Еще одним характерным способом выражения доисламского периода были рифмованные высказывания прорицателей с лаконичной фразеологией и обильным использованием параллелизма и красочных образов. Этот особый стиль композиции и подачи встречается не только в суре (главах) Корана, но и во множестве примеров композиции из ранней исламской истории. Были завещания (васая), пословицы, проповеди и речи (хутаб). Наряду с дошедшими до нас примерами ранних юридических текстов, договоров и зачатков официальных канцелярских документов они составляют часть письменного наследия раннего периода развития мусульманской общины в седьмом веке.

#иаз

Культурная история арабского языка

Самый старый и самый простой способ передачи информации был известен на арабском языке как хабар (множественное число ахабар). Отличительной чертой ахбаров с самых ранних времен было то, что они ясно заявляют о своем статусе нарративов, подробно фиксируя ряд источников, через посредство которых информация стала доступной, начиная с самого начала настоящего в прошлое и, наконец, в предполагаемую точку происхождения. Эта структура (известная по-арабски как иснад, «цепочка авторитетов») приняла форму, подобную следующей: «Х сказал мне, что он слышал, как Y рассказывал историю, которую он услышал от Z, в том смысле, что он был присутствовал, когда произошло следующее происшествие...». Фактическое сообщение, которое следует за цепочкой авторитетов, называется матн ( «сам отчет»). характерен для большого числа повествовательных жанров в арабском языке.


#иаз

Культурная история арабского языка

Шариат (исламский закон) постепенно культивировался в трудах исламских ученых в первые века ислама. Как божественное выражение, конкретные постановления шариата должны были проистекать из точных формулировок либо Корана, либо хадисов и представлять собой систему обязанностей, возложенных на мусульманина в силу его религиозных убеждений. Исламский закон охватывал все аспекты жизни, от государственных дел, таких как политика и международные отношения, до многих вопросов повседневной жизни. Коран и Сунна содержат законы о наследовании, браке и реституции за телесные повреждения и убийства, а также определяют наказания за пять конкретных преступлений: незаконный половой акт, ложное обвинение в незаконном половом акте, употребление алкоголя, воровство и разбой на дороге. Были правила поста, благотворительности и молитвы. Однако эти предписания и запреты были описаны в широком и общем смысле, а применительно к конкретным судебным делам их точная формулировка и отсутствие гибкости затрудняли адаптацию к практическим вариациям.

#иаз

Культурная история арабского языка

Согласно исламской правовой теории, право имело четыре основных источника, которым отдавалось предпочтение в следующем порядке: Коран, Сунна ( практика Мухаммеда), консенсус мусульманских юристов (иджма) и рассуждения по аналогии (кийас). Поскольку Коран и хадисы умалчивают о некоторых важных вопросах, мусульманские юристы (фукаха) пытались прийти к юридическим заключениям другими средствами. Например, суннитские юристы приняли и использовали аналогию (кийас) и исторический консенсус сообщества (иджма) в качестве норм права. Постановления, которые были получены с помощью этих дополнительных методов, представляли собой более широкое множество законов, чем шариат, и они назывались фикх. Фикх охватывал две основные области: правила, касающиеся действий («амалийа») , и правила, касающиеся обстоятельств, связанных с действиями (вадиа). В отличие от постановлений шариата , фикх не считался священным, и школы мысли по-разному относились к его деталям, не считая других выводов кощунственными.
Это разделение толкования на более подробные вопросы сформировало различные школы правовой мысли (мазхаб). Каждая школа имела свои собственные идеи и интерпретации закона и далее была разделена на несколько областей, встроенных в другую иерархию в соответствии со степенями определенности обязательств (фард), рекомендаций (мустахаб), разрешений (мубах), нерекомендаций (макрух) и запретов (харам) . ). Правила , касающиеся обстоятельств, включали: условие ( шарт ) , причину (сабаб ) , предотврати- /повтор (адаа, кадаа, иада).


👆👆👆 культурная история арабского языка

#иаз

Сочинения аль-Фараби в основном были посвящены политике и государственному устройству.
Подобно Платону, он считал, что философ, самый совершенный человек, должен управлять государством, предоставив Богу управлять вселенной. Он считал, что современные политические потрясения были связаны с отсутствием лидера-философа. Однако, в отличие от платоновского царя-философа, он считал, что лучшим государством должен управлять имам-пророк.


👆 культурная история арабского языка. #иаз

Аль-Фараби это 10 век.

Интересно, что в шиизме есть похожая концепция - 12 имамов. Потомков пророка, которые являются его наместниками на земле. Т е имеют сакральную власть от Бога.

Связано это с концепцией Фараби (а,соответственно, с Платоном) - пока сказать затрудняюсь.

Как и у большинства арабских философов, работы Ибн Рушда были размещены на 20 000 страниц, охватывающих множество различных предметов, включая раннюю исламскую философию, логику в философии, медицину, математику, астрономию, арабскую грамматику и исламское богословие, право и юриспруденцию. Он написал комментарии к большинству сохранившихся произведений Аристотеля; однако они были основаны не на греческих оригиналах, а на арабских переводах. Это могло быть причиной вольной переинтерпретации Ибн Рушдом многих аристотелевских идей: его не сдерживали рамки греческих оригиналов. Он предложил несколько новых интерпретаций философии, права и физики. Он превратил аристотелевские идеи в арабское предприятие. Ибн Рушд полностью пересмотрел философию Аристотеля, заставив его говорить по-арабски. Подобно аль-Газали, заставившем философов признать, что их представления о Боге противоречат представлениям ислама, Ибн Рушд переосмыслил Аристотеля, вложив в уста Аристотеля свои собственные слова.

#иаз

👆👆👆 мой очень хороший друг из Сирии говорит на арамейском языке.

Вот вам три фразы на этом языке (ныне почти не используется).
На этом языке говорил Иисус!

Эксклюзивный контент на канале Аравия 🙌

#иаз
#РАД_учить_арабский

Первым письменным повествованием на арабском языке были хадисы, в которых описывались события жизни пророка Мухаммеда. Однако из-за своего религиозного и политического значения он подвергся серьезному редактированию и тщательному изучению, поскольку претендовал на то, чтобы быть частью истории, а не литературы.Все, что говорил и делал Мухаммад, нужно было проверить, чтобы убедиться, что оно согласуется с воспоминаниями его сподвижников. Кроме того, арабское повествование, недавно появившееся из поэтического языка, имело тенденцию быть скорее наводящим на размышления, чем описательным. Зачастую она была направлена на создание атмосферы вокруг любимого и почитаемого героя, а не на изображение самого героя. Таким образом, деятельность Мухаммеда стала изображаться таким образом, чтобы проиллюстрировать его характер, а не давать конкретное описание истории его жизни. Например, его показали молящимся с маленьким ребенком или избегающим разбудить спящего кота.


👆культурная история арабского языка

#иаз

Друзья, мы с вами сделали множество активностей:

• Изучали Аравию,религию и экономику Востока #подкаст

• Смеялись над #AlexandMBS

• Читали #сказки_на_ночь

• Размышляли над #поэзия_Востока

• Исследовали #практическая_теология_Ислама

• Разбирались с историей арабского языка #иаз

• Рефлексировали о важном #цитата

• переводим книгу

Ещё я писал в посольство Аравии, Министерство туризма и в приёмную МБС, а также выступал на радио Спутник и в библиотеке Маяковского

Круто!

Скоро на канале будет рубрика про #Туризм_РАД 😉

Также я сделал бот, где можно купить подписку в читательский клуб и на закрытый канал с платными лекциями

@testtestsetsBot

Или мне в личку @Marabouuu


А пока 👇👇👇

Эпос о Гильгамеше на Аккадском языке.

Выучить и его по приколу,может?😁 шутка.

Если очеееень сильно упростить, то получится вот так:

Сначала был Аккадский язык, затем его вытеснил Арамейский, а уже на смену Арамейскому пришёл Арабский язык.

Но это если упростить.

А клип классный - посмотрите и вы на ночь глядя! ❤️

#иаз

Древний арабский язык возник из различных культурных и региональных обществ. У южных аравийцев была древняя оседлая цивилизация, в то время как северные арабы были кочевниками и обитателями оазисов, зависящие от караванных торговых путей и скотоводческого использования засушливых пространств выжженной полупустыни.

У кочевых племен не было ни архитектуры (только шатры с тремя очаговыми камнями перед ними), ни изобразительного искусства, кроме наскальных рисунков. Однако на лире и подобных сложных струнных инструментах играли музыку, а на светских мероприятиях пели стихи. В компании флейты и бубна их, казалось бы, дикая пустынная жизнь была организована племенными социальными условностями.

Здесь людей оценивали по качествам их личности, а не по их отношениям с богами. Они должны были быть верны своему племенному сообществу и делать все возможное, чтобы защитить его интересы и гордость. Однако осознание чести выходило за рамки социальных и коллективных кодексов; оно запечатлелось в характере человека, который из поколения в поколение воспитывался звуком и ритмом поэзии.

Идеальный мужчина должен был быть благородным, щедрым и гостеприимным. Оказывать помощь слабым (женщинам и детям). О его мужественности следует судить по его доблести, храбрости или даже личным жертвам в межплеменной войне для защиты своей чести.

#иаз

"Слёзы, что не иссякнут: поэзия Аль-Хансы как вечный плач"

Война ломала женщин-поэтов иначе, чем мужчин. Если западная элегическая традиция сосредотачивалась на описании усопших, то арабская поэзия скорби погружала читателя в самую сердцевину страдания, превращая стихи в пронзительный голос боли. Особенно ярко это проявилось в творчестве Аль-Хансы (575–646), ставшей легендой арабской литературы.

Её знаменитая элегия брату Сакру начинается не с описания героя, а с образа, врезающегося в память как клинок: "Остриё копья, что ночь пронзает светом". Этот минималистичный, почти кинематографичный кадр становится отправной точкой для вечного обета скорби — плакать, "пока поёт голубь и не погаснут звёзды". Поэзия здесь — не просто выражение чувств, а публичный ритуал, коллективное переживание горя, где женщины-плакальщицы становились голосом всей общины.

Мастерство Аль-Хансы заключалось в умении превращать личную боль в универсальные образы. В "Плаче Сакра" время становится хищником, что "грызёт, кусает и режет" душу. Даже после победы племени она годами видела всадников с "серыми копьями", превращающими лица в "мертвенно-белые маски". Ирония судьбы: слава досталась живым, а её мир умер вместе с братом.

Но настоящая трагедия поэтессы была ещё впереди. Пережив исламизацию Аравии, она потеряет на войне всех четырёх сыновей. Говорят, когда ей сообщили об их гибели, она лишь спросила: "А как сражались мои мальчики?" Услышав, что они пали как герои, произнесла: "Тогда покажите мне их могилы. Я буду плакать, пока есть горные вершины под небом и облака над пустыней".

Её слезы действительно не иссякли. Через четырнадцать веков мы читаем эти строки — и видим не просто риторические фигуры, а подлинную боль, высеченную в слове. Аль-Ханса создала не просто поэзию — она оставила нам вечный памятник материнскому и сестринскому горю, которое переживает любую эпоху.

Одно из стихотворений Аль Хансы.

Глаза мои, плачьте, - еще пролилось
О Сахре родном недостаточно слез.

Весеннего был он щедрее дождя...
Но разве такого оплачешь вождя?

Был меч его острым, а перевязь длинной,
И в юности род он возглавил старинный.

Был первым во всем и по чести, по праву
Свою заслужил драгоценную славу.

Ее добывал он своими руками
И нес над толпой, как победное знамя...

Совсем молодой, он легко и умело
Свершал для других непосильное дело.

Ты видишь героя в холодной могиле?
Он верил, что люди его полюбили.

Он славою стан опоясывал свой
И кутался в славу, как в плащ боевой.

#поэзия_Востока

#иаз

"Поэзия вечного томления: творчество Умара ибн Аби Рабиа"

Иной подход к поэтическому выражению страсти демонстрировал Умар ибн Аби Рабиа (644-712) — мастер газаля, превративший этот жанр в утончённое искусство любовного томления. В отличие от элегической традиции, где боль рождалась от утраты, газаль воспевал мучительную красоту недостижимого.

Газаль представлял собой уникальный сплав земного и возвышенного. Любовь здесь — всегда незаконная, всегда остающаяся за гранью обладания. Это могло быть:

*плотское влечение, доведённое до степени духовного опьянения;

*абстрактное чувство, обращённое равно к мужчине и женщине;

*мистический порыв к Божественному.

Характерная особенность жанра — позиция поэта как вечного страдальца. Его возлюбленная (или возлюбленный) неизменно:

*остаётся холодной к его чувствам;

*отвечает притворной нежностью;

*оказывается отделённой социальными барьерами.

Умар ибн Аби Рабиа довёл до совершенства язык любовной муки. Его метафоры поражали смелостью:

*взгляды возлюбленной как "смертоносные стрелы";

*сам предмет страсти — как "убийца", терзающий душу поэта;

*любовное томление — как неизлечимая болезнь.

Парадокс газаля заключался в том, что годами шлифуемая форма передавала мгновенный порыв. Поэт сознательно выбирал участь страдальца, находя в этой роли особое изящество. Как отмечали исследователи, "чем невозможнее была любовь, тем совершеннее становился стих".

Этот жанр оказался удивительно ёмким — от откровенно чувственных образов до возвышенной мистики. Объединяло их одно: понимание любви как вечного пути, где само томление ценнее достижения цели. В этом Умар ибн Аби Рабиа предвосхитил не только персидских классиков вроде Хафиза, но и европейскую куртуазную традицию.

Одно из стихотворений поэта.

"Отвернулась Бегум..."

Отвернулась Бегум, не желает встречаться с тобой,
И Асма перестала твоею быть нежной рабой.

Видят обе красавицы, сколь ты становишься стар,
А красавицам нашим не нужен лежалый товар.

Полно! Старого друга ласкайте, Бегум и Асма,
Под деревьями нас укрывает надежная тьма.

Я однажды подумал (ту ночь я с седла не слезал,
Плащ намок от дождя, я к селению Джазл подъезжал):

О, какая из дев на вопрос мой ответить могла б,
Почему за любовь мне изменою платит Рабаб?

Ведь, когда обнимал я другую, - казалось, любя, -
Я томился, и жаждал, и ждал на свиданье - тебя.

Если женщины верной иль даже неверной я раб,
Мне и та и другая всего лишь - замена Рабаб.

Обещай мне подарок, хоть я для подарков и стар, -
Для влюбленной души и надежда - достаточный дар.

#поэзия_Востока

#иаз

Поэзия Аль-Мутанабби (915–965) воспевала традиционного человека и его доблесть, унаследованные от доисламской арабской поэзии. Лучшими темами Аль-Мутанабби были мужество, отвага на поле боя и философия жизни. Он в полной мере соответствовал ожиданиям, предъявляемым к поэту той эпохи: сочинял любовную лирику и восхвалял богатых и могущественных правителей. Однако две черты отличали его от других поэтов: необычный ритмический размах, который нельзя было объяснить стандартным стихосложением, и яркая индивидуальность, проявлявшаяся даже в безличных темах.

Он не отличался любезным нравом; его честолюбие раздувало самомнение и делало язык острым. Жестокой иронией судьбы было то, что ему приходилось восхвалять власть имущих — «кроликов, оказавшихся королями», — многих из которых он презирал.

Аль-Мутанабби не был воином; возможно, единственным способом обрести славу для него было снискать благосклонность прославленных правителей, способных добиться мечом того, чего он не мог достичь словом. Однако он не был покорным подхалимом, всегда утверждая, что его положение выше солнца и луны, особенно по отношению к тем, кого восхвалял. Лучшие годы его творчества, с 948 по 957 год, когда он создал свои величайшие произведения, прошли при дворе Сайф ад-Даулы (916–967), основателя династии Хамданидов в Северной Сирии.

Сайф ад-Даула был героем и принцем, каким Аль-Мутанабби никогда не был и не мог стать. Правитель участвовал в пограничных битвах с Византией, но при этом содержал блистательный двор, привлекавший выдающихся мыслителей и художников того времени. Аль-Мутанабби щедро вознаграждали деньгами, но он оставался просителем. Как провинившийся школяр, он ссылался на болезнь, если не мог прочесть ожидаемое стихотворение, и вынужден был участвовать в попойках, которые искренне ненавидел.

Тем не менее его панегирики разносились далеко, и он редко упускал возможность вставить строки, восхваляющие себя — то как бесстрашного воина, то как величайшего поэта.

Одно из стихотворений поэта.

"Доколе, живя в нищете..."

Доколе, живя в нищете, бесславную долю
Ты будешь покорно сносить, - доколе, доколе?

Ведь если ты честь обрести не сможешь в сраженье -
То, чести не обретя, умрешь в униженье.

Так, веруя в бога, лети с оружьем в руках:
Для гордого гибель в бою - как мед на устах!

#поэзия_Востока

#иаз

К началу XI века арабский язык культивировал множество совершенных человеческих образов: мужчин (характеров), женщин (красоты и соблазнения) и правителей (богатства и власти). По словам писателей, эти образы стали присутствовать в видении, действиях и звуках. Самое главное, арабская поэзия нашла средство для общения с идеализированными личностями и выстроила словесный путь, чтобы преследовать их.

Однако оставались пропасти между человеческими и божественными образами, между идеалом и действительностью, между божественным и мирским, между возлюбленным и возлюбленной. Как они могли найти и соприкоснуться друг с другом без противоречий и барьеров?

Суфийская литература, которая начала появляться в это время, должна была заполнить эти пробелы и сделать возможным божественное единство как часть человеческого опыта и реальности. Язык, изображающий невидимый предмет (любовь и преданность) и вызывающий чувства у публики, был культивирован поэзией.

Арабскому языку потребовалось много столетий, чтобы усовершенствовать и отшлифовать образ, тему, настроение и выражение любви, которые в конечном итоге послужили основным средством для ранней суфийской поэзии. Язык арабской духовности начался с насиба — первой части доисламской касиды. Насиб был воспоминанием об утраченной любви, вызванной заброшенным лагерем, расставанием с возлюбленной и воспоминанием о тайном опыте между поэтом и его возлюбленной.

Через медитацию на пустом месте (руинах) поэт представлял себе потерянную любовь. Это никогда не был цельный рассказ или цельная картина, а отрывки, отдельные кадры: слабая песня, истома в глазах, широкая улыбка, глоток вина, холодный ветер, откос, ночной дождь и белые цветы. Поэт держался за образы, надеясь увидеть больше, и его взгляд следовал за расставанием с возлюбленной, пока она не исчезла с горизонта песчаного пейзажа. Это была не песня, а внутренний шепот памяти, достаточно громкий, чтобы ушибить сердце и чувства.

Недостижимая любовь (видимая, но недостижимая; помнящаяся, но не присутствующая) первоначально возвышалась до безумного видения, в котором поэт мог видеть и чувствовать то, чего не было. И любовное безумие, и гибнущая образность впоследствии стали ключевыми суфийскими мотивами. Эти мотивы были объединены у суфиев с замешательством разума при соприкосновении с конечной реальностью и в уничтожении человека в мистическом союзе с Богом.

Сквозь эту призму Бог видит, слышит, ходит и касается, говоря: «Слава Мне!» — в суфийской поэзии. Это напомнило знакомую историю о Лейле и Меджнуне, в которой Меджнун (человек, движимый любовью) видит и называет всё (включая горы, реки и диких животных) «Лейлой». Он даже отвечает «Лейла», когда его спрашивают, как его зовут.

В этом специфическом смысле слова поэзия может заставить поэтов, а также читателей представить что-нибудь, в том числе Бога. Идея о том, что Бог везде, куда только ни повернись, впервые появилась в Коране (2:115): «Куда бы вы ни повернулись, там будет Лик Аллаха. Воистину, Аллах — Объемлющий, Знающий».

Однако знать, что Бог везде — это одно, а на самом деле иметь возможность видеть Его своими глазами — совсем другое.

#иаз

Суфийская поэзия впервые зародилась на землях древних плодородных регионов — в Ираке и Великой Персии, куда входил Хорасан (северо-западный Афганистан, а также части современных Таджикистана и Узбекистана). Ее истоки восходят к эпохе, когда арабский и другие современные языки еще не сформировались. Хотя древние божества были забыты, а храмы превратились в руины, поэтическое воображение, взращенное ритуалами, сохранилось и передавалось из поколения в поколение, от языка к языку.

Как и в других мировых религиях, внутренняя глубина суфизма раскрывалась лишь через зрелую поэзию. Суфийская поэзия на арабском и персидском языках расцвела, когда ислам достиг зрелости в своей духовной медитации и религиозно-ритуальной практике.

Рабиа аль-Басри (717–801) стала одной из первых суфийских мистиков. В ее поэзии возникло возвышенное представление о Божественном: ей не нужны были ни страх, ни надежда на награду — только любовь как основа поклонения. Она выразила чувство близости с Богом, ощущая Его постоянное присутствие в сердце как Возлюбленного. Благодаря ей суфийская поэзия превратилась в путь духовного служения и образ жизни. Отождествление Бога с Возлюбленным стало для суфиев основой личных отношений с Ним.

Глаза закрылись, и звёзды гаснут,
Умолкли птицы в гнёздах своих,
Смолкли чудовища в океане.
Ты — Справедливый, не знающий изменений,
Весы, что не склонятся никогда,
Вечность, что не уйдёт во тьму.
Врата царей на замке, стража у дверей,
Но Твой Порог открыт для всех, кто взывает.
О Господи, каждый влюблённый ныне — с возлюбленной своей,
А я остаюсь наедине с Тобой.


#Поэзия_Востока
#иаз

Жить с бедуинами, сказывал Тезигер, можно только приняв их обычаи и познав их нравы, и следуя их правилам жизни. Пустыню он называл наитруднейшим для человека местом жительства на земле, но с наилучшими на ней людьми.
Сами же бедуины, по словам У. Тезигера и Ч. Доути, Луи дю Куре и Дж. Пэлгрева, величали пустыню «Садом Аллаха», а себя – его счастливыми обитателями. В пустыне только небо над головой, говорили они, да море песка под ногами. Только там человек наедине с Аллахом.
Лучшее, что есть у арабов Аравии, пришло из пустыни, писал Тезигер. В племенах, к слову , его именовали «любознательным Мубараком из Лондона». «Араб не терпит суеты, и осторожен по отношению к тем, кто ходит быстрыми шагами», – любил повторять Тезигер известную поговорку-поверье бедуинов в беседах с приезжавшими в Оман английскими специалистами. Араб Аравии, поучал он соотечественников, никогда и ни в чем не торопится. При принятии того или иного решения неизменно руководствуется присказкой-наставлением предков насчет того, что «за поспешностью следует, как правило, раскаяние», и «то, что наспех делается, недолго длится».
Бедуин, рассказывал У. Тезигер, делясь своим мнением о кочевниках, человек благородный, гордый и свободолюбивый. Свободу он ценит больше всего на свете. Горожан называет «узниками стен». По словам самого бедуина, он – человек совершенно свободный, с рождения и до смерти, от всех и вся, но только не от своего рода и племени. Им он предан беззаветно. Человек вне рода и племени, то есть вне их защиты и покровительства, становится изгоем (хали) – и «следы его на земле теряются».
Только кочевник, в чем абсолютно убеждены бедуины, и есть истинный араб, отмечал У. Тезигер. Ведь недаром в Аравии испокон веку говорят, пояснял он, что «всякий бедуин – араб», ибо рожден он в «колыбели арабов» – в аравийской пустыне. Но не всякий араб – бедуин.

Цитата из книги "Султанат Оман".

#записки

#иаз

Шерстяная ткань бедуинского шатра в Аравии, или «дома из волос» (бейт аш-ша’ар) в речи кочевников, – черного, как правило, цвета. Ткут ее только из козьей или овечьей шерсти, но никак не из верблюжей. Верблюжья шерсть у кочевников идет на изготовление тканей для плащей и накидок.
В мужской части шатра обращают на себя внимание верблюжьи седла. В некоторых оманских племенах их называют словом «шаддад» – в честь Шаддада, легендарного сына ‘Ада, родоначальника ‘адитов, «арабов первородных», проживавших, как уже упоминалось в этой книге, в землях йеменского Хадрамаута, а также Дофара и в некоторых других частях нынешнего Омана. Предания рассказывают, что Шаддад, заложивший Ирам Многоколонный, «город-сад красоты дивной», слыл не только воином славным, непревзойденным никем наездником и стрелком из лука, но и резчиком седел маститым. Именно ему, как повествуют легенды, принадлежит авторство изготовления верблюжьих седел, разошедшихся по всей Аравии. В прошлом одним из известных рынков торговли верблюжьими седлами на Аравийском полуострове считалось местечко Ибри, что в Омане, а центром их изготовления – Низва.

#иаз

#записки

Суфизм остался бы лишь религиозным обрядом, а не целостной системой взглядов и практик, если бы позднейшие суфийские авторы не разработали обширного корпуса текстов, развивавших теорию духовного служения. Одним из ключевых мыслителей раннего периода был Джунайд из Багдада (830–910 гг.). Среди его многочисленных вкладов в суфизм особое значение имеет концепция духовного пути, ведущего человека к «уничтожению» собственного «я» (фана́) ради единения с Божественным.

Согласно учению Джунайда, человек должен:

•Отречься от мирских желаний

•Преодолеть человеческие ограничения

•Отвергнуть эгоистические побуждения

•Взрастить духовные качества

•Посвятить себя истинному знанию

Этот процесс начинался с практики аскетизма (зухд) и развивался через:

• Отшельничество

• Глубокую сосредоточенность на богослужении (ибада)

• Постоянное поминание Бога (зикр)

• Искренность намерений (ихлас)

• Духовное созерцание (муракаба)

Именно созерцание приводило к состоянию фана́. Такая «смысловая борьба» воссоздавала опыт духовного испытания (бала́), занимавшего центральное место в трудах Джунайда и позволявшего достичь фана́.

Джунайд выделял три этапа фана́:

• Преодоление собственной природы через постоянное противостояние эго (нафс)

• Исчезновение чувства самоудовлетворения

• Выход за пределы обычного восприятия реальности

Достигнув этого, человек обретал состояние пребывания в Боге (бака́), когда он мог обрести Бога — или, точнее, позволить Богу обрести его. Однако путь к бака́ требовал строгой дисциплины и терпения.

В рамках этой личностной (а не политической или институциональной) модели святости большинство признанных исламских святых были поэтами, прославившимися своими мистическими стихами о любви к Богу. Многие суфийские святые обрели известность именно благодаря своим писаниям, а их влияние и авторитет зачастую превосходили признание государственных ученых и политиков.

#иаз

Цитата, которую приписывают Джунайду:

Правдивый меняется за день сорок раз, а совершающий деяния напоказ твердо стоит в одном положении сорок лет.

(Правдивый человек меняется вместе с истиной, какой бы она ни была. А совершающий деяния напоказ, неизменно пребывает в одном состоянии, так как зависим от общественного мнения.)

#Практическая_теология_Ислама