Общество Тревоги
Высокий уровень тревоги в обществе – следствие возрастающей неопределенности. Фактор пандемии накладывается на туманные перспективы роста благосостояния россиян и усиление репрессивных механизмов.
Соцопросы показывают, что уровень социальной тревоги наиболее высок на периферии, где арсенал социально-экономических возможностей людей (покупка лекарств, качественные продукты питания, возможность улучшить бытовые условия, путешествия, смена работы и т.д.) намного ниже, чем в Москве или Санкт-Петербурге. На первый взгляд удивительно, что именно в этом сегменте общества наибольшее число т.н. лоялистов, но это легко объяснимо.
Люди на периферии живут в режиме ограниченной социальной мобильности не только в силу пандемии, это их постоянная жизнь. Так происходит в силу дефицита социальных ресурсов (здоровье, деньги, вера в собственные силы и т.д.) и перспектив их накопления.
Сокращение возможностей активного реагирование на неблагоприятные факторы (бедность, болезни, уменьшение возможностей гражданского выбора, ухудшение качества жизни и т.д.) ведет к росту социальной тревоги и создает благоприятную почву для манипулирования этими страхами (угроза войны, боязнь будущего, страх репрессий и социальная незащищенность).
Все это работает на угасание пассионарной и преобразовательной энергии общества. Это путь к деградации гражданской активности, Обществу страха и постоянной Тревоги.
Для амортизации негатива социуму преподносится идеологема заботы государства. Убедить бедных в том, что о них заботятся несложно. Равно как и удовлетворить их невысокий горизонт желаний (продуктовый набор, небольшая индексация пенсий и т.д.).
На больший обьем перераспределение ресурсов для снижения социального напряжения Номенклатура не готова.
Высокий уровень тревоги в обществе – следствие возрастающей неопределенности. Фактор пандемии накладывается на туманные перспективы роста благосостояния россиян и усиление репрессивных механизмов.
Соцопросы показывают, что уровень социальной тревоги наиболее высок на периферии, где арсенал социально-экономических возможностей людей (покупка лекарств, качественные продукты питания, возможность улучшить бытовые условия, путешествия, смена работы и т.д.) намного ниже, чем в Москве или Санкт-Петербурге. На первый взгляд удивительно, что именно в этом сегменте общества наибольшее число т.н. лоялистов, но это легко объяснимо.
Люди на периферии живут в режиме ограниченной социальной мобильности не только в силу пандемии, это их постоянная жизнь. Так происходит в силу дефицита социальных ресурсов (здоровье, деньги, вера в собственные силы и т.д.) и перспектив их накопления.
Сокращение возможностей активного реагирование на неблагоприятные факторы (бедность, болезни, уменьшение возможностей гражданского выбора, ухудшение качества жизни и т.д.) ведет к росту социальной тревоги и создает благоприятную почву для манипулирования этими страхами (угроза войны, боязнь будущего, страх репрессий и социальная незащищенность).
Все это работает на угасание пассионарной и преобразовательной энергии общества. Это путь к деградации гражданской активности, Обществу страха и постоянной Тревоги.
Для амортизации негатива социуму преподносится идеологема заботы государства. Убедить бедных в том, что о них заботятся несложно. Равно как и удовлетворить их невысокий горизонт желаний (продуктовый набор, небольшая индексация пенсий и т.д.).
На больший обьем перераспределение ресурсов для снижения социального напряжения Номенклатура не готова.
Унификация аполитичности
Унифицирующееся политическая жизнь исключает инакомыслие (несистемная оппозиция), «упорядочивает» и ограничивает политическую критику (системная оппозиция) и направлена на увеличении аполитичности социума.
В этой конструкции, собственно, политика Суверена охватывает только внешнее направление, а внутри страны – «справедливое управление». Политика и управление основываются на власти, но имеют существенные различия.
Политика – это сфера возможного, конкуренция и соперничество в пределах дозволенного. Управление – это подчинение правилам и иерархия. В современной России пространство политического сужается, а пространство сверхцентрализованного управления – расширяется. Формируется фатальная безальтернативность Суверена.
Исключение политики из повестки по туркменистанскому сценарию – это не реальность, а лишь стремление Системы. Оно не будет реализовано до конца: в России это невозможно. Но курс на аполитичность будет усиливаться.
Еще десять лет назад считалось, что развивающееся в России общество потребления также приведет к аполитичности. В посткрымско-ковидный кризис общество потребления сворачивается и нужно искать другие ориентиры.
Для политики нужен образ Врага и это означает, что даже несмотря на миролюбивые посылы Западу, Система будет искать этот образ, фокусируя внимания общества на недружественных действиях Чехии, высказываниях экс-президента Эстонии про запрет посещать Европу для российских туристов и т.д.
Другой ориентир – искать врагов внутри общества. Сейчас в такой роли выступают «навальнисты», а далее – злостные (хотя и аполитичные) неплательщики налогов, алиментщики и т.д. Энергия негатива нарастает, поиск «козлов отпущения», ритуальных (и не только) жертв будет нарастать.
Унифицирующееся политическая жизнь исключает инакомыслие (несистемная оппозиция), «упорядочивает» и ограничивает политическую критику (системная оппозиция) и направлена на увеличении аполитичности социума.
В этой конструкции, собственно, политика Суверена охватывает только внешнее направление, а внутри страны – «справедливое управление». Политика и управление основываются на власти, но имеют существенные различия.
Политика – это сфера возможного, конкуренция и соперничество в пределах дозволенного. Управление – это подчинение правилам и иерархия. В современной России пространство политического сужается, а пространство сверхцентрализованного управления – расширяется. Формируется фатальная безальтернативность Суверена.
Исключение политики из повестки по туркменистанскому сценарию – это не реальность, а лишь стремление Системы. Оно не будет реализовано до конца: в России это невозможно. Но курс на аполитичность будет усиливаться.
Еще десять лет назад считалось, что развивающееся в России общество потребления также приведет к аполитичности. В посткрымско-ковидный кризис общество потребления сворачивается и нужно искать другие ориентиры.
Для политики нужен образ Врага и это означает, что даже несмотря на миролюбивые посылы Западу, Система будет искать этот образ, фокусируя внимания общества на недружественных действиях Чехии, высказываниях экс-президента Эстонии про запрет посещать Европу для российских туристов и т.д.
Другой ориентир – искать врагов внутри общества. Сейчас в такой роли выступают «навальнисты», а далее – злостные (хотя и аполитичные) неплательщики налогов, алиментщики и т.д. Энергия негатива нарастает, поиск «козлов отпущения», ритуальных (и не только) жертв будет нарастать.
Имперская логика Мегамашины
Любая Империя основывается на логике объединения усилий человеческих масс, направленных на общую цель. Это логика социальных мегамашин. Такие социальные мегамашины использовались, например, при строительстве египетских пирамид, ирригационных сооружений Месопатамии и Китая.
Строительство пирамид в Древнем Египте с точки зрения экономической целесообразности весьма сомнительно, однако гигантские стройки создавали постоянное напряжение с помощью которого власть могла поддерживать жесткий порядок и объединяла индивидов в одну послушную мегамашину.
Армия Древнего Рима – это также хорошо организованная мегамашина, которая, к тому же, имела экономическую эффективность и вела к постоянному расширению Империи. В современном мире логика мегамашин также работает: на нем основывается китайская имперскость. США собирают интеллектуальный потенциал по всему миру и используют его для развития собственной имперскости.
Задача империи в любой период – не просто занять всех людей какой-либо целью (как в Древнем Египте), а сделать это максимально эффективно, направив потенциалы людей на развитие.
В современной России мегамашина, фактически, не выстраивается. Номенклатура контролирует Ренту и, в лучшем случае, формирует дотационное состояние невостребованных слоев общества. Плебс в Древнем Риме даже в период ее расцвета пребывал примерно в таком состоянии («Хлеба и Зрелищ») и это привело к утрате пассионарного ядра империи, а потом и к ее угасанию.
Для мобилизации Мегамашины в российском обществе нет ни ресурсов, ни целей. Присоединение Крыма и сочинская Олимпиада создало ощущение такого единства и мобилизации, однако это ощущение растворилось в череде социально-экономических неурядиц.
На одной из региональных фокус-групп респондент выразил это так: «Крым-то наш, да у людей в продуктовых магазинах такие лица, будто Крым – не наш».
Любая Империя основывается на логике объединения усилий человеческих масс, направленных на общую цель. Это логика социальных мегамашин. Такие социальные мегамашины использовались, например, при строительстве египетских пирамид, ирригационных сооружений Месопатамии и Китая.
Строительство пирамид в Древнем Египте с точки зрения экономической целесообразности весьма сомнительно, однако гигантские стройки создавали постоянное напряжение с помощью которого власть могла поддерживать жесткий порядок и объединяла индивидов в одну послушную мегамашину.
Армия Древнего Рима – это также хорошо организованная мегамашина, которая, к тому же, имела экономическую эффективность и вела к постоянному расширению Империи. В современном мире логика мегамашин также работает: на нем основывается китайская имперскость. США собирают интеллектуальный потенциал по всему миру и используют его для развития собственной имперскости.
Задача империи в любой период – не просто занять всех людей какой-либо целью (как в Древнем Египте), а сделать это максимально эффективно, направив потенциалы людей на развитие.
В современной России мегамашина, фактически, не выстраивается. Номенклатура контролирует Ренту и, в лучшем случае, формирует дотационное состояние невостребованных слоев общества. Плебс в Древнем Риме даже в период ее расцвета пребывал примерно в таком состоянии («Хлеба и Зрелищ») и это привело к утрате пассионарного ядра империи, а потом и к ее угасанию.
Для мобилизации Мегамашины в российском обществе нет ни ресурсов, ни целей. Присоединение Крыма и сочинская Олимпиада создало ощущение такого единства и мобилизации, однако это ощущение растворилось в череде социально-экономических неурядиц.
На одной из региональных фокус-групп респондент выразил это так: «Крым-то наш, да у людей в продуктовых магазинах такие лица, будто Крым – не наш».
Дефицит денег & Дефицит смыслов
Демографическая ситуация в стране не позволяет Системе придерживаться консервативных идеологем. В этих условиях тезис «сбережение народа» и «собирания Империи» не выдерживает проверки ковидокризисом.
С учетом возрастающей значимости репрессивных механизмов новые смыслы можно и не искать: их мобилизующий эффект невысок, а потребность общества в новых ориентирах не стоит преувеличивать. Беднеющее общество будет ждать от власти денег, а не смыслов.
Демографическая ситуация в стране не позволяет Системе придерживаться консервативных идеологем. В этих условиях тезис «сбережение народа» и «собирания Империи» не выдерживает проверки ковидокризисом.
С учетом возрастающей значимости репрессивных механизмов новые смыслы можно и не искать: их мобилизующий эффект невысок, а потребность общества в новых ориентирах не стоит преувеличивать. Беднеющее общество будет ждать от власти денег, а не смыслов.
Индикатор стабилизации: праймериз
Праймериз «Единой России» покажет насколько стабилизировано внутриэлитное поле в регионах. Учитывая, что кормовая база элит в ковидокризис сократилась говорить о внутриэлитных консенсусах можно лишь декларативно.
Сам праймериз «Единой России» уже не рассматривается как способ мобилизации электората, скорее, – это инвентаризация т.н. лояльных, которые зарегистрируются и нажмут кнопочку, а в сентябре на думских выборах поставят галочку.
В реальную конкуренцию на праймериз рядовые бюджетники уже не верят. Это отчетливо видно по фокус-группам: бюджетники лучше других знают, как делаются выборы. «Просьбы» руководства проголосовать они воспринимают как данность, но в душе (и на кухне) осуждают.
Конфликты элит по поводу праймериз вероятны. Губернаторы и региональные элиты недовольны «федеральной квотой», которая на этих думских выборах расширилась и предполагает больше т.н. парашютистов, которых партия делегирует в регионы. Мест для своих у губернаторов остается меньше. Это вызывает недовольство и желание электоральной конкуренции со стороны части региональной элиты.
Праймериз – создает режим активности, который приведет к конфликтам и спекуляциям по поводу, например, покупки электронных голосов и накруток. Но имиджевого урона это не нанесет. Репутация «Единой России» уже сформирована и для дальнейшего ухудшения ее рейтинга нужно что-то типа пенсионной реформы.
Праймериз «Единой России» покажет насколько стабилизировано внутриэлитное поле в регионах. Учитывая, что кормовая база элит в ковидокризис сократилась говорить о внутриэлитных консенсусах можно лишь декларативно.
Сам праймериз «Единой России» уже не рассматривается как способ мобилизации электората, скорее, – это инвентаризация т.н. лояльных, которые зарегистрируются и нажмут кнопочку, а в сентябре на думских выборах поставят галочку.
В реальную конкуренцию на праймериз рядовые бюджетники уже не верят. Это отчетливо видно по фокус-группам: бюджетники лучше других знают, как делаются выборы. «Просьбы» руководства проголосовать они воспринимают как данность, но в душе (и на кухне) осуждают.
Конфликты элит по поводу праймериз вероятны. Губернаторы и региональные элиты недовольны «федеральной квотой», которая на этих думских выборах расширилась и предполагает больше т.н. парашютистов, которых партия делегирует в регионы. Мест для своих у губернаторов остается меньше. Это вызывает недовольство и желание электоральной конкуренции со стороны части региональной элиты.
Праймериз – создает режим активности, который приведет к конфликтам и спекуляциям по поводу, например, покупки электронных голосов и накруток. Но имиджевого урона это не нанесет. Репутация «Единой России» уже сформирована и для дальнейшего ухудшения ее рейтинга нужно что-то типа пенсионной реформы.
Инерция сопротивления
Озвученная вице-премьером М. Хуснуллиным идея объединения регионов – не новая, и активно прорабатывается. Система планомерно движется к объединению/сокращению муниципалитетов и регионов.
В перспективе 3-5 лет, переход госуслуг в электронный формат усилит эти оптимизационные процессы и приведет к сокращению мелких чиновников на местах.
Хуснуллин упомянул лишь Курганскую область и Еврейский автономный округ. Эти депрессивные регионы давно уже готовы объединиться, но желающих на это не находится. Например, для Тюменской области Курган – это обуза.
Логика объединения натыкается на межнациональные республики: элиты и титульный этнос в этих республиках не хотят объединяться ни с кем. В восприятии национальной интеллигенции – статус республики гораздо выше чем статус области. К тому же, возможное объединение приведет к размыванию титульной нации той или иной республики и русификации.
Поэтому, скорее всего, объединение/поглощение некоторых регионов будет, но на масштабную унификацию регионов Система не решится в ближайшие несколько лет. Слишком сильна будет инерция сопротивления и риски межнационального напряжения.
Озвученная вице-премьером М. Хуснуллиным идея объединения регионов – не новая, и активно прорабатывается. Система планомерно движется к объединению/сокращению муниципалитетов и регионов.
В перспективе 3-5 лет, переход госуслуг в электронный формат усилит эти оптимизационные процессы и приведет к сокращению мелких чиновников на местах.
Хуснуллин упомянул лишь Курганскую область и Еврейский автономный округ. Эти депрессивные регионы давно уже готовы объединиться, но желающих на это не находится. Например, для Тюменской области Курган – это обуза.
Логика объединения натыкается на межнациональные республики: элиты и титульный этнос в этих республиках не хотят объединяться ни с кем. В восприятии национальной интеллигенции – статус республики гораздо выше чем статус области. К тому же, возможное объединение приведет к размыванию титульной нации той или иной республики и русификации.
Поэтому, скорее всего, объединение/поглощение некоторых регионов будет, но на масштабную унификацию регионов Система не решится в ближайшие несколько лет. Слишком сильна будет инерция сопротивления и риски межнационального напряжения.
Контекст Хабаровско-Еврейского «обьединения»
Тема объединения Еврейской автономной области (ЕАО) и Хабаровского края – непопулярна в обоих регионах. Хабаровский край итак размером с Германию, но ресурсов для содержания дотационно-депрессивных территорий у него нет. Для ЕАО объединиться – значит и вовсе исчезнуть из повестки и обречь себя на вымирание.
В Хабаровском крае скоро состоятся выборы губернатора: врио М. Дегтярев («ЛДПР») – не популярен, а «Единая Россия» не планирует выдвигать своего кандидата на выборах. Риск протестного голосования в «фургализированном» регионе высок.
Характерно, что в отличие от губернатора ЕАО Р. Гольдштейна, врио губернатора Хабаровского края пока не прокомментировал резонансное высказывание вице-премьера М. Хуснуллина. С помощью такой вербальной атаки Система создает дополнительное давление на «ЛДПР», позиции которых в Хабаровском крае пошатнулись после ареста экс-губернатора С. Фургала.
При этом Система хочет, чтобы «ЛДПР» «отдали» Владимирскую область и сняли губернатора В. Сипягина. А тема с объединением двух дальневосточных регионов тут лишь дополнительный инструмент давления, который создает трудности Дегтяреву и «ЛДПР» в Хабаровском крае.
Тема объединения Еврейской автономной области (ЕАО) и Хабаровского края – непопулярна в обоих регионах. Хабаровский край итак размером с Германию, но ресурсов для содержания дотационно-депрессивных территорий у него нет. Для ЕАО объединиться – значит и вовсе исчезнуть из повестки и обречь себя на вымирание.
В Хабаровском крае скоро состоятся выборы губернатора: врио М. Дегтярев («ЛДПР») – не популярен, а «Единая Россия» не планирует выдвигать своего кандидата на выборах. Риск протестного голосования в «фургализированном» регионе высок.
Характерно, что в отличие от губернатора ЕАО Р. Гольдштейна, врио губернатора Хабаровского края пока не прокомментировал резонансное высказывание вице-премьера М. Хуснуллина. С помощью такой вербальной атаки Система создает дополнительное давление на «ЛДПР», позиции которых в Хабаровском крае пошатнулись после ареста экс-губернатора С. Фургала.
При этом Система хочет, чтобы «ЛДПР» «отдали» Владимирскую область и сняли губернатора В. Сипягина. А тема с объединением двух дальневосточных регионов тут лишь дополнительный инструмент давления, который создает трудности Дегтяреву и «ЛДПР» в Хабаровском крае.
Враги общества & предатели Отчизны
Репрессивно-цензурирующий тренд Системы открывает возможности не только политической маргинализации всякой оппозиции, но и несет в себе значительный потенциал влияния на социально-экономическую жизнь общества.
Российское общество, по сути, безразлично к принципу разделения властей, который, фактически, и не действует. Но у населения есть возможность жаловаться на мэра, губернатора или министра. Это значимая часть прав граждан, спасающая их от беспредела на местах. Люди понимают иерархию власти, ее разноуровневость. Люди ценят и пользуются этими правом.
Активизация силового тренда приведет к масштабному увеличению доносов от простых граждан: не только по политическим, но и хозяйственным вопросам. Причем не только на муниципальную и региональную власть, но и на предпринимателей-коррупционеров/иноагентов (ярлык может быть любой). Тут открывается значительный потенциал передела сфер влияния, поиска врагов общества и предателей Отчизны.
Власть не монолитна и логику ослабления репрессивности здравый элемент этой Системы пытается соблюсти, но получается плохо.
Здравомыслящие в Системе очень аккуратно задают вопрос: в 2000-е и до Крыма Президенту удавалось обеспечить экономический рост без всяких репрессивно-ограничительных мер, зачем же они нужны сейчас? Ответ, впрочем, очевиден и не требует конкретизации…
Репрессивно-цензурирующий тренд Системы открывает возможности не только политической маргинализации всякой оппозиции, но и несет в себе значительный потенциал влияния на социально-экономическую жизнь общества.
Российское общество, по сути, безразлично к принципу разделения властей, который, фактически, и не действует. Но у населения есть возможность жаловаться на мэра, губернатора или министра. Это значимая часть прав граждан, спасающая их от беспредела на местах. Люди понимают иерархию власти, ее разноуровневость. Люди ценят и пользуются этими правом.
Активизация силового тренда приведет к масштабному увеличению доносов от простых граждан: не только по политическим, но и хозяйственным вопросам. Причем не только на муниципальную и региональную власть, но и на предпринимателей-коррупционеров/иноагентов (ярлык может быть любой). Тут открывается значительный потенциал передела сфер влияния, поиска врагов общества и предателей Отчизны.
Власть не монолитна и логику ослабления репрессивности здравый элемент этой Системы пытается соблюсти, но получается плохо.
Здравомыслящие в Системе очень аккуратно задают вопрос: в 2000-е и до Крыма Президенту удавалось обеспечить экономический рост без всяких репрессивно-ограничительных мер, зачем же они нужны сейчас? Ответ, впрочем, очевиден и не требует конкретизации…
Zемство & Коменданты человейников
Эксперты оппозиционного Земского съезда выпустили доклад «Качество политического представительства в современной России» и отметили, что оппозиционные силы практически не представлены ни на одном уровне власти.
В докладе предлагается формирование коалиции между разными общественными группами и развитие «предполитических» форм представительства (общественные проекты, добровольчество, стимулирование граждан к прямому участию в выборах и т.д.).
Увеличение активности оппозиции на локальном и муниципальном уровне вызовет общественный резонанс, политизацию текущих проблем и негативно повлияет на рейтинги власти.
Коррумпированная система ЖКХ, негибкость властей при принятии решений на муниципальном уровне (многие из которых непопулярны) формирует структурные риски для всей вертикали власти.
Вытесняемая из политического процесса оппозиция ищет способы обретения своей субьектности. Поставленные под запрет штабы Навального формально закрыты, однако не уничтожены и продолжат свою работу.
Тут перед Системой сложная дилемма: либо уголовные наказания для сотни тысяч людей (фактически, это будет означать массовый террор), либо закрытие глаз на продолжающуюся деятельность несистемной оппозиции в подполье. Очевидно, на массовые репрессии пока Система не готова и выберет вариант точечной работы.
Для несистемной оппозиции прямая конфронтация с властями и политические требования ухода В. Путина становятся очень опасными, но тут есть вариант ухода или, точнее, оседания на обочину локального уровня (современные Земства).
Понижение в уровне, тем не менее, открывает перед оппозицией широкие перспективы вовлечения аполитичных людей в гражданскую активность, которая при наличии антипопулярных мер властей (триггеров) приобретет протестный характер.
В том, что эти антипопулярные меры будут – сомнений мало. В регионах, например, очень болезненно реагируют на повышение платежей за ЖКХ. Меры по ужесточению фискальной политики в отношении граждан также, скорее всего, не заставят себя долго ждать.
В ответ на протестные настроения «тиктокеров» Система ввела должность советника по воспитательной работе. Видимо, далее будет рассматриваться должность коменданта в многоквартирных человейниках мегаполисов и столиц, которые будут следить за «общественном порядком».
Эксперты оппозиционного Земского съезда выпустили доклад «Качество политического представительства в современной России» и отметили, что оппозиционные силы практически не представлены ни на одном уровне власти.
В докладе предлагается формирование коалиции между разными общественными группами и развитие «предполитических» форм представительства (общественные проекты, добровольчество, стимулирование граждан к прямому участию в выборах и т.д.).
Увеличение активности оппозиции на локальном и муниципальном уровне вызовет общественный резонанс, политизацию текущих проблем и негативно повлияет на рейтинги власти.
Коррумпированная система ЖКХ, негибкость властей при принятии решений на муниципальном уровне (многие из которых непопулярны) формирует структурные риски для всей вертикали власти.
Вытесняемая из политического процесса оппозиция ищет способы обретения своей субьектности. Поставленные под запрет штабы Навального формально закрыты, однако не уничтожены и продолжат свою работу.
Тут перед Системой сложная дилемма: либо уголовные наказания для сотни тысяч людей (фактически, это будет означать массовый террор), либо закрытие глаз на продолжающуюся деятельность несистемной оппозиции в подполье. Очевидно, на массовые репрессии пока Система не готова и выберет вариант точечной работы.
Для несистемной оппозиции прямая конфронтация с властями и политические требования ухода В. Путина становятся очень опасными, но тут есть вариант ухода или, точнее, оседания на обочину локального уровня (современные Земства).
Понижение в уровне, тем не менее, открывает перед оппозицией широкие перспективы вовлечения аполитичных людей в гражданскую активность, которая при наличии антипопулярных мер властей (триггеров) приобретет протестный характер.
В том, что эти антипопулярные меры будут – сомнений мало. В регионах, например, очень болезненно реагируют на повышение платежей за ЖКХ. Меры по ужесточению фискальной политики в отношении граждан также, скорее всего, не заставят себя долго ждать.
В ответ на протестные настроения «тиктокеров» Система ввела должность советника по воспитательной работе. Видимо, далее будет рассматриваться должность коменданта в многоквартирных человейниках мегаполисов и столиц, которые будут следить за «общественном порядком».
Скрытая многовекторность
Конфликт на границе Киргизии и Таджикистана создан искусственно и в Москве по этому поводу нет никаких сомнений. Основной негатив проецируется на главу Киргизии Садыра Жапарова.
Действующий президент, фактически, пришел к власти в результате госпрерворота до которого С. Жапаров воспринимался в Москве как ненадежный. Его длительное пребывание в Польше сформировало мнение о нем как агенте западного влияния, что имеет под собой некоторые основания.
Характерно, что недавнее избрание Жапарова президентом Киргизии устроило США, которые сохраняют рычаги влияния на ситуацию в республике.
Сам Жапаров категорически не желает порывать с США и пытается актуализировать многовекторную политику в регионе, которая выстраивается с учетом интересов Вашингтона. Открыто такую политику проводить нельзя: Москва тут же перекроет финансирование бедной Киргизии, однако кулуарно С. Жапаров пытается лавировать.
Жапаров, также как и Пашинян в Армении, рассматривается как ненадежный политик. В этих условиях внутриэлитные (и не только) противоречия в Киргизии будут обостряться, а в Москве попытаются урезонить Жапарова. Но доверять ему вряд ли будут. Скорее, наоборот, от Жапарова стоит ждать новых «фокусов».
Конфликт на границе Киргизии и Таджикистана создан искусственно и в Москве по этому поводу нет никаких сомнений. Основной негатив проецируется на главу Киргизии Садыра Жапарова.
Действующий президент, фактически, пришел к власти в результате госпрерворота до которого С. Жапаров воспринимался в Москве как ненадежный. Его длительное пребывание в Польше сформировало мнение о нем как агенте западного влияния, что имеет под собой некоторые основания.
Характерно, что недавнее избрание Жапарова президентом Киргизии устроило США, которые сохраняют рычаги влияния на ситуацию в республике.
Сам Жапаров категорически не желает порывать с США и пытается актуализировать многовекторную политику в регионе, которая выстраивается с учетом интересов Вашингтона. Открыто такую политику проводить нельзя: Москва тут же перекроет финансирование бедной Киргизии, однако кулуарно С. Жапаров пытается лавировать.
Жапаров, также как и Пашинян в Армении, рассматривается как ненадежный политик. В этих условиях внутриэлитные (и не только) противоречия в Киргизии будут обостряться, а в Москве попытаются урезонить Жапарова. Но доверять ему вряд ли будут. Скорее, наоборот, от Жапарова стоит ждать новых «фокусов».
Автократический симптом
Система производит губернаторов, для которых навыки открытой политической конкуренции – нечто инородное. Такие губернаторы нередко мастера аппаратных игр, но легко подвержены политическим провокациям и, по сути, не приспособлены к открытой политической борьбе. Остатки демократических институций в виде ежегодных отчетов перед депутатами заксобраний они воспринимают специфически.
Автократический, по своей природе, симптом свойственен не только главе Коми В. Уйбе, но и многим другим. В Калмыкии депутаты долгое время не могут добиться отчета от главы Б. Хасикова, а во Владимирской области губернатор В. Сипягин оттягивает отчет из-за опасения жесткой критики депутатов за управленческие просчеты.
Губернаторы вовсе не хотят отчитываться перед депутатами, которых воспринимают как подчиненных. Недавний отчет перед депутатами Облдумы губернатора Ярославской области Д. Миронова длился всего 13 минут и был достаточно формальным.
Губернаторы четко понимают: отчитываться надо в Москве, а отчет перед региональными заксобраниями, скорее, формальный. Но дело не только в этом.
Сказывается еще и дефицит достижений: по сути, многим губернаторам даже нечего показать в качестве достижений.
Система производит губернаторов, для которых навыки открытой политической конкуренции – нечто инородное. Такие губернаторы нередко мастера аппаратных игр, но легко подвержены политическим провокациям и, по сути, не приспособлены к открытой политической борьбе. Остатки демократических институций в виде ежегодных отчетов перед депутатами заксобраний они воспринимают специфически.
Автократический, по своей природе, симптом свойственен не только главе Коми В. Уйбе, но и многим другим. В Калмыкии депутаты долгое время не могут добиться отчета от главы Б. Хасикова, а во Владимирской области губернатор В. Сипягин оттягивает отчет из-за опасения жесткой критики депутатов за управленческие просчеты.
Губернаторы вовсе не хотят отчитываться перед депутатами, которых воспринимают как подчиненных. Недавний отчет перед депутатами Облдумы губернатора Ярославской области Д. Миронова длился всего 13 минут и был достаточно формальным.
Губернаторы четко понимают: отчитываться надо в Москве, а отчет перед региональными заксобраниями, скорее, формальный. Но дело не только в этом.
Сказывается еще и дефицит достижений: по сути, многим губернаторам даже нечего показать в качестве достижений.
Политологический Reрайт
Экс-министр культуры В. Мединский недавно «продавливал правильные учебники» по истории, что нашло отражение в репликах президента во время послания.
За этим «патриотичным» посылом экс-министра усмотрели стремление нынешнего руководителя Российского военно-исторического общества продвигать свою линейку учебников. Однако существующие политические реалии могут заставить Систему переписывать не только учебники по истории, но и по политологии.
Как, например, можно объяснить молодому поколению принцип разделения властей на примере российских реалий в регионах? Или, как объяснить значимость института репутации в политической коммуникации?
Глядя на наших чиновников и их образ жизни очень сложно раскрыть подрастающему поколению понятие конфликт интересов госслужащего, а убедить 17-18 летних юношей и девушек в том, что госслужащий не может иметь бизнеса становится крайне проблематично.
Все это - «серьезные задачи», требующие от советников директоров школ по воспитанию и проректоров по воспитательной работе в университетах – «грамотных подходов».
Экс-министр культуры В. Мединский недавно «продавливал правильные учебники» по истории, что нашло отражение в репликах президента во время послания.
За этим «патриотичным» посылом экс-министра усмотрели стремление нынешнего руководителя Российского военно-исторического общества продвигать свою линейку учебников. Однако существующие политические реалии могут заставить Систему переписывать не только учебники по истории, но и по политологии.
Как, например, можно объяснить молодому поколению принцип разделения властей на примере российских реалий в регионах? Или, как объяснить значимость института репутации в политической коммуникации?
Глядя на наших чиновников и их образ жизни очень сложно раскрыть подрастающему поколению понятие конфликт интересов госслужащего, а убедить 17-18 летних юношей и девушек в том, что госслужащий не может иметь бизнеса становится крайне проблематично.
Все это - «серьезные задачи», требующие от советников директоров школ по воспитанию и проректоров по воспитательной работе в университетах – «грамотных подходов».
Империя Скифов глазами французского наемника XVII в.
Российская Империя является частью страны, издавна именуемой Скифией, каковым словом «Скифы» и сегодня называют Татар, которые были некогда сеньорами России, и великие герцоги владели ею как вассалы Татар, зовущихся Крым.
Эти Русские, с некоторых пор, после того, как сбросили иго Татар, и Христианский мир получил от них некоторое представление, стали называться Московитами, по имени столичного города Москва, обладание которым дает герцогский титул, но не первый в стране.
Ибо некогда государь именовался Великим герцогом Владимирским и поныне продолжает именовать себя Великим герцогом Владимирским и Московским. Таким образом, не только мы, удаленные от них, но и ближайшие соседи впадают в ошибку, именуя их Московитами, а не Русскими (Ж. Маржарет, Состояние российской империи, начало XVII в.).
Книга писалась в тот период, когда во французском обществе господствовала точка зрения о варварской природе московитов, которых, например, известный писатель Франсуа Рамбле ставил на одну доску с «безбожными турками, евреями, мамелюками и саррабитами (арабами)».
При дворе Генриха IV (годы правления 1589-1610 гг.) обсуждались планы ассоциации с «древним князем Скифии» (Царем) преимущественно для использования его в борьбе с турками. В случае отказа Царя московитов предлагалось вытеснить в Азию и лишить европейских владений.
Побывавший на русской военной службе капитан Маржарет сумел привнести ценные знания и развеять значительное количество стереотипов о России, которых было немало в европейских странах того времени.
Маржарет непредвзято, порой критично, оценил неизвестное ему общество и описал его устройство в понятной европейскому образованному сообществу логике и терминологии. Замысел книги был не только исследовательский. У капитана были надежды на какое-то личное участие в отношениях Франции и России на уровне советника. Впрочем, им не суждено было сбыться.
Российская Империя является частью страны, издавна именуемой Скифией, каковым словом «Скифы» и сегодня называют Татар, которые были некогда сеньорами России, и великие герцоги владели ею как вассалы Татар, зовущихся Крым.
Эти Русские, с некоторых пор, после того, как сбросили иго Татар, и Христианский мир получил от них некоторое представление, стали называться Московитами, по имени столичного города Москва, обладание которым дает герцогский титул, но не первый в стране.
Ибо некогда государь именовался Великим герцогом Владимирским и поныне продолжает именовать себя Великим герцогом Владимирским и Московским. Таким образом, не только мы, удаленные от них, но и ближайшие соседи впадают в ошибку, именуя их Московитами, а не Русскими (Ж. Маржарет, Состояние российской империи, начало XVII в.).
Книга писалась в тот период, когда во французском обществе господствовала точка зрения о варварской природе московитов, которых, например, известный писатель Франсуа Рамбле ставил на одну доску с «безбожными турками, евреями, мамелюками и саррабитами (арабами)».
При дворе Генриха IV (годы правления 1589-1610 гг.) обсуждались планы ассоциации с «древним князем Скифии» (Царем) преимущественно для использования его в борьбе с турками. В случае отказа Царя московитов предлагалось вытеснить в Азию и лишить европейских владений.
Побывавший на русской военной службе капитан Маржарет сумел привнести ценные знания и развеять значительное количество стереотипов о России, которых было немало в европейских странах того времени.
Маржарет непредвзято, порой критично, оценил неизвестное ему общество и описал его устройство в понятной европейскому образованному сообществу логике и терминологии. Замысел книги был не только исследовательский. У капитана были надежды на какое-то личное участие в отношениях Франции и России на уровне советника. Впрочем, им не суждено было сбыться.
Губернаторский синдром
Сложные социально-экономические реалии ковидокризиса в регионах выявили уязвимые точки губернаторской политики. Наиболее значимые из них:
1.Меньше политического. Губернаторы резко ограничили свои политические инициативы и занимаются преимущественно социальной политикой. Линия позиционирования «проводник идей Центра» становится преобладающей: она предполагает управленческие и административные функции и минимизацию публичной политики. Характерно, что усиливается стремление региональных масс-медиа перекладывать ответственность за социально-экономические провалы на федеральный центр.
2.Антикоррупционный тренд. Губернаторский пиар не способен сформулирован внятные смыслы про антикоррупционные задержания в регионах. Действительно, как объяснить задержание регионального министра или вице-премьера по подозрению в коррупции? Ведь этого чиновника назначал губернатор. Поэтому разговоры о скорых отставках/задержаниях губернатора актуальны в более чем половине регионов страны и это создает вокруг региональных администраций тревожно-нервозный фон.
3.Антипротестная лояльность. Зимние протестные акции показали, что губернаторам не надлежит публично рассуждать о причинах протестов: от них требуются эффективные действия по нейтрализации и публичные осуждения несистемного протеста.
4.Вертикализация и подчинение муниципалитетов. Губернаторы получили добро Системы на выстраивание жестких региональных вертикалей и контроль над ресурсами муниципалитетов. Функции мэров городов сводятся до уровня министра/замминистра регионального правительства.
5.Автократическое позиционирование. Губернаторы все чаще говорят о принципах «единоначалия» и тяготятся отчетно-демократическими процедурами перед депутатами заксобраний. Основной инструмент взаимодействия с обществом – указ и выполнение поручений главы государства. Нетерпимость губернаторов к публичному возражению растет.
6.Высокий антирейтинг губернаторов. Губернаторы все больше заинтересованы в производстве малосодержательных артефактов общественного сознания («высокий рейтинг», «лидер по числу позитивных упоминаний в соцсетях» и прочее «лидерство» во всевозможных «рейтингах»). По сути, весь этот информационный мусор нужен для отчетов губернаторов наверх и представляет собой своеобразные информационные костыли, которые призваны создать иллюзию популярности и «общественного доверия».
Сложные социально-экономические реалии ковидокризиса в регионах выявили уязвимые точки губернаторской политики. Наиболее значимые из них:
1.Меньше политического. Губернаторы резко ограничили свои политические инициативы и занимаются преимущественно социальной политикой. Линия позиционирования «проводник идей Центра» становится преобладающей: она предполагает управленческие и административные функции и минимизацию публичной политики. Характерно, что усиливается стремление региональных масс-медиа перекладывать ответственность за социально-экономические провалы на федеральный центр.
2.Антикоррупционный тренд. Губернаторский пиар не способен сформулирован внятные смыслы про антикоррупционные задержания в регионах. Действительно, как объяснить задержание регионального министра или вице-премьера по подозрению в коррупции? Ведь этого чиновника назначал губернатор. Поэтому разговоры о скорых отставках/задержаниях губернатора актуальны в более чем половине регионов страны и это создает вокруг региональных администраций тревожно-нервозный фон.
3.Антипротестная лояльность. Зимние протестные акции показали, что губернаторам не надлежит публично рассуждать о причинах протестов: от них требуются эффективные действия по нейтрализации и публичные осуждения несистемного протеста.
4.Вертикализация и подчинение муниципалитетов. Губернаторы получили добро Системы на выстраивание жестких региональных вертикалей и контроль над ресурсами муниципалитетов. Функции мэров городов сводятся до уровня министра/замминистра регионального правительства.
5.Автократическое позиционирование. Губернаторы все чаще говорят о принципах «единоначалия» и тяготятся отчетно-демократическими процедурами перед депутатами заксобраний. Основной инструмент взаимодействия с обществом – указ и выполнение поручений главы государства. Нетерпимость губернаторов к публичному возражению растет.
6.Высокий антирейтинг губернаторов. Губернаторы все больше заинтересованы в производстве малосодержательных артефактов общественного сознания («высокий рейтинг», «лидер по числу позитивных упоминаний в соцсетях» и прочее «лидерство» во всевозможных «рейтингах»). По сути, весь этот информационный мусор нужен для отчетов губернаторов наверх и представляет собой своеобразные информационные костыли, которые призваны создать иллюзию популярности и «общественного доверия».
Модели совершенства социума
В социальной философии выделяют 4 модели анализа общества, каждый из которых имеет свои критерии совершенства.
1.Натуралистическая модель. Человечество – это рядовой биологический вид, а судьба наций определяется борьбой за жизненное пространство и ресурсы. Богатство народов определяется не уровнем производства, а владением ресурсами. Критерии совершенства: природные ресурсы, территория, рост народонаселения и продолжительность жизни.
2.Духовная модель. Объясняет социум, обнаруживая в нем высшее духовное начало. Общество – это устремленность к Абсолюту или Сверхцели. Критерии совершенства: уровень религиозности, сплоченности нации (Соборность) и ее подчинение единой цели (крестовый поход, борьба с неверными, мировая революция, Третий Рейх и т.д.).
3.Деятельностная модель. Источник прогресса в деятельности самого общества, трудолюбии и инновациях, а не в природных ресурсах или религиозной вере. Критерии совершенства: уровень производства, инновационные технологии, параметры экономического роста и динамика ВВП, которые определяют высокий уровень жизни.
4.Феноменологическая модель. Социальная реальность творится здесь и сейчас, а ее ход зависит от множества факторов. Нет универсальных механизмов выстраивания социума: общественный процесс слишком сложен. Это не пластинка, которая проигрывает одну и ту же мелодию, а постоянная импровизация. Критерий совершенства: способность человека и общества мыслить самостоятельно и свободно, навыки критического мышления и творчества, независимые от власти социальные институты.
Нынешние идеологи российского государства оперируют критериями первой (огромная территория и ресурсы) и второй модели (религиозность и духовность). Но получается не очень: религиозность встречает поддержку в лучшем случае половины общества (хотя растет число мусульман), а плохие демографические показатели страны не позволяют говорить об успешности курса.
В рамках деятельности модели пытался выстраивать идеологию Д. Медведев (в пору своего президентства), однако сейчас политик предпочитает говорить не о «Четырех И» (институты, инфраструктура, инновации, инвестиции), а о четырехдневной рабочей неделе.
В рамках феноменологической модели идеологию не строил никто из властителей России за всю ее историю…
Наложение статистических данных текущего социально-экономического развития России на критерии совершенства общества в рамках всех моделей, собственно, и показывает почему у власти идеологический кризис.
В социальной философии выделяют 4 модели анализа общества, каждый из которых имеет свои критерии совершенства.
1.Натуралистическая модель. Человечество – это рядовой биологический вид, а судьба наций определяется борьбой за жизненное пространство и ресурсы. Богатство народов определяется не уровнем производства, а владением ресурсами. Критерии совершенства: природные ресурсы, территория, рост народонаселения и продолжительность жизни.
2.Духовная модель. Объясняет социум, обнаруживая в нем высшее духовное начало. Общество – это устремленность к Абсолюту или Сверхцели. Критерии совершенства: уровень религиозности, сплоченности нации (Соборность) и ее подчинение единой цели (крестовый поход, борьба с неверными, мировая революция, Третий Рейх и т.д.).
3.Деятельностная модель. Источник прогресса в деятельности самого общества, трудолюбии и инновациях, а не в природных ресурсах или религиозной вере. Критерии совершенства: уровень производства, инновационные технологии, параметры экономического роста и динамика ВВП, которые определяют высокий уровень жизни.
4.Феноменологическая модель. Социальная реальность творится здесь и сейчас, а ее ход зависит от множества факторов. Нет универсальных механизмов выстраивания социума: общественный процесс слишком сложен. Это не пластинка, которая проигрывает одну и ту же мелодию, а постоянная импровизация. Критерий совершенства: способность человека и общества мыслить самостоятельно и свободно, навыки критического мышления и творчества, независимые от власти социальные институты.
Нынешние идеологи российского государства оперируют критериями первой (огромная территория и ресурсы) и второй модели (религиозность и духовность). Но получается не очень: религиозность встречает поддержку в лучшем случае половины общества (хотя растет число мусульман), а плохие демографические показатели страны не позволяют говорить об успешности курса.
В рамках деятельности модели пытался выстраивать идеологию Д. Медведев (в пору своего президентства), однако сейчас политик предпочитает говорить не о «Четырех И» (институты, инфраструктура, инновации, инвестиции), а о четырехдневной рабочей неделе.
В рамках феноменологической модели идеологию не строил никто из властителей России за всю ее историю…
Наложение статистических данных текущего социально-экономического развития России на критерии совершенства общества в рамках всех моделей, собственно, и показывает почему у власти идеологический кризис.
Метаморфозы патриотизма: 20 лет спустя
Опора на идеологию государственного патриотизма предполагала в начале 2000-х гг. централизацию власти. Именно она, наряду с противостоянием Западу, выступила главным политическим выражением идеи общероссийского патриотизма.
Во многом это было вынужденной мерой: для преодоления сепаратистских тенденций в ряде регионов. Характерно, что общество поддержало этот вектор, который в конечном счете обернулся сверхцентрализацией.
Спустя двадцать лет реалии изменились. Теперь главную угрозу представляет не сепаратизм в, а деградирующее положение регионов, а также отток капиталов в Офшорию и оскудение среднего класса.
Слабое реагирование власти на эти актуальные запросы социума свидетельствует о сильной инерции, которую Система не способна преодолеть.
История показывает, что наибольший и искренний патриотизм проявляют, как правило, мелкие собственники/средний класс, которому есть что терять и которые без всякой пропаганды и зомбирования заинтересованы в сильном государстве и эффективной экономике.
В условиях неэффективной экономики и ограниченных условий для модернизации (санкции) Система утрачивает способности лоялизировать этот опорный сегмент общества.
Система использует экономическую стимуляцию для бедных слоев общества, однако их уровень патриотизма становится прямо зависим от масштабов экономической помощи государства. Это ненадежный способ укрепления патриотических настроений.
Поэтому Система просто будет навязывать безальтернативный патриотизм (по принципу «с нами ли против нас») и требовать безусловной лояльности государству (прежде всего, среди подрастающего поколения).
Такое производство патриотизма на уровне муштры и индоктринации сознания лишено экономической стимуляции и означает безальтернативность подчинения, но такая конструкция не может быть устойчивой.
Опора на идеологию государственного патриотизма предполагала в начале 2000-х гг. централизацию власти. Именно она, наряду с противостоянием Западу, выступила главным политическим выражением идеи общероссийского патриотизма.
Во многом это было вынужденной мерой: для преодоления сепаратистских тенденций в ряде регионов. Характерно, что общество поддержало этот вектор, который в конечном счете обернулся сверхцентрализацией.
Спустя двадцать лет реалии изменились. Теперь главную угрозу представляет не сепаратизм в, а деградирующее положение регионов, а также отток капиталов в Офшорию и оскудение среднего класса.
Слабое реагирование власти на эти актуальные запросы социума свидетельствует о сильной инерции, которую Система не способна преодолеть.
История показывает, что наибольший и искренний патриотизм проявляют, как правило, мелкие собственники/средний класс, которому есть что терять и которые без всякой пропаганды и зомбирования заинтересованы в сильном государстве и эффективной экономике.
В условиях неэффективной экономики и ограниченных условий для модернизации (санкции) Система утрачивает способности лоялизировать этот опорный сегмент общества.
Система использует экономическую стимуляцию для бедных слоев общества, однако их уровень патриотизма становится прямо зависим от масштабов экономической помощи государства. Это ненадежный способ укрепления патриотических настроений.
Поэтому Система просто будет навязывать безальтернативный патриотизм (по принципу «с нами ли против нас») и требовать безусловной лояльности государству (прежде всего, среди подрастающего поколения).
Такое производство патриотизма на уровне муштры и индоктринации сознания лишено экономической стимуляции и означает безальтернативность подчинения, но такая конструкция не может быть устойчивой.
Социальные ожидания возле Рентного пирога
Соглашусь с ув. Толкователем: прямая и адресная социальная политика способна амортизировать негативные тренды номеклатурного управления. Но тут есть нюансы и риски в виде иждивенческих настроений и общего снижения пассионарности в социуме. Но дело даже не в них.
Россия – это социальность, в которой ценности постоянно заменяются ценой. Экстенсивность уклада, огромные территории, исторически сложившиеся возможности развития вширь, а не вглубь, сформировали мнение о несметных богатствах России. Кончится нефть и газ в Сибири – пойдем в Арктику. Нефть станет не нужна? Увеличим производство водорода.
Россияне (а не только избранные элиты) хотят быть бенефициарами этих природных богатств. Они уверены: государство им должно.
Государство воспринимается как сверхценность именно в параметрах кормления и заботы. Преобладающее в обществе ощущение несправедливости распределения благ порождает возрастающие запросы на дотации и на уровне регионов, и на уровне бедных слоев общества. И тем, и другим не до ценностей демократии: тут все мысли о хлебе насущном. И недополученной части Ренты.
Проблема в том, что российское общество не имеет субьектности и политического представительства. Это означает, что обществу фатально отводится роль получателей крох от пирога Экстенсивной Ренты.
Получается классическая картина: Хлеба и Зрелищ, однако досыта кормить не будут. Во-первых, прямые выплаты населению обходят интересы номенклатуры и олигархата, поэтому их не может быть много. А, во-вторых, и ресурсные возможности Системы ограничены: нынешняя Россия – это не Римская империя периода расцвета.
Соглашусь с ув. Толкователем: прямая и адресная социальная политика способна амортизировать негативные тренды номеклатурного управления. Но тут есть нюансы и риски в виде иждивенческих настроений и общего снижения пассионарности в социуме. Но дело даже не в них.
Россия – это социальность, в которой ценности постоянно заменяются ценой. Экстенсивность уклада, огромные территории, исторически сложившиеся возможности развития вширь, а не вглубь, сформировали мнение о несметных богатствах России. Кончится нефть и газ в Сибири – пойдем в Арктику. Нефть станет не нужна? Увеличим производство водорода.
Россияне (а не только избранные элиты) хотят быть бенефициарами этих природных богатств. Они уверены: государство им должно.
Государство воспринимается как сверхценность именно в параметрах кормления и заботы. Преобладающее в обществе ощущение несправедливости распределения благ порождает возрастающие запросы на дотации и на уровне регионов, и на уровне бедных слоев общества. И тем, и другим не до ценностей демократии: тут все мысли о хлебе насущном. И недополученной части Ренты.
Проблема в том, что российское общество не имеет субьектности и политического представительства. Это означает, что обществу фатально отводится роль получателей крох от пирога Экстенсивной Ренты.
Получается классическая картина: Хлеба и Зрелищ, однако досыта кормить не будут. Во-первых, прямые выплаты населению обходят интересы номенклатуры и олигархата, поэтому их не может быть много. А, во-вторых, и ресурсные возможности Системы ограничены: нынешняя Россия – это не Римская империя периода расцвета.
Форумы & Обыватели
Стремление Системы деполитизировать соцсети – это еще один ограничительный тренд, направленный на превращение граждан в обывателей.
Исторический аналог соцсетей – это Форум, центральная площадь, место встречи Граждан. Этот феномен европейской культуры оформился в Древней Греции (Агора) как место диалога граждан, которые решали не только хозяйственные, но и политические вопросы. Тут уместно напомнить, что в Древней Греции человек, не занимающийся политикой назывался Идиотом. Позднее, это стало символом не сведущего человека вообще.
Средневековые автократы попытались превратить центральные площади в пространство не обсуждения, а пассивного восприятия решений Сеньоров, которые озвучивались глашатаями. Однако формирующийся дух бургерства противился этому и сформировал многовековое противостояние феодалов и горожан. На Руси же вечевые традиции постепенно пропадали под воздействием ударов автократической Московии.
В Новое время тоталитарные режимы попытались воссоздать режим обьектного отношения к человеческим массам (народ) с помощью радио и телевидения, а пропаганда стала основой формой коммуникации власти и общества.
В современной России деполитизация граждан происходит за счет формирования мнения о том, что политика – грязное дело и простым людям не нужно этим заниматься. Однако уровень общественных противоречий нарастает и этой «морально-нравственной» сдержки недостаточно. Поэтому Система усиливает стремление наложить ограничения на политическую дискуссию.
Нанесенный урон по информационной активности несистемной оппозиции – это лишь первый шаг. Эти процессы будут усиливаться.
Но это тупиковый путь: политика уйдет на кухни, в умы людей и приведет к накоплению негатива, которые Система не сможет контролировать. А, значит, возрастут риски неконтролируемых реакций и, в конечном счете, социального взрыва.
Стремление Системы деполитизировать соцсети – это еще один ограничительный тренд, направленный на превращение граждан в обывателей.
Исторический аналог соцсетей – это Форум, центральная площадь, место встречи Граждан. Этот феномен европейской культуры оформился в Древней Греции (Агора) как место диалога граждан, которые решали не только хозяйственные, но и политические вопросы. Тут уместно напомнить, что в Древней Греции человек, не занимающийся политикой назывался Идиотом. Позднее, это стало символом не сведущего человека вообще.
Средневековые автократы попытались превратить центральные площади в пространство не обсуждения, а пассивного восприятия решений Сеньоров, которые озвучивались глашатаями. Однако формирующийся дух бургерства противился этому и сформировал многовековое противостояние феодалов и горожан. На Руси же вечевые традиции постепенно пропадали под воздействием ударов автократической Московии.
В Новое время тоталитарные режимы попытались воссоздать режим обьектного отношения к человеческим массам (народ) с помощью радио и телевидения, а пропаганда стала основой формой коммуникации власти и общества.
В современной России деполитизация граждан происходит за счет формирования мнения о том, что политика – грязное дело и простым людям не нужно этим заниматься. Однако уровень общественных противоречий нарастает и этой «морально-нравственной» сдержки недостаточно. Поэтому Система усиливает стремление наложить ограничения на политическую дискуссию.
Нанесенный урон по информационной активности несистемной оппозиции – это лишь первый шаг. Эти процессы будут усиливаться.
Но это тупиковый путь: политика уйдет на кухни, в умы людей и приведет к накоплению негатива, которые Система не сможет контролировать. А, значит, возрастут риски неконтролируемых реакций и, в конечном счете, социального взрыва.
Reрайт Истории & наследники Великой Победы
Профессиональные историки тезис о «переписывании истории» воспринимают иначе чем политики. Историческая наука постоянно развивается, открываются новые источники, архивы и появляются различные интерпретации. Это нормальный академический процесс: полемика и конкуренция подходов ведет к формированию устоявшихся взглядов и научных истин. В подлинной науке нет места догматике.
Политик же на этот процесс смотрит иначе: для него новые интерпретации исторического события чреваты утратой символического капитала, капитала наследника Великой Победы. И поэтому «переписывание истории» вызывает болезненную реакцию. Входящие в окружение президента люди давно это заметили и активно используют этот фактор.
Само выступление В. Путина на параде Победы продемонстрировало высокий потенциал антагонизма с Западом именно стилистически (а не фактически).
Фраза В. Путина «в самых трудных сражениях наш народ был один» может быть оспорена историками, но найдет понимание в российском обществе. В одиночку сражалась, например, и Великобритания (с 13 августа 1940 г.), однако в России многие считают (и, на мой взгляд, справедливо), что страны Запада выжидали с открытием второго фронта в Европе.
Стилистическая картинка для внутреннего потребления будет именно такой: подчеркивающей суверенитет России, которой стоит надеется только на себя во враждебной среде. Но это не отменяет продолжающихся попыток договориться с коллективным Западом и избежать дальнейшего антагонизма.
Профессиональные историки тезис о «переписывании истории» воспринимают иначе чем политики. Историческая наука постоянно развивается, открываются новые источники, архивы и появляются различные интерпретации. Это нормальный академический процесс: полемика и конкуренция подходов ведет к формированию устоявшихся взглядов и научных истин. В подлинной науке нет места догматике.
Политик же на этот процесс смотрит иначе: для него новые интерпретации исторического события чреваты утратой символического капитала, капитала наследника Великой Победы. И поэтому «переписывание истории» вызывает болезненную реакцию. Входящие в окружение президента люди давно это заметили и активно используют этот фактор.
Само выступление В. Путина на параде Победы продемонстрировало высокий потенциал антагонизма с Западом именно стилистически (а не фактически).
Фраза В. Путина «в самых трудных сражениях наш народ был один» может быть оспорена историками, но найдет понимание в российском обществе. В одиночку сражалась, например, и Великобритания (с 13 августа 1940 г.), однако в России многие считают (и, на мой взгляд, справедливо), что страны Запада выжидали с открытием второго фронта в Европе.
Стилистическая картинка для внутреннего потребления будет именно такой: подчеркивающей суверенитет России, которой стоит надеется только на себя во враждебной среде. Но это не отменяет продолжающихся попыток договориться с коллективным Западом и избежать дальнейшего антагонизма.
Всеядность & Националисты
Зафиксированный в Ростове-на-Дону альянс Союза Добровольцев Донбасса и «Единой России» – это, конечно, неплохой способ умерить политические амбиции православного олигарха К. Малофеева. Суть альянса проста: К. Малофеев отдает свои ресурсы на благо партии власти и получает несколько мест в Госдуме для своих сторонников.
Система в нынешнем виде никогда не даст русским националистам контролировать какую-то политическую партию или как-то активно влиять на повестку. Ведь русские националисты очень быстро могут актуализировать вопрос о национальном составе правящей олигарх-номенклатуры и сформировать дополнительные очаги напряжения. Поэтому любое влияние на повестку русских националистов возможно только в фоновом режиме.
Учитывая ухудшающуюся социально-экономическую ситуацию в стране, националистическая и религиозная риторика будет иметь возрастающую популярность не только среди русских, но и татар, выходцев с Северного Кавказа и др. этнических групп.
Естественно, такой ресурс ни К. Малофееву,ни другим олигархам Система давать не будет. Она останется наднациональной и всеядной, как и «Единая Россия», которая вбирает в себя все возможные (и невозможные) элементы.
Зафиксированный в Ростове-на-Дону альянс Союза Добровольцев Донбасса и «Единой России» – это, конечно, неплохой способ умерить политические амбиции православного олигарха К. Малофеева. Суть альянса проста: К. Малофеев отдает свои ресурсы на благо партии власти и получает несколько мест в Госдуме для своих сторонников.
Система в нынешнем виде никогда не даст русским националистам контролировать какую-то политическую партию или как-то активно влиять на повестку. Ведь русские националисты очень быстро могут актуализировать вопрос о национальном составе правящей олигарх-номенклатуры и сформировать дополнительные очаги напряжения. Поэтому любое влияние на повестку русских националистов возможно только в фоновом режиме.
Учитывая ухудшающуюся социально-экономическую ситуацию в стране, националистическая и религиозная риторика будет иметь возрастающую популярность не только среди русских, но и татар, выходцев с Северного Кавказа и др. этнических групп.
Естественно, такой ресурс ни К. Малофееву,ни другим олигархам Система давать не будет. Она останется наднациональной и всеядной, как и «Единая Россия», которая вбирает в себя все возможные (и невозможные) элементы.