Давным-давно еще до войны Ирина делала клиентке маникюр и увидела на ней такой браслет. Тогда еще об этих браслетах с подвесками никто не знал. Клиентка купила его в Лондоне. Она часто ездила туда в командировки, Ирина попросила привезти такой и ей. С тех пор клиентка возила подвески – из Лондона, из Будапешта, Австрии и Новой Зеландии. Ирина в Донецке надевала их на браслет. Теперь никто никуда не ездит, клиентка вообще уехала из Донецка, но у Ирины все равно два полных браслета. Больше ей не надо. Из других ценностей у нее – три бусины. Ее подруга происходит из семьи староверов. Те при рождении ребенка заводили новую бусину. Подруга подарила Ирине три – три жизни. Недавно Ирина нашла ювелира, и издевается над ним как хочет – то аметист просит в кожаную петельку вшить, то в янтаре сделать золотую застежку. Ювелир сопротивляется – он живет в квартале, где еще много армян и мусульман. Они носят к нему изумруды и сапфиры. К таким камням золото подходит. К янтарю и аметисту, по его мнению, нет. А Ирина все придумывает и придумывает новые украшения – голова заводится на творчество и отключается от происходящего за окном. Правда, после обстрела бульвара Пушкина было очень страшно на работу выходить. Она еле дошла, открывает дверь, а в салоне – женский хохот, гудят фены. «Тут выбора два, - говорит она, - либо ты остаешься, принимаешь все и продолжаешь жить, либо уезжаешь. А уехать я не могу. У меня тут мама. Я ее предать не могу. Вот зачем мы все тут живем и сюда возвращаемся? Наверное, если бросим, это тоже как предательство будет?».
 
Вечером из салона Ирина ушла незаметно – в опасный город. «Человек ведь создан созидать, а не разрушать» – сказала она и пошла созидать свое маленькое украшение из трех бусин в городе, по которому, не переставая, проходит разруха. Но, наверное, так правильно, и маленькие творческие очаги сопротивления способны победить разруху большую.   

Меня спрашивают, почему я не пишу бравурных текстов из Донецка и почему в моих присутствует грусть. Наверное, потому, что вокруг меня гибнут люди. И мне кажется, что делать заявления - «да мы сейчас им как дадим!» - крайне глупо и фальшиво. Да, мы, конечно, победим - в этом я никогда не сомневалась. Но бравурности не будет хотя бы потому, что официант, который утром приносит тебе кофе, говорит - «Я бегу на работу так, будто я в розыске - постоянно прячась. У меня такое чувство, будто все мы в этом городе приговорены к смертной казни».

Донецк сегодня. И это не заканчивается

В Германии смягчат требования к мусоросжигательным заводам. Им разрешат выбрасывать больше оксидов азота в атмосферу. Сейчас 150 мусоросжигательных заводов вырабатывают 6% энергии для снабжения домов. Выбросы можно будет увеличить на треть и впоследствии отказаться от ограничений по вредным газам. Вот вам и Грета Тунберг. Вот и маски, слетающие при первом неудобстве. А как же Планета и тренд на экологичность?

У свадьбы в Мариуполе была скрытая сторона - за кадром. До последнего дня это было еще не факт, что она состоится, да еще на дому. Юра бегал по инстанциям, начиная с медицинских, где должны были дать заключение – жених парализован и прийти в загс не сможет. Даже Оля куда-то ходила, и там ей сказали, что выглядят они с Александром непрезентабельно, а для первой свадьбы должна быть красивая картинка - молодая ходячая пара. Вот еще причина, по которой я не перевариваю тв-картинки.

Утром, когда мы приехали к жениху и невесте домой, там творилось страшное. Присутствовали Первый канал, местный канал ДНР, пресс-служба загса. В квартире по причине торжества (и картинки) только что вставили новые окна. А так окна, конечно, там были не нужны. Суетились операторы, торчали микрофоны. На Александра не налезла белая рубашка, купленная нами в Ростове, и он оделся в моряцкое. Оля была в стрессе и не знала, что вообще говорить. По тортам, букетам и операторам скакали кошки. Их тоже сгоняли - чтобы не портили картинку. Меня постоянно теснили в угол, и в конце концов согнали - да, опять из-за картинки. Юра – виновник торжества - болтался вообще непонятно на каких задворках. Пресс-служба двигала торты, коробочку с кольцами, переставляла столики. Носила туда-сюда мебель и памятные морские сувениры, привезённые из разных стран - все ради картинки. Наконец, это сделалось чересчур, и я включила режим Бабы Яги и заняла почетное место. В этом режиме уже после состоявшегося бракосочетания нафырчала на сотрудницу Первого – «Надо записывать молодоженов, и не выключать камеру, когда они просят помочь с российскими паспортами и говорят о том, что у них нет крыши, и они не знают как зимовать».

Разговор происходил на кухне, где орудовали в это время две прекрасные русские женщины с русыми волосами.
- Это было красиво, - с уважительным интересом они осмотрели мой несолидный зелёный костюм.
- Это был лайт-вариант, - похвалила себя я.

Наталья и Аленка предложили мне тогда крепкий кофе и солёные огурчики к нему. Кофе мы сами сварили на примусе. Пока я хрустела огурцами, а кофе подходил, они рассказывали мне, как Александр перенервничал перед свадьбой и требовал, чтобы они отварили гостям картошку, насолили помидоров. И, вообще, Наталья ночью накануне свадьбы закатала 39 литров помидоров. Наталья и Алена волонтерили в Мариуполе во время боевых действий. Разносили еду самым слабым.
- Вот так под бомбами? - спросила я.
- Под бомбами, - захохотали они. - А как мы к моей сестре шли. Она в частном доме живет, корову держит. Ей рожать пора было. А муж у неё - интеллигент. Он роды принимать будет, ещё в обморок упадёт. Так Гальке сначала его придётся в чувство приводить, а потом рожать. Мы пошли, нам патруль говорит - «Там мины». Мы все равно идём, а на дороге - ляп-ляп, мины-мины, - с хохотом рассказывали они.
- Мы тогда другой дорогой пошли, и там - ляп-ляп. Мы обходили, пока было можно. Но не прошли.
- Галя нас увидела, сама к нам вышла. Ха-ха-ха.

Я вернула огурец в тарелочку - расхотелось.
- Ну что вы? - Наталья взяла меня за руку. - Все прошло. Ляп-ляп закончился.
Но мне уже было не смешно. Я думала - в который раз - о том, что не эти люди начали войну в 14-м. Эти люди нас ждали. Но именно они и пострадали. Не те, которые в Киеве разводили антироссийскую риторику.

Через несколько дней я случайно встретила в Мариуполе Наталью и Алёну снова. Они со смехом рассказали, как под вечер в день свадьбы к молодожёнам пришли волонтеры из Воронежа и до ночи играли на балалайке, пели песню про лодку. Каптан дальнего плавания с трудом боролся со сном, слушал про лодку. Хотя ему - капитану большого корабля - было несолидно. Я представила эту лодку, клюющих носом молодоженов, балалайку, неутомимых воронежских волонтёров и расхохоталась. И вот от чего бы я в тот момент не отказалась, так это от огурчиков, засоленных этими прекрасными женщинами. Вот такая картинка.