Мобильные медицинские бригады расширят свою деятельность в Якутии

В 2025 году мобильные медицинские бригады Якутии расширят свою деятельность, охватив не только арктические районы, но и другие труднодоступные территории республики. Республиканский центр мобильных бригад успешно функционирует второй год, предоставляя специализированную медицинскую помощь жителям отдалённых районов.

«Безусловно, планируем дальше развивать выездные формы работы медиков. Так как жители многих других труднодоступных наслегов просят внедрения у них такой практики», — отметила министр здравоохранения Якутии Лена Афанасьева.

В 2024 году врачи посетили все 13 арктических районов Якутии. С 2025 года планируется расширить географию выездов, включив населённые пункты Алданского, Оймяконского, Кобяйского, Вилюйского, Верхневилюйского, Сунтарского и Усть-Алданского районов.

Инициатива создания мобильных бригад была предложена главой Якутии Айсеном Николаевым в феврале 2023 года. Проект направлен на повышение доступности медицинской помощи для жителей отдалённых и труднодоступных территорий.

Мобильные бригады состоят из врачей различных специальностей, что позволяет предоставлять комплексную медицинскую помощь на месте, без необходимости выезда пациентов в крупные медицинские центры.

#Якутия

Мощная дискуссия разворачивается в мире социальной психологии. Суть вопроса: вредят ли соцсети ментальному здоровью?

Одной из партий, той, которая бьет тревогу, руководят Джонатан Хайд и Джин Твенге (книга последней есть на русском). Им оппонирует группа, которую можно было бы назвать “партия спокойных”. Например Orben & Przybylski (2019) заключили, что связь драматического роста психических расстройств среди молодежи (а с этим никто не спорит) с использованием соцсетей не больше, чем с поеданием картошки или ношением очков.

Хайд, проанализировав эти аргументы, в своей свежей книге Anxious Generation (2024) выдвигает свои (а вот его эссе - ответ критикам). Его мысль в том, что исследования, не обнаружившие связи: 1) не делали разницы между использованием интернета в целом и постоянной вовлеченностью именно в соцсети; и 2) не исследовали гендерные различия. А вот если эти два фактора учесть, то связь становится очень сильной. То есть не использование интернета как такого вредно, разумеется, а именно постоянная подключенность к соцсетям и не любым, а тем, которые действуют через строго определенные механизмы. Например Instagram значительно хуже Facebook (который, замечу от себя, тоже ничего хорошего). И все эти специфические повреждающие факторы гораздо сильнее действуют на девочек, чем на мальчиков.

Опять - хорошая дискуссия.
Но вообще она отражает странную ситуацию. Вроде никто не спорит, гаджеты вредны. В то же время в чем именно заключается вред, вразумительно не очень объясняется. В результате выглядит это как типичный скучный наезд на поганую молодежь подрастающее поколение, каковых в промежутке от Цицерона до Егора Летова было уже немало.

Партия спокойных говорит - испокон веков новые технологии считались подозрительными с точки зрения их возможного отупляющего влияния. Еще Платон считал, что грамотность детренирует память и не развивает мышление. Появление последовательно печатных книг, радио, телевидения сопровождалось алармистскими предупреждениями. Все это не оправдалось, поэтому расслабьтесь, вред от смартфонов на мышление такой же, как от картошки, а те, кто считают иначе - просто технофобы и новые луддиты.

Хайд в книге дает конкретику и приводит четыре основных повреждающих фактора того, что он называет “великое подключение”, состоявшееся в начале 2010х, с распространением инсты и фронтальной камеры на смартфоне.
Об этом, и о так называемой "гипотезе Златовласки" на эту тему, напишу дальше

#кбт_цифрового_поколения

Продолжение, начало здесь

Итак, вот четыре повреждающих фактора соцсетей, которые Джонатан Хайд считает основными виновниками роста ментальных проблем у молодежи и следствиями так называемого phone-based childhood (в противовес play-based childhood)
Это 1) социальная депривация, то есть снижение количества личных контактов.
2) нарушения сна - фактор, вносящий вклад в свою очередь в самые разные расстройства - депрессия, тревога, проблемы гнева, когнитивные нарушения, увеличение числа несчастных случаев..
3) фрагментация внимания. и 4) аддикции. (тут речь идет не о расстройствах как таковых, а об аддиктивных поведенческих реализациях в широком смысле).

Это все кажется довольно очевидным, но если погрузиться в детали, обнаруживается много интересного. Возьмем первый пункт. Время, которое американские подростки проводят с друзьями в реальной жизни, сократилось со 122 минут в день в 2012 до 67 минут в 2019. Да, “партия спокойных" возражает, что зато количество онлайн-контактов увеличилось и это может помогать подросткам социализироваться. Это правда. Но Хайд обращает внимание на качество контактов. При личном общении мы вынуждены учиться считывать эмоции человека перед нами, решать возникающие проблемы в реальном же времени (мы не можем выйти из реальной комнаты и ответить собеседнику через пару часов или вовсе проигнорировать его), получать мгновенную корректирующую обратную связь от наших удачных или не очень попыток, вынуждены регулировать свои эмоции в течение самых разных социальных коллизий и т.д. У нас есть возможность телесного контакта, нехватка которого само по себе гигантская тема для изучения. Ну и так далее. При онлайн общении все по-другому.
В результате дети недостаточно осваивают то, что перед этим на протяжении тысячелетий формировалось естественным образом.
Лично мне здесь видится, что это по крайней мере частично объясняет многие феномены, которые мы наблюдаем и в терапии. Например получается, что как минимум часть молодых людей, жалующихся, что они не распознают свои/чужие эмоции, не просто понабрались этого в тиктоке с целью получить желаемый диагноз рас - они их на самом деле плохо распознают.
И так можно всматриваться в каждый пункт.
Продолжение следует

#кбт_цифрового_поколения

Врач в депрессии — угроза для пациента

Грустный доктор лечит хуже. Об этом говорит умеренно свежий систематический обзор от 2019 года.

В исследование было включено 11 исследований с участием 21 517 врачей.

Как врачей спрашивали про ошибки?

В 10 исследованиях врачей спрашивали, совершали они ошибки или нет, которые значительно повлияли на пациента, в течение последних 3 месяцев (8 исследований) или 1 года (1 исследование), в одном исследовании использовали шкалу Лайкерта (не совершал(а)/редко/иногда/часто/всегда).

Корейцы (Южные, разумеется) пошли дальше всех и обучили медсестер и врачей ежедневно собирать информацию обо всех ошибках, которые произошли, в течение 1 месяца.

Что получилось в результате?

Общий относительный риск (ОР) медицинских ошибок среди врачей с положительным результатом скрининга на депрессию составил 1,95 (95% ДИ, 1,63–2,33) с высокой гетерогенностью по исследованиям (χ2 = 49,91; P < 0,001; I2 = 82%; τ2 = 0,06).

Также было показано, что медицинские ошибки, связанные с последующими депрессивными симптомами. То есть при неудачной манипуляции совокупный риск развития депрессивного эпизода значимо повышался, ОР 1,67 (95% ДИ, 1,48-1,87; χ2 = 1,85; P = 0,60; I2 = 0%; τ2 = 0).

Источник: doi: 10.1001/jamanetworkopen.2019.16097

P.S. Для повышения фокуса на канале и увеличения числа постов открываю возможность делать криптодонаты: https://yangx.top/pharmicon_na_hram

Минпромторг Мантурова, презентовав программу «Фарма-2030», признался в невозможности доказать превосходство российских лекарств над дженериками. По широко разрекламированной предыдущей программе наш рынок лекарств должен был взлететь в небеса. И хоть он действительно рос, но только в рамках инфляции, став формально пятым по величине в мире с объемом $24 млрд. Но есть, как откровенничают чиновники, нюансики: программа была сфокусирована на производстве дженериков, ничегошеньки потребителям не дав, обманув по каждому пункту.

Следите за руками: к 2020 г. долю отечественных лекарств надеялись довести до 50%, спасибо очередной завирательной госпрограмме «Развитие медицинской и фармацевтической промышленности». Идее этой всячески подмахивал Харитонин со своим «Биокадом» - непременно будем делать только своё, а как же. Но, упс, Минпромторг следом попросил снизить целевой показатель с 50% до 33% российских лекарств, а долю отечественных медизделий на рынке приопустить до 25% (планировали при этом 40%). В итоге с большим трудом и напряжением мы кое-как смогли делать треть лекарств, а в прошлом году на дженерики приходилось почти 84% производства в упаковках.

Главная проблема - преступная зависимость отечественных производств от импортных субстанций, которую допустил тот же Минпромторг, курировавшие здравоохранение чиновники Скворцова и Голикова. В России производится 15% субстанций, остальное ввозится из-за рубежа, на закупки тратится по $1,8 млрд в год, даже для производства ЖНВЛП (жизненно важных лекарств) мы закупаем субстанции из Китая, Франции и Индии. В ковидный год мы и вовсе оставили раковых больных и эпилептиков без медпрепаратов.

С инсулином тоже всë спорно: раньше на его производстве наживался "Медсинтез" уральского депутата ГД Петрова, а теперь эта поляна отдана иностранцам. А лекарства от рассеянного склероза и вовсе появляются на рынке без маркировки, возможно вовсе поддельные и непонятно откуда - без претензий Минздрава. И верить новой завирательной программе «Фарма-2030» в том, что российский рынок лекарств к 2030 году увеличится до 12 трлн руб., а доля российских производителей на нем — до 42%, нет никакого резона – особенно умирающим.

В двух словах о дженериках, ибо вопросы взаимозаменяемости лекарств скоро могут стать еще острее.
С точки зрения медрепов большой фармы, дженерики – это инфернальное зло, закрывающее доступ к самым прогрессивным и продвинутым лекарственным технологиям, данные о которых оные медрепы несут врачам с самоотверженностью миссионеров на островах Папуа и Новой Гвинеи.
С точки зрения производителей дженериков, это точно такое же снадобье, только в другой обертке (иногда неказистой), которое имеет единственное преимущество – более низкую стоимость. Правда гримасы рынка порой приводят к тому, что дженерик в аптеке появляется по более высокой цене, нежели оригинал, но это не более чем любопытная аномалия.
Разница действительно невелика. В лекарстве есть то, что называется действующим веществом, тем самым, которое призвано болезнь лечить (и от которого побочные эффекты случаются, ага). И есть все остальное, что по отношению к организму никакой активности не проявляет, но делает это лекарство красивой пилюлей голубого или красного цвета, которая тает в желудке, а не в руках, может быть легко проглочена и не рассыпается в прах через полгода хранения в шкафу. Все остальное называется вспомогательными веществами.
Суть дженерика в том, что действующее вещество, обозначающееся международным непатентованным названием, у него то же, что и в оригинальном препарате, и в том же количестве. А вот вспомогательные вещества могут отличаться. Равно как могут отличаться цвет, вкус и название. Например, силденафил (для примера выберем общечеловеческую ценность). В Виагре компании Пфайзер (оригинальный препарат) и в Динамико компании Тева (дженерик) того силденафила содержится равное количество. То есть и действовать эти лекарства должны плюс-минус одинаково (здесь я заявляю об отсутствии конфликта интересов – пример был взят, что называется, с потолка, точнее с другого места).
Более простым примером может быть водка. С точки зрения фармакологии водка – это 40% водный раствор этилового спирта, который и является основным действующим веществом. Вы можете напихать туда чего угодно, золотой пыли или хитина мадагаскарских тараканов, настоять ее на березовых почках или выдержать под полной Луной, действующее вещество, определяющее клинический эффект, останется неизменным. Вкус и цвет могут определять личные пристрастия (IMHO самое вкусное в водке – это закуска), однако эффект зависит именно от количества C2H5OH, проникшего в кровь. Есть один нюанс: все так только в идеальном мире. В реальности мы понимаем, что водка тоже может быть хорошей или плохой, это зависит от качества спирта, культуры производства и от вероятности столкнуться с "самопалом".
Такая же фигня и с дженериками. В теории там та же самая молекула. Но дженерики тоже могут быть хорошими или не очень. Как это понять - сложный вопрос. В основу выбора ложатся и репутация производителя, и вопрос, на каких еще рынках препарат зарегистрирован (вне зависимости от того, к какой стране причисляет себя производитель), и то, из субстанции какого производства лекарство произведено (в примере с водкой субстанцией является спирт, но цистернами и в неразбавленном виде).

И да, полный цикл испытаний эффективности дженерики не проходят. Для большинства достаточно доказать, что препарат всасывается в кровоток и распределяется так же, как и оригинальное лекарство, то есть провести сравнение биодоступности. Если мы будем требовать проведения для дженериков таких же испытаний, какие проходят оригинальные лекарства, то они потеряют главное привлекательное свойство – стоимость. Да и пациентов не хватит.
И еще, не думайте, что дженерики – это удел стран "третьего мира". В США, например, 8 из 10 назначенных таблеток – это дженерики.

Возможен и такой бюджетный вариант))

Или елочка м.б. такой...

Или такой вот живой...

Или вот такой воздушной...

Или такой компанейской, когда весело всем...

Ну, или м.б. целый елочковый лес))) тогда и на охоту можно сходить...

Или можно сделать елочку для лучшего друга своими руками)))

Или м.б. распрекрасные рукотворные елочки...