов-наследников» на управленцев нового поколения, у которых есть выходы на федеральный уровень и понимание инфраструктурных приоритетов. В приграничном и одновременно аграрном регионе это критично: требуется не просто управлять, а балансировать между социальным ожиданием, демографическим давлением и логистической значимостью области.

Нельзя не учитывать и электоральный контекст. Обе территории — зоны потенциальной мобилизации перед циклом 2026 года. Назначения считываются как попытка не допустить «раскачки» на местах, одновременно повышая горизонт ожиданий: от новых руководителей ждут результатов, не политических деклараций. Это попытка встроить региональную повестку в федеральную без прямого давления.

Форма подачи этих решений Кремлем также характерна. Нет резких заявлений, всё оформлено в режиме «текущего управления». Это технология психологического вписывания нового лица в привычный нарратив — без «чужака» и без триумфального пафоса. Такой формат снижает сопротивление и позволяет быстрее провести легитимацию фигуры в глазах аудитории. Кадровые перемещения на уровне субъектов - всегда сигнал. В данном случае - сигнал о переходе от инерционного управления к точечной консолидации, где ставка делается не только на устойчивость, но и на функциональность.

#фракции
Перераспределение сфер влияние в Государственной думе становится ключевым трендом, который предшествует избирательной кампании 2026 года и его исход во многом определит политическую повестку в стране. Противостояние Вячеслава Володина с группой Клишаса-Крашенинникова, как правильно заметил «Кремлевский шептун» выходит за рамки законодательных споров и все больше превращается в борьбу за баланс сил внутри системы.

Официально речь идет о разногласиях по вопросам местного самоуправления, регулирования выборов и участия участников СВО в политике, но фактически конфликт стал отражением более глубокой линии раскола. Володин выстраивает Госдуму как относительно автономный центр, ориентированный на поддержку региональных элит, в то время как внутриполитический блок АП нацелен на жесткую централизацию. Одним из инструментов давления стала попытка ограничения влияния профильных комитетов Думы, в частности, ослабление позиций Клишаса и Крашенинникова в юридическом блоке.

Однако главный вопрос – сможет ли спикер сформировать полноценный альтернативный центр влияния или же система его «выдавит». В АП ищут способы нейтрализовать Володина, рассматривая варианты его замены еще до выборов 2026 года. В ответ он укрепляет связи с регионами и заручается поддержкой силового блока, включая Патрушева и Чемезова. Внешне борьба проявляется через конфликты по отдельным законопроектам, например, по электронному голосованию, где Володин заблокировал инициативу АП, чтобы сохранить механизмы контроля внутри Думы. В зависимости от развития событий, он либо закрепит за собой статус самостоятельного политического игрока, либо постепенно утратит позиции, что изменит расстановку сил в системе власти.

https://yangx.top/kremlin_sekret/17274

#раскладка #смыслы

Система управления в России после начало СВО— это уже не то, что было десять лет назад или даже в период ковида. Многие по привычке продолжают обсуждать всё в персоналистской логике — кто уволен, кто назначен, кто «решает» и какие группы стоят за назначениями. За внешней стабильностью системы сегодня стоит совсем иная архитектура, которая сконструирована на новых подходах и отличается от времен Суркова или Володина.

После начала СВО Кремль оказался в условиях, когда классическая вертикаль — замкнутая, иерархическая, с ручным управлением — стала не просто недостаточной, а потенциально уязвимой. Ответом стало перераспределение нагрузки. Центр остался, но его функции частично переложены на блоки — силовой, технократический, инфраструктурный, медиасфера и региональный.

Теперь решение не всегда приходит сверху. Оно возникает на стыке: отчеты силовиков, KPI АП, аналитики Совбеза, сигналы от ЦУРов, ресурсы у губернаторов, входы у спецслужб, медиаполе, закрытые каналы и нейросетевые отчёты. Произошла адаптации системы, заточенная под вызовы времени, в которой избыточная централизация трансформировалась в новую управленческую модель страны.

В 2023–2025 усилилась роль тех, кого условно можно назвать «архитекторами устойчивости». Людей, не мелькающих в СМИ, но работающих с большими данными, логистикой, психоанализом масс. Кремль стал не слабее — он стал другой, теперь нет классического разделения башен, сформированы фракции внутри системы.
Учитывая сценарии изменений, власть формируют стратегию в новой парадигме, не в режиме «один лидер — один указ», а как расчет вероятностных траекторий: какие сигналы дать элитам, где перегруппировать финансовые потоки, как настроить общественную риторику, как удержать баланс сил.

СВО разрушила иллюзию, что государством можно управлять в логике 2007-го или даже 2014-года. Сейчас Кремль работает как система принятия решений под высокой неопределённостью. Она не публична, не объясняет себя, но в этом и суть её устойчивости.

Это не либерализация и не репрессия. Это рациональная модернизация в условиях давления, когда не идеология, а связность блоков, предсказуемость решений и скорость адаптации стали ключевыми. Поэтому в 2025 году вопрос стоит не «кто руководит», а «как работает механизм, способный пережить турбулентность».

https://yangx.top/Taynaya_kantselyariya/12087

#элиты #фракции
В преддверии местной избирательной кампании Администрация президента дала четкий мессендж: в эпоху нового политического баланса нельзя превращать медиаплатформы в инструмент корпоративного давления на глав регионов. По информации источников Сергей Кириенко конструирует новую архитектуру внутриполитического блока страны, в которой олигархи или крупные бизнесмены зависимы от региональной власти и должны договариваться, а не решать вопросы в АП или через фракции влияния в Кремле.

В Вологодской области ситуация обострилась на фоне конфликта между региональной властью и группой структур, аффилированных с одним из крупнейших российских бизнесменов, который закончился зачисткой Череповца от прежних элит. Губернатор Георгий Филимонов оказался в фокусе атак со стороны ряда медиаресурсов, подконтрольных бизнес-структурам, связанным с владельцем «Северстали» Алексеем Мордашовым. Эти ресурсы вели системную кампанию, обвиняя губернатора в якобы неэффективном управлении и ставя под сомнение реализацию инфраструктурных проектов. Однако недавно Роскомнадзор заблокировал несколько изданий за распространение фейков, что стало первым серьезным прецедентом, подтверждающим смену правил игры между региональной властью и олигархическим медиаконтуром.

Показательно, что АП в этом решительно поддержала губернатора. Формат жесткого реагирования также отражает тренд на институционализацию субъектности губернаторов. Сигнал отправлен всем крупным экономическим группам: политическая конкуренция допустима, но она должна вестись по правилам. Использование откровенно манипулятивной риторики и «жёлтых» вбросов ведет к правовым последствиям — вплоть до блокировки медиа и ответственности их распространителей.

На следующем этапе давление может сместиться на персональные аккаунты в соцсетях, в том числе Telegram-каналы, делавшие репосты заблокированных материалов. Таким образом формируется инфраструктура медиадисциплины, где любые действия против губернаторов рассматриваются через призму политической стабильности региона.

Важно, что Вологодская область становится не исключением, а частью более широкой тенденции: централизация контроля над публичной политикой и восстановление управляемости в территориях. Для избирателей это сигнал: губернатор не остается один на один с кампаниями травли. Для бизнеса — напоминание, что лояльность к законам и правилам игры важнее любых PR-ресурсов.

#источники
По информации от источников ТК, близких к профильной рабочей группе, инициатива по ужесточению закона об иноагентах была оформлена как реакция на "нарастание скрытого внешнего присутствия в сфере внутренней политики". На деле речь идёт о согласованной активности трех групп — внутриполитического блока АП, кураторов цифрового периметра и силовиков.

На Старой площади акцентируют внимание на необходимости усиление полномочий глав регионов, для способности быстро решать сложные задачи с группами влияния, в первую очередь олигархами.

Вторая группа настаивала на включении образовательной и просветительской деятельности в зону риска — именно через неё, по их оценке, формируются альтернативные ценностные коды. Вторая требовала закрыть вопрос формального барьера "финансирование из-за рубежа". Силовики максимально старались ужесточить нормы, чтобы расширить свои полномочия по контролю за социально-политическими процессами. В кулуарах это назвали точкой перехода от реакции на процессы к активному контролю.

Несколько групп влияния из либеральной фракции, ранее курировавших гуманитарные инициативы, попытались внести смягчающие поправки, но получили прямой отказ. Аргумент: "в условиях приближающейся политической фазы — любое послабление будет прочитано как уязвимость".

Закон в нынешнем виде — не только про иноагентов. Это новая архитектура восприятия легитимности внутри системы. Сигнал не для общества, а для инфраструктуры, силовики совместно с внутриполитическим блоком АП создают контуры, которые позволят главам регионов решать проблемные вопросы с группами влияния мимикрирующих под гражданские инициативы.

#конъюнктура
Единая Россия» начала переформатирование своей парламентской команды, ориентируясь на реальные рейтинги, региональные балансы и фронтовой авторитет. По сути, речь идёт о сборке новой политической матрицы, где место в списке получают не просто лояльные, а устойчивые, понятные и разделяющие текущую национальную повестку игроки. По данным источников из АП, в ближайшее время развернётся ожесточённая борьба за согласование кандидатур, сейчас поданы предварительные списки — речь идёт не просто о технической подготовке к кампании, а о перекройке Думы, в которой каждое кресло становится инструментом влияния.

Формат списка — трёхуровневый: «да», «нет» и «под вопросом». Это, по сути, система раннего отбора, где учитываются не только формальные показатели депутатов (возраст, здоровье, медийность), но и неформальные — отношения с губернаторами, принадлежность к различным группам влияния, устойчивость в регионах. Такой подход позволяет АП и партийным стратегам заранее выстроить новую управляемую архитектуру.

Ключевая интрига — включение до 30% новых кандидатов из числа участников СВО. Это не просто расширение социального состава фракции. Это ценностный разворот, в рамках которого политическое представительство усиливается за счёт боевого опыта и символического авторитета. Силовой капитал фронтовиков становится конкурентом традиционного партийного ресурса, и в некоторых регионах он уже превосходит его по значимости.

В то же время, участие в согласовании списков со стороны региональных администраций — важный индикатор переформатирования не только фракции, но и системы центра-периферии. Губернаторы активно подают своих кандидатов, а значит, формируется новый баланс интересов между федеральным центром и субъектами, что может повлиять и на ход кампании, и на распределение постов в будущем созыве. Особое внимание уделяется «красной зоне» — действующим депутатам, потерявшим контакт с округами или вышедшим за пределы политической дисциплины. Для таких фигур согласование может стать либо приговором, либо сигналом к пересборке лояльности. Параллельно проводится мониторинг медийности, электоральной базы, активности в «социальных сетях» — фактически, речь идёт о запуске механизма ранней легитимации кандидатуры.

Формирование списков в 2024–2025 годах — это не подготовка к выборам в их классическом смысле, а инструмент опережающего выравнивания влияния, перераспределения элитных групп и институционализации новых центров символической силы.

#фракции
Кейс с арестом Алексея Смирнова лишь на первый взгляд укладывается в привычный антикоррупционный сюжет. На деле мы наблюдаем проявление глубинного конфликта между элитными группами, чьи интересы в регионах давно перестали быть административными, став инструментом политического давления и распределения ресурсов. Смирнов не был самостоятельной фигурой — он исполнял роль временного держателя системы, которую выстраивали его предшественники, и которую теперь стремятся демонтировать. Его отставка и последующий арест открыли возможность вскрыть целый пласт прежней инфраструктуры влияния.

Ключевая фигура в этом контексте — не Смирнов, а Роман Старовойт, ныне занимающий пост федерального министра транспорта. По имеющимся данным, именно он курировал проект оборонных укреплений, будучи губернатором Курской области, и именно при нём началась логистика освоения многомиллиардных бюджетов, в которую были вовлечены компании с сомнительной репутацией и фиктивной занятостью. Связи Старовойта с группой Ротенбергов и его прошлое сотрудничество с ЧВК «Вагнер» в контексте строительства фортификаций создают дополнительный фон, придающий скандалу системный характер.

Важно, что «раскрутка» фигуры Смирнова происходит в тот момент, когда Старовойт сам оказался в политически неустойчивом положении. Его возможная отставка из Минтранса — это не просто реакция на скандал, а попытка зачистки наследия определённого клана, чьи позиции внутри власти ослабли. Следственные действия и готовность фигурантов давать показания могут привести к разоблачению схем, где речь пойдёт уже не о сотнях миллионов, а о десятках миллиардов — и, возможно, о перекройке логистики политического влияния на федеральном уровне.

Таким образом, кейс Смирнова становится лишь точкой входа в гораздо более широкий сюжет — демонтаж оборонного фланга старой системы распределения полномочий и денег в регионах. Следствие по хищениям — это не просто борьба с коррупцией, а рычаг давления в межэлитной борьбе. И если тенденция продолжится, в ближайшее время мы можем увидеть серию новых кадровых решений — как в регионах, так и в федеральных структурах, вплоть до резонансных отставок в правительстве.

https://yangx.top/kremlin_sekret/17439

#элиты
Вологодская область становится экспериментальной зоной политического обновления, где губернатор перераспределяет традиционные сферы влияния. Глава региона выстраивает систему, где ключевые решения сосредоточены в руках его управленческой команды, а влияние локальных бизнес-элит, прежде всего связанных с «Северсталью», последовательно демонтируется. Этот процесс, в свою очередь, закономерно вызывает информационное и корпоративное сопротивление, особенно с учётом отказа губернатора следовать привычной логике компромиссов.

Филимонов начал серию громких ротаций — в правительстве, муниципалитетах и в городских думах. Мэр Вологды, первый замгубернатора и ряд депутатов, связанных с корпорацией «Северсталь», лишились своих позиций. При этом переход к новой логике управления сопровождался отказом от привлечения мигрантов в строительную отрасль — решение, вызвавшее открытую критику со стороны компании Мордашова, опасающейся срыва инвестиционных планов. В ответ глава региона укрепил прямую коммуникацию с населением и расширил своё присутствие в цифровой среде, акцентируя контроль над социальной политикой и прозрачностью решений.

Особо знаковым стал эпизод в Череповце — многолетнем опорном городе «Северстали». Георгий Филимонов окончательно закрепил контроль над муниципалитетом, завершив перераспределение политического влияния: избрание его протеже Романа Маслова мэром города поставило точку в противостоянии с холдингом. Отставка мэра Вадима Германова и демонтаж прежней команды свидетельствуют о полном демонтаже схемы, при которой корпоративный сектор оказывал влияние на кадровые и политические решения в регионе.

Параллельно с этим губернатору удаётся удерживать устойчивую поддержку населения, в том числе благодаря улучшению показателей в реализации нацпроектов. Вологодская область поднялась на второе место по этим показателям в РФ — результат, который подтверждает управленческую эффективность, несмотря на турбулентность в политической сфере. При этом кадровая политика Филимонова остаётся жёсткой: он продолжает замену чиновников до тех пор, пока, по его словам, не будет сформирована команда, готовая работать в заданном темпе и по новым правилам.

Модель Филимонова может казаться неформатной в контексте федеральной политической культуры, но она отражает растущий запрос на суверенное региональное управление, освобождённое от неформального влияния со стороны бизнеса. Пока баланс между внутренней стабильностью, эффективностью и централизацией сохраняется, губернатор получает пространство для продолжения курса. Однако масштаб и скорость преобразований предполагают и дальнейшую попытку давления — как информационного, так и институционального.