Триггер вакцинного недовольства
Вслед за Москвой и Московской областью введение обязательной вакцинации поддержали Сахалинская и Кемеровская области. Это регионы, в которых рулит олигархический капитал, а уровень подневольности населения высок.
В регионах, за редким исключением (Татарстан, нефтяной север), нет необходимого управленческого ресурса для продавливания обязательной вакцинации среди работающей части общества. Поэтому траектория столичного принуждения неприменима к региональному управлению и не приведет к желаемому результату.
В Системе наметилась линия разлома: решение мэра Москвы С. Собянина, а вслед за ним и губернатора Подмосковья А. Воробьева, нельзя считать полностью согласованным с правительством. Собянин продавливает необходимое ему решение.
В начале пандемии (март-апрель 2020 г.) московский мэр также брал инициативу на себя и, фактически, ассоциировался с руководителем партии регионов. Сейчас вновь актуализировано антикризисное позиционирование, которое ряд регионов уже поддержал. Вряд ли это понравится вице-премьеру Татьяне Голиковой, которой пора бы уже высказаться по поводу инициативы столичного мэра.
Вакцинация, безусловно, принудительная. В интерпретации ее сути законы формальной логики – единственно верные. Она затрагивает не только лояльный электорат (бюджетники, сотрудники крупных корпораций), который итак уже устал от принуждения. В отношении сотрудников малого и среднего бизнеса принуждение может обернуться ростом бунтарско-протестных настроений.
Ситуация чревата не только протестным голосованием и дальнейшим отчуждением общества от власти, но и характеризуется эффектом накопления социального недовольства: создан дополнительный триггер для социального напряжения.
С целью его купирования от Системы требуется коррекция и смягчение. Но, возможно, Система поступит иначе: Дмитрий Медведев недавно говорил о том, что допускает обязательность вакцинации и это станет законодательной нормой. Сейчас проявились влиятельные сторонники этого сценария.
Вслед за Москвой и Московской областью введение обязательной вакцинации поддержали Сахалинская и Кемеровская области. Это регионы, в которых рулит олигархический капитал, а уровень подневольности населения высок.
В регионах, за редким исключением (Татарстан, нефтяной север), нет необходимого управленческого ресурса для продавливания обязательной вакцинации среди работающей части общества. Поэтому траектория столичного принуждения неприменима к региональному управлению и не приведет к желаемому результату.
В Системе наметилась линия разлома: решение мэра Москвы С. Собянина, а вслед за ним и губернатора Подмосковья А. Воробьева, нельзя считать полностью согласованным с правительством. Собянин продавливает необходимое ему решение.
В начале пандемии (март-апрель 2020 г.) московский мэр также брал инициативу на себя и, фактически, ассоциировался с руководителем партии регионов. Сейчас вновь актуализировано антикризисное позиционирование, которое ряд регионов уже поддержал. Вряд ли это понравится вице-премьеру Татьяне Голиковой, которой пора бы уже высказаться по поводу инициативы столичного мэра.
Вакцинация, безусловно, принудительная. В интерпретации ее сути законы формальной логики – единственно верные. Она затрагивает не только лояльный электорат (бюджетники, сотрудники крупных корпораций), который итак уже устал от принуждения. В отношении сотрудников малого и среднего бизнеса принуждение может обернуться ростом бунтарско-протестных настроений.
Ситуация чревата не только протестным голосованием и дальнейшим отчуждением общества от власти, но и характеризуется эффектом накопления социального недовольства: создан дополнительный триггер для социального напряжения.
С целью его купирования от Системы требуется коррекция и смягчение. Но, возможно, Система поступит иначе: Дмитрий Медведев недавно говорил о том, что допускает обязательность вакцинации и это станет законодательной нормой. Сейчас проявились влиятельные сторонники этого сценария.
Диалектика вакцинного кризиса
Федерализация в России может быть либо вынужденной, либо мнимой. В 1990-е гг. она была вынужденной, а потом наступил период абсолютистской централизации и преодоления полуфеодального парада суверенитетов.
Динамика пандемийной «федерализации» также схожа: в начале пандемии Центр дал губернаторам принимать самостоятельные решения, но потом все централизовал и синхронизировал.
Однако неуспехи вакцинации (фактически, это вакцинный кризис) вынудили Систему вновь делегировать полномочия регионам, повысив, тем самым ответственность губернаторов.
При этом весь пиар за эффективную вакцинацию собирали в правительстве и, особенно, вице-премьер Т. Голикова, которая заявляла о достижении коллективного иммунитета к осени.
Губернаторы на шахматной доске российской политики – это, за исключением 10-15 человек, политические пешки, которых в нужный момент можно толкнуть вперед, а в острые моменты – пожертвовать ими.
Сейчас губернаторы решают по поводу ужесточения мер и введения обязательной вакцинации. При этом, менее полгода назад правительство, фактически, лишило глав регионов права самостоятельно назначать министров здравоохранения. Это и неудивительно: с пандемией в здравоохранение пришли большие деньги, что потребовало назначения своих на местах.
Реалии таковы, что преодолеть вакцинный кризис Система может только за счет принуждения. Принуждение обязательно приведет к росту антирейтингов власти и масштабному недовольству. И в Системе решили: пусть антирейтинги растут лучше у губернаторов чем у правительства, премьера и президента.
В то же время, социология плохо учитывается: люди не хотят, чтобы их личное достоинство попиралось – это видно на всех фокус-группах. Но у властей нет другого пути: инерция принуждения набирает обороты, причем не только в плане ковидной вакцинации.
Федерализация в России может быть либо вынужденной, либо мнимой. В 1990-е гг. она была вынужденной, а потом наступил период абсолютистской централизации и преодоления полуфеодального парада суверенитетов.
Динамика пандемийной «федерализации» также схожа: в начале пандемии Центр дал губернаторам принимать самостоятельные решения, но потом все централизовал и синхронизировал.
Однако неуспехи вакцинации (фактически, это вакцинный кризис) вынудили Систему вновь делегировать полномочия регионам, повысив, тем самым ответственность губернаторов.
При этом весь пиар за эффективную вакцинацию собирали в правительстве и, особенно, вице-премьер Т. Голикова, которая заявляла о достижении коллективного иммунитета к осени.
Губернаторы на шахматной доске российской политики – это, за исключением 10-15 человек, политические пешки, которых в нужный момент можно толкнуть вперед, а в острые моменты – пожертвовать ими.
Сейчас губернаторы решают по поводу ужесточения мер и введения обязательной вакцинации. При этом, менее полгода назад правительство, фактически, лишило глав регионов права самостоятельно назначать министров здравоохранения. Это и неудивительно: с пандемией в здравоохранение пришли большие деньги, что потребовало назначения своих на местах.
Реалии таковы, что преодолеть вакцинный кризис Система может только за счет принуждения. Принуждение обязательно приведет к росту антирейтингов власти и масштабному недовольству. И в Системе решили: пусть антирейтинги растут лучше у губернаторов чем у правительства, премьера и президента.
В то же время, социология плохо учитывается: люди не хотят, чтобы их личное достоинство попиралось – это видно на всех фокус-группах. Но у властей нет другого пути: инерция принуждения набирает обороты, причем не только в плане ковидной вакцинации.
Съезд партия правящего класса
Думские выборы «Единая Россия» сможет выиграть только с помощью административного ресурса и при минимизации критики в ее адрес со стороны остальных партий. Этот режим Система всячески будет обеспечивать этим летом.
Поэтому отсутствие в первой пятерке списка партии носителя социального раздражения и антирейтинга – Д. Медведева оправдано. Вместо них министры правительства (С. Шойгу, С. Лавров), общественники (Е. Шмелева, А. Кузнецова) и врач (Д. Проценко).
Картинка понятная: есть люди дела, а есть оппозиция, которая только болтает языком и делает ставку на эксплуатацию социального недовольства.
Логика тут такая: против Армии (С. Шойгу) КПРФ не пойдут, также как и против МИДа (С. Лавров). Ну а общественники и врач Д. Проценко и вовсе – герои. Как с ними полемизировать и бороться?
С этим раскладом согласны все партии, кроме, отчасти, КПРФ, но и их принудят и установится режим односторонней электоральной пропаганды. То есть все партии будут агитировать, но контрпропаганды и полемики будет немного.
Политтехнологически все верно, только общество мыслит иными, не политтехнологическими, категориями и прекрасно понимает: от перестановки слагаемых сумма (репутация) не меняется.
Вообще, съезд партии правящего класса показал, что Система сделала много для амортизации антирейтинга «Единой России» (участие В. Путина; дополнительные бонусы регионам и гражданам; не включение в первую пятерку Д. Медведева).
Все это верный признак озабоченности Системы по поводу низких рейтингов «Единой России».
Острую фазу кризиса удалось миновать, но структурные проблемы остались. Впрочем, видимо считается, что этого будет достаточно для итоговой победы.
Думские выборы «Единая Россия» сможет выиграть только с помощью административного ресурса и при минимизации критики в ее адрес со стороны остальных партий. Этот режим Система всячески будет обеспечивать этим летом.
Поэтому отсутствие в первой пятерке списка партии носителя социального раздражения и антирейтинга – Д. Медведева оправдано. Вместо них министры правительства (С. Шойгу, С. Лавров), общественники (Е. Шмелева, А. Кузнецова) и врач (Д. Проценко).
Картинка понятная: есть люди дела, а есть оппозиция, которая только болтает языком и делает ставку на эксплуатацию социального недовольства.
Логика тут такая: против Армии (С. Шойгу) КПРФ не пойдут, также как и против МИДа (С. Лавров). Ну а общественники и врач Д. Проценко и вовсе – герои. Как с ними полемизировать и бороться?
С этим раскладом согласны все партии, кроме, отчасти, КПРФ, но и их принудят и установится режим односторонней электоральной пропаганды. То есть все партии будут агитировать, но контрпропаганды и полемики будет немного.
Политтехнологически все верно, только общество мыслит иными, не политтехнологическими, категориями и прекрасно понимает: от перестановки слагаемых сумма (репутация) не меняется.
Вообще, съезд партии правящего класса показал, что Система сделала много для амортизации антирейтинга «Единой России» (участие В. Путина; дополнительные бонусы регионам и гражданам; не включение в первую пятерку Д. Медведева).
Все это верный признак озабоченности Системы по поводу низких рейтингов «Единой России».
Острую фазу кризиса удалось миновать, но структурные проблемы остались. Впрочем, видимо считается, что этого будет достаточно для итоговой победы.
Лукавая вакцинация
Экспертные оценки о росте социального недовольства и протестных настроений по поводу обязательной вакцинации оказались несколько преувеличены.
Люди предпочитают не портить себе настроение и решают ситуацию привычным для России, лукавым способом. Средняя стоимость сертификатов варьируется в регионах в пределах 1,5-3 тыс. руб. и такую «дань» трудящиеся и их работодатели готовы заплатить, для того чтобы не нагнетать ситуацию.
Губернаторы тоже себе не враги: они не заинтересованы в уничтожении этих незаконных схем. В лучшем случае покритикуют для проформы и постучат кулаком по столу.
Региональным властям нужно отчитаться перед Центром о «повышении» темпов вакцинации. Покупка сертификатов, учитывая неготовность людей прививаться, тут значимый ресурс.
В долгосрочной перспективе федеральный центр получил еще одну проблему: теперь власти не будут знать кто вакцинирован, а кто – нет. Это негативно повлияет на прогнозирование и выбор антиковидных инструментов реагирования в кратко- и среднесрочной перспективе.
Экспертные оценки о росте социального недовольства и протестных настроений по поводу обязательной вакцинации оказались несколько преувеличены.
Люди предпочитают не портить себе настроение и решают ситуацию привычным для России, лукавым способом. Средняя стоимость сертификатов варьируется в регионах в пределах 1,5-3 тыс. руб. и такую «дань» трудящиеся и их работодатели готовы заплатить, для того чтобы не нагнетать ситуацию.
Губернаторы тоже себе не враги: они не заинтересованы в уничтожении этих незаконных схем. В лучшем случае покритикуют для проформы и постучат кулаком по столу.
Региональным властям нужно отчитаться перед Центром о «повышении» темпов вакцинации. Покупка сертификатов, учитывая неготовность людей прививаться, тут значимый ресурс.
В долгосрочной перспективе федеральный центр получил еще одну проблему: теперь власти не будут знать кто вакцинирован, а кто – нет. Это негативно повлияет на прогнозирование и выбор антиковидных инструментов реагирования в кратко- и среднесрочной перспективе.
Фискальный пресс VS Мораторий на антипопулярные решения
Власть испытывает очевидный дефицит одобряемых обществом решений, тогда как критическая масса непопулярных решений, наоборот, накапливается (самое яркое среди них за последние годы – пенсионная реформа). Конечно, власть разрешила собирать валежник гражданам и преподнесла это как великое благо, но даже сбор грибов и ягод объявляют предпринимательской деятельностью и хотят обложить налогами.
Фокус-группы в регионах показывают: число оптимистов, ожидающих от властей улучшающих их жизнь решений, сокращается. Люди хотят быть оставленными в покое. В обществе есть запрос на то, чтобы власть установила мораторий на новые налоги.
Рейтинги власти на прежнем уровне могла бы удержать стратегия отказа от избыточного властно-управленческого давления, которой характеризовался, например, период брежневского застоя, однако в условиях ковидокризиса – и это невозможно.
В период пандемии элиты утратили кормовую базу и динамично пытаются ее нарастить за счет выгодных для них решений (комплексная застройка человейниками мегаполисов, повышение тарифов ЖКХ, новые налоги и т.д.). Этот тренд означает все новые и новые попытки поиграть в игру «люди – новая нефть».
Применительно к российским реалиям – это означает каскад непопулярных решений после думских выборов. Он требует отдельного анализа, но главная из этих проблем очевидна – фискальный контроль.
У Системы есть ресурс в виде управленца с налоговым профилем премьер-министра М. Мишустина, который не имеет пока высокого антирейтинга. Очевидно, что возможные фискальные ужесточения будут напрямую связываться с его именем, что чревато утратой рейтинга и политических перспектив.
У властей уже сейчас есть все для того, чтобы бороться с серой зоной. С 1 июля вступают в действие поправки в налоговый кодекс и фискальные органы получат возможность проверить любую банковскую карту физического и юридического лица на предмет законности доходов.
Вся база для таких проверок создана, но нет политического решения: риски очевидны и заключаются в боязни социального бунта. Но экономическая неэффективность Системы заставит усилить фискальное давление, прежде всего, на малый и средний бизнес сразу после думских выборов. Инерцию непопулярных решений вряд ли получится остановить.
Власть испытывает очевидный дефицит одобряемых обществом решений, тогда как критическая масса непопулярных решений, наоборот, накапливается (самое яркое среди них за последние годы – пенсионная реформа). Конечно, власть разрешила собирать валежник гражданам и преподнесла это как великое благо, но даже сбор грибов и ягод объявляют предпринимательской деятельностью и хотят обложить налогами.
Фокус-группы в регионах показывают: число оптимистов, ожидающих от властей улучшающих их жизнь решений, сокращается. Люди хотят быть оставленными в покое. В обществе есть запрос на то, чтобы власть установила мораторий на новые налоги.
Рейтинги власти на прежнем уровне могла бы удержать стратегия отказа от избыточного властно-управленческого давления, которой характеризовался, например, период брежневского застоя, однако в условиях ковидокризиса – и это невозможно.
В период пандемии элиты утратили кормовую базу и динамично пытаются ее нарастить за счет выгодных для них решений (комплексная застройка человейниками мегаполисов, повышение тарифов ЖКХ, новые налоги и т.д.). Этот тренд означает все новые и новые попытки поиграть в игру «люди – новая нефть».
Применительно к российским реалиям – это означает каскад непопулярных решений после думских выборов. Он требует отдельного анализа, но главная из этих проблем очевидна – фискальный контроль.
У Системы есть ресурс в виде управленца с налоговым профилем премьер-министра М. Мишустина, который не имеет пока высокого антирейтинга. Очевидно, что возможные фискальные ужесточения будут напрямую связываться с его именем, что чревато утратой рейтинга и политических перспектив.
У властей уже сейчас есть все для того, чтобы бороться с серой зоной. С 1 июля вступают в действие поправки в налоговый кодекс и фискальные органы получат возможность проверить любую банковскую карту физического и юридического лица на предмет законности доходов.
Вся база для таких проверок создана, но нет политического решения: риски очевидны и заключаются в боязни социального бунта. Но экономическая неэффективность Системы заставит усилить фискальное давление, прежде всего, на малый и средний бизнес сразу после думских выборов. Инерцию непопулярных решений вряд ли получится остановить.
Дефицит вакцин & Управленческая шизофрения
Еще один побочный эффект интенсивной и принудительной вакцинации, которая разворачивается в России: регионы аккуратно вбрасывают информацию о дефиците вакцин.
Дефицит вакцин наблюдался и ранее, но губернаторы предпочитают молчать, а сейчас информация о нехватки вакцин идет из многих регионов (Башкирия, Свердловская область, Томская область и др.).
И опровержения пресс-секретаря президента Д. Пескова («дефицита вакцин не должно быть и не будет») и министра промышленности Д. Мантурова тут не должны вводить в заблуждение. В условиях сверхцентрализации «кодекс чести» губернаторов принимать проблемы на себя, а не транслировать их на федеральный уровень.
От губернаторов требуют повысить темпы вакцинации, но усиливать принуждение не имея даже должного количества вакцин – это управленческая шизофрения. Для того, чтобы ее не допустить регионы и подают аккуратные сигналы о дефиците вакцин.
P.S. Уровень инфраструктурного развития ряда регионов Сибири и Дальнего Востока (Якутия, Тыва, Алтайский край, Респ. Алтай, Бурятия и др.), а также многих республик Северного Кавказа таков, что интенсивная вакцинация за два-три месяца в силу административных и пространственных характеристик там практически нереальна.
Еще один побочный эффект интенсивной и принудительной вакцинации, которая разворачивается в России: регионы аккуратно вбрасывают информацию о дефиците вакцин.
Дефицит вакцин наблюдался и ранее, но губернаторы предпочитают молчать, а сейчас информация о нехватки вакцин идет из многих регионов (Башкирия, Свердловская область, Томская область и др.).
И опровержения пресс-секретаря президента Д. Пескова («дефицита вакцин не должно быть и не будет») и министра промышленности Д. Мантурова тут не должны вводить в заблуждение. В условиях сверхцентрализации «кодекс чести» губернаторов принимать проблемы на себя, а не транслировать их на федеральный уровень.
От губернаторов требуют повысить темпы вакцинации, но усиливать принуждение не имея даже должного количества вакцин – это управленческая шизофрения. Для того, чтобы ее не допустить регионы и подают аккуратные сигналы о дефиците вакцин.
P.S. Уровень инфраструктурного развития ряда регионов Сибири и Дальнего Востока (Якутия, Тыва, Алтайский край, Респ. Алтай, Бурятия и др.), а также многих республик Северного Кавказа таков, что интенсивная вакцинация за два-три месяца в силу административных и пространственных характеристик там практически нереальна.
Агенты антивакцинной политики
Попытки политизировать социальный негатив (падение доходов граждан, провал антивакцинной политики, рост закредитованности населения и т.д.) со стороны полуоппозиционной «КПРФ» напрашиваются сами собой. Больше половины населения страны не хотят ставить вакцину от ковида, а после введения обязательной вакцинации для значительной части работающих граждан в ряде регионов – уровень недоверия только вырос.
Строить свою избирательную кампанию на антипрививочных настроениях для «КПРФ» выглядит логичным решением. Это может привести к расширению электоральной ниши и повышению рейтингов партии, но, одновременно, чревато жесткими санкциями со стороны Системы.
Антипрививочники нуждаются в общественной защите со стороны ЛОМов и партий: пока такая поддержка носит робко-фрагментарный характер, но может проявиться по мере ужесточения инструментов принуждения.
Система требует от всех партий симметрии и сужает для них пространство для маневра. Вне критики не только Президент, но уже и вся внешняя политика, а теперь, очевидно, Система хочет моратория на критику
антиковидной политики. И этот список тем будет расширятся, вплоть до полного моратория на любую критику управленческих решений властей.
«КПРФ» и Г. Зюганов не готовы идти до конца: это было понятно еще и на президентских выборах 1996 г. и спустя 25 лет – ничего не изменилось. Оппозиционно-Соглашательский дуализм партии так и будут сохраняться: поэтому «КПРФ» могут поиграть с антивакцинными настроениями, но резких действий совершать не будут.
Скорее, задача боссов партии показать свой потенциал, совершить очередную расторговку с Системой и получить побольше мест в Госдуме. Пока такого соглашения на выгодных для «КПРФ» условиях – нет. Следовательно, хоть какой-то нерв электоральной кампании сохраняется.
В ближайшее время Система постарается и его удалить. Г. Зюганов прекрасно знает уроки советской истории и понимает, что не только А. Навальному, но и ему Система может выписать ярлык иноагентов (например, агентов китайского влияния). Но наиболее вероятным видится не наклеивание ярлыков, а жесткие ограничения на агитационную кампанию «КПРФ».
Попытки политизировать социальный негатив (падение доходов граждан, провал антивакцинной политики, рост закредитованности населения и т.д.) со стороны полуоппозиционной «КПРФ» напрашиваются сами собой. Больше половины населения страны не хотят ставить вакцину от ковида, а после введения обязательной вакцинации для значительной части работающих граждан в ряде регионов – уровень недоверия только вырос.
Строить свою избирательную кампанию на антипрививочных настроениях для «КПРФ» выглядит логичным решением. Это может привести к расширению электоральной ниши и повышению рейтингов партии, но, одновременно, чревато жесткими санкциями со стороны Системы.
Антипрививочники нуждаются в общественной защите со стороны ЛОМов и партий: пока такая поддержка носит робко-фрагментарный характер, но может проявиться по мере ужесточения инструментов принуждения.
Система требует от всех партий симметрии и сужает для них пространство для маневра. Вне критики не только Президент, но уже и вся внешняя политика, а теперь, очевидно, Система хочет моратория на критику
антиковидной политики. И этот список тем будет расширятся, вплоть до полного моратория на любую критику управленческих решений властей.
«КПРФ» и Г. Зюганов не готовы идти до конца: это было понятно еще и на президентских выборах 1996 г. и спустя 25 лет – ничего не изменилось. Оппозиционно-Соглашательский дуализм партии так и будут сохраняться: поэтому «КПРФ» могут поиграть с антивакцинными настроениями, но резких действий совершать не будут.
Скорее, задача боссов партии показать свой потенциал, совершить очередную расторговку с Системой и получить побольше мест в Госдуме. Пока такого соглашения на выгодных для «КПРФ» условиях – нет. Следовательно, хоть какой-то нерв электоральной кампании сохраняется.
В ближайшее время Система постарается и его удалить. Г. Зюганов прекрасно знает уроки советской истории и понимает, что не только А. Навальному, но и ему Система может выписать ярлык иноагентов (например, агентов китайского влияния). Но наиболее вероятным видится не наклеивание ярлыков, а жесткие ограничения на агитационную кампанию «КПРФ».
Рубикон Принуждения
Развертывание алгоритмов принудительной вакцинации привело к ряду значимых социальных, управленческих и внутриэлитных эффектов.
1.Дефицит вакцин. Инициатива мэра Москвы С. Собянина была поддержана рядом регионов и обнажила проблему дефицита вакцин. Пиар правительства и министра промышленности Д. Мантурова оказался не подтвержденным реальностью. Регионам постоянно не хватает вакцин, но понадобился резкий ход мэра Москвы, чтобы эту проблему Система признала.
2.Собянин – лидер «партии регионов». Мэр Москвы укрепил свой авторитет среди губернаторов и вновь претендует на роль лидера неформальной «партии регионов». Дополнительны нерв ситуации придают и непростые отношения премьера М. Мишустина и мэра Москвы С. Собянина. Заявлением мэра Москвы о том, что если бы не индийский штамм город бы победил коронавирус он, фактически, перекладывает ответственность на федеральное правительство.
3. Рейтинги доверия. Актуализация потенциалов принуждения – безусловно антипопулярная мера, которая усиливает падение рейтингов власти, в том числе и мэра Москвы. Потенциала для роста этих рейтингов практически нет. С учетом думской кампании – это острая проблема.
4.Иллюзия управляемого общества. С точки зрения социума проблема не только в принудительной вакцинации, а в том, что эта стратегия принуждения может стать базовой для отношений власти к обществу и широко распространяться. Для общества здесь нет ничего хорошего: если опыт принудительного вакцинирования будет признан сиюминутного эффективным с точки зрения результата – практика принуждения будет набирать обороты. Но власть тут также попадают в ловушку, ведь каждая антипопулярная мера приближает ее кризис. Вера в иллюзию возможности построить управляемое общество может привести к ошибочным последствиям с непрогнозируемыми последствиями.
5.Псведо-Китайский контур. Просматриваются аналогии с «системой социального кредита», которая действует в Китае с начала этого года. Китайская Система жестко навязывает нужные ей алгоритмы поведения, а граждане с низким социальным рейтингом не могут, например, устроиться на работу, получают отказ при получении кредитов и даже запрет на пользование общественным транспортом.
6.«Монопольное» право на ресурсы. Российская Система не строит тотальное общество: для нее важно, чтобы социум не мешал правящему классу контролировать и осваивать ресурсы. Система не готова на цифровой тоталитаризм, в силу масштабной коррупции и внутриэлитных конфликтов, но учитывая ограниченность ресурсов (прежде всего, дефицит морального авторитета и падение уровня доверия) власти и дальше будут применять принуждение.
7.Выборочное, но интенсивное принуждение. Скорее всего, принуждение будет применяться выборочно, но с возрастающей интенсивностью. Уже в кратко- и среднесрочной перспективе – это приведет к усилению несвободы и дальнейшему давлению не только на социальный протест, но и на социальное недовольство (в том числе и соцсетях). Рубикон принуждения пройдет. Спираль будет дальше разворачиваться.
Развертывание алгоритмов принудительной вакцинации привело к ряду значимых социальных, управленческих и внутриэлитных эффектов.
1.Дефицит вакцин. Инициатива мэра Москвы С. Собянина была поддержана рядом регионов и обнажила проблему дефицита вакцин. Пиар правительства и министра промышленности Д. Мантурова оказался не подтвержденным реальностью. Регионам постоянно не хватает вакцин, но понадобился резкий ход мэра Москвы, чтобы эту проблему Система признала.
2.Собянин – лидер «партии регионов». Мэр Москвы укрепил свой авторитет среди губернаторов и вновь претендует на роль лидера неформальной «партии регионов». Дополнительны нерв ситуации придают и непростые отношения премьера М. Мишустина и мэра Москвы С. Собянина. Заявлением мэра Москвы о том, что если бы не индийский штамм город бы победил коронавирус он, фактически, перекладывает ответственность на федеральное правительство.
3. Рейтинги доверия. Актуализация потенциалов принуждения – безусловно антипопулярная мера, которая усиливает падение рейтингов власти, в том числе и мэра Москвы. Потенциала для роста этих рейтингов практически нет. С учетом думской кампании – это острая проблема.
4.Иллюзия управляемого общества. С точки зрения социума проблема не только в принудительной вакцинации, а в том, что эта стратегия принуждения может стать базовой для отношений власти к обществу и широко распространяться. Для общества здесь нет ничего хорошего: если опыт принудительного вакцинирования будет признан сиюминутного эффективным с точки зрения результата – практика принуждения будет набирать обороты. Но власть тут также попадают в ловушку, ведь каждая антипопулярная мера приближает ее кризис. Вера в иллюзию возможности построить управляемое общество может привести к ошибочным последствиям с непрогнозируемыми последствиями.
5.Псведо-Китайский контур. Просматриваются аналогии с «системой социального кредита», которая действует в Китае с начала этого года. Китайская Система жестко навязывает нужные ей алгоритмы поведения, а граждане с низким социальным рейтингом не могут, например, устроиться на работу, получают отказ при получении кредитов и даже запрет на пользование общественным транспортом.
6.«Монопольное» право на ресурсы. Российская Система не строит тотальное общество: для нее важно, чтобы социум не мешал правящему классу контролировать и осваивать ресурсы. Система не готова на цифровой тоталитаризм, в силу масштабной коррупции и внутриэлитных конфликтов, но учитывая ограниченность ресурсов (прежде всего, дефицит морального авторитета и падение уровня доверия) власти и дальше будут применять принуждение.
7.Выборочное, но интенсивное принуждение. Скорее всего, принуждение будет применяться выборочно, но с возрастающей интенсивностью. Уже в кратко- и среднесрочной перспективе – это приведет к усилению несвободы и дальнейшему давлению не только на социальный протест, но и на социальное недовольство (в том числе и соцсетях). Рубикон принуждения пройдет. Спираль будет дальше разворачиваться.
Траектория кризиса
Интенсивность процессов, которые разворачиваются вокруг принудительной вакцинации в Москве и регионах рискует больно ударить не только по рейтингам власти, но и по личному рейтингу президента.
Оказалось, что самые жесткие решения склонны принимать руководители богатых субъектов федерации (Москва, Московская область, Сахалинская область), которые, казалось бы, имеют возможности более мягкой коррекции социального недовольства.
Регионы работают на отчет и вакцинируют всех подряд, в том числе и бюджетников, которые недавно переболели ковидом и имеют антитела. Главное – отчитаться перед Системой и повысить процент вакцинированных. У общества же есть запрос на трезвое и рациональное управление, которое губернаторы, находясь под давлением Системы, транслировать не могут.
В этих условиях интерес общественности к фигуре президента и его позиции есть, однако такой подход предполагает интенсивное управление страной и социально одобряемые решения от главы государства. Но предпосылок для этого немного, а ресурс пиара и фокусировки внимания на прямой линии президента – уже давно исчерпан.
В случае принудительной вакцинации президент теряет мета-позицию над схваткой. Это чревато тем, что имидж главы государства получит черты номинально-ритуального правления, в котором все решают сановники и удельные князья.
Для глубинного народа – это будет означать, что добрый царь либо утрачивает контроль над управлением, либо попадает под влияние своих недобрых сановников.
Но реалии на самом деле гораздо проще и хуже. Социальное недовольство таково, что Система вынуждена задействовать рейтинг президента для снятия потенциального напряжения по поводу принудительной вакцинации. Но, думается, и это не очень поможет.
Принудительная вакцинация может обернуться проблемами, сопоставимыми с повышением пенсионного возраста, которые мультиплицируют социально-экономический кризис и приведут к кризису власти.
Интенсивность процессов, которые разворачиваются вокруг принудительной вакцинации в Москве и регионах рискует больно ударить не только по рейтингам власти, но и по личному рейтингу президента.
Оказалось, что самые жесткие решения склонны принимать руководители богатых субъектов федерации (Москва, Московская область, Сахалинская область), которые, казалось бы, имеют возможности более мягкой коррекции социального недовольства.
Регионы работают на отчет и вакцинируют всех подряд, в том числе и бюджетников, которые недавно переболели ковидом и имеют антитела. Главное – отчитаться перед Системой и повысить процент вакцинированных. У общества же есть запрос на трезвое и рациональное управление, которое губернаторы, находясь под давлением Системы, транслировать не могут.
В этих условиях интерес общественности к фигуре президента и его позиции есть, однако такой подход предполагает интенсивное управление страной и социально одобряемые решения от главы государства. Но предпосылок для этого немного, а ресурс пиара и фокусировки внимания на прямой линии президента – уже давно исчерпан.
В случае принудительной вакцинации президент теряет мета-позицию над схваткой. Это чревато тем, что имидж главы государства получит черты номинально-ритуального правления, в котором все решают сановники и удельные князья.
Для глубинного народа – это будет означать, что добрый царь либо утрачивает контроль над управлением, либо попадает под влияние своих недобрых сановников.
Но реалии на самом деле гораздо проще и хуже. Социальное недовольство таково, что Система вынуждена задействовать рейтинг президента для снятия потенциального напряжения по поводу принудительной вакцинации. Но, думается, и это не очень поможет.
Принудительная вакцинация может обернуться проблемами, сопоставимыми с повышением пенсионного возраста, которые мультиплицируют социально-экономический кризис и приведут к кризису власти.
Пиар-защита & Управленческая уязимость
Падающая популярность формата прямой линии с президентом очевидна, но этот формат необходим Системе для того, чтобы поддержать рейтинги самого президента и «Единой России» перед думскими выборами. Впрочем, достижение этого показателя выглядит сомнительным.
Фактически, глава государства поддержал действия губернаторов, продавивших обязательную вакцинацию для части работающих граждан. И в этом контексте замечания В. Путина о том, что он не поддерживает обязательную вакцинацию, остаются малосодержательными с точки зрения дальнейшей логики Системы.
Векторы принуждения и антипопулярные решения утверждаются в качестве главных принципов управления страной, а президенту отводится роль короля на шахматной доске, рейтинги и позиции которого Система всеми силами защищает с помощью пиара, но делает уязвимым с точки зрения реальной политики и управления страной.
P.S.Фактологические ошибки про 500 млн. чел., воспользовавшихся льготной ипотекой, а также по поводу 10% болеющих ковидом после вакцинации – дадут повод для новых насмешек.
Падающая популярность формата прямой линии с президентом очевидна, но этот формат необходим Системе для того, чтобы поддержать рейтинги самого президента и «Единой России» перед думскими выборами. Впрочем, достижение этого показателя выглядит сомнительным.
Фактически, глава государства поддержал действия губернаторов, продавивших обязательную вакцинацию для части работающих граждан. И в этом контексте замечания В. Путина о том, что он не поддерживает обязательную вакцинацию, остаются малосодержательными с точки зрения дальнейшей логики Системы.
Векторы принуждения и антипопулярные решения утверждаются в качестве главных принципов управления страной, а президенту отводится роль короля на шахматной доске, рейтинги и позиции которого Система всеми силами защищает с помощью пиара, но делает уязвимым с точки зрения реальной политики и управления страной.
P.S.Фактологические ошибки про 500 млн. чел., воспользовавшихся льготной ипотекой, а также по поводу 10% болеющих ковидом после вакцинации – дадут повод для новых насмешек.
Универсальная формула принуждения
Система строит управляемое общество, в котором принуждение становится главным социальным регулятором. Это касается не только вакцинации, но и, например, динамики увеличения численности самозанятых.
Алгоритм вакцинации характеризуется изначальной добровольностью, но по мере того, как темпы вакцинации не устраивают Систему - административное давление усиливается. Уже почти в 30 регионах страны введена обязательная вакцинация для отдельных категорий работающих граждан, а на горизонте разговоры об обязательной вакцинации.
Аналогичное можно прогнозировать и с т.н. самозанятыми. Расширение численности самозанятых рассматривается как мера, амортизирующая негативные тренды ковидокризиса, в том числе увеличение численности безработных, а также направлена на пополнение бюджета новыми налогами.
Сейчас численность самозанятых в России примерно 2 млн. чел., однако власти заявляли о кратно более высоких показателях. Потенциал на среднесрочную перспективу - 7-8 млн. чел., а долгосрочную еще больше.
В стране более 20 млн. чел. находятся в «серой» зоне, причем для многих из них серые заработки являются основным источником дохода. Еще есть рынок аренды квартир (ок. 6 млн. квартир в стране сдаются и арендуются).
Учитывая состояние экономики в Системе очень скоро могут решить: нынешние темпы роста самозанятых недостаточны и после думских выборов нужно усилить фискальное давление на серый бизнес с целью повышения темпов регистрации самозанятых и рост собираемости налогов.
Общество не идет на конфликт с властью, но изобретает разные стратегии ухода от конфликта (лукавая вакцинация, передача друг другу QR-кодов, отвод от вакцинации с помощью врачей и т.д).
Фокус-группы показывают: общество не готово платить больше налогов, так как считает, что ресурсы государства распределяются несправедливо, а уровень коррупции во власти высок.
Дефицит ресурсов при неэффективной экономике, рано или поздно, приведет к активизации техник принуждения в фискальной политике и не только.
Универсальная формула принуждения уже сформирована: сначала добровольный призыв властей, но при отсутствии нужных темпов и реакции со стороны общества Система будет усиливать принуждение и давить на общество. В условиях несменяемости власти и управленческого диктата общество не будет демонстрировать готовность платить больше налогов добровольно.
Система строит управляемое общество, в котором принуждение становится главным социальным регулятором. Это касается не только вакцинации, но и, например, динамики увеличения численности самозанятых.
Алгоритм вакцинации характеризуется изначальной добровольностью, но по мере того, как темпы вакцинации не устраивают Систему - административное давление усиливается. Уже почти в 30 регионах страны введена обязательная вакцинация для отдельных категорий работающих граждан, а на горизонте разговоры об обязательной вакцинации.
Аналогичное можно прогнозировать и с т.н. самозанятыми. Расширение численности самозанятых рассматривается как мера, амортизирующая негативные тренды ковидокризиса, в том числе увеличение численности безработных, а также направлена на пополнение бюджета новыми налогами.
Сейчас численность самозанятых в России примерно 2 млн. чел., однако власти заявляли о кратно более высоких показателях. Потенциал на среднесрочную перспективу - 7-8 млн. чел., а долгосрочную еще больше.
В стране более 20 млн. чел. находятся в «серой» зоне, причем для многих из них серые заработки являются основным источником дохода. Еще есть рынок аренды квартир (ок. 6 млн. квартир в стране сдаются и арендуются).
Учитывая состояние экономики в Системе очень скоро могут решить: нынешние темпы роста самозанятых недостаточны и после думских выборов нужно усилить фискальное давление на серый бизнес с целью повышения темпов регистрации самозанятых и рост собираемости налогов.
Общество не идет на конфликт с властью, но изобретает разные стратегии ухода от конфликта (лукавая вакцинация, передача друг другу QR-кодов, отвод от вакцинации с помощью врачей и т.д).
Фокус-группы показывают: общество не готово платить больше налогов, так как считает, что ресурсы государства распределяются несправедливо, а уровень коррупции во власти высок.
Дефицит ресурсов при неэффективной экономике, рано или поздно, приведет к активизации техник принуждения в фискальной политике и не только.
Универсальная формула принуждения уже сформирована: сначала добровольный призыв властей, но при отсутствии нужных темпов и реакции со стороны общества Система будет усиливать принуждение и давить на общество. В условиях несменяемости власти и управленческого диктата общество не будет демонстрировать готовность платить больше налогов добровольно.
Губернские губки: впитывают негатив
На прямой линии президент высказал пожелание губернаторам проводить свои прямые линии и этот пожелание-приказ имеет свою управленческую логику.
Масштаб социального недовольства в стране таков, что замыкать его на главу государства и правительство уже невозможно. В этой ситуации Системе важно, чтобы губернаторы активно выступали в медийной сфере (не только в Инстаграмме) и как губки впитывали региональный негатив на себя.
Стратегия ряда губернаторов основывается на желании отсидеться в кабинетах. Так, Б. Хасиков (Калмыкия) отказывается отчитываться перед Народным Хуралом, губернатор Томской области С. Жвачкин редко общается с гражданами, а когда общается – угрожает им. Д. Миронов (Ярославская область) очень не любит публичных мероприятий, а отчет о проделанной работе за 2020 г. в Облдуме занял у него ок. 13 минут. Некоторые губернаторы (например, С. Кожемяко, Приморский край) и вовсе любят через своих пиарщиков перекладывать ответственность за социально-экономические сложности края на федеральный уровень.
Если еще пять лет назад среди губернаторов были те, кто осмеливался критиковать Систему за сверхцентрализацию и отказ от федерализма (например, экс-губернатор Воронежской области А. Гордеев), нынешние же послушно молчат. Но и лишний раз принимать на себя проблемы и негатив от общества не спешат. Пиар – это значимый инструмент защиты губернаторов от общественного негатива.
Сейчас Система будет активно требовать от губернаторов прямых линий и активного «общения с народом». Но, например, губернатор Ставропольского края В. Владимиров регулярно проводит такие прямые линии, а значительная часть его окружения, в том числе и несколько вице-губернаторов, задержаны по подозрению в коррупции. И смысл в таком пиаре сомнителен. Губернатор сидит в эфире, вещает, обещает. А на следующий день раз и на министра заводят уголовное дело.
Вместо нормальных работающих политических и общественных институтов Система формирует конструкцию «правитель/наместник – народ». Суды, заксобрания, независимые СМИ – все это вторично, а главное институт под названием «народ» и «общественное мнение», который «выражает» свою «волю» таким специфическим образом.
На прямой линии президент высказал пожелание губернаторам проводить свои прямые линии и этот пожелание-приказ имеет свою управленческую логику.
Масштаб социального недовольства в стране таков, что замыкать его на главу государства и правительство уже невозможно. В этой ситуации Системе важно, чтобы губернаторы активно выступали в медийной сфере (не только в Инстаграмме) и как губки впитывали региональный негатив на себя.
Стратегия ряда губернаторов основывается на желании отсидеться в кабинетах. Так, Б. Хасиков (Калмыкия) отказывается отчитываться перед Народным Хуралом, губернатор Томской области С. Жвачкин редко общается с гражданами, а когда общается – угрожает им. Д. Миронов (Ярославская область) очень не любит публичных мероприятий, а отчет о проделанной работе за 2020 г. в Облдуме занял у него ок. 13 минут. Некоторые губернаторы (например, С. Кожемяко, Приморский край) и вовсе любят через своих пиарщиков перекладывать ответственность за социально-экономические сложности края на федеральный уровень.
Если еще пять лет назад среди губернаторов были те, кто осмеливался критиковать Систему за сверхцентрализацию и отказ от федерализма (например, экс-губернатор Воронежской области А. Гордеев), нынешние же послушно молчат. Но и лишний раз принимать на себя проблемы и негатив от общества не спешат. Пиар – это значимый инструмент защиты губернаторов от общественного негатива.
Сейчас Система будет активно требовать от губернаторов прямых линий и активного «общения с народом». Но, например, губернатор Ставропольского края В. Владимиров регулярно проводит такие прямые линии, а значительная часть его окружения, в том числе и несколько вице-губернаторов, задержаны по подозрению в коррупции. И смысл в таком пиаре сомнителен. Губернатор сидит в эфире, вещает, обещает. А на следующий день раз и на министра заводят уголовное дело.
Вместо нормальных работающих политических и общественных институтов Система формирует конструкцию «правитель/наместник – народ». Суды, заксобрания, независимые СМИ – все это вторично, а главное институт под названием «народ» и «общественное мнение», который «выражает» свою «волю» таким специфическим образом.
Экстрафактор «Справедливых»
Смерть известного актера и режиссера Владимира Меньшова, который входил в первую пятерку думского списка «Справедливой России – За правду» заставит партию вносить корректировки в технологическую часть кампании и обострит соперничество внутри нее.
Политтехнологическая часть кампании выстраивалась в том числе и за счет высокой популярности известного актера, который был способен собирать голоса людей предпенсионного и пенсионного возраста. Смерть популярного Меньшова, помимо всего прочего, – это удар по медийности и мягкой силе партии, который заставит политтехнологов корректировать свои планы.
Внутрипартийная ситуация характеризуется соперничеством руководителей объединённой партии. Между С. Мироновым, З. Прилепиным и Г. Семигиным много противоречий, а альянс характеризуется шаткостью. Каждый ориентирован на расширение собственной части «проходных» кандидатов. Учитывая, что после кончины В. Меньшова список «проходных» придется корректировать новая конфронтация становится вероятной. Тем более, что З. Прилепин, по некоторым данным, чувствует себя обойденным.
Смерть известного актера и режиссера Владимира Меньшова, который входил в первую пятерку думского списка «Справедливой России – За правду» заставит партию вносить корректировки в технологическую часть кампании и обострит соперничество внутри нее.
Политтехнологическая часть кампании выстраивалась в том числе и за счет высокой популярности известного актера, который был способен собирать голоса людей предпенсионного и пенсионного возраста. Смерть популярного Меньшова, помимо всего прочего, – это удар по медийности и мягкой силе партии, который заставит политтехнологов корректировать свои планы.
Внутрипартийная ситуация характеризуется соперничеством руководителей объединённой партии. Между С. Мироновым, З. Прилепиным и Г. Семигиным много противоречий, а альянс характеризуется шаткостью. Каждый ориентирован на расширение собственной части «проходных» кандидатов. Учитывая, что после кончины В. Меньшова список «проходных» придется корректировать новая конфронтация становится вероятной. Тем более, что З. Прилепин, по некоторым данным, чувствует себя обойденным.
Афганские проекции & Сиюминутные интересы олигархата
Уход войск НАТО из Афганистана несет структурные проблемы не только для Центральной Азии, но и для России, а также Китая. Москва очень не хотела этого вывода войск. Для Китая – это также головная боль. Для США же все логично: создали геополитическую проблему России и Китаю и устранились. Поэтому говорить о том, что миссия США в Афганистане оказалась провальной – можно только формально, с точки зрения линейной логики. На самом деле – все сложнее.
Своим уходом США создают дополнительную нагрузку на сектор безопасности России и Китая. Сейчас Москва вынуждена будет тратить больше на безопасность Центральной Азии, а это, учитывая состояние ее экономики, – тяжелая ниша.
В 1980-е гг. США увлекли СССР в Афганистан, который обходился стране слишком дорого и послужил катализатором распада государства. Сейчас США хотят, чтобы российских режим увяз в решении афганских проблем.
Создаются условия для экспорта экстремизма в Центральную Азию, а затем и в Россию. Под удар, прежде всего, попадает Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан.
Таджикистан, с учетом антипопулярности правящего там Рахмона, - самое уязвимое звено. Правящий с начала 1990-х гг. Рахмон настолько боится религиозного экстремизма, что запрещает юношам ходить в мечети. У проворовавшейся и прогнившей автократии нет ресурсов для противостояния талибам и ИГИЛовцам ( обе организации запрещены в России) кроме военной помощи России и Китая. В стране нет не только идеологии, но экономики, а Рахмон мечтает передать власть своему сыну, но не получил на это добро в Москве.
Независимый и замкнутый Туркменистан – имеет свою линию обороны, но представляет для радикальных исламистов из Афганистана больше интереса ввиду газовых ресурсов страны. Узбекистан также под угрозой, но уровень безопасности этого государства достаточен для того, чтобы отразить внешние угрозы из Афганистана.
С учетом вероятной нестабильности в Центральной Азии в ближайшие 5-10 лет риск экспорта радикального исламизма в Россию увеличивается. На этом фоне разговоры о дополнительном ввозе мигрантов из Центральной Азии, которые, например, постоянно ведут застройщики – это, по сути, прямое лоббирование экспорта нестабильности и радикального Ислама в угоду сиюминутной выгоды олигархата.
И здесь Cистема явно переоценивает свои способности построить управляемое общество, состоящее из глубинного народа и бесправных мигрантов. Уроки истории (как древней, так и новейшей) показывают: сплоченные мигранты, рано или поздно, начнут качать свои права и радикальный исламизм здесь им как раз придется к месту.
Уход войск НАТО из Афганистана несет структурные проблемы не только для Центральной Азии, но и для России, а также Китая. Москва очень не хотела этого вывода войск. Для Китая – это также головная боль. Для США же все логично: создали геополитическую проблему России и Китаю и устранились. Поэтому говорить о том, что миссия США в Афганистане оказалась провальной – можно только формально, с точки зрения линейной логики. На самом деле – все сложнее.
Своим уходом США создают дополнительную нагрузку на сектор безопасности России и Китая. Сейчас Москва вынуждена будет тратить больше на безопасность Центральной Азии, а это, учитывая состояние ее экономики, – тяжелая ниша.
В 1980-е гг. США увлекли СССР в Афганистан, который обходился стране слишком дорого и послужил катализатором распада государства. Сейчас США хотят, чтобы российских режим увяз в решении афганских проблем.
Создаются условия для экспорта экстремизма в Центральную Азию, а затем и в Россию. Под удар, прежде всего, попадает Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан.
Таджикистан, с учетом антипопулярности правящего там Рахмона, - самое уязвимое звено. Правящий с начала 1990-х гг. Рахмон настолько боится религиозного экстремизма, что запрещает юношам ходить в мечети. У проворовавшейся и прогнившей автократии нет ресурсов для противостояния талибам и ИГИЛовцам ( обе организации запрещены в России) кроме военной помощи России и Китая. В стране нет не только идеологии, но экономики, а Рахмон мечтает передать власть своему сыну, но не получил на это добро в Москве.
Независимый и замкнутый Туркменистан – имеет свою линию обороны, но представляет для радикальных исламистов из Афганистана больше интереса ввиду газовых ресурсов страны. Узбекистан также под угрозой, но уровень безопасности этого государства достаточен для того, чтобы отразить внешние угрозы из Афганистана.
С учетом вероятной нестабильности в Центральной Азии в ближайшие 5-10 лет риск экспорта радикального исламизма в Россию увеличивается. На этом фоне разговоры о дополнительном ввозе мигрантов из Центральной Азии, которые, например, постоянно ведут застройщики – это, по сути, прямое лоббирование экспорта нестабильности и радикального Ислама в угоду сиюминутной выгоды олигархата.
И здесь Cистема явно переоценивает свои способности построить управляемое общество, состоящее из глубинного народа и бесправных мигрантов. Уроки истории (как древней, так и новейшей) показывают: сплоченные мигранты, рано или поздно, начнут качать свои права и радикальный исламизм здесь им как раз придется к месту.
На пути к вакцинной открытости?
Регистрация иностранных вакцин от ковид-19 в России снизит социальное напряжение и несколько уменьшит пространство слухов вокруг вакцин в социуме. Главный же эффект – увеличение готовности к вакцинации граждан на несколько процентов. Запрос на иностранные вакцины обозначает, прежде всего, сегмент среднего класса и выше в столицах и мегаполисах.
В своем заявлении министр здравоохранения М. Мурашко сказал про китайские и одну европейскую компанию. Поэтому запрос части общества на доступ в Россию иностранных вакцин, скорее всего, будет удовлетворен лишь частично, однако и это позитивный шаг.
Геополитическая конфронтация с Западом мешает признанию вакцин с обоих сторон, однако общественный запрос и в Европе, и в России на признание есть. Российские власти делают один, хотя и робкий, шаг в сторону признания и будут настойчиво и громко требовать того же от «Западных партнеров».
Регистрация иностранных вакцин от ковид-19 в России снизит социальное напряжение и несколько уменьшит пространство слухов вокруг вакцин в социуме. Главный же эффект – увеличение готовности к вакцинации граждан на несколько процентов. Запрос на иностранные вакцины обозначает, прежде всего, сегмент среднего класса и выше в столицах и мегаполисах.
В своем заявлении министр здравоохранения М. Мурашко сказал про китайские и одну европейскую компанию. Поэтому запрос части общества на доступ в Россию иностранных вакцин, скорее всего, будет удовлетворен лишь частично, однако и это позитивный шаг.
Геополитическая конфронтация с Западом мешает признанию вакцин с обоих сторон, однако общественный запрос и в Европе, и в России на признание есть. Российские власти делают один, хотя и робкий, шаг в сторону признания и будут настойчиво и громко требовать того же от «Западных партнеров».
«Яблочные» симулякры & Карикатурные спойлеры
Заявление Г. Явлинского о том, что сторонникам А. Навального за «Яблоко» голосовать не нужно – это очевидная игра в поддавки. В другом виде партия «Яблоко» Системой не была бы востребована и допущена до думских выборов. Вряд ли самому Григорию Явлинскому хочется играть эту незавидную роль, но, видимо, альтернативы у него были еще хуже.
Вообще, конечно, пропагандисты и «политологи» умеют делать из оппозиции идиотов и недоумков, которые ругаются по любому поводу и не могут прийти к согласию. За всем этим как-то игнорируется репрессивный пресс Системы. А он, помимо всего прочего, обеспечивает гибридизацию-гниение «Яблоко» и формирует дискурс о расколах среди оппозиции.
Сама же реинкарнация «Яблоко» вызвана провалом проекта «Новые люди», кураторы которого так и не смогли убедить избирателей в своей нативности и искренности. Партия воспринимается как карикатурный спойлер для образованной интеллигенции в мегаполисах и столицах. И, нужно сказать, что даже у «Справедливой России» когда-то давно, на старте, перспективы и исполнение было лучше.
Заявление Г. Явлинского о том, что сторонникам А. Навального за «Яблоко» голосовать не нужно – это очевидная игра в поддавки. В другом виде партия «Яблоко» Системой не была бы востребована и допущена до думских выборов. Вряд ли самому Григорию Явлинскому хочется играть эту незавидную роль, но, видимо, альтернативы у него были еще хуже.
Вообще, конечно, пропагандисты и «политологи» умеют делать из оппозиции идиотов и недоумков, которые ругаются по любому поводу и не могут прийти к согласию. За всем этим как-то игнорируется репрессивный пресс Системы. А он, помимо всего прочего, обеспечивает гибридизацию-гниение «Яблоко» и формирует дискурс о расколах среди оппозиции.
Сама же реинкарнация «Яблоко» вызвана провалом проекта «Новые люди», кураторы которого так и не смогли убедить избирателей в своей нативности и искренности. Партия воспринимается как карикатурный спойлер для образованной интеллигенции в мегаполисах и столицах. И, нужно сказать, что даже у «Справедливой России» когда-то давно, на старте, перспективы и исполнение было лучше.
В режиме информационного шума & мусора
Система испытывает очевидный дефицит с позитивом (экономика, спорт, внешняя политика, качество антиковидной политики), что не позволяет говорить о наращивании рейтинга доверия власти. Для этого и перспектив особых нет.
Что власти должны сделать, чтобы увеличить свой рейтинг в условиях несменяемости? Распечатать фонд национального благосостояния и раздать россиянам 1-1,5 трлн. руб. Но Система такую расточительность проявлять не станет, да и повышение рейтингов доверия в таком случае будет лишь временным. В 2020 г. на прямые выплаты населению государство потратило ок. 300 млрд. руб. (примерная цена не построенного моста в Сахалин) и это дало некоторый амортизационный эффект в период первой волны пандемии.
Перспективы роста рейтинга доверия властям (на региональном и федеральном уровне) примерно такие же, как и перспективы роста экономики и благосостояния россиян. То есть невысокие. По сути, правящий класс всерьез на рост рейтингов не рассчитывает.
Задача купировать острое недовольство и социальное напряжение, а также не допустить протеста. Масштабный пиар губернаторов и федеральной власти нужен для того, чтобы заполнить информационное пространство пропагандой и перекрыть каналы для трансляции критичного контента. Строго говоря, это не пиар, а информационный шум и мусор. Ему мало кто верит, но все к нему привыкли и воспринимают в фоновом режиме. И его главная функция не в содержании, а в самом факте наличия.
Система испытывает очевидный дефицит с позитивом (экономика, спорт, внешняя политика, качество антиковидной политики), что не позволяет говорить о наращивании рейтинга доверия власти. Для этого и перспектив особых нет.
Что власти должны сделать, чтобы увеличить свой рейтинг в условиях несменяемости? Распечатать фонд национального благосостояния и раздать россиянам 1-1,5 трлн. руб. Но Система такую расточительность проявлять не станет, да и повышение рейтингов доверия в таком случае будет лишь временным. В 2020 г. на прямые выплаты населению государство потратило ок. 300 млрд. руб. (примерная цена не построенного моста в Сахалин) и это дало некоторый амортизационный эффект в период первой волны пандемии.
Перспективы роста рейтинга доверия властям (на региональном и федеральном уровне) примерно такие же, как и перспективы роста экономики и благосостояния россиян. То есть невысокие. По сути, правящий класс всерьез на рост рейтингов не рассчитывает.
Задача купировать острое недовольство и социальное напряжение, а также не допустить протеста. Масштабный пиар губернаторов и федеральной власти нужен для того, чтобы заполнить информационное пространство пропагандой и перекрыть каналы для трансляции критичного контента. Строго говоря, это не пиар, а информационный шум и мусор. Ему мало кто верит, но все к нему привыкли и воспринимают в фоновом режиме. И его главная функция не в содержании, а в самом факте наличия.
ЧерчесOff
Станислав Черчесов – отправлен в отставку и больше не главный тренер сборной России по футболу. Все его последние высказывания и рассуждения («Я – солдат, защищаю/представляю Родину») вредны для Системы.
Они показывают цену этой «патриотической» риторики, которая измеряется в миллионах евро отступных. Именно из-за них Черчесов не подал в отставку сразу после провала на чемпионате Европы.
Поведение Черчесова – это модель любого среднестатистического чиновника и/или губернатора, который дорвался до кормушки и разводит патриотическую риторику ради сохранения собственных преференций. Разнится только в том, что в отличие от коррупционеров Черчесов не украл, а заработал эти деньги, но риторика – такая же.
Это универсальная модель успеха в обществе, в котором репутация и ответственность за результат не имеют никакого значения и могут быть заболтаны патриотизмами.
Только Черчесов забыл другой закон социальной Системы: в случае неудачи нужен крайний, козел отпущения. Нужен тот, на кого можно спихнуть проблемы. При том, что Черчесов руководил сборной в целом нормально и был явно не самым плохих тренером в истории. Успех на домашнем чемпионате мира 2018 г. все-таки был.
А для профессионального футбола и, шире, спорта в России ничего не поменяется. На примере того, как развивается футбол и хоккей в Дании и Финляндии миллионам российских болельщиков становится понятно, как далеко от этих небольших, но организованных систем отстает российский футбол, да и хоккей (на юниорском, молодежном и профессиональных уровнях).
Футбол и, шире, профессиональный спорт – почти всегда отражает реалии развития/деградации экономики и общества. И сколько бы правящий класс ни тратил на профессиональный спорт – результат будет не очень. А это означает, что у Системы явные проблемы с режимом Хлеба & Зрелищ.
Станислав Черчесов – отправлен в отставку и больше не главный тренер сборной России по футболу. Все его последние высказывания и рассуждения («Я – солдат, защищаю/представляю Родину») вредны для Системы.
Они показывают цену этой «патриотической» риторики, которая измеряется в миллионах евро отступных. Именно из-за них Черчесов не подал в отставку сразу после провала на чемпионате Европы.
Поведение Черчесова – это модель любого среднестатистического чиновника и/или губернатора, который дорвался до кормушки и разводит патриотическую риторику ради сохранения собственных преференций. Разнится только в том, что в отличие от коррупционеров Черчесов не украл, а заработал эти деньги, но риторика – такая же.
Это универсальная модель успеха в обществе, в котором репутация и ответственность за результат не имеют никакого значения и могут быть заболтаны патриотизмами.
Только Черчесов забыл другой закон социальной Системы: в случае неудачи нужен крайний, козел отпущения. Нужен тот, на кого можно спихнуть проблемы. При том, что Черчесов руководил сборной в целом нормально и был явно не самым плохих тренером в истории. Успех на домашнем чемпионате мира 2018 г. все-таки был.
А для профессионального футбола и, шире, спорта в России ничего не поменяется. На примере того, как развивается футбол и хоккей в Дании и Финляндии миллионам российских болельщиков становится понятно, как далеко от этих небольших, но организованных систем отстает российский футбол, да и хоккей (на юниорском, молодежном и профессиональных уровнях).
Футбол и, шире, профессиональный спорт – почти всегда отражает реалии развития/деградации экономики и общества. И сколько бы правящий класс ни тратил на профессиональный спорт – результат будет не очень. А это означает, что у Системы явные проблемы с режимом Хлеба & Зрелищ.
Дискурс деградации & Осенние сценарии
Дискурс о деградации партийной системы выгоден властям, так как формирует настроения апатичности и аполитичности. Стратегия кураторов Системы проста: потенциала для роста рейтингов «Единой России» нет, следовательно, нужно всеми способами снизить рейтинги всех остальных. Поэтому все остальные партии играют в поддавки.
За всей этой конструкцией просматривается логика дисфункциональности. Состояние политической системы после устранения несистемной оппозиции можно интерпретировать как организм, который очистился от какой-то скверной болезни.
Но, на самом деле, это не так. Этот организм продолжает функционирование в условиях утраты значимого органа. Несистемная оппозиция поглощала как пылесос социальное недовольство и давала возможность выпустить пар протеста, а в нужный момент дробила протеста на части и позволяла Системе его переваривать. Напомню, в рамках голосования по поправкам в Конституцию часть несистемной оппозиции ориентировала электорат на отказ от голосования, а другая часть настаивала на том, что нужно прийти и проголосовать против.
Но в какой-то момент своими антикоррупционными расследованиями несистемщики взбесили силовиков и были, фактически, стерты с политической карты России. Некоторые из них стали диссидентами за границей, другие (в основном в регионах) резко сбавили обороты и затаились, а третьи и вовсе ушли из политики.
По мере приближение к дате думских выборов становится понятно, что сейчас технологию дробления и сегментации протестного электората и выпуска пара применить еще сложнее.
Сейчас есть только инструмент бетонирования протеста и жесткого подавления недовольства. Если есть молоток, то любая проблема кажется гвоздем.
Если же акторы диссидентского поля попытаются сформировать волну протеста или (что отнюдь не исключено) он возникнет стихийно, нас ждет новая волна ограничений гражданских прав и усиление цензуры.
Таким образом, вырисовываются два сценария постэлекторальной ситуации, оба из которых зависимы от позиции Вашингтона. Если администрация Д. Байдена даст добро на делегитимизацию итогов выборов – это приведет к ответной реакции Системы в виде закручивания гаек и геополитической напряженности. Если же Вашингтон отреагирует более спокойно, сквозь пальцы, инерция текущей, медленной социально-экономической и общегражданской деградации продолжится.
Дискурс о деградации партийной системы выгоден властям, так как формирует настроения апатичности и аполитичности. Стратегия кураторов Системы проста: потенциала для роста рейтингов «Единой России» нет, следовательно, нужно всеми способами снизить рейтинги всех остальных. Поэтому все остальные партии играют в поддавки.
За всей этой конструкцией просматривается логика дисфункциональности. Состояние политической системы после устранения несистемной оппозиции можно интерпретировать как организм, который очистился от какой-то скверной болезни.
Но, на самом деле, это не так. Этот организм продолжает функционирование в условиях утраты значимого органа. Несистемная оппозиция поглощала как пылесос социальное недовольство и давала возможность выпустить пар протеста, а в нужный момент дробила протеста на части и позволяла Системе его переваривать. Напомню, в рамках голосования по поправкам в Конституцию часть несистемной оппозиции ориентировала электорат на отказ от голосования, а другая часть настаивала на том, что нужно прийти и проголосовать против.
Но в какой-то момент своими антикоррупционными расследованиями несистемщики взбесили силовиков и были, фактически, стерты с политической карты России. Некоторые из них стали диссидентами за границей, другие (в основном в регионах) резко сбавили обороты и затаились, а третьи и вовсе ушли из политики.
По мере приближение к дате думских выборов становится понятно, что сейчас технологию дробления и сегментации протестного электората и выпуска пара применить еще сложнее.
Сейчас есть только инструмент бетонирования протеста и жесткого подавления недовольства. Если есть молоток, то любая проблема кажется гвоздем.
Если же акторы диссидентского поля попытаются сформировать волну протеста или (что отнюдь не исключено) он возникнет стихийно, нас ждет новая волна ограничений гражданских прав и усиление цензуры.
Таким образом, вырисовываются два сценария постэлекторальной ситуации, оба из которых зависимы от позиции Вашингтона. Если администрация Д. Байдена даст добро на делегитимизацию итогов выборов – это приведет к ответной реакции Системы в виде закручивания гаек и геополитической напряженности. Если же Вашингтон отреагирует более спокойно, сквозь пальцы, инерция текущей, медленной социально-экономической и общегражданской деградации продолжится.
Соглашусь с ув. Толкователем и его читателями: диалектика региональной политики такова, что Центр считается только с теми регионами, которые представляет для него риски/угрозу. Чечня на особом положении. Татарстан также оформляется как нечто среднее между российской Каталонией и Объединёнными Арабскими Эмиратами. Для остальных - постепенное сокращение социально-экономических программ и прочая «цифровизация», которая обернутся укрупнением районов внутри регионов и, фактическим, сокращением присутствия государства на периферии.
То же самое и с региональными протестами (Куштау, Шиес, строительство храма в сквере Екатеринбурга). Сильное общественное сопротивление – приводит к тому, что власть сдает назад и меняет свое антипопулярное решение.
Проблема в том, что институциональных условий для сильного общественного сопротивления непопулярным решениям становится все меньше. Да и откуда им взяться в Псковской или, например, Тамбовской области, где социально-экономическое положение плохое, интеллегенции и среднего класса все меньше, а на активистов после вопроса на прямой линии президента нападают с ножами? Такие «практики», кстати, наносят непоправимый ущерб авторитету власти.
Инерция антипопулярных решений постоянно набирает обороты, а прямые директивы властей и ножи бандитов – это траектория подавления гражданского общества. Региональным автократам оно и не нужно. Им, волю дай, они и запретят населению жаловаться на себя президенту.
https://yangx.top/tolk_tolk/9305
То же самое и с региональными протестами (Куштау, Шиес, строительство храма в сквере Екатеринбурга). Сильное общественное сопротивление – приводит к тому, что власть сдает назад и меняет свое антипопулярное решение.
Проблема в том, что институциональных условий для сильного общественного сопротивления непопулярным решениям становится все меньше. Да и откуда им взяться в Псковской или, например, Тамбовской области, где социально-экономическое положение плохое, интеллегенции и среднего класса все меньше, а на активистов после вопроса на прямой линии президента нападают с ножами? Такие «практики», кстати, наносят непоправимый ущерб авторитету власти.
Инерция антипопулярных решений постоянно набирает обороты, а прямые директивы властей и ножи бандитов – это траектория подавления гражданского общества. Региональным автократам оно и не нужно. Им, волю дай, они и запретят населению жаловаться на себя президенту.
https://yangx.top/tolk_tolk/9305
Telegram
Толкователь
Читатели мне пишут в ответ на последний пост:
«А зачем кормить Кремлю Псковскую область? У псковитян нет ни Кадырова, ни Лукашенко. Вот как научатся держать Москву в страхе, так и будет им по заслугам, и дотации и прочее кормление».
«А зачем кормить Кремлю Псковскую область? У псковитян нет ни Кадырова, ни Лукашенко. Вот как научатся держать Москву в страхе, так и будет им по заслугам, и дотации и прочее кормление».
Постсоветский контекст ковидной геополитики
Публикация статьи президента, посвященной истории отношений России и Украины – не самый удачный ход. Поменять общественное мнение в Украине таким образом вряд ли получится, но, видимо, президенту часто докладывают о шатких позициях В. Зеленского.
Но самое неудачное в такой статье – контекст. Очевидно, что статья написана в период усиленного торга по поводу газово-транзитных перспектив Украины в связи с вероятным запуском Северного потока-2 в скором времени. Апеллировать в этом прагматичном торге интересами истории и культуры – мало продуктивно.
Культурологический аспект здесь рассматривается как лишь фоновый, тогда как именно культурная общность должна составлять основу долгосрочных стратегий взаимодействия России с восточно-славянскими странами. Стоит ли удивляться, что идеологема Россия – целая цивилизация не встречает ни доверия, ни достаточной общественной поддержки.
Впрочем, о восточно-славянском содружестве все стали уже забывать. На смену этим чаяниям 2010-х годов пришли суровые реалии центрально-азиатской интеграции, которая оборачивается непопулярной экспансией мигрантов.
Геополитический контекст неблагоприятный. С одной стороны, президент Украины В. Зеленский, не обладающий по мнению В. Путина субьектностью, что само по себе вызов и провоцирование излишней конфронтации. Поэтому нынешнее заявление Кремля о готовности к диалогу с Зелинским, но с ограничениями, логично.
С другой, А. Лукашенко, который воспринимается как проблемный, но все же свой, маркграф (феодал, возглавляющий окраинные территории). Он вроде бы соглашается на интеграцию, но постоянно все паталогически забалтывает.
В российском социуме нет запроса на анти-Украину и формирование такой интенции – льет воду на югославский сценарий конфронтации, который, выгоден США, но не России. Общество демонстрирует запрос на развитие мягкой силы и культурного диалога с Украиной и Белоруссией. Но усиление такого диалога будет восприниматься политизировано, как экспансия Кремля и саботироваться в Украине и Белоруссии.
И тут главная проблема в перспективах и образе будущего, который рисуется. В ковидокризис сильные державы пробуют на зуб мешающие им анти-фронтиры (США на Кубе, Китай на Тайване), пытаясь расширить свое влияние.
Россия же увязла в собственных проблемах, утратила контроль над Молдавией, много ресурсов потратила на преодоления негативных последствий Нагорно-Карабахского конфликта, вынуждена защищать Таджикистан от джихадистов и решать за счет своего бюджета проблемы А. Лукашенко. Суммарно – это очень тяжелая нагрузка на бюджет и ресурсы страны, которая тормозит и без того не радужные перспективы развития.
Публикация статьи президента, посвященной истории отношений России и Украины – не самый удачный ход. Поменять общественное мнение в Украине таким образом вряд ли получится, но, видимо, президенту часто докладывают о шатких позициях В. Зеленского.
Но самое неудачное в такой статье – контекст. Очевидно, что статья написана в период усиленного торга по поводу газово-транзитных перспектив Украины в связи с вероятным запуском Северного потока-2 в скором времени. Апеллировать в этом прагматичном торге интересами истории и культуры – мало продуктивно.
Культурологический аспект здесь рассматривается как лишь фоновый, тогда как именно культурная общность должна составлять основу долгосрочных стратегий взаимодействия России с восточно-славянскими странами. Стоит ли удивляться, что идеологема Россия – целая цивилизация не встречает ни доверия, ни достаточной общественной поддержки.
Впрочем, о восточно-славянском содружестве все стали уже забывать. На смену этим чаяниям 2010-х годов пришли суровые реалии центрально-азиатской интеграции, которая оборачивается непопулярной экспансией мигрантов.
Геополитический контекст неблагоприятный. С одной стороны, президент Украины В. Зеленский, не обладающий по мнению В. Путина субьектностью, что само по себе вызов и провоцирование излишней конфронтации. Поэтому нынешнее заявление Кремля о готовности к диалогу с Зелинским, но с ограничениями, логично.
С другой, А. Лукашенко, который воспринимается как проблемный, но все же свой, маркграф (феодал, возглавляющий окраинные территории). Он вроде бы соглашается на интеграцию, но постоянно все паталогически забалтывает.
В российском социуме нет запроса на анти-Украину и формирование такой интенции – льет воду на югославский сценарий конфронтации, который, выгоден США, но не России. Общество демонстрирует запрос на развитие мягкой силы и культурного диалога с Украиной и Белоруссией. Но усиление такого диалога будет восприниматься политизировано, как экспансия Кремля и саботироваться в Украине и Белоруссии.
И тут главная проблема в перспективах и образе будущего, который рисуется. В ковидокризис сильные державы пробуют на зуб мешающие им анти-фронтиры (США на Кубе, Китай на Тайване), пытаясь расширить свое влияние.
Россия же увязла в собственных проблемах, утратила контроль над Молдавией, много ресурсов потратила на преодоления негативных последствий Нагорно-Карабахского конфликта, вынуждена защищать Таджикистан от джихадистов и решать за счет своего бюджета проблемы А. Лукашенко. Суммарно – это очень тяжелая нагрузка на бюджет и ресурсы страны, которая тормозит и без того не радужные перспективы развития.