О пределах допустимого для современного западного общества.
Либерализация в морально-нравственной сфере стала одним из главных признаков глобализации во последней четверти XX – первой четверти XXI века. Но она же поставила и вопрос о пределах допустимого.
Все начиналось с феминистского движения, требовавшего равных прав для женщин. Интересно, что борьба активисток за избирательные права в начале ХХ века привела первоначально к противоречивым результатам. Возможность голосовать получили не только образованные горожанки и работницы-социалистки, но и крестьянки, для которых авторитетами были муж и сельский священник, чьи проповеди они слушали по воскресеньям. Так что дополнительные голоса оказались в активе не только левых, но и правых партий, долгое время выступавших против голосования женщин.
Но ближе к концу ХХ века многие барьеры начали размываться и сметаться. Феминистское движение способствовало легализации разводов в католических странах и либерализации отношения к абортам - так что даже недавнее решение Верховного суда США означает не запрет абортов (это в США на федеральном уровне сделать уже невозможно), а лишь передачу вопроса в компетенцию штатов. Так что более-менее обеспеченные американки могут съездить из «красного» штата в «синий», где правила остались прежними. Рухнули такие бастионы католического традиционализма как Ирландия и Квебек. Стали привычными женщины-министры, премьеры, президенты. В XXI веке укореняются разного рода женские квоты.
Дальше настала тема ЛГБТ («международное движение ЛГБТ» признано экстремистским и запрещено в России). В первой четверти нынешнего века однополые браки стали привычной частью западной жизни – обычно их легализовывали левые, но в Великобритании – даже консерваторы. Основные дискуссии касались возможности усыновления в таких браках – во Франции было мощное католическое движение против него – но это были уже периферийные баталии. Если вдруг на президентских выборах во Франции победит Марин Ле Пен (в том случае, если суд удовлетворит ее апелляцию), то соответствующий закон отменен не будет.
Но движение по пути дальнейшей либерализации остановилось на трансгендерах. Причем дело не только в том, что их мало. И не только в возмущении обеспокоенных родителей, которые не хотят, чтобы их ребенок изменил пол (этот аргумент повлиял на политические взгляды Илона Маска, когда он столкнулся с этой проблемой в собственной семье), трансгендеры пользовались в школах женскими туалетами и играли в женских спортивных командах. Но и в том, что произошло разрушение «либерализирующей коалиции».
Против приравнивания трансгендерных женщин к биологическим стали выступать феминистки, почувствовавшие угрозу своей идентичности и неожиданно для самих себя подвергшиеся обвинениям в фанатизме. В результате бурной полемики даже попытались «отменить» Джоан Роулинг за «трансфобию». Впрочем, неудачно - книги о Гарри Поттере как читали, так и читают. А Warner Bros. Discovery работает над сериалом по Гарри Поттеру, где Джоан выступает одним из продюсеров.
И вот сейчас британский Верховный суд единогласно постановил, что трансгендерные женщины юридически не являются женщинами. Трансгендеры не могут претендовать на те же права в рамках закона о равенстве полов, что и женщины от рождения. Представители правящей Лейбористской партии вздохнули спокойно – теперь им не надо идти навстречу своим радикальным сторонникам, требующим защиты трансгендеров. А идея эта в обществе непопулярна – и поражение Камалы Харрис на выборах в США было связано не только с ростом цен в магазинах и на бензозаправках, но и со страхом перед трансгендерами. А Дональд Трамп, придя к власти, издал указ о признании только двух полов – мужского и женского – и о запрете трансгендерам участвовать в женских соревнованиях.
Так что пока правые набирают очки на борьбе с трансгендерами, левые пытаются увернуться от имиджево проигрышной темы, которая угрожает либо электоральными проблемами, либо расколом в собственных рядах. В Великобритании теперь они могут сослаться на решение суда.
Алексей Макаркин
Либерализация в морально-нравственной сфере стала одним из главных признаков глобализации во последней четверти XX – первой четверти XXI века. Но она же поставила и вопрос о пределах допустимого.
Все начиналось с феминистского движения, требовавшего равных прав для женщин. Интересно, что борьба активисток за избирательные права в начале ХХ века привела первоначально к противоречивым результатам. Возможность голосовать получили не только образованные горожанки и работницы-социалистки, но и крестьянки, для которых авторитетами были муж и сельский священник, чьи проповеди они слушали по воскресеньям. Так что дополнительные голоса оказались в активе не только левых, но и правых партий, долгое время выступавших против голосования женщин.
Но ближе к концу ХХ века многие барьеры начали размываться и сметаться. Феминистское движение способствовало легализации разводов в католических странах и либерализации отношения к абортам - так что даже недавнее решение Верховного суда США означает не запрет абортов (это в США на федеральном уровне сделать уже невозможно), а лишь передачу вопроса в компетенцию штатов. Так что более-менее обеспеченные американки могут съездить из «красного» штата в «синий», где правила остались прежними. Рухнули такие бастионы католического традиционализма как Ирландия и Квебек. Стали привычными женщины-министры, премьеры, президенты. В XXI веке укореняются разного рода женские квоты.
Дальше настала тема ЛГБТ («международное движение ЛГБТ» признано экстремистским и запрещено в России). В первой четверти нынешнего века однополые браки стали привычной частью западной жизни – обычно их легализовывали левые, но в Великобритании – даже консерваторы. Основные дискуссии касались возможности усыновления в таких браках – во Франции было мощное католическое движение против него – но это были уже периферийные баталии. Если вдруг на президентских выборах во Франции победит Марин Ле Пен (в том случае, если суд удовлетворит ее апелляцию), то соответствующий закон отменен не будет.
Но движение по пути дальнейшей либерализации остановилось на трансгендерах. Причем дело не только в том, что их мало. И не только в возмущении обеспокоенных родителей, которые не хотят, чтобы их ребенок изменил пол (этот аргумент повлиял на политические взгляды Илона Маска, когда он столкнулся с этой проблемой в собственной семье), трансгендеры пользовались в школах женскими туалетами и играли в женских спортивных командах. Но и в том, что произошло разрушение «либерализирующей коалиции».
Против приравнивания трансгендерных женщин к биологическим стали выступать феминистки, почувствовавшие угрозу своей идентичности и неожиданно для самих себя подвергшиеся обвинениям в фанатизме. В результате бурной полемики даже попытались «отменить» Джоан Роулинг за «трансфобию». Впрочем, неудачно - книги о Гарри Поттере как читали, так и читают. А Warner Bros. Discovery работает над сериалом по Гарри Поттеру, где Джоан выступает одним из продюсеров.
И вот сейчас британский Верховный суд единогласно постановил, что трансгендерные женщины юридически не являются женщинами. Трансгендеры не могут претендовать на те же права в рамках закона о равенстве полов, что и женщины от рождения. Представители правящей Лейбористской партии вздохнули спокойно – теперь им не надо идти навстречу своим радикальным сторонникам, требующим защиты трансгендеров. А идея эта в обществе непопулярна – и поражение Камалы Харрис на выборах в США было связано не только с ростом цен в магазинах и на бензозаправках, но и со страхом перед трансгендерами. А Дональд Трамп, придя к власти, издал указ о признании только двух полов – мужского и женского – и о запрете трансгендерам участвовать в женских соревнованиях.
Так что пока правые набирают очки на борьбе с трансгендерами, левые пытаются увернуться от имиджево проигрышной темы, которая угрожает либо электоральными проблемами, либо расколом в собственных рядах. В Великобритании теперь они могут сослаться на решение суда.
Алексей Макаркин
О выборах папы Римского
1. Папа будет избран в мае, так что «предвыборная кампания» будет скоротечной. Но, похоже, что и либералы, и консерваторы готовились к ней заранее. В 2013 году либералы смогли обойти консерваторов, деморализованных неожиданной отставкой папы Бенедикта XVI и оказавшихся неспособными выдвинуть сильного консолидированного кандидата. Сейчас у консерваторов было время, чтобы попробовать согласовать свои позиции.
2. В 2013 году либералы успешно использовали «незападную» стратегию – то есть ставку на аргентинского кардинала Бергольо, который смог объединить многих кардиналов из стран как Латинской Америки, так и Африки, и Азии. Теперь «незападная» стратегия может быть использована консерваторами, внимание которых все чаще привлекают африканские клирики и паства, отвергающие послабления в пастырской практике, которые поощрялись папой Франциском. Если раньше возможность избрания «черного папы» связывалась с активностью либералов, то теперь – с планами консерваторов.
3. Современные технологии расширили возможности консерваторов. Если раньше критики Второго Ватиканского собора обычно не могли прорваться в мейнстримные медиа и были вынуждены довольствоваться малотиражными изданиями, то сейчас они активно действуют на пространстве Интернета. Блоги и форумы не только позволяют католическим традиционалистам продвигать свою точку зрения в публичном пространстве, но и играют для них организующую роль. Тем более, что это сочетается с правой волной на Западе, включающей в себя трампизм и близкие к нему европейские движения.
4. Смена поколений и активное миссионерство также дают шанс консерваторам, но здесь ситуация несколько иная. Молодые священники и новообращенные прихожане обычно не критикуют Второй Ватиканский собор, но чаще настаивают на более последовательном отстаивании католической идентичности, что можно делать и принимая богослужение на национальных языках (Джей Ди Вэнс ходит в церковь, где служат на английском, а не на латыни). Африканский консерватизм сильно отличается от европейского и американского, в том числе учетом национальных обычаев и антиколониальной составляющей. Таким образом можно говорить не о едином католическом консерватизме, а о разных консерватизмах, хотя и имеющих сферы соприкосновения.
5. В то же время либералы при папе Франциске заняли целый ряд ключевых постов в церковной иерархии. Они широко представлены в университетах и медийной сфере, у них много учеников и большой организационный опыт. Гуманное, милосердное христианство с экологичной составляющей привлекательно для современного секулярного общества, которому часто непонятны апелляции консерваторов к древним догматам и средневековым доктринам. Получив верных адептов, готовых отстаивать католическую ортодоксию, церковь в случае успеха консерваторов может отпугнуть куда большее число людей. И это серьезный аргумент либералов, актуальный, в первую очередь, для западного мира, исторически являющегося центром католицизма.
6. При этом выборы папы Римского проходят в условиях небольшого числа выборщиков. Хотя в последнее время связи между кардиналами несколько ослабели (особенно после того, как при папе Франциске в этот сан были возведены представители стран, где ранее кардиналов не было), но они все равно воспринимают себя как элитное сообщество со своими корпоративными правилами. Представители этого сообщества в ходе конклава будут учитывать общественные процессы, проходящие за пределами Сикстинской капеллы, но не менее важными для них могут быть межличностные отношения и внутренние договоренности, которые сложно, а то и невозможно спрогнозировать. Поэтому есть поговорка, что тот, кто идет на конклав папой, возвращается кардиналом – фавориты часто проигрывают. Впрочем, она актуальна не всегда – так, в 1963 и 2005 годах папами становились изначально наиболее влиятельные кандидаты.
Алексей Макаркин
1. Папа будет избран в мае, так что «предвыборная кампания» будет скоротечной. Но, похоже, что и либералы, и консерваторы готовились к ней заранее. В 2013 году либералы смогли обойти консерваторов, деморализованных неожиданной отставкой папы Бенедикта XVI и оказавшихся неспособными выдвинуть сильного консолидированного кандидата. Сейчас у консерваторов было время, чтобы попробовать согласовать свои позиции.
2. В 2013 году либералы успешно использовали «незападную» стратегию – то есть ставку на аргентинского кардинала Бергольо, который смог объединить многих кардиналов из стран как Латинской Америки, так и Африки, и Азии. Теперь «незападная» стратегия может быть использована консерваторами, внимание которых все чаще привлекают африканские клирики и паства, отвергающие послабления в пастырской практике, которые поощрялись папой Франциском. Если раньше возможность избрания «черного папы» связывалась с активностью либералов, то теперь – с планами консерваторов.
3. Современные технологии расширили возможности консерваторов. Если раньше критики Второго Ватиканского собора обычно не могли прорваться в мейнстримные медиа и были вынуждены довольствоваться малотиражными изданиями, то сейчас они активно действуют на пространстве Интернета. Блоги и форумы не только позволяют католическим традиционалистам продвигать свою точку зрения в публичном пространстве, но и играют для них организующую роль. Тем более, что это сочетается с правой волной на Западе, включающей в себя трампизм и близкие к нему европейские движения.
4. Смена поколений и активное миссионерство также дают шанс консерваторам, но здесь ситуация несколько иная. Молодые священники и новообращенные прихожане обычно не критикуют Второй Ватиканский собор, но чаще настаивают на более последовательном отстаивании католической идентичности, что можно делать и принимая богослужение на национальных языках (Джей Ди Вэнс ходит в церковь, где служат на английском, а не на латыни). Африканский консерватизм сильно отличается от европейского и американского, в том числе учетом национальных обычаев и антиколониальной составляющей. Таким образом можно говорить не о едином католическом консерватизме, а о разных консерватизмах, хотя и имеющих сферы соприкосновения.
5. В то же время либералы при папе Франциске заняли целый ряд ключевых постов в церковной иерархии. Они широко представлены в университетах и медийной сфере, у них много учеников и большой организационный опыт. Гуманное, милосердное христианство с экологичной составляющей привлекательно для современного секулярного общества, которому часто непонятны апелляции консерваторов к древним догматам и средневековым доктринам. Получив верных адептов, готовых отстаивать католическую ортодоксию, церковь в случае успеха консерваторов может отпугнуть куда большее число людей. И это серьезный аргумент либералов, актуальный, в первую очередь, для западного мира, исторически являющегося центром католицизма.
6. При этом выборы папы Римского проходят в условиях небольшого числа выборщиков. Хотя в последнее время связи между кардиналами несколько ослабели (особенно после того, как при папе Франциске в этот сан были возведены представители стран, где ранее кардиналов не было), но они все равно воспринимают себя как элитное сообщество со своими корпоративными правилами. Представители этого сообщества в ходе конклава будут учитывать общественные процессы, проходящие за пределами Сикстинской капеллы, но не менее важными для них могут быть межличностные отношения и внутренние договоренности, которые сложно, а то и невозможно спрогнозировать. Поэтому есть поговорка, что тот, кто идет на конклав папой, возвращается кардиналом – фавориты часто проигрывают. Впрочем, она актуальна не всегда – так, в 1963 и 2005 годах папами становились изначально наиболее влиятельные кандидаты.
Алексей Макаркин
Новое оформление Овального кабинета – такого еще не было.
Уже приходилось писать о том, как Дональд Трамп приказал повесить в Овальном кабинете портрет президента Джеймса Полка, при котором США расширили свою территорию, и границы страны приобрели современные очертания. Но история с портретом имела неожиданное продолжение.
За малым исключением (Рональд Рейган разместил на почетном месте – рядом со своим столом – портрет Калвина Кулиджа) в Овальном кабинете находятся портреты широко известных хрестоматийных фигур. Трамп эту традицию нарушил, превратив Овальный кабинет в картинную галерею, персонажей которой не всегда узнают даже историки.
Рядом с президентским столом находится теперь шесть портретов. По правую руку от президента высоко размещены портреты Вашингтона и Линкольна – на них Трамп вряд ли часто смотрит. По левую руку – большой портрет Рейгана (на том месте, где при Рейгане был Кулидж), а выше – Гамильтон и Джексон. Небольшой портрет между ними мне идентифицировать не удалось.
На другом конце небольшого кабинета – место у камина, где президент принимает иностранных гостей. Над камином – еще один портрет Вашингтона, но большой, сопоставимый с рейгановским. Остальные портреты погрудные. Президент располагается под портретом Джефферсона, а гость – Франклина.
По бокам в поле зрения журналистов еще четыре портрета. Со стороны президента – еще один, но менее известный, портрет Франклина, написанный в 1758 году. До Американской революции картина висела в его доме в Филадельфии и стала трофеем британских войск. Вернули его британцы в США в 1906 году, к двухсотлетию со дня рождения Франклина. Ниже – портрет Полка, ради которого Трамп отдал спикеру Палаты представителей Майку Джонсону один из нескольких портретов Джефферсона, хранившихся в Белом доме. Трампу нужен был именно погрудный портрет Полка, а такового в Белом доме не нашлось.
Со стороны гостя – портрет второго президента Адамса, на закон которого о высылке враждебных иностранцев Трамп опирается, изгоняя в Сальвадор венесуэльских бандитов. А вот ниже – президент Ван Бюрен, который, в отличие от Полка, вел крайне осторожную внешнюю политику и не хотел присоединять Техас. Чем он привлек Трампа, неясно – возможно, тем, что был вице-президентом у Джексона, одного из любимых трамповских президентов.
Далее симметрично расположены два зеркала, и над каждым из них по портрету Рузвельта – соответственно, Теодора и Франклина Делано. При Байдене портрет последнего располагался над камином, Трамп уделил ему менее престижное место (и портрет заменил на другой).
За Теодором Рузвельтом теперь находятся еще четыре портрета – на видеозаписях их можно идентифицировать с президентами Гаррисоном (предположительно), Тейлором, Мэдисоном и сенатором Уэбстером. Первые двое, как и Джексон, были генералами – Тейлор громил мексиканцев, Гаррисон – индейцев. Мэдисон – один из отцов-основателей США. Уэбстер входит в число выдающихся американских сенаторов – помимо прочего, он пытался найти компромисс с рабовладельческим Югом, чтобы избежать распада страны.
За Франклином Делано Рузвельтом, над часами, еще один портрет Джексона – в военной форме. Еще одного персонажа опознать не удалось – портрет не попадает в поле зрения медиа. Разве что мелькнул в сюжете с экскурсией, которую Трамп организовал по Овальному кабинету для журналистки FoxNews Лоры Ингрем. Но та была почтительна и не устраивала Трампу экзамена по истории – а Трамп упомянул только Вашингтона и Рейгана. Два Вашингтона, два Франклина, два Джексона – такого в Овальном кабинете еще не было.
Что все это значит? Что Трампу все же нравится Полк, иначе он не стал бы искать его подходящий портрет. Что он неполиткорректен – и ему все равно, что думают мексиканцы или даже индейцы (граждане США и избиратели, но не из «колеблющихся» графств). И что галерея Трампа напоминает фамильные портреты в богатой усадьбе – где есть предки и в мундирах, и во фраках, и консервативный дедушка, и либеральный дядюшка. И для Трампа Овальный кабинет, который он обильно украсил золотом – это филиал любимого поместья Мар-а-Лаго.
Уже приходилось писать о том, как Дональд Трамп приказал повесить в Овальном кабинете портрет президента Джеймса Полка, при котором США расширили свою территорию, и границы страны приобрели современные очертания. Но история с портретом имела неожиданное продолжение.
За малым исключением (Рональд Рейган разместил на почетном месте – рядом со своим столом – портрет Калвина Кулиджа) в Овальном кабинете находятся портреты широко известных хрестоматийных фигур. Трамп эту традицию нарушил, превратив Овальный кабинет в картинную галерею, персонажей которой не всегда узнают даже историки.
Рядом с президентским столом находится теперь шесть портретов. По правую руку от президента высоко размещены портреты Вашингтона и Линкольна – на них Трамп вряд ли часто смотрит. По левую руку – большой портрет Рейгана (на том месте, где при Рейгане был Кулидж), а выше – Гамильтон и Джексон. Небольшой портрет между ними мне идентифицировать не удалось.
На другом конце небольшого кабинета – место у камина, где президент принимает иностранных гостей. Над камином – еще один портрет Вашингтона, но большой, сопоставимый с рейгановским. Остальные портреты погрудные. Президент располагается под портретом Джефферсона, а гость – Франклина.
По бокам в поле зрения журналистов еще четыре портрета. Со стороны президента – еще один, но менее известный, портрет Франклина, написанный в 1758 году. До Американской революции картина висела в его доме в Филадельфии и стала трофеем британских войск. Вернули его британцы в США в 1906 году, к двухсотлетию со дня рождения Франклина. Ниже – портрет Полка, ради которого Трамп отдал спикеру Палаты представителей Майку Джонсону один из нескольких портретов Джефферсона, хранившихся в Белом доме. Трампу нужен был именно погрудный портрет Полка, а такового в Белом доме не нашлось.
Со стороны гостя – портрет второго президента Адамса, на закон которого о высылке враждебных иностранцев Трамп опирается, изгоняя в Сальвадор венесуэльских бандитов. А вот ниже – президент Ван Бюрен, который, в отличие от Полка, вел крайне осторожную внешнюю политику и не хотел присоединять Техас. Чем он привлек Трампа, неясно – возможно, тем, что был вице-президентом у Джексона, одного из любимых трамповских президентов.
Далее симметрично расположены два зеркала, и над каждым из них по портрету Рузвельта – соответственно, Теодора и Франклина Делано. При Байдене портрет последнего располагался над камином, Трамп уделил ему менее престижное место (и портрет заменил на другой).
За Теодором Рузвельтом теперь находятся еще четыре портрета – на видеозаписях их можно идентифицировать с президентами Гаррисоном (предположительно), Тейлором, Мэдисоном и сенатором Уэбстером. Первые двое, как и Джексон, были генералами – Тейлор громил мексиканцев, Гаррисон – индейцев. Мэдисон – один из отцов-основателей США. Уэбстер входит в число выдающихся американских сенаторов – помимо прочего, он пытался найти компромисс с рабовладельческим Югом, чтобы избежать распада страны.
За Франклином Делано Рузвельтом, над часами, еще один портрет Джексона – в военной форме. Еще одного персонажа опознать не удалось – портрет не попадает в поле зрения медиа. Разве что мелькнул в сюжете с экскурсией, которую Трамп организовал по Овальному кабинету для журналистки FoxNews Лоры Ингрем. Но та была почтительна и не устраивала Трампу экзамена по истории – а Трамп упомянул только Вашингтона и Рейгана. Два Вашингтона, два Франклина, два Джексона – такого в Овальном кабинете еще не было.
Что все это значит? Что Трампу все же нравится Полк, иначе он не стал бы искать его подходящий портрет. Что он неполиткорректен – и ему все равно, что думают мексиканцы или даже индейцы (граждане США и избиратели, но не из «колеблющихся» графств). И что галерея Трампа напоминает фамильные портреты в богатой усадьбе – где есть предки и в мундирах, и во фраках, и консервативный дедушка, и либеральный дядюшка. И для Трампа Овальный кабинет, который он обильно украсил золотом – это филиал любимого поместья Мар-а-Лаго.
22 апреля начался визит президента Азербайджана Ильхама Алиева в Китай. Накануне этого события он дал эксклюзивное интервью для агентства «Синьхуа» (официальное информационное агентство правительства КНР). В нем азербайджанский лидер представил комплексное видение нынешнего состояния двусторонних отношений, а также перспектив их дальнейшего развития.
Точкой отсчета нового этапа азербайджано-китайской кооперации Алиев обозначил Совместную декларацию об установлении стратегического партнерства. Документ был подписан на 24-м саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане в июле 2024 года. В чем, по мнению президента Азербайджана, выражается эффективность двустороннего сотрудничества. Были названы несколько цифр. КНР вышла в лидеры по объему импорта в Азербайджан. За неполный год с момента подписания Декларации рост торговли между странами превысил уровень в 20%. Конечно, не обошлось и без упоминания инфраструктурных проектов.
Но что стоит за многочисленными цифрами и фактами? Что сближает Баку и Пекин? Для ответа на эти вопросы вернемся снова к прошлогодней декларации Астанинского саммита. В ней прописаны все фундаментальные для двух государств принципы (речь, конечно, об официально одобряемой и продвигаемой повестке). Это и признание территориальной целостности, и взаимное уважение, и невмешательство во внутренние дела. Этот «пакет», предлагаемый Китаем своим партнерам, выглядит для них весьма привлекательно. Пекин по-прежнему активно педалирует свой стратегический проект «Олин пояс-один путь». И Кавказ в этом контексте представляет для него значительный интерес. Обратим внимание, что Китай активизировался не только на азербайджанском, но и на грузинском направлении. И в обоих случаях речь идет о переходе отношений на стратегический уровень. Баку пытается дистанцироваться и от Запада (в большей степени), и от России. Кооперация с Китаем также помогает решению этой задачи.
Если же говорить об азербайджанских подходах, то в Баку весьма популярно представление о развитии новой «посткарабахской повестки», в которой на радарах прикаспийской республики будет не только Закавказье. Отсюда и наращивание кооперации со странами Центральной Азии, Ближнего Востока, Китай стоит в этом же логическом ряду. Азербайджан в настоящее время обладает в ШОС статусом партнера по диалогу. При этом власти этой страны хотели бы большего уровня вовлечения в эту структуру. КНР в 2025 году председательствует в ней.
Сегодня разговоры о многоцентричном мире весьма популярны. Похоже, Кавказ становится модельным регионом такого устройства. Повестка в этой части постсоветского пространства значительно усложняется и не сводится в привычной «биполярности».
Сергей Маркедонов
Точкой отсчета нового этапа азербайджано-китайской кооперации Алиев обозначил Совместную декларацию об установлении стратегического партнерства. Документ был подписан на 24-м саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане в июле 2024 года. В чем, по мнению президента Азербайджана, выражается эффективность двустороннего сотрудничества. Были названы несколько цифр. КНР вышла в лидеры по объему импорта в Азербайджан. За неполный год с момента подписания Декларации рост торговли между странами превысил уровень в 20%. Конечно, не обошлось и без упоминания инфраструктурных проектов.
Но что стоит за многочисленными цифрами и фактами? Что сближает Баку и Пекин? Для ответа на эти вопросы вернемся снова к прошлогодней декларации Астанинского саммита. В ней прописаны все фундаментальные для двух государств принципы (речь, конечно, об официально одобряемой и продвигаемой повестке). Это и признание территориальной целостности, и взаимное уважение, и невмешательство во внутренние дела. Этот «пакет», предлагаемый Китаем своим партнерам, выглядит для них весьма привлекательно. Пекин по-прежнему активно педалирует свой стратегический проект «Олин пояс-один путь». И Кавказ в этом контексте представляет для него значительный интерес. Обратим внимание, что Китай активизировался не только на азербайджанском, но и на грузинском направлении. И в обоих случаях речь идет о переходе отношений на стратегический уровень. Баку пытается дистанцироваться и от Запада (в большей степени), и от России. Кооперация с Китаем также помогает решению этой задачи.
Если же говорить об азербайджанских подходах, то в Баку весьма популярно представление о развитии новой «посткарабахской повестки», в которой на радарах прикаспийской республики будет не только Закавказье. Отсюда и наращивание кооперации со странами Центральной Азии, Ближнего Востока, Китай стоит в этом же логическом ряду. Азербайджан в настоящее время обладает в ШОС статусом партнера по диалогу. При этом власти этой страны хотели бы большего уровня вовлечения в эту структуру. КНР в 2025 году председательствует в ней.
Сегодня разговоры о многоцентричном мире весьма популярны. Похоже, Кавказ становится модельным регионом такого устройства. Повестка в этой части постсоветского пространства значительно усложняется и не сводится в привычной «биполярности».
Сергей Маркедонов
О Зурабе Церетели будут лучше писать после смерти, чем при жизни.
Церетели принадлежал к числу скульпторов, много и успешно работавших по официальным заказам и отмеченных государственными наградами – в СССР он получил звезду Героя Соцтруда, в современной России стал полным кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством». И, кроме того, он обладал прекрасными коммуникативными способностями и лоббистскими возможностями, то есть его GR был лучше, чем PR.
Для таких авторов важно следование определенным правилам. Произведение должно быть понятным и легко воспринимаемым. Желательно эффектным, вызывающим позитивные ассоциации, спектр которых может быть весьма широким. Факультативно признание критиков – они ведь решения не принимают. Другое дело, что могут оказать влияние – но оно будет эффективным только в том случае, если заказчики на критиков обращают внимание (но там и больших заказов и проектов меньше, потому что пресса может в принципе оспорить их целесообразность). А если не обращают, то мнения критиков незначимы.
«Зависеть от царя, зависеть от народа — Не всё ли нам равно?», - эти пушкинские слова применимы и к памятникам в том смысле, что вкусы царей и народов могут быть близкими. Лица, принимающие решения – тоже люди со своими представлениями о должном, в том числе в культуре, которые часто соответствуют массовому сознанию.
Из памятников Церетели сильное народное неприятие вызвал разве что Петр в Москве. Но тут сработало множество факторов – и непривычная гигантская фигура, к тому же в нелюбимом императором городе, и слухи о том, что на раннем этапе Петр был Колумбом, и время установки памятника (социально-экономический кризис) плюс информационная кампания против Лужкова из-за его федеральных амбиций. Но со временем эти факторы потеряли актуальность – и уже полтора десятилетия темы сноса монумента больше нет в информационном пространстве. А для молодых поколений Петр у Москвы-реки «был всегда».
Такой подход совершенно не уникален. В царской России предшественниками Церетели были Микешин и Опекушин. Первый увлекался «малороссийской» (лояльной империи – в отличие от нелояльной украинской) идеей и безуспешно пытался интегрировать Шевченко в официальный пантеон, поместив его фигуру на памятнике Тысячелетия России. Царь отказал, зато разрешил поместить Гоголя. Второй был убежденным консерватором и сторонником «единой и неделимой» России. Но оба были чрезвычайно успешными скульпторами, несмотря на мнения критиков и сатириков.
Причем обоих заносило в такие политико-художественные дебри, в которые Церетели, надо отдать должное, никогда не заходил. Опекушин после действительно талантливого памятника Пушкину соорудил в Кремле нечто громоздкое, но в полной мере соответствовавшее официальной идеологии - мемориальный комплекс, состоявший из статуи Александра II, шатровой сени над ней и галереи длиной около 76 метров с 33 мозаичными портретами русских правителей и гербами всех входивших в состав России земель. Острословы сравнивали сооружение с кегельбаном.
А Микешин в рамках своих «малороссийских» увлечений предложил дополнить созданную им конную статую Богдана Хмельницкого в Киеве двумя наборами фигур – спереди слепым кобзарем, которого слушают малоросс, червоноросс (житель Западной Украины), белорус и великоросс, а сзади – поляком, евреем и иезуитом, сбрасываемыми со скалы (в виде которой поначалу планировалось соорудить постамент) богдановым конем. К счастью, денег на изыски не хватило, от чего памятник немало выиграл. Да и скалу, на которой балансировал конь с угрозой сорваться вниз, заменили на более надежный и свойственный местным реалиям курган.
Но прошло время. Сейчас Микешин и Опекушин считаются классиками, в научных трудах их творчество рассматривается как важная и закономерная часть истории российского искусства. Пройдет немного времени, эмоциональные споры о Церетели окончательно завершатся, и искусствоведы будут говорить о нем без гнева и пристрастия.
Алексей Макаркин
Церетели принадлежал к числу скульпторов, много и успешно работавших по официальным заказам и отмеченных государственными наградами – в СССР он получил звезду Героя Соцтруда, в современной России стал полным кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством». И, кроме того, он обладал прекрасными коммуникативными способностями и лоббистскими возможностями, то есть его GR был лучше, чем PR.
Для таких авторов важно следование определенным правилам. Произведение должно быть понятным и легко воспринимаемым. Желательно эффектным, вызывающим позитивные ассоциации, спектр которых может быть весьма широким. Факультативно признание критиков – они ведь решения не принимают. Другое дело, что могут оказать влияние – но оно будет эффективным только в том случае, если заказчики на критиков обращают внимание (но там и больших заказов и проектов меньше, потому что пресса может в принципе оспорить их целесообразность). А если не обращают, то мнения критиков незначимы.
«Зависеть от царя, зависеть от народа — Не всё ли нам равно?», - эти пушкинские слова применимы и к памятникам в том смысле, что вкусы царей и народов могут быть близкими. Лица, принимающие решения – тоже люди со своими представлениями о должном, в том числе в культуре, которые часто соответствуют массовому сознанию.
Из памятников Церетели сильное народное неприятие вызвал разве что Петр в Москве. Но тут сработало множество факторов – и непривычная гигантская фигура, к тому же в нелюбимом императором городе, и слухи о том, что на раннем этапе Петр был Колумбом, и время установки памятника (социально-экономический кризис) плюс информационная кампания против Лужкова из-за его федеральных амбиций. Но со временем эти факторы потеряли актуальность – и уже полтора десятилетия темы сноса монумента больше нет в информационном пространстве. А для молодых поколений Петр у Москвы-реки «был всегда».
Такой подход совершенно не уникален. В царской России предшественниками Церетели были Микешин и Опекушин. Первый увлекался «малороссийской» (лояльной империи – в отличие от нелояльной украинской) идеей и безуспешно пытался интегрировать Шевченко в официальный пантеон, поместив его фигуру на памятнике Тысячелетия России. Царь отказал, зато разрешил поместить Гоголя. Второй был убежденным консерватором и сторонником «единой и неделимой» России. Но оба были чрезвычайно успешными скульпторами, несмотря на мнения критиков и сатириков.
Причем обоих заносило в такие политико-художественные дебри, в которые Церетели, надо отдать должное, никогда не заходил. Опекушин после действительно талантливого памятника Пушкину соорудил в Кремле нечто громоздкое, но в полной мере соответствовавшее официальной идеологии - мемориальный комплекс, состоявший из статуи Александра II, шатровой сени над ней и галереи длиной около 76 метров с 33 мозаичными портретами русских правителей и гербами всех входивших в состав России земель. Острословы сравнивали сооружение с кегельбаном.
А Микешин в рамках своих «малороссийских» увлечений предложил дополнить созданную им конную статую Богдана Хмельницкого в Киеве двумя наборами фигур – спереди слепым кобзарем, которого слушают малоросс, червоноросс (житель Западной Украины), белорус и великоросс, а сзади – поляком, евреем и иезуитом, сбрасываемыми со скалы (в виде которой поначалу планировалось соорудить постамент) богдановым конем. К счастью, денег на изыски не хватило, от чего памятник немало выиграл. Да и скалу, на которой балансировал конь с угрозой сорваться вниз, заменили на более надежный и свойственный местным реалиям курган.
Но прошло время. Сейчас Микешин и Опекушин считаются классиками, в научных трудах их творчество рассматривается как важная и закономерная часть истории российского искусства. Пройдет немного времени, эмоциональные споры о Церетели окончательно завершатся, и искусствоведы будут говорить о нем без гнева и пристрастия.
Алексей Макаркин
«Иноагентская» история в Грузии получила свое логическое продолжение. Сразу оговоримся, правящая партия не собирается принять новую версию закона о прозрачности иностранного влияния. Таковая была бы уже четвертой по счету (если отсчитывать начало этого кейса от проекта, проваленного после уличных протестов весной 2023 года). О чем же тогда речь и как проблема внешнего вмешательства связана с новыми действиями властей?
Решением грузинского правительства в стране создано Агентство по финансированию НПО из государственного бюджета. Соответствующий указ подписал премьер-министр Ираклий Кобахидзе 15 апреля. Далее кабмин определил, что данное ведомство получит офис в правительственном административном комплексе. Руководителя Агентства отныне будет назначать, а если потребуется, то и освобождать от должности премьер-министр. Таким образом, государственный чиновничий штат увеличивается. Решением Кобахидзе с 22 апреля должность руководителя Агентства занимает Тамара Зоделава.
Чем она знаменита, какой имеет послужной список? Тамара Зоделава с 2003 года занимала разные должности в команде Германского общества по международному сотрудничеству (GIZ), а также работала с проектами под эгидой Совета Европы, возглавляла проекта Регионального фонда Восточного партнерства по реформе госуправления. Таким образом Агентство возглавляет человек, прекрасно осведомленный с деятельностью неправительственных структур, их взаимодействием с западными «донорами». «Кухня» третьего сектора и различные аспекты «внешнего влияния» Зоделава знает не по газетным публикациям. И при все желании оппозиции раскритиковать протеже премьера, ее не представишь, как «агента Кремля» или носителя «евразийских ценностей».
Идея создания такого Агентства возникала не в апреле 2025 года, а гораздо раньше. Ведь что бы ни говорили оппоненты «мечтателей», они не собирались полностью отказываться от прозападного вектора, а значит и от соответствующего набора ценностей (включая и поддержку «третьего сектора»). Другой вопрос, что «Грузинская мечта» хотела бы минимизировать фактор внешнего влияния, формируя пул лояльных «общественников» и «гражданских активистов». И если так, то иноагентские инициативы- это критическая часть общего плана, а создания «пояса лояльности» в рядах НПО- конструктивная. Сейчас пришел через реализовать эту задумку. И не исключено, что такие персонажи, как Тамара Зоделава предпочтут «конструктивный диалог» с властями жесткой конфронтационной линии оппозиционеров.
Сергей Маркедонов
Решением грузинского правительства в стране создано Агентство по финансированию НПО из государственного бюджета. Соответствующий указ подписал премьер-министр Ираклий Кобахидзе 15 апреля. Далее кабмин определил, что данное ведомство получит офис в правительственном административном комплексе. Руководителя Агентства отныне будет назначать, а если потребуется, то и освобождать от должности премьер-министр. Таким образом, государственный чиновничий штат увеличивается. Решением Кобахидзе с 22 апреля должность руководителя Агентства занимает Тамара Зоделава.
Чем она знаменита, какой имеет послужной список? Тамара Зоделава с 2003 года занимала разные должности в команде Германского общества по международному сотрудничеству (GIZ), а также работала с проектами под эгидой Совета Европы, возглавляла проекта Регионального фонда Восточного партнерства по реформе госуправления. Таким образом Агентство возглавляет человек, прекрасно осведомленный с деятельностью неправительственных структур, их взаимодействием с западными «донорами». «Кухня» третьего сектора и различные аспекты «внешнего влияния» Зоделава знает не по газетным публикациям. И при все желании оппозиции раскритиковать протеже премьера, ее не представишь, как «агента Кремля» или носителя «евразийских ценностей».
Идея создания такого Агентства возникала не в апреле 2025 года, а гораздо раньше. Ведь что бы ни говорили оппоненты «мечтателей», они не собирались полностью отказываться от прозападного вектора, а значит и от соответствующего набора ценностей (включая и поддержку «третьего сектора»). Другой вопрос, что «Грузинская мечта» хотела бы минимизировать фактор внешнего влияния, формируя пул лояльных «общественников» и «гражданских активистов». И если так, то иноагентские инициативы- это критическая часть общего плана, а создания «пояса лояльности» в рядах НПО- конструктивная. Сейчас пришел через реализовать эту задумку. И не исключено, что такие персонажи, как Тамара Зоделава предпочтут «конструктивный диалог» с властями жесткой конфронтационной линии оппозиционеров.
Сергей Маркедонов
Обострение индо-пакистанских отношений накладывается на сближение между Индией и США.
22 апреля группа боевиков атаковала туристов в городе Пахалгам, расположенном в горном районе Анантнаг союзной территории Джамму и Кашмир. В результате нападения погибли 26 человек — 25 граждан Индии и один гражданин Непала, еще десятки получили ранения. 23 апреля Индия официально обвинила власти Пакистана в поддержке «трансграничного терроризма». Исламабад отрицает свою причастность к теракту.
Стороны обменялись не только резкими заявлениями, но и конкретными решениями – перекрыт единственный пограничный пункт, высылаются военные дипломаты и т.д. Главное, что может иметь серьезные последствия - МИД Индии сообщил о приостановке действия Договора о водах Инда от 1960 года, позволявшего Пакистану пользоваться северными притоками реки, до тех пор, пока Исламабад «убедительно и бесповоротно не откажется от поддержки трансграничного терроризма». В ответ пакистанские власти предупредили, что любые попытки остановить или перенаправить поток воды, положенной Пакистану по договору, будут расценены «как акт войны и на него будут даны ответные меры со всей силой».
Ситуация балансирует на грани войны между двумя странами, обладающими ядерным оружием. Притом, что Индия и Пакистан – члены Шанхайской организации сотрудничества, принятые в нее в 2017 году. Индия – член БРИКС, в который входит также Китай, главный политический партнер Пакистана. Но очередное индо-пакистанское обострение вновь показало, что Глобальному Югу свойственны внутренние противоречия, истоки которых уходят в историю.
Осложняющим фактором является внутриполитическая ситуация в каждой из стран, которая побуждает правительства к жесткому отстаиванию престижа. В Индии Нарендра Моди находится у власти с 2014 года, но на выборах 2024-го его Бхаратия джаната парти (БДП) потеряла абсолютное большинство в парламенте. Правительство Моди сформировал без больших проблем, договорившись с двумя региональными партиями, но снижение электоральной поддержки является негативным сигналом. Особенно на фоне того, что ослабленному Индийскому национальному конгрессу (ИНК) удалось собрать коалицию из многочисленных региональных партий, недовольных политическим доминированием БДП. Следующие выборы пройдут лишь в 2029 году, но на них возможен сценарий 1977 года – только тогда все объединились против доминирования ИНК Индиры Ганди и победили.
В Пакистане тот же политический тайминг – прошлые выборы в 2024-м, следующие – в 2029-м. Правительство сформировали партии, являющиеся историческими конкурентами – Пакистанская народная партия и Пакистанская мусульманская лига (Н – Наваз, в честь ее лидера Наваза Шарифа). Также в коалицию входят и другие, менее влиятельные политические силы. Такая конструкция связана со стремлением любой ценой не допустить возвращения к власти харизматичного экс-премьера Имран Хана. Он сам находится в тюрьме, будучи осужденным на длительный срок лишения свободы, а его партия «Пакистан Техрик-и-Инсаф» не могла использовать в ходе избирательной кампании свой бренд. Но, несмотря на это, сторонники опального политика, по официальным данным, получили почти треть голосов (причем они обвинили власти в фальсификации, настаивая на том, что набрали больше).
В этих условиях Пакистан продолжает курс на сотрудничество с Китаем – в прошлом году премьер Шехбаз Шариф посетил Пекин. Для США значение Пакистана снизилось после окончания эвакуации из Афганистана – как и в целом интерес к региону.
А вот с Индией США стремятся максимально сблизиться в условиях обострения глобальной конкуренции с Китаем. Моди стал одним из первых иностранных лидеров, посетивших Вашингтон после инаугурации Дональда Трампа – визит состоялся в феврале. А только что Индию посетил вице-президент Джей Ди Вэнс (с супругой Ушей – представительницей индийской общины США), который призвал Индию нарастить закупки американской военной техники, в том числе истребителей F-35. Он назвал сотрудничество двух стран определяющим для текущего века, а без его успеха «наступят темные времена».
Алексей Макаркин
22 апреля группа боевиков атаковала туристов в городе Пахалгам, расположенном в горном районе Анантнаг союзной территории Джамму и Кашмир. В результате нападения погибли 26 человек — 25 граждан Индии и один гражданин Непала, еще десятки получили ранения. 23 апреля Индия официально обвинила власти Пакистана в поддержке «трансграничного терроризма». Исламабад отрицает свою причастность к теракту.
Стороны обменялись не только резкими заявлениями, но и конкретными решениями – перекрыт единственный пограничный пункт, высылаются военные дипломаты и т.д. Главное, что может иметь серьезные последствия - МИД Индии сообщил о приостановке действия Договора о водах Инда от 1960 года, позволявшего Пакистану пользоваться северными притоками реки, до тех пор, пока Исламабад «убедительно и бесповоротно не откажется от поддержки трансграничного терроризма». В ответ пакистанские власти предупредили, что любые попытки остановить или перенаправить поток воды, положенной Пакистану по договору, будут расценены «как акт войны и на него будут даны ответные меры со всей силой».
Ситуация балансирует на грани войны между двумя странами, обладающими ядерным оружием. Притом, что Индия и Пакистан – члены Шанхайской организации сотрудничества, принятые в нее в 2017 году. Индия – член БРИКС, в который входит также Китай, главный политический партнер Пакистана. Но очередное индо-пакистанское обострение вновь показало, что Глобальному Югу свойственны внутренние противоречия, истоки которых уходят в историю.
Осложняющим фактором является внутриполитическая ситуация в каждой из стран, которая побуждает правительства к жесткому отстаиванию престижа. В Индии Нарендра Моди находится у власти с 2014 года, но на выборах 2024-го его Бхаратия джаната парти (БДП) потеряла абсолютное большинство в парламенте. Правительство Моди сформировал без больших проблем, договорившись с двумя региональными партиями, но снижение электоральной поддержки является негативным сигналом. Особенно на фоне того, что ослабленному Индийскому национальному конгрессу (ИНК) удалось собрать коалицию из многочисленных региональных партий, недовольных политическим доминированием БДП. Следующие выборы пройдут лишь в 2029 году, но на них возможен сценарий 1977 года – только тогда все объединились против доминирования ИНК Индиры Ганди и победили.
В Пакистане тот же политический тайминг – прошлые выборы в 2024-м, следующие – в 2029-м. Правительство сформировали партии, являющиеся историческими конкурентами – Пакистанская народная партия и Пакистанская мусульманская лига (Н – Наваз, в честь ее лидера Наваза Шарифа). Также в коалицию входят и другие, менее влиятельные политические силы. Такая конструкция связана со стремлением любой ценой не допустить возвращения к власти харизматичного экс-премьера Имран Хана. Он сам находится в тюрьме, будучи осужденным на длительный срок лишения свободы, а его партия «Пакистан Техрик-и-Инсаф» не могла использовать в ходе избирательной кампании свой бренд. Но, несмотря на это, сторонники опального политика, по официальным данным, получили почти треть голосов (причем они обвинили власти в фальсификации, настаивая на том, что набрали больше).
В этих условиях Пакистан продолжает курс на сотрудничество с Китаем – в прошлом году премьер Шехбаз Шариф посетил Пекин. Для США значение Пакистана снизилось после окончания эвакуации из Афганистана – как и в целом интерес к региону.
А вот с Индией США стремятся максимально сблизиться в условиях обострения глобальной конкуренции с Китаем. Моди стал одним из первых иностранных лидеров, посетивших Вашингтон после инаугурации Дональда Трампа – визит состоялся в феврале. А только что Индию посетил вице-президент Джей Ди Вэнс (с супругой Ушей – представительницей индийской общины США), который призвал Индию нарастить закупки американской военной техники, в том числе истребителей F-35. Он назвал сотрудничество двух стран определяющим для текущего века, а без его успеха «наступят темные времена».
Алексей Макаркин
Грузия-Европейский Союз. Отношения внутри этой пары крайне важны и для Тбилиси, и для Брюсселя. Для ЕС вовлечение постсоветских стран в интеграционные процессы - это не столько вопрос экономической выгоды, сколько символическое действо, демонстрация «истории успеха» «европейской идеи» за рамками Евросоюза, доказательство эффективности и даже, для некоторых «безальтернативности» «единой Европы». Для Грузии евроинтеграция стала в последние 10-15 лет важным фактором политической идентичности. Многие граждане этой страны любят цитировать мысль безвременно ушедшего экс-премьера Зураба Жвания о том, что быть грузином значит быть европейцем.
Однако в последние несколько лет картина выглядит не столь благостной, а после парламентских и президентских выборов прошлого года отношения между Брюсселем и Тбилиси переживают кризис. Остроты ситуации придает тот факт, что ЕС начал готовить проект по упрощению отмены визового режима для 61 страны, которые в настоящее время пользуются этой привилегией, включая регионы Балкан и постсоветского пространства. Всепобеждающая прогрессистская поступь замедляется. К концу 2025 календарного года проект должен обрести плоть и кровь. Авторы законопроекта предполагают, что механизм приостановления безвиза может быть задействован в случае «серьезных нарушений прав человека» или «серьезных нарушений международного права и стандартов, включая несоблюдение законодательства в области прав человека и решений международных судов».
Сегодня правительство «Грузинской мечты» превратилось в мишень для критики евробюрократов. На многих официальных (и неофициальных, но близких к Брюсселю) ресурсах кабмин Грузии называется «частично легитимным». Не скупятся еврочиновники и на личные жесткие оценки в адрес представителей официального Тбилиси и Бидзины Иванишвили. Встает вопрос, пойдет ли ЕС на отмену безвиза с Грузией? То, что до сих пор считали едва ли не важнейшим критерием успешности двусторонней кооперации?
В этих условиях власти и оппозиция в Грузии начали активно инструментализировать «европейский вопрос». Если проправительственные представители и медиаресурсы стали говорить о том, что интеграция с ЕС не синоним отказа от собственных национальных интересов, то оппоненты кабмина – вводить в оборот тезисы о «геополитическом развороте» страны и утверждении «путинской повестки» и даже «ползучей российской оккупации». Россия уже утвердилась в качестве одного из ключевых именно внутриполитических вопросов. Теперь в этой же роли утверждается и ЕС.
Сергей Маркедонов
Однако в последние несколько лет картина выглядит не столь благостной, а после парламентских и президентских выборов прошлого года отношения между Брюсселем и Тбилиси переживают кризис. Остроты ситуации придает тот факт, что ЕС начал готовить проект по упрощению отмены визового режима для 61 страны, которые в настоящее время пользуются этой привилегией, включая регионы Балкан и постсоветского пространства. Всепобеждающая прогрессистская поступь замедляется. К концу 2025 календарного года проект должен обрести плоть и кровь. Авторы законопроекта предполагают, что механизм приостановления безвиза может быть задействован в случае «серьезных нарушений прав человека» или «серьезных нарушений международного права и стандартов, включая несоблюдение законодательства в области прав человека и решений международных судов».
Сегодня правительство «Грузинской мечты» превратилось в мишень для критики евробюрократов. На многих официальных (и неофициальных, но близких к Брюсселю) ресурсах кабмин Грузии называется «частично легитимным». Не скупятся еврочиновники и на личные жесткие оценки в адрес представителей официального Тбилиси и Бидзины Иванишвили. Встает вопрос, пойдет ли ЕС на отмену безвиза с Грузией? То, что до сих пор считали едва ли не важнейшим критерием успешности двусторонней кооперации?
В этих условиях власти и оппозиция в Грузии начали активно инструментализировать «европейский вопрос». Если проправительственные представители и медиаресурсы стали говорить о том, что интеграция с ЕС не синоним отказа от собственных национальных интересов, то оппоненты кабмина – вводить в оборот тезисы о «геополитическом развороте» страны и утверждении «путинской повестки» и даже «ползучей российской оккупации». Россия уже утвердилась в качестве одного из ключевых именно внутриполитических вопросов. Теперь в этой же роли утверждается и ЕС.
Сергей Маркедонов
«Мне очень приятно здесь находиться. Азербайджан важный партнер в регионе. У нас есть ожидания относительно укрепления наших отношений». С этим заявлением выступила Кая Каллас, Верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности. 25 апреля она посетила Баку. В ходе совместной пресс-конференции с министром иностранных дел Азербайджана Джейхуном Байрамовым Каллас озвучила все основные тезисы, касающиеся отношений Баку и Брюсселя.
Во-первых, с точки зрения руководителя евродипломатии, Евросоюз- крупнейший торговый партнер Азербайджана. Отношения с ним были названы «двусторонней дорогой». Во-вторых, Каллас не могла не пройти мимо украинской темы. И выразила благодарность азербайджанскому руководству за поддержку Киева. Представители Баку также демонстрировали оптимизм и позитивный настрой. По словам главы азербайджанского МИД Джейхуна Байрамова, визит Каллас, это- «большая возможность с точки зрения нынешней ситуации и перспектив наших отношений». Если же посмотреть на материалы ведущих СМИ и ТГ-каналов в Азербайджане, то доминирующей тональностью является признание того, что без этой страны у ЕС на Кавказе и в Евразии в целом ничего не получится. И визит госпожи Верховного представителя оценивается, как признание особой экономической и политической роли Азербайджана.
Все выглядит, как обычный дипломатический визит с характерными жестами вежливости и политкорректности. Но пикантности ситуации добавляют два момента. Ильхам Алиев в последние несколько месяцев не раз довольно жестко критиковал деятельность ЕС. Досталось и мониторинговой миссии Брюсселя на границе Армении и Азербайджана, Евросоюз оценивался даже, как «неоколониальная сила», вмешивающаяся во внутренние дела других стран. «Им в Еврокомиссии стоит снять розовые очки и воздать должное усилиям таких стран, как Азербайджан», - резюмировал азербайджанский лидер в своем недавнем выступлении на международном форуме «К новому мировому порядку».
В свою очередь Кая Каллас известна тем, что активно и последовательно продвигает «демократическую риторику». Она, наверное, одна из самых жестких критиков сегодняшней Грузии. Каха Каладзе, мэр Тбилиси и одна из ключевых фигур «Грузинской мечты» даже посоветовал Каллас «не смотреть свысока на его страну и не пугать ее граждан». Про Россию же и говорить не стоит. Однако в Баку госпожа Верховный представитель ни разу не затронула тему прав и свобод в Азербайджане, что не могли не заметить в соседней Армении. Впрочем, и высокие представители Баку не обвиняли Каллас в «неоколониализме».
Баку и Брюссель – давние партнеры. В их отношениях геополитический реализм причудливо сочетается с «ценностно-нормативными» подходами. Но получается, что в час Х, когда это выгодно интересам «единой Европы», евробюрократы забывают про все свои «демократические подходы» и делают ставку на прагматику.
Сергей Маркедонов
Во-первых, с точки зрения руководителя евродипломатии, Евросоюз- крупнейший торговый партнер Азербайджана. Отношения с ним были названы «двусторонней дорогой». Во-вторых, Каллас не могла не пройти мимо украинской темы. И выразила благодарность азербайджанскому руководству за поддержку Киева. Представители Баку также демонстрировали оптимизм и позитивный настрой. По словам главы азербайджанского МИД Джейхуна Байрамова, визит Каллас, это- «большая возможность с точки зрения нынешней ситуации и перспектив наших отношений». Если же посмотреть на материалы ведущих СМИ и ТГ-каналов в Азербайджане, то доминирующей тональностью является признание того, что без этой страны у ЕС на Кавказе и в Евразии в целом ничего не получится. И визит госпожи Верховного представителя оценивается, как признание особой экономической и политической роли Азербайджана.
Все выглядит, как обычный дипломатический визит с характерными жестами вежливости и политкорректности. Но пикантности ситуации добавляют два момента. Ильхам Алиев в последние несколько месяцев не раз довольно жестко критиковал деятельность ЕС. Досталось и мониторинговой миссии Брюсселя на границе Армении и Азербайджана, Евросоюз оценивался даже, как «неоколониальная сила», вмешивающаяся во внутренние дела других стран. «Им в Еврокомиссии стоит снять розовые очки и воздать должное усилиям таких стран, как Азербайджан», - резюмировал азербайджанский лидер в своем недавнем выступлении на международном форуме «К новому мировому порядку».
В свою очередь Кая Каллас известна тем, что активно и последовательно продвигает «демократическую риторику». Она, наверное, одна из самых жестких критиков сегодняшней Грузии. Каха Каладзе, мэр Тбилиси и одна из ключевых фигур «Грузинской мечты» даже посоветовал Каллас «не смотреть свысока на его страну и не пугать ее граждан». Про Россию же и говорить не стоит. Однако в Баку госпожа Верховный представитель ни разу не затронула тему прав и свобод в Азербайджане, что не могли не заметить в соседней Армении. Впрочем, и высокие представители Баку не обвиняли Каллас в «неоколониализме».
Баку и Брюссель – давние партнеры. В их отношениях геополитический реализм причудливо сочетается с «ценностно-нормативными» подходами. Но получается, что в час Х, когда это выгодно интересам «единой Европы», евробюрократы забывают про все свои «демократические подходы» и делают ставку на прагматику.
Сергей Маркедонов
Интересный опрос фонда «Общественное мнение» о российско-иранских отношениях.
42% респондентов считают Иран развитой и передовой страной, 26% придерживаются противоположной точки зрения. В 2022 году соотношение было 46% к 23% - отличий мало, но число тех, кто считает Иран развитой и передовой страной, уменьшается.
Если сравнивать Россию и Иран, то 77% участников опроса полагают, что сегодня более успешно развивается скорее Россия, а 5% — что Иран. В 2022 году – 70% к 10%. Так что в сравнении с Россией Иран «проседает» все сильнее.
57% респондентов считают, что сотрудничество Ирана и России одинаково выгодно как для России, так и для Ирана. 13% думают, что сотрудничество более выгодно Ирану, а 6% — что России. В 2022 году сторонников равной выгоды было существенно больше – 65%, тогда как число говоривших о большей выгодности отношений для конкретной страны почти не изменилось – соответственно, 12 и 7%.
32% хотели бы, чтобы российско-иранские отношения были более близкими, 37% - за статус-кво, 6% - за менее близкие отношения. Чем старше респонденты, тем чаще они за более активное сближение: от 25% в категории 18-30 лет до 38% среди тех, кому за 60.
32% считают, что в отношениях с Ираном выгод для России больше, чем рисков. 18% - что риски превышают выгоды. В 2022 году соотношение было более чем с двукратным перевесом – 44 к 21% - также в пользу выгод. Кстати, до начала СВО число тех и других было сопоставимым: 2018 год – 34 к 28%. Но сейчас ситуация сильно изменилась, выгоды явно перевешивают. Но интересно, что число тех, кто говорит про выгоды, значительно уменьшилось по сравнению с 2022 годом.
Интересен ассоциативный ряд, связанный с Ираном («что в первую очередь приходит вам в голову, когда вы слышите слово «Иран»»). На первом месте – 23% - предельно тревожные «сложная обстановка, война, терроризм». А конкретные ответы респондентов из этих 23% – «вечная война, хаос», «военные действия», «военный конфликт», «воинствующая страна», «войны», «нестабильность у них», «постоянно воюющая страна», «собираются его бомбить», «террористические группировки», «терроризм».
Далее – 18% - нейтральные «государство, страна». Остальные ассоциации сильно отстают. 6% - «мусульмане, ислам», 5% - «сосед России, дружеские отношения между странами», 4% - географическое положение («Азия», «восточная страна» и др.), по 3% - «отсталость, бедность, вызывает сочувствие» и «Персия, богатая история». Остальные оценки получили по 1-2%. Здесь и напряженные отношения с США, Западом, Израилем, и санкции, и нефть, и ядерные технологии – то есть вся современная политическая повестка.
В общем, Иран не воспринимается россиянами как образец для подражания в какой-либо сфере. Подспудно он вызывает скорее тревогу. Несмотря на то, что ирано-иракская война закончилась в 1989 году, но многие респонденты ощущают из новостной повестки постоянное балансирование на грани большого военного конфликта, знают про ракетные удары и вовлеченность в военные конфликты на Ближнем Востоке. В то же время в эту повестку они в основном особо не углубляются - и так забот хватает, чтобы интересоваться еще и чужими проблемами.
Какой-либо культурной близости России и Ирана не видно. И вообще богатейшая история и культура Ирана очень слабо связывается с современной страной. Действительно, непросто связать в общественном сознании Омара Хайяма и аятоллу Хомейни.
Сторонники расширения сотрудничества – видимо, в основном те, кто считает, что надо больше развивать военные и военно-технические связи в условиях СВО. Но конкретные выгоды многим респондентам сейчас неочевидны – поэтому уменьшается число тех, кто видит от российско-иранских отношений больше выгод. Впрочем, и особых рисков от взаимодействия с Ираном большинство не видит, исходя из того, что Россия не будет прямо вовлечена в какие-либо конфликты, связанные с этой страной. А раз так, то мнение о необходимости сворачивания сотрудничества носит маргинальный характер.
Алексей Макаркин
42% респондентов считают Иран развитой и передовой страной, 26% придерживаются противоположной точки зрения. В 2022 году соотношение было 46% к 23% - отличий мало, но число тех, кто считает Иран развитой и передовой страной, уменьшается.
Если сравнивать Россию и Иран, то 77% участников опроса полагают, что сегодня более успешно развивается скорее Россия, а 5% — что Иран. В 2022 году – 70% к 10%. Так что в сравнении с Россией Иран «проседает» все сильнее.
57% респондентов считают, что сотрудничество Ирана и России одинаково выгодно как для России, так и для Ирана. 13% думают, что сотрудничество более выгодно Ирану, а 6% — что России. В 2022 году сторонников равной выгоды было существенно больше – 65%, тогда как число говоривших о большей выгодности отношений для конкретной страны почти не изменилось – соответственно, 12 и 7%.
32% хотели бы, чтобы российско-иранские отношения были более близкими, 37% - за статус-кво, 6% - за менее близкие отношения. Чем старше респонденты, тем чаще они за более активное сближение: от 25% в категории 18-30 лет до 38% среди тех, кому за 60.
32% считают, что в отношениях с Ираном выгод для России больше, чем рисков. 18% - что риски превышают выгоды. В 2022 году соотношение было более чем с двукратным перевесом – 44 к 21% - также в пользу выгод. Кстати, до начала СВО число тех и других было сопоставимым: 2018 год – 34 к 28%. Но сейчас ситуация сильно изменилась, выгоды явно перевешивают. Но интересно, что число тех, кто говорит про выгоды, значительно уменьшилось по сравнению с 2022 годом.
Интересен ассоциативный ряд, связанный с Ираном («что в первую очередь приходит вам в голову, когда вы слышите слово «Иран»»). На первом месте – 23% - предельно тревожные «сложная обстановка, война, терроризм». А конкретные ответы респондентов из этих 23% – «вечная война, хаос», «военные действия», «военный конфликт», «воинствующая страна», «войны», «нестабильность у них», «постоянно воюющая страна», «собираются его бомбить», «террористические группировки», «терроризм».
Далее – 18% - нейтральные «государство, страна». Остальные ассоциации сильно отстают. 6% - «мусульмане, ислам», 5% - «сосед России, дружеские отношения между странами», 4% - географическое положение («Азия», «восточная страна» и др.), по 3% - «отсталость, бедность, вызывает сочувствие» и «Персия, богатая история». Остальные оценки получили по 1-2%. Здесь и напряженные отношения с США, Западом, Израилем, и санкции, и нефть, и ядерные технологии – то есть вся современная политическая повестка.
В общем, Иран не воспринимается россиянами как образец для подражания в какой-либо сфере. Подспудно он вызывает скорее тревогу. Несмотря на то, что ирано-иракская война закончилась в 1989 году, но многие респонденты ощущают из новостной повестки постоянное балансирование на грани большого военного конфликта, знают про ракетные удары и вовлеченность в военные конфликты на Ближнем Востоке. В то же время в эту повестку они в основном особо не углубляются - и так забот хватает, чтобы интересоваться еще и чужими проблемами.
Какой-либо культурной близости России и Ирана не видно. И вообще богатейшая история и культура Ирана очень слабо связывается с современной страной. Действительно, непросто связать в общественном сознании Омара Хайяма и аятоллу Хомейни.
Сторонники расширения сотрудничества – видимо, в основном те, кто считает, что надо больше развивать военные и военно-технические связи в условиях СВО. Но конкретные выгоды многим респондентам сейчас неочевидны – поэтому уменьшается число тех, кто видит от российско-иранских отношений больше выгод. Впрочем, и особых рисков от взаимодействия с Ираном большинство не видит, исходя из того, что Россия не будет прямо вовлечена в какие-либо конфликты, связанные с этой страной. А раз так, то мнение о необходимости сворачивания сотрудничества носит маргинальный характер.
Алексей Макаркин
«Я остаюсь верным солдатом как команды Бидзины Иванишвили, так и нашей страны»». Ираклий Гарибашвили, председатель правящей партии «Грузинская мечта» заявил о своем уходе из большой политики. Несмотря на свой молодой возраст (и политический, и физический, Ираклию Тариеловичу в июне «стукнет» всего 43 года), у него за плечами богатый опыт, насыщенная карьера.
После того, как он устроился на работу в холдинг «Карту», принадлежащий Бидзине Иванишвили, Гарибашвили связал свою жизнь с устремлениями олигарха. Вместе они делали «Грузинскую мечту», сначала как оппозиционную коалицию разнородных сил, затем как провластную партию. Гарибашвили в 31 год стал самым молодым премьером в истории Грузии. Впрочем, и опыт отставок и «уходов из политики» у него уже был. В 2015 года он уходил в тень, чтобы потом, в 2019 году вернутся сначала на позицию министра обороны, а затем и вторично на пост премьера. В 2024 году Гарибашвили снова покинул пост главы кабмина и продвинулся по «партийной линии». И вот- новая отставка!
Сегодня нет недостатка в версиях по поводу решения Гарибашвили. Его связывают и с ссорой с Ираклием Кобахидзе, действующим премьером, и «утратой доверия» у Бидзины Иванишвили. Оппозиция даже вбрасывает версию о криптооппозиционной деятельности Гарибашвили, его представляют эдаким тайным «диссидентом в системе», по-прежнему ориентирующимся на стратегическое сближение с США и с ЕС.
Не будем пересказывать разные предположения, тем более, что в них немало экзотических, а с доказательствами, напротив, имеются проблемы. Зафиксируем два момента. После купирования внутриполитического кризиса внутри «Грузинской мечты» происходит определенное «сплочение рядов». И не исключено, что в этой конфигурации Гарибашвили не очень комфортно, как в свое время было с экс-премьером и бывшим главой МВД республики Георгием Гахария. Сегодня партийно-политическая палитра страны переживает также значительные трансформации. Власти идут по пути санации, маргинализируя оппозиционные объединения. Но создание однопартийной модели- не приоритет для «мечтателей» и лично для Иванишвили. Нужна, как воздух, партии, но не выказывающие особую нелояльность «главной политической силе» страны. Не исключено, что Ираклий Гарибашвили еще сыграет свою роль на этом направлении. Ближайшее время (а не за горами местные выборы) покажет, насколько верны эти предположения.
Сергей Маркедонов
После того, как он устроился на работу в холдинг «Карту», принадлежащий Бидзине Иванишвили, Гарибашвили связал свою жизнь с устремлениями олигарха. Вместе они делали «Грузинскую мечту», сначала как оппозиционную коалицию разнородных сил, затем как провластную партию. Гарибашвили в 31 год стал самым молодым премьером в истории Грузии. Впрочем, и опыт отставок и «уходов из политики» у него уже был. В 2015 года он уходил в тень, чтобы потом, в 2019 году вернутся сначала на позицию министра обороны, а затем и вторично на пост премьера. В 2024 году Гарибашвили снова покинул пост главы кабмина и продвинулся по «партийной линии». И вот- новая отставка!
Сегодня нет недостатка в версиях по поводу решения Гарибашвили. Его связывают и с ссорой с Ираклием Кобахидзе, действующим премьером, и «утратой доверия» у Бидзины Иванишвили. Оппозиция даже вбрасывает версию о криптооппозиционной деятельности Гарибашвили, его представляют эдаким тайным «диссидентом в системе», по-прежнему ориентирующимся на стратегическое сближение с США и с ЕС.
Не будем пересказывать разные предположения, тем более, что в них немало экзотических, а с доказательствами, напротив, имеются проблемы. Зафиксируем два момента. После купирования внутриполитического кризиса внутри «Грузинской мечты» происходит определенное «сплочение рядов». И не исключено, что в этой конфигурации Гарибашвили не очень комфортно, как в свое время было с экс-премьером и бывшим главой МВД республики Георгием Гахария. Сегодня партийно-политическая палитра страны переживает также значительные трансформации. Власти идут по пути санации, маргинализируя оппозиционные объединения. Но создание однопартийной модели- не приоритет для «мечтателей» и лично для Иванишвили. Нужна, как воздух, партии, но не выказывающие особую нелояльность «главной политической силе» страны. Не исключено, что Ираклий Гарибашвили еще сыграет свою роль на этом направлении. Ближайшее время (а не за горами местные выборы) покажет, насколько верны эти предположения.
Сергей Маркедонов
Трамп совершил невозможное в Канаде.
Парламентские выборы в Канаде выиграли либералы, получив 43,5% голосов. У консерваторов 41,4%. Теперь Либеральная партия, видимо, сформирует правительство меньшинства, так как ей не хватает нескольких депутатских мандатов до абсолютного большинства (у партии 168 мандатов, для большинства нужно 172). Такая перспектива делает вероятными досрочные выборы – но это вопрос не ближайшего будущего.
В прошлом составе парламента либералы также не имели абсолютного большинства, но их правительство опиралось на поддержку левоцентристской Новой демократической партии (НДП), которая не входила в состав кабинета. В условиях нарастания экономических проблем НДП прошлой осенью отозвала свою поддержку – впрочем, ей это не помогло. Если в прошлом составе парламента у нее было 24 мандата, то сейчас – 7. Арифметически это результат может позволить восстановить «сделку» с либералами, но политически это будет сделать непросто.
Еще в январе опросы давали консерваторам двузначное превосходство над либералами – и изменить ситуацию казалось невозможным. Молодой харизматичный лидер консерваторов Пьер Пуальевр уверенно вел партию к победе, используя и экономические проблемы Канады, и непопулярность премьера Джастина Трюдо, возглавлявшего правительство с 2015 года, и правый тренд в западной политике. Пуальевра называли «канадским Трампом», и до нынешнего года для его избирателей такое прозвище было комплиментарным. Пуальевр сделал ставку на правую идентичность, отказавшись от курса на «центрирование», который проводил его предшественник Эрин О’Тул, свергнутый однопартийцами из-за своей умеренности.
Трюдо подал в отставку - и новым лидером либералов был избран нехаризматичный банкир Марк Карни, ранее последовательно возглавлявший Банк Канады и Банк Англии (он был первым небританцем на этом посту). Карни оказался лидером, востребованным в период экономических проблем – компетентный, спокойный, дающий надежды на перемены к лучшему. Однако у Пуальевра оставался мощный ресурс в виде таланта публичного политика, что особенно важно в ходе избирательной кампании. Карни же раньше в выборах не участвовал. События могли развиваться по сценарию 1984 года, когда потерявший популярность либеральный премьер Пьер Трюдо (отец Джастина) уступил свой пост Джону Тёрнеру, что не спасло партию от поражения на выборах.
Однако сейчас сработал фактор Трампа, потребовавшего от Канады присоединиться к США. В день выборов он непосредственно занялся агитацией: «Выберите человека, у которого есть сила и мудрость сократить ваши налоги вдвое, увеличить вашу военную мощь — бесплатно — до самого высокого уровня в мире, сделать так, чтобы ваши автомобили, сталь, алюминий, лесоматериалы, энергия и все другие отрасли учетверились в размерах, без каких-либо пошлин или налогов, если Канада станет заветным 51-м штатом США». Нарисовав такую впечатляющую (для него) перспективу, Трамп завершил: «Больше не будет проведённой много лет назад искусственной границы. Посмотрите, как прекрасен был бы этот массив суши. Свободный доступ без ГРАНИЦ. ВСЕ ПЛЮСЫ БЕЗ МИНУСОВ. ТАК И ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ!».
Однако напор Трампа привел к противоположному результату. Идея поглощения столь непопулярна в стране, что Пуальевр был вынужден призвать Трампа «не лезть в наши выборы» и отметил, что Канада никогда не станет 51-м штатом США. Но у Карни электоральная мобилизация под лозунгами противодействия Трампу получилась куда лучше. «Америка хочет нашу землю, наши ресурсы, нашу воду. Это не пустые угрозы. Трамп пытается сломать нас, чтобы Америка могла владеть нами. Этого никогда не произойдет», - заявил он.
Проблемой Трампа является слишком сильная и прямолинейная, без какого-либо прикрытия «экономизация» политики – он не скрывает, что исходит из категории выгоды, предлагая даже Газу превратить в ближневосточную Ривьеру. Однако публичная политика – это сложное сочетание интересов и эмоций. И требования пожертвовать независимостью вызвали встречную эмоциональную реакцию, ставшую ключевым фактором канадской избирательной кампании.
Алексей Макаркин
Парламентские выборы в Канаде выиграли либералы, получив 43,5% голосов. У консерваторов 41,4%. Теперь Либеральная партия, видимо, сформирует правительство меньшинства, так как ей не хватает нескольких депутатских мандатов до абсолютного большинства (у партии 168 мандатов, для большинства нужно 172). Такая перспектива делает вероятными досрочные выборы – но это вопрос не ближайшего будущего.
В прошлом составе парламента либералы также не имели абсолютного большинства, но их правительство опиралось на поддержку левоцентристской Новой демократической партии (НДП), которая не входила в состав кабинета. В условиях нарастания экономических проблем НДП прошлой осенью отозвала свою поддержку – впрочем, ей это не помогло. Если в прошлом составе парламента у нее было 24 мандата, то сейчас – 7. Арифметически это результат может позволить восстановить «сделку» с либералами, но политически это будет сделать непросто.
Еще в январе опросы давали консерваторам двузначное превосходство над либералами – и изменить ситуацию казалось невозможным. Молодой харизматичный лидер консерваторов Пьер Пуальевр уверенно вел партию к победе, используя и экономические проблемы Канады, и непопулярность премьера Джастина Трюдо, возглавлявшего правительство с 2015 года, и правый тренд в западной политике. Пуальевра называли «канадским Трампом», и до нынешнего года для его избирателей такое прозвище было комплиментарным. Пуальевр сделал ставку на правую идентичность, отказавшись от курса на «центрирование», который проводил его предшественник Эрин О’Тул, свергнутый однопартийцами из-за своей умеренности.
Трюдо подал в отставку - и новым лидером либералов был избран нехаризматичный банкир Марк Карни, ранее последовательно возглавлявший Банк Канады и Банк Англии (он был первым небританцем на этом посту). Карни оказался лидером, востребованным в период экономических проблем – компетентный, спокойный, дающий надежды на перемены к лучшему. Однако у Пуальевра оставался мощный ресурс в виде таланта публичного политика, что особенно важно в ходе избирательной кампании. Карни же раньше в выборах не участвовал. События могли развиваться по сценарию 1984 года, когда потерявший популярность либеральный премьер Пьер Трюдо (отец Джастина) уступил свой пост Джону Тёрнеру, что не спасло партию от поражения на выборах.
Однако сейчас сработал фактор Трампа, потребовавшего от Канады присоединиться к США. В день выборов он непосредственно занялся агитацией: «Выберите человека, у которого есть сила и мудрость сократить ваши налоги вдвое, увеличить вашу военную мощь — бесплатно — до самого высокого уровня в мире, сделать так, чтобы ваши автомобили, сталь, алюминий, лесоматериалы, энергия и все другие отрасли учетверились в размерах, без каких-либо пошлин или налогов, если Канада станет заветным 51-м штатом США». Нарисовав такую впечатляющую (для него) перспективу, Трамп завершил: «Больше не будет проведённой много лет назад искусственной границы. Посмотрите, как прекрасен был бы этот массив суши. Свободный доступ без ГРАНИЦ. ВСЕ ПЛЮСЫ БЕЗ МИНУСОВ. ТАК И ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ!».
Однако напор Трампа привел к противоположному результату. Идея поглощения столь непопулярна в стране, что Пуальевр был вынужден призвать Трампа «не лезть в наши выборы» и отметил, что Канада никогда не станет 51-м штатом США. Но у Карни электоральная мобилизация под лозунгами противодействия Трампу получилась куда лучше. «Америка хочет нашу землю, наши ресурсы, нашу воду. Это не пустые угрозы. Трамп пытается сломать нас, чтобы Америка могла владеть нами. Этого никогда не произойдет», - заявил он.
Проблемой Трампа является слишком сильная и прямолинейная, без какого-либо прикрытия «экономизация» политики – он не скрывает, что исходит из категории выгоды, предлагая даже Газу превратить в ближневосточную Ривьеру. Однако публичная политика – это сложное сочетание интересов и эмоций. И требования пожертвовать независимостью вызвали встречную эмоциональную реакцию, ставшую ключевым фактором канадской избирательной кампании.
Алексей Макаркин
Что происходит с воцерковленностью в России?
Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) опубликовал очередное исследование, посвященное воцерковленности православных верующих.
Понятие воцерковленности интерпретируется по-разному. ФОМ опирается на работы социолога и культуролога Валентины Чесноковой, более известной в 1990-е годы под псевдонимом Ксения Касьянова. Она сконструировала индекс воцерковленности, основанный на пяти переменных, характеризующих практики, предписанные православным (посещение храма, причащение, чтение текстов Священного писания, молитва, пост), и на пятиступенчатых шкалах, позволяющих выяснить, насколько регулярно и последовательно человек исполняет соответствующие предписания, насколько прочно та или иная практика интегрирована в его образ жизни.
К воцерковленным (церковному народу) относятся те, кто хотя бы раз «попал» на высшую, пятую позицию по какой-либо из шкал (например, посещает храм не реже, чем раз в месяц, или читает утреннее и вечернее правило), к полувоцерковленным – те, кто хотя бы раз поднялся до четвертой позиции, к начинающим – поднявшиеся по третьей, а к слабовоцерковленным – до второй позиции. Те, кто называют себя православными, но ни по одной шкале не поднялись даже на вторую позицию, относятся к категории «остальные православные».
Что показало нынешнее исследование? 63% россиян считают себя христианами - так что все остальные показатели «отсчитываются» от этой цифры и сравниваются с аналогичным исследованием 2014 года. Православных насчитывается 61%.
13% посещают храм не реже одного раза в месяц. Это большой рост по сравнению с 2014 годом (8%). Существенно уменьшилось число православных, которые вообще не посещают храмы (с 14 до 9%) или делают это реже одного раза в год (с 12 до 6%).
12% православных молятся только церковными молитвами (значительный рост с 6%). И уменьшилось число тех, кто практически не молится – с 21 до 14%. Утреннее и вечернее правило читают 2% (был 1%).
Резко сократилось (с 42 до 34%) количество почти никогда не причащающихся. Рост в этой категории за счет тех, кто причащается 1-2 раза в год (с 10 до 12%) и раз в месяц и чаще (с 1 до 3%).
Две остальные категории мало изменились. 53% практически не соблюдает посты (было 54%). Число постящихся в сумме составляет 10% (было 13%). Из них наиболее ревностных прихожан – соблюдающих все посты – 1% (было 2%), все посты и также постящихся в среду и пятницу – также 1% (был 1%).
36% никогда не читали никаких библейских текстов (было 40%). Регулярно читают Евангелие 1% (как и в 2014 году), Евангелие и другие библейские тексты – 2% (был 1%).
Авторы исследования приходят к выводу, что число воцерковленных христиан с 2014 по 2025 годы увеличилось на 11 процентных пунктов – с 13 до 24%. Рост значительный на фоне того, что с 2000 по 2014 годы наблюдалась стагнация – 11-13%. Но рост произошел в основном за счет двух переменных из пяти – посещение храма и молитв. В меньшей степени за счет роста числа причастников. Посты продолжают не соблюдать, в Евангелие заглядывают (не говоря уже о чтении) редко. «Идеальный православный» - строго постящийся, регулярно читающий молитвенное правило и священные тексты – остается редкостью.
Рост числа посещающих храмы и молящихся церковными молитвами (видимо, это в основном «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся») может объясняться факторами последнего пятилетия – ковидом и СВО. Люди чаще стали ходить в храмы, но не всегда на службы. Возникает вопрос о термине «посещает храм» - означает ли он для респондентов участие в богослужении (что предусматривалось социологами, изучавшими поведение западных христиан) или индивидуальную молитву в церкви.
Типичный пример – женщина приходит в храм помолиться за родных, поставить свечку. За свечным ящиком ей не только продают свечи и принимают от нее записки, но и рекомендуют «правильную» молитву, короткий текст которой легко найти. Причем такая женщина не остается на службу и не меняет свою привычную жизнь. Можно ли считать ее воцерковленной? Церковь становится частью ее жизни, но церковной жизнью она все же не живет.
Алексей Макаркин
Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) опубликовал очередное исследование, посвященное воцерковленности православных верующих.
Понятие воцерковленности интерпретируется по-разному. ФОМ опирается на работы социолога и культуролога Валентины Чесноковой, более известной в 1990-е годы под псевдонимом Ксения Касьянова. Она сконструировала индекс воцерковленности, основанный на пяти переменных, характеризующих практики, предписанные православным (посещение храма, причащение, чтение текстов Священного писания, молитва, пост), и на пятиступенчатых шкалах, позволяющих выяснить, насколько регулярно и последовательно человек исполняет соответствующие предписания, насколько прочно та или иная практика интегрирована в его образ жизни.
К воцерковленным (церковному народу) относятся те, кто хотя бы раз «попал» на высшую, пятую позицию по какой-либо из шкал (например, посещает храм не реже, чем раз в месяц, или читает утреннее и вечернее правило), к полувоцерковленным – те, кто хотя бы раз поднялся до четвертой позиции, к начинающим – поднявшиеся по третьей, а к слабовоцерковленным – до второй позиции. Те, кто называют себя православными, но ни по одной шкале не поднялись даже на вторую позицию, относятся к категории «остальные православные».
Что показало нынешнее исследование? 63% россиян считают себя христианами - так что все остальные показатели «отсчитываются» от этой цифры и сравниваются с аналогичным исследованием 2014 года. Православных насчитывается 61%.
13% посещают храм не реже одного раза в месяц. Это большой рост по сравнению с 2014 годом (8%). Существенно уменьшилось число православных, которые вообще не посещают храмы (с 14 до 9%) или делают это реже одного раза в год (с 12 до 6%).
12% православных молятся только церковными молитвами (значительный рост с 6%). И уменьшилось число тех, кто практически не молится – с 21 до 14%. Утреннее и вечернее правило читают 2% (был 1%).
Резко сократилось (с 42 до 34%) количество почти никогда не причащающихся. Рост в этой категории за счет тех, кто причащается 1-2 раза в год (с 10 до 12%) и раз в месяц и чаще (с 1 до 3%).
Две остальные категории мало изменились. 53% практически не соблюдает посты (было 54%). Число постящихся в сумме составляет 10% (было 13%). Из них наиболее ревностных прихожан – соблюдающих все посты – 1% (было 2%), все посты и также постящихся в среду и пятницу – также 1% (был 1%).
36% никогда не читали никаких библейских текстов (было 40%). Регулярно читают Евангелие 1% (как и в 2014 году), Евангелие и другие библейские тексты – 2% (был 1%).
Авторы исследования приходят к выводу, что число воцерковленных христиан с 2014 по 2025 годы увеличилось на 11 процентных пунктов – с 13 до 24%. Рост значительный на фоне того, что с 2000 по 2014 годы наблюдалась стагнация – 11-13%. Но рост произошел в основном за счет двух переменных из пяти – посещение храма и молитв. В меньшей степени за счет роста числа причастников. Посты продолжают не соблюдать, в Евангелие заглядывают (не говоря уже о чтении) редко. «Идеальный православный» - строго постящийся, регулярно читающий молитвенное правило и священные тексты – остается редкостью.
Рост числа посещающих храмы и молящихся церковными молитвами (видимо, это в основном «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся») может объясняться факторами последнего пятилетия – ковидом и СВО. Люди чаще стали ходить в храмы, но не всегда на службы. Возникает вопрос о термине «посещает храм» - означает ли он для респондентов участие в богослужении (что предусматривалось социологами, изучавшими поведение западных христиан) или индивидуальную молитву в церкви.
Типичный пример – женщина приходит в храм помолиться за родных, поставить свечку. За свечным ящиком ей не только продают свечи и принимают от нее записки, но и рекомендуют «правильную» молитву, короткий текст которой легко найти. Причем такая женщина не остается на службу и не меняет свою привычную жизнь. Можно ли считать ее воцерковленной? Церковь становится частью ее жизни, но церковной жизнью она все же не живет.
Алексей Макаркин
Первая политически значимая отставка в администрации Дональда Трампа.
Майк Уолтц уволен с поста советника президента по национальной безопасности. Его временно заменил Марк Рубио, который, подобно Генри Киссинджеру, сейчас совмещает посты госсекретаря и советника по нацбезопасности.
Только Киссинджер совмещал эти функции в течение более чем двух лет при Ричарде Никсоне и Джеральде Форде (сентябрь 1973 – ноябрь 1975 годов). И тогда это было стратегическое решение, связанное с завершением ухода из Вьетнама и его последствиями, развитием кризиса на Ближнем Востоке, отношениями со странами ОПЕК, советско-американскими переговорами, совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое завершилось подписанием Заключительного акта в Хельсинки. Для всего этого требовался дипломат уровня Киссинджера, который, однако, не снискал лавров, а подвергся резкой критике со стороны не только демократов, но и правого крыла республиканцев. И более во власть никогда не возвращался.
Рубио – явно не Киссинджер по своему бэкграунду. Он опытный политик, способный адаптироваться к такому непростому шефу, как Дональд Трамп (соперником которого был на республиканских праймериз 2016 года), и мягко, но настойчиво и довольно успешно сопротивляться «бензопиле» Илона Маска. Ему удалось сохранить часть политически значимых для США программ международной помощи, при этом выступая в публичном пространстве с риторикой MAGA. Если позиции конфликтного Маска в окружении Трампа слабеют, то осторожный Рубио сохраняет доверие президента США.
Совмещение им функций выглядит временным, связанным с отказом от должности советника Стива Уиткоффа, которому Трамп лично доверяет. Миллиардер Уиткофф не заинтересован в переходе на государственную службу с ее рутиной и подковерными интригами – ему достаточно прямого выхода на Трампа. Еще одной причиной совмещения могла стать кадровая проблема. Как найти кандидата, который бы пользовался доверием Трампа, был сторонником курса MAGA и при этом разбирался бы в вопросах внешней политики.
Отставка Уолтца носит почетный характер – он перемещен на один из самых влиятельных дипломатических постов – посла в ООН. Но при этом удален из ближнего круга Трампа, что означает утрату реального влияния на принятие решений. Причина отставки – инцидент с мессенджером Signal, который произошел в апреле. Тогда Уолтц добавил в закрытый чат в Signal главного редактора The Atlantic Джеффри Голдберга вместо пресс-секретаря Совета национальной безопасности США Брайана Хьюза из-за путаницы с телефонным номером.
Но ключевой проблемой здесь может быть само наличие у Уолтца телефона Голдберга, который является критиком курса MAGA. С тех пор Трамп, правда, демонстративно дал интервью Голдбергу, показывая тем самым, что критики ему не страшны. Но сомнения в лояльности Уолтца могли остаться – и, более того, подогреваться наиболее активными сторонниками курса MAGA вроде крайне правой активистки Лоры Лумер - большими трампистами, чем сам Трамп. Она считалась маргинальной фигурой, но перестала быть таковой, когда после встречи с ней Трамп уволил в апреле троих сотрудников Совета национальной безопасности высокого ранга, заподозренных в нелояльности - директора по разведке Брайана Уолша, старшего директора по вопросам законодательства Томаса Будри и старшего директора по технологиям и нацбезопасности Дэвида Фея.
Лумер настаивала и на увольнении заместителя Уолтца Алекса Вонга, заявив, что его жена работала в министерстве юстиции при администрациях президентов Джо Байдена и Барака Обамы, а его отец был крупным акционером китайского производителя спутниковой техники. Тогда Уолтцу удалось отстоять Вонга, но сейчас он также может быть уволен.
Отставка Уолтца ослабляет позиции сторонников традиционного республиканского внешнеполитического курса, к которому принадлежит и Рубио. Несмотря на формальное расширение полномочий, он потерял союзника в конкуренции с изоляционистами, лидером которых является вице-президент Джей Ди Вэнс. И сколько продлится благоволение Трампа к Рубио, не знает никто.
Алексей Макаркин
Майк Уолтц уволен с поста советника президента по национальной безопасности. Его временно заменил Марк Рубио, который, подобно Генри Киссинджеру, сейчас совмещает посты госсекретаря и советника по нацбезопасности.
Только Киссинджер совмещал эти функции в течение более чем двух лет при Ричарде Никсоне и Джеральде Форде (сентябрь 1973 – ноябрь 1975 годов). И тогда это было стратегическое решение, связанное с завершением ухода из Вьетнама и его последствиями, развитием кризиса на Ближнем Востоке, отношениями со странами ОПЕК, советско-американскими переговорами, совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое завершилось подписанием Заключительного акта в Хельсинки. Для всего этого требовался дипломат уровня Киссинджера, который, однако, не снискал лавров, а подвергся резкой критике со стороны не только демократов, но и правого крыла республиканцев. И более во власть никогда не возвращался.
Рубио – явно не Киссинджер по своему бэкграунду. Он опытный политик, способный адаптироваться к такому непростому шефу, как Дональд Трамп (соперником которого был на республиканских праймериз 2016 года), и мягко, но настойчиво и довольно успешно сопротивляться «бензопиле» Илона Маска. Ему удалось сохранить часть политически значимых для США программ международной помощи, при этом выступая в публичном пространстве с риторикой MAGA. Если позиции конфликтного Маска в окружении Трампа слабеют, то осторожный Рубио сохраняет доверие президента США.
Совмещение им функций выглядит временным, связанным с отказом от должности советника Стива Уиткоффа, которому Трамп лично доверяет. Миллиардер Уиткофф не заинтересован в переходе на государственную службу с ее рутиной и подковерными интригами – ему достаточно прямого выхода на Трампа. Еще одной причиной совмещения могла стать кадровая проблема. Как найти кандидата, который бы пользовался доверием Трампа, был сторонником курса MAGA и при этом разбирался бы в вопросах внешней политики.
Отставка Уолтца носит почетный характер – он перемещен на один из самых влиятельных дипломатических постов – посла в ООН. Но при этом удален из ближнего круга Трампа, что означает утрату реального влияния на принятие решений. Причина отставки – инцидент с мессенджером Signal, который произошел в апреле. Тогда Уолтц добавил в закрытый чат в Signal главного редактора The Atlantic Джеффри Голдберга вместо пресс-секретаря Совета национальной безопасности США Брайана Хьюза из-за путаницы с телефонным номером.
Но ключевой проблемой здесь может быть само наличие у Уолтца телефона Голдберга, который является критиком курса MAGA. С тех пор Трамп, правда, демонстративно дал интервью Голдбергу, показывая тем самым, что критики ему не страшны. Но сомнения в лояльности Уолтца могли остаться – и, более того, подогреваться наиболее активными сторонниками курса MAGA вроде крайне правой активистки Лоры Лумер - большими трампистами, чем сам Трамп. Она считалась маргинальной фигурой, но перестала быть таковой, когда после встречи с ней Трамп уволил в апреле троих сотрудников Совета национальной безопасности высокого ранга, заподозренных в нелояльности - директора по разведке Брайана Уолша, старшего директора по вопросам законодательства Томаса Будри и старшего директора по технологиям и нацбезопасности Дэвида Фея.
Лумер настаивала и на увольнении заместителя Уолтца Алекса Вонга, заявив, что его жена работала в министерстве юстиции при администрациях президентов Джо Байдена и Барака Обамы, а его отец был крупным акционером китайского производителя спутниковой техники. Тогда Уолтцу удалось отстоять Вонга, но сейчас он также может быть уволен.
Отставка Уолтца ослабляет позиции сторонников традиционного республиканского внешнеполитического курса, к которому принадлежит и Рубио. Несмотря на формальное расширение полномочий, он потерял союзника в конкуренции с изоляционистами, лидером которых является вице-президент Джей Ди Вэнс. И сколько продлится благоволение Трампа к Рубио, не знает никто.
Алексей Макаркин
Румыния: интриги первого тура президентских выборов.
Румынский журналист Кристиан Тудор Попеску разместил в день выборов 4 мая странное, на первый взгляд, сообщение: «Европейская Румыния сопротивляется: очкастая гадюка ударилась мордой о стену». Дело в том, что до конца голосования запрещено публиковать результаты «экзит-пулов», но никто не может запретить иносказаний. Для проевропейски настроенных румынских элит «очкастой гадюкой» (по аналогии с очковой змеей, которая, впрочем, является не гадюкой, а коброй) был экс-премьер Виктор Понта, претендовавший на выход во второй тур. Журналист давал понять, что этого ему не удалось – и, действительно, он занял лишь четвертое место.
Результат Понты стал одной из интриг выборов. Если бы он вышел во второй тур, то проевропейские силы оказались бы в драматичной ситуации. Первое место все опросы отдавали Джордже Симеону, лидеру праворадикальной партии «Альянс за союз румын». Симеон в ходе кампании сделал все, чтобы отождествить себя с Кэлином Джорджеску – своим бывшим соратником, который неожиданно для всех в прошлом году выиграл первый тур президентских выборов и имел все шансы победить во втором.
Результаты выборов тогда отменил Конституционный суд, к новой избирательной кампании Джорджеску не допустили, но протестные настроения никуда не ушли – многие избиратели считают все эти события заговором элит против народного трибуна. В результате Симеон получил значительно больше, чем прогнозировали опросы и «экзит-пулы» - около 41%, став безусловным лидером первого тура.
Поэтому ключевым был вопрос о сопернике Симеона во втором туре. Если бы им стал Понта, то во второй тур вышли бы два политика, подчеркивающих свои симпатии к Дональду Трампу и свой евроскептицизм (или как сейчас чаще говорят, «суверенизм»). Причем если Симеон всю свою политическую карьеру придерживался праворадикальных взглядов, то Понта долгое время был системным политиком, лидером социал-демократов, премьер-министром. Но пожар в ночном клубе в Бухаресте привел к его отставке, затем его лишили докторской степени за плагиат, с именем Понты были связаны коррупционные скандалы (суд его оправдал, но осадок остался), он был исключен из Социал-демократической партии. И вот теперь он вернулся в политику, но уже как «суверенист». Голосовать за такого кандидата проевропейскому электорату было бы крайне дискомфортно – и это повышало шансы Симеона.
Борьба за выход во второй тур до самого конца шла между мэром Бухареста Никушором Даном и кандидатом от правящей коалиции национал-либералом Крином Антонеску. Когда подсчитали столичные голоса, выяснилось, что во второй тур вышел Дан, получивший почти 21%. У Антонеску 20%. Правящая коалиция, состоящая из социал-демократов, национал-либералов и венгерской партии, уже выясняет вопрос, кто виноват. Многие провинциальные избиратели социал-демократов проголосовали за Понту, получившего 13%. А активность венгерских избирателей была недостаточной.
Таким образом Дан отстал от Симеона почти в два раза, но опросы показывают, что он может победить во втором туре. Голоса Антонеску почти гарантированно переходят к нему. Равно как и маленький электорат его бывшей сторонницы Елены Ласкони (2,6%), вышедшей во второй тур в прошлом году вместе с Джорджеску и сейчас отказавшейся сниматься с выборов в пользу более перспективного Дана.
Но решающую роль будет играть позиция довольно многочисленного электората Понты. И возникает вопрос, поддержат ли Дана, либерала и профессора математики с парижской докторской степенью, румынские крестьяне и жители небольших городов, которые далеки от столичных интеллигентов. Или же эти избирателя склонятся на сторону Симеона как антиэлитного политика. Именно за симпатии этих избирателей развернется основная борьба в межтуровый период.
Алексей Макаркин
Румынский журналист Кристиан Тудор Попеску разместил в день выборов 4 мая странное, на первый взгляд, сообщение: «Европейская Румыния сопротивляется: очкастая гадюка ударилась мордой о стену». Дело в том, что до конца голосования запрещено публиковать результаты «экзит-пулов», но никто не может запретить иносказаний. Для проевропейски настроенных румынских элит «очкастой гадюкой» (по аналогии с очковой змеей, которая, впрочем, является не гадюкой, а коброй) был экс-премьер Виктор Понта, претендовавший на выход во второй тур. Журналист давал понять, что этого ему не удалось – и, действительно, он занял лишь четвертое место.
Результат Понты стал одной из интриг выборов. Если бы он вышел во второй тур, то проевропейские силы оказались бы в драматичной ситуации. Первое место все опросы отдавали Джордже Симеону, лидеру праворадикальной партии «Альянс за союз румын». Симеон в ходе кампании сделал все, чтобы отождествить себя с Кэлином Джорджеску – своим бывшим соратником, который неожиданно для всех в прошлом году выиграл первый тур президентских выборов и имел все шансы победить во втором.
Результаты выборов тогда отменил Конституционный суд, к новой избирательной кампании Джорджеску не допустили, но протестные настроения никуда не ушли – многие избиратели считают все эти события заговором элит против народного трибуна. В результате Симеон получил значительно больше, чем прогнозировали опросы и «экзит-пулы» - около 41%, став безусловным лидером первого тура.
Поэтому ключевым был вопрос о сопернике Симеона во втором туре. Если бы им стал Понта, то во второй тур вышли бы два политика, подчеркивающих свои симпатии к Дональду Трампу и свой евроскептицизм (или как сейчас чаще говорят, «суверенизм»). Причем если Симеон всю свою политическую карьеру придерживался праворадикальных взглядов, то Понта долгое время был системным политиком, лидером социал-демократов, премьер-министром. Но пожар в ночном клубе в Бухаресте привел к его отставке, затем его лишили докторской степени за плагиат, с именем Понты были связаны коррупционные скандалы (суд его оправдал, но осадок остался), он был исключен из Социал-демократической партии. И вот теперь он вернулся в политику, но уже как «суверенист». Голосовать за такого кандидата проевропейскому электорату было бы крайне дискомфортно – и это повышало шансы Симеона.
Борьба за выход во второй тур до самого конца шла между мэром Бухареста Никушором Даном и кандидатом от правящей коалиции национал-либералом Крином Антонеску. Когда подсчитали столичные голоса, выяснилось, что во второй тур вышел Дан, получивший почти 21%. У Антонеску 20%. Правящая коалиция, состоящая из социал-демократов, национал-либералов и венгерской партии, уже выясняет вопрос, кто виноват. Многие провинциальные избиратели социал-демократов проголосовали за Понту, получившего 13%. А активность венгерских избирателей была недостаточной.
Таким образом Дан отстал от Симеона почти в два раза, но опросы показывают, что он может победить во втором туре. Голоса Антонеску почти гарантированно переходят к нему. Равно как и маленький электорат его бывшей сторонницы Елены Ласкони (2,6%), вышедшей во второй тур в прошлом году вместе с Джорджеску и сейчас отказавшейся сниматься с выборов в пользу более перспективного Дана.
Но решающую роль будет играть позиция довольно многочисленного электората Понты. И возникает вопрос, поддержат ли Дана, либерала и профессора математики с парижской докторской степенью, румынские крестьяне и жители небольших городов, которые далеки от столичных интеллигентов. Или же эти избирателя склонятся на сторону Симеона как антиэлитного политика. Именно за симпатии этих избирателей развернется основная борьба в межтуровый период.
Алексей Макаркин
О Дональде Трампе и выборах папы Римского.
Трамп неоднократно «засветился» перед конклавом. Первый раз – когда выразил свои симпатии нью-йоркскому кардиналу Тимоти Долану. Второй раз – когда изъявил желание сам стать папой, а затем в развитие этой темы разместил в Интернете собственное изображение в папском одеянии, сделанное с помощью искусственного интеллекта. Тем самым поставив в неудобное положение прежде всего кардинала Долана.
Трамповское президентство превращается в жутковатый карнавал не только для западных элит, но и для немалой части собственных избирателей – такого лидера Америка еще не видела. Понятно, что Трамп шутит – но он стебется над тем, что важно для католиков, которые поддержали его на выборах. По одному из исследований, за него проголосовали 59% католических избирателей. Но для Трампа здесь нет ограничителей. Он уже заявил, что не будет пытаться идти на третий срок – тем более, что даже консервативный Верховный суд вряд ли бы согласился с интерпретацией Конституции, которая могла позволить ему баллотироваться.
Демонстративные жесты Трампа в отношении конклава показывают, однако, не только его стремление к самовыражению, но и отсутствие у американской администрации стратегии в отношении выборов папы. Понятно, что хотя папой теоретически может стать и не кардинал, но у разведенного Трампа, не являющегося даже католиком, шансов на избрание не больше, чем у любимца наиболее крайних трампистов – отлученного от церкви бывшего архиепископа Карло Марии Вигано, требовавшего от охраняющей Ватикан швейцарской гвардии арестовать папу Франциска за ересь.
Если же отвлечься от стёбных вариантов и перейти к более реалистичным, то иногда в качестве трампистского кандидата называют американского кардинала Рэймонда Берка, консервативного интеллектуала и одного из ведущих оппонентов покойного папы. Но Берк несколько лет назад требовал увольнения епископов, придерживающихся либеральных взглядов на вопросы вероучения. Это не лучший способ предвыборной агитации. Если Берк станет папой, то многие епископские кафедры могут быстро стать вакантными, причем массовые чистки затронут и кардиналов. Допускать такую «пламенную контрреволюцию» в церкви они не собираются. И Берк давно в отставке (официально с 2023 года, реально его отстранили от дел раньше), а папами становятся кардиналы, занимающие церковные должности и, по крайней мере, не враждебные своему предшественнику.
Теперь о кардинале Долане. Его не называют в числе ведущих кандидатов, среди которых нет американских кардиналов, но шансов у него все же больше, чем у Берка. Долана нельзя назвать либералом, но он и не трампист, хотя принял участие в инаугурации президента, и Трамп только что включил его во вновь созданную комиссию по религиозной свободе. Нью-Йорский кардинал в 2018 году критиковал политику Трампа в отношении миграции, заявив, что изъятие детей из семей нелегальных мигрантов противоречит Библии и американским принципам. А в нынешнем году кардинал Долан назвал «клеветническим» и «очень неприятным» заявление Джея Ди Вэнса о том, что проиммигрантская позиция епископов связана с тем, что церковные организации зарабатывают деньги на помощи мигрантам.
Так что администрация Трампа вряд ли продвигает его в папы. А у самого Трампа могли остаться приятные воспоминания о традиционном предвыборном благотворительном ужине, организованном Доланом в прошлом году. Камала Харрис ужин проигнорировала, чтобы не отвечать на неудобные в данной аудитории вопросы об абортах, а Трамп пришел и по максимуму использовал и свое участие, и отсутствие соперницы.
Кстати, у Конференции католических епископов США непростые отношения с администрацией Трампа не только в связи с темой миграции. Ее председатель архиепископ Тимоти Брольо 22 января раскритиковал некоторые первоначальные указы Трампа, касающиеся как обращения с иммигрантами и беженцами, так и иностранной помощи, окружающей среды и расширения применения смертной казни. Хотя и поддержал «признание истины о том, что каждый человек является мужчиной или женщиной».
Алексей Макаркин
Трамп неоднократно «засветился» перед конклавом. Первый раз – когда выразил свои симпатии нью-йоркскому кардиналу Тимоти Долану. Второй раз – когда изъявил желание сам стать папой, а затем в развитие этой темы разместил в Интернете собственное изображение в папском одеянии, сделанное с помощью искусственного интеллекта. Тем самым поставив в неудобное положение прежде всего кардинала Долана.
Трамповское президентство превращается в жутковатый карнавал не только для западных элит, но и для немалой части собственных избирателей – такого лидера Америка еще не видела. Понятно, что Трамп шутит – но он стебется над тем, что важно для католиков, которые поддержали его на выборах. По одному из исследований, за него проголосовали 59% католических избирателей. Но для Трампа здесь нет ограничителей. Он уже заявил, что не будет пытаться идти на третий срок – тем более, что даже консервативный Верховный суд вряд ли бы согласился с интерпретацией Конституции, которая могла позволить ему баллотироваться.
Демонстративные жесты Трампа в отношении конклава показывают, однако, не только его стремление к самовыражению, но и отсутствие у американской администрации стратегии в отношении выборов папы. Понятно, что хотя папой теоретически может стать и не кардинал, но у разведенного Трампа, не являющегося даже католиком, шансов на избрание не больше, чем у любимца наиболее крайних трампистов – отлученного от церкви бывшего архиепископа Карло Марии Вигано, требовавшего от охраняющей Ватикан швейцарской гвардии арестовать папу Франциска за ересь.
Если же отвлечься от стёбных вариантов и перейти к более реалистичным, то иногда в качестве трампистского кандидата называют американского кардинала Рэймонда Берка, консервативного интеллектуала и одного из ведущих оппонентов покойного папы. Но Берк несколько лет назад требовал увольнения епископов, придерживающихся либеральных взглядов на вопросы вероучения. Это не лучший способ предвыборной агитации. Если Берк станет папой, то многие епископские кафедры могут быстро стать вакантными, причем массовые чистки затронут и кардиналов. Допускать такую «пламенную контрреволюцию» в церкви они не собираются. И Берк давно в отставке (официально с 2023 года, реально его отстранили от дел раньше), а папами становятся кардиналы, занимающие церковные должности и, по крайней мере, не враждебные своему предшественнику.
Теперь о кардинале Долане. Его не называют в числе ведущих кандидатов, среди которых нет американских кардиналов, но шансов у него все же больше, чем у Берка. Долана нельзя назвать либералом, но он и не трампист, хотя принял участие в инаугурации президента, и Трамп только что включил его во вновь созданную комиссию по религиозной свободе. Нью-Йорский кардинал в 2018 году критиковал политику Трампа в отношении миграции, заявив, что изъятие детей из семей нелегальных мигрантов противоречит Библии и американским принципам. А в нынешнем году кардинал Долан назвал «клеветническим» и «очень неприятным» заявление Джея Ди Вэнса о том, что проиммигрантская позиция епископов связана с тем, что церковные организации зарабатывают деньги на помощи мигрантам.
Так что администрация Трампа вряд ли продвигает его в папы. А у самого Трампа могли остаться приятные воспоминания о традиционном предвыборном благотворительном ужине, организованном Доланом в прошлом году. Камала Харрис ужин проигнорировала, чтобы не отвечать на неудобные в данной аудитории вопросы об абортах, а Трамп пришел и по максимуму использовал и свое участие, и отсутствие соперницы.
Кстати, у Конференции католических епископов США непростые отношения с администрацией Трампа не только в связи с темой миграции. Ее председатель архиепископ Тимоти Брольо 22 января раскритиковал некоторые первоначальные указы Трампа, касающиеся как обращения с иммигрантами и беженцами, так и иностранной помощи, окружающей среды и расширения применения смертной казни. Хотя и поддержал «признание истины о том, что каждый человек является мужчиной или женщиной».
Алексей Макаркин
Лидер Христианско-демократического союза (ХДС) Фридрих Мерц был избран федеральным канцлером Германии со второй попытки. Он получил 325 голосов при необходимых 316. При первом голосовании он набрал лишь 310 голосов при том, что фракции Социал-демократической партии Германии (СДПГ) и блока, объединяющего ХДС и Христианско-социальный союз (ХСС), занимают в Бундестаге 328 мест. В истории ФРГ не было прецедента, чтобы после выборов и успешных коалиционных переговоров кандидат от победившей партии провалил голосование.
Голосование было тайным – поэтому неясно, кто нарушил коалиционную дисциплину. Главными подозреваемыми стали социал-демократы, хотя они утверждают, что голосовали единогласно – и, следовательно, фактически указывают на ХДС/ХСС. Но неясно, кто там мог устроить заговор против Мерца. А в СДПГ подозреваемая есть – это сопредседатель партии Саския Эскен. В рамках коалиционного компромисса ХДС/ХСС и СДПГ договорились об ужесточении миграционной политики. Эскен в состав нового кабинета не вписалась – она традиционно апеллировала к партийным массам, обвиняла полицию в расизме, жестко отстаивает климатическую политику. Оппоненты обвиняли ее в дефиците эмпатии в тех случаях, когда речь идет о преступлениях, совершенных исламистами.
В результате другой сопредседатель партии, Ларс Клингбайль, стал вице-канцлером и министром финансов, а не только Эскен, но и политики из ее ближнего круга не получили ничего. Таким образом речь может идти не только о межличностной, но и об идеологической проблеме – правительство сдвигается вправо и не для всех социал-демократов это приемлемо.
В любом случае, в только что сформированной коалиции уже возникло недоверие между партнерами, что заведомо ее ослабляет – тем более, что «запас прочности» у нее небольшой (всего шесть голосов). Казалось, такое недоверие осталось в прошлом – когда в 1972 году два подкупленных «штази» члена ХДС/ХСС, не проголосовали при тайном голосовании за вотум недоверия кабинету Вилли Брандта, устраивавшего власти ГДР. Но сейчас недоверие может вернуться.
Такая неопределенность невыгодна и для стабильности германской экономики, и для позиций Германии в Европе. Президент Немецкой торгово-промышленной палаты Петер Адриан после первого голосования заявил, что «все политические деятели теперь обязаны быстро сформировать устойчивое и эффективное правительство». Генеральный директор Немецкого союза химической промышленности Вольфганг Гроссе Энтруп сказал, что «речь должна идти не о личных счетах, а о будущем нашей страны». Поэтому правящая коалиция в тот же день вернулась к голосованию – его откладывание могло усугубить проблемы.
Два голосования в бундестаге по избранию Мерца привели к еще одному последствию. Дело в том, что Мерц поначалу отказался от второго голосования, не будучи уверенным в результате. Потом, видимо, дисциплина была восстановлена, но для включения вопроса о голосовании в повестку дня требовалось две трети голосов, которых у коалиции нет даже вместе с «Зелеными». Пришлось договариваться с Левыми, несмотря на то что блок ХДС/ХСС официально принял резолюцию о несовместимости с партией-наследницей СЕПГ. Правда, речь сейчас идет о процедурном, а не сущностном вопросе, но прецедент создан.
Два голосования по кандидатуре Мерца привлекли внимание не только к неустойчивости правительственной коалиции, но и к тому, что у «системных» партий нет квалифицированного большинства (две трети), необходимого для принятия ключевых решений, основанных на политическом консенсусе. С учетом того, что «Альтернатива для Германии» (АдГ) только что официально объявлена экстремистской, а Левые несовместимы с правительственным курсом, неясно, как принимать такие решения в нынешнем составе бундестага. И не случится ли так, что после следующих выборов АдГ (конечно, если ее не запретят) и Левые получат в сумме большинство голосов. А это уже напоминает об обстоятельствах, приведших к концу Веймарской республики, когда «системные» партии с 1932 года не могли сформировать правительство, опирающееся на парламентское большинство.
Алексей Макаркин
Голосование было тайным – поэтому неясно, кто нарушил коалиционную дисциплину. Главными подозреваемыми стали социал-демократы, хотя они утверждают, что голосовали единогласно – и, следовательно, фактически указывают на ХДС/ХСС. Но неясно, кто там мог устроить заговор против Мерца. А в СДПГ подозреваемая есть – это сопредседатель партии Саския Эскен. В рамках коалиционного компромисса ХДС/ХСС и СДПГ договорились об ужесточении миграционной политики. Эскен в состав нового кабинета не вписалась – она традиционно апеллировала к партийным массам, обвиняла полицию в расизме, жестко отстаивает климатическую политику. Оппоненты обвиняли ее в дефиците эмпатии в тех случаях, когда речь идет о преступлениях, совершенных исламистами.
В результате другой сопредседатель партии, Ларс Клингбайль, стал вице-канцлером и министром финансов, а не только Эскен, но и политики из ее ближнего круга не получили ничего. Таким образом речь может идти не только о межличностной, но и об идеологической проблеме – правительство сдвигается вправо и не для всех социал-демократов это приемлемо.
В любом случае, в только что сформированной коалиции уже возникло недоверие между партнерами, что заведомо ее ослабляет – тем более, что «запас прочности» у нее небольшой (всего шесть голосов). Казалось, такое недоверие осталось в прошлом – когда в 1972 году два подкупленных «штази» члена ХДС/ХСС, не проголосовали при тайном голосовании за вотум недоверия кабинету Вилли Брандта, устраивавшего власти ГДР. Но сейчас недоверие может вернуться.
Такая неопределенность невыгодна и для стабильности германской экономики, и для позиций Германии в Европе. Президент Немецкой торгово-промышленной палаты Петер Адриан после первого голосования заявил, что «все политические деятели теперь обязаны быстро сформировать устойчивое и эффективное правительство». Генеральный директор Немецкого союза химической промышленности Вольфганг Гроссе Энтруп сказал, что «речь должна идти не о личных счетах, а о будущем нашей страны». Поэтому правящая коалиция в тот же день вернулась к голосованию – его откладывание могло усугубить проблемы.
Два голосования в бундестаге по избранию Мерца привели к еще одному последствию. Дело в том, что Мерц поначалу отказался от второго голосования, не будучи уверенным в результате. Потом, видимо, дисциплина была восстановлена, но для включения вопроса о голосовании в повестку дня требовалось две трети голосов, которых у коалиции нет даже вместе с «Зелеными». Пришлось договариваться с Левыми, несмотря на то что блок ХДС/ХСС официально принял резолюцию о несовместимости с партией-наследницей СЕПГ. Правда, речь сейчас идет о процедурном, а не сущностном вопросе, но прецедент создан.
Два голосования по кандидатуре Мерца привлекли внимание не только к неустойчивости правительственной коалиции, но и к тому, что у «системных» партий нет квалифицированного большинства (две трети), необходимого для принятия ключевых решений, основанных на политическом консенсусе. С учетом того, что «Альтернатива для Германии» (АдГ) только что официально объявлена экстремистской, а Левые несовместимы с правительственным курсом, неясно, как принимать такие решения в нынешнем составе бундестага. И не случится ли так, что после следующих выборов АдГ (конечно, если ее не запретят) и Левые получат в сумме большинство голосов. А это уже напоминает об обстоятельствах, приведших к концу Веймарской республики, когда «системные» партии с 1932 года не могли сформировать правительство, опирающееся на парламентское большинство.
Алексей Макаркин
Глава МИД России Сергей Лавров в скором времени посетит Ереван. Пресс-секретарь министерства иностранных дел Армении Анна Бадалян 5 мая сделала на этот счет соответствующее заявление. В беседе с журналистами она сказала, что визит российского министра «запланирован в ближайшее время, конкретную дату мы пока не называем для публикации, сообщим ближе к визиту».
Стоит также обратить внимание и на другую новость, которая активно обсуждалась параллельно с информацией о ереванском визите Лаврова. Посол РФ в Ереване Сергей Копыркин и спикер Национального собрания Армении Ален Симонян обсудили предстоящий визит Валентины Матвиенко. Скорее всего, она посетит армянскую столицу также в июне 2025 года. С чем связана такая дипломатическая активизация? Можем ли мы говорить о том, что прозападный крен во внешней политике официального Еревана исправляется?
Здесь, как говорится, все сложно. Во-первых, Москве крайне важно сохранить позитивную динамику двусторонних контактов. Напомним, что 21 января 2025 года министр иностранных дел Армении Арарат Мирзоян посетил Москву. На первый взгляд, протокольная поездка, в чем тут новизна? Да прежде всего в том, что армянский министр прибыл в Россию по приглашению Сергея Лаврова после продолжительной паузы (предыдущая встреча в подобном формате имела место лишь в июле 2023 года). Затянувшаяся пауза тогда закончилась. И сейчас крайне важно не допускать новых. Приезд премьер-министра Армении Никола Пашиняна на празднование Дня Победы в Москву должен создать хороший фон для будущих переговоров в Ереване.
Во-вторых, прозападный крен в армянской внешней политике не отменяет того факта, что экономически эта страна по-прежнему слишком тесна спаяна и с РФ, и с ЕАЭС. ЕС не способен реально предложить себя в качестве компенсаторного механизма в случае разрыва между Ереваном и Москвой. Ссориться с Россией и на фоне застоя в продвижении мирного соглашения с Азербайджаном Армении также не с руки. Да и недавние поражения армянской «партии власти» на местных выборах в Гюмри и в Паракаре показали, что ставка на полный разрыв с Россией вряд ли имеет мощную поддержку в обществе, хотя претензий к Москве накопилось немало. Не лучше ли решать их за столом переговоров?
Сергей Маркедонов
Стоит также обратить внимание и на другую новость, которая активно обсуждалась параллельно с информацией о ереванском визите Лаврова. Посол РФ в Ереване Сергей Копыркин и спикер Национального собрания Армении Ален Симонян обсудили предстоящий визит Валентины Матвиенко. Скорее всего, она посетит армянскую столицу также в июне 2025 года. С чем связана такая дипломатическая активизация? Можем ли мы говорить о том, что прозападный крен во внешней политике официального Еревана исправляется?
Здесь, как говорится, все сложно. Во-первых, Москве крайне важно сохранить позитивную динамику двусторонних контактов. Напомним, что 21 января 2025 года министр иностранных дел Армении Арарат Мирзоян посетил Москву. На первый взгляд, протокольная поездка, в чем тут новизна? Да прежде всего в том, что армянский министр прибыл в Россию по приглашению Сергея Лаврова после продолжительной паузы (предыдущая встреча в подобном формате имела место лишь в июле 2023 года). Затянувшаяся пауза тогда закончилась. И сейчас крайне важно не допускать новых. Приезд премьер-министра Армении Никола Пашиняна на празднование Дня Победы в Москву должен создать хороший фон для будущих переговоров в Ереване.
Во-вторых, прозападный крен в армянской внешней политике не отменяет того факта, что экономически эта страна по-прежнему слишком тесна спаяна и с РФ, и с ЕАЭС. ЕС не способен реально предложить себя в качестве компенсаторного механизма в случае разрыва между Ереваном и Москвой. Ссориться с Россией и на фоне застоя в продвижении мирного соглашения с Азербайджаном Армении также не с руки. Да и недавние поражения армянской «партии власти» на местных выборах в Гюмри и в Паракаре показали, что ставка на полный разрыв с Россией вряд ли имеет мощную поддержку в обществе, хотя претензий к Москве накопилось немало. Не лучше ли решать их за столом переговоров?
Сергей Маркедонов
Избрание папой американца Роберта Фрэнсиса Прево стало неожиданным, так как хотя его и называли в числе папабилей, но наряду с еще тремя десятками кардиналов.
В первых сообщениях Лев XIV характеризовался как «американский папа». Но это не совсем так. Прево действительно гражданин США, родившийся в Чикаго. С юных лет он был связан с орденом августинцев, окончил августинскую семинарию и августинский же университет Вилланова в Пенсильвании и в 1977 году вступил в орден. В США он служил недолго – в 1987-1988 годах как директор миссии августинской провинции Чикаго, в 1998-2001 годах, когда был там же провинциалом, и в 2013-2014 годах в монастыре святого Августина в Чикаго.
Большую часть его деятельности связана с Перу, куда впервые прибыл в 1985 году после получения докторской степени в Риме. В Перу августинцы занимались миссионерской деятельностью еще в испанские времена и укоренены в этой стране – поэтому Прево там рассматривали не столько как американца, сколько как августинца. В 1988-1998 годах он преподавал в духовной семинарии в Трухильо, а в 2014-2023 годах возглавлял небольшую приморскую епархию Чиклайо с несколькими десятками приходов. Как епископ, он получил второе гражданство – перуанское.
В 2001-2013 годах Прево в качестве генерального приора возглавлял августинский орден и жил и Риме, продолжая поддерживать тесные связи с США, где августинцы пользуются немалым влиянием в католическом сообществе. В Рим он вернулся в 2023 году, когда папа Франциск возвел его в кардиналы и назначил префектом Дикастерии по делам епископов – своего рода «завотделом кадров» Ватикана. Незадолго до смерти Франциск сделал его также кардиналом-епископом Альбано, что повысило его статус в ватиканской иерархии.
Прево принял имя Льва – в память о Льве XIII, папе, издавшем в 1891 году энциклику Rerum Novarum, в которой Ватикан впервые обратил внимание на положение рабочих, настаивал на уважении их человеческого достоинства, выступил за диалог между работниками и работодателями, признал право рабочих на создание профсоюзов и тем самым дал импульс становлению христианской демократии. В одном из интервью в качестве куриального кардинала Прево подчеркнул, что «быть епископом - это не жить во дворце, а идти с народом».
Лев XIV наследует Франциску как формально, так и по существу. Он сторонник провозглашенного Франциском «синодального пути», который предусматривает расширение прав епископов и внутрицерковный диалог, но при контроле папы за этим диалогом, основанном на сохранении догмата о папской безошибочности. Такое подход мог быть привлекательным как для куриальных кардиналов, так и для представителей различных регионов – на этой основе, скорее всего, и была сформирована коалиция, обеспечившая победу Прево уже на второй день конклава.
Лидером этой коалиции мог быть госсекретарь Ватикана кардинал Пьетро Паролин, которого считали одним из основных папабилей. Но как любой фаворит, Паролин стал объектом критики со стороны конкурентов – в данном случае, консерваторов, которые в рамках своей «африканской стратегии» могли сделать ставку на кардинала из Ганы Питера Тарксона. Прево же мог стать «запасным кандидатом», против которого не успели развернуть негативную кампанию.
Его слабым местом были обвинения в сокрытии случаев сексуального насилия со стороны священников как в США, так и в Перу, но ни одно из них не стало поводом для уголовных дел в отношении будущего папы. Надо сказать, что подобным обвинениям в той или иной мере подвергалось немало участников конклава – и если скандал не приобрел значительных масштабов (а в случае с Прево этого не произошло), то он не воспринимается ими как препятствие к избранию.
«Социальный» и умеренно-либеральный папа Лев XIV может быть неудобным партнером для Дональда Трампа в том числе и потому, что является американцем – он будет популярен среди католиков в США, исключая крайних консерваторов. Можно вспомнить, что в 1978 году в СССР поначалу обрадовались избранию «польского папы» как гражданина социалистической страны, но быстро выяснилось, что радость оказалась преждевременной.
Алексей Макаркин
В первых сообщениях Лев XIV характеризовался как «американский папа». Но это не совсем так. Прево действительно гражданин США, родившийся в Чикаго. С юных лет он был связан с орденом августинцев, окончил августинскую семинарию и августинский же университет Вилланова в Пенсильвании и в 1977 году вступил в орден. В США он служил недолго – в 1987-1988 годах как директор миссии августинской провинции Чикаго, в 1998-2001 годах, когда был там же провинциалом, и в 2013-2014 годах в монастыре святого Августина в Чикаго.
Большую часть его деятельности связана с Перу, куда впервые прибыл в 1985 году после получения докторской степени в Риме. В Перу августинцы занимались миссионерской деятельностью еще в испанские времена и укоренены в этой стране – поэтому Прево там рассматривали не столько как американца, сколько как августинца. В 1988-1998 годах он преподавал в духовной семинарии в Трухильо, а в 2014-2023 годах возглавлял небольшую приморскую епархию Чиклайо с несколькими десятками приходов. Как епископ, он получил второе гражданство – перуанское.
В 2001-2013 годах Прево в качестве генерального приора возглавлял августинский орден и жил и Риме, продолжая поддерживать тесные связи с США, где августинцы пользуются немалым влиянием в католическом сообществе. В Рим он вернулся в 2023 году, когда папа Франциск возвел его в кардиналы и назначил префектом Дикастерии по делам епископов – своего рода «завотделом кадров» Ватикана. Незадолго до смерти Франциск сделал его также кардиналом-епископом Альбано, что повысило его статус в ватиканской иерархии.
Прево принял имя Льва – в память о Льве XIII, папе, издавшем в 1891 году энциклику Rerum Novarum, в которой Ватикан впервые обратил внимание на положение рабочих, настаивал на уважении их человеческого достоинства, выступил за диалог между работниками и работодателями, признал право рабочих на создание профсоюзов и тем самым дал импульс становлению христианской демократии. В одном из интервью в качестве куриального кардинала Прево подчеркнул, что «быть епископом - это не жить во дворце, а идти с народом».
Лев XIV наследует Франциску как формально, так и по существу. Он сторонник провозглашенного Франциском «синодального пути», который предусматривает расширение прав епископов и внутрицерковный диалог, но при контроле папы за этим диалогом, основанном на сохранении догмата о папской безошибочности. Такое подход мог быть привлекательным как для куриальных кардиналов, так и для представителей различных регионов – на этой основе, скорее всего, и была сформирована коалиция, обеспечившая победу Прево уже на второй день конклава.
Лидером этой коалиции мог быть госсекретарь Ватикана кардинал Пьетро Паролин, которого считали одним из основных папабилей. Но как любой фаворит, Паролин стал объектом критики со стороны конкурентов – в данном случае, консерваторов, которые в рамках своей «африканской стратегии» могли сделать ставку на кардинала из Ганы Питера Тарксона. Прево же мог стать «запасным кандидатом», против которого не успели развернуть негативную кампанию.
Его слабым местом были обвинения в сокрытии случаев сексуального насилия со стороны священников как в США, так и в Перу, но ни одно из них не стало поводом для уголовных дел в отношении будущего папы. Надо сказать, что подобным обвинениям в той или иной мере подвергалось немало участников конклава – и если скандал не приобрел значительных масштабов (а в случае с Прево этого не произошло), то он не воспринимается ими как препятствие к избранию.
«Социальный» и умеренно-либеральный папа Лев XIV может быть неудобным партнером для Дональда Трампа в том числе и потому, что является американцем – он будет популярен среди католиков в США, исключая крайних консерваторов. Можно вспомнить, что в 1978 году в СССР поначалу обрадовались избранию «польского папы» как гражданина социалистической страны, но быстро выяснилось, что радость оказалась преждевременной.
Алексей Макаркин