Губернаторский синдром
Сложные социально-экономические реалии ковидокризиса в регионах выявили уязвимые точки губернаторской политики. Наиболее значимые из них:
1.Меньше политического. Губернаторы резко ограничили свои политические инициативы и занимаются преимущественно социальной политикой. Линия позиционирования «проводник идей Центра» становится преобладающей: она предполагает управленческие и административные функции и минимизацию публичной политики. Характерно, что усиливается стремление региональных масс-медиа перекладывать ответственность за социально-экономические провалы на федеральный центр.
2.Антикоррупционный тренд. Губернаторский пиар не способен сформулирован внятные смыслы про антикоррупционные задержания в регионах. Действительно, как объяснить задержание регионального министра или вице-премьера по подозрению в коррупции? Ведь этого чиновника назначал губернатор. Поэтому разговоры о скорых отставках/задержаниях губернатора актуальны в более чем половине регионов страны и это создает вокруг региональных администраций тревожно-нервозный фон.
3.Антипротестная лояльность. Зимние протестные акции показали, что губернаторам не надлежит публично рассуждать о причинах протестов: от них требуются эффективные действия по нейтрализации и публичные осуждения несистемного протеста.
4.Вертикализация и подчинение муниципалитетов. Губернаторы получили добро Системы на выстраивание жестких региональных вертикалей и контроль над ресурсами муниципалитетов. Функции мэров городов сводятся до уровня министра/замминистра регионального правительства.
5.Автократическое позиционирование. Губернаторы все чаще говорят о принципах «единоначалия» и тяготятся отчетно-демократическими процедурами перед депутатами заксобраний. Основной инструмент взаимодействия с обществом – указ и выполнение поручений главы государства. Нетерпимость губернаторов к публичному возражению растет.
6.Высокий антирейтинг губернаторов. Губернаторы все больше заинтересованы в производстве малосодержательных артефактов общественного сознания («высокий рейтинг», «лидер по числу позитивных упоминаний в соцсетях» и прочее «лидерство» во всевозможных «рейтингах»). По сути, весь этот информационный мусор нужен для отчетов губернаторов наверх и представляет собой своеобразные информационные костыли, которые призваны создать иллюзию популярности и «общественного доверия».
Сложные социально-экономические реалии ковидокризиса в регионах выявили уязвимые точки губернаторской политики. Наиболее значимые из них:
1.Меньше политического. Губернаторы резко ограничили свои политические инициативы и занимаются преимущественно социальной политикой. Линия позиционирования «проводник идей Центра» становится преобладающей: она предполагает управленческие и административные функции и минимизацию публичной политики. Характерно, что усиливается стремление региональных масс-медиа перекладывать ответственность за социально-экономические провалы на федеральный центр.
2.Антикоррупционный тренд. Губернаторский пиар не способен сформулирован внятные смыслы про антикоррупционные задержания в регионах. Действительно, как объяснить задержание регионального министра или вице-премьера по подозрению в коррупции? Ведь этого чиновника назначал губернатор. Поэтому разговоры о скорых отставках/задержаниях губернатора актуальны в более чем половине регионов страны и это создает вокруг региональных администраций тревожно-нервозный фон.
3.Антипротестная лояльность. Зимние протестные акции показали, что губернаторам не надлежит публично рассуждать о причинах протестов: от них требуются эффективные действия по нейтрализации и публичные осуждения несистемного протеста.
4.Вертикализация и подчинение муниципалитетов. Губернаторы получили добро Системы на выстраивание жестких региональных вертикалей и контроль над ресурсами муниципалитетов. Функции мэров городов сводятся до уровня министра/замминистра регионального правительства.
5.Автократическое позиционирование. Губернаторы все чаще говорят о принципах «единоначалия» и тяготятся отчетно-демократическими процедурами перед депутатами заксобраний. Основной инструмент взаимодействия с обществом – указ и выполнение поручений главы государства. Нетерпимость губернаторов к публичному возражению растет.
6.Высокий антирейтинг губернаторов. Губернаторы все больше заинтересованы в производстве малосодержательных артефактов общественного сознания («высокий рейтинг», «лидер по числу позитивных упоминаний в соцсетях» и прочее «лидерство» во всевозможных «рейтингах»). По сути, весь этот информационный мусор нужен для отчетов губернаторов наверх и представляет собой своеобразные информационные костыли, которые призваны создать иллюзию популярности и «общественного доверия».
Модели совершенства социума
В социальной философии выделяют 4 модели анализа общества, каждый из которых имеет свои критерии совершенства.
1.Натуралистическая модель. Человечество – это рядовой биологический вид, а судьба наций определяется борьбой за жизненное пространство и ресурсы. Богатство народов определяется не уровнем производства, а владением ресурсами. Критерии совершенства: природные ресурсы, территория, рост народонаселения и продолжительность жизни.
2.Духовная модель. Объясняет социум, обнаруживая в нем высшее духовное начало. Общество – это устремленность к Абсолюту или Сверхцели. Критерии совершенства: уровень религиозности, сплоченности нации (Соборность) и ее подчинение единой цели (крестовый поход, борьба с неверными, мировая революция, Третий Рейх и т.д.).
3.Деятельностная модель. Источник прогресса в деятельности самого общества, трудолюбии и инновациях, а не в природных ресурсах или религиозной вере. Критерии совершенства: уровень производства, инновационные технологии, параметры экономического роста и динамика ВВП, которые определяют высокий уровень жизни.
4.Феноменологическая модель. Социальная реальность творится здесь и сейчас, а ее ход зависит от множества факторов. Нет универсальных механизмов выстраивания социума: общественный процесс слишком сложен. Это не пластинка, которая проигрывает одну и ту же мелодию, а постоянная импровизация. Критерий совершенства: способность человека и общества мыслить самостоятельно и свободно, навыки критического мышления и творчества, независимые от власти социальные институты.
Нынешние идеологи российского государства оперируют критериями первой (огромная территория и ресурсы) и второй модели (религиозность и духовность). Но получается не очень: религиозность встречает поддержку в лучшем случае половины общества (хотя растет число мусульман), а плохие демографические показатели страны не позволяют говорить об успешности курса.
В рамках деятельности модели пытался выстраивать идеологию Д. Медведев (в пору своего президентства), однако сейчас политик предпочитает говорить не о «Четырех И» (институты, инфраструктура, инновации, инвестиции), а о четырехдневной рабочей неделе.
В рамках феноменологической модели идеологию не строил никто из властителей России за всю ее историю…
Наложение статистических данных текущего социально-экономического развития России на критерии совершенства общества в рамках всех моделей, собственно, и показывает почему у власти идеологический кризис.
В социальной философии выделяют 4 модели анализа общества, каждый из которых имеет свои критерии совершенства.
1.Натуралистическая модель. Человечество – это рядовой биологический вид, а судьба наций определяется борьбой за жизненное пространство и ресурсы. Богатство народов определяется не уровнем производства, а владением ресурсами. Критерии совершенства: природные ресурсы, территория, рост народонаселения и продолжительность жизни.
2.Духовная модель. Объясняет социум, обнаруживая в нем высшее духовное начало. Общество – это устремленность к Абсолюту или Сверхцели. Критерии совершенства: уровень религиозности, сплоченности нации (Соборность) и ее подчинение единой цели (крестовый поход, борьба с неверными, мировая революция, Третий Рейх и т.д.).
3.Деятельностная модель. Источник прогресса в деятельности самого общества, трудолюбии и инновациях, а не в природных ресурсах или религиозной вере. Критерии совершенства: уровень производства, инновационные технологии, параметры экономического роста и динамика ВВП, которые определяют высокий уровень жизни.
4.Феноменологическая модель. Социальная реальность творится здесь и сейчас, а ее ход зависит от множества факторов. Нет универсальных механизмов выстраивания социума: общественный процесс слишком сложен. Это не пластинка, которая проигрывает одну и ту же мелодию, а постоянная импровизация. Критерий совершенства: способность человека и общества мыслить самостоятельно и свободно, навыки критического мышления и творчества, независимые от власти социальные институты.
Нынешние идеологи российского государства оперируют критериями первой (огромная территория и ресурсы) и второй модели (религиозность и духовность). Но получается не очень: религиозность встречает поддержку в лучшем случае половины общества (хотя растет число мусульман), а плохие демографические показатели страны не позволяют говорить об успешности курса.
В рамках деятельности модели пытался выстраивать идеологию Д. Медведев (в пору своего президентства), однако сейчас политик предпочитает говорить не о «Четырех И» (институты, инфраструктура, инновации, инвестиции), а о четырехдневной рабочей неделе.
В рамках феноменологической модели идеологию не строил никто из властителей России за всю ее историю…
Наложение статистических данных текущего социально-экономического развития России на критерии совершенства общества в рамках всех моделей, собственно, и показывает почему у власти идеологический кризис.
Метаморфозы патриотизма: 20 лет спустя
Опора на идеологию государственного патриотизма предполагала в начале 2000-х гг. централизацию власти. Именно она, наряду с противостоянием Западу, выступила главным политическим выражением идеи общероссийского патриотизма.
Во многом это было вынужденной мерой: для преодоления сепаратистских тенденций в ряде регионов. Характерно, что общество поддержало этот вектор, который в конечном счете обернулся сверхцентрализацией.
Спустя двадцать лет реалии изменились. Теперь главную угрозу представляет не сепаратизм в, а деградирующее положение регионов, а также отток капиталов в Офшорию и оскудение среднего класса.
Слабое реагирование власти на эти актуальные запросы социума свидетельствует о сильной инерции, которую Система не способна преодолеть.
История показывает, что наибольший и искренний патриотизм проявляют, как правило, мелкие собственники/средний класс, которому есть что терять и которые без всякой пропаганды и зомбирования заинтересованы в сильном государстве и эффективной экономике.
В условиях неэффективной экономики и ограниченных условий для модернизации (санкции) Система утрачивает способности лоялизировать этот опорный сегмент общества.
Система использует экономическую стимуляцию для бедных слоев общества, однако их уровень патриотизма становится прямо зависим от масштабов экономической помощи государства. Это ненадежный способ укрепления патриотических настроений.
Поэтому Система просто будет навязывать безальтернативный патриотизм (по принципу «с нами ли против нас») и требовать безусловной лояльности государству (прежде всего, среди подрастающего поколения).
Такое производство патриотизма на уровне муштры и индоктринации сознания лишено экономической стимуляции и означает безальтернативность подчинения, но такая конструкция не может быть устойчивой.
Опора на идеологию государственного патриотизма предполагала в начале 2000-х гг. централизацию власти. Именно она, наряду с противостоянием Западу, выступила главным политическим выражением идеи общероссийского патриотизма.
Во многом это было вынужденной мерой: для преодоления сепаратистских тенденций в ряде регионов. Характерно, что общество поддержало этот вектор, который в конечном счете обернулся сверхцентрализацией.
Спустя двадцать лет реалии изменились. Теперь главную угрозу представляет не сепаратизм в, а деградирующее положение регионов, а также отток капиталов в Офшорию и оскудение среднего класса.
Слабое реагирование власти на эти актуальные запросы социума свидетельствует о сильной инерции, которую Система не способна преодолеть.
История показывает, что наибольший и искренний патриотизм проявляют, как правило, мелкие собственники/средний класс, которому есть что терять и которые без всякой пропаганды и зомбирования заинтересованы в сильном государстве и эффективной экономике.
В условиях неэффективной экономики и ограниченных условий для модернизации (санкции) Система утрачивает способности лоялизировать этот опорный сегмент общества.
Система использует экономическую стимуляцию для бедных слоев общества, однако их уровень патриотизма становится прямо зависим от масштабов экономической помощи государства. Это ненадежный способ укрепления патриотических настроений.
Поэтому Система просто будет навязывать безальтернативный патриотизм (по принципу «с нами ли против нас») и требовать безусловной лояльности государству (прежде всего, среди подрастающего поколения).
Такое производство патриотизма на уровне муштры и индоктринации сознания лишено экономической стимуляции и означает безальтернативность подчинения, но такая конструкция не может быть устойчивой.
Социальные ожидания возле Рентного пирога
Соглашусь с ув. Толкователем: прямая и адресная социальная политика способна амортизировать негативные тренды номеклатурного управления. Но тут есть нюансы и риски в виде иждивенческих настроений и общего снижения пассионарности в социуме. Но дело даже не в них.
Россия – это социальность, в которой ценности постоянно заменяются ценой. Экстенсивность уклада, огромные территории, исторически сложившиеся возможности развития вширь, а не вглубь, сформировали мнение о несметных богатствах России. Кончится нефть и газ в Сибири – пойдем в Арктику. Нефть станет не нужна? Увеличим производство водорода.
Россияне (а не только избранные элиты) хотят быть бенефициарами этих природных богатств. Они уверены: государство им должно.
Государство воспринимается как сверхценность именно в параметрах кормления и заботы. Преобладающее в обществе ощущение несправедливости распределения благ порождает возрастающие запросы на дотации и на уровне регионов, и на уровне бедных слоев общества. И тем, и другим не до ценностей демократии: тут все мысли о хлебе насущном. И недополученной части Ренты.
Проблема в том, что российское общество не имеет субьектности и политического представительства. Это означает, что обществу фатально отводится роль получателей крох от пирога Экстенсивной Ренты.
Получается классическая картина: Хлеба и Зрелищ, однако досыта кормить не будут. Во-первых, прямые выплаты населению обходят интересы номенклатуры и олигархата, поэтому их не может быть много. А, во-вторых, и ресурсные возможности Системы ограничены: нынешняя Россия – это не Римская империя периода расцвета.
Соглашусь с ув. Толкователем: прямая и адресная социальная политика способна амортизировать негативные тренды номеклатурного управления. Но тут есть нюансы и риски в виде иждивенческих настроений и общего снижения пассионарности в социуме. Но дело даже не в них.
Россия – это социальность, в которой ценности постоянно заменяются ценой. Экстенсивность уклада, огромные территории, исторически сложившиеся возможности развития вширь, а не вглубь, сформировали мнение о несметных богатствах России. Кончится нефть и газ в Сибири – пойдем в Арктику. Нефть станет не нужна? Увеличим производство водорода.
Россияне (а не только избранные элиты) хотят быть бенефициарами этих природных богатств. Они уверены: государство им должно.
Государство воспринимается как сверхценность именно в параметрах кормления и заботы. Преобладающее в обществе ощущение несправедливости распределения благ порождает возрастающие запросы на дотации и на уровне регионов, и на уровне бедных слоев общества. И тем, и другим не до ценностей демократии: тут все мысли о хлебе насущном. И недополученной части Ренты.
Проблема в том, что российское общество не имеет субьектности и политического представительства. Это означает, что обществу фатально отводится роль получателей крох от пирога Экстенсивной Ренты.
Получается классическая картина: Хлеба и Зрелищ, однако досыта кормить не будут. Во-первых, прямые выплаты населению обходят интересы номенклатуры и олигархата, поэтому их не может быть много. А, во-вторых, и ресурсные возможности Системы ограничены: нынешняя Россия – это не Римская империя периода расцвета.
Форумы & Обыватели
Стремление Системы деполитизировать соцсети – это еще один ограничительный тренд, направленный на превращение граждан в обывателей.
Исторический аналог соцсетей – это Форум, центральная площадь, место встречи Граждан. Этот феномен европейской культуры оформился в Древней Греции (Агора) как место диалога граждан, которые решали не только хозяйственные, но и политические вопросы. Тут уместно напомнить, что в Древней Греции человек, не занимающийся политикой назывался Идиотом. Позднее, это стало символом не сведущего человека вообще.
Средневековые автократы попытались превратить центральные площади в пространство не обсуждения, а пассивного восприятия решений Сеньоров, которые озвучивались глашатаями. Однако формирующийся дух бургерства противился этому и сформировал многовековое противостояние феодалов и горожан. На Руси же вечевые традиции постепенно пропадали под воздействием ударов автократической Московии.
В Новое время тоталитарные режимы попытались воссоздать режим обьектного отношения к человеческим массам (народ) с помощью радио и телевидения, а пропаганда стала основой формой коммуникации власти и общества.
В современной России деполитизация граждан происходит за счет формирования мнения о том, что политика – грязное дело и простым людям не нужно этим заниматься. Однако уровень общественных противоречий нарастает и этой «морально-нравственной» сдержки недостаточно. Поэтому Система усиливает стремление наложить ограничения на политическую дискуссию.
Нанесенный урон по информационной активности несистемной оппозиции – это лишь первый шаг. Эти процессы будут усиливаться.
Но это тупиковый путь: политика уйдет на кухни, в умы людей и приведет к накоплению негатива, которые Система не сможет контролировать. А, значит, возрастут риски неконтролируемых реакций и, в конечном счете, социального взрыва.
Стремление Системы деполитизировать соцсети – это еще один ограничительный тренд, направленный на превращение граждан в обывателей.
Исторический аналог соцсетей – это Форум, центральная площадь, место встречи Граждан. Этот феномен европейской культуры оформился в Древней Греции (Агора) как место диалога граждан, которые решали не только хозяйственные, но и политические вопросы. Тут уместно напомнить, что в Древней Греции человек, не занимающийся политикой назывался Идиотом. Позднее, это стало символом не сведущего человека вообще.
Средневековые автократы попытались превратить центральные площади в пространство не обсуждения, а пассивного восприятия решений Сеньоров, которые озвучивались глашатаями. Однако формирующийся дух бургерства противился этому и сформировал многовековое противостояние феодалов и горожан. На Руси же вечевые традиции постепенно пропадали под воздействием ударов автократической Московии.
В Новое время тоталитарные режимы попытались воссоздать режим обьектного отношения к человеческим массам (народ) с помощью радио и телевидения, а пропаганда стала основой формой коммуникации власти и общества.
В современной России деполитизация граждан происходит за счет формирования мнения о том, что политика – грязное дело и простым людям не нужно этим заниматься. Однако уровень общественных противоречий нарастает и этой «морально-нравственной» сдержки недостаточно. Поэтому Система усиливает стремление наложить ограничения на политическую дискуссию.
Нанесенный урон по информационной активности несистемной оппозиции – это лишь первый шаг. Эти процессы будут усиливаться.
Но это тупиковый путь: политика уйдет на кухни, в умы людей и приведет к накоплению негатива, которые Система не сможет контролировать. А, значит, возрастут риски неконтролируемых реакций и, в конечном счете, социального взрыва.
Reрайт Истории & наследники Великой Победы
Профессиональные историки тезис о «переписывании истории» воспринимают иначе чем политики. Историческая наука постоянно развивается, открываются новые источники, архивы и появляются различные интерпретации. Это нормальный академический процесс: полемика и конкуренция подходов ведет к формированию устоявшихся взглядов и научных истин. В подлинной науке нет места догматике.
Политик же на этот процесс смотрит иначе: для него новые интерпретации исторического события чреваты утратой символического капитала, капитала наследника Великой Победы. И поэтому «переписывание истории» вызывает болезненную реакцию. Входящие в окружение президента люди давно это заметили и активно используют этот фактор.
Само выступление В. Путина на параде Победы продемонстрировало высокий потенциал антагонизма с Западом именно стилистически (а не фактически).
Фраза В. Путина «в самых трудных сражениях наш народ был один» может быть оспорена историками, но найдет понимание в российском обществе. В одиночку сражалась, например, и Великобритания (с 13 августа 1940 г.), однако в России многие считают (и, на мой взгляд, справедливо), что страны Запада выжидали с открытием второго фронта в Европе.
Стилистическая картинка для внутреннего потребления будет именно такой: подчеркивающей суверенитет России, которой стоит надеется только на себя во враждебной среде. Но это не отменяет продолжающихся попыток договориться с коллективным Западом и избежать дальнейшего антагонизма.
Профессиональные историки тезис о «переписывании истории» воспринимают иначе чем политики. Историческая наука постоянно развивается, открываются новые источники, архивы и появляются различные интерпретации. Это нормальный академический процесс: полемика и конкуренция подходов ведет к формированию устоявшихся взглядов и научных истин. В подлинной науке нет места догматике.
Политик же на этот процесс смотрит иначе: для него новые интерпретации исторического события чреваты утратой символического капитала, капитала наследника Великой Победы. И поэтому «переписывание истории» вызывает болезненную реакцию. Входящие в окружение президента люди давно это заметили и активно используют этот фактор.
Само выступление В. Путина на параде Победы продемонстрировало высокий потенциал антагонизма с Западом именно стилистически (а не фактически).
Фраза В. Путина «в самых трудных сражениях наш народ был один» может быть оспорена историками, но найдет понимание в российском обществе. В одиночку сражалась, например, и Великобритания (с 13 августа 1940 г.), однако в России многие считают (и, на мой взгляд, справедливо), что страны Запада выжидали с открытием второго фронта в Европе.
Стилистическая картинка для внутреннего потребления будет именно такой: подчеркивающей суверенитет России, которой стоит надеется только на себя во враждебной среде. Но это не отменяет продолжающихся попыток договориться с коллективным Западом и избежать дальнейшего антагонизма.
Всеядность & Националисты
Зафиксированный в Ростове-на-Дону альянс Союза Добровольцев Донбасса и «Единой России» – это, конечно, неплохой способ умерить политические амбиции православного олигарха К. Малофеева. Суть альянса проста: К. Малофеев отдает свои ресурсы на благо партии власти и получает несколько мест в Госдуме для своих сторонников.
Система в нынешнем виде никогда не даст русским националистам контролировать какую-то политическую партию или как-то активно влиять на повестку. Ведь русские националисты очень быстро могут актуализировать вопрос о национальном составе правящей олигарх-номенклатуры и сформировать дополнительные очаги напряжения. Поэтому любое влияние на повестку русских националистов возможно только в фоновом режиме.
Учитывая ухудшающуюся социально-экономическую ситуацию в стране, националистическая и религиозная риторика будет иметь возрастающую популярность не только среди русских, но и татар, выходцев с Северного Кавказа и др. этнических групп.
Естественно, такой ресурс ни К. Малофееву,ни другим олигархам Система давать не будет. Она останется наднациональной и всеядной, как и «Единая Россия», которая вбирает в себя все возможные (и невозможные) элементы.
Зафиксированный в Ростове-на-Дону альянс Союза Добровольцев Донбасса и «Единой России» – это, конечно, неплохой способ умерить политические амбиции православного олигарха К. Малофеева. Суть альянса проста: К. Малофеев отдает свои ресурсы на благо партии власти и получает несколько мест в Госдуме для своих сторонников.
Система в нынешнем виде никогда не даст русским националистам контролировать какую-то политическую партию или как-то активно влиять на повестку. Ведь русские националисты очень быстро могут актуализировать вопрос о национальном составе правящей олигарх-номенклатуры и сформировать дополнительные очаги напряжения. Поэтому любое влияние на повестку русских националистов возможно только в фоновом режиме.
Учитывая ухудшающуюся социально-экономическую ситуацию в стране, националистическая и религиозная риторика будет иметь возрастающую популярность не только среди русских, но и татар, выходцев с Северного Кавказа и др. этнических групп.
Естественно, такой ресурс ни К. Малофееву,ни другим олигархам Система давать не будет. Она останется наднациональной и всеядной, как и «Единая Россия», которая вбирает в себя все возможные (и невозможные) элементы.
Бюджетники & Инфляция
Муссирование темы низких зарплат учителей, медработников и ученых – это, конечно, же электоральная история. Текущий уровень зарплат, действительно, вызывает недовольство россиян, как и динамика сокращения малого и среднего бизнеса.
Пик сокращений в сегменте малого и среднего бизнеса придется на 2021 г. и с учетом негативной динамики прошлого года картина будет крайне неприятной (как и данные по демографии).
Но Система предпочитает не вмешиваться в дела нелояльного ей предпринимательства («пусть выживают сами»), а вот бюджетников она оставить без поддержки не может.
Поэтому скоро «Единая Россия» предложит программу повышения зарплат бюджетникам. Перед думскими выборами нужно лоялизировать бюджетников, уровень спонтанной поддержки власти среди которых также падает. Эти же предложения приведет к росту инфляции.
Муссирование темы низких зарплат учителей, медработников и ученых – это, конечно, же электоральная история. Текущий уровень зарплат, действительно, вызывает недовольство россиян, как и динамика сокращения малого и среднего бизнеса.
Пик сокращений в сегменте малого и среднего бизнеса придется на 2021 г. и с учетом негативной динамики прошлого года картина будет крайне неприятной (как и данные по демографии).
Но Система предпочитает не вмешиваться в дела нелояльного ей предпринимательства («пусть выживают сами»), а вот бюджетников она оставить без поддержки не может.
Поэтому скоро «Единая Россия» предложит программу повышения зарплат бюджетникам. Перед думскими выборами нужно лоялизировать бюджетников, уровень спонтанной поддержки власти среди которых также падает. Эти же предложения приведет к росту инфляции.
Думский отчет премьера
Отчет М. Мишустина в Госдуме показывает его возрастающую субьектность в Системе. По сути, М. Мишустин – олицетворение курса на повышение качества управления и централизацию ресурсов.
Выраванивание социально-экономического положения регионов в нынешних реалиях мало вероятно: ковидокризис только усугубил региональную дифференциацию. Поэтому правительство усиливает централизацию ресурсов, которыми можно свободно оперировать для перераспределения их в регионы.
Но главное в этом процессе именно логика накопления ресурсов и концентрация их в Центре. Операторы реализации планов правительства – это, прежде всего, «короли госзаказа», а не регионы.
Ковидные реалии нарушили планы предыдущего состава правительства на масштабное сокращение сферы здравоохранения. Нынешняя ситуация объективно требует возрастающих трат на здравоохранение. В этой логике правительство, фактически, лишило губернаторов возможности назначать министров здравоохранения в регионах.
Характерно, что за 14 ковидных месяцев в регионах сменилось более 20 министров здравоохранения и на смену им, чаще всего, приходят люди, которых рекомендовал федеральный минздрав. То есть логика здесь схожая с выстраиванием своей субвертикали в силовых органах.
М. Мишустин практически ничего не говорил про повышение фискального бремени для простых граждан. Очевидно, до думских выборов эта непопулярная тема не будет муссироваться, однако после выборов от нее не уйти.
Премьер аккуратно сказал про постковидный прорыв, однако ресурсов для экономического роста явно недостаточно. Скорее, можно говорить, с определенными оговорками, о перспективах восстановления экономики на доковидном уровне в 2022 г.
Отчет М. Мишустина в Госдуме показывает его возрастающую субьектность в Системе. По сути, М. Мишустин – олицетворение курса на повышение качества управления и централизацию ресурсов.
Выраванивание социально-экономического положения регионов в нынешних реалиях мало вероятно: ковидокризис только усугубил региональную дифференциацию. Поэтому правительство усиливает централизацию ресурсов, которыми можно свободно оперировать для перераспределения их в регионы.
Но главное в этом процессе именно логика накопления ресурсов и концентрация их в Центре. Операторы реализации планов правительства – это, прежде всего, «короли госзаказа», а не регионы.
Ковидные реалии нарушили планы предыдущего состава правительства на масштабное сокращение сферы здравоохранения. Нынешняя ситуация объективно требует возрастающих трат на здравоохранение. В этой логике правительство, фактически, лишило губернаторов возможности назначать министров здравоохранения в регионах.
Характерно, что за 14 ковидных месяцев в регионах сменилось более 20 министров здравоохранения и на смену им, чаще всего, приходят люди, которых рекомендовал федеральный минздрав. То есть логика здесь схожая с выстраиванием своей субвертикали в силовых органах.
М. Мишустин практически ничего не говорил про повышение фискального бремени для простых граждан. Очевидно, до думских выборов эта непопулярная тема не будет муссироваться, однако после выборов от нее не уйти.
Премьер аккуратно сказал про постковидный прорыв, однако ресурсов для экономического роста явно недостаточно. Скорее, можно говорить, с определенными оговорками, о перспективах восстановления экономики на доковидном уровне в 2022 г.
Вакцинировать & Стимулировать
Активное обсуждение в медиа-повестке мирового опыта стимулирования готовности населения к вакцинированию (отгулы, денежное вознаграждение, лотереи и т.д.) – показательно. Это означает, что и правительство, и регионы получили задание от Системы проработать меры стимуляции к вакцинированию.
Социология дает разные цифры, но практически любой опрос в регионе показывает неготовность вакцинироваться более половины респондентов.
Здесь у Системы такие же алгоритмы как и на выборах или на праймериз. Невысокую гражданскую активность пытаются компенсировать возможными бонусами. Концепция проведения президентских выборов как праздника в 2018 г. ознаменовала торжество этого подхода. В условиях фактической безальтернативности выборов (как в СССР) именно стимуляционные меры интересуют общество больше всего.
Учитывая темпы вакцинирования в России (которые разные должностные лица оценивают по-разному), вполне возможно, обществу предложат стимуляционный пакет. Однако россияне прекрасно знают: все деньги у правительства, в Москве. Поэтому информация о региональных стимуляционных мерах не будет встречена с оптимизмом.
Для выполнения намеченного плана по вакцинации властям за 5 месяцев нужно вакцинировать в два раза больше чем вакцинировано сейчас (21-24 млн. чел.).
Позитивно, что пока из регионов нет сигналов о попытках региональных администраций нарисовать темпы вакцинирования, хотя есть сообщения о желании людей получить сертификаты без вакцинации.
Активное обсуждение в медиа-повестке мирового опыта стимулирования готовности населения к вакцинированию (отгулы, денежное вознаграждение, лотереи и т.д.) – показательно. Это означает, что и правительство, и регионы получили задание от Системы проработать меры стимуляции к вакцинированию.
Социология дает разные цифры, но практически любой опрос в регионе показывает неготовность вакцинироваться более половины респондентов.
Здесь у Системы такие же алгоритмы как и на выборах или на праймериз. Невысокую гражданскую активность пытаются компенсировать возможными бонусами. Концепция проведения президентских выборов как праздника в 2018 г. ознаменовала торжество этого подхода. В условиях фактической безальтернативности выборов (как в СССР) именно стимуляционные меры интересуют общество больше всего.
Учитывая темпы вакцинирования в России (которые разные должностные лица оценивают по-разному), вполне возможно, обществу предложат стимуляционный пакет. Однако россияне прекрасно знают: все деньги у правительства, в Москве. Поэтому информация о региональных стимуляционных мерах не будет встречена с оптимизмом.
Для выполнения намеченного плана по вакцинации властям за 5 месяцев нужно вакцинировать в два раза больше чем вакцинировано сейчас (21-24 млн. чел.).
Позитивно, что пока из регионов нет сигналов о попытках региональных администраций нарисовать темпы вакцинирования, хотя есть сообщения о желании людей получить сертификаты без вакцинации.
Пролетая над Постсоветским пространством. Ч.1: Восточная Европа и Закавказье
Базовое условие имперскости России – контроль над постсоветским пространством, однако ковидокризис, скорее ухудшил шансы России на интеграцию этого пространства.
1.Украина. При поддержке истеблишмента США действующая власть маргинализируют группы пророссийской политики в Украине. Это сценарий долгосрочного антагонизма. Фактически, Украина присоединилась к антироссийской политике Польши и Прибалтики, что чревато постоянным напряжением и деградацией культурных основ славянской мы-идентичности. Это имеет не только геополитическое значение, но и оказывает влияние на будущий этнический состав российского общества. Приток людей из ДНР и ЛНР ограничен – следующие волны миграции будут характеризоваться еще большим усилением центральноазиатского начала.
Украина, Прибалтика и Польша будут стремиться сформировать альтернативную Русь (историческая аналогия – Княжество Литовское) и эта долгосрочная ставка США не просто на смену режима в России, но и на новый государственный проект.
2.Белоруссия. Геополитическая значимость для России высока: А. Лукашенко научился на этом эффективно играть, используя санкционные ограничения в свою пользу с помощью, по сути, контрабандистских схем поставок товаров в Россию и постоянных спекуляций по поводу цен на газ. Состояние «начавшегося» транзита белорусской власти затягивается и, скорее можно говорить, о том, что маркграф А. Лукашенко устраивает Московию, но обходится ей очень дорого.
3.Молдавия. Группы пророссийского влияния есть, но теряют свою субьектность. Румыния и Евросоюз протащили во власть своего кандидата М. Санду, задача которой провести парламентские выборы, сформировать прорумынское правительство и вытеснить пророссийского И. Додона на обочину политической жизни. Россия уверенно контролирует Приднестровье, а Румыния спокойно ждет, когда уйдет старшее поколение молдаван. Через 10-15 лет сторонников присоединения Молдавии к Румынии будут доминировать и это обеспечит мягкий аншлюс.
4.Армения. Посткарабахский ресентимент и геополитический тупик делает для Еревана невозможным многовекторность и формирует ситуацию фатальной зависимости от России при крайне ограниченных перспективах экономического развития.
5.Грузия. Сакартвело (официальное название страны) все больше отчуждается от России. Последние выборы в парламент Грузии (2020 г.) показали, что пророссийские группы влияния в стране, фактически, уничтожены, а ностальгии по поводу СССР грузинское общество не испытывает.
6.Азербайджан. Сохраняется экономическая зависимость от России, но отчетливая интенция элит на сотрудничество с Турцией и США позволяет говорить о нейтральном статусе. При этом Азербайджан – главная точка входа Турции на постсоветское пространство, что создает потенциал для эскалации.
Из этих шести государств территориальную целостность сохранила только Белоруссия. Фактор непризнанных территорий (ЛНР, ДНР, Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия), а также инерция карабахского конфликта будет оказывать устойчиво негативное влияние на ситуацию.
У России явный дефицит общественной дипломатии и мягкой силы, но мощные ресурсы геополитического давления. А это значит, что будущее постсоветского пространства – это пульсирующая турбулентность с переменным для России успехом и дальнейшем размыванием потенциала интеграции.
Базовое условие имперскости России – контроль над постсоветским пространством, однако ковидокризис, скорее ухудшил шансы России на интеграцию этого пространства.
1.Украина. При поддержке истеблишмента США действующая власть маргинализируют группы пророссийской политики в Украине. Это сценарий долгосрочного антагонизма. Фактически, Украина присоединилась к антироссийской политике Польши и Прибалтики, что чревато постоянным напряжением и деградацией культурных основ славянской мы-идентичности. Это имеет не только геополитическое значение, но и оказывает влияние на будущий этнический состав российского общества. Приток людей из ДНР и ЛНР ограничен – следующие волны миграции будут характеризоваться еще большим усилением центральноазиатского начала.
Украина, Прибалтика и Польша будут стремиться сформировать альтернативную Русь (историческая аналогия – Княжество Литовское) и эта долгосрочная ставка США не просто на смену режима в России, но и на новый государственный проект.
2.Белоруссия. Геополитическая значимость для России высока: А. Лукашенко научился на этом эффективно играть, используя санкционные ограничения в свою пользу с помощью, по сути, контрабандистских схем поставок товаров в Россию и постоянных спекуляций по поводу цен на газ. Состояние «начавшегося» транзита белорусской власти затягивается и, скорее можно говорить, о том, что маркграф А. Лукашенко устраивает Московию, но обходится ей очень дорого.
3.Молдавия. Группы пророссийского влияния есть, но теряют свою субьектность. Румыния и Евросоюз протащили во власть своего кандидата М. Санду, задача которой провести парламентские выборы, сформировать прорумынское правительство и вытеснить пророссийского И. Додона на обочину политической жизни. Россия уверенно контролирует Приднестровье, а Румыния спокойно ждет, когда уйдет старшее поколение молдаван. Через 10-15 лет сторонников присоединения Молдавии к Румынии будут доминировать и это обеспечит мягкий аншлюс.
4.Армения. Посткарабахский ресентимент и геополитический тупик делает для Еревана невозможным многовекторность и формирует ситуацию фатальной зависимости от России при крайне ограниченных перспективах экономического развития.
5.Грузия. Сакартвело (официальное название страны) все больше отчуждается от России. Последние выборы в парламент Грузии (2020 г.) показали, что пророссийские группы влияния в стране, фактически, уничтожены, а ностальгии по поводу СССР грузинское общество не испытывает.
6.Азербайджан. Сохраняется экономическая зависимость от России, но отчетливая интенция элит на сотрудничество с Турцией и США позволяет говорить о нейтральном статусе. При этом Азербайджан – главная точка входа Турции на постсоветское пространство, что создает потенциал для эскалации.
Из этих шести государств территориальную целостность сохранила только Белоруссия. Фактор непризнанных территорий (ЛНР, ДНР, Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия), а также инерция карабахского конфликта будет оказывать устойчиво негативное влияние на ситуацию.
У России явный дефицит общественной дипломатии и мягкой силы, но мощные ресурсы геополитического давления. А это значит, что будущее постсоветского пространства – это пульсирующая турбулентность с переменным для России успехом и дальнейшем размыванием потенциала интеграции.
Пролетая над постсоветским пространством. Ч.2: Центральная Азия.
Влияние России на Центральную Азию остается высоким, прежде всего, из-за миграционных потоков. Ковидокризис остро подчеркнул эту ситуацию.
В отличие от Украины и Молдавии, которые ориентированы на Западную Европу, многие в Киргизии или Таджикистане хотят переселиться в Россию. Соответственно, в глазах центральноазиатов Россия обладает soft power и силой притяжения. Выгодность мигрантов для крупного бизнеса и олигархата в России делает неминуемым дальнейшую азиатизацию России.
Светские и малосодержательные с точки зрения идеологии режимы в республиках Центральной Азии больше всего бояться экспорта афганской нестабильности и исламизации. Поэтому, например, в Таджикистане доступ в мечети юношам ограничен.
Республики Центральной Азии – это периферия мир-системы, актуальность которой связана с нежеланием США усиливать Китай. Элитам республик Центральной Азии выгоден отток молодой, пассионарной энергии. В этих странах сильный т.н. молодежный бугор. Молодежь не видит перспектив развития у себя и уезжает в Россию. Если Москва закроет этот путь – в республиках Центральной Азии начнется хаотизация и исламизация.
1.Казахстан. В реальности транзит в Казахстане не завершен. Н. Назарбаев по-прежнему гарант внутриэлитной стабильности, а дочь Назарбаева конфликтует с нынешним президентом К.-Ж. Токаевым. После ухода Назарбаева внутриэлитные конфликты обострятся. Руководство Казахстана не спорит с Россией, но планомерно гнет свою линию на многовекторность. Страна привлекательна для Китая, а в многовекторности Казахстан видит залог своей стабильности. Соответственно, ни Казахстан, ни Узбекистан не против усиления влияния США в регионе.
Казахстанские элиты также нуждаются в усилении своего рейтинга доверия, который обеспечивается за счет договорняков и провоцировании национализма на основе резких высказываний депутатов Госдумы Жириновского или Никонова по поводу северного Казахстана и последующей «жесткой отповеди» со стороны Нур-Султана.
2.Узбекистан. В экономическом плане развивается быстрее всех в Центральной Азии и представляет интерес для российских элит. Президенту Ш. Мирзиееву в конце года предстоит избраться: в целом он устраивает Москву, однако Узбекистан планомерно развивает сотрудничество с Китаем и ведет консультации с США в секторе безопасности. Узбекистан не собирается входить в ОДКБ и будет действовать в режиме развязанных рук.
3.Туркменистан. За последние годы Москве практически удалось обуздать притязания Туркменистана на прокладку трубопровода через Каспийское дно с целью вывода своего дешевого газа на европейские и турецкие рынки. Туркменистан полностью в фарватере влияния Москвы, однако мягкой силы у России практически нет. Ашхабад всячески препятствует этому.
4.Киргизия. В стране постоянная политическая турбулентность, а ее значимость для России объясняется, скорее, фактором мигрантов и стремлением ограничить влияние США на постсоветское пространство. Считается, что Система полностью контролирует действующую власть в республике, однако это достаточно спорный тезис.
5.Таджикистан. Бедный Таджикистан уязвим для экспорта афганской нестабильности (беженцы, исламисты, наркотрафик). Россия контролирует сектор безопасности и потоки мигрантов. В то же время правящий Рахмон фактически слуга двух господ – России и Китая. Пекин уже получил часть территории этого государства в счет долгов Таджикистана. Рахмон пытается передать власть своему сыну, но пока не получил на это согласие Москвы. В России опасаются усиления влияния Китая и США в связи с омоложением элит.
Влияние России на Центральную Азию остается высоким, прежде всего, из-за миграционных потоков. Ковидокризис остро подчеркнул эту ситуацию.
В отличие от Украины и Молдавии, которые ориентированы на Западную Европу, многие в Киргизии или Таджикистане хотят переселиться в Россию. Соответственно, в глазах центральноазиатов Россия обладает soft power и силой притяжения. Выгодность мигрантов для крупного бизнеса и олигархата в России делает неминуемым дальнейшую азиатизацию России.
Светские и малосодержательные с точки зрения идеологии режимы в республиках Центральной Азии больше всего бояться экспорта афганской нестабильности и исламизации. Поэтому, например, в Таджикистане доступ в мечети юношам ограничен.
Республики Центральной Азии – это периферия мир-системы, актуальность которой связана с нежеланием США усиливать Китай. Элитам республик Центральной Азии выгоден отток молодой, пассионарной энергии. В этих странах сильный т.н. молодежный бугор. Молодежь не видит перспектив развития у себя и уезжает в Россию. Если Москва закроет этот путь – в республиках Центральной Азии начнется хаотизация и исламизация.
1.Казахстан. В реальности транзит в Казахстане не завершен. Н. Назарбаев по-прежнему гарант внутриэлитной стабильности, а дочь Назарбаева конфликтует с нынешним президентом К.-Ж. Токаевым. После ухода Назарбаева внутриэлитные конфликты обострятся. Руководство Казахстана не спорит с Россией, но планомерно гнет свою линию на многовекторность. Страна привлекательна для Китая, а в многовекторности Казахстан видит залог своей стабильности. Соответственно, ни Казахстан, ни Узбекистан не против усиления влияния США в регионе.
Казахстанские элиты также нуждаются в усилении своего рейтинга доверия, который обеспечивается за счет договорняков и провоцировании национализма на основе резких высказываний депутатов Госдумы Жириновского или Никонова по поводу северного Казахстана и последующей «жесткой отповеди» со стороны Нур-Султана.
2.Узбекистан. В экономическом плане развивается быстрее всех в Центральной Азии и представляет интерес для российских элит. Президенту Ш. Мирзиееву в конце года предстоит избраться: в целом он устраивает Москву, однако Узбекистан планомерно развивает сотрудничество с Китаем и ведет консультации с США в секторе безопасности. Узбекистан не собирается входить в ОДКБ и будет действовать в режиме развязанных рук.
3.Туркменистан. За последние годы Москве практически удалось обуздать притязания Туркменистана на прокладку трубопровода через Каспийское дно с целью вывода своего дешевого газа на европейские и турецкие рынки. Туркменистан полностью в фарватере влияния Москвы, однако мягкой силы у России практически нет. Ашхабад всячески препятствует этому.
4.Киргизия. В стране постоянная политическая турбулентность, а ее значимость для России объясняется, скорее, фактором мигрантов и стремлением ограничить влияние США на постсоветское пространство. Считается, что Система полностью контролирует действующую власть в республике, однако это достаточно спорный тезис.
5.Таджикистан. Бедный Таджикистан уязвим для экспорта афганской нестабильности (беженцы, исламисты, наркотрафик). Россия контролирует сектор безопасности и потоки мигрантов. В то же время правящий Рахмон фактически слуга двух господ – России и Китая. Пекин уже получил часть территории этого государства в счет долгов Таджикистана. Рахмон пытается передать власть своему сыну, но пока не получил на это согласие Москвы. В России опасаются усиления влияния Китая и США в связи с омоложением элит.
Увольнения в конце туннеля
Тема с увольнениями сотрудников московского метрополитена, высказавшихся в поддержку А. Навального, – политтехнологически и медийно сконструированный кейс Системы.
Система демонстрирует возрастающую жесткость и возможность уволить любого бюджетника. Такая возможность не означает готовность развернуть этот масштабный пресс прямо сейчас и перейти к зачисткам инакомыслящих. Таких задач у Системы нет, ведь масштабирование репрессивных практик приведет к росту социального недовольства и деградации рейтингов власти.
В понимании правящего класса, казарменный режим для общества возможен, но нежелателен: слишком дорого его содержание, а перспективы экономического развития страны итак невысокие.
Однако высокий уровень протеста и недовольства заставляет Систему заниматься репрессивной «профилактикой». В данном случае эффект, скорее, рассчитан на запугивание общества, но потенциальное нередко становится реальным.
И тут вспоминаются чистки 1930-х гг. в Советском Союзе. Интенсификация общественного контроля, уничтожение личностного пространства: становление личности homo soveticus невозможно без становления коллектива.
Техники беспощадности, круговой контроль, чистки (ментальные, а затем и физические), практики увещевания и воспитания по Макаренко хорошо описаны в книге «Обличать и лицемерить. Российская генеалогия личности» за авторством петербургского ученого Олега Хархордина.
Прямое копирование этих репрессивных практик невозможно: нынешний тип общества индивидуалистический, да и веры в светлое будущее в социуме – меньше, а уровень образованности – выше.
Однако смысловые апелляции и механизмы давления на людей в трудовых коллективах будут по лекалам 1930-х гг. вполне могут быть актуализированы. В Белоруссии и Китае их уже используют весьма активно.
Тема с увольнениями сотрудников московского метрополитена, высказавшихся в поддержку А. Навального, – политтехнологически и медийно сконструированный кейс Системы.
Система демонстрирует возрастающую жесткость и возможность уволить любого бюджетника. Такая возможность не означает готовность развернуть этот масштабный пресс прямо сейчас и перейти к зачисткам инакомыслящих. Таких задач у Системы нет, ведь масштабирование репрессивных практик приведет к росту социального недовольства и деградации рейтингов власти.
В понимании правящего класса, казарменный режим для общества возможен, но нежелателен: слишком дорого его содержание, а перспективы экономического развития страны итак невысокие.
Однако высокий уровень протеста и недовольства заставляет Систему заниматься репрессивной «профилактикой». В данном случае эффект, скорее, рассчитан на запугивание общества, но потенциальное нередко становится реальным.
И тут вспоминаются чистки 1930-х гг. в Советском Союзе. Интенсификация общественного контроля, уничтожение личностного пространства: становление личности homo soveticus невозможно без становления коллектива.
Техники беспощадности, круговой контроль, чистки (ментальные, а затем и физические), практики увещевания и воспитания по Макаренко хорошо описаны в книге «Обличать и лицемерить. Российская генеалогия личности» за авторством петербургского ученого Олега Хархордина.
Прямое копирование этих репрессивных практик невозможно: нынешний тип общества индивидуалистический, да и веры в светлое будущее в социуме – меньше, а уровень образованности – выше.
Однако смысловые апелляции и механизмы давления на людей в трудовых коллективах будут по лекалам 1930-х гг. вполне могут быть актуализированы. В Белоруссии и Китае их уже используют весьма активно.
Занавес для непоротого поколения
Назначение главой Росмолодежи Ксении Разуваевой активизировало разговоры о молодежной политике. Но важно не столько назначение, сколько тренды:
1.Расходы федерального бюджета на молодежную политику в 2021 г. примерно на 12 % ниже чем в бюджете 2020 г. Система постепенно переходит от формата позитивно-патриотической повестки к принципу «лишь бы не протестовали». Это требует других статей расходов и других центров принятия решения.
2.Доля молодежи в России снижается. В 2010 г. молодежь составляла 24 %, а в 2019 г. – 16,5 % населения страны. В прошлом году был повышен «молодежный возраст» до 35 лет. В отличие от повышения пенсионного возраста здесь социального негатива нет.Повышение молодежного возраста дает право большему числу россиян пользоваться мерами социальной поддержки, однако динамика сокращения численности молодежи – очевидна. В России нет и не планируется в обозримом будущем молодежного бугра: именно этот «антимайданный» фактор амортизирует социальный негатив и сдерживает рост протестных настроений.
3.Эмигрантские настроения. Доля молодежи, стремящаяся уехать за рубеж на постоянное место жительство (особенно среди студенчества Москвы и Питера) очень высока. Недавние акции протеста, как и прогнозируемые результаты выборов в Госдуму, только усиливают эту интенцию образованной молодежи. Ей Система вряд ли будет препятствовать: отъезд образованной молодежи означает, опять-таки, снижение уровня социального напряжения.
Задача у кураторов молодежной политики понятная: нейтрализовать уровень протеста и недовольства. Нынешнее поколение молодежи можно считать не поротым. Акции протеста в январе этого года продемонстрировали, что Система, в случае необходимости, может исправить эту ситуацию.
Фокус-группы в мегаполисах показывают: молодежь боится санкций за участие в акциях протеста. Поэтому механизмы педагогическо-воспитательных нравоучений и исключений из колледжей и вузов, оказываются, вполне работающими. Об этом же говорит и пример Белоруссии, в вузах которых прошла волна сокращений «протестунов».
Только эффективность этих механизмов заключается не в позитивных факторах, а в повестке сдерживания, которая ведет к выхолащиванию образованных граждан и прогрессивно мыслящих людей.
Назначение главой Росмолодежи Ксении Разуваевой активизировало разговоры о молодежной политике. Но важно не столько назначение, сколько тренды:
1.Расходы федерального бюджета на молодежную политику в 2021 г. примерно на 12 % ниже чем в бюджете 2020 г. Система постепенно переходит от формата позитивно-патриотической повестки к принципу «лишь бы не протестовали». Это требует других статей расходов и других центров принятия решения.
2.Доля молодежи в России снижается. В 2010 г. молодежь составляла 24 %, а в 2019 г. – 16,5 % населения страны. В прошлом году был повышен «молодежный возраст» до 35 лет. В отличие от повышения пенсионного возраста здесь социального негатива нет.Повышение молодежного возраста дает право большему числу россиян пользоваться мерами социальной поддержки, однако динамика сокращения численности молодежи – очевидна. В России нет и не планируется в обозримом будущем молодежного бугра: именно этот «антимайданный» фактор амортизирует социальный негатив и сдерживает рост протестных настроений.
3.Эмигрантские настроения. Доля молодежи, стремящаяся уехать за рубеж на постоянное место жительство (особенно среди студенчества Москвы и Питера) очень высока. Недавние акции протеста, как и прогнозируемые результаты выборов в Госдуму, только усиливают эту интенцию образованной молодежи. Ей Система вряд ли будет препятствовать: отъезд образованной молодежи означает, опять-таки, снижение уровня социального напряжения.
Задача у кураторов молодежной политики понятная: нейтрализовать уровень протеста и недовольства. Нынешнее поколение молодежи можно считать не поротым. Акции протеста в январе этого года продемонстрировали, что Система, в случае необходимости, может исправить эту ситуацию.
Фокус-группы в мегаполисах показывают: молодежь боится санкций за участие в акциях протеста. Поэтому механизмы педагогическо-воспитательных нравоучений и исключений из колледжей и вузов, оказываются, вполне работающими. Об этом же говорит и пример Белоруссии, в вузах которых прошла волна сокращений «протестунов».
Только эффективность этих механизмов заключается не в позитивных факторах, а в повестке сдерживания, которая ведет к выхолащиванию образованных граждан и прогрессивно мыслящих людей.
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
политолог Дмитрий Михайличенко, доктор философских наук (Телеграм-канал Scriptorium)
Мыслитель Джон Ролз приводит два простых критерия социальной справедливости:
а) каждый гражданин имеет равные права и доступ к должностям и статусам.
б) социальное неравенство оправданно, если оно способствует росту преимуществ для всех, а не только для правящей верхушки.
Для России вопросы социальной справедливости и распределения ренты – ключевые. Рента существует не только в узкоэкономическом понимании (доходы от экспорта нефти), но и в общегражданском. Гражданин России – это обладатель некоего социального капитала, имеющий право на социальные пособия, дотации, льготы, доступ к бесплатному образованию и здравоохранению.
Последовательное урезание этого «рентного пакета» у россиян вызывает возрастающее ощущение социальной несправедливости, как, кстати, и тема повышения налогов (особенно в период кризисов). И, наоборот, расширение дотаций и форматов социальной помощи от государства – амортизирует социальный негатив.
Поэтому стилистика позиционирования власти, направленная на расширение помощи нуждающимся (социальный контракт, повышение пенсий, выплаты матерям-одиночкам, детские выплаты и т.д.) – это реакция власти на актуальные запросы общества и, в конечном счете, путь к социальной справедливости.
Однако, здесь есть отчетливый риск формирования иждивенческих настроений, которые вкупе с достаточно высоким уровнем бедности чреваты ростом социальной апатии и утраты пассионарной энергии общества.
Есть и другая, не менее важная проблема. В прошлом году прямая выплата детям от 3-х до 16-ти лет обошлись государству примерно по цене Крымского моста. Амортизационный эффект от этой меры был, что называется, социологически осязаем. И на фокус-группах, и в рамках количественных опросов респонденты указывали на положительный, хотя и недостаточный эффект от таких дотаций.
Власти это знают и, при необходимости, усилят эту дотационную компоненту для лоялизации общественных настроений. Это ресурс, оставляющий властям возможности для маневра.
При этом есть очевидные противники расширения таких форматов социальной помощи. Прямые выплаты населению идут мимо бюрократически-аффилированных структур, которые являются главными бенефициарами текущего распределения ренты.
политолог Дмитрий Михайличенко, доктор философских наук (Телеграм-канал Scriptorium)
Мыслитель Джон Ролз приводит два простых критерия социальной справедливости:
а) каждый гражданин имеет равные права и доступ к должностям и статусам.
б) социальное неравенство оправданно, если оно способствует росту преимуществ для всех, а не только для правящей верхушки.
Для России вопросы социальной справедливости и распределения ренты – ключевые. Рента существует не только в узкоэкономическом понимании (доходы от экспорта нефти), но и в общегражданском. Гражданин России – это обладатель некоего социального капитала, имеющий право на социальные пособия, дотации, льготы, доступ к бесплатному образованию и здравоохранению.
Последовательное урезание этого «рентного пакета» у россиян вызывает возрастающее ощущение социальной несправедливости, как, кстати, и тема повышения налогов (особенно в период кризисов). И, наоборот, расширение дотаций и форматов социальной помощи от государства – амортизирует социальный негатив.
Поэтому стилистика позиционирования власти, направленная на расширение помощи нуждающимся (социальный контракт, повышение пенсий, выплаты матерям-одиночкам, детские выплаты и т.д.) – это реакция власти на актуальные запросы общества и, в конечном счете, путь к социальной справедливости.
Однако, здесь есть отчетливый риск формирования иждивенческих настроений, которые вкупе с достаточно высоким уровнем бедности чреваты ростом социальной апатии и утраты пассионарной энергии общества.
Есть и другая, не менее важная проблема. В прошлом году прямая выплата детям от 3-х до 16-ти лет обошлись государству примерно по цене Крымского моста. Амортизационный эффект от этой меры был, что называется, социологически осязаем. И на фокус-группах, и в рамках количественных опросов респонденты указывали на положительный, хотя и недостаточный эффект от таких дотаций.
Власти это знают и, при необходимости, усилят эту дотационную компоненту для лоялизации общественных настроений. Это ресурс, оставляющий властям возможности для маневра.
При этом есть очевидные противники расширения таких форматов социальной помощи. Прямые выплаты населению идут мимо бюрократически-аффилированных структур, которые являются главными бенефициарами текущего распределения ренты.
Дуализм & Наследие
Почти любые задачи Системы в отношении несистемной оппозиции решаются посредством дробления и подчеркивания различий внутри этой оппозиции.
Вот и в отношении электоральных перспектив «Яблоко» эта стратегия представляется в виде классического дуализма:
«Есть мнение, что остатки структуры Навального поддержат «Яблоко»», но некоторые несогласные настаивают на «культивировании горизонтальных связей».
Первая стратегия делает возможным перетекания части голосов сторонников Навального в «Яблоко», а вторая – ориентирует протестных активистов на Земскую траекторию развития. Очевидно такой дуализм выгоден Системе, позволяет раздробить протестный электорат и амортизировать риски протестного голосования.
Податливое «Яблоко» не может сопротивляться такому прессу, который осуществляется достаточно технологично. Таким образом, Система отводит «Яблоку» небольшую часть «наследия Навального», которой, вполне возможно, хватит для нескольких мандатов в Госдуме.
Почти любые задачи Системы в отношении несистемной оппозиции решаются посредством дробления и подчеркивания различий внутри этой оппозиции.
Вот и в отношении электоральных перспектив «Яблоко» эта стратегия представляется в виде классического дуализма:
«Есть мнение, что остатки структуры Навального поддержат «Яблоко»», но некоторые несогласные настаивают на «культивировании горизонтальных связей».
Первая стратегия делает возможным перетекания части голосов сторонников Навального в «Яблоко», а вторая – ориентирует протестных активистов на Земскую траекторию развития. Очевидно такой дуализм выгоден Системе, позволяет раздробить протестный электорат и амортизировать риски протестного голосования.
Податливое «Яблоко» не может сопротивляться такому прессу, который осуществляется достаточно технологично. Таким образом, Система отводит «Яблоку» небольшую часть «наследия Навального», которой, вполне возможно, хватит для нескольких мандатов в Госдуме.
Зеленый сценарий: проекции & аналогии
Финляндия начала снижать закупки российской нефти в рамках перехода к зеленой энергетике. И в этом нет ничего удивительного: в странах Евросоюза уже много лет идет массовая пропаганда зеленой энергетики и подготовка общества к такому развитию событий.
Этот сценарий основан на стремлении США сохранить технологическое доминировании и обеспечить отрыв от Китая, темпы роста ВВП которого превышают аналогичные показатели США.
В России же о зеленой энергетике говорят мало, хотя правящая номенклатура чувствует тренд и пытается продать все по максиму. Для этого нужно «форсировать развитие нефтегазовой отрасли, пока ее конкуренты – возобновляемые источники энергии: ядерная и термоядерная только набирают силу» (председатель комитета Госдумы по энергетики Павел Завальный, 2019 г.).
И тут уместен один пример. Автор концепции «Постиндустриального общества» Даниел Белл в 1973 г. писал: где, расположены самые большие в мире запасы меди? В Чили, Зимбабве? Возможно, они под фундаментами Нью-Йорка. Речь о тоннах медного провода, которые использовались для телефонной связи, но стали не нужным после внедрения оптико-волокна, а затем и сотовой и IT-связь.
Вот и с нефтью будет примерно то же самое, что и с углем. Хозяйственное значение она сохранит, но цена на нее будет невысокой, как и потребность в ней развитых стран.
Сравнение нефти с углем провоцирует еще и региональные аналогии внутри России: нынешний облик Кузбасса, Коми и других угольных локаций проецируется на успешные сегодня нефтяные регионы современной России, перспективы развития которых через 10-20 лет выглядят туманно.
Финляндия начала снижать закупки российской нефти в рамках перехода к зеленой энергетике. И в этом нет ничего удивительного: в странах Евросоюза уже много лет идет массовая пропаганда зеленой энергетики и подготовка общества к такому развитию событий.
Этот сценарий основан на стремлении США сохранить технологическое доминировании и обеспечить отрыв от Китая, темпы роста ВВП которого превышают аналогичные показатели США.
В России же о зеленой энергетике говорят мало, хотя правящая номенклатура чувствует тренд и пытается продать все по максиму. Для этого нужно «форсировать развитие нефтегазовой отрасли, пока ее конкуренты – возобновляемые источники энергии: ядерная и термоядерная только набирают силу» (председатель комитета Госдумы по энергетики Павел Завальный, 2019 г.).
И тут уместен один пример. Автор концепции «Постиндустриального общества» Даниел Белл в 1973 г. писал: где, расположены самые большие в мире запасы меди? В Чили, Зимбабве? Возможно, они под фундаментами Нью-Йорка. Речь о тоннах медного провода, которые использовались для телефонной связи, но стали не нужным после внедрения оптико-волокна, а затем и сотовой и IT-связь.
Вот и с нефтью будет примерно то же самое, что и с углем. Хозяйственное значение она сохранит, но цена на нее будет невысокой, как и потребность в ней развитых стран.
Сравнение нефти с углем провоцирует еще и региональные аналогии внутри России: нынешний облик Кузбасса, Коми и других угольных локаций проецируется на успешные сегодня нефтяные регионы современной России, перспективы развития которых через 10-20 лет выглядят туманно.
Вакцинация по-византийски
Несмотря на всю византийскость и витиеватость высказываний Дмитрий Медведев допустил обязательность вакцинации для всех граждан.
Здесь – очевидный вброс и тестирование общественного мнения, которому предшествовала публикация данных многочисленных соцопросов и результатов обсуждения темпов вакцинации в телеграм-каналах и СМИ.
Учитывая неготовность более чем половины россиян вакцинироваться, тема выглядит как малоперспективная для Медведева как политика и его рейтинга. Но в последнее время он много пиарился на популярных темах, настало время его задействовать и как «автора» непопулярной темы.
А дальше Система будет посмотреть на реакцию…
Несмотря на всю византийскость и витиеватость высказываний Дмитрий Медведев допустил обязательность вакцинации для всех граждан.
Здесь – очевидный вброс и тестирование общественного мнения, которому предшествовала публикация данных многочисленных соцопросов и результатов обсуждения темпов вакцинации в телеграм-каналах и СМИ.
Учитывая неготовность более чем половины россиян вакцинироваться, тема выглядит как малоперспективная для Медведева как политика и его рейтинга. Но в последнее время он много пиарился на популярных темах, настало время его задействовать и как «автора» непопулярной темы.
А дальше Система будет посмотреть на реакцию…
Кнут & Спокойствие
Вице-мэр Москвы Анастасия Ракова: «Если человек систематически не хочет заниматься своим здоровьем, то тогда, наверное, частично, какую-то, в том числе, финансовую ответственность он должен нести».
Базовая интенция правящего класса – перекладывание ответственности за многочисленные проблемы на граждан. Это видно не только по здравоохранению, это планомерная политика по индоктринации в общественное сознание тезиса: «во всем виноваты сами люди». Поэтому мы и дальше будем слушать про пьющее население, русскую лень и далее по списку.
Высказывание А. Раковой, также как и чуть ранее Д. Медведева, касается и вакцинации. Ведь отказ от вакцинации легко можно подвести под «не хочет заниматься своим здоровьем».
Тут Система явно в поиске: пиар губернаторов и мэров про высокий уровень вакцинации населения так и оказался пиаром, а ресурсов повышения текущих темпов немного.
Запугивание становится базовым элементом политики. Но пугать не значит бить. Сначала достают кнут, а потом его убирают и наступает «общественное спокойствие».
По логике, скоро президент скажет: «обязательного вакцинирования - не будет». И успокоит общественность.
Вице-мэр Москвы Анастасия Ракова: «Если человек систематически не хочет заниматься своим здоровьем, то тогда, наверное, частично, какую-то, в том числе, финансовую ответственность он должен нести».
Базовая интенция правящего класса – перекладывание ответственности за многочисленные проблемы на граждан. Это видно не только по здравоохранению, это планомерная политика по индоктринации в общественное сознание тезиса: «во всем виноваты сами люди». Поэтому мы и дальше будем слушать про пьющее население, русскую лень и далее по списку.
Высказывание А. Раковой, также как и чуть ранее Д. Медведева, касается и вакцинации. Ведь отказ от вакцинации легко можно подвести под «не хочет заниматься своим здоровьем».
Тут Система явно в поиске: пиар губернаторов и мэров про высокий уровень вакцинации населения так и оказался пиаром, а ресурсов повышения текущих темпов немного.
Запугивание становится базовым элементом политики. Но пугать не значит бить. Сначала достают кнут, а потом его убирают и наступает «общественное спокойствие».
По логике, скоро президент скажет: «обязательного вакцинирования - не будет». И успокоит общественность.
Местный VS Варяг
Подсчитал ради интереса: 43 губернатора можно назвать «местными» (родился в регионе или давно работает), а 42 – «варягами». То есть по сути, «местных» и «варягов» в губернаторском корпусе поровну.
«Местных», ожидаемо, большое в нацреспубликах и даже «варягов» туда Система, чаще всего, десантирует из числа этнически близких.
Больше всего «варяжское» происхождение губернатора вызывает негатива в Свердловской, Оренбургской, Орловской, Омской, Ярославской областях, Мурманской областях, а также в Коми, Карелии и Хабаровском крае.
Но дело, конечно, чаще всего не в происхождении, а в элитарных группах влияния: «варяги» тащат своих и ущемляют интересы местных элит.
В общем пока паритет, но если нынешняя сверхцентрализация продолжится еще 3-5 лет – «варягов» в губернаторском корпусе будет больше.
Подсчитал ради интереса: 43 губернатора можно назвать «местными» (родился в регионе или давно работает), а 42 – «варягами». То есть по сути, «местных» и «варягов» в губернаторском корпусе поровну.
«Местных», ожидаемо, большое в нацреспубликах и даже «варягов» туда Система, чаще всего, десантирует из числа этнически близких.
Больше всего «варяжское» происхождение губернатора вызывает негатива в Свердловской, Оренбургской, Орловской, Омской, Ярославской областях, Мурманской областях, а также в Коми, Карелии и Хабаровском крае.
Но дело, конечно, чаще всего не в происхождении, а в элитарных группах влияния: «варяги» тащат своих и ущемляют интересы местных элит.
В общем пока паритет, но если нынешняя сверхцентрализация продолжится еще 3-5 лет – «варягов» в губернаторском корпусе будет больше.
Образ беззубого Врага
В российском обществе нет никакого запроса на Внешнего врага. Есть запрос на доброту и рост благосостояния. Попытки актуализации вражеской темы руководством страны основываются не на социологии и общественных настроениях, а на отсутствии вариантов смыслового наполнения миссии правления.
Десять лет назад власти говорили об экономическом прорыве. Пять лет назад рапортовали про посткрымский консенсус. А сейчас – вакуум. Как его заполнить? Очевидно, разговорами про возвращение Донбасса и спасение русского мира сейчас никого не мобилизуешь и управленческую миссию не сформируешь. Да и с антиковидным раем в виде коллективного иммунитета к осени 2021 г. – очевидные трудности.
Собственно, Система и не особо рассчитывает на мобилизацию общества: она ей и не особо нужна. Системе нужно спокойное и тихое общество, которое не возмущается текущей политикой, не выдвигает затратных требований в виде высокого качества жизни и пассивно воспринимает любые результаты выборов.
Определенные успехи для Системы тут есть: уровень социального недовольства в стране высокий, а уровень протестной активности – снижается. Поэтому превентивное подавление и дробление протестных групп продолжится.
Ну а смысловой вакуум, все-таки, нужно чем-то заполнять. Вот он и будет заполняться угрозами выбить зубы нашим врагам. Только сам этот образ Врага оказывается не наполнен конкретным содержанием и очень расплывчатый. Нежелание идти на конфронтацию с коллективным Западом тут преобладает.
В российском обществе нет никакого запроса на Внешнего врага. Есть запрос на доброту и рост благосостояния. Попытки актуализации вражеской темы руководством страны основываются не на социологии и общественных настроениях, а на отсутствии вариантов смыслового наполнения миссии правления.
Десять лет назад власти говорили об экономическом прорыве. Пять лет назад рапортовали про посткрымский консенсус. А сейчас – вакуум. Как его заполнить? Очевидно, разговорами про возвращение Донбасса и спасение русского мира сейчас никого не мобилизуешь и управленческую миссию не сформируешь. Да и с антиковидным раем в виде коллективного иммунитета к осени 2021 г. – очевидные трудности.
Собственно, Система и не особо рассчитывает на мобилизацию общества: она ей и не особо нужна. Системе нужно спокойное и тихое общество, которое не возмущается текущей политикой, не выдвигает затратных требований в виде высокого качества жизни и пассивно воспринимает любые результаты выборов.
Определенные успехи для Системы тут есть: уровень социального недовольства в стране высокий, а уровень протестной активности – снижается. Поэтому превентивное подавление и дробление протестных групп продолжится.
Ну а смысловой вакуум, все-таки, нужно чем-то заполнять. Вот он и будет заполняться угрозами выбить зубы нашим врагам. Только сам этот образ Врага оказывается не наполнен конкретным содержанием и очень расплывчатый. Нежелание идти на конфронтацию с коллективным Западом тут преобладает.