22 года назад Центр политических технологий едва ли не первым сформулировал стратегический вектор президентской кампании. Мы обратили внимание, что в опросе ВЦИОМа (нынешнего «Левада-центра») Г.Зюганов имел антирейтинг всего в 14%, зато коммуниста на посту президента не хотело видеть 49% россиян. Наш вывод, который, к счастью, удалось донести до избирательного штаба – нужно «прилепить» Зюганова к Компартии и всему, что ассоциируется с неприемлемой для большинства общества (тогда во всяком случае) угрозой коммунистической реставрации. Сработало!
Сейчас у Павла Грудилина задача другая. Он одновременно должен стать «своим, ярко-красным» для ядерного коммунистического электората и «нежно-розовым» - для всех остальных. Как ему удастся совместить образ коммуниста-совхозника и успешного предпринимателя, только сейчас закрывшего заграничные счета – покажет его кампания. Мы немножко о другом.
Выдвинув такого неожиданного кандидата, КПРФ рассчитывает привлечь на его сторону значительную часть тех, кто не готов голосовать за действующего президента. Казалось бы, резон в этом есть: почему бы не отдать голос за того, кого выдвинула партия, почти всегда занимающая второе место на выборах – вроде как самая сильная оппозиция? Но эта логика годится для парламентских выборах, где «пирог победы» делится – пусть и неравными долями – между несколькими партиями. На президентских же выборах победитель получает все. Соответственно если не хочется голосовать за власть, любой голос не за ее кандидата уменьшает его результат (если, разумеется, избиратель пришел на выборы и не перечеркнул бюллетень). В нынешних условиях на президентских выборах работает не негативная, а позитивная мотивация. Либо вы голосуете за победителя, выражая поддержку власти. Либо – создаете законный, хотя и не очень высокий рейтинг лидеру иной политической силы, которым потом эта сила (партия) воспользуется. Значит, голосуя за Павла Грудилина, избиратель повышает рейтинг Компартии, и косвенно – Сталина, совхозов и всего того, против чего страна голосовала два десятилетия назад.
Борис Макаренко
Сейчас у Павла Грудилина задача другая. Он одновременно должен стать «своим, ярко-красным» для ядерного коммунистического электората и «нежно-розовым» - для всех остальных. Как ему удастся совместить образ коммуниста-совхозника и успешного предпринимателя, только сейчас закрывшего заграничные счета – покажет его кампания. Мы немножко о другом.
Выдвинув такого неожиданного кандидата, КПРФ рассчитывает привлечь на его сторону значительную часть тех, кто не готов голосовать за действующего президента. Казалось бы, резон в этом есть: почему бы не отдать голос за того, кого выдвинула партия, почти всегда занимающая второе место на выборах – вроде как самая сильная оппозиция? Но эта логика годится для парламентских выборах, где «пирог победы» делится – пусть и неравными долями – между несколькими партиями. На президентских же выборах победитель получает все. Соответственно если не хочется голосовать за власть, любой голос не за ее кандидата уменьшает его результат (если, разумеется, избиратель пришел на выборы и не перечеркнул бюллетень). В нынешних условиях на президентских выборах работает не негативная, а позитивная мотивация. Либо вы голосуете за победителя, выражая поддержку власти. Либо – создаете законный, хотя и не очень высокий рейтинг лидеру иной политической силы, которым потом эта сила (партия) воспользуется. Значит, голосуя за Павла Грудилина, избиратель повышает рейтинг Компартии, и косвенно – Сталина, совхозов и всего того, против чего страна голосовала два десятилетия назад.
Борис Макаренко
Задержание и последующий арест мэра Махачкалы Мусы Мусаева выглядят, как римейк истории, случившейся в июне 2013 года - тогда целью правоохранительных структур оказался один из дагестанских политических «тяжеловесов» Саид Амиров. Различия между двумя ситуациями, конечно, имеются. В действиях в отношении Мусы Мусаева отсутствовали красочные спецэффекты, которые были в свое время продемонстрированы при задержании одного из его предшественников. Однако по сути две истории схожи. Арест Амирова справедливо рассматривали, как санационный процесс, запущенный Рамазаном Абдулатиповым. Это из января 2018 года предыдущий глава Дагестана, этнический аварец, уроженец Тляратинского района, видится как местный управленец. Но в реальности своих главных высот в карьере он добился за пределами самой крупной северокавказской республики. Пять лет назад Москва рассматривала его, как «варяга», призванного для наведения порядка в Дагестане, борьбу с клановостью и приватизацией государственной власти. Фигура нового руководителя оценивалась в Кремле, как объединяющая для всех, кто устал от господства неформальных порядков и теневой экономики.
Сегодня в этом качестве Москва командировала в Дагестан Владимира Васильева, который в отличие от Абдулатипова даже не имеет «корней» в республике. Дагестан представляет собой важнейший элемент северокавказской безопасности. Это и выход к Каспию, и граница с Азербайджаном и Грузией, и самый многонаселенный субъект Северо-Кавказского федерального округа. И в то же самое время регион, переполненный различными конфликтными полями (от внутриисламского раскола до сложных земельных и этнодемографических проблем). В свете активной политики на Большом Ближнем Востоке Москва также заинтересована в стабилизации и «успокоении» Дагестана.
Все резоны центральной власти понятны. Вопрос в методике их решения. И оказывается, что до сих пор она не отличалась особой новизной. Санация определенных чиновников, перераспределение каналов влияния и возвращения на круги своя. Наверное, чистку рядов управленческих элит можно было бы приветствовать. Однако, если таковая будет вестись по принципу замены «чужаков» на «наших», особо проку в том не будет. Уж как в 2013 году всех пугали Амировым! Но уже почти «пятилетку» жители Махачкалы живут без этого мэра. Стала ли их жизнь «лучше и веселее»? Риторический вопрос. И судя по действиям правоохранителей в отношении Мусаева, система дагестанской власти принципиально не изменилась. Просто на место одного «клановожатого» пришли другие.
Стоит иметь в виду, что попытки введения некоего внешнего менеджмента из Москвы, которые бы игнорировали местные управленческие элиты, чреваты их мобилизацией. И вовсе не на той основе, которая центру была бы интересна. Словом, признавая актуальной и необходимой стратегическую цель повышения уровня управления Дагестаном, следует задумываться и о качественных методиках ее достижения. Возможно, с меньшим количеством спецэффектов, но с большей эффективностью.
Сергей Маркедонов
Сегодня в этом качестве Москва командировала в Дагестан Владимира Васильева, который в отличие от Абдулатипова даже не имеет «корней» в республике. Дагестан представляет собой важнейший элемент северокавказской безопасности. Это и выход к Каспию, и граница с Азербайджаном и Грузией, и самый многонаселенный субъект Северо-Кавказского федерального округа. И в то же самое время регион, переполненный различными конфликтными полями (от внутриисламского раскола до сложных земельных и этнодемографических проблем). В свете активной политики на Большом Ближнем Востоке Москва также заинтересована в стабилизации и «успокоении» Дагестана.
Все резоны центральной власти понятны. Вопрос в методике их решения. И оказывается, что до сих пор она не отличалась особой новизной. Санация определенных чиновников, перераспределение каналов влияния и возвращения на круги своя. Наверное, чистку рядов управленческих элит можно было бы приветствовать. Однако, если таковая будет вестись по принципу замены «чужаков» на «наших», особо проку в том не будет. Уж как в 2013 году всех пугали Амировым! Но уже почти «пятилетку» жители Махачкалы живут без этого мэра. Стала ли их жизнь «лучше и веселее»? Риторический вопрос. И судя по действиям правоохранителей в отношении Мусаева, система дагестанской власти принципиально не изменилась. Просто на место одного «клановожатого» пришли другие.
Стоит иметь в виду, что попытки введения некоего внешнего менеджмента из Москвы, которые бы игнорировали местные управленческие элиты, чреваты их мобилизацией. И вовсе не на той основе, которая центру была бы интересна. Словом, признавая актуальной и необходимой стратегическую цель повышения уровня управления Дагестаном, следует задумываться и о качественных методиках ее достижения. Возможно, с меньшим количеством спецэффектов, но с большей эффективностью.
Сергей Маркедонов
Shutdown – приостановка финансирования федеральных расходов – в Америке все же случился. Сенат не смог собрать должного большинства голосов за резолюцию, позволяющее временное (всего то до 6 февраля) финансирование госрасходов. До большинства недобрали немного: всего один республиканский сенатор – ожидаемо – проголосовал против (но обещал так больше не делать и при в следующем голосовании отдать голос «за»); за проголосовали и четверо сенаторов демократов – всем им переизбираться ближайшей осенью в штатах, в которых в 2016 г. победил Трамп: они бояться обвинений в неконструктивном политиканстве.
Как мы и предсказывали, за shutdown’ом последовали потоки взаимной критики. Твиттер Трампа обвинил демократов в том, что «они взяли в заложники наших военных, чтобы продолжить некотролируемую нелегальную иммиграцию в США». Трамп хорошо научился «паковать» по нескольку обвинений в короткий жанр твита. Остальные республиканцы и их «группы поддержки» обыгрывают эти же темы: политиканство демократов, искусственно увязавших бюджетные вопросы с иными, не имеющими к бюджету никакого отношения (проблемы иммиграции), их пренебрежение интересами государства.
Демократы «дают сдачи»: они напоминают, что традицию торпедировать бюджетное финансирование иными проблемами ввели сами республиканцы – начиная с 90-х годов, когда случились два первых shutdown’a. Наиболее изощренные критики напоминают, что те shutdown’ы были частью атаки республиканского Конгресса на Билла Клинтона, обвиняемого в аморальном поведении, а возглавлял их тогдашний спикер Ньют Гингрич – сам имевший роман на стороне при живой второй жене. И героиня этого романа – Каллиста Бисек - ныне третья жена Гингрича и ревностная католичка - получила при Трампе назначение послом в Ватикан :)
Более серьезное – хотя и не столь острое – обвинение в адрес республиканцев – неспособность принять бюджет, сделать то, чем республиканцы всегда гордились – эффективной бюджетной политикой. Если удастся все же выйти из shutdown’а, это станет уже четвертым (!) с осени прошлого года временным продлением финансирования, а до согласия по новому бюджету все еще далеко.
Дальнейшее развитие событий – новое голосование в понедельник вечером. Если республиканцы сформулируют готовность на подвижки по проблеме миграции – умеренные, но способные преодолеть подозрения демократов, что их «кинут», то это голосование имеет шансы быть удачным: сложившийся на сегодня тупик невыгоден ни той, ни другой партии. Но все проблемы, из-за которых он случился, надо будет решать практически с той же точки, на которой они оставались все последние месяцы.
Борис Макаренко
Как мы и предсказывали, за shutdown’ом последовали потоки взаимной критики. Твиттер Трампа обвинил демократов в том, что «они взяли в заложники наших военных, чтобы продолжить некотролируемую нелегальную иммиграцию в США». Трамп хорошо научился «паковать» по нескольку обвинений в короткий жанр твита. Остальные республиканцы и их «группы поддержки» обыгрывают эти же темы: политиканство демократов, искусственно увязавших бюджетные вопросы с иными, не имеющими к бюджету никакого отношения (проблемы иммиграции), их пренебрежение интересами государства.
Демократы «дают сдачи»: они напоминают, что традицию торпедировать бюджетное финансирование иными проблемами ввели сами республиканцы – начиная с 90-х годов, когда случились два первых shutdown’a. Наиболее изощренные критики напоминают, что те shutdown’ы были частью атаки республиканского Конгресса на Билла Клинтона, обвиняемого в аморальном поведении, а возглавлял их тогдашний спикер Ньют Гингрич – сам имевший роман на стороне при живой второй жене. И героиня этого романа – Каллиста Бисек - ныне третья жена Гингрича и ревностная католичка - получила при Трампе назначение послом в Ватикан :)
Более серьезное – хотя и не столь острое – обвинение в адрес республиканцев – неспособность принять бюджет, сделать то, чем республиканцы всегда гордились – эффективной бюджетной политикой. Если удастся все же выйти из shutdown’а, это станет уже четвертым (!) с осени прошлого года временным продлением финансирования, а до согласия по новому бюджету все еще далеко.
Дальнейшее развитие событий – новое голосование в понедельник вечером. Если республиканцы сформулируют готовность на подвижки по проблеме миграции – умеренные, но способные преодолеть подозрения демократов, что их «кинут», то это голосование имеет шансы быть удачным: сложившийся на сегодня тупик невыгоден ни той, ни другой партии. Но все проблемы, из-за которых он случился, надо будет решать практически с той же точки, на которой они оставались все последние месяцы.
Борис Макаренко
История про то, как можно быть святее папы Римского. Или более православным, чем Православная церковь. Сенатор Антон Беляков внес законопроект, приравнивающий к браку длительное совместное проживание (в течение не менее чем пяти лет). А при наличии ребенка сократить этот срок до двух лет. Такое своего рода узаконение явления, обычно называемого гражданским браком. Хотя это и неверно, так как гражданский брак – это зарегистрированный в ЗАГСе, но без венчания в церкви. Такой же вид брака можно назвать фактическим. Понятно, чем руководствуется Беляков. В фактическом браке стороны не имеют никаких правовых обязательств друг перед другом – а, значит, не могут, например, вступить в наследство. И количество таких фактических браков увеличивается все более – так что это серьезная общественная проблема.
Реакция на законопроект оказалась мгновенной и предсказуемой. Сенатор Мизулина назвала его вредительством. Депутат Плетнева заявила, что есть зарегистрированный брак, а все остальное – «придумки». Член Общественной палаты Рыбальченко сказал, что принятие закона может привести к кризису семьи. Интересна на этом фоне осторожная позиция Русской православной церкви. Зампред Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Вахтанг Кипшидзе не стал торопиться, заявив, что церковь изучает эту инициативу и призвал к комплексным решениям в семейной сфере.
Такая ситуация вполне объяснима. У политиков работает консервативный, охранительный инстинкт, заставляющий с порога отвергать предложения, хоть как-то учитывающие современный европейский опыт. Что касается церкви, то для нее действительно только венчание, а фактический брак мало отличается от зарегистрированного. Кроме того, сейчас венчаться можно, только предъявив паспорт со штампом, а в случае принятия законопроекта Белякова может появиться возможность венчать и тех, кто до ЗАГСа не дошел. Так что политикам все ясно, а церковь стремится понять, что больше соответствует ее интересам.
Алексей Макаркин
Реакция на законопроект оказалась мгновенной и предсказуемой. Сенатор Мизулина назвала его вредительством. Депутат Плетнева заявила, что есть зарегистрированный брак, а все остальное – «придумки». Член Общественной палаты Рыбальченко сказал, что принятие закона может привести к кризису семьи. Интересна на этом фоне осторожная позиция Русской православной церкви. Зампред Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Вахтанг Кипшидзе не стал торопиться, заявив, что церковь изучает эту инициативу и призвал к комплексным решениям в семейной сфере.
Такая ситуация вполне объяснима. У политиков работает консервативный, охранительный инстинкт, заставляющий с порога отвергать предложения, хоть как-то учитывающие современный европейский опыт. Что касается церкви, то для нее действительно только венчание, а фактический брак мало отличается от зарегистрированного. Кроме того, сейчас венчаться можно, только предъявив паспорт со штампом, а в случае принятия законопроекта Белякова может появиться возможность венчать и тех, кто до ЗАГСа не дошел. Так что политикам все ясно, а церковь стремится понять, что больше соответствует ее интересам.
Алексей Макаркин
«Трамп – катастрофа для американской мягкой силы» - с таким заявлением выступил недавно Джозеф Най, книга которого три десятилетия назад ввела в общественный дискурс это понятие. Индикаторы падения американской «мягкой силы» многочисленны. По опросу Гэллапа в 134 странах средний уровень одобрения роли США в мире – 30% - на 18 пунктов ниже, чем в последний год правления Барака Обамы. Еще более резкое падение отмечает аналогичный опрос агентства Pew. Одна из немногих стран, где предсказуемо отношение к США улучшилось - это Россия. В экспертном исследовании Soft Power 30 США впервые опустилось с первого места на третье, пропустив вперед Францию и Великобританию и позволив Китаю почти догнать себя.
Причины спада также понятны. Это и «самоизоляция» США при Трампе, выход из Парижского соглашения по климату и Транстихоокеанского партнерства, и жесткая антимиграционная риторика, венцом которой стало заявление Трампа о «вонючих дырах», выходцы из которых не приветствуются в США, и другие оскорбительные высказывания в адрес давних партнеров и союзников США. Дело, разумеется, не только в ухудшающихся рейтингах. Со времен «Плана Маршалла» мягкая сила была мощным инструментом внешней политики и укрепления влияния США. С одной стороны, было бы неверно утверждать, что Трамп этого не понимает. В его выступлении, представляющем новую концепцию безопасности, прямо утверждалось, что главные инструменты влияния США – это сильная экономика и «демонстрационный эффект». Но с другой стороны, и слова, и дела Трампа прямо этому противоречат. Министр обороны США Джим Мэттис – жесткий ястреб и полностью лояльный Трампу чиновник – тем не менее не удержался от критики сокращения финансирования и опытных кадров в Госдепартаменте: по его словам, если меньше тратить на дипломатию и дипломатов, придется больше тратить на пули.
Однако Джозеф Най, с критического высказывания которого мы начали, не теряет оптимизма: «Есть жизнь и после Трампа. Мягкая сила восстановится», заявил он.
Борис Макаренко
Причины спада также понятны. Это и «самоизоляция» США при Трампе, выход из Парижского соглашения по климату и Транстихоокеанского партнерства, и жесткая антимиграционная риторика, венцом которой стало заявление Трампа о «вонючих дырах», выходцы из которых не приветствуются в США, и другие оскорбительные высказывания в адрес давних партнеров и союзников США. Дело, разумеется, не только в ухудшающихся рейтингах. Со времен «Плана Маршалла» мягкая сила была мощным инструментом внешней политики и укрепления влияния США. С одной стороны, было бы неверно утверждать, что Трамп этого не понимает. В его выступлении, представляющем новую концепцию безопасности, прямо утверждалось, что главные инструменты влияния США – это сильная экономика и «демонстрационный эффект». Но с другой стороны, и слова, и дела Трампа прямо этому противоречат. Министр обороны США Джим Мэттис – жесткий ястреб и полностью лояльный Трампу чиновник – тем не менее не удержался от критики сокращения финансирования и опытных кадров в Госдепартаменте: по его словам, если меньше тратить на дипломатию и дипломатов, придется больше тратить на пули.
Однако Джозеф Най, с критического высказывания которого мы начали, не теряет оптимизма: «Есть жизнь и после Трампа. Мягкая сила восстановится», заявил он.
Борис Макаренко
Республиканская партия Армении (РПА) определилась с кандидатурой кандидата на пост будущего президента. Им стал действующий посол республики в Великобритании Армен Саргсян. В 2018 году Армения завершает процесс конституционной реформы и переходит к парламентской модели. Глава государства превращается в символическую фигуру, а реальная власть сосредоточится в руках премьер-министра. Тем не менее, президентская кампания, которая завершится 2 марта, станет тестом на устойчивость нынешней политической системы.
Республиканцы - правящая партия в Армении. Ее представитель Серж Саргсян занимает ныне пост президента, и скорее всего, после завершения конституционных изменений, возглавит правительство. Хотя все точки над I в вопросе о его будущем трудоустройстве не расставлены. По итогам прошлогодних парламентских выборов представители РПА имеют 58 мест из 108 в Национальном собрании. Младшим партнером республиканцев является одна из старейших армянских партий «Дашнакцутюн». Дашнаки имеют 7 мандатов в парламенте. Совокупно 65 голосов достаточно, чтобы выдвиженец от РПА одержал победу при избрании в стенах высшего представительного органа республики.
Армен Саргсян в настоящее время формально не принадлежит к верхушке политического истеблишмента страны. Он представляет интересы Армении в Лондоне. Однако за плечами у него богатый опыт. Помимо дипломатического багажа и работы в крупных бизнес - корпорациях он даже в течение нескольких месяцев занимал пост премьер-министра республики, а при смене правительств в 2016 году его имя фигурировало при обсуждении возможных кандидатов на пост главы кабинета. Тогда в итоге выбор пал на Карена Карапетяна. Думается, опыт, связи нового выдвиженца за рубежом будут востребованы после изменения властной системы в Армении. С одной стороны, он представляет команду правящей коалиции, а с другой нельзя сказать, что претендент от РПА сильно «раскручен», в то время, как общественный запрос на новые лица велик. Тем не менее, главная интрига сохраняется. Кто станет в итоге премьером? В каком качестве свое присутствие на армянском политическом Олимпе сохранит Серж Саргсян? И по какому карьерному вектору пойдет действующий глава кабинета Карен Карапетян, уже успевший получить определенную популярность и осознавший свою значимость для власти? Ответы на эти вопросы будут даны уже в ближайшее время.
Сергей Маркедонов
Республиканцы - правящая партия в Армении. Ее представитель Серж Саргсян занимает ныне пост президента, и скорее всего, после завершения конституционных изменений, возглавит правительство. Хотя все точки над I в вопросе о его будущем трудоустройстве не расставлены. По итогам прошлогодних парламентских выборов представители РПА имеют 58 мест из 108 в Национальном собрании. Младшим партнером республиканцев является одна из старейших армянских партий «Дашнакцутюн». Дашнаки имеют 7 мандатов в парламенте. Совокупно 65 голосов достаточно, чтобы выдвиженец от РПА одержал победу при избрании в стенах высшего представительного органа республики.
Армен Саргсян в настоящее время формально не принадлежит к верхушке политического истеблишмента страны. Он представляет интересы Армении в Лондоне. Однако за плечами у него богатый опыт. Помимо дипломатического багажа и работы в крупных бизнес - корпорациях он даже в течение нескольких месяцев занимал пост премьер-министра республики, а при смене правительств в 2016 году его имя фигурировало при обсуждении возможных кандидатов на пост главы кабинета. Тогда в итоге выбор пал на Карена Карапетяна. Думается, опыт, связи нового выдвиженца за рубежом будут востребованы после изменения властной системы в Армении. С одной стороны, он представляет команду правящей коалиции, а с другой нельзя сказать, что претендент от РПА сильно «раскручен», в то время, как общественный запрос на новые лица велик. Тем не менее, главная интрига сохраняется. Кто станет в итоге премьером? В каком качестве свое присутствие на армянском политическом Олимпе сохранит Серж Саргсян? И по какому карьерному вектору пойдет действующий глава кабинета Карен Карапетян, уже успевший получить определенную популярность и осознавший свою значимость для власти? Ответы на эти вопросы будут даны уже в ближайшее время.
Сергей Маркедонов
Немного о хорошо известной пластичности настроений российского общества. Вспомним, какие сильные негативные эмоции вызывала в обществе сама возможность участия российской сборной в Олимпийских играх 2018 года без своих флага и гимна. Но после того, как Владимир Путин дал санкцию на такое участие, ситуация принципиально изменилась. Декабрьский опрос ВЦИОМ показывает, что выступление допущенных к соревнованиям россиян под нейтральным флагом поддерживают 62% россиян, не согласны с этим решением вдвое меньше – 33%.
Представляется, что до заявления Путина действовал эффект «снежного кома», когда большое количество россиян стремились присоединиться к большинству. А большинство было сугубо виртуальным, основанным на публичной патриотической риторике. Мало кому хотелось находиться на «неправильной» стороне. А когда Путин разрешил нейтральный флаг, то выяснилось, что и эта позиция совместима с патриотизмом. И «снежный ком» стал рассыпаться.
И еще. Виновниками произошедшего россияне называют в первую очередь иностранные политические силы (45%). Что неудивительно, учитывая полное доминирование этой версии в информационном пространстве как до, так и после заявления Путина. Однако 29% респондентов возлагают вину на чиновников от российского спорта – это очень много. Критика в адрес чиновников (но не государства в целом!) не противоречит патриотической идентичности еще с советских времен – поэтому она вполне допустима с точки зрения россиян.
Алексей Макаркин
Представляется, что до заявления Путина действовал эффект «снежного кома», когда большое количество россиян стремились присоединиться к большинству. А большинство было сугубо виртуальным, основанным на публичной патриотической риторике. Мало кому хотелось находиться на «неправильной» стороне. А когда Путин разрешил нейтральный флаг, то выяснилось, что и эта позиция совместима с патриотизмом. И «снежный ком» стал рассыпаться.
И еще. Виновниками произошедшего россияне называют в первую очередь иностранные политические силы (45%). Что неудивительно, учитывая полное доминирование этой версии в информационном пространстве как до, так и после заявления Путина. Однако 29% респондентов возлагают вину на чиновников от российского спорта – это очень много. Критика в адрес чиновников (но не государства в целом!) не противоречит патриотической идентичности еще с советских времен – поэтому она вполне допустима с точки зрения россиян.
Алексей Макаркин
Арест мэра Махачкалы Мусы Мусаева – это непростой вызов для врио главы республики Владимира Васильева, даже если считать его политическим бенефициаром происходящих событий. С одной стороны, в Дагестане действительно необходимо разбираться с «наследием» Абдулатипова, а Мусаев, как известно, пришел к власти с подачи бывшего главы. Причем до этого силовые структуры провели другую «операцию», завершившуюся арестом непотопляемого Саида Амирова, долгие годы железной рукой правившего Махачкалой. Воспринимавшиеся креатурами новых властей региона Муртазали Рабаданов и затем Магомед Сулейманов продержались на этом посту недолго, после чего и было принято казалось бы стратегическое решение в пользу Мусаева. Сейчас после очередной смены главы региона перемены в элитах опять становятся неизбежными.
С другой стороны, критически важным становится и вопрос о том, кому будет принадлежать власть в столице республики. Очевидно, что на позицию мэра не может прийти «варяг из центра», и выбирать придется среди местной элиты. А это будет неизбежно восприниматься с точки зрения традиционных этнических и клановых балансов.
Мусаев был тесно связан с влиятельной даргинской группой "финансистов" Абдусамада Гамидова, который при Абдулатипове стал главой правительства и занимает этот пост до сих пор. Эта группа враждовала, кстати, с бывшим мэром Амировым, отбывающим сейчас пожизненный срок. А теперь возникает вопрос, не станет ли арест Мусаева предвестником перемен в правительстве республики, которое Васильев по понятным причинам быстро менять не торопится. По крайней мере, возникшая при Абдулатипове связка между премьером и мэром нарушена, да и вся конфигурация дагестанской элиты является временной.
И в любом случае надо будет решать вопрос о персоне нового главы Махачкалы, учитывая, что городу, после всех коррупционных и криминальных дел, ассоциируемых с его властью, требуется не просто очередной представитель очередного клана, а действительно хороший руководитель. Избавится ли от приставки и.о. оказавшийся сейчас на этом месте Абусупьян Гасанов, аварец и выходец из транспортной отрасли, пока неясно (он же, кстати, уже был и.о. мэра - ровно один день, когда ушел Сулейманов, но вскоре город все-таки возглавил Мусаев). По крайней мере с его именем не связано какого-то негатива, и перспектива у Гасанова есть.
Таким образом, на фоне «дела Мусаева» Васильеву важно продемонстрировать, что с его приходом и при поддержке Кремля в Дагестане наконец-то началось наведение порядка с решением наболевших проблем коррупции и распределения постов по клановому принципу. Заметим, что проблемы эти в республике не просто обострены, но входят в число самых актуальных проблем с точки зрения ее жителей, и их решение – это важный вклад в личный рейтинг Васильева среди дагестанцев. По всей видимости, решаться будет двуединая задача – если Гасанов не остается главой города, то, возможно, произойдет кадровая рокировка в сложившихся дагестанских элитах, но одновременно смена власти в Махачкале обязательно должна продемонстрировать реальное изменение качества работы городской власти и рост контроля со стороны Васильева.
С другой стороны, критически важным становится и вопрос о том, кому будет принадлежать власть в столице республики. Очевидно, что на позицию мэра не может прийти «варяг из центра», и выбирать придется среди местной элиты. А это будет неизбежно восприниматься с точки зрения традиционных этнических и клановых балансов.
Мусаев был тесно связан с влиятельной даргинской группой "финансистов" Абдусамада Гамидова, который при Абдулатипове стал главой правительства и занимает этот пост до сих пор. Эта группа враждовала, кстати, с бывшим мэром Амировым, отбывающим сейчас пожизненный срок. А теперь возникает вопрос, не станет ли арест Мусаева предвестником перемен в правительстве республики, которое Васильев по понятным причинам быстро менять не торопится. По крайней мере, возникшая при Абдулатипове связка между премьером и мэром нарушена, да и вся конфигурация дагестанской элиты является временной.
И в любом случае надо будет решать вопрос о персоне нового главы Махачкалы, учитывая, что городу, после всех коррупционных и криминальных дел, ассоциируемых с его властью, требуется не просто очередной представитель очередного клана, а действительно хороший руководитель. Избавится ли от приставки и.о. оказавшийся сейчас на этом месте Абусупьян Гасанов, аварец и выходец из транспортной отрасли, пока неясно (он же, кстати, уже был и.о. мэра - ровно один день, когда ушел Сулейманов, но вскоре город все-таки возглавил Мусаев). По крайней мере с его именем не связано какого-то негатива, и перспектива у Гасанова есть.
Таким образом, на фоне «дела Мусаева» Васильеву важно продемонстрировать, что с его приходом и при поддержке Кремля в Дагестане наконец-то началось наведение порядка с решением наболевших проблем коррупции и распределения постов по клановому принципу. Заметим, что проблемы эти в республике не просто обострены, но входят в число самых актуальных проблем с точки зрения ее жителей, и их решение – это важный вклад в личный рейтинг Васильева среди дагестанцев. По всей видимости, решаться будет двуединая задача – если Гасанов не остается главой города, то, возможно, произойдет кадровая рокировка в сложившихся дагестанских элитах, но одновременно смена власти в Махачкале обязательно должна продемонстрировать реальное изменение качества работы городской власти и рост контроля со стороны Васильева.
Едва россияне свыклись с мыслью о том, что наши спортсмены поедут на Олимпиаду в Пхенчхане без национальной символики, как «олимпийские атлеты из России», и тут МОК нанес новый болезненный удар. 23 января после прошедшего накануне совещания представителей Олимпийского комитета России с комиссией МОК по допуску «чистых» российских спортсменов на Игры-2018 стало известно, что на Олимпиаду не допущены самые яркие звезды российской сборной. В частности, трижды чемпион Игр в Сочи по шорт-треку Виктор Ан, биатлонист Антон Шипулин и лыжник Сергей Устюгов. Эти фамилии известны даже тем людям, кто не сильно интересуется спортом. Причем это спортсмены, которые не были фигурантами предыдущих антидопинговых разбирательств.
Конечно, это унижение, причем унижение демонстративное. Вновь поднимается волна настроений в пользу полного бойкота Олимпиады. Опрос на сайте «Спорт Экспресса» показал, что за бойкот Игр высказались почти 72% проголосовавших. Однако, думается, что бойкота не будет. Допущенные спортсмены настроены на участие в состязаниях, сегодня они получили олимпийскую форму. Кроме того, надо иметь в виду, что бойкот Игр в Пхенчхане приведет к пропуску Россией и следующей Олимпиады. Да и Владимир Путин вряд ли изменит однажды высказанное мнение.
В ситуации жесткого противостояния с Западом, который, как ни крути, продолжает оставаться главной «референтной группой», центром притяжения для всего человечества, выбор у России небогатый: либо продолжать периодически натыкаться на унижения, либо, гордо отвернувшись от остального мира, уйти в самоизоляцию, полностью замкнуться в себе. Второй вариант, возможно, и желаемый наименее образованными и развитыми группами населения, несовместим с ролью великой державы, которая не только соответствует амбициям российского руководства, но и греет сердце многим простым жителям страны, обделенным прочими радостями.
И все-таки любопытно: когда Россия «стояла на коленях», с унижениями она практически не сталкивалась, а когда «встала с колен» – сразу стала испытывать унижения, и не только по спортивным поводам.
Александр Ивахник
Конечно, это унижение, причем унижение демонстративное. Вновь поднимается волна настроений в пользу полного бойкота Олимпиады. Опрос на сайте «Спорт Экспресса» показал, что за бойкот Игр высказались почти 72% проголосовавших. Однако, думается, что бойкота не будет. Допущенные спортсмены настроены на участие в состязаниях, сегодня они получили олимпийскую форму. Кроме того, надо иметь в виду, что бойкот Игр в Пхенчхане приведет к пропуску Россией и следующей Олимпиады. Да и Владимир Путин вряд ли изменит однажды высказанное мнение.
В ситуации жесткого противостояния с Западом, который, как ни крути, продолжает оставаться главной «референтной группой», центром притяжения для всего человечества, выбор у России небогатый: либо продолжать периодически натыкаться на унижения, либо, гордо отвернувшись от остального мира, уйти в самоизоляцию, полностью замкнуться в себе. Второй вариант, возможно, и желаемый наименее образованными и развитыми группами населения, несовместим с ролью великой державы, которая не только соответствует амбициям российского руководства, но и греет сердце многим простым жителям страны, обделенным прочими радостями.
И все-таки любопытно: когда Россия «стояла на коленях», с унижениями она практически не сталкивалась, а когда «встала с колен» – сразу стала испытывать унижения, и не только по спортивным поводам.
Александр Ивахник
Ксения Собчак делает много заявлений, которые соответствуют настроениям либеральной оппозиции. Требует освободить главу чеченского «Мемориала» Оюба Титиева и украинского режиссера Олега Сенцова. Выступает за политическую демократию и независимый суд. Публично поднимает неудобные для власти темы. Пыталась помешать рабочим в Калининграде сносить здание бывшего лицея, построенное еще в немецкое время - шаг навстречу
«Архнадзору» и его сторонникам (правда, здание все равно практически снесено). И все равно ей очень трудно «пробиться» к либеральному избирателю. Всего такие взгляды разделяет не менее 10-12% россиян, но сумма рейтингов Собчак и Григория Явлинского крайне далека от этой цифры и в лучшем случае находится в районе 2%.
Дело в том, что для избирателя главное – не что говорит кандидат, а кто именно говорит. Поэтому одни политики вызывают доверие, другие – нет. Против Собчак играет многое. Одни считают ее несерьезным кандидатом, вспоминая про «Дом-2». Другие подозревают в сотрудничестве с Кремлем с целью вытеснения из политики Алексея Навального. Есть, впрочем, и те, для кого близость к власти – это плюс. Они передают кандидату свои челобитные в надежде, что та если и не сможет решить их проблемы сама, то положит этот документ на стол Путину. Впрочем, голосовать за Собчак эти избиратели, скорее всего, не будут – тем более, что реально помочь им она вряд ли сможет.
Собчак все это прекрасно понимает. Ее аргумент – надо голосовать не за личность, а за программу, за набор идей, которые продвигает кандидат. Но преодолеть сложившиеся «персоноцентричные» представления ей вряд ли удастся.
Алексей Макаркин
«Архнадзору» и его сторонникам (правда, здание все равно практически снесено). И все равно ей очень трудно «пробиться» к либеральному избирателю. Всего такие взгляды разделяет не менее 10-12% россиян, но сумма рейтингов Собчак и Григория Явлинского крайне далека от этой цифры и в лучшем случае находится в районе 2%.
Дело в том, что для избирателя главное – не что говорит кандидат, а кто именно говорит. Поэтому одни политики вызывают доверие, другие – нет. Против Собчак играет многое. Одни считают ее несерьезным кандидатом, вспоминая про «Дом-2». Другие подозревают в сотрудничестве с Кремлем с целью вытеснения из политики Алексея Навального. Есть, впрочем, и те, для кого близость к власти – это плюс. Они передают кандидату свои челобитные в надежде, что та если и не сможет решить их проблемы сама, то положит этот документ на стол Путину. Впрочем, голосовать за Собчак эти избиратели, скорее всего, не будут – тем более, что реально помочь им она вряд ли сможет.
Собчак все это прекрасно понимает. Ее аргумент – надо голосовать не за личность, а за программу, за набор идей, которые продвигает кандидат. Но преодолеть сложившиеся «персоноцентричные» представления ей вряд ли удастся.
Алексей Макаркин
Министр Мединский вновь промахнулся. Первый раз с Паддингтоном, когда во время предвыборной кампании инициировал перенос показа одного из главных детских фильмов года. Тогда министра поправили, и медвежонка показали детям почти вовремя. Но вторая аппаратная ошибка Мединского – это не поспешный отзыв лицензии у фильма «Смерть Сталина», а общий скандальный характер этой истории, когда вначале лицензия выдается, а потом отбирается.
Такие проблемы решаются иначе – путем негласных разъяснений того, что «есть мнение» и его надо слушать и принимать к исполнению. Как это было в 2008 году с фильмом «Война Чарли Уилсона» - про американского конгрессмена, который помог афганским моджахедам получить «Стингеры», сбивавшие советские вертолеты. Кому-то во власти этот фильм сильно не понравился, так как полностью противоречил принятой в России и на официальном, и на «народном» уровнях трактовке афганской войны. После чего гендиректор компании-прокатчика сам заявил, что показ фильма в России нерентабелен. А государство как бы оказалось ни при чем – фильм никто не запрещал, цензуры не было. Бизнес есть бизнес, решение хозяйствующего субъекта и все прочее.
С комедией про советское начальство 50-х годов так не получилось – вовремя не спохватились, не почувствовали, что и этот фильм может тоже кому-то не понравиться. В результате цензура вышла на поверхность. Причем основанная не на законе, а на эмоциях, заявлениях о насмешке над советским прошлым и прочих формулировках, напомнивших это самое прошлое.
Алексей Макаркин
Такие проблемы решаются иначе – путем негласных разъяснений того, что «есть мнение» и его надо слушать и принимать к исполнению. Как это было в 2008 году с фильмом «Война Чарли Уилсона» - про американского конгрессмена, который помог афганским моджахедам получить «Стингеры», сбивавшие советские вертолеты. Кому-то во власти этот фильм сильно не понравился, так как полностью противоречил принятой в России и на официальном, и на «народном» уровнях трактовке афганской войны. После чего гендиректор компании-прокатчика сам заявил, что показ фильма в России нерентабелен. А государство как бы оказалось ни при чем – фильм никто не запрещал, цензуры не было. Бизнес есть бизнес, решение хозяйствующего субъекта и все прочее.
С комедией про советское начальство 50-х годов так не получилось – вовремя не спохватились, не почувствовали, что и этот фильм может тоже кому-то не понравиться. В результате цензура вышла на поверхность. Причем основанная не на законе, а на эмоциях, заявлениях о насмешке над советским прошлым и прочих формулировках, напомнивших это самое прошлое.
Алексей Макаркин
Завершая обзор «первого года Трампа», попытаемся оценить его эффективность во внешней политике. Сам Трамп, несомненно, считает ее успешной: победил ИГИЛ (запрещено в России), напугал северокорейского диктатора «самой большой ядерной кнопкой, поставил на место партнеров по НАТО и тихоокеанскому сотрудничеству, снизил налоги на корпорации, чтобы стимулировать их вкладывать деньги в самих США.
На самом деле, как заключают американские аналитики внешней политики, хвастаться особо нечем: Трампу «повезло» в том смысле, что ему не пришлось принимать больших решений в кризисных ситуациях, а его ошибки и порча отношений с союзниками не обернулись для США крупными неприятностями. И в то же время, никто из союзников США за этот год не стал сильнее, никто из врагов и оппонентов (кроме, разве что, ИГИЛ) – слабее, ни одна проблема в международных отношениях не стала менее острой. И в то же время международная репутация США подорвана, отношения с союзниками подпорчены, дипломатическая служба ослаблена и деморализована.
О Трампе как руководителе внешней политики аналитики остаются невысокого мнения и считают, что за год он мало чему научился. Единственным его достоинствам считают формирование высокопрофессиональной команды руководителей ведомств, отвечающих за безопасность и внешнюю политику – по популярной в Вашингтоне аллюзии – «взрослых», которые надзирают за «детским садом для одного взрослого ребенка» - каковым считается Белый дом при Трампе.
Таких «взрослых» четверо – госсекретарь Рекс Тиллерсон, глава аппарата Белого дома Джон Келли, министр обороны Джеймс Мэттис и советник по нацбезопасности Герберт Макмастер. Им приписывается более-менее удачное сдерживание президента от опрометчивых шагов. Однако положение двоих из них считается «ненадежным». Тиллерсон пришел на Госдеп из бизнеса и не стал полноценным руководителем внешней политики. Макмастер расходится с президентом по позиции в отношении России, хотя и согласен с ним по общему подходу к проблемам безопасности. Эти двое могут уйти в любой момент, и непонятно, кто придет им на смену. Трудно сказать, насколько сходится с Трампом Мэттис, но, понимая свою ответственность за военную сферу отношений США с внешним миром, он предпочитает отношения с главнокомандующим не обострять. Наконец, Келли наиболее близок к позициям президента практически по всем вопросам и пользуется его доверием.
Итак, первый год внешней политики Трампа не внушает оптимизма. Любой серьезный вызов во внешней политике может стать серьезным испытанием для отношений трамповской Америки с внешним миром.
Борис Макаренко
На самом деле, как заключают американские аналитики внешней политики, хвастаться особо нечем: Трампу «повезло» в том смысле, что ему не пришлось принимать больших решений в кризисных ситуациях, а его ошибки и порча отношений с союзниками не обернулись для США крупными неприятностями. И в то же время, никто из союзников США за этот год не стал сильнее, никто из врагов и оппонентов (кроме, разве что, ИГИЛ) – слабее, ни одна проблема в международных отношениях не стала менее острой. И в то же время международная репутация США подорвана, отношения с союзниками подпорчены, дипломатическая служба ослаблена и деморализована.
О Трампе как руководителе внешней политики аналитики остаются невысокого мнения и считают, что за год он мало чему научился. Единственным его достоинствам считают формирование высокопрофессиональной команды руководителей ведомств, отвечающих за безопасность и внешнюю политику – по популярной в Вашингтоне аллюзии – «взрослых», которые надзирают за «детским садом для одного взрослого ребенка» - каковым считается Белый дом при Трампе.
Таких «взрослых» четверо – госсекретарь Рекс Тиллерсон, глава аппарата Белого дома Джон Келли, министр обороны Джеймс Мэттис и советник по нацбезопасности Герберт Макмастер. Им приписывается более-менее удачное сдерживание президента от опрометчивых шагов. Однако положение двоих из них считается «ненадежным». Тиллерсон пришел на Госдеп из бизнеса и не стал полноценным руководителем внешней политики. Макмастер расходится с президентом по позиции в отношении России, хотя и согласен с ним по общему подходу к проблемам безопасности. Эти двое могут уйти в любой момент, и непонятно, кто придет им на смену. Трудно сказать, насколько сходится с Трампом Мэттис, но, понимая свою ответственность за военную сферу отношений США с внешним миром, он предпочитает отношения с главнокомандующим не обострять. Наконец, Келли наиболее близок к позициям президента практически по всем вопросам и пользуется его доверием.
Итак, первый год внешней политики Трампа не внушает оптимизма. Любой серьезный вызов во внешней политике может стать серьезным испытанием для отношений трамповской Америки с внешним миром.
Борис Макаренко
Изменятся ли общественные настроения в России после того, как ведущим российским спортсменам не позволили выступить на Играх? Потребует ли общество отказа от поездки в Корею после того, как оно уже согласилось с этой поездкой? Думается, вряд ли. Очередная перемена настроений для общества за столь короткий срок была бы уже чрезмерной. За одним исключением – если президент завтра скажет, что нас обманули, и мы не едем, то общество быстро согласится с тем, что ехать не надо.
Кандидат в президенты России от КПРФ Павел Грудинин после призыва идти на Играх в Пхенчхане под красным знаменем вновь выступил с заявлением на олимпийскую тематику. На этот раз – по поводу решения МОК не допустить к участию в Олимпиаде лидеров российской сборной в ряде видов спорта. Почувствовав актуальность и болезненность темы для многих российских болельщиков, Грудинин решил выдержать свое заявление в предельно резкой тональности, чтобы зацепить оголенный патриотический нерв. Он не только заклеймил «злобную антироссийскую позицию» МОК, но по существу призвал к бойкоту Игр, поскольку «позорное место в конце 20-ки в общекомандном зачете» России не к лицу.
Позиция Грудинина бескомпромиссна. Он признает, что бойкот Игр чреват для России отказом в участии в двух последующих Олимпиадах. Но, по его мнению, не очень-то и нужно. Зато мы нанесем «весомый удар по кошельку МОК» отказом от телетрансляций, а в будущем снизим «уровень нашего участия в Играх до чисто символического». Понятно, что Грудинин позиционирует себя как кандидат не только коммунистических, но и национал-патриотических сил. Но думается, такой откровенно изоляционистский подход не будет притягательным даже для записных патриотов. Тем более что у России нет возможностей организовать какой-то масштабный альтернативный спортивный форум.
Впрочем, Грудинин в своем заявлении не забыл и о своей левой ипостаси. Он вдруг, без видимой связи с Олимпиадой, утверждает: «Но самое главное в том, что авторитет нашей страны в мире резко падал по мере продвижения по пути «рыночных реформ». С нами просто перестали считаться! Если не изменить курс, дальше будет только хуже». В общем, старая песня Геннадия Андреевича Зюганова о главном: во всём виноваты рыночные реформы. Когда фигура Грудинина внезапно появилась на электоральном небосклоне, она многим показалась интересной не только в силу своей новизны, но и в силу надежд на отход от набившей оскомину коммунистической ортодоксии. Похоже, эти надежды не оправдываются.
Александр Ивахник
Позиция Грудинина бескомпромиссна. Он признает, что бойкот Игр чреват для России отказом в участии в двух последующих Олимпиадах. Но, по его мнению, не очень-то и нужно. Зато мы нанесем «весомый удар по кошельку МОК» отказом от телетрансляций, а в будущем снизим «уровень нашего участия в Играх до чисто символического». Понятно, что Грудинин позиционирует себя как кандидат не только коммунистических, но и национал-патриотических сил. Но думается, такой откровенно изоляционистский подход не будет притягательным даже для записных патриотов. Тем более что у России нет возможностей организовать какой-то масштабный альтернативный спортивный форум.
Впрочем, Грудинин в своем заявлении не забыл и о своей левой ипостаси. Он вдруг, без видимой связи с Олимпиадой, утверждает: «Но самое главное в том, что авторитет нашей страны в мире резко падал по мере продвижения по пути «рыночных реформ». С нами просто перестали считаться! Если не изменить курс, дальше будет только хуже». В общем, старая песня Геннадия Андреевича Зюганова о главном: во всём виноваты рыночные реформы. Когда фигура Грудинина внезапно появилась на электоральном небосклоне, она многим показалась интересной не только в силу своей новизны, но и в силу надежд на отход от набившей оскомину коммунистической ортодоксии. Похоже, эти надежды не оправдываются.
Александр Ивахник
Предвыборные визиты Путина в Татарстан и Башкирию – это не новость, а старая традиция. Еще во время первой своей кампании в 2000 г. Путин уделял подчеркнутое внимание этим двум регионам. И это неудивительно: две республики – важнейшие «поставщики» лояльного электората, и их голосование значимо для общефедерального результата.
Делать выводы об отношении Путина к местным руководителям на основании этих визитов не следует – глава государства решает в этих республиках собственные задачи. Когда-то его торжественно встречали в своих регионах и Шаймиев, и Рахимов, но оба давно уже не президенты. К руководителям национальных республик Путин относится как прагматик.
Конечно, новые главы регионов сделают все возможное, чтобы результат выборов порадовал Кремль: им это крайне важно для собственного «выживания». Тем не менее, сейчас и Татарстан, и Башкирия находятся не в лучшем положении: и в обществе, и в элитах обстановка неспокойная. Татарстан недавно был взбудоражен банковским кризисом, обострением языкового вопроса и прекращением договорных отношений с центром: это не лучшим образом сказалось на позициях Минниханова и привело к новому всплеску татарского национализма. В Башкирии при Хамитове заметно упали эффективность административных технологий электоральной мобилизации и степень консолидации элиты. Поэтому в рамках нынешней президентской кампании Путину особенно важно самому провести публичные мероприятия в этих регионах, закрепить поддержку избирателей разных национальностей, не делая при этом ставку только на местное руководство и его административный ресурс.
Делать выводы об отношении Путина к местным руководителям на основании этих визитов не следует – глава государства решает в этих республиках собственные задачи. Когда-то его торжественно встречали в своих регионах и Шаймиев, и Рахимов, но оба давно уже не президенты. К руководителям национальных республик Путин относится как прагматик.
Конечно, новые главы регионов сделают все возможное, чтобы результат выборов порадовал Кремль: им это крайне важно для собственного «выживания». Тем не менее, сейчас и Татарстан, и Башкирия находятся не в лучшем положении: и в обществе, и в элитах обстановка неспокойная. Татарстан недавно был взбудоражен банковским кризисом, обострением языкового вопроса и прекращением договорных отношений с центром: это не лучшим образом сказалось на позициях Минниханова и привело к новому всплеску татарского национализма. В Башкирии при Хамитове заметно упали эффективность административных технологий электоральной мобилизации и степень консолидации элиты. Поэтому в рамках нынешней президентской кампании Путину особенно важно самому провести публичные мероприятия в этих регионах, закрепить поддержку избирателей разных национальностей, не делая при этом ставку только на местное руководство и его административный ресурс.
Елена Исинбаева призвала спортсменов не паниковать, принять санкции МОК с надеждой на то, что «МОК реально основывается на подтвержденных фактах, вынося подобные решения». И с несколько загадочной формулировкой о том, что «возможно мы с вами много не знаем и никогда не узнаем реальные мотивы отстранения тех или иных спортсменов, но сейчас главное не смотреть назад, а идти всем вместе вперед!». Исинбаева не только великая спортсменка, но и, как раньше говорили, политически грамотный человек. Ее текст мало напоминает импровизацию – он более похож на заранее согласованное обращение. Таким образом, Исинбаева дает понять, что бойкота не будет. С чем это связано?
1. С тем, что Россия уже сделала выбор в декабре, когда об этом заявил Владимир Путин. Требуется нечто совершенно необычное, чтобы пересмотреть это решение. Недопуск нескольких спортсменов таковым не является.
2. Политическая задача – остаться в олимпийском движении и нормально провести чемпионат мира по футболу. Задачи выиграть Игры или хотя бы войти в первую тройку не ставится. Поэтому неучастие нескольких фаворитов сути дела не меняет.
3. Президент МОК Томас Бах заявил, что целью было принять «очевидную для всего мира санкцию» в отношении России, а не унижать ее». Баха никак нельзя назвать врагом России – он защищал ее, пока это было возможно. Следовательно, сейчас у него не было других вариантов действий – и в Москве это понимают.
4. Заявление Исинбаевой показывает, что российская сторона тоже не хотела бы нового громкого скандала. Россия желала бы завершить эту неприятную историю 25 февраля, когда ее сборной обещано участие в церемонии закрытия Игр под государственным флагом. Исинбаева в своем тексте тоже напоминает об этой дате.
5. Разумеется, можно было раскрутить патриотическую тему перед выборами. Но это избыточно – Владимир Путин побеждает в любом случае. Кроме того, немалая часть общества обвиняет в случившемся российских чиновников – и этот поворот дискуссии власти совершенно не нужен.
Алексей Макаркин
1. С тем, что Россия уже сделала выбор в декабре, когда об этом заявил Владимир Путин. Требуется нечто совершенно необычное, чтобы пересмотреть это решение. Недопуск нескольких спортсменов таковым не является.
2. Политическая задача – остаться в олимпийском движении и нормально провести чемпионат мира по футболу. Задачи выиграть Игры или хотя бы войти в первую тройку не ставится. Поэтому неучастие нескольких фаворитов сути дела не меняет.
3. Президент МОК Томас Бах заявил, что целью было принять «очевидную для всего мира санкцию» в отношении России, а не унижать ее». Баха никак нельзя назвать врагом России – он защищал ее, пока это было возможно. Следовательно, сейчас у него не было других вариантов действий – и в Москве это понимают.
4. Заявление Исинбаевой показывает, что российская сторона тоже не хотела бы нового громкого скандала. Россия желала бы завершить эту неприятную историю 25 февраля, когда ее сборной обещано участие в церемонии закрытия Игр под государственным флагом. Исинбаева в своем тексте тоже напоминает об этой дате.
5. Разумеется, можно было раскрутить патриотическую тему перед выборами. Но это избыточно – Владимир Путин побеждает в любом случае. Кроме того, немалая часть общества обвиняет в случившемся российских чиновников – и этот поворот дискуссии власти совершенно не нужен.
Алексей Макаркин
Посмотрел интервью Геннадия Зюганова Максиму Шевченко – оно, естественно, про Грудинина. Но мне по-прежнему интересен Геннадий Андреевич. Какие дивные сказки он рассказывает про Советский Союз: про то, как Сталин извинился перед казаками, помирился и с крупным капиталом, и с церковью, ни одной веры и культуры не разрушил. Про то как большевики ушли от крайностей национализации к НЭПу, и, ах, как жаль, что к НЭПу не вернулись в 80-е…
Но таких сказок мы много слышали и раньше. Куда интереснее, как Зюганов «проговаривается»: вроде как Грудинина «поднимает», но и сам никуда не собирается уходить. Уже доводилось писать, что победить Грудинин не может, но чем больше голосов соберет, тем сильнее станет Компартия. Геннадий Андреевич со мной, оказывается, согласен: «Любой голос за Грудинина укрепляет наши позиции». Если Грудинин станет президентом, к власти придет сплоченная команда Высшего совета движения «Русский лад» - председателем в котором, естественно, сам Зюганов. Среди перечисленных – верные коммунисты. А как – спрашивают его – насчет широкой коалиции? «Я бы предложил…» - начинает ответ Зюганов. Ну, понятно, кто коалицию будет формировать? А как страну поднять? Ответ начинается со словесной пурги «у нас богатейшая страна» и что «надо, чтобы от нефти и газа все получали [как в Норвегии и Саудовской Аравии – СССР почему-то в пример не ставится]. А затем – опять проговорился: «дайте мне возможность…» Власти-то хочется себе.
Была в советские времена такая шутка про скрытых врагов: «раскусишь красную редиску – а она беленькая внутри!» Не волнуйтесь: если раскусить кандидата Грудинина – он внутри краснее, чем клубника с грядок его совхоза – Геннадий Андреевич другого бы не пропустил! Так что если кто-то свое недовольство властью хочет выразить голосованием за Грудинина – имейте в виду, чьи властные амбиции такой голос потешит.
Борис Макаренко
Но таких сказок мы много слышали и раньше. Куда интереснее, как Зюганов «проговаривается»: вроде как Грудинина «поднимает», но и сам никуда не собирается уходить. Уже доводилось писать, что победить Грудинин не может, но чем больше голосов соберет, тем сильнее станет Компартия. Геннадий Андреевич со мной, оказывается, согласен: «Любой голос за Грудинина укрепляет наши позиции». Если Грудинин станет президентом, к власти придет сплоченная команда Высшего совета движения «Русский лад» - председателем в котором, естественно, сам Зюганов. Среди перечисленных – верные коммунисты. А как – спрашивают его – насчет широкой коалиции? «Я бы предложил…» - начинает ответ Зюганов. Ну, понятно, кто коалицию будет формировать? А как страну поднять? Ответ начинается со словесной пурги «у нас богатейшая страна» и что «надо, чтобы от нефти и газа все получали [как в Норвегии и Саудовской Аравии – СССР почему-то в пример не ставится]. А затем – опять проговорился: «дайте мне возможность…» Власти-то хочется себе.
Была в советские времена такая шутка про скрытых врагов: «раскусишь красную редиску – а она беленькая внутри!» Не волнуйтесь: если раскусить кандидата Грудинина – он внутри краснее, чем клубника с грядок его совхоза – Геннадий Андреевич другого бы не пропустил! Так что если кто-то свое недовольство властью хочет выразить голосованием за Грудинина – имейте в виду, чьи властные амбиции такой голос потешит.
Борис Макаренко
В Абхазии наблюдается оживление общественно-политической жизни. Оппозиция снова актуализировала требование отставки президента Рауля Хаджимбы. 23 января в Сухуми прошла первая пресс-конференция Союза политических партий и общественных организаций Абхазии. Это объединение мыслится, как коалиция различных оппозиционных сил. В него влились партии «Амцахара», «Единая Абхазия», Фонд социально-экономических и политических исследований «Апра» и ряд других структур. Чем же объясняется новый всплеск оппозиционной активности в частично признанной республике?
В канун новогодних праздников президент Абхазии помиловал Георгия Лукаву, одного из лидеров грузинской партизанской группировки «Лесные братья», активно действовавшей в свое время на территории Гальского района республики. После этого решения Лукава был передан Тбилиси. Это решение спровоцировало стихийные протестные митинги в начале января. И хотя они не привели к серьезным политическим изменениям, тема «выдачи осужденного террориста» (а именно так многие в Абхазии оценивают деятельность одного из «Лесных братьев») продолжает активно обсуждаться.
Неудивительно, что оппозиция попыталась воспользоваться этой ситуацией и набрать политические очки. До истории с помилованием позиции оппонентов власти не выглядели достаточно сильными. Сегодня же они пытаются преодолеть внутренние разногласия ради выполнения главной задачи – ухода в отставку Рауля Хаджимбы. Под одним знаменем оказываются такие опытные абхазские политики, как Аслан Бжания, Сергей Шамба. Основной пафос их критики - кулуарные методы решения вопросов, касающихся национальной безопасности.
Однако президентская команда в сложившейся ситуации не сидит, сложа руки. Хаджимба пытается не упустить инициативу. Он обращается напрямую к избирателям и пытается представить свою версию событий. Так во время недавней встречи в Гульрипшском районе он заявил, что оппозиция игнорирует Конституцию, не дает выполнять главе республике положенные Основным законом полномочия и призывает к дестабилизации. «Стабильность» - этот тот брэнд, который Хаджимба активно продвигает. В парламенте преобладают его сторонники, а помимо последовательного неприятия правящей власти оппозиция не выдвигает каких-то приемлемых программ.
Добавим к этому, что в обществе в целом (что показали и прошлогодние парламентские выборы) нарастает усталость от действующей когорты политиков в целом, не важно, принадлежат ли они к власти или оппозиции. И критики власти на низовом уровне воспринимаются во многом не как борцы за справедливость, а как бывшие управленцы, мечтающие о реванше. В этой связи переоценивать шансы оппонентов Хаджимбы не следует. В то же самое время, если его оппоненты продолжат консолидироваться и смогут на практике преодолеть личностные противоречия, то президентской команде придется столкнуться с серьезным давлением. Нет сомнения, для этого сгодится любой повод.
Сергей Маркедонов
В канун новогодних праздников президент Абхазии помиловал Георгия Лукаву, одного из лидеров грузинской партизанской группировки «Лесные братья», активно действовавшей в свое время на территории Гальского района республики. После этого решения Лукава был передан Тбилиси. Это решение спровоцировало стихийные протестные митинги в начале января. И хотя они не привели к серьезным политическим изменениям, тема «выдачи осужденного террориста» (а именно так многие в Абхазии оценивают деятельность одного из «Лесных братьев») продолжает активно обсуждаться.
Неудивительно, что оппозиция попыталась воспользоваться этой ситуацией и набрать политические очки. До истории с помилованием позиции оппонентов власти не выглядели достаточно сильными. Сегодня же они пытаются преодолеть внутренние разногласия ради выполнения главной задачи – ухода в отставку Рауля Хаджимбы. Под одним знаменем оказываются такие опытные абхазские политики, как Аслан Бжания, Сергей Шамба. Основной пафос их критики - кулуарные методы решения вопросов, касающихся национальной безопасности.
Однако президентская команда в сложившейся ситуации не сидит, сложа руки. Хаджимба пытается не упустить инициативу. Он обращается напрямую к избирателям и пытается представить свою версию событий. Так во время недавней встречи в Гульрипшском районе он заявил, что оппозиция игнорирует Конституцию, не дает выполнять главе республике положенные Основным законом полномочия и призывает к дестабилизации. «Стабильность» - этот тот брэнд, который Хаджимба активно продвигает. В парламенте преобладают его сторонники, а помимо последовательного неприятия правящей власти оппозиция не выдвигает каких-то приемлемых программ.
Добавим к этому, что в обществе в целом (что показали и прошлогодние парламентские выборы) нарастает усталость от действующей когорты политиков в целом, не важно, принадлежат ли они к власти или оппозиции. И критики власти на низовом уровне воспринимаются во многом не как борцы за справедливость, а как бывшие управленцы, мечтающие о реванше. В этой связи переоценивать шансы оппонентов Хаджимбы не следует. В то же самое время, если его оппоненты продолжат консолидироваться и смогут на практике преодолеть личностные противоречия, то президентской команде придется столкнуться с серьезным давлением. Нет сомнения, для этого сгодится любой повод.
Сергей Маркедонов
Символичное совпадение по времени: Алексей Навальный выступил в ЕСПЧ на слушаниях по делу «Навальный против России» на фоне проходивших в последние дни достаточно жестких наездов силовиков на его региональные штабы. В рядах внепарламентской оппозиции идут острые споры относительно эффективности призыва Навального к бойкоту президентских выборов: многие считают, что снижение явки приведет к увеличению доли голосов, поданных за Владимира Путина. Тем не менее, власти, судя по всему, нервно относятся к организованной движением Навального агитации за неучастие в голосовании, видя в явке главный показатель легитимности результатов выборов. В частности, явную озабоченность вызывает объявленная Навальным на 28 января «забастовка избирателей».
Эти сюжеты нашли отражение в ходе заседания Большой палаты ЕСПЧ в Страсбурге. Навальный обратился к судьям ЕСПЧ с просьбой признать политический характер семи своих задержаний на митингах в 2012-2014 годах. Уполномоченный РФ при ЕСПЧ, замминистра юстиции Михаил Гальперин указал, что уровень согласования митингов Навального составляет около 80%. Он отметил, что Навальный «сознательно участвует в несогласованных акциях, чтобы получать популярность в связи с арестом и якобы преследованием». В свою очередь, оппозиционер пояснил, что акции его сторонников согласовывают только в отдаленных районах, а в центры городов их не пускают. Касаясь акции 28 января, Навальный отметил: «Да, правда, у нас есть разрешения на эти акции, которые пройдут более чем в 100 городах России. Но главный вопрос: есть ли у нас разрешение в Москве, Санкт-Петербурге – в крупных городах. Ответ – «нет».
Говоря о предстоящих в России выборах президента, Навальный огласил в стенах ЕСПЧ свою позицию: «Множество людей очень разочарованы, что у нас будут выборы без конкуренции. Это минимум половина страны. И у нас точно есть право идти в центры городов и проводить там акции. Я понимаю, что существует риск быть арестованным, но мы не можем принимать такие условия политической игры».
Решение ЕСПЧ по делу Навального будет принято только через несколько месяцев без участия сторон. Но ясно, что главный российский оппозиционер пытается уже сейчас привлечь внимание европейской публики к своей ситуации, что может оказать влияние на финальную позицию ЕСПЧ. Тем более, что 28 января вполне вероятно новое задержание организатора кампании за бойкот выборов.
Александр Ивахник
Эти сюжеты нашли отражение в ходе заседания Большой палаты ЕСПЧ в Страсбурге. Навальный обратился к судьям ЕСПЧ с просьбой признать политический характер семи своих задержаний на митингах в 2012-2014 годах. Уполномоченный РФ при ЕСПЧ, замминистра юстиции Михаил Гальперин указал, что уровень согласования митингов Навального составляет около 80%. Он отметил, что Навальный «сознательно участвует в несогласованных акциях, чтобы получать популярность в связи с арестом и якобы преследованием». В свою очередь, оппозиционер пояснил, что акции его сторонников согласовывают только в отдаленных районах, а в центры городов их не пускают. Касаясь акции 28 января, Навальный отметил: «Да, правда, у нас есть разрешения на эти акции, которые пройдут более чем в 100 городах России. Но главный вопрос: есть ли у нас разрешение в Москве, Санкт-Петербурге – в крупных городах. Ответ – «нет».
Говоря о предстоящих в России выборах президента, Навальный огласил в стенах ЕСПЧ свою позицию: «Множество людей очень разочарованы, что у нас будут выборы без конкуренции. Это минимум половина страны. И у нас точно есть право идти в центры городов и проводить там акции. Я понимаю, что существует риск быть арестованным, но мы не можем принимать такие условия политической игры».
Решение ЕСПЧ по делу Навального будет принято только через несколько месяцев без участия сторон. Но ясно, что главный российский оппозиционер пытается уже сейчас привлечь внимание европейской публики к своей ситуации, что может оказать влияние на финальную позицию ЕСПЧ. Тем более, что 28 января вполне вероятно новое задержание организатора кампании за бойкот выборов.
Александр Ивахник
КПРФ дезавуировала регистрацию Сергея Удальцова в качестве доверенного лица Павла Грудинина. Объявлено, что его включение в список, зарегистрированный ЦИК, стал следствием технической ошибки. И это при том, что сам Удальцов успел объявить о том, что он является доверенным лицом. Получается, что и он стал жертвой технической ошибки. Поверить в это невозможно.
На самом деле, история с Удальцовым – это индикатор реальной оппозиционности КПРФ и ее кандидата. Можно вспомнить случай со «Справедливой Россией» на парламентских выборах 2007 года, когда она сделала неординарный ход, включив в первую тройку своего избирательного списка молодого радикального писателя Сергея Шаргунова. Похоже, что тогда в одном властном кабинете это решение утвердили, а в другом – более влиятельном – заблокировали, причем уже после выдвижения. «Эсеры» тогда прогнулись и исключили его из списка с невнятной формулировкой – как «несправившегося с ответственностью». Ссылаться на техническую ошибку для них было невозможно – с первой тройкой такого не бывает.
Но и с такими знаковыми фигурами, как Удальцов, технических ошибок не происходит Понятно, что в отличие от Шаргунова, который все же стал депутатом Госдумы (от КПРФ в 2016 году, то есть совсем в другой политической ситуации), положение Удальцова еще сложнее. Для власти он отбывший срок преступник – да еще и не признавший своей вины. Допуск его к участию в электоральном процессе – а доверенное лицо кандидата имеет право представлять его на эфирах и в поездках по регионам – для нее неприемлем. Но формальных оснований для отказа в регистрации Удальцова в качестве доверенного лица не было. Поэтому КПРФ и Грудинин оказались перед выбором – либо рискнуть, либо уступить, пусть и с потерей лица. Сделанный ими выбор показывает всю ограниченность возможностей и партии, и ее кандидата.
Алексей Макаркин
На самом деле, история с Удальцовым – это индикатор реальной оппозиционности КПРФ и ее кандидата. Можно вспомнить случай со «Справедливой Россией» на парламентских выборах 2007 года, когда она сделала неординарный ход, включив в первую тройку своего избирательного списка молодого радикального писателя Сергея Шаргунова. Похоже, что тогда в одном властном кабинете это решение утвердили, а в другом – более влиятельном – заблокировали, причем уже после выдвижения. «Эсеры» тогда прогнулись и исключили его из списка с невнятной формулировкой – как «несправившегося с ответственностью». Ссылаться на техническую ошибку для них было невозможно – с первой тройкой такого не бывает.
Но и с такими знаковыми фигурами, как Удальцов, технических ошибок не происходит Понятно, что в отличие от Шаргунова, который все же стал депутатом Госдумы (от КПРФ в 2016 году, то есть совсем в другой политической ситуации), положение Удальцова еще сложнее. Для власти он отбывший срок преступник – да еще и не признавший своей вины. Допуск его к участию в электоральном процессе – а доверенное лицо кандидата имеет право представлять его на эфирах и в поездках по регионам – для нее неприемлем. Но формальных оснований для отказа в регистрации Удальцова в качестве доверенного лица не было. Поэтому КПРФ и Грудинин оказались перед выбором – либо рискнуть, либо уступить, пусть и с потерей лица. Сделанный ими выбор показывает всю ограниченность возможностей и партии, и ее кандидата.
Алексей Макаркин
У всех европейских выборов в последние годы – особенно если речь идет о крупнейших странах Евросоюза – есть отчетливое «европейское измерение». Похоже, довольных этих европейским институтом на континенте практически не осталось: противостояние разворачивается по линии: «реформирование ЕС vs. его слом и выход». В 2017 г. на теме реформ Евросоюза выиграли выборы Макрон и Меркель. В Австрии и Голландии ценой победы над евроскептиками-популистами стал сдвиг в «правый евроскепсис» умеренных сил. В Великобритании партию, выводящую страну из Евросоюза избиратели наказали, но оставили у власти.
В 2018 настает очередь Италии. Накануне выборов 4 марта три политические силы имеют сопоставимые рейтинги: правящие левоцентристы – 23-25% (их рейтинг снижается), популистское движение«5 звезд» - 26-29% (стабильно) и предполагаемый блок правоцентристской «Вперед, Италии!» Берлускони с популистской «Лигой Севера» - 27-32% (рост рейтинга). Все партии активны в критике евроинтеграции, но по-разному. «5 звезд» - традиционный и радикальный евроскептик. «Вперед, Италия!» призывает ввести параллельно с евро национальную валюту и не слушать указаний Брюсселя по поводу спасения проблемных банков. «Лига Севера» предлагает закрыть Италию для иммигрантов и провести «Italexit» по выходу из еврозоны. Правящая Демократическая партия ограничивается критикой ограничений на госрасходы, наложенных Евросоюзом.
При таком раскладе неизбежно долгое и трудной формирование правительственной коалиции, но почти в любой конфигурации новое правительство потребует от Брюсселя большей свободы маневра в финансовой политике, чтобы подстегнуть стагнирующую (но показываюшие первые признаки роста) итальянскую экономику. Италия будет искать сотрудничества с Макроном, чтобы вместе надавить на Германию (и поддерживающие ее скандинавские страны) в пользу смягчения финансовой политики. Европа в итоге не сможет пойти навстречу итальянским требованиям, но и оттолкивать от себя новое правительство, явно не желающего подвергать себя рискам прощания с Евросоюзом не будет.
Оптимальный вариант – принятие Евросоюзом – как в целом, так и в своей «итальянской политике» стратегии gattopardismo – «леопарадизм» - так, по названию и прозвищу главного героя – именуюется стратегия крайне осторожных, хотя и громко заявленных реформ в критический момент развития страны, описанная в классическом романе Дж. Ди Лампедуза «Леопард» Сицилия после образования полтора века назад нового итальянского государства. Эта стратегия не решала долгосрочных проблем, но позволила уберечь страну от крайностей и провалов. Видимо, для сегодняшнего Евросоюза – это единственный путь прожить трудные времена.
Борис Макаренко
В 2018 настает очередь Италии. Накануне выборов 4 марта три политические силы имеют сопоставимые рейтинги: правящие левоцентристы – 23-25% (их рейтинг снижается), популистское движение«5 звезд» - 26-29% (стабильно) и предполагаемый блок правоцентристской «Вперед, Италии!» Берлускони с популистской «Лигой Севера» - 27-32% (рост рейтинга). Все партии активны в критике евроинтеграции, но по-разному. «5 звезд» - традиционный и радикальный евроскептик. «Вперед, Италия!» призывает ввести параллельно с евро национальную валюту и не слушать указаний Брюсселя по поводу спасения проблемных банков. «Лига Севера» предлагает закрыть Италию для иммигрантов и провести «Italexit» по выходу из еврозоны. Правящая Демократическая партия ограничивается критикой ограничений на госрасходы, наложенных Евросоюзом.
При таком раскладе неизбежно долгое и трудной формирование правительственной коалиции, но почти в любой конфигурации новое правительство потребует от Брюсселя большей свободы маневра в финансовой политике, чтобы подстегнуть стагнирующую (но показываюшие первые признаки роста) итальянскую экономику. Италия будет искать сотрудничества с Макроном, чтобы вместе надавить на Германию (и поддерживающие ее скандинавские страны) в пользу смягчения финансовой политики. Европа в итоге не сможет пойти навстречу итальянским требованиям, но и оттолкивать от себя новое правительство, явно не желающего подвергать себя рискам прощания с Евросоюзом не будет.
Оптимальный вариант – принятие Евросоюзом – как в целом, так и в своей «итальянской политике» стратегии gattopardismo – «леопарадизм» - так, по названию и прозвищу главного героя – именуюется стратегия крайне осторожных, хотя и громко заявленных реформ в критический момент развития страны, описанная в классическом романе Дж. Ди Лампедуза «Леопард» Сицилия после образования полтора века назад нового итальянского государства. Эта стратегия не решала долгосрочных проблем, но позволила уберечь страну от крайностей и провалов. Видимо, для сегодняшнего Евросоюза – это единственный путь прожить трудные времена.
Борис Макаренко