Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
В 1962 году Игорь Стравинский приехал в Россию с двумя концертами после 48 лет эмиграции. Сохранились записи его выступлений в Москве и Санкт-Петербурге. Публика ликовала!
Давайте посмотрим фрагмент с концерта композитора в Москве, в БЗК,в котором Симфонический оркестр Московской государственной филармонии исполняет русскую народную песню «Эй, ухнем» в обработке Стравинского.
Дирижирует автор.
#МузыкальнаяТерапия
Давайте посмотрим фрагмент с концерта композитора в Москве, в БЗК,в котором Симфонический оркестр Московской государственной филармонии исполняет русскую народную песню «Эй, ухнем» в обработке Стравинского.
Дирижирует автор.
#МузыкальнаяТерапия
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Нескучная классика добралась до космоса. 🪐 😍
На прошлой неделе ведущий инженер и астронавт SpaceX Сара Гиллис под аккомпанемент оркестра на Земле исполнила фрагмент из саундтрека Джона Уильямса к фильму «Звездные войны».
Давайте послушаем!
#ДляНастроения
На прошлой неделе ведущий инженер и астронавт SpaceX Сара Гиллис под аккомпанемент оркестра на Земле исполнила фрагмент из саундтрека Джона Уильямса к фильму «Звездные войны».
Давайте послушаем!
#ДляНастроения
22 сентября 1918 года в Варшаве родился Генрик Шеринг.
Музыкальные способности мальчика проявились рано, на скрипке он начал заниматься в пять лет. В 1928 году десятилетнего Шеринга привели на прослушивание к Брониславу Губерману, который сказал родителям, что «у мальчика невероятный талант и ‘’руки’’ Яши Хейфеца». Так, с рекомендациями от Губермана Генрик переехал из Варшавы в Берлин, где его ждала встреча с блестящими педагогами.
Сам Шеринг впоследствии вспоминал, что это было непростое время: совсем еще мальчик, почти не зная немецкого, он попал в чужую страну и в чужую среду. Однако музыкальные успехи превзошли жизненные трудности. В 1930 году Шеринг занимался с Карлом Флешем, а с 1933-го, после дебюта с оркестром Варшавской филармонии, начал активно концертировать по Европе. В архиве музыканта до сих пор хранится программка с подписью Артуро Тосканини: «Браво», оставленной после совместного концерта в 1934 году.
Параллельно в середине 1930-х он продолжает совершенствовать мастерство: берет уроки у Джордже Энеску и Жака Тибо, частным образом занимается композицией с Надей Буланже, учится в Парижской консерватории у Габриеля Буйона.
С началом Второй мировой войны Шеринг, к тому времени владевший не только немецким и, разумеется, польским, но и еще пятью европейскими языками, устроился переводчиком в «Польское правительство в изгнании», которым из Лондона руководил генерал Владислав Сикорский. Свой вклад в военное противостояние скрипач внес и «по-музыкальному»: в 1939–1940 он дал невероятное количество сольных концертов, вся выручка от которых пошла в фонд помощи антигитлеровской коалиции. В 1941 году в результате дипломатических переговоров, проведенных при участии Шеринга, правительство Мексики согласилось принять и разместить около четырех тысяч польских беженцев. Мексиканское гражданство принял и сам Шеринг.
Первое десятилетие его жизни на новом материке обернулось перерывом в исполнительской карьере: Шеринг стал преподавать в университете Мехико и почти забросил выступления. Новый виток его славы случился в начале 1950-х, когда он стал играть в дуэте с Артуром Рубинштейном. Их совместные записи (а также записи в трио с виолончелистом Пьером Фурнье) завоевали несколько премий «Грэмми» и разошлись по всему миру, а сам Шеринг в 1953 году отправился в первый послевоенный гастрольный тур в Европу. С этого момента и буквально до конца жизни скрипач проводил время в поездках по всему миру.
Последний концерт Шеринг сыграл за несколько часов до смерти в Касселе. Ему было 69 лет. На надгробии его могилы в Монако выгравирована первая нотная строка из Второй партиты Баха для скрипки соло.
Музыкальные способности мальчика проявились рано, на скрипке он начал заниматься в пять лет. В 1928 году десятилетнего Шеринга привели на прослушивание к Брониславу Губерману, который сказал родителям, что «у мальчика невероятный талант и ‘’руки’’ Яши Хейфеца». Так, с рекомендациями от Губермана Генрик переехал из Варшавы в Берлин, где его ждала встреча с блестящими педагогами.
Сам Шеринг впоследствии вспоминал, что это было непростое время: совсем еще мальчик, почти не зная немецкого, он попал в чужую страну и в чужую среду. Однако музыкальные успехи превзошли жизненные трудности. В 1930 году Шеринг занимался с Карлом Флешем, а с 1933-го, после дебюта с оркестром Варшавской филармонии, начал активно концертировать по Европе. В архиве музыканта до сих пор хранится программка с подписью Артуро Тосканини: «Браво», оставленной после совместного концерта в 1934 году.
Параллельно в середине 1930-х он продолжает совершенствовать мастерство: берет уроки у Джордже Энеску и Жака Тибо, частным образом занимается композицией с Надей Буланже, учится в Парижской консерватории у Габриеля Буйона.
С началом Второй мировой войны Шеринг, к тому времени владевший не только немецким и, разумеется, польским, но и еще пятью европейскими языками, устроился переводчиком в «Польское правительство в изгнании», которым из Лондона руководил генерал Владислав Сикорский. Свой вклад в военное противостояние скрипач внес и «по-музыкальному»: в 1939–1940 он дал невероятное количество сольных концертов, вся выручка от которых пошла в фонд помощи антигитлеровской коалиции. В 1941 году в результате дипломатических переговоров, проведенных при участии Шеринга, правительство Мексики согласилось принять и разместить около четырех тысяч польских беженцев. Мексиканское гражданство принял и сам Шеринг.
Первое десятилетие его жизни на новом материке обернулось перерывом в исполнительской карьере: Шеринг стал преподавать в университете Мехико и почти забросил выступления. Новый виток его славы случился в начале 1950-х, когда он стал играть в дуэте с Артуром Рубинштейном. Их совместные записи (а также записи в трио с виолончелистом Пьером Фурнье) завоевали несколько премий «Грэмми» и разошлись по всему миру, а сам Шеринг в 1953 году отправился в первый послевоенный гастрольный тур в Европу. С этого момента и буквально до конца жизни скрипач проводил время в поездках по всему миру.
Последний концерт Шеринг сыграл за несколько часов до смерти в Касселе. Ему было 69 лет. На надгробии его могилы в Монако выгравирована первая нотная строка из Второй партиты Баха для скрипки соло.
Сегодня День осеннего равноденствия. 🍂 ☀️
Солнце в ходе своего движения по небесной сфере пересекает небесный экватор и переходит из северного полушария в южное. Таким образом, у жителей северного полушария Земли наступает астрономическая осень, а у жителей южного полушария — астрономическая весна.
Для многих народов мира осеннее равноденствие символизирует завершение летнего цикла, время сбора урожая и подготовку к зиме. У древних египтян этот период также совпадал с началом нового года по солнечному календарю. В Японии этот день является государственным праздником. Он происходит от древнего обычая посещать святилища местных богов и благодарить их за урожай. Помимо этого японцы навещают могилы предков и готовят дома исключительно постную еду.
У восточных славян праздник носил название Осенины и не обходился без гуляний, хороводов и обрядовых песен об урожае. В этот день было принято осыпать друг друга зерном и устраивать пышные застолья. На стол ставили яблоки, свежий мед, пироги с капустой и грибами, настойки из ягод рябины или брусники. Центральное место по обычаю занимал хлеб, испеченный из зерна нового урожая. Также в деревнях ходили в гости и сами щедро угощали зашедших гостей. Считалось, что это привлечет в дом достаток.
Поскольку равноденствие символизирует переход от теплого сезона к холодному, то по природным явлениям этого дня определяли погоду. Так, если на улице ярко светит солнце, похолодание наступит еще нескоро. Если полностью побагровели листья рябины, а перелетные птицы покинули насиженные места — значит, зима придет рано и будет суровой.
А вы морально готовы к зиме?Я — нет! 🤦🏻♀️
#Интересное
Солнце в ходе своего движения по небесной сфере пересекает небесный экватор и переходит из северного полушария в южное. Таким образом, у жителей северного полушария Земли наступает астрономическая осень, а у жителей южного полушария — астрономическая весна.
Для многих народов мира осеннее равноденствие символизирует завершение летнего цикла, время сбора урожая и подготовку к зиме. У древних египтян этот период также совпадал с началом нового года по солнечному календарю. В Японии этот день является государственным праздником. Он происходит от древнего обычая посещать святилища местных богов и благодарить их за урожай. Помимо этого японцы навещают могилы предков и готовят дома исключительно постную еду.
У восточных славян праздник носил название Осенины и не обходился без гуляний, хороводов и обрядовых песен об урожае. В этот день было принято осыпать друг друга зерном и устраивать пышные застолья. На стол ставили яблоки, свежий мед, пироги с капустой и грибами, настойки из ягод рябины или брусники. Центральное место по обычаю занимал хлеб, испеченный из зерна нового урожая. Также в деревнях ходили в гости и сами щедро угощали зашедших гостей. Считалось, что это привлечет в дом достаток.
Поскольку равноденствие символизирует переход от теплого сезона к холодному, то по природным явлениям этого дня определяли погоду. Так, если на улице ярко светит солнце, похолодание наступит еще нескоро. Если полностью побагровели листья рябины, а перелетные птицы покинули насиженные места — значит, зима придет рано и будет суровой.
А вы морально готовы к зиме?
#Интересное
423 года назад родилась Анна Австрийская — королева Франции, которую называли самой красивой женщиной Европы своего времени.
Австрийской Анну называли из-за ее принадлежности к династии Габсбургов, происходивших из Австрии. На самом же деле она была дочерью испанского короля Филиппа III и носила титул инфанты.
Несколько слов о мужчинах, с которыми королеву связывали близкие и, чаще всего, непростые отношения.
Людовик XIII
В 1615 году юная Анна уехала во Францию, где обвенчалась с Людовиком XIII — своим троюродным братом. Супругам было по 14 лет. Несмотря на очевидную привязанность к молодым юношам, при первой встрече юный король был покорен своей будущей супругой. Луи и Анна были помолвлены в далеком детстве, а их свадьба была династическим браком — необходимо было объединить перманентно враждующих Бурбонов и Габсбургов. Увидев невесту в окне кареты, Людовик был сражен ее красотой и втайне побаивался изящную испанку. Ходили слухи, что даже взойти на брачное ложе его насилу уговорила мать, Мария Медичи. Впрочем, и после свадьбы Людовик редко заглядывал в спальню к жене, отчего та, безусловно, страдала. Воспитание в католической Испании не позволяло Анне даже подумать о возможной измене супругу, поэтому в последующие десять лет Франция так и не увидела наследника.
Кардинал Ришелье
Имениннице 24 года, она в полном расцвете сил и красоты. Кардиналу Ришелье (он же Арман Жан дю Плесси) 40. Он умен, деятелен, и отнюдь не так благочестив, как предполагает его сан. Историки до сих пор не знают природы его чувств к Анне: либо кардинал хотел оградить королеву от романтических увлечений, либо действительно был влюблен, но некоторое время он добивался взаимности от королевы, оказывая знаки внимания и исполняя ее малейшие прихоти. Смертельно оскорбившись после одного из коварных розыгрышей Анны, он в одночасье превратился в ее злейшего врага. С тех пор главным делом его жизни было не только величие Франции, но и низложение королевы.
Герцог Бекингем
Похититель женских сердец, умелый политик и главный модник Европы, герцог Бекингем (он же Джордж Вильерс) не мог не покорить чуткого и жадного до любви сердца королевы Анны. Он происходил из обедневшего дворянского рода, и единственное, чем он мог гордиться, это внешность и природный ум. В течение трех лет тайной переписки и редких встреч международная политика велась не по законам разума, а по велению пылкого сердца Джорджа Вильерса, который фактически правил Англией при дворе короля Карла. Помните историю с подвесками из романа Дюма? Подвески были, только дарила их Анна не в Париже, а в Амьене, куда королевская чета и герцог отправились провожать Генриетту, сестру Людовика и будущую королеву Англии. Там придворные первый и единственный раз в жизни застали королеву у ног герцога, что серьезно опорочило ее в глазах супруга — Ришелье ликовал. Совсем скоро Бекингема убьет религиозный фанатик Джон Фельтон, и это разобьет сердце влюбленной королевы.
Джулио Мазарини
В 1643 году по протекции Анны Австрийской кардинал Джулио Мазарини встает на место ненавистного Ришелье и становится первым министром, а спустя всего пять лет Франция узнает, что такое гражданская война и Фронда. Королеве 42 года, и она вновь влюблена. Строгое испанское воспитание забыто вместе с родным языком, и уже ничто не мешает королеве находиться в объятиях кардинала католической церкви. Однако со временем вкусы Анны сильно изменились: отвергнув умного и властного Ришелье, она отдается хитрому и скупому Мазарини. Если народ в течение долгих лет и жалел королеву — жертву ненавистного кардинала, то теперь ее презирают и высмеивают на площадях. Против королевы и ее министра ополчилась Фронда — оппозиция во главе с принцами крови. После четырех лет изгнания, хрупких перемирий и постоянных лишений Людовик XIV победоносно въехал в Париж, однако продолжал править под влиянием кардинала вплоть до его смерти в 1661 году.
🖌️: портрет Анны Австрийской кисти Питера Пауля Рубенса. Около 1622
Австрийской Анну называли из-за ее принадлежности к династии Габсбургов, происходивших из Австрии. На самом же деле она была дочерью испанского короля Филиппа III и носила титул инфанты.
Несколько слов о мужчинах, с которыми королеву связывали близкие и, чаще всего, непростые отношения.
Людовик XIII
В 1615 году юная Анна уехала во Францию, где обвенчалась с Людовиком XIII — своим троюродным братом. Супругам было по 14 лет. Несмотря на очевидную привязанность к молодым юношам, при первой встрече юный король был покорен своей будущей супругой. Луи и Анна были помолвлены в далеком детстве, а их свадьба была династическим браком — необходимо было объединить перманентно враждующих Бурбонов и Габсбургов. Увидев невесту в окне кареты, Людовик был сражен ее красотой и втайне побаивался изящную испанку. Ходили слухи, что даже взойти на брачное ложе его насилу уговорила мать, Мария Медичи. Впрочем, и после свадьбы Людовик редко заглядывал в спальню к жене, отчего та, безусловно, страдала. Воспитание в католической Испании не позволяло Анне даже подумать о возможной измене супругу, поэтому в последующие десять лет Франция так и не увидела наследника.
Кардинал Ришелье
Имениннице 24 года, она в полном расцвете сил и красоты. Кардиналу Ришелье (он же Арман Жан дю Плесси) 40. Он умен, деятелен, и отнюдь не так благочестив, как предполагает его сан. Историки до сих пор не знают природы его чувств к Анне: либо кардинал хотел оградить королеву от романтических увлечений, либо действительно был влюблен, но некоторое время он добивался взаимности от королевы, оказывая знаки внимания и исполняя ее малейшие прихоти. Смертельно оскорбившись после одного из коварных розыгрышей Анны, он в одночасье превратился в ее злейшего врага. С тех пор главным делом его жизни было не только величие Франции, но и низложение королевы.
Герцог Бекингем
Похититель женских сердец, умелый политик и главный модник Европы, герцог Бекингем (он же Джордж Вильерс) не мог не покорить чуткого и жадного до любви сердца королевы Анны. Он происходил из обедневшего дворянского рода, и единственное, чем он мог гордиться, это внешность и природный ум. В течение трех лет тайной переписки и редких встреч международная политика велась не по законам разума, а по велению пылкого сердца Джорджа Вильерса, который фактически правил Англией при дворе короля Карла. Помните историю с подвесками из романа Дюма? Подвески были, только дарила их Анна не в Париже, а в Амьене, куда королевская чета и герцог отправились провожать Генриетту, сестру Людовика и будущую королеву Англии. Там придворные первый и единственный раз в жизни застали королеву у ног герцога, что серьезно опорочило ее в глазах супруга — Ришелье ликовал. Совсем скоро Бекингема убьет религиозный фанатик Джон Фельтон, и это разобьет сердце влюбленной королевы.
Джулио Мазарини
В 1643 году по протекции Анны Австрийской кардинал Джулио Мазарини встает на место ненавистного Ришелье и становится первым министром, а спустя всего пять лет Франция узнает, что такое гражданская война и Фронда. Королеве 42 года, и она вновь влюблена. Строгое испанское воспитание забыто вместе с родным языком, и уже ничто не мешает королеве находиться в объятиях кардинала католической церкви. Однако со временем вкусы Анны сильно изменились: отвергнув умного и властного Ришелье, она отдается хитрому и скупому Мазарини. Если народ в течение долгих лет и жалел королеву — жертву ненавистного кардинала, то теперь ее презирают и высмеивают на площадях. Против королевы и ее министра ополчилась Фронда — оппозиция во главе с принцами крови. После четырех лет изгнания, хрупких перемирий и постоянных лишений Людовик XIV победоносно въехал в Париж, однако продолжал править под влиянием кардинала вплоть до его смерти в 1661 году.
🖌️: портрет Анны Австрийской кисти Питера Пауля Рубенса. Около 1622
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Уже традиционная #МузыкальнаяТерапия на ночь глядя: Арам Хачатурян исполняет свой «Танец с саблями» из балета «Гаянэ» 👏🏻
23 сентября 1938 года в Вене родилась Роми Шнайдер.
«Если бы роль потребовала от нее вплавь преодолеть Ла-Манш, она бы это сделала», — сказал Джордж Хэмилтон, ее партнер по фильму Карла Формана «Победители». Да и сама она писала в мемуарах: «Я ничего не умею в жизни, но зато на экране — всё».
Роми вошла в историю, как одна из ярчайших актрис кино и театра прошлого века. Она снималась у Висконти, Соте, Пикколи. Ее партнерами по съемкам были Филипп Нуаре, Жан-Луи Трентиньян, Ив Монтан, Морис Роне, Ричард Бертон. Но всю жизнь терпела ассоциации с Сисси — героиней одноименной трилогии Эрнста Маришки, благодаря которой стала суперзвездой. Образ юной императрицы, как и разрушительные отношения с Аленом Делоном, преследовали Шнайдер до самого конца, о чем свидетельствуют ее дневниковые записи.
Когда в декабре 1963 года она вернулась в Париж из Голливуда, куда уезжала сниматься, то нашла в квартире букет роз и записку Делона: «Я в Мехико — с Натали» (Натали Бартелеми впоследствии станет женой Делона. — прим. ред.). Весной 1965 года в Западном Берлине Роми встретит режиссера Гарри Майена. Он готов начать новую жизнь. Они будут жить в Западном Берлине, где в декабре следующего года родится их сын Давид.
Судьба и отца, и сына сложилась трагически. В 1979 году Гарри покончил жизнь самоубийством. А в июне 1981 года 14-летний Давид решил навестить младшую сестру, которая жила в доме родителей Даниэля Бьязини, второго мужа Роми. Ворота дома были закрыты, и, чтобы не беспокоить родных, подросток решил перелезть через железную ограду. Он проделывал это уже много раз, но потерял равновесие и упал на острые шипы забора.
«Давиду и его отцу» — таким будет посвящение в титрах «Прохожей из Сан-Суси», последнего фильма Шнайдер. Она уйдет из жизни всего через несколько недель после премьеры. Вспоминая актрису, ее близкий друг, французский актер Жан-Клод Бриали, скажет: «Роми принадлежала к категории людей, которые притягивают к себе несчастья. Она получила слишком много тяжелых ударов, слишком часто была ранена».
Ален Делон на похороны не пришел. На могиле своей бывшей невесты ему хотелось побыть в одиночестве. В предисловии к одной из последних французских биографий Роми он напишет: «Я знаю, что она меня ждет».
«Если бы роль потребовала от нее вплавь преодолеть Ла-Манш, она бы это сделала», — сказал Джордж Хэмилтон, ее партнер по фильму Карла Формана «Победители». Да и сама она писала в мемуарах: «Я ничего не умею в жизни, но зато на экране — всё».
Роми вошла в историю, как одна из ярчайших актрис кино и театра прошлого века. Она снималась у Висконти, Соте, Пикколи. Ее партнерами по съемкам были Филипп Нуаре, Жан-Луи Трентиньян, Ив Монтан, Морис Роне, Ричард Бертон. Но всю жизнь терпела ассоциации с Сисси — героиней одноименной трилогии Эрнста Маришки, благодаря которой стала суперзвездой. Образ юной императрицы, как и разрушительные отношения с Аленом Делоном, преследовали Шнайдер до самого конца, о чем свидетельствуют ее дневниковые записи.
Когда в декабре 1963 года она вернулась в Париж из Голливуда, куда уезжала сниматься, то нашла в квартире букет роз и записку Делона: «Я в Мехико — с Натали» (Натали Бартелеми впоследствии станет женой Делона. — прим. ред.). Весной 1965 года в Западном Берлине Роми встретит режиссера Гарри Майена. Он готов начать новую жизнь. Они будут жить в Западном Берлине, где в декабре следующего года родится их сын Давид.
Судьба и отца, и сына сложилась трагически. В 1979 году Гарри покончил жизнь самоубийством. А в июне 1981 года 14-летний Давид решил навестить младшую сестру, которая жила в доме родителей Даниэля Бьязини, второго мужа Роми. Ворота дома были закрыты, и, чтобы не беспокоить родных, подросток решил перелезть через железную ограду. Он проделывал это уже много раз, но потерял равновесие и упал на острые шипы забора.
«Давиду и его отцу» — таким будет посвящение в титрах «Прохожей из Сан-Суси», последнего фильма Шнайдер. Она уйдет из жизни всего через несколько недель после премьеры. Вспоминая актрису, ее близкий друг, французский актер Жан-Клод Бриали, скажет: «Роми принадлежала к категории людей, которые притягивают к себе несчастья. Она получила слишком много тяжелых ударов, слишком часто была ранена».
Ален Делон на похороны не пришел. На могиле своей бывшей невесты ему хотелось побыть в одиночестве. В предисловии к одной из последних французских биографий Роми он напишет: «Я знаю, что она меня ждет».
Фрагмент из книги «Моя небесная красавица» дочери Роми Шнайдер Сары Бьязини.
«Моя мать знаменита. Мне и хотелось бы сказать, что ее слава не самое главное, но это было бы ложью. Я не собираюсь лгать, в первую очередь тебе, потому что тебе я рассказываю эту историю, моей дочери двух с половиной лет.
Я не люблю произносить ее имя. То имя, на которое она отзывалась, когда к ней обращались. Я ее дочь, а дети не называют родителей по имени. Дети говорят “мама”, “папа”. Однажды, лет в шесть-семь, я назвала отца по имени, просто так, в шутку, мне захотелось поиграть в большую. “Даниэль!” (а что, красиво). Я сразу даже не поняла, почему он вдруг рассердился, почему это его так задело. Для своей дочери он хотел быть только отцом.
Если я напишу тут имя своей матери, мне будет казаться, что я говорю о ком-то другом, о незнакомом человеке. Фамилия актрисы уже практически не принадлежит ей, и я склоняюсь к мысли, что мне она не принадлежала никогда. Ее девичья фамилия упомянута во всех биографиях. Ничего страшного, так вышло, она прославилась задолго до моего рождения. Называть ее “мамой” — что может быть прекраснее. Никому, кроме меня, этого не дано. И я не собираюсь отказывать себе в этом.
Все могут произнести ее фамилию. Все знают ее, или слышали о ней. Особенно те, кому сегодня от сорока до восьмидесяти лет. Тем, кому нет двадцати, она ничего не говорит, разве что они выросли, смотря “Сисси” по телевизору во время рождественских каникул, либо их родители-киноманы обожают Клода Соте (режиссер, у которого Роми Шнайдер снималась в фильмах «Мелочи жизни», «Простая история» и других. — прим. ред.).
Моя мать незабываема. Благодаря своему актерскому искусству, благодаря мужчинам, которых она любила, из-за трагической гибели первого ребенка, Давида, моего сводного брата, просто брата — и всё тут. Его не стало всего за год до ее смерти. Никто не хочет забывать ее, кроме меня. Все хотят думать о моей маме, кроме меня. Никто не будет плакать так горько, как я, если начну думать о ней.
Люди говорят мне о ней, называют ее по имени, вместо того чтобы сказать “твоя мама”, “ваша мама”. Как будто меня тут нет. Я не понимаю их слов. И уже не слышу. О ком это они? Меня не интересует ее имя. Меня интересует только она сама, моя мать.
Сколько раз я отвечала “нет”, когда прохожие на улице спрашивали, не ее ли я дочь. Да оставьте меня в покое. Мне хотелось избежать вопросов, неловкости, чрезмерно пристальных, въедливых взглядов. Я не знаю, как поступать в таких ситуациях. Бесцеремонных незнакомцев я холодно обрываю на полуслове. Нет, это не я. Как реагировать на все эти “ах, как я ее любила!”. Мне не удается разделить их любовь и тоску по ней. По-моему, моя любовь и моя тоска в тысячу раз сильней. Из меня выйдет плохой собеседник. Уж извините.
Иногда я отвечаю “да”. Если у меня получше настроение или я угадываю в их голосе симпатию, неподдельное уважение. Но чувствую, что, даже если заговорю, все равно потом наступит тишина.
Зависит от собеседника. И от дистанции».
«Моя мать знаменита. Мне и хотелось бы сказать, что ее слава не самое главное, но это было бы ложью. Я не собираюсь лгать, в первую очередь тебе, потому что тебе я рассказываю эту историю, моей дочери двух с половиной лет.
Я не люблю произносить ее имя. То имя, на которое она отзывалась, когда к ней обращались. Я ее дочь, а дети не называют родителей по имени. Дети говорят “мама”, “папа”. Однажды, лет в шесть-семь, я назвала отца по имени, просто так, в шутку, мне захотелось поиграть в большую. “Даниэль!” (а что, красиво). Я сразу даже не поняла, почему он вдруг рассердился, почему это его так задело. Для своей дочери он хотел быть только отцом.
Если я напишу тут имя своей матери, мне будет казаться, что я говорю о ком-то другом, о незнакомом человеке. Фамилия актрисы уже практически не принадлежит ей, и я склоняюсь к мысли, что мне она не принадлежала никогда. Ее девичья фамилия упомянута во всех биографиях. Ничего страшного, так вышло, она прославилась задолго до моего рождения. Называть ее “мамой” — что может быть прекраснее. Никому, кроме меня, этого не дано. И я не собираюсь отказывать себе в этом.
Все могут произнести ее фамилию. Все знают ее, или слышали о ней. Особенно те, кому сегодня от сорока до восьмидесяти лет. Тем, кому нет двадцати, она ничего не говорит, разве что они выросли, смотря “Сисси” по телевизору во время рождественских каникул, либо их родители-киноманы обожают Клода Соте (режиссер, у которого Роми Шнайдер снималась в фильмах «Мелочи жизни», «Простая история» и других. — прим. ред.).
Моя мать незабываема. Благодаря своему актерскому искусству, благодаря мужчинам, которых она любила, из-за трагической гибели первого ребенка, Давида, моего сводного брата, просто брата — и всё тут. Его не стало всего за год до ее смерти. Никто не хочет забывать ее, кроме меня. Все хотят думать о моей маме, кроме меня. Никто не будет плакать так горько, как я, если начну думать о ней.
Люди говорят мне о ней, называют ее по имени, вместо того чтобы сказать “твоя мама”, “ваша мама”. Как будто меня тут нет. Я не понимаю их слов. И уже не слышу. О ком это они? Меня не интересует ее имя. Меня интересует только она сама, моя мать.
Сколько раз я отвечала “нет”, когда прохожие на улице спрашивали, не ее ли я дочь. Да оставьте меня в покое. Мне хотелось избежать вопросов, неловкости, чрезмерно пристальных, въедливых взглядов. Я не знаю, как поступать в таких ситуациях. Бесцеремонных незнакомцев я холодно обрываю на полуслове. Нет, это не я. Как реагировать на все эти “ах, как я ее любила!”. Мне не удается разделить их любовь и тоску по ней. По-моему, моя любовь и моя тоска в тысячу раз сильней. Из меня выйдет плохой собеседник. Уж извините.
Иногда я отвечаю “да”. Если у меня получше настроение или я угадываю в их голосе симпатию, неподдельное уважение. Но чувствую, что, даже если заговорю, все равно потом наступит тишина.
Зависит от собеседника. И от дистанции».
23 сентября 1862 года в Москве, в кремлевской придворной церкви Рождества Богородицы венчались отставной поручик, граф Лев Толстой и 18-летняя дочь придворного московского доктора Софья Берс.
Софья Андревна, Сонечка, была не первой избранницей Толстого. Он давно уже хотел жениться, и все никак не мог выбрать, на ком. Долго присматривался к соседке по имению, Валерии Арсеньевой. Потом были Екатерина Тютчева (дочь поэта), княжна Щербатова, княжна Львова… «Я изо всех сил желал влюбиться, и никакого!.. Что это, ради Бога? Что я за урод такой?» — тревожился граф.
Кстати, в дом Берсов он стал ездить ради очередной барышни, в которую старался, да все никак не мог влюбиться — Лизы, старшей Сониной сестры. И ездил к ней целый год, но безрезультатно: «Лиза Берс искушает меня; но этого не будет. Один расчет недостаточен, а чувства нет».
18-летняя Соня, как и многие барышни той эпохи, баловалась литературой и даже написала целую повесть. Собственно, с чтения этой повести и началось стремительное сватовство: в описании главного героя Толстой узнал себя. Однажды он мелом начертал на ломберном столике: «в. м. и п. с. с. ж. н. м. м. с. и н. с.» и попросил Соню прочитать, подсказав всего несколько слов. А она догадалась: «ваша молодость и потребность счастья слишком живо напоминают мне мою старость и невозможность счастья». В тот вечер в его дневнике появилось: «Я влюблен, как не думал, чтобы можно было любить. Завтра пойду, как встану, и все скажу или застрелюсь».
Софья Андреевна буквально положила всю свою жизнь на алтарь служения мужу, что зачастую угнетало ее. В своих дневниках она писала: «Я служила гению почти сорок лет. Сотни раз я чувствовала, как во мне пробуждается моя интеллектуальная энергия и всевозможные желания – стремление к образованию, любовь к музыке и искусству... и снова, и снова я подавляла и душила эти желания... все спрашивают: "но почему такой бесполезной женщине, как ты, нужна интеллектуальная или художественная жизнь?". На этот вопрос я могу только ответить: "я не знаю, но вечно подавлять ее ради гения – большая беда"».
Софья Андреевна, конечно, не была «бесполезной». Увлечено занималась преображением семейной усадьбы (в 1889 году высадила на территории усадьбы почти семь тысяч елей и 5300 дубов, а еще через два года пополнила коллекцию хвойных растений соснами, туями и пихтами), писала повести и детские рассказы, несколько раз правила «Войну и мир» (что, учитывая почерк Толстого, уже подвиг), была мужу и литературным агентом, и секретарем.
Она пережила мужа на 9 лет. Хлопотала, чтобы император купил у нее Ясную Поляну, запрашивала два миллиона, жаловалась, что дети обнищали и не могут прокормить внуков. Ее желание исполнено не было, зато удалось получить от правительства пожизненную пенсию. Что же касается внуков, их будущее удалось обеспечить продажей за 400 тысяч прав на собрание ранних сочинений Льва Николаевича издателю Ивану Сытину.
Софья Андревна, Сонечка, была не первой избранницей Толстого. Он давно уже хотел жениться, и все никак не мог выбрать, на ком. Долго присматривался к соседке по имению, Валерии Арсеньевой. Потом были Екатерина Тютчева (дочь поэта), княжна Щербатова, княжна Львова… «Я изо всех сил желал влюбиться, и никакого!.. Что это, ради Бога? Что я за урод такой?» — тревожился граф.
Кстати, в дом Берсов он стал ездить ради очередной барышни, в которую старался, да все никак не мог влюбиться — Лизы, старшей Сониной сестры. И ездил к ней целый год, но безрезультатно: «Лиза Берс искушает меня; но этого не будет. Один расчет недостаточен, а чувства нет».
18-летняя Соня, как и многие барышни той эпохи, баловалась литературой и даже написала целую повесть. Собственно, с чтения этой повести и началось стремительное сватовство: в описании главного героя Толстой узнал себя. Однажды он мелом начертал на ломберном столике: «в. м. и п. с. с. ж. н. м. м. с. и н. с.» и попросил Соню прочитать, подсказав всего несколько слов. А она догадалась: «ваша молодость и потребность счастья слишком живо напоминают мне мою старость и невозможность счастья». В тот вечер в его дневнике появилось: «Я влюблен, как не думал, чтобы можно было любить. Завтра пойду, как встану, и все скажу или застрелюсь».
Софья Андреевна буквально положила всю свою жизнь на алтарь служения мужу, что зачастую угнетало ее. В своих дневниках она писала: «Я служила гению почти сорок лет. Сотни раз я чувствовала, как во мне пробуждается моя интеллектуальная энергия и всевозможные желания – стремление к образованию, любовь к музыке и искусству... и снова, и снова я подавляла и душила эти желания... все спрашивают: "но почему такой бесполезной женщине, как ты, нужна интеллектуальная или художественная жизнь?". На этот вопрос я могу только ответить: "я не знаю, но вечно подавлять ее ради гения – большая беда"».
Софья Андреевна, конечно, не была «бесполезной». Увлечено занималась преображением семейной усадьбы (в 1889 году высадила на территории усадьбы почти семь тысяч елей и 5300 дубов, а еще через два года пополнила коллекцию хвойных растений соснами, туями и пихтами), писала повести и детские рассказы, несколько раз правила «Войну и мир» (что, учитывая почерк Толстого, уже подвиг), была мужу и литературным агентом, и секретарем.
Она пережила мужа на 9 лет. Хлопотала, чтобы император купил у нее Ясную Поляну, запрашивала два миллиона, жаловалась, что дети обнищали и не могут прокормить внуков. Ее желание исполнено не было, зато удалось получить от правительства пожизненную пенсию. Что же касается внуков, их будущее удалось обеспечить продажей за 400 тысяч прав на собрание ранних сочинений Льва Николаевича издателю Ивану Сытину.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
В день памяти Винченцо Беллини предлагаю послушать арию «Casta diva» из оперы «Норма» в непревзойденном исполнении Монсеррат Кабалье. 👏🏻
#МузыкальнаяТерапия
#МузыкальнаяТерапия