За период с июня 1941 года по сентябрь 1945 года потери только среди военных медиков составили 210 601 человек, в том числе погибших и пропавших без вести – 84 793. Из них 5319 врачей, 9198 средних медицинских работников, 22 723 санитарных инструктора и 47 553 санитара и санитара-носильщика.

Основополагающая идея военно-полевой медицинской доктрины – эвакуация по назначению – в наиболее полном виде удалось претворить в жизнь лишь в операциях завершающего этапа войны, когда была создана абсолютно необходимая для этого материально-техническая база – сеть специализированных военно-полевых учреждений армий и фронтов.

Однако опыт показал, что во всех операциях Великой Отечественной войны подавляющую часть потерь медицинской службы (и безвозвратных, и санитарных) составляли санитарные инструкторы и санитары.

Согласно правилам, доставка раненого в полевой госпиталь не должна была превышать шести часов. От первой помощи, оказанной санитаркой, зависела жизнь раненого.

Смирновым была сформулирована система: «Современное этапное лечение и единая военно-полевая медицинская доктрина в области полевой хирургии основываются на следующих положениях:
все огнестрельные раны являются первично-инфицированными;
единственно надежным методом борьбы с инфекцией огнестрельных ран является первичная обработка ран;
большая часть раненых нуждается в ранней хирургической обработке;
раненые, подвергнутые в первые часы ранения хирургический обработке, дают наилучший прогноз».

Отважным санитаркам полагались награды: «за вынос 15 раненых - медаль, за 25 — орден, за 80 — высшая награда — орден Ленина».

Спасенных раненых врачи оперировали в полевых условиях. Полевые госпитали располагались в палатках в лесу, землянках, операции могли проводится под открытым небом.

Полевые хирурги работали обычно по 16 часов в день. При большом потоке раненых могли оперировать двое суток без сна. Во время ожесточенных боев в полевой госпиталь поступало около 500 раненых.

Танкист Ион Деген вспоминал «К стене, стоя, прислонился высокий хирург. Не знаю, стар он был или молод. Все лицо закрывала желтоватая марлевая маска. Только глаза. Знаете, какие у него были глаза? Я даже не уверен, что он заметил меня. Он молитвенно сложил руки в резиновых перчатках. Он держал их чуть ниже лица. А спиной ко мне стояла [...] девушка. В первое мгновение, когда из-под халата хирурга она извлекла стеклянную банку, я еще не понимал, что она делает. Но пока она поправляла его халат, я увидел, что в банке моча.
Десять минут необходимо хирургу , чтобы помыть руки перед операцией... Так рассказал нам когда-то батальонный фельдшер.»

Хирург Александра Ивановна Зайцева вспоминала : «Сутками стояли у операционного стола. Стояли, а руки сами падают. У нас отекали ноги, не вмещались в кирзовые сапоги. До того глаза устанут, что трудно их закрыть. День и ночь работали, были голодные обмороки. Есть что поесть, но некогда…»

Тяжело раненые отправлялись на лечение в городские эвакуационные госпитали.

Все отбирали на нужды армии. А госпиталям доставалось то, что оставалось, т. е. практически ничего. И организация их была жесткой. С октября 1941 штатная обслуга госпиталей лишилась военного довольствия. Это первая военная осень, когда не было нормально работающих подсобных хозяйств при госпиталях. В городах действовала карточная система распределения продуктов.

В придачу ко всему осенью 1941 года медицинская промышленность выпускала менее 9% необходимых лекарств. И их начали изготавливать на местных предприятиях.

О буднях городских больниц в воспоминаниях ленинградского врача Бориса Абрамсона, работавшего хирургом в дни блокады. Врачи, чтобы не думать о голоде, погружались в работу. В трагичную блокадную зиму 1941-1942 года, когда в городе не работали водоснабжение и канализация, больницы представляли собой особенно гнетущее зрелище. Оперировали при свечах, почти на ощупь.

Августовские дни особенно тяжелы — нажим на Ленинград усиливается, в городе чувствуется растерянность, эвакуация, объявленная обязательной, фактически невозможна — все дороги от Ленинграда, в том числе и Северная, отрезаны врагом. Начинается блокада города.

В клинике начинаются массовые поступления пострадавших от бомб. Ужасающая картина! Тяжелейшие комбинированные травмы, дающие огромную смертность.

…Сказывается голод! В октябре, а в особенности в ноябре я его остро чувствую. В особенности болезненно переживаю недостаток хлеба. Мысли о еде не оставляют меня днем и особенно ночью. Стараешься побольше оперировать, время идет быстрее, голод не так ощущается… К дежурствам через день уже в течение двух месяцев привык, всю тяжесть хирургической работы выносим мы с Николаем Сосняковым. Обеды через день в больнице дают намек на насыщение.
Голод всюду…

…В клинике леденящий холод, очень трудно стало работать, хочется поменьше двигаться, хочется погреться. А главное все же голод. Это чувство почти невыносимо. Беспрестанные мысли о еде, поиски еды вытесняют все другое. Мало верится в близость коренного улучшения, о чем изголодавшиеся ленинградцы много говорят… В институте с серьезным видом готовятся к зимней сессии. Но как она может пройти, если студенты более двух месяцев почти не ходят на практические занятия, очень плохо — на лекции и вовсе не читают дома! Занятий фактически нет, но Ученый совет собирается аккуратно, через понедельник, и слушает защиту диссертаций. Все профессора сидят в шубах и шапках, все осунулись и все голодны…

К первому мая в блокадном Ленинграде горожане получили подарки, настоящие пиршество: «Настроение у ленинградцев явно повысилось. К празднику выдали очень много продуктов, а именно: сыра 600 гр., колбасы 300 гр., вина 0,5 л, пива 1,5 л, муки 1 кгр., шоколада 25 гр., табаку 50 гр., чаю 25 гр., сельдей 500 гр. Это помимо всех текущих выдач — мяса, крупы, масла, сахара»

Владимир Терентьевич Кунгурцев рассказывал о военных лекарствах-обезболивающих: "Если у раненного болевой шок, надо положить его так, чтобы кровь нормально циркулировала, а голова находилась не выше корпуса. Затем надо обезболить раны. Ничего кроме хлорэтила у нас тогда не было. Хлорэтил замораживает боль на несколько минут. А уже потом, в медсанбате и в госпитале раненному делали инъекции новокаина, давали более эффективные эфир и хлороформ".

"Но мне везло: ни одного смертельного случая. А вот тяжелые были: однажды привезли бойца с пневмотраксом грудной клетки. Он не мог дышать. Наложил ему глухую повязку, чтобы воздух не попал в легкие. Вообще, тяжело раненных мы оперативно эвакуировали – на носилках или машинах. У всех солдат в обязательной экипировке были индивидуальные перевязочные пакеты, которые они получали у полкового врача. Каждый солдат был хорошо проинструктирован на случай ранения. К примеру, если пуля попала в живот, пить и есть нельзя, потому что через желудок и кишечник вместе с жидкостью в брюшную полость попадает инфекция, и начинается воспаление брюшины – перитонит".

"У неопытного наркотизатора больной под эфиром долго не засыпает, и может проснуться во время операции. Под хлороформом же больной заснет обязательно, но может не проснуться" - писал врач Юдин.

В годы войны раненые умирали чаще от заражения крови. Были случаи, когда из-за нехватки лекарств для предотвращения гангрены раны перевязывали бинтами, смоченными в керосине, что предотвращало заражение.

В Советском Союзе знали об изобретении английского ученого Флеминга – пенициллине. Однако согласование на использование лекарства требовало времени. В Англии к открытию отнеслись с недоверием, и Флеминг продолжил свои опыты в США. Сталин не доверял союзникам-американцам, опасаясь, что лекарство может быть отравлено. Опыты Флеминга в США продолжались успешно, но патентовать изобретение ученый отказался, утверждая, что лекарство создано для спасения всего человечества.
Чтобы не терять время на бюрократию, советские ученые взялись за разработку аналогичного лекарства-антибиотика.

«Устав от напрасного ожидания, весной 1942 года я с помощью друзей стала собирать плесени из самых различных источников. Те, кто знал о сотнях неудачных попыток Флори найти свой продуцент пенициллина, относились к моим опытам иронически» - вспоминала Тамара Балезина.

«Мы стали использовать метод профессора Андрея Львовича Курсанова по выделению спор плесени из воздуха на очистки картофеля (вместо самого картофеля — по военному времени), смоченные медным купоросом. И лишь 93-й штамм — споры, выросшие в бомбоубежище жилого дома на чашке Петри с очистками картофеля, — показал при испытании методом разведений в 4–8 раз большую активность пенициллина, чем флеминговский».

К концу 1941 года советский пенициллин начал применяться для лечения. Опыт нового лекарства был поставлен на 25 умирающих раненых, которые постепенно пошли на поправку.

«Невозможно описать нашу радость и счастье, когда мы поняли, что все наши раненые постепенно выходят из септического состояния и начинают поправляться. В конце концов все 25 были спасены!» — вспоминала Балезина.

Широкое промышленное производство пенициллина началось в 1943 году.

Героический труд медицинских работников в годы войны высоко оценен Родиной. Орденами награждены
8 медико-санитарных батальонов, 39 военных госпиталей, ордена и медали вручены свыше 116 тыс. врачей, фельдшеров, медицинских сестер, санитарных инструкторов, а 43 медика удостоены звания Героя Советского Союза.

Подвиг медицинских работников в годы войны вызывает восхищение. Благодаря труду врачей около 70% раненых были спасены и вернулись к полноценной жизни. Следует помнить, что в военные годы медицина столкнулась со множеством трудностей. Не хватало квалифицированных специалистов, мест в госпиталях, медикаментов. Хирургам в полевых условиях приходилось работать круглосуточно. Врачи рисковали жизнью наравне с боевыми товарищами, из 700 тысяч военных медиков погибло более 12,5%.

3 января 1992 года ультиматум Украины Черноморскому флоту.

Жители Крыма ответили на ультиматум.

Пряжка морского пехотинца найдена на испанских позициях.
#Археология

ДЕСАНТ С ГЛУБИНЫ

... Болью полнится душа
На краю волны и суши;
Двадцать девять ППШ
Против сотни вражьих пушек!..

После всех побед и бед
Их припомнят и прославят.
Через тридцать долгих лет
Здесь им памятник поставят.

На воде растаял след...
Двадцать девять краснофлотцев!.
Через тридцать долгих лет
Лишь один сюда вернется.

Лишь один остался жив.
Плакал горькими слезами,
Две гвоздики положив
На холодный серый камень.
#ВОВ #Десант

Морское слово

Якорь – устройство для удержания судна при стоянке на открытой воде. Якорь должен быть прочным, простым в обращении, обеспечивать надёжное сцепление с любым грунтом. Якоря бывают становые и вспомогательные. Становые якоря предназначены для удержания корабля на месте (логично😏). Корабли снабжаются одним или двумя становыми якорями, в зависимости от водоизмещения судна.

Вспомогательные служат совместно со становыми для удержания корабля в определенном положении относительно волны, ветра или течения.

В конце XIX века британское Адмиралтейство провело испытание сразу нескольких якорей для определения лучшего по всем показателям. Им оказался якорь Холла – достаточно глубоко и быстро зарывающийся в грунт. Это был один из распространённых типов якорей с качающимися лапами. Якорь Холла и по сей день применяется на судах и кораблях мира, но он вытесняется более совершенными конструкциями, однако сам его принцип до сих пор остаётся основополагающим.

ФЛОТСКИЙ РЕМЕНЬ.

Бляшечка латунная,
Якорь со звездой,
Кожа чуть потёртая-
Ремешочек мой.

Бляха пообточена,
И распрямлена-
Так носить положено
Бляху моряка.

Асидол достану,
Пасту ГОИ возьму,
Бляху я надраю,
Тряпочкой пройду.

Ведь ремень мой флотский,
В нём душа и честь,
Будет он со мною
Славу флота несть.

Иногда приходится
Ремешочек снять,
Ну и как нунчаками
Немного помахать.

Вертится как молния
Мой ремень в руке.
Не боюсь гулять я
В тёмном закутке.

Как давно всё было-
Якорь и звезда
На латунной бляхе
В сердце навсегда.

Контрразведка на флоте

Отечественный военный флот всегда находился под пристальным вниманием иностранных военных штабов и спецслужб. В числе важнейших направлений деятельности флотских контрразведчиков в начальный период войны было укрепление боеспособности частей и кораблей ВМФ, борьба с проявлениями дезертирства, трусости и паникерства среди личного состава. Работа на этом участке строилась по трем направлениям: информирование командования о недочетах и недостатках в дисциплине, оперативная работа по обнаружению негативных явлений и организация заградительных мероприятий по предупреждению побегов военнослужащих.

Контрразведывательную работу на советском флоте в первые месяцы войны вели органы 3-го Управления НКВМФ, созданного Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 8 февраля 1941 г.

Постановлением ГКО от 10 января 1942 г. органы 3-го Управления НКВМФ были преобразованы в особые отделы. В центре был создан 9-й отдел Управления особых отделов НКВД СССР, а в подразделениях флота — особые отделы НКВД СССР флотов, флотилий, военно-морских баз и эскадр. Особые отделы флотов и флотилий подчинялись УОО НКВД СССР; морских баз, эскадр, береговой охраны, военно-морских учебных заведений — ОО НКВД флота-флотилии и комиссару соединения; уполномоченные особого отдела на кораблях — ОО соединения и комиссару корабля.

Период июня 1941 г. — начала 1943 г. являлся самым тяжелым в оперативно-боевой деятельности флотских чекистов.

В первые месяцы войны особо ощутимые потери понесли контрразведчики Балтийского флота. Десятки оперативных сотрудников погибли при обороне военно-морских баз Лиепаи, Риги, Таллина. В августе 1941 г., во время печально известного таллинского перехода в районе острова Гогланд, немецкой авиацией был потоплен транспорт, на котором в Кронштадт эвакуировалась основная часть сотрудников Особого отдела Краснознаменного Балтийского флота. Практически никто из экипажа и пассажиров не уцелел.

Такая же ситуация сложилась и на Черноморском флоте.

Большое число сотрудников погибло или попало в плен при ведении боевых действий кораблями и соединениями Дунайской, Днепровской и Пинской флотилий.

Невосполнимые потери, нехватка оперативных работников не могли не сказаться на работе флотских контрразведчиков. В этой ситуации, с учетом временных неудач нашей армии, флотские чекисты сосредоточили свою деятельность на двух основных направлениях: выявлении агентуры противника и борьбе с дезертирами, трусами и паникерами. При этом контрразведчики исходили из того, что в начальный период войны немецкие спецслужбы вербовали пленных советских военнослужащих простыми методами, «накоротке», зачастую прямо на передовой. Те, кто давал согласие на сотрудничество с германской разведкой, сразу же, после кратковременного инструктажа, перебрасывались через линию фронта в расположение частей Красной Армии и Военно-Морского Флота. Результаты «работы» таких агентов были недостаточно эффективны, так как многие из них сразу же сдавалась добровольно, даже не приступив к выполнению задания, других задерживали после перехода линии фронта.

Так, утром 25 августа 1941 г. красноармеец одной из воинских частей, оборонявшей Таллин, сдался в плен гитлеровцам. На допросе он сообщил немецким офицерам известные ему сведения об организации обороны города. Сразу же после допроса 25 августа «новоиспеченный» агент был переброшен в расположение морской бригады Балтфлота. Уже утром 26 августа его арестовала советская контрразведка.

К концу 1942 г., когда стал очевидным провал плана молниеносной войны, немецкая разведка перешла к более тщательному отбору и подготовке своих агентов. В частности, германская морская разведка в агентурной работе против ВМФ СССР в основном старалась опираться на военнопленных моряков-специалистов, хорошо знавших объекты разведки и морские театры.

К 1943 г. противнику удалось достичь определенных успехов в подготовке таких кадров разведчиков. В этих целях немцы использовали целую сеть специальных разведшкол, созданных как в Германии, так и на оккупированной советской территории, особенно в Прибалтике. Все это не могло не усложнить деятельность органов контрразведки ВМФ.

В соответствии с Постановлением СНК СССР от 19 апреля 1943 г. 9-й (морской) отдел УОО НКВД СССР по обслуживанию ВоенноМорского Флота передавался в подчинение Народного комиссариата ВМФ СССР. На основе этого отдела в наркомате сформировалось Управление контрразведки «Смерш».

Положением об УКР «Смерш» НКВМФ и его органах на местах, утвержденным Постановлением ГКО № 3461 сс/ов от 31 мая 1943 г., на флотскую контрразведку возлагались следующие задачи: борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок, а также с антисоветскими элементами, проникшими в Военно-Морской Флот, принятие необходимых мер, исключающих возможность безнаказанного проникновения агентуры противника и антисоветских элементов на флот, борьба с предательством и изменой Родине в частях, соединениях и учреждениях ВМФ, с дезертирством и членовредительством.

Этим же положением подразделения «Смерш» НКВМФ освобождались от проведения всякой другой работы, не связанной с выполнением перечисленных выше контрразведывательных задач.

Отделы «Смерш» флота были созданы как централизованная организация, с подчинением только своим вышестоящим органам. Начальник УКР «Смерш», назначенный приказом наркома ВМФ от 3 июня 1943 г. № 00154 комиссар госбезопасности П.А. Гладков, подчинялся непосредственно народному комиссару Военно-Морского Флота и выполнял только его распоряжения.

В соответствии с положением флотские подразделения «Смерш» комплектовались за счет оперсостава бывшего 9-го отдела УОО НКВД СССР и спецотбора военнослужащих из числа командного и политического состава ВМФ, которым присваивались воинские звания, установленные в Военно-Морском Флоте. Сотрудники УКР «Смерш» НКВМФ экипировались в форму одежды, определенную для соответствующих родов войск ВМФ.

Относительно взаимодействия с другими спецслужбами в положении о морском «Смерше» говорилось, что по мере необходимости в своей работе он поддерживает тесные контакты с соответствующими органами НКГБ СССР, НКВД СССР, ГУКР «Смерш» НКО СССР, разведывательными управлениями Генерального штаба Красной Армии и НКВМФ, обменивается с ними информацией и ориентировками.

Структурно аппарат УКР «Смерш» НКВМФ состоял из четырех отделов, следственной части, отделений шифросвязи, оперативной техники и других вспомогательных подразделений.

Для реализации основных задач, поставленных перед флотской контрразведкой, требовалось наличие профессионально подготовленных, грамотных и инициативных сотрудников. Руководство УКР «Смерш» флота при поддержке командования НКВМФ предпринимало немало усилий, чтобы подразделения контрразведки комплектовались надежными, умными и образованными офицерами. Действовавшие ранее курсы подготовки и переподготовки оперсостава уже не в полной мере отвечали реалиям, в которых приходилось работать контрразведчикам.

Для подготовки оперативного состава органов контрразведки «Смерш» НКВМФ приказами наркома Н.Г. Кузнецова от 9 и 15 февраля 1944 г. с 1 марта того же года открывалась Высшая школа контрразведки ВМФ по подготовке и переподготовке офицерского состава, с годичным сроком обучения. Фактически она начала функционировать с 15 мая 1944 г., поэтому эта дата отмечается как день Высшей школы контрразведки «Смерш» ВМФ.

Кандидаты на обучение в школе должны были иметь законченное среднее образование, возраст не моложе 20 и не старше 35 лет, состоять в рядах ВКП(б) или ВЛКСМ, а по состоянию здоровья — быть пригодными для оперативной работы.

В целях улучшения качества учебной работы в сентябре 1944 г. создается учебный совет ВШК, который наряду с совершенствованием чисто учебного процесса занимался изучением современного опыта контрразведывательной работы и его внедрением в учебные программы.

Для поднятия общеобразовательного уровня и деловой квалификации оперсостава приказом начальника УКР «Смерш» НКВМФ с октября 1944 г. вводилось обязательное изучение оперативными работниками иностранных языков. При этом учебные группы укомплектовывались по тем иностранным языкам, изучение которых было наиболее целесообразным для данного флота или флотилии.
Одновременно не прекращали свою деятельность и курсы подготовки оперативного состава отделов контрразведки «Смерш» всех флотов ВМФ СССР. Их комплектование находилось под личным контролем Н.Г. Кузнецова.

Зафронтовая работа 1943-1945

Период 1943-1944 гг. стал переломным в ходе войны. Красная Армия продвигалась с боями на запад, освобождая от противника оккупированные территории. В этих областях началась работа по отбору призывников в части ВМФ. Флотским чекистам предстояла тщательная работа по изучению новобранцев, чтобы не допустить на службу лиц, причастных к вражеским разведорганам или запятнавших себя связями с оккупационными властями. Особо тщательно «фильтровались» призывники, предполагавшиеся к службе на боевых кораблях.

Мероприятия по выявлению агентуры противника проводились контрразведчиками и после освобождения военно-морских баз флота в Новороссийске, Севастополе, Одессе, Таллине, Риге и Лиепае. Это было связано с тем, что немецкие разведорганы, отступая, оставляли на глубокое оседание квалифицированную и подготовленную агентуру.

Флотские чекисты в составе опергруппы заранее снабжались справочными оперативными и следственными материалами, имели ориентировки на уже известных вражеских разведчиков, изменников Родине и предателей. Кроме того, на оккупированной территории флотскими зафронтовыми разведчиками выявлялись предатели и пособники, каратели и полицаи.

Одним из основных мероприятий, повлиявших на эффективность операций, явилось создание в 1943 г. специальных школ для обучения агентуры, намечавшейся к использованию за линией фронта. В этих школах наряду с теоретическим курсом были введены углубленные практические занятия (инсценировка допроса агента на случай задержания, организация радиосвязи, маскировка передвижения по лесу и др.). Главные задачи зафронтовых разведчиков отныне — это внедрение в разведорганы противника, перевербовка их сотрудников, выявление агентуры противника.

Проведенные в короткое время мероприятия позволили органам контрразведки «Смерш» ВМФ в дальнейшем осуществить ряд удачных зафронтовых операций.
В 1944-1945 гг. военно-морские контрразведчики вели оперативную работу в частях и на кораблях флота, дислоцировавшихся в местах бывших немецких баз на территориях Германии, Финляндии, Румынии, Болгарии и Кореи. Здесь чекисты еще чаще сталкивались с агентурой противника, оставляемой на длительное оседание.

Так же как и на освобождаемой советской территории, в бывших иностранных военноморских базах активно действовали чекистские оперативные группы. Они выявляли вражескую агентуру, принимали участие в фильтрации советских военнопленных и опросах местного населения. В состав опергрупп включались контрразведчики со знанием иностранного языка. Так, в результате проведенных мероприятий только в Кенигсберге и Пиллау удалось арестовать 17 агентов немецкой разведки.

Следует отметить, что на протяжении войны сотрудникам флотской контрразведки приходилось пресекать разведывательные устремления и союзных с СССР стран, разведки которых имели возможность вести работу против Советского Союза с легальных позиций. В частности, на Северном флоте дислоцировались отдельные авиационные части и группы надводных и подводных кораблей Великобритании, среди личного состава которых были профессиональные разведчики. Кроме того, более 35 тыс. военнослужащих ВМФ СССР за период войны посетили порты США и Англии в составе команд кораблей, передаваемых нашей стране по ленд-лизу. Все это требовало усиления контрразведывательных мер по обеспечению безопасности наших военно-морских баз и личного состава флота.

Чекисты Северного и Тихоокеанского флотов выявляли английских и американских разведчиков в составе военно-морских миссий соответствующих стран, изучали формы и методы их деятельности, организовывали профилактическую работу в советских штабах, частях и соединениях кораблей, находившихся в загранкомандировках.

С окончанием Великой Отечественной войны флотские контрразведчики, также как и другие органы контрразведки «Смерш», наряду с контрразведывательным обеспечением соединений флотов осуществляли розыск агентуры иностранных разведок, изменников Родине и предателей.

Морским чекистам приходилось изучать и обрабатывать значительный массив информации. Розыскные списки и материалы представляли собой многотомные дела, содержавшие тысячи документов и фотографий. Имевшаяся в них информация зачастую носила отрывочный характер, поэтому сотрудникам приходилось готовить уточняющие ориентировки и проводить дополнительные проверки.

За время Великой Отечественной войны военной контрразведкой было обезврежено более 30 тысяч шпионов, около 3,5 тысяч диверсантов, свыше 6 тысяч террористов; в тыл противника было направлено более 3 тысяч агентов. Многие её сотрудники были удостоены государственных наград, а четверым из них: лейтенанту Г.М. Кравцову, старшему лейтенанту В.М. Чеботарёву, лейтенанту М.П. Крыгину, старшему лейтенанту П.А. Жидкову присвоены звания Героев Советского Союза. Всем, к сожалению, посмертно.

По неполным данным, в боях за свободу и независимость нашей Родины и при выполнении оперативных заданий погибли более шести тысяч сотрудников военной контрразведки.
#ВОВ #Смерш

Подземный храм в блиндаже

Помоги Вам, Господи
Спаси и сохрани

ТЦКшник объяснил свою работу тем, что украинцы сами виноваты, что выбрали в президенты Зеленского

😀