Различия в актуальности: читаем книги недели
Сегодня на обзоре две книги, между которыми пропасть. Обе они актуальны.
Хелена Побяржина. Другие ноты — М.: Альпина нон-фикшн, 2024
От романа, который открывается цитатой Кортасара, читатель вправе ждать интеллектуального подвоха, и подвох становится очевиден достаточно скоро: "Другие ноты" можно листать или в предложенном автором порядке, или же в продиктованном логикой и нумерацией глав. Их 104, и они складываются в историю, но для того, чтобы услышать связный рассказ, необходимо решить предложенную автором головоломку, главный вопрос которой — сколько всё-таки в романе повествователей. В зависимости от того, какой узор из глав складывает сам читатель, меняются и голоса, и сюжеты. Впрочем, мыслительная гимнастика в книге не главное, да и само действие постепенно отходит на второй план, а на первом остаются богатые эмоции. Героини Хелены Побяржиной (или это одна героиня?) переживают понятные современному человеку чувства любви, нелюбви, страха, проходят через утрату, предательство, травму, принятие, молчание, истерику, а из суммы глав/нот складывается не столько повествование, сколько гармония.
"Постоянно сбиваешься. Когда живешь такую длинную, однотонную жизнь, нет-нет да и собьешься. Споткнешься на какой-нибудь ерунде".
Эллен Ньюбоулд Ла Мотт. На отливе войны — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024
Здесь звучат другие голоса из другой эпохи, но переиздана книга вовремя. "На отливе войны" — серия заметок американки Эллен Ла Мотт, она работала в Первую мировую медсестрой-добровольцем в бельгийском Росбрюгге. Её книга — серия беспощадно жёстких наблюдений о человеке на войне. Профессиональная медицинская отстранённость позволяет Ла Мотт создать хитрую эмоциональную ловушку: автор делает читателю больно не смакуя рутину жизни хирургического отделения, а рассуждая логически. Ла Мотт уверена: война уродлива и бессмысленна, но такова уж фаза "эволюции человечества", сейчас она раскрывает в человеке всё омерзительное и отталкивающее, однако может смениться и другой фазой. Звучащий в книге ответ на вопрос, случится ли это когда-нибудь, актуализирует этот написанный более ста лет назад текст.
"Благодаря искусной хирургии и профессиональному уходу некоторые из этих пациентов вернутся домой... и станут бременем для себя самих и для общества".
#читаем_с_немосквой
Сегодня на обзоре две книги, между которыми пропасть. Обе они актуальны.
Хелена Побяржина. Другие ноты — М.: Альпина нон-фикшн, 2024
От романа, который открывается цитатой Кортасара, читатель вправе ждать интеллектуального подвоха, и подвох становится очевиден достаточно скоро: "Другие ноты" можно листать или в предложенном автором порядке, или же в продиктованном логикой и нумерацией глав. Их 104, и они складываются в историю, но для того, чтобы услышать связный рассказ, необходимо решить предложенную автором головоломку, главный вопрос которой — сколько всё-таки в романе повествователей. В зависимости от того, какой узор из глав складывает сам читатель, меняются и голоса, и сюжеты. Впрочем, мыслительная гимнастика в книге не главное, да и само действие постепенно отходит на второй план, а на первом остаются богатые эмоции. Героини Хелены Побяржиной (или это одна героиня?) переживают понятные современному человеку чувства любви, нелюбви, страха, проходят через утрату, предательство, травму, принятие, молчание, истерику, а из суммы глав/нот складывается не столько повествование, сколько гармония.
"Постоянно сбиваешься. Когда живешь такую длинную, однотонную жизнь, нет-нет да и собьешься. Споткнешься на какой-нибудь ерунде".
Эллен Ньюбоулд Ла Мотт. На отливе войны — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024
Здесь звучат другие голоса из другой эпохи, но переиздана книга вовремя. "На отливе войны" — серия заметок американки Эллен Ла Мотт, она работала в Первую мировую медсестрой-добровольцем в бельгийском Росбрюгге. Её книга — серия беспощадно жёстких наблюдений о человеке на войне. Профессиональная медицинская отстранённость позволяет Ла Мотт создать хитрую эмоциональную ловушку: автор делает читателю больно не смакуя рутину жизни хирургического отделения, а рассуждая логически. Ла Мотт уверена: война уродлива и бессмысленна, но такова уж фаза "эволюции человечества", сейчас она раскрывает в человеке всё омерзительное и отталкивающее, однако может смениться и другой фазой. Звучащий в книге ответ на вопрос, случится ли это когда-нибудь, актуализирует этот написанный более ста лет назад текст.
"Благодаря искусной хирургии и профессиональному уходу некоторые из этих пациентов вернутся домой... и станут бременем для себя самих и для общества".
#читаем_с_немосквой
Время повести: читаем книги недели
Сегодня на обзоре две повести, они о багаже прошлого и том, в каком путешествии его можно потерять.
Мария Степанова. Фокус — М.: Новое издательство, 2024
Новую книгу Марии Степановой можно отнести и к фикшн, поскольку там художественный вымысел и сюжет, и к автофикшн, поскольку за героиней вполне угадывается биографический автор. В традициях самого известного документально-философского текста Степановой, "Памяти памяти", история "Фокуса" разворачивается на вполне узнаваемом (увы) событийном фоне. Случайная остановка в маленьком европейском городке запускает в жизни известной писательницы М. две цепочки — эпизодов, имеющих отношение к её поездке, и ассоциаций, имеющих отношение к её прошлому. Вторая оказывается главной. Отмена запланированной встречи с читателями, вынужденный отказ от связи со внешним миром заставляют М. взять паузу в беге персонального времени и откровенно перечислить ряд собственных отмен последних почти трёх лет. Большинство из них — следствие нанесённой войной травмы.
"Когда изменилась жизнь самой писательницы М., причем изменилась без всякого ее участия и даже разрешения, ей тоже было около пятидесяти и она все еще ждала, что в какой-то момент ей достаточно будет закрыть глаза, чтобы почувствовать себя дома".
Александр Иличевский. Узкое небо, широкая река — Тель-Авив: Babel, 2024
Впервые этот текст одного из самых заметных современных прозаиков был напечатан в толстом литературном журнале в 2016 году. Через восемь лет он вышел уже отдельным изданием и продаётся в Европе. Это история о том, как по-разному в памяти живут события прошлого, рассказ о юности, дружбе, любви и переживании предательства. Каркас повести — речной поход старых друзей, но её центр — импрессионистские описания природы и философские диалоги. Автор создаёт для своих героев пространство, которое заставляет их погрузиться в воспоминания и увидеть в событиях прошлого отсветы своего настоящего. Эта лирически тонкая, ностальгическая, мудрая повесть предлагает читателю ту перспективу, которая отвечает на многие вопросы современного человека, оставляя открытым всего один: всё ли прошлое может унести река?
"Дом для меня не страна, не государство, не город — а равнина, холмы, земля, леса. Чтобы понять это, достаточно выйти из машины, посмотреть вдаль, как река поворачивает".
#читаем_с_немосквой
Сегодня на обзоре две повести, они о багаже прошлого и том, в каком путешествии его можно потерять.
Мария Степанова. Фокус — М.: Новое издательство, 2024
Новую книгу Марии Степановой можно отнести и к фикшн, поскольку там художественный вымысел и сюжет, и к автофикшн, поскольку за героиней вполне угадывается биографический автор. В традициях самого известного документально-философского текста Степановой, "Памяти памяти", история "Фокуса" разворачивается на вполне узнаваемом (увы) событийном фоне. Случайная остановка в маленьком европейском городке запускает в жизни известной писательницы М. две цепочки — эпизодов, имеющих отношение к её поездке, и ассоциаций, имеющих отношение к её прошлому. Вторая оказывается главной. Отмена запланированной встречи с читателями, вынужденный отказ от связи со внешним миром заставляют М. взять паузу в беге персонального времени и откровенно перечислить ряд собственных отмен последних почти трёх лет. Большинство из них — следствие нанесённой войной травмы.
"Когда изменилась жизнь самой писательницы М., причем изменилась без всякого ее участия и даже разрешения, ей тоже было около пятидесяти и она все еще ждала, что в какой-то момент ей достаточно будет закрыть глаза, чтобы почувствовать себя дома".
Александр Иличевский. Узкое небо, широкая река — Тель-Авив: Babel, 2024
Впервые этот текст одного из самых заметных современных прозаиков был напечатан в толстом литературном журнале в 2016 году. Через восемь лет он вышел уже отдельным изданием и продаётся в Европе. Это история о том, как по-разному в памяти живут события прошлого, рассказ о юности, дружбе, любви и переживании предательства. Каркас повести — речной поход старых друзей, но её центр — импрессионистские описания природы и философские диалоги. Автор создаёт для своих героев пространство, которое заставляет их погрузиться в воспоминания и увидеть в событиях прошлого отсветы своего настоящего. Эта лирически тонкая, ностальгическая, мудрая повесть предлагает читателю ту перспективу, которая отвечает на многие вопросы современного человека, оставляя открытым всего один: всё ли прошлое может унести река?
"Дом для меня не страна, не государство, не город — а равнина, холмы, земля, леса. Чтобы понять это, достаточно выйти из машины, посмотреть вдаль, как река поворачивает".
#читаем_с_немосквой
Оконченное высшее: читаем книги недели
Эти тексты начинаются как университетский роман, но вырастают в нечто большее. Самое правильное чтение для начала сентября.
Ася Володина. Протагонист — М.: АСТ, 2022
Сложно сказать, чего в книге Аси Володиной больше — университетского романа или древнегреческой трагедии. О первом говорят декорации (действие разворачивается в Академии, прообразом которой можно считать сразу несколько престижных вузов современности), о втором — композиция, эпиграфы и самоубийство молодого человека на первых же страницах, которое, как понимает читатель на последних, не могло не случиться. Связанные происшествием (и, кажется, больше ничем, но это только кажется) герои-повествователи в романе на разные голоса рассказывают свои истории, а автор складывает из них мозаичную картину мира, да так, что каждый осознаёт не только свои разной степени тяжести травмы, но и своё предназначение, а также источник сил для его реализации. Может быть, поэтому напряжённый сюжет приводит к разрядке не в виде констатации хтони, а виде катарсиса — очищения души через сопереживание.
"Ничего, царство стало империей, империя - союзом, союз - федерацией, а третий Рим выстоял, как выстоит и наша Академия"
Марина и Сергей Дяченко. Vita nostra: Собирая осколки — М.: Эксмо, 2024
Завершающий фантастическую трилогию роман вышел в этом году и для кого-то стал поводом вспомнить одну из самых нетривиальных художественных вселенных, а для кого-то — только начать с нею знакомство. Знаменитая "Vita Nostra" была опубликована ещё в 2007 и сломала не один читательский шаблон. После появилось продолжение, и вот уже после смерти Сергея Дяченко свет увидела последняя часть. Три романа рассказывают о буднях Института специальных технологий, главная задача студентов которого не просто хорошо учиться, но выжить, потому что каждая ошибка грозит гибелью им и их привычной повседневности. Странный, но притягательный мир института держится на печальном осознании: не всегда после получения письма с приглашением в Хогвартс жизнь меняется к лучшему. Свободно играя как жанровыми моделями, так и эмоциями читателей, авторы сменяют городское фэнтези университетским романом с тем, чтобы остановиться на развёрнутой философской притче об иллюзорности реальности.
"Из покорного болвана, не взрослеющего, не преодолевающего себя, никогда не выйдет Слова…"
#читаем_с_немосквой
Эти тексты начинаются как университетский роман, но вырастают в нечто большее. Самое правильное чтение для начала сентября.
Ася Володина. Протагонист — М.: АСТ, 2022
Сложно сказать, чего в книге Аси Володиной больше — университетского романа или древнегреческой трагедии. О первом говорят декорации (действие разворачивается в Академии, прообразом которой можно считать сразу несколько престижных вузов современности), о втором — композиция, эпиграфы и самоубийство молодого человека на первых же страницах, которое, как понимает читатель на последних, не могло не случиться. Связанные происшествием (и, кажется, больше ничем, но это только кажется) герои-повествователи в романе на разные голоса рассказывают свои истории, а автор складывает из них мозаичную картину мира, да так, что каждый осознаёт не только свои разной степени тяжести травмы, но и своё предназначение, а также источник сил для его реализации. Может быть, поэтому напряжённый сюжет приводит к разрядке не в виде констатации хтони, а виде катарсиса — очищения души через сопереживание.
"Ничего, царство стало империей, империя - союзом, союз - федерацией, а третий Рим выстоял, как выстоит и наша Академия"
Марина и Сергей Дяченко. Vita nostra: Собирая осколки — М.: Эксмо, 2024
Завершающий фантастическую трилогию роман вышел в этом году и для кого-то стал поводом вспомнить одну из самых нетривиальных художественных вселенных, а для кого-то — только начать с нею знакомство. Знаменитая "Vita Nostra" была опубликована ещё в 2007 и сломала не один читательский шаблон. После появилось продолжение, и вот уже после смерти Сергея Дяченко свет увидела последняя часть. Три романа рассказывают о буднях Института специальных технологий, главная задача студентов которого не просто хорошо учиться, но выжить, потому что каждая ошибка грозит гибелью им и их привычной повседневности. Странный, но притягательный мир института держится на печальном осознании: не всегда после получения письма с приглашением в Хогвартс жизнь меняется к лучшему. Свободно играя как жанровыми моделями, так и эмоциями читателей, авторы сменяют городское фэнтези университетским романом с тем, чтобы остановиться на развёрнутой философской притче об иллюзорности реальности.
"Из покорного болвана, не взрослеющего, не преодолевающего себя, никогда не выйдет Слова…"
#читаем_с_немосквой
Как тебе такое, Дэвид Линч: читаем книги недели
Сегодня точка книжного внимания —биографический жанр.
Уолтер Айзексон. Илон Маск — М.: Corpus, 2024
Казалось бы, знание о том, что Илон Маск танцует так, "будто движениям его учил робот", а в юности увлекался настольными и компьютерными стратегиями, сегодня совершенно лишнее. Тем не менее, эти детали складываются и в точный портрет Маска, и в историю героя своего времени. Книга журналиста Уолтера Айзексона уже названа бестселлером, но успехом она обязана фигуре Маска только наполовину. Это вообще довольно удачная биография: истории о том, когда был Илон маленький, складываются в сумму историй об Илоне постарше, и эта сумма помогает понять то, почему за технологиями больше ни видно будущего, а также то, чем объясняется ряд актуальных решений и поступков инженера, миллиардера и предпринимателя.
"В Куинсе Маску быстро наскучило. Университет был прекрасен, но напрягаться на занятиях не приходилось".
Дэвид Линч, Кристина Маккена. Комната снов — М.: "Бомбора", 2024
Перевод этой (авто)биографии на русский язык вышёл ещё в 2018 году и оказался не самым лучшим из возможных настолько, что издательство решило заменить уже купленные читателями книги на экземпляры из другого тиража. С тех пор более любителей жанра и поклонников творчества Линча радуют более качественные издания. "Комната снов" привлекает не только масштабом героя, но и стереоскопическим взглядом на жизненный и творческий путь героя: одним рассказчиком стала журналистка Кристина Маккена, другим — сам Дэвид Линч. Маккена собрала даты, документы и интервью в единую историю, а Линч, во-первых, верифицировал собранное, а-во вторых, задал ему ту самую оптику, которая насыщает информацию, например, о том, почему его отец не любил дикобразов, дополнительным смыслом, помогающим ещё на шаг приблизиться к пониманию творчества маэстро.
"Я помню по большей части лето, потому что зима означала школу, а мы, человеческие создания, блокируем воспоминания о школе, потому что они ужасны".
#читаем_с_немосквой
Сегодня точка книжного внимания —биографический жанр.
Уолтер Айзексон. Илон Маск — М.: Corpus, 2024
Казалось бы, знание о том, что Илон Маск танцует так, "будто движениям его учил робот", а в юности увлекался настольными и компьютерными стратегиями, сегодня совершенно лишнее. Тем не менее, эти детали складываются и в точный портрет Маска, и в историю героя своего времени. Книга журналиста Уолтера Айзексона уже названа бестселлером, но успехом она обязана фигуре Маска только наполовину. Это вообще довольно удачная биография: истории о том, когда был Илон маленький, складываются в сумму историй об Илоне постарше, и эта сумма помогает понять то, почему за технологиями больше ни видно будущего, а также то, чем объясняется ряд актуальных решений и поступков инженера, миллиардера и предпринимателя.
"В Куинсе Маску быстро наскучило. Университет был прекрасен, но напрягаться на занятиях не приходилось".
Дэвид Линч, Кристина Маккена. Комната снов — М.: "Бомбора", 2024
Перевод этой (авто)биографии на русский язык вышёл ещё в 2018 году и оказался не самым лучшим из возможных настолько, что издательство решило заменить уже купленные читателями книги на экземпляры из другого тиража. С тех пор более любителей жанра и поклонников творчества Линча радуют более качественные издания. "Комната снов" привлекает не только масштабом героя, но и стереоскопическим взглядом на жизненный и творческий путь героя: одним рассказчиком стала журналистка Кристина Маккена, другим — сам Дэвид Линч. Маккена собрала даты, документы и интервью в единую историю, а Линч, во-первых, верифицировал собранное, а-во вторых, задал ему ту самую оптику, которая насыщает информацию, например, о том, почему его отец не любил дикобразов, дополнительным смыслом, помогающим ещё на шаг приблизиться к пониманию творчества маэстро.
"Я помню по большей части лето, потому что зима означала школу, а мы, человеческие создания, блокируем воспоминания о школе, потому что они ужасны".
#читаем_с_немосквой
Актуализация готики: читаем книги недели
Они хороши в паре: классика помогает лучше понять современность, а современность — классику.
Джесмин Уорд. Пойте, неупокоённые, пойте — М.: Corpus, 2024
Роман получил положительные и даже восторженные отзывы и успел войти в список лучших книг XXI века. Его хвалят и за напряжённый сюжет, и за атмосферу, и за глубину, но особенно за связь с литературной традицией. Профессор в Тулейнском университете в Луизиане, Уорд не скрывает, а подсвечивает литературные корни своей книги. Роман следует традициям южной готики — направлению американской литературы первой половины XX века. Оттуда в романе и «одноэтажная» американская глубинка, и колоритные персонажи, и характерные проблемы: насилия, социальной несправедливости, расовых предрассудков, — и, конечно, мистический флёр. В основе сюжета путешествие не самых счастливых людей, которое оборачивается поездкой и через пространство, и сквозь время. Многоголосый рассказ об этом пути подсвечивает тайны нескольких поколений.
«Я каждый день мыл руки, Джоджо. Но чертова кровь никогда не смывается. Я подношу руки к лицу и чувствую её запах под кожей».
Уильям Фолкнер. Свет в августе — М.: АСТ, 2017
Обладателя Нобелевской премии по литературе Уильяма Фолкнера считают ключевым для южной готики автором. Образцовый в этом плане «Свет в августе», несмотря на модернистскую сложность, хорош для знакомства с его творчеством. В отличие от самого известного романа Фолкнера «Шум и ярость» (другой перевод — «Звук и ярость»), сюжетные линии здесь не разбегаются на внушительное расстояние, а повествователи изъясняются понятно для читателя. Изданный в 1932 году «Свет в августе» — тоже о роман о странствии и поиске: близкого человека, себя, своего места в мире, своей идентичности. Мрачный, атмосферный и аллегоричный, он во многом определяет канон жанра, оказавшегося неожиданно актуальным и в наши дни.
«Он кричал, что имеет право убить нигера. Почему – не сказал, до того распалился и ополоумел, что говорить не мог толком».
#читаем_с_немосквой
Они хороши в паре: классика помогает лучше понять современность, а современность — классику.
Джесмин Уорд. Пойте, неупокоённые, пойте — М.: Corpus, 2024
Роман получил положительные и даже восторженные отзывы и успел войти в список лучших книг XXI века. Его хвалят и за напряжённый сюжет, и за атмосферу, и за глубину, но особенно за связь с литературной традицией. Профессор в Тулейнском университете в Луизиане, Уорд не скрывает, а подсвечивает литературные корни своей книги. Роман следует традициям южной готики — направлению американской литературы первой половины XX века. Оттуда в романе и «одноэтажная» американская глубинка, и колоритные персонажи, и характерные проблемы: насилия, социальной несправедливости, расовых предрассудков, — и, конечно, мистический флёр. В основе сюжета путешествие не самых счастливых людей, которое оборачивается поездкой и через пространство, и сквозь время. Многоголосый рассказ об этом пути подсвечивает тайны нескольких поколений.
«Я каждый день мыл руки, Джоджо. Но чертова кровь никогда не смывается. Я подношу руки к лицу и чувствую её запах под кожей».
Уильям Фолкнер. Свет в августе — М.: АСТ, 2017
Обладателя Нобелевской премии по литературе Уильяма Фолкнера считают ключевым для южной готики автором. Образцовый в этом плане «Свет в августе», несмотря на модернистскую сложность, хорош для знакомства с его творчеством. В отличие от самого известного романа Фолкнера «Шум и ярость» (другой перевод — «Звук и ярость»), сюжетные линии здесь не разбегаются на внушительное расстояние, а повествователи изъясняются понятно для читателя. Изданный в 1932 году «Свет в августе» — тоже о роман о странствии и поиске: близкого человека, себя, своего места в мире, своей идентичности. Мрачный, атмосферный и аллегоричный, он во многом определяет канон жанра, оказавшегося неожиданно актуальным и в наши дни.
«Он кричал, что имеет право убить нигера. Почему – не сказал, до того распалился и ополоумел, что говорить не мог толком».
#читаем_с_немосквой
Внутри и снаружи человека: читаем книги недели
Стихи редко попадают в рекомендательные списки. Кажется, это упущение: поэзия помогает согласовать происходящее вокруг человека с происходящим внутри него. Исправляемся и предлагаем посмотреть на две изданные в этом году книги.
Михаил Айзенберг. Не трогай нас: стихи. – М.: Новое издательство, 2024
Михаил Айзенберг — важнейшая в современной поэзии фигура. Его кажущиеся обычными наблюдениями и как бы лишённые эффектов стихи фиксируют узнаваемые фрагменты окружающего мира, но, дробя их на мозаичные кусочки, преподносят читателю особую картину настоящего. Чем пристальнее в неё вглядываешься, тем больше вопросов. Одна из особенностей творчества Айзенберга — не отвечать на них. «Существовать – единственная задача поэзии», пишет он в одном из эссе, как бы подчёркивая, что ответы — далеко на самое главное. «Не трогай нас» — сборник, который задаёт, пожалуй, основные вопросы на сегодня. В книгу вошли написанные в 2022-2023 годах произведения, и в них поэт расставляет точки на карте современности. Большинство из них, увы, болевые.
Этот мир, дичающий на глазах,
берегли наша кротость и наша злость.
На домашних взвешивали весах,
что осталось и что нам не удалось.
Вера Полозкова. Lost and found — Bratislava: Vidim Books, 2024
Это первая книга Веры Полозковой, опубликованная не в России. В ней 77 стихотворений, написанных с 2021 по 2024 год, и это по большей части стихи об утрате, даже череде утрат — персональных и общих. 77 лет было матери поэтессы, чьей памяти посвящена книга, но не только эта потеря, а также конец прежней жизни, дома, мира отражены в стихах. «Lost and found», впрочем, в меньшей степени можно назвать мемориальным сборником. Полозкова пишет не о том, что утратила её остро чувствующая слом времени героиня, но о том, что сделало её сильнее.
запусти обратную перемотку: дом вынимает
пламя и отрастает, будто свеча
человек собирается из снаряда и битого кирпича
самолет глотает ракеты, мы поднимаемся с пола завтракать,
не катаясь и не крича
#читаем_с_немосквой
Стихи редко попадают в рекомендательные списки. Кажется, это упущение: поэзия помогает согласовать происходящее вокруг человека с происходящим внутри него. Исправляемся и предлагаем посмотреть на две изданные в этом году книги.
Михаил Айзенберг. Не трогай нас: стихи. – М.: Новое издательство, 2024
Михаил Айзенберг — важнейшая в современной поэзии фигура. Его кажущиеся обычными наблюдениями и как бы лишённые эффектов стихи фиксируют узнаваемые фрагменты окружающего мира, но, дробя их на мозаичные кусочки, преподносят читателю особую картину настоящего. Чем пристальнее в неё вглядываешься, тем больше вопросов. Одна из особенностей творчества Айзенберга — не отвечать на них. «Существовать – единственная задача поэзии», пишет он в одном из эссе, как бы подчёркивая, что ответы — далеко на самое главное. «Не трогай нас» — сборник, который задаёт, пожалуй, основные вопросы на сегодня. В книгу вошли написанные в 2022-2023 годах произведения, и в них поэт расставляет точки на карте современности. Большинство из них, увы, болевые.
Этот мир, дичающий на глазах,
берегли наша кротость и наша злость.
На домашних взвешивали весах,
что осталось и что нам не удалось.
Вера Полозкова. Lost and found — Bratislava: Vidim Books, 2024
Это первая книга Веры Полозковой, опубликованная не в России. В ней 77 стихотворений, написанных с 2021 по 2024 год, и это по большей части стихи об утрате, даже череде утрат — персональных и общих. 77 лет было матери поэтессы, чьей памяти посвящена книга, но не только эта потеря, а также конец прежней жизни, дома, мира отражены в стихах. «Lost and found», впрочем, в меньшей степени можно назвать мемориальным сборником. Полозкова пишет не о том, что утратила её остро чувствующая слом времени героиня, но о том, что сделало её сильнее.
запусти обратную перемотку: дом вынимает
пламя и отрастает, будто свеча
человек собирается из снаряда и битого кирпича
самолет глотает ракеты, мы поднимаемся с пола завтракать,
не катаясь и не крича
#читаем_с_немосквой
Кто я: читаем книги недели
Сегодня внимание двум романам, героям которых очень сложно искать себя.
Кормак Маккарти. Саттри — М.: Иностранка, 2024
Первая причина обратить внимание на роман, который считается одним из важных в творчестве Кормака Маккарти, в том, что книга вышла на русском языке впервые, вторая — в том, что она считается чуть ли не автобиографической, ну а третья определена эпохальным масштабом Маккарти-писателя. Кормак Маккарти начал работу над романом ещё в конце пятидесятых, опубликовал его в 1979 году, а в интервью более поздних лет признавался, что многое списано с его юности. К автофикшену текст, впрочем, отнести не получится, несмотря на биографические совпадения — от жизненных эпизодов до мест обитания Маккарти и его героя. "Саттри" — выдуманная и очень атмосферная история одиночки, который тратит отведённое ему время на попойки и друзей-маргиналов, но, по сути, ищет себя, убегая из своей прошлой благополучной жизни.
"В тот год была саранча. Она выла в зеленых деревьях, как пантеры, барахталась падшими сотнями на лице реки".
Петер Фламм. Я? — М.: Corpus, 2024
Бегству посвящён и нашумевший в 1926 году, но потом забытый роман Петера Фламма. Фламм — псевдоним психиатра и писателя Эриха Моссе, покинувшего нацистскую Германию в 1933 году. В центре — история военного врача, который, вернувшись домой после окончания Первой мировой, всё не может убедить себя в том, что он, Ханс Штерн, жив. Или это не он жив, а пекарь Вильгельм Беттух, который похитил паспорт и личность убитого сослуживца? Практически с первых строк читатель попадает в ловушку суперпозиции, и выбраться из неё ему не удаётся вплоть до конца повествования. Да и в конце не очень-то удастся: "Я?" — это одновременно профессионально воссозданная картина постравматического стрессового расстройства, и модернистское высказывание о пределах человеческого.
"Я у двери, распахиваю ее, кромешная тьма, никого нет, может, мне послышалось, может, просто горячая кровь шумит в ушах, или мины из боя, а может, я мёртв..."
#читаем_с_немосквой
Сегодня внимание двум романам, героям которых очень сложно искать себя.
Кормак Маккарти. Саттри — М.: Иностранка, 2024
Первая причина обратить внимание на роман, который считается одним из важных в творчестве Кормака Маккарти, в том, что книга вышла на русском языке впервые, вторая — в том, что она считается чуть ли не автобиографической, ну а третья определена эпохальным масштабом Маккарти-писателя. Кормак Маккарти начал работу над романом ещё в конце пятидесятых, опубликовал его в 1979 году, а в интервью более поздних лет признавался, что многое списано с его юности. К автофикшену текст, впрочем, отнести не получится, несмотря на биографические совпадения — от жизненных эпизодов до мест обитания Маккарти и его героя. "Саттри" — выдуманная и очень атмосферная история одиночки, который тратит отведённое ему время на попойки и друзей-маргиналов, но, по сути, ищет себя, убегая из своей прошлой благополучной жизни.
"В тот год была саранча. Она выла в зеленых деревьях, как пантеры, барахталась падшими сотнями на лице реки".
Петер Фламм. Я? — М.: Corpus, 2024
Бегству посвящён и нашумевший в 1926 году, но потом забытый роман Петера Фламма. Фламм — псевдоним психиатра и писателя Эриха Моссе, покинувшего нацистскую Германию в 1933 году. В центре — история военного врача, который, вернувшись домой после окончания Первой мировой, всё не может убедить себя в том, что он, Ханс Штерн, жив. Или это не он жив, а пекарь Вильгельм Беттух, который похитил паспорт и личность убитого сослуживца? Практически с первых строк читатель попадает в ловушку суперпозиции, и выбраться из неё ему не удаётся вплоть до конца повествования. Да и в конце не очень-то удастся: "Я?" — это одновременно профессионально воссозданная картина постравматического стрессового расстройства, и модернистское высказывание о пределах человеческого.
"Я у двери, распахиваю ее, кромешная тьма, никого нет, может, мне послышалось, может, просто горячая кровь шумит в ушах, или мины из боя, а может, я мёртв..."
#читаем_с_немосквой
Время шумит: читаем книги недели
Они напоминают о том, что тёмные времена повторяются... и заканчиваются.
Эдмунд де Вааль. Заяц с янтарными глазами: скрытое наследие — М.: МИФ, 2022
Эдмунд де Вааль — известный английский художник-керамист и писатель. В этом году в русском переводе вышли его «Письма к Камондо», история рода в пятидесяти вымышленных письмах. Лучше всего она раскроется тому, кто уже знаком с нашумевшим (миллионный тираж и перевод более чем на 25 языков) романом «Заяц с янтарными глазами». Это одновременно личная и эпохальная проза, в фокусе которой история предков де Вааля, семьи Эфрусси. Центр художественного исследования — трогательное, страшное, грустное и обнадёживающее путешествие коллекции нэцке во времени и пространстве: в качестве свадебного подарка, в качестве укрываемой от нацистов ценности, в качестве наследия памяти. Реконструируя события, де Вааль обращается к архивам Марселя Пруста, братьев де Гонкур и поднимает множество исторических документов, которые наряду с коллекцией фигурок из слоновой кости и дерева хранят в себе и позволяют расслышать шум непростого времени.
«Нэцке — маленькая, резкая вспышка точности. И потому она заслуживает не менее точного подхода к себе».
Ханна Арендт. Люди в темные времена — М.: Ad Marginem, 2024
Это самое свежее переиздание сборника переведённых с английского и немецкого эссе и очерков Ханны Арендт. Философ размышляет о судьбах писателей, мыслителей, общественных деятелей, которым довелось жить и творить на фоне исторических потрясений. Среди героев — Готхольд Эфраим Лессинг, Роза Люксембург, Вальтер Беньямин, Карл Ясперс, Бертольд Брехт, Герман Брох, папа Иоанн XXIII и другие. Всех объединяет важнейшее умение — давать свет, то есть стоять на идеалах гуманизма тогда, когда, кажется, разрушаются все основания веры в человека вообще.
«'Темные времена'... не тождественны чудовищностям нашего века, которые отмечены ужасающей новизной. Темные времена, напротив, не только не новы, они в истории отнюдь не редкость...»
#читаем_с_немосквой
Они напоминают о том, что тёмные времена повторяются... и заканчиваются.
Эдмунд де Вааль. Заяц с янтарными глазами: скрытое наследие — М.: МИФ, 2022
Эдмунд де Вааль — известный английский художник-керамист и писатель. В этом году в русском переводе вышли его «Письма к Камондо», история рода в пятидесяти вымышленных письмах. Лучше всего она раскроется тому, кто уже знаком с нашумевшим (миллионный тираж и перевод более чем на 25 языков) романом «Заяц с янтарными глазами». Это одновременно личная и эпохальная проза, в фокусе которой история предков де Вааля, семьи Эфрусси. Центр художественного исследования — трогательное, страшное, грустное и обнадёживающее путешествие коллекции нэцке во времени и пространстве: в качестве свадебного подарка, в качестве укрываемой от нацистов ценности, в качестве наследия памяти. Реконструируя события, де Вааль обращается к архивам Марселя Пруста, братьев де Гонкур и поднимает множество исторических документов, которые наряду с коллекцией фигурок из слоновой кости и дерева хранят в себе и позволяют расслышать шум непростого времени.
«Нэцке — маленькая, резкая вспышка точности. И потому она заслуживает не менее точного подхода к себе».
Ханна Арендт. Люди в темные времена — М.: Ad Marginem, 2024
Это самое свежее переиздание сборника переведённых с английского и немецкого эссе и очерков Ханны Арендт. Философ размышляет о судьбах писателей, мыслителей, общественных деятелей, которым довелось жить и творить на фоне исторических потрясений. Среди героев — Готхольд Эфраим Лессинг, Роза Люксембург, Вальтер Беньямин, Карл Ясперс, Бертольд Брехт, Герман Брох, папа Иоанн XXIII и другие. Всех объединяет важнейшее умение — давать свет, то есть стоять на идеалах гуманизма тогда, когда, кажется, разрушаются все основания веры в человека вообще.
«'Темные времена'... не тождественны чудовищностям нашего века, которые отмечены ужасающей новизной. Темные времена, напротив, не только не новы, они в истории отнюдь не редкость...»
#читаем_с_немосквой
Корейский сон: читаем книги недели
Два современных южнокорейских текста о несправедливости мира, которые заставляют усомниться в его реальности
Хан Ган. Вегетарианка — М.: АСТ, 2017
Этот роман недавно принёс Хан Ган Нобелевскую премию 2024 года. Формулировка комитета «за насыщенную поэтическую прозу, которая противостоит историческим травмам и раскрывает хрупкость человеческой жизни» на первый взгляд звучит странно: меньше всего в частной истории обычных, в общем-то, людей видится исторический масштаб. Первое впечатление, однако, обманывает: чем больше погружаешься в текст, тем отчётливее становятся видны обозначенные писательницей общественные травмы. В центре — банальный и жутковатый рассказ о том, как героиня, приняв не такое уж безобидное в контексте традиций решение не есть мяса, проходит сначала через отчуждение близких, а потом и через осознание собственной «неотмирности». На главную тему Хан Ган искусно нанизывает и другие: банальности насилия, всевластия патриархального уклада, инертности и беспомощности человека. Фантасмагорический же характер происходящих с героиней изменений делает книгу не только социальным высказыванием, но и грустной (и очень красивой) метафорой.
«Все и раньше считали ее тихой и спокойной, но она совсем замкнулась в себе и так мало говорила, что врач не смог найти с ней общий язык».
Чхве Инхо. Прогулка во сне по персиковому саду — М.: Гиперион, 2019
Увидеть, в сколь актуальную точку попал нобелевский уже роман, поможет повесть одного из самых известных южнокорейских писателей Чхве Инхо. Это переложение старой легенды о любви и верности, которые не могут существовать в мире власти и насилия, хотя это и не важно, потому что сама реальность мира — вопрос. Красивая и трагическая история о том, что для любящих сердец нет непосильных испытаний, и о том, что человеческая жизнь с её страстями — не более чем мимолётный сон
«По-настоящему короля Керо звали Ёгён. Он занял престол в возрасте семнадцати лет и был одним из самых развратных королей во всей истории Кореи».
#читаем_с_немосквой
Два современных южнокорейских текста о несправедливости мира, которые заставляют усомниться в его реальности
Хан Ган. Вегетарианка — М.: АСТ, 2017
Этот роман недавно принёс Хан Ган Нобелевскую премию 2024 года. Формулировка комитета «за насыщенную поэтическую прозу, которая противостоит историческим травмам и раскрывает хрупкость человеческой жизни» на первый взгляд звучит странно: меньше всего в частной истории обычных, в общем-то, людей видится исторический масштаб. Первое впечатление, однако, обманывает: чем больше погружаешься в текст, тем отчётливее становятся видны обозначенные писательницей общественные травмы. В центре — банальный и жутковатый рассказ о том, как героиня, приняв не такое уж безобидное в контексте традиций решение не есть мяса, проходит сначала через отчуждение близких, а потом и через осознание собственной «неотмирности». На главную тему Хан Ган искусно нанизывает и другие: банальности насилия, всевластия патриархального уклада, инертности и беспомощности человека. Фантасмагорический же характер происходящих с героиней изменений делает книгу не только социальным высказыванием, но и грустной (и очень красивой) метафорой.
«Все и раньше считали ее тихой и спокойной, но она совсем замкнулась в себе и так мало говорила, что врач не смог найти с ней общий язык».
Чхве Инхо. Прогулка во сне по персиковому саду — М.: Гиперион, 2019
Увидеть, в сколь актуальную точку попал нобелевский уже роман, поможет повесть одного из самых известных южнокорейских писателей Чхве Инхо. Это переложение старой легенды о любви и верности, которые не могут существовать в мире власти и насилия, хотя это и не важно, потому что сама реальность мира — вопрос. Красивая и трагическая история о том, что для любящих сердец нет непосильных испытаний, и о том, что человеческая жизнь с её страстями — не более чем мимолётный сон
«По-настоящему короля Керо звали Ёгён. Он занял престол в возрасте семнадцати лет и был одним из самых развратных королей во всей истории Кореи».
#читаем_с_немосквой
Травма узнавания: читаем книги недели
Две книжных новинки поднимают вопрос того, как человек справляется с травмой и справляется ли.
Александр Иличевский. 7 октября — М.: Альпина. Проза, 2024
В небольшом по объёму, но многослойном новом романе Александр Иличевский старается дать художественное осмысление вторжения ХАМАС в Израиль 7 октября 2023 года. Центральный персонаж не хочет мириться с потерей сына, попавшего в плен к боевикам, и отправляется на его поиски, вспоминая перипетии своей жизни. Напряжённый сюжет становится несущей конструкцией целого здания размышлений. Как и в других книгах Иличевского, в этой на первый план выходят мысли о поиске Бога и собственного предназначения, а отличает роман то, что эти мысли дополняются печальной констатацией закономерности и неотвратимости пришествия иррационального зла в этот мир. Несмотря на тяжёлую тему, это потрясающе красивый текст: сотканные из дрожащего воздуха описания окружающего и тонкие наблюдения над природой человека сплетаются в то художественное полотно, которое укрывает читателя, позволяя ему изредка выглядывать в реальность, узнавать и трактовать жёсткие, а порой и жестокие эпизоды метафорически.
«В последовавшую после 7 октября ночь ему снова снилось, что он кит. Этот сон он уже видел — в первые дни после рождения сына».
Линор Горалик. Тетрадь Катерины Суворовой — М.: НЛО, 2024
Эта тетрадь пришла из придуманного писательницей мира. Вымышленный советский закрытый город Тухачевск, подпольная "Бумажная церковь" и её гонимые последователи — арт-проект: серия графических работ и целый художественный эксперимент. Книга с иллюстрациями автора стала его продолжением. По словам самой Горалик, этот текст о том, что делает с людьми тоталитарная система. В центре история жертвы карательной психиатрии позднего советского периода Катерины Суворовой, она ведёт письменный диалог с сыном, описывая свои попытки затаиться, защитить своё "я" в ненормальной реальности единственной верной навязанной сверху нормы и раскрывая полное страха и любви сердце. Главная ударная сила книги — эффект узнавания. Когда все элементы мозаики складываются у читателя в картину, он узнаёт мучительную правду не только о произошедшем с героиней, но и об окружающей действительности.
«Кто ты? Я все хуже это понимаю и с того момента на рынке все больше думаю об этом и все меньше говорю с тобой».
Подписывайтесь на @govorit_nemoskva – узнавайте настоящую Россию
#читаем_с_немосквой
Две книжных новинки поднимают вопрос того, как человек справляется с травмой и справляется ли.
Александр Иличевский. 7 октября — М.: Альпина. Проза, 2024
В небольшом по объёму, но многослойном новом романе Александр Иличевский старается дать художественное осмысление вторжения ХАМАС в Израиль 7 октября 2023 года. Центральный персонаж не хочет мириться с потерей сына, попавшего в плен к боевикам, и отправляется на его поиски, вспоминая перипетии своей жизни. Напряжённый сюжет становится несущей конструкцией целого здания размышлений. Как и в других книгах Иличевского, в этой на первый план выходят мысли о поиске Бога и собственного предназначения, а отличает роман то, что эти мысли дополняются печальной констатацией закономерности и неотвратимости пришествия иррационального зла в этот мир. Несмотря на тяжёлую тему, это потрясающе красивый текст: сотканные из дрожащего воздуха описания окружающего и тонкие наблюдения над природой человека сплетаются в то художественное полотно, которое укрывает читателя, позволяя ему изредка выглядывать в реальность, узнавать и трактовать жёсткие, а порой и жестокие эпизоды метафорически.
«В последовавшую после 7 октября ночь ему снова снилось, что он кит. Этот сон он уже видел — в первые дни после рождения сына».
Линор Горалик. Тетрадь Катерины Суворовой — М.: НЛО, 2024
Эта тетрадь пришла из придуманного писательницей мира. Вымышленный советский закрытый город Тухачевск, подпольная "Бумажная церковь" и её гонимые последователи — арт-проект: серия графических работ и целый художественный эксперимент. Книга с иллюстрациями автора стала его продолжением. По словам самой Горалик, этот текст о том, что делает с людьми тоталитарная система. В центре история жертвы карательной психиатрии позднего советского периода Катерины Суворовой, она ведёт письменный диалог с сыном, описывая свои попытки затаиться, защитить своё "я" в ненормальной реальности единственной верной навязанной сверху нормы и раскрывая полное страха и любви сердце. Главная ударная сила книги — эффект узнавания. Когда все элементы мозаики складываются у читателя в картину, он узнаёт мучительную правду не только о произошедшем с героиней, но и об окружающей действительности.
«Кто ты? Я все хуже это понимаю и с того момента на рынке все больше думаю об этом и все меньше говорю с тобой».
Подписывайтесь на @govorit_nemoskva – узнавайте настоящую Россию
#читаем_с_немосквой