#ВИДЕОТЕКА
Фильм о наследии Достоевского отмечен двумя наградами в ЮАР

На IV Международном фестивале Ekurhuleni, прошедшем в Йоханнесбурге, документально-публицистический фильм «Достоевский межконтинентальный» признан лучшей документальной лентой. А Иван Захаренко объявлен лучшим режиссером смотра.

Под руководством русского режиссера лента снималась на трех континентах. Профессионалы из разных стран, объединившиеся в работе над картиной, показывали актуальность фигуры классика, его творчества и философского наследия для международного сообщества.

В съемках приняли участие известные исследователи творчества Ф.М.Достоевского, а также актеры, режиссеры из Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР.

Особый акцент авторы фильма сделали на роли творчества Ф.М.Достоевского в изучении русского языка как иностранного.

Ранее фильм «Достоевский межконтинентальный» признали лучшим документальным фильмом на IV Инновационном международном кинофестивале в Индии, в Бангалоре. Картина взяла первый приз в номинации «Документальное кино».
А также фильм получил гран-при на I Международном кинофестивале «Свидание с Россией. Территория народного единства».
📰https://godliteratury.ru

⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты

"Однажды мы прочли с ним всю Нагорную проповедь. Я заметил, что некоторые места в ней он проговаривает как будто с особенным чувством.
Я спросил его, нравится ли ему то, что он прочел.
Он быстро взглянул, и краска выступила на его лице.
— Ах, да! — отвечал он, — да, Иса святой пророк, Иса божии слова говорил. Как хорошо!
— Что ж тебе больше всего нравится?
— А где он говорит: прощай, люби, не обижай и врагов люби. Ах, как хорошо он говорит!".

Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ. "Записки из Мёртвого дома".

Ил.: К. Г. Блох. «Нагорная проповедь» (1877). Датский музей национальной истории.

#ПетербургДостоевского
«С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в — ю улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками — портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут служили три или четыре дворника. Молодой человек был очень доволен, не встретив ни которого из них, и неприметно проскользнул сейчас же из ворот направо на лестницу. Лестница была темная и узкая, «черная», но он всё уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен. «Если о сю пору я так боюсь, что же было бы, если б и действительно как-нибудь случилось до самого дела дойти?..» — подумал он невольно, проходя в четвертый этаж. Здесь загородили ему дорогу отставные солдаты-носильщики, выносившие из одной квартиры мебель. Он уже прежде знал, что в этой квартире жил один семейный немец, чиновник: «Стало быть, этот немец теперь выезжает, и, стало быть, в четвертом этаже, по этой лестнице и на этой площадке, остается, на некоторое время, только одна старухина квартира занятая. Это хорошо... на всякой случай...» — подумал он опять и позвонил в старухину квартиру. Звонок брякнул слабо, как будто был сделан из жести, а не из меди. В подобных мелких квартирах таких домов почти всё такие звонки. Он уже забыл звон этого колокольчика, и теперь этот особенный звон как будто вдруг ему что-то напомнил и ясно представил...».

Ф.М.Достоевский. «Преступление и наказание» (Часть первая, I)
https://russian-literature.org/object/564072

🦜 Европа никогда своими нас
   не признает, презирает нас втайне и явно, считает низшими себя как людей, как породу;
а иногда так мерзим мы им, мерзим вовсе, особенно когда им на шею бросаемся с братскими поцелуями.

Но от окна в Европу отвернуться трудно, тут фатум.

А между тем Азия — да ведь это и впрямь может быть наш исход в нашем будущем, — опять восклицаю это!

И если бы совершилось у нас хоть отчасти усвоение этой идеи — о, какой бы корень был тогда оздоровлен! Азия, азиатская наша Россия,— ведь это тоже наш больной корень, который не то что освежить, а совсем воскресить и пересоздать надо! Принцип, новый принцип, новый взгляд на дело — вот что необходимо!

Федор Михайлович Достоевский,
Дневник писателя за январь 1881

📌 на фото:
Император Александр III и императрица Мария Федоровна.

Вышивка на русском полотенце.
Последняя четверть XIX в.
Неизвестная мастерица

Лужин:
"Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно".

(Преступление и наказание)

⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты

"Кстати, скажу несколько слов о наших диктовках.
Федор Михайлович всегда работал ночью, когда в доме наступала полная тишина и ничто не нарушало течение его мыслей. Диктовал же он днем, от двух до трех, и эти часы вспоминаются мною, как одни из счастливых в моей жизни. Слышать новое произведение из уст самого, столь любимого мною писателя, с теми оттенками, которые он придавал словам своих героев, было для меня счастливым уделом. Закончив диктовку, муж всегда обращался ко мне со словами:

- Ну, что ты скажешь, Анечка?

- Скажу, что прекрасно! - говорила я".

(А.Г. Достоевская «Воспоминания»).

Фото: экспозиция Дома-музея Ф.М. Достоевского. Рабочее место Анны Григорьевны в кабинете писателя.

#Читальный_зал
Раскольников объясняет Порфирию суть статьи "О преступлении...", в основу которой легла его теория об обыкновенных и великих людях. И конечно, статья не могла не насторожить такого умного, проницательного следователя. При этом Порфирий Петрович не высказывает прямо своих подозрений, не нападает на Раскольникова, а лишь делает намеки и пытается поймать молодого человека на словах:

"Но вот что скажите: чем же бы отличить этих необыкновенных-то от обыкновенных? При рождении, что ль, знаки такие есть? Я в том смысле, что тут надо бы поболее точности, так сказать, более наружной определенности: извините во мне естественное беспокойство практического и благонамеренного человека, но нельзя ли тут одежду, например, особую завести, носить что-нибудь, клеймы там, что ли, какие?.. Потому, согласитесь, если произойдет путаница и один из одного разряда вообразит, что он принадлежит к другому разряду, и начнет «устранять все препятствия», как вы весьма счастливо выразились, так ведь тут...

— О, это весьма часто бывает! Это замечание ваше еще даже остроумнее давешнего.

— Благодарю-с.

— Не стоит-с; но примите в соображение, что ошибка возможна ведь только со стороны первого разряда, то есть «обыкновенных» людей (как я, может быть очень неудачно, их назвал). Несмотря на врожденную склонность их к послушанию, по некоторой игривости природы, в которой не отказано даже и корове, весьма многие из них любят воображать себя передовыми людьми, «разрушителями» и лезть в «новое слово», и это совершенно искренно-с. Действительно же новых они в то же время весьма часто не замечают и даже презирают, как отсталых и унизительно думающих людей".

Но, по-моему, тут не может быть значительной опасности, и вам, право, нечего беспокоиться, потому что они никогда далеко не шагают. За увлечение, конечно, их можно иногда бы посечь, чтобы напомнить им свое место, но не более; тут и исполнителя даже не надо: они сами себя посекут, потому что очень благонравны; иные друг дружке эту услугу оказывают, а другие сами себя собственноручно... Покаяния разные публичные при сем на себя налагают, — выходит красиво и назидательно, одним словом, вам беспокоиться нечего... Такой закон есть.

— Ну, по крайней мере с этой стороны, вы меня хоть несколько успокоили; но вот ведь опять беда-с: скажите, пожалуйста, много ли таких людей, которые других-то резать право имеют, «необыкновенных-то» этих? Я, конечно, готов преклониться, но ведь согласитесь, жутко-с, если уж очень-то много их будет, а?

— О, не беспокойтесь и в этом, — тем же тоном продолжал Раскольников. — Вообще людей с новою мыслию, даже чуть-чуть только способных сказать хоть что-нибудь новое, необыкновенно мало рождается, даже до странности мало. Ясно только одно, что порядок зарождения людей, всех этих разрядов и подразделений, должно быть, весьма верно и точно определен каким-нибудь законом природы. Закон этот, разумеется, теперь неизвестен, но я верю, что он существует и впоследствии может стать и известным. Огромная масса людей, материал, для того только и существует на свете, чтобы наконец, чрез какое-то усилие, каким-то таинственным до сих пор процессом, посредством какого-нибудь перекрещивания родов и пород, понатужиться и породить наконец на свет, ну хоть из тысячи одного, хотя сколько-нибудь самостоятельного человека. Еще с более широкою самостоятельностию рождается, может быть, из десяти тысяч один (я говорю примерно, наглядно). Еще с более широкою — из ста тысяч один. Гениальные люди — из миллионов, а великие гении, завершители человечества, — может быть, по истечении многих тысячей миллионов людей на земле. Одним словом, в реторту, в которой всё это происходит, я не заглядывал. Но определенный закон непременно есть и должен быть; тут не может быть случая.

— Да что вы оба, шутите, что ль? — вскричал наконец Разумихин. — Морочите вы друг друга иль нет? Сидят и один над другим подшучивают! Ты серьезно, Родя?
Раскольников молча поднял на него свое бледное и почти грустное лицо и ничего не ответил".
📖 Читать отрывок (11мин.)

@FDostoevskiy — не только цитаты

#ВИДЕОТЕКА
Первый психологический поединок Раскольникова и Порфирия Петровича

За полгода до совершения преступления бедный студент Раскольников пишет статью под названием "О преступлении". Молодой человек относит статью в одну из петербургских газет "Еженедельная речь". Однако эта газета вскоре закрывается и Раскольников уверен, что статью не опубликуют. Однако за два месяца до преступления статья Раскольникова неожиданно появляется в газете "Периодическая речь",судя по всему, редакторам понравилась смелая статья Раскольникова, поэтому они решили ее напечатать. В это время сам Раскольников не догадывается, что его статья уже опубликована. Он также не подозревает, что статью уже прочитал следователь Порфирий Петрович.

Первая встреча Раскольникова со следователем Порфирием Петровичем происходит в первый день их знакомства. Эта встреча происходит на квартире следователя, где он одет совсем по-домашнему, в халате, в тапочках и всем своим видом подчёркивает неофициальность диалога...
🎞 Фрагмент из фильма (8:35мин)
⟱ ⟱ ⟱
@FDostoevskiy — не только цитаты

#ПетербургДостоевского
«Всякое раннее утро, петербургское в том числе, имеет на природу человека отрезвляющее действие. Иная пламенная ночная мечта, вместе с утренним светом и холодом, совершенно даже испаряется, и мне самому случалось иногда припоминать по утрам иные свои ночные, только что минувшие грезы, а иногда и поступки, с укоризною и стыдом. Но мимоходом, однако, замечу, что считаю петербургское утро, казалось бы самое прозаическое на всем земном шаре, — чуть ли не самым фантастическим в мире. Это мое личное воззрение или, лучше сказать, впечатление, но я за него стою. В такое петербургское утро, гнилое, сырое и туманное, дикая мечта какого-нибудь пушкинского Германна из «Пиковой дамы» (колоссальное лицо, необычайный, совершенно петербургский тип — тип из петербургского периода!), мне кажется, должна еще более укрепиться».
► Ф.Достоевский. «Подросток», Часть первая, глава восьмая, I

🖼 Александр Беггров. Вид на Санкт-Петербург зимой, с куполами Исаакиевского собора. 1878. Общественное достояние, через Викисклад

«В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки. Я не про тех так называемых “передовых” говорю, которые всегда спешат прежде всех (главная забота) и хотя очень часто с глупейшею, но всё же с определенною более или менее целью. Нет, я говорю лишь про сволочь. Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки “передовых”, которые действуют с определенною целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно, если только сама не состоит из совершенных идиотов, что, впрочем, тоже случается… Солиднейшие из наших умов дивятся теперь на себя: как это они тогда вдруг оплошали?.. А между тем дряннейшие людишки получили вдруг перевес, стали громко критиковать все священное, тогда как прежде и рта не смели раскрыть, а первейшие люди, до тех пор так благополучно державшие верх, стали вдруг их слушать, а сами молчать; а иные так позорнейшим образом подхихикивать».
Федор Михайлович Достоевский. Бесы.

Глядя на всё происходящее, мне добавить больше нечего.

Долгие десятилетия в подвале здания журфака располагался склад Музея антропологии МГУ. Склад появился там ещё до войны и, соответственно, задолго до основания факультета журналистики. В 1934 году хранилище пополнилось необычным экспонатом. Как известно, большевики уничтожали старые кладбища и на их месте разбивали парки, строили дома. Статусных покойников при этом перезахоранивали на других кладбищах (как, например, Гоголя).
При уничтожении Лазаревского кладбища из могилы выкопали кости матери Достоевского Марии Фёдоровны. Но вскоре выяснилось, что власть ими не интересуется: ни Ленин, ни Сталин классика русской литературы не жаловали. Закапывать кости обратно было уже поздно. Поэтому череп отдали антропологу М.М. Герасимову, который занимался реконструкцией внешнего облика человека по его костям. (Кстати, как мне рассказывала вдова Герасимова Тамара Сергеевна Вандербеллен, Михаил Михайлович забыл сумку с черепом матери Достоевского в трамвае. Её так и не нашли.) А кости передали на склад Музея антропологии МГУ. Там их подписали, завернули в холстину, положили в шкаф и забыли про них на много десятков лет. Официально все эти годы считалось, что могила Марии Фёдоровны утрачена.
В начале десятых годов по инициативе ректора построили новое здание для склада Музея антропологии МГУ. Летом 2012 года сотрудники музея стали выносить из подвала экспонаты, чтобы перевезти их на новое место. Кто-то заметил в одном из дальних шкафов старый холст, покрытый толстым слоем пыли. Когда стёрли пыль и развернули холст, там оказались кости матери Достоевского. Их через некоторое время торжественно перезахоронили на кладбище при родовой усадьбе писателя в селе Даровое Зарайского района Московской области.

«Из письма к Каткову можно сделать несколько важных выводов. ”Преступление и наказание” было задумано, как небольшая повесть «в пять или шесть печатных листов». Сюжет ее строился автором совершенно независимо от сюжета «Пьяненьких». Только впоследствии история семейства Мармеладовых («Пьяненькие») была введена в историю Раскольникова. С самого момента своего возникновения замысел об «идейном убийце» распадался на две части: преступление и его причины и действие преступления на душу преступника; первая часть представлялась автору введением во вторую, главную часть. Повесть называется «психологический отчет одного преступления», но фактически этот отчет начинается только после совершения убийства <…>».

📖 К.В. Мочульский. Достоевский. Жизнь и творчество. Глава 13. "Преступление и наказание".

Сколько их! куда их гонят? (с)
Общаясь с лучшим четвероногим другом, то бишь с диваном, обратил свой пытливый взор на полки с книгами. На одной из них с огорчением обнаружил, что из шести томиков Федора Михайловича Достоевского, осталось лишь два.
Пришлось прервать удобное расположение и конкретно узнать, «чего нет» и вспомнить кому «дал почитать».
Не вспомнилось.
Утром, собираясь на праздничное богослужение в Никольскую церковь, зашел в алтарь собственного храма, где облачался отец Павел, а три помощника усиленно делили поминальные записки.
Окинул всех вопрошающе грозным взором и громогласно спросил:
- У кого мой Достоевский?
Откликнулся самый молодой:
- Батюшка, у меня только ваши "Бесы".
- Чего у тебя? - запнулся я.
- Бесы, - подтвердил алтарник.
Установилась тихая пауза, грозившая взорваться не подобающим для алтаря хохотом.
Придерживая палец у губ, тихонько, удерживая смех, смог ответить:
- Бесов оставь, а книжку отдай…

Но тут вступался Шатов.
— Никогда эти ваши люди не любили народа, не страдали за него и ничем для него не пожертвовали, как бы ни воображали это сами, себе в утеху! — угрюмо проворчал он, потупившись и нетерпеливо повернувшись на стуле.
— Это они-то не любили народа! — завопил Степан Трофимович. — О, как они любили Россию!
— Ни России, ни народа! — завопил и Шатов, сверкая глазами. — Нельзя любить то, чего не знаешь, а они ничего в русском народе не смыслили! Все они, и вы вместе с ними, просмотрели русский народ сквозь пальцы, а Белинский особенно; уж из того самого письма его к Гоголю это видно. Белинский, точь-в-точь как Крылова Любопытный, не приметил слона в кунсткамере, а всё внимание свое устремил на французских социальных букашек; так и покончил на них. А ведь он еще, пожалуй, всех вас умнее был! Вы мало того что просмотрели народ, — вы с омерзительным презрением к нему относились, уж по тому одному, что под народом вы воображали себе один только французский народ, да и то одних парижан, и стыдились, что русский народ не таков. И это голая правда! А у кого нет народа, у того нет и бога! Знайте наверно, что все те, которые перестают понимать свой народ и теряют с ним свои связи, тотчас же, по мере того, теряют и веру отеческую, становятся или атеистами, или равнодушными. Верно говорю! Это факт, который оправдается.

Ф.М.Достоевский, «Бесы»
#достоевский #бесы

"Значимость каждого момента в жизни человека раскрывает князю Мышкину Александра Ивановна Епанчина в начале романа «Идиот»: «<…> ни одного мгновения на копейки ценить нельзя, и иногда пять минут дороже сокровища» [Достоевский, 1972 –1990, т. 8, с. 53]. В христианском понимании жизнь человека представляет собой определенный конечный отрезок времени с испытаниями и соблазнами, пройдя которые он может достигнуть Вечности. Для неверующего такого будущего нет, за настоящим следует только пустота. Наиболее ценной оказывается последняя «минуточка», переживаемая перед неминуемой гибелью, которая становится определяющей. Предсмертные слова одного из злодеев, распятых со Христом, открыли для него возможность иного пути — прощения и рая (Лк, 23, 42 –43).

Получается, что встречающееся в романах Ф.М. Достоевского («Идиот», «Бесы») евангельское «времени больше не будет» (по замечанию архиепископа Роуэна Уильямса, «отсрочки больше не будет» [Уильямс, 2013, с. 75]) раскрывает истинное значение данного человеку ресурса. С одной стороны, любой момент ввиду заложенной в него исчерпанности напоминает о смерти, а с другой — хранит в себе потенциал преображения.

Герои романа «Идиот» втянуты в ситуацию последней «минуточки» через процессы рассказывания и выслушивания историй о смертной казни (князь Мышкин, Лебедев, Епанчины и др.), непосредственно проживают ее (князь Мышкин, Настасья Филипповна, Ипполит — каждый из них «слышит над головой нож»). Время превращается в длящуюся пытку: они то приближают конец, то стремятся от него убежать. Характер взаимоотношений героев определяется в критический момент: и Ипполит, и Настасья Филипповна чувствуют потребность в князе — стремятся увидеть его («Захотела тебя видеть напоследях <…>» [Достоевский, 1972 –1990, т. 8, с. 382]) или прикоснуться («Он стоял и смотрел на князя неподвижно и молча секунд десять, очень бледный, со смоченными от пота висками и как-то странно хватаясь за князя рукой, точно боясь его выпустить» [Достоевский, 1972 –1990, т. 8, с. 318])".

Татьяна Флегентова. Предчувствие смерти как испытание веры для героев романа «Идиот» // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал, 2022. № 4 (20). С. 52-70.

Читать полностью: http://dostmirkult.ru/images/2022-4/02_Flegentova_52-70.pdf