Деловая программа: презентация Лаборатории «РЕ-музей», часть 2

Наталья Федянина:

Когда ты мыслишь целый музей, нужна концентрация силы, чтобы сделать что-то стоящее.

Почему варианты трансформации — между этими словами не предполагается выбора, это разные пути музеев. Нет единственно правильного.

Далее Наталья передала слово экспертам-участникам лаборатории

Анна Щербакова:

Музеи разные, существуют в разных условиях, выбирают свой путь. Важно обсуждать рецепты успеха, но полностью повторить их невозможно. Мы обсуждали проблемы и возможные решения. В трансформации и модификации, создании музея с нуля огромную роль играет воля человека, который этим занимается. Иногда это один человек.

Юлия Тавризян:

Нам кажется, то, что мы делаем — трансформация, потому что, масштабируя, мы меняем подходы к показу музейных коллекций. Меняется миссия музея в связи с тем, как меняется отношение к музею.

Огромное спасибо за лабораторию: получился диалог между участниками, на мнение каждого можно было положиться. Сочетание людей создало то, что получилось.

Наталья Федянина — Марине Рупасовой:

Почему музей Ижевска не музей с нуля и не инновация?

Марина Рупасова:

Как бы мы не старались, в любой лаборатории оглядываемся на собственный опыт. Я очень рада была найти единомышленников. Мы не музей истории Ижевска, мы — музей Ижевска, города как явления.
С одной стороны, музей создавался с нуля, в Ижевске никогда не было муниципального музея. И наша история пока не история блестящего успеха. Мы исторический музей, который разговаривает с посетителем языком актуального искусства. Чтобы появился музей, должно созреть городское сообщество.

Горожанин для меня синоним слова гражданин.

▶ Продолжение в следующем посте #МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп
❤️ Музейные коммуникации

Деловая программа: презентация Лаборатории «РЕ-музей», часть 3

Наталья Федянина — Александру Бондареву:

От чего мы отталкиваемся при создании нового музея?

Александр Бондарев:

Опасайтесь психопатов, им часто бывает скучно (смеется) (цитата из первого сезона сериала «Фарго»). Все самое интересное, яркое, может родиться только из чувства скуки — хочется всё распинать и сделать не скучно. Из этого куража и вдохновения может получится что-то новое.

Мы часто говорим «музей должен», но на самом деле никто ничего не должен, ни должна этикетка быть какой-то, не так уж много мы всего должны. Мы живем в рамках честной конкуренции. Если стратегически выгодно не меняться, и это лучшая стратегия, так и нужно действовать. Всё — ресурс. Это очень увлекательно. Есть много людей, у них много интересов, может случиться всё, что угодно. Идея может быть случайно подхвачена, под нее найдутся деньги.

Наталья Федянина:

В дни лаборатории мы много говорили про концепции, про то, что цель, безусловно, важна, но также важно движение. Без цели нет движения, без образа будущего впереди мы истощаем жизненные силы. Если не видишь себя впереди, все превращается в кружение и хаос.

Изменения происходят в головах.
Ждать милости и инвестиций — как у природы погоды: никто не мешает меняться событийно, действовать концептуально. Самое главное — какими вы себя видите.

Наталья Федянина — Леониду Копылову:

Почему мы должны искать новый профессиональный язык?

Леонид Копылов:

Профессиональный язык, на котором мы говорим сегодня, зафиксирован во всяких словарях, постановлениях и прочих документах. Благодаря обучению, вузам, семинарам, мы научились произносить слова-закрывашки. Толкают ли эти слова на изобретения? Они закрывают дальнейшие обсуждения.

Наступило время, когда мы должны очистить слова для проектирования будущего.

В этом смысл эти наших с вами разговоров. Они должны вернуть силу старым словам или создать новые. Потому что в начале было слово.

Вообще-то наше дело очень трудное. Это пытка во многом, но это не означает, что мы не должны переживать эту пытку через радость и кайф общения, через шутки, через форматы, которые сделают пытку сладостной.

▶ Продолжение в следующем посте #МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп
❤️ Музейные коммуникации

Деловая программа: диалог практиков «Экспозиция как поле битвы: хранитель — куратор — дизайнер». Часть 2

Андрей Шаповалов: Где люди? Где посетители?

Сергей Падалко: В моем ответе. Если мне интересно, то и людям тоже.

Андрей Рымарь: И в моем. Мы говорим о человеческих смыслах — герое, территории. Мы манифестируем путь, который встречается с путем человека/посетителя в этой экспозиции. Мы создаем пространство для эмоциональной или мировоззренческой трансформации.

Мария Правдина: Может хранителю люди не всегда нужны (смеется), но музей без людей не имеет смысла.

Андрей Шаповалов: У нас одинаковые как будто бы одинаковые цели. Никто денег не зарабатывает, вы все за высокое?

Андрей Рымарь: Деньги и амбиции вытекают из того, насколько мы реализуем свои задачи. Продавать дырявые сапоги недальновидная стратегия.

Андрей Шаповалов: Вы считаете битвой триединство в названии сессии?

Мария Правдина: Да. Потому что нужно защитить интересы коллекции и предметы, а иногда куратор и дизайнер так самовыражаются, что начинаются проблемы с сохранностью музейного фонда.

Андрей Рымарь: В моей практике битвы не было. Я могу представить такую ситуацию, но очень гипотетически. Мы не ломаем, не крушим и ничего не портим. Бывает ситуация, когда хранитель отчаянно хочет, чтобы в экспозиции было всё сразу. А там «мусор». Тогда возникает столкновение. Хорошо, если на стороне музея есть человек, принимающий решение, а иногда и человека такого нет. Есть ты и хранитель коллекции — и как хотите договариваетесь, а коллектив музея сидит с попкорном (смеется).

Сергей Падалко: Мой опыт говорит о том, что хранители изменяются во времени. Когда я начинал лет …надцать назад, хранители были в одном состоянии, а сейчас — в другом. Стали менее «хранители». Церберство охранное отходит на второй план. Мы отталкиваемся от кураторского замысла. Но всё может пойти и в перпендикулярном направлении. Тогда возникает конфликт. Такое у меня бывало и не раз.

Андрей Шаповалов: В чью пользу чаще разрешается такой конфликт?

Сергей Падалко: Чаще в мою (смеется).

Андрей Шаповалов: Кто чаще побеждает, когда дизайнер или художник настаивает на решении?

Андрей Рымарь: Во-первых, архитектор часто вынужден покрывать огрехи кураторского замысла, бывает нет концепции, одна видимость. Бывает, хранители не знают коллекцию, а Сергей, как представитель цеха, должен показать конечный продукт. Часто музей отдает инициативу . Или сомневается, зачем вообще куратор.

Андрей Шаповалов: Мы рассматриваем ситуации, когда всё работает правильно. Вы все такие добренькие. Я ни разу не был в такой ситуации. Если куратору нужно, чтобы было вот так, а у художника что-то не влезает, он переносит предметы в другой зал, возникает смысловая дыра.

Андрей Рымарь: Возникает, да. Чаще это история про встречу посередине. Мы все-таки пытаемся увидеть рациональное зерно в том, что предлагает архитектор. Пытаемся в нее что-то вписать. Если результат явно не вписывается, тогда проще вести полемику.
У нас с Сергеем был случай, когда мы ругались и ругаемся до сих пор. Хорошие архитекторы умеют предлагать решения, в которых есть своя правда. Понятно, почему они на ней настаивают. Работа у нас такая — на чем-то настаивать.

▶ Продолжение в следующем посте #МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп
❤️ Музейные коммуникации

Деловая программа: диалог практиков «Экспозиция как поле битвы: хранитель — куратор — дизайнер». Часть 3

Андрей Шаповалов: Предмет, не попавший туда, куда нужно, оказывается слабо защищен. Что вы делаете?

Мария Правдина: Буду биться. Я подготовилась и беседовала с главными хранителями. Они говорят, если замысел интересный, то тогда есть возможность искать компромиссы.

Андрей Рымарь: Мы никогда не спорим с уголовным и административным кодексами. Но всегда есть другие варианты.

Андрей Шаповалов: Отрицательные примеры есть? Когда все зашли в тупик?

Сергей Падалко: Да, переделываем концепцию. У меня есть такой случай прямо сейчас. Я переделываю, потому что не договориться никак.

Андрей Рымарь: Переделать не такая большая проблема.

Андрей Шаповалов: Я несчастный администратор — мне не везло ни с кураторами, ни с хранителями, ни с дизайнерами. Ни в срок, ни в бюджет не попадают. Что делать?


Андрей Рымарь: А вы видели попадающих в срок и в бюджет?

Андрей Шаповалов: Да, я такой. Я за это отвечаю.

Мария Правдина: Я ненавидела всех (смеется), здесь есть формальная часть — не свои коллекции, нужно зарегистрировать сделки в ГК и тп. Отбираем то, что можно, а потом лепим из чего есть.

Андрей Рымарь: Не так часто бывают принципиальные споры. Бывает много мелких препонов, которые люди чинят друг другу. Много административного самолюбия и споров.

Сергей Падалко: Если честно, я не попадал ни разу в такую ситуацию, мне везло на кураторов. За ними наблюдает целый музейный коллектив, кто-то приходит на помощь.

Андрей Рымарь: Сергей умеет спасать ситуацию (смеется).

Андрей Шаповалов: Как музей к этому относится?

Мария Правдина: Все раздражаются. Если есть мотивация сделать классную выставку, подбираем, делаем, ищем компромисс.

Андрей Шаповалов: На какие компромиссы вы готовы?

Мария Правдина: Хочется получить что-то вменяемое.

Андрей Рымарь: Тут не хватает фигуры директора. У него либо есть амбиция сделать классное, либо нет. Если есть, он организует коллектив.

Андрей Шаповалов: А если нет волевого директора?

Андрей Рымарь: Тогда за счет чего-то во имя чего-то.

Сергей Падалко: Бывают разные взгляды на результат: архитектору нравится, что получилось, а директор музея фыркает. Или куратор. Но потом рассудит время и зрители.

Андрей Шаповалов: Было такое, что приходилось переделывать экспозицию/выставку после открытия?

Сергей Падалко: Нет, такого не было.

Андрей Шаповалов: Бывало, что вам не нравилась своя экспозиция?

Андрей Рымарь: Бывало, что проект брошен, это чувствуется.

Сергей Падалко: Да, такое бывает. Я расстраиваюсь, если что-то меняют и меня не спрашивают, но ничего поделать не могу.

Мария Правдина: Бывает свет не соответствует, время выставки удлиняется — заменяем графику или другие носители бумажные, бывает смотрители что-то двигают…

▶ Продолжение в следующем посте #МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп
❤️ Музейные коммуникации

Деловая программа: диалог практиков «Экспозиция как поле битвы: хранитель — куратор — дизайнер». Часть 4 (заключительная)

Андрей Шаповалов: Бывает, что не нравится настолько, что идете и меняете что-то?

Сергей Падалко: Это очень конфликтная ситуация.

Мария Правдина: Мы сталкиваемся с кураторами в ходе подготовки. Люди не работают в фондах и просят предметы, опираясь только на ГК и Камис. А предметы могут быть на реставрации или на другой выставке, а кураторы построили вокруг них концепцию. Здесь договариваемся.

Андрей Рымарь: Бывает, есть срок по концепции, а какие предметы нужны — объяснить не могут, или хранители про предметы не знают, или не знают, где они, или не могут про них рассказать. Много абсурдных ситуаций. Бывает все собрались, а ресурса у всех не хватает. В такой ситуации лучше встать и уйти. В реальности не всегда получается встать и уйти, когда еще можно это сделать.

Андрей Шаповалов: Когда у вас возникали трения с музеем? По какому поводу?

Сергей Падалко: Как правило, трудности возникают во время обсуждения концепции, хотя и на любом этапе тоже. Мировоззренческие проблемы — сходитесь или нет.

Андрей Шаповалов: У нас битва компромиссов…

Сергей Падалко: Это профессиональная работа (смеется)

Андрей Шаповалов: Вы можете назвать главные причины конфликтов?

Сергей Падалко: Глупость, амбиции.

Андрей Рымарь: «Хотим классную вещь, но эта вещь от нас самих требует трансформации». Не по Сеньке шапка. Хочется замахнуться на то, что не делал, и то что на вырост. А вырост сопровождается конфликтом с самими собой или во вне. У каждого возникает свой вызов. Как в любом коллективе, возникают цепочки перекладывания ответственности.

Сергей Падалко: Часто причина конфликта — недопонимание. Музей не дает себе труда вникнуть, или я плохо объяснял. То, что в итоге получается, как будто неожиданность для музея, и тут-то и возникает конфликт. А мы думали, будет не так (с)

Андрей Рымарь: Иногда художник делает высказывание, которое ему так нравится, что ему все равно, транслирует ли оно то, что должно транслировать.

Андрей Шаповалов: Мы знаем качество желаемого продукта?

Андрей Рымарь: Я выскажусь перпендикулярно. Меня тема битвы и ее причин не отпускает. Меня поразило впервые в музее, когда я оказался в ситуации, где очевидно, что в любой задаче есть такое количество дел, которые не сделаешь за всю свою жизнь. Люди решают нерешаемые задачи, иногда красиво.

Сергей Падалко: Полностью поддерживаю.

Андрей Шаповалов: Битвы бывают от того, что люди не хотят слышать друг друга. Давайте слушать друг друга. От этого будет много хорошего.

#МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп
❤️ Музейные коммуникации

Музейный Олимп: подборка конспектов

С 14 по 18 октября 2024 года на теплоходе «Лебединое озеро» проходил Профессиональный форум «Музейный Олимп».

В одноименном конкурсе двухступенчатая система оценки заявок: длинный и короткий списки номинантов определяет экспертный совет, а победителей — жюри конкурса.

В финал конкурса вышли 23 проекта в 5 номинациях и 4 музея, претендующие на звание «Музей России 2024 года». Всего на конкурс было подано 189 заявок от 127 музеев из 7 федеральных округов страны.

Форум — этап, на котором команды музеев, попавшие в короткий список, защищали свои проекты перед жюри и участниками.
Победителей конкурса назовут на конференции ИКОМ России в середине ноября.

Каждый день форума был посвящен защите проектов в одной из номинаций и тематическим экспертным сессиям.

Конспекты сессий собрала из отдельных постов в заметки:

▶ Дискуссия «Музей о музее»

▶ Дискуссия «Экспозиционная концепция — энергия замысла»

▶ Дискуссия «Музеефикация современности: за и против»

▶ Презентация лаборатории «РЕ-музей»

▶ Диалог практиков «Экспозиция как поле битвы: хранитель — куратор — дизайнер»


#МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп
❤ Музейные коммуникации