Каталонский кризис далек от завершения. 17 января прошло первое заседание регионального парламента, избранного на досрочных выборах 21 декабря. В нем три сепаратистские партии получили 70 мест из 135. На заседании был избран новый спикер и 6 его заместителей – президиум парламента. Сторонники независимости получили большинство в президиуме, спикером стал Рохер Торрент из партии «Республиканские левые Каталонии». Но что самое главное – сепаратистские партии вроде бы договорились выдвинуть на пост главы регионального правительства Карлеса Пучдемона – уволенного Мадридом бывшего премьера, бежавшего в Бельгию в конце октября после введения прямого правления центра.
Пучдемон, лидер партии «Вместе за Каталонию», по-прежнему находится в Бельгии, поскольку в Испании его ждет ордер на арест по обвинению в мятеже. Согласно парламентскому регламенту, кандидат на пост премьера перед вотумом доверия должен представить свою программу. Но Пучдемон утверждает, что это не требует его физического присутствия, он намеревается представить правительственную программу по видеосвязи.
Премьер-министр Испании Мариано Рахой категорически отверг подобную возможность. Он предупредил, что Каталония останется под прямым правлением Мадрида, если Пучдемон будет избран главой правительства и попытается управлять дистанционно из Бельгии. Испанское правительство немедленно оспорит в суде голосование за бывшего премьера, находящегося в бегах.
Надо сказать, что юридические эксперты самого каталонского парламента сомневаются в законности гипотетического избрания Пучдемона премьером. Представить программу, конечно, можно и по скайпу, но как по скайпу приносить присягу, а затем осуществлять ежедневный процесс управления? Решение вопроса о том, какую кандидатуру на пост главы правительства предлагать каталонским депутатам, находится в руках президиума парламента, а первое голосование должно пройти до 31 января. Спикер Рохер Торрент начал консультации с парламентскими фракциями. Есть некоторые признаки того, что он настроен на примирение и внутри каталонского общества, расколотого по вопросу о независимости пополам, и с испанским правительством. Торрент заявил, что он сосредоточится на задаче прекращения прямого правления Мадрида и достижении диалога в политической жизни Каталонии.
Проблема, однако, в том, что у двух основных сепаратистских лидеров – Пучдемона и Жункераса, находящегося в тюрьме в Мадриде – нет очевидных преемников. Если Пучдемон будет избран премьером, неизбежно обострение конфликта с Мадридом. Если он не будет избран, процесс согласования новой кандидатуры может занять длительное время. Если не уложатся за два месяца, Каталонию ждут новые парламентские выборы.
Александр Ивахник
Пучдемон, лидер партии «Вместе за Каталонию», по-прежнему находится в Бельгии, поскольку в Испании его ждет ордер на арест по обвинению в мятеже. Согласно парламентскому регламенту, кандидат на пост премьера перед вотумом доверия должен представить свою программу. Но Пучдемон утверждает, что это не требует его физического присутствия, он намеревается представить правительственную программу по видеосвязи.
Премьер-министр Испании Мариано Рахой категорически отверг подобную возможность. Он предупредил, что Каталония останется под прямым правлением Мадрида, если Пучдемон будет избран главой правительства и попытается управлять дистанционно из Бельгии. Испанское правительство немедленно оспорит в суде голосование за бывшего премьера, находящегося в бегах.
Надо сказать, что юридические эксперты самого каталонского парламента сомневаются в законности гипотетического избрания Пучдемона премьером. Представить программу, конечно, можно и по скайпу, но как по скайпу приносить присягу, а затем осуществлять ежедневный процесс управления? Решение вопроса о том, какую кандидатуру на пост главы правительства предлагать каталонским депутатам, находится в руках президиума парламента, а первое голосование должно пройти до 31 января. Спикер Рохер Торрент начал консультации с парламентскими фракциями. Есть некоторые признаки того, что он настроен на примирение и внутри каталонского общества, расколотого по вопросу о независимости пополам, и с испанским правительством. Торрент заявил, что он сосредоточится на задаче прекращения прямого правления Мадрида и достижении диалога в политической жизни Каталонии.
Проблема, однако, в том, что у двух основных сепаратистских лидеров – Пучдемона и Жункераса, находящегося в тюрьме в Мадриде – нет очевидных преемников. Если Пучдемон будет избран премьером, неизбежно обострение конфликта с Мадридом. Если он не будет избран, процесс согласования новой кандидатуры может занять длительное время. Если не уложатся за два месяца, Каталонию ждут новые парламентские выборы.
Александр Ивахник
История про то, как медвежонок Паддингтон победил министра Мединского. Фильм «Скиф», выходивший на экраны одновременно с медвежонком, министра вряд ли интересовал. Дело было в нежелании останавливать победное шествие по экранам страны «Движения вверх», продюсером которого является Никита Михалков. Но перенос Паддингтона на февраль был способен не только ввергнуть в плач многочисленную детскую аудиторию, но и вызвать гнев родителей, то есть будущих избирателей. А перед выборами допускать такое недовольство на пустом месте было бы совсем нехорошо.
Главным выигравшим (кроме медвежонка и детей) оказался Федор Бондарчук, не менее влиятельный, чем Михалков. Он официально выразил лояльность министру, подписав патриотическое обращение в поддержку позиции Мединского. Но коммерческие интересы Бондарчука были совершенно иными. 1 февраля, когда на экраны по воли министерства должен был выйти Паддингтон, начнется показ и фильма «Селфи», где он является продюсером. Теперь же родители смогут спокойно сходить на «Селфи», посмотрев – возможно, не по одному разу - с детьми Паддингтона.
Также на 1 февраля министерство пыталось перенести еще одну премьеру - «Бегущего в лабиринте: Лекарство от смерти», что лишало «Селфи» любых шансов на успех. Однако это решение было быстро пересмотрено – наверное, решили, что Бондарчука слишком сильно обижать не надо. Теперь же вообще никто не будет мешать Бондарчуку продвигать свой кинопроект. А Мединский, не просчитавший всех последствий своего шага, оказался в проигрыше.
Алексей Макаркин
Главным выигравшим (кроме медвежонка и детей) оказался Федор Бондарчук, не менее влиятельный, чем Михалков. Он официально выразил лояльность министру, подписав патриотическое обращение в поддержку позиции Мединского. Но коммерческие интересы Бондарчука были совершенно иными. 1 февраля, когда на экраны по воли министерства должен был выйти Паддингтон, начнется показ и фильма «Селфи», где он является продюсером. Теперь же родители смогут спокойно сходить на «Селфи», посмотрев – возможно, не по одному разу - с детьми Паддингтона.
Также на 1 февраля министерство пыталось перенести еще одну премьеру - «Бегущего в лабиринте: Лекарство от смерти», что лишало «Селфи» любых шансов на успех. Однако это решение было быстро пересмотрено – наверное, решили, что Бондарчука слишком сильно обижать не надо. Теперь же вообще никто не будет мешать Бондарчуку продвигать свой кинопроект. А Мединский, не просчитавший всех последствий своего шага, оказался в проигрыше.
Алексей Макаркин
Предвыборный штаб Владимира Путина в пятницу сообщил, что в поддержку его кандидатуры уже собрано более 1,5 млн. подписей – в пять раз больше необходимого по требованиям закона. При этом сопредседатель штаба Румянцев даже признал, что в ходе сбора подписей имели место отдельные нарушения, связанные с административным ресурсом. Такие подписи, по словам Румянцева, отбракованы. Штаб принял решение прекратить сбор подписей в понедельник. Значит, за выходные еще могут собрать с полмиллиона.
Спрашивается, зачем так растягивать этот процесс, если в ЦИК все равно можно сдать не более 315 тысяч? Зачем отвлекать от работы или учебы огромное количество сборщиков? Теоретически можно себе представить, что человек, поставивший подпись в поддержку Путина, будет более склонен прийти на выборы 18 марта. Но в масштабах страны это позволит поднять явку в лучшем случае на 1-2%. Одним купанием в проруби на Крещение действующий президент мотивировал участвовать в голосовании большее число православных избирателей. Может быть, дело принципа? Ведь в 2012 году самовыдвиженец Прохоров собрал 2 млн. подписей, как тогда требовалось по закону (если, конечно, поверить, что он их действительно собрал).
Но, думается, главное не в этом. Президентская избирательная кампания – уникальная возможность для кремлевских администраторов и приближенных к власти общественников продемонстрировать свое старание и эффективность. И по итогам можно рассчитывать на урожай наград в той или иной форме.
Александр Ивахник
Спрашивается, зачем так растягивать этот процесс, если в ЦИК все равно можно сдать не более 315 тысяч? Зачем отвлекать от работы или учебы огромное количество сборщиков? Теоретически можно себе представить, что человек, поставивший подпись в поддержку Путина, будет более склонен прийти на выборы 18 марта. Но в масштабах страны это позволит поднять явку в лучшем случае на 1-2%. Одним купанием в проруби на Крещение действующий президент мотивировал участвовать в голосовании большее число православных избирателей. Может быть, дело принципа? Ведь в 2012 году самовыдвиженец Прохоров собрал 2 млн. подписей, как тогда требовалось по закону (если, конечно, поверить, что он их действительно собрал).
Но, думается, главное не в этом. Президентская избирательная кампания – уникальная возможность для кремлевских администраторов и приближенных к власти общественников продемонстрировать свое старание и эффективность. И по итогам можно рассчитывать на урожай наград в той или иной форме.
Александр Ивахник
Приговор священнику Глебу Грозовскому, осужденному на 14 лет лишения свободы по обвинению в педофилии, ставит церковь перед непростой проблемой. Правоохранительные органы полностью уверены в виновности Грозовского. Шансов на пересмотр приговора в суде второй инстанции у него не видно. А когда приговор вступит в законную силу, по правилам его надо будет лишить сана (сейчас он только запрещен в служении).
Отец Глеб – довольно молодой священник, но его покойный отец Виктор Грозовский был известным петербургским протоиереем, служившим в таких статусных храмах как Князь-Владимирский собор и Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры. Во диакона будущего протоиерея Виктора рукополагал еще в советское время будущий же патриарх Кирилл. Многие клирики и прихожане не верят в виновность отца Глеба, считая, что его подставили и оклеветали. Среди них немало консервативно настроенных церковных деятелей, искренне верящих в глобальный заговор безбожников и в то, что церковь подвергается гонениям (к этим гонениям они относят и отказ запретить злополучный фильм «Матильда», и многое другое). Интересно, что защитников Грозовского не интересует судьба потерпевших (детей!) – для них это только лжесвидетели на стороне темных сил.
Церковь предпочитает таких консерваторов лишний раз не раздражать – все же они являются ее опорой. Только когда государство очень попросит, то деваться некуда (как это было в случае с встречей патриарха с папой Франциском). Но сейчас придется их обидеть – отказ лишить Грозовского сана будет означать публичное недоверие судебной и правоохранительной системам. На что церковь пойти не может.
Алексей Макаркин
Отец Глеб – довольно молодой священник, но его покойный отец Виктор Грозовский был известным петербургским протоиереем, служившим в таких статусных храмах как Князь-Владимирский собор и Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры. Во диакона будущего протоиерея Виктора рукополагал еще в советское время будущий же патриарх Кирилл. Многие клирики и прихожане не верят в виновность отца Глеба, считая, что его подставили и оклеветали. Среди них немало консервативно настроенных церковных деятелей, искренне верящих в глобальный заговор безбожников и в то, что церковь подвергается гонениям (к этим гонениям они относят и отказ запретить злополучный фильм «Матильда», и многое другое). Интересно, что защитников Грозовского не интересует судьба потерпевших (детей!) – для них это только лжесвидетели на стороне темных сил.
Церковь предпочитает таких консерваторов лишний раз не раздражать – все же они являются ее опорой. Только когда государство очень попросит, то деваться некуда (как это было в случае с встречей патриарха с папой Франциском). Но сейчас придется их обидеть – отказ лишить Грозовского сана будет означать публичное недоверие судебной и правоохранительной системам. На что церковь пойти не может.
Алексей Макаркин
Павел Грудинин предложил поехать на Олимпиаду под красным знаменем. С точки зрения политической борьбы эта позиция абсолютно понятна – Грудинин баллотируется от КПРФ и ему надо подчеркивать свою коммунистическую идентичность. Которая за последнее время оказалась под вопросом – после того, как образ «крепкого хозяйственника» стал вытесняться в публичном пространстве образом «олигарха», хранящего на зарубежных счетах суммы, немыслимые для обычного избирателя. Миллиарды или миллионы – для левого избирателя не слишком важно. Главное – что много, и не у себя дома, а за границей. Более того, в Европе, которую левый избиратель искренне считает врагом России.
Неудивительно, что Грудинин пытается «перебить» эту тенденцию патриотической и просоветской риторикой. Но здесь возникает другая проблема. Далеко не всех засомневавшихся левых избирателей можно вернуть такими заявлениями. Зато есть большая вероятность, что они отпугнут другого потенциального избирателя Грудинина – протестно настроенных жителей мегаполисов. Такие избиратели не склонны придавать большое значение зарубежным счетам, но отчетливая «коммунистичность» для них совершенно неприемлема – как эстетически, так и политически. К тому же они понимают нереалистичность такой инициативы – раз уж решили поехать, то придется выполнять условия МОК. Неконфликтность в отношениях с мировым сообществом для такого избирателя, не ностальгирующего по СССР и его символам, имеет большое значение.
Таким образом, Грудинину будет непросто усидеть на двух стульях – как это, впрочем, и бывает в избирательных кампаниях, когда есть желание выйти за пределы узкопартийного, «нишевого» электората. Для коммунистов он может оказаться недостаточно советским, а для демократов – слишком советским.
Алексей Макаркин
Неудивительно, что Грудинин пытается «перебить» эту тенденцию патриотической и просоветской риторикой. Но здесь возникает другая проблема. Далеко не всех засомневавшихся левых избирателей можно вернуть такими заявлениями. Зато есть большая вероятность, что они отпугнут другого потенциального избирателя Грудинина – протестно настроенных жителей мегаполисов. Такие избиратели не склонны придавать большое значение зарубежным счетам, но отчетливая «коммунистичность» для них совершенно неприемлема – как эстетически, так и политически. К тому же они понимают нереалистичность такой инициативы – раз уж решили поехать, то придется выполнять условия МОК. Неконфликтность в отношениях с мировым сообществом для такого избирателя, не ностальгирующего по СССР и его символам, имеет большое значение.
Таким образом, Грудинину будет непросто усидеть на двух стульях – как это, впрочем, и бывает в избирательных кампаниях, когда есть желание выйти за пределы узкопартийного, «нишевого» электората. Для коммунистов он может оказаться недостаточно советским, а для демократов – слишком советским.
Алексей Макаркин
Раздел сфер влияния в Сирии продолжается. Россия помогает Башару Асаду занять часть провинции Идлиб – одного из основных оплотов вооруженной оппозиции. У нее двойная задача. Первая – вытеснение запрещенной в России группировки «Хайят Тахрир аш-Шам». Это бывший «Фронт ан-Нусра», неудачно пытавшийся совершить ребрендинг и выглядеть умеренным. Вторая – усиление позиций Асада перед конгрессом национального диалога в Сочи. Для этого Асаду выгодно максимально расширить контролируемую им территорию – не только за счет экс-«Нусры», но и других организаций вооруженной оппозиции.
Турция ведет боевые действия в Африне, стремясь вытеснить оттуда курдские формирования. Задача Эрдогана остается прежней – не допустить создания курдской автономии на севере Сирии. Операция «Щит Евфрата», проведенная турками в 2016 году в провинции Алеппо, не позволила решить проблему. Турция получила плацдарм на севере Сирии и отделила Африн от других курдских территорий. Но этот успех оказался локальным и не смог подорвать позиции курдов. Теперь Турция в рамках операции «Оливковая ветвь» наносит удар на северо-западе, имея в виду – в случае успеха – начать новое наступление в провинции Алеппо, на этот раз на город Манбидж.
Россия не намерена защищать курдов. Во-первых, потому что те сделали ставку на взаимодействие с США, позволившее им занять обширные районы на востоке Сирии, не пустив туда вооруженные силы Асада. Во-вторых, сотрудничество с Эрдоганом нужно для реализации проекта газопровода «Турецкий поток» в обход Украины (только что Турция дала разрешение для строительства его морской части). США не хотят ссориться с Эрдоганом – союзником по НАТО – из-за Африна, отделенного от других курдских территорий. Хотя если Эрдоган пойдет на Манбидж, то здесь США будет труднее маневрировать между курдами и турками.
Алексей Макаркин
Турция ведет боевые действия в Африне, стремясь вытеснить оттуда курдские формирования. Задача Эрдогана остается прежней – не допустить создания курдской автономии на севере Сирии. Операция «Щит Евфрата», проведенная турками в 2016 году в провинции Алеппо, не позволила решить проблему. Турция получила плацдарм на севере Сирии и отделила Африн от других курдских территорий. Но этот успех оказался локальным и не смог подорвать позиции курдов. Теперь Турция в рамках операции «Оливковая ветвь» наносит удар на северо-западе, имея в виду – в случае успеха – начать новое наступление в провинции Алеппо, на этот раз на город Манбидж.
Россия не намерена защищать курдов. Во-первых, потому что те сделали ставку на взаимодействие с США, позволившее им занять обширные районы на востоке Сирии, не пустив туда вооруженные силы Асада. Во-вторых, сотрудничество с Эрдоганом нужно для реализации проекта газопровода «Турецкий поток» в обход Украины (только что Турция дала разрешение для строительства его морской части). США не хотят ссориться с Эрдоганом – союзником по НАТО – из-за Африна, отделенного от других курдских территорий. Хотя если Эрдоган пойдет на Манбидж, то здесь США будет труднее маневрировать между курдами и турками.
Алексей Макаркин
Петр Фрадков во главе Промсвязьбанка полностью устраивает «Ростех» и при этом не делает банк чрезмерно ангажированным. Его отец Михаил Фрадков в последние годы заметно сблизился с руководством госкорпорации «Ростех»: после ухода с поста главы СВР в 2016 году, он возглавил совет директоров «Алмаз-Антей» по просьбе Сергея Чемезова. Именно «Ростех» как структура, имеющая крупные корпоративные интересы в оборонной отрасли, пыталась пролоббировать свои кредитные учреждения на роль уполномоченного банка, но в итоге было выбрано компромиссное решение.
В последнее время общий политический фон вокруг Центра стратегических разработок Алексея Кудрина становится более позитивным. В информационном пространстве нередко упоминается о сближении Центра и кремлевских кураторов внутренней политики, что косвенно указывает на аппаратную реабилитацию реформаторов. Кроме того, на прошедшей неделе «Ведомости» сообщили, что новый президентский срок начнется с бюджетного маневра, предложенного и разработанного ЦСР. Позитивно о бюджетном маневре высказался и помощник президента Андрей Белоусов, фигурировавший ранее в информационном пространстве как оппонент Кудрина. Таким образом, наблюдается мягкая интеграция ЦСР в систему обсуждения путей развития страны на высшем государственном уровне.
Можно говорить о завоевании ЦСР (а фактически речь идет о Кудрине и Грефе) реформаторской инициативы внутри элиты. Обсуждение технократической «революции» в госуправлении становится мейнстримом, встроенным в обсуждение повестки четвертого срока Путина. В отношении способности власти к самореформированию формируются высокие ожидания, оправдание которых будет напрямую зависеть от институциональной реализации предложений ЦСР, а также кадровых решений, запланированных на весну. В любом случае именно в предвыборный период открывается окно возможностей для стимулирования власти к принятию политических решений (структурных и кадровых), способных задать вектор развития страны на ближайшие шесть лет.
Можно говорить о завоевании ЦСР (а фактически речь идет о Кудрине и Грефе) реформаторской инициативы внутри элиты. Обсуждение технократической «революции» в госуправлении становится мейнстримом, встроенным в обсуждение повестки четвертого срока Путина. В отношении способности власти к самореформированию формируются высокие ожидания, оправдание которых будет напрямую зависеть от институциональной реализации предложений ЦСР, а также кадровых решений, запланированных на весну. В любом случае именно в предвыборный период открывается окно возможностей для стимулирования власти к принятию политических решений (структурных и кадровых), способных задать вектор развития страны на ближайшие шесть лет.
22 года назад Центр политических технологий едва ли не первым сформулировал стратегический вектор президентской кампании. Мы обратили внимание, что в опросе ВЦИОМа (нынешнего «Левада-центра») Г.Зюганов имел антирейтинг всего в 14%, зато коммуниста на посту президента не хотело видеть 49% россиян. Наш вывод, который, к счастью, удалось донести до избирательного штаба – нужно «прилепить» Зюганова к Компартии и всему, что ассоциируется с неприемлемой для большинства общества (тогда во всяком случае) угрозой коммунистической реставрации. Сработало!
Сейчас у Павла Грудилина задача другая. Он одновременно должен стать «своим, ярко-красным» для ядерного коммунистического электората и «нежно-розовым» - для всех остальных. Как ему удастся совместить образ коммуниста-совхозника и успешного предпринимателя, только сейчас закрывшего заграничные счета – покажет его кампания. Мы немножко о другом.
Выдвинув такого неожиданного кандидата, КПРФ рассчитывает привлечь на его сторону значительную часть тех, кто не готов голосовать за действующего президента. Казалось бы, резон в этом есть: почему бы не отдать голос за того, кого выдвинула партия, почти всегда занимающая второе место на выборах – вроде как самая сильная оппозиция? Но эта логика годится для парламентских выборах, где «пирог победы» делится – пусть и неравными долями – между несколькими партиями. На президентских же выборах победитель получает все. Соответственно если не хочется голосовать за власть, любой голос не за ее кандидата уменьшает его результат (если, разумеется, избиратель пришел на выборы и не перечеркнул бюллетень). В нынешних условиях на президентских выборах работает не негативная, а позитивная мотивация. Либо вы голосуете за победителя, выражая поддержку власти. Либо – создаете законный, хотя и не очень высокий рейтинг лидеру иной политической силы, которым потом эта сила (партия) воспользуется. Значит, голосуя за Павла Грудилина, избиратель повышает рейтинг Компартии, и косвенно – Сталина, совхозов и всего того, против чего страна голосовала два десятилетия назад.
Борис Макаренко
Сейчас у Павла Грудилина задача другая. Он одновременно должен стать «своим, ярко-красным» для ядерного коммунистического электората и «нежно-розовым» - для всех остальных. Как ему удастся совместить образ коммуниста-совхозника и успешного предпринимателя, только сейчас закрывшего заграничные счета – покажет его кампания. Мы немножко о другом.
Выдвинув такого неожиданного кандидата, КПРФ рассчитывает привлечь на его сторону значительную часть тех, кто не готов голосовать за действующего президента. Казалось бы, резон в этом есть: почему бы не отдать голос за того, кого выдвинула партия, почти всегда занимающая второе место на выборах – вроде как самая сильная оппозиция? Но эта логика годится для парламентских выборах, где «пирог победы» делится – пусть и неравными долями – между несколькими партиями. На президентских же выборах победитель получает все. Соответственно если не хочется голосовать за власть, любой голос не за ее кандидата уменьшает его результат (если, разумеется, избиратель пришел на выборы и не перечеркнул бюллетень). В нынешних условиях на президентских выборах работает не негативная, а позитивная мотивация. Либо вы голосуете за победителя, выражая поддержку власти. Либо – создаете законный, хотя и не очень высокий рейтинг лидеру иной политической силы, которым потом эта сила (партия) воспользуется. Значит, голосуя за Павла Грудилина, избиратель повышает рейтинг Компартии, и косвенно – Сталина, совхозов и всего того, против чего страна голосовала два десятилетия назад.
Борис Макаренко
Задержание и последующий арест мэра Махачкалы Мусы Мусаева выглядят, как римейк истории, случившейся в июне 2013 года - тогда целью правоохранительных структур оказался один из дагестанских политических «тяжеловесов» Саид Амиров. Различия между двумя ситуациями, конечно, имеются. В действиях в отношении Мусы Мусаева отсутствовали красочные спецэффекты, которые были в свое время продемонстрированы при задержании одного из его предшественников. Однако по сути две истории схожи. Арест Амирова справедливо рассматривали, как санационный процесс, запущенный Рамазаном Абдулатиповым. Это из января 2018 года предыдущий глава Дагестана, этнический аварец, уроженец Тляратинского района, видится как местный управленец. Но в реальности своих главных высот в карьере он добился за пределами самой крупной северокавказской республики. Пять лет назад Москва рассматривала его, как «варяга», призванного для наведения порядка в Дагестане, борьбу с клановостью и приватизацией государственной власти. Фигура нового руководителя оценивалась в Кремле, как объединяющая для всех, кто устал от господства неформальных порядков и теневой экономики.
Сегодня в этом качестве Москва командировала в Дагестан Владимира Васильева, который в отличие от Абдулатипова даже не имеет «корней» в республике. Дагестан представляет собой важнейший элемент северокавказской безопасности. Это и выход к Каспию, и граница с Азербайджаном и Грузией, и самый многонаселенный субъект Северо-Кавказского федерального округа. И в то же самое время регион, переполненный различными конфликтными полями (от внутриисламского раскола до сложных земельных и этнодемографических проблем). В свете активной политики на Большом Ближнем Востоке Москва также заинтересована в стабилизации и «успокоении» Дагестана.
Все резоны центральной власти понятны. Вопрос в методике их решения. И оказывается, что до сих пор она не отличалась особой новизной. Санация определенных чиновников, перераспределение каналов влияния и возвращения на круги своя. Наверное, чистку рядов управленческих элит можно было бы приветствовать. Однако, если таковая будет вестись по принципу замены «чужаков» на «наших», особо проку в том не будет. Уж как в 2013 году всех пугали Амировым! Но уже почти «пятилетку» жители Махачкалы живут без этого мэра. Стала ли их жизнь «лучше и веселее»? Риторический вопрос. И судя по действиям правоохранителей в отношении Мусаева, система дагестанской власти принципиально не изменилась. Просто на место одного «клановожатого» пришли другие.
Стоит иметь в виду, что попытки введения некоего внешнего менеджмента из Москвы, которые бы игнорировали местные управленческие элиты, чреваты их мобилизацией. И вовсе не на той основе, которая центру была бы интересна. Словом, признавая актуальной и необходимой стратегическую цель повышения уровня управления Дагестаном, следует задумываться и о качественных методиках ее достижения. Возможно, с меньшим количеством спецэффектов, но с большей эффективностью.
Сергей Маркедонов
Сегодня в этом качестве Москва командировала в Дагестан Владимира Васильева, который в отличие от Абдулатипова даже не имеет «корней» в республике. Дагестан представляет собой важнейший элемент северокавказской безопасности. Это и выход к Каспию, и граница с Азербайджаном и Грузией, и самый многонаселенный субъект Северо-Кавказского федерального округа. И в то же самое время регион, переполненный различными конфликтными полями (от внутриисламского раскола до сложных земельных и этнодемографических проблем). В свете активной политики на Большом Ближнем Востоке Москва также заинтересована в стабилизации и «успокоении» Дагестана.
Все резоны центральной власти понятны. Вопрос в методике их решения. И оказывается, что до сих пор она не отличалась особой новизной. Санация определенных чиновников, перераспределение каналов влияния и возвращения на круги своя. Наверное, чистку рядов управленческих элит можно было бы приветствовать. Однако, если таковая будет вестись по принципу замены «чужаков» на «наших», особо проку в том не будет. Уж как в 2013 году всех пугали Амировым! Но уже почти «пятилетку» жители Махачкалы живут без этого мэра. Стала ли их жизнь «лучше и веселее»? Риторический вопрос. И судя по действиям правоохранителей в отношении Мусаева, система дагестанской власти принципиально не изменилась. Просто на место одного «клановожатого» пришли другие.
Стоит иметь в виду, что попытки введения некоего внешнего менеджмента из Москвы, которые бы игнорировали местные управленческие элиты, чреваты их мобилизацией. И вовсе не на той основе, которая центру была бы интересна. Словом, признавая актуальной и необходимой стратегическую цель повышения уровня управления Дагестаном, следует задумываться и о качественных методиках ее достижения. Возможно, с меньшим количеством спецэффектов, но с большей эффективностью.
Сергей Маркедонов
Shutdown – приостановка финансирования федеральных расходов – в Америке все же случился. Сенат не смог собрать должного большинства голосов за резолюцию, позволяющее временное (всего то до 6 февраля) финансирование госрасходов. До большинства недобрали немного: всего один республиканский сенатор – ожидаемо – проголосовал против (но обещал так больше не делать и при в следующем голосовании отдать голос «за»); за проголосовали и четверо сенаторов демократов – всем им переизбираться ближайшей осенью в штатах, в которых в 2016 г. победил Трамп: они бояться обвинений в неконструктивном политиканстве.
Как мы и предсказывали, за shutdown’ом последовали потоки взаимной критики. Твиттер Трампа обвинил демократов в том, что «они взяли в заложники наших военных, чтобы продолжить некотролируемую нелегальную иммиграцию в США». Трамп хорошо научился «паковать» по нескольку обвинений в короткий жанр твита. Остальные республиканцы и их «группы поддержки» обыгрывают эти же темы: политиканство демократов, искусственно увязавших бюджетные вопросы с иными, не имеющими к бюджету никакого отношения (проблемы иммиграции), их пренебрежение интересами государства.
Демократы «дают сдачи»: они напоминают, что традицию торпедировать бюджетное финансирование иными проблемами ввели сами республиканцы – начиная с 90-х годов, когда случились два первых shutdown’a. Наиболее изощренные критики напоминают, что те shutdown’ы были частью атаки республиканского Конгресса на Билла Клинтона, обвиняемого в аморальном поведении, а возглавлял их тогдашний спикер Ньют Гингрич – сам имевший роман на стороне при живой второй жене. И героиня этого романа – Каллиста Бисек - ныне третья жена Гингрича и ревностная католичка - получила при Трампе назначение послом в Ватикан :)
Более серьезное – хотя и не столь острое – обвинение в адрес республиканцев – неспособность принять бюджет, сделать то, чем республиканцы всегда гордились – эффективной бюджетной политикой. Если удастся все же выйти из shutdown’а, это станет уже четвертым (!) с осени прошлого года временным продлением финансирования, а до согласия по новому бюджету все еще далеко.
Дальнейшее развитие событий – новое голосование в понедельник вечером. Если республиканцы сформулируют готовность на подвижки по проблеме миграции – умеренные, но способные преодолеть подозрения демократов, что их «кинут», то это голосование имеет шансы быть удачным: сложившийся на сегодня тупик невыгоден ни той, ни другой партии. Но все проблемы, из-за которых он случился, надо будет решать практически с той же точки, на которой они оставались все последние месяцы.
Борис Макаренко
Как мы и предсказывали, за shutdown’ом последовали потоки взаимной критики. Твиттер Трампа обвинил демократов в том, что «они взяли в заложники наших военных, чтобы продолжить некотролируемую нелегальную иммиграцию в США». Трамп хорошо научился «паковать» по нескольку обвинений в короткий жанр твита. Остальные республиканцы и их «группы поддержки» обыгрывают эти же темы: политиканство демократов, искусственно увязавших бюджетные вопросы с иными, не имеющими к бюджету никакого отношения (проблемы иммиграции), их пренебрежение интересами государства.
Демократы «дают сдачи»: они напоминают, что традицию торпедировать бюджетное финансирование иными проблемами ввели сами республиканцы – начиная с 90-х годов, когда случились два первых shutdown’a. Наиболее изощренные критики напоминают, что те shutdown’ы были частью атаки республиканского Конгресса на Билла Клинтона, обвиняемого в аморальном поведении, а возглавлял их тогдашний спикер Ньют Гингрич – сам имевший роман на стороне при живой второй жене. И героиня этого романа – Каллиста Бисек - ныне третья жена Гингрича и ревностная католичка - получила при Трампе назначение послом в Ватикан :)
Более серьезное – хотя и не столь острое – обвинение в адрес республиканцев – неспособность принять бюджет, сделать то, чем республиканцы всегда гордились – эффективной бюджетной политикой. Если удастся все же выйти из shutdown’а, это станет уже четвертым (!) с осени прошлого года временным продлением финансирования, а до согласия по новому бюджету все еще далеко.
Дальнейшее развитие событий – новое голосование в понедельник вечером. Если республиканцы сформулируют готовность на подвижки по проблеме миграции – умеренные, но способные преодолеть подозрения демократов, что их «кинут», то это голосование имеет шансы быть удачным: сложившийся на сегодня тупик невыгоден ни той, ни другой партии. Но все проблемы, из-за которых он случился, надо будет решать практически с той же точки, на которой они оставались все последние месяцы.
Борис Макаренко
История про то, как можно быть святее папы Римского. Или более православным, чем Православная церковь. Сенатор Антон Беляков внес законопроект, приравнивающий к браку длительное совместное проживание (в течение не менее чем пяти лет). А при наличии ребенка сократить этот срок до двух лет. Такое своего рода узаконение явления, обычно называемого гражданским браком. Хотя это и неверно, так как гражданский брак – это зарегистрированный в ЗАГСе, но без венчания в церкви. Такой же вид брака можно назвать фактическим. Понятно, чем руководствуется Беляков. В фактическом браке стороны не имеют никаких правовых обязательств друг перед другом – а, значит, не могут, например, вступить в наследство. И количество таких фактических браков увеличивается все более – так что это серьезная общественная проблема.
Реакция на законопроект оказалась мгновенной и предсказуемой. Сенатор Мизулина назвала его вредительством. Депутат Плетнева заявила, что есть зарегистрированный брак, а все остальное – «придумки». Член Общественной палаты Рыбальченко сказал, что принятие закона может привести к кризису семьи. Интересна на этом фоне осторожная позиция Русской православной церкви. Зампред Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Вахтанг Кипшидзе не стал торопиться, заявив, что церковь изучает эту инициативу и призвал к комплексным решениям в семейной сфере.
Такая ситуация вполне объяснима. У политиков работает консервативный, охранительный инстинкт, заставляющий с порога отвергать предложения, хоть как-то учитывающие современный европейский опыт. Что касается церкви, то для нее действительно только венчание, а фактический брак мало отличается от зарегистрированного. Кроме того, сейчас венчаться можно, только предъявив паспорт со штампом, а в случае принятия законопроекта Белякова может появиться возможность венчать и тех, кто до ЗАГСа не дошел. Так что политикам все ясно, а церковь стремится понять, что больше соответствует ее интересам.
Алексей Макаркин
Реакция на законопроект оказалась мгновенной и предсказуемой. Сенатор Мизулина назвала его вредительством. Депутат Плетнева заявила, что есть зарегистрированный брак, а все остальное – «придумки». Член Общественной палаты Рыбальченко сказал, что принятие закона может привести к кризису семьи. Интересна на этом фоне осторожная позиция Русской православной церкви. Зампред Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Вахтанг Кипшидзе не стал торопиться, заявив, что церковь изучает эту инициативу и призвал к комплексным решениям в семейной сфере.
Такая ситуация вполне объяснима. У политиков работает консервативный, охранительный инстинкт, заставляющий с порога отвергать предложения, хоть как-то учитывающие современный европейский опыт. Что касается церкви, то для нее действительно только венчание, а фактический брак мало отличается от зарегистрированного. Кроме того, сейчас венчаться можно, только предъявив паспорт со штампом, а в случае принятия законопроекта Белякова может появиться возможность венчать и тех, кто до ЗАГСа не дошел. Так что политикам все ясно, а церковь стремится понять, что больше соответствует ее интересам.
Алексей Макаркин
«Трамп – катастрофа для американской мягкой силы» - с таким заявлением выступил недавно Джозеф Най, книга которого три десятилетия назад ввела в общественный дискурс это понятие. Индикаторы падения американской «мягкой силы» многочисленны. По опросу Гэллапа в 134 странах средний уровень одобрения роли США в мире – 30% - на 18 пунктов ниже, чем в последний год правления Барака Обамы. Еще более резкое падение отмечает аналогичный опрос агентства Pew. Одна из немногих стран, где предсказуемо отношение к США улучшилось - это Россия. В экспертном исследовании Soft Power 30 США впервые опустилось с первого места на третье, пропустив вперед Францию и Великобританию и позволив Китаю почти догнать себя.
Причины спада также понятны. Это и «самоизоляция» США при Трампе, выход из Парижского соглашения по климату и Транстихоокеанского партнерства, и жесткая антимиграционная риторика, венцом которой стало заявление Трампа о «вонючих дырах», выходцы из которых не приветствуются в США, и другие оскорбительные высказывания в адрес давних партнеров и союзников США. Дело, разумеется, не только в ухудшающихся рейтингах. Со времен «Плана Маршалла» мягкая сила была мощным инструментом внешней политики и укрепления влияния США. С одной стороны, было бы неверно утверждать, что Трамп этого не понимает. В его выступлении, представляющем новую концепцию безопасности, прямо утверждалось, что главные инструменты влияния США – это сильная экономика и «демонстрационный эффект». Но с другой стороны, и слова, и дела Трампа прямо этому противоречат. Министр обороны США Джим Мэттис – жесткий ястреб и полностью лояльный Трампу чиновник – тем не менее не удержался от критики сокращения финансирования и опытных кадров в Госдепартаменте: по его словам, если меньше тратить на дипломатию и дипломатов, придется больше тратить на пули.
Однако Джозеф Най, с критического высказывания которого мы начали, не теряет оптимизма: «Есть жизнь и после Трампа. Мягкая сила восстановится», заявил он.
Борис Макаренко
Причины спада также понятны. Это и «самоизоляция» США при Трампе, выход из Парижского соглашения по климату и Транстихоокеанского партнерства, и жесткая антимиграционная риторика, венцом которой стало заявление Трампа о «вонючих дырах», выходцы из которых не приветствуются в США, и другие оскорбительные высказывания в адрес давних партнеров и союзников США. Дело, разумеется, не только в ухудшающихся рейтингах. Со времен «Плана Маршалла» мягкая сила была мощным инструментом внешней политики и укрепления влияния США. С одной стороны, было бы неверно утверждать, что Трамп этого не понимает. В его выступлении, представляющем новую концепцию безопасности, прямо утверждалось, что главные инструменты влияния США – это сильная экономика и «демонстрационный эффект». Но с другой стороны, и слова, и дела Трампа прямо этому противоречат. Министр обороны США Джим Мэттис – жесткий ястреб и полностью лояльный Трампу чиновник – тем не менее не удержался от критики сокращения финансирования и опытных кадров в Госдепартаменте: по его словам, если меньше тратить на дипломатию и дипломатов, придется больше тратить на пули.
Однако Джозеф Най, с критического высказывания которого мы начали, не теряет оптимизма: «Есть жизнь и после Трампа. Мягкая сила восстановится», заявил он.
Борис Макаренко
Республиканская партия Армении (РПА) определилась с кандидатурой кандидата на пост будущего президента. Им стал действующий посол республики в Великобритании Армен Саргсян. В 2018 году Армения завершает процесс конституционной реформы и переходит к парламентской модели. Глава государства превращается в символическую фигуру, а реальная власть сосредоточится в руках премьер-министра. Тем не менее, президентская кампания, которая завершится 2 марта, станет тестом на устойчивость нынешней политической системы.
Республиканцы - правящая партия в Армении. Ее представитель Серж Саргсян занимает ныне пост президента, и скорее всего, после завершения конституционных изменений, возглавит правительство. Хотя все точки над I в вопросе о его будущем трудоустройстве не расставлены. По итогам прошлогодних парламентских выборов представители РПА имеют 58 мест из 108 в Национальном собрании. Младшим партнером республиканцев является одна из старейших армянских партий «Дашнакцутюн». Дашнаки имеют 7 мандатов в парламенте. Совокупно 65 голосов достаточно, чтобы выдвиженец от РПА одержал победу при избрании в стенах высшего представительного органа республики.
Армен Саргсян в настоящее время формально не принадлежит к верхушке политического истеблишмента страны. Он представляет интересы Армении в Лондоне. Однако за плечами у него богатый опыт. Помимо дипломатического багажа и работы в крупных бизнес - корпорациях он даже в течение нескольких месяцев занимал пост премьер-министра республики, а при смене правительств в 2016 году его имя фигурировало при обсуждении возможных кандидатов на пост главы кабинета. Тогда в итоге выбор пал на Карена Карапетяна. Думается, опыт, связи нового выдвиженца за рубежом будут востребованы после изменения властной системы в Армении. С одной стороны, он представляет команду правящей коалиции, а с другой нельзя сказать, что претендент от РПА сильно «раскручен», в то время, как общественный запрос на новые лица велик. Тем не менее, главная интрига сохраняется. Кто станет в итоге премьером? В каком качестве свое присутствие на армянском политическом Олимпе сохранит Серж Саргсян? И по какому карьерному вектору пойдет действующий глава кабинета Карен Карапетян, уже успевший получить определенную популярность и осознавший свою значимость для власти? Ответы на эти вопросы будут даны уже в ближайшее время.
Сергей Маркедонов
Республиканцы - правящая партия в Армении. Ее представитель Серж Саргсян занимает ныне пост президента, и скорее всего, после завершения конституционных изменений, возглавит правительство. Хотя все точки над I в вопросе о его будущем трудоустройстве не расставлены. По итогам прошлогодних парламентских выборов представители РПА имеют 58 мест из 108 в Национальном собрании. Младшим партнером республиканцев является одна из старейших армянских партий «Дашнакцутюн». Дашнаки имеют 7 мандатов в парламенте. Совокупно 65 голосов достаточно, чтобы выдвиженец от РПА одержал победу при избрании в стенах высшего представительного органа республики.
Армен Саргсян в настоящее время формально не принадлежит к верхушке политического истеблишмента страны. Он представляет интересы Армении в Лондоне. Однако за плечами у него богатый опыт. Помимо дипломатического багажа и работы в крупных бизнес - корпорациях он даже в течение нескольких месяцев занимал пост премьер-министра республики, а при смене правительств в 2016 году его имя фигурировало при обсуждении возможных кандидатов на пост главы кабинета. Тогда в итоге выбор пал на Карена Карапетяна. Думается, опыт, связи нового выдвиженца за рубежом будут востребованы после изменения властной системы в Армении. С одной стороны, он представляет команду правящей коалиции, а с другой нельзя сказать, что претендент от РПА сильно «раскручен», в то время, как общественный запрос на новые лица велик. Тем не менее, главная интрига сохраняется. Кто станет в итоге премьером? В каком качестве свое присутствие на армянском политическом Олимпе сохранит Серж Саргсян? И по какому карьерному вектору пойдет действующий глава кабинета Карен Карапетян, уже успевший получить определенную популярность и осознавший свою значимость для власти? Ответы на эти вопросы будут даны уже в ближайшее время.
Сергей Маркедонов
Немного о хорошо известной пластичности настроений российского общества. Вспомним, какие сильные негативные эмоции вызывала в обществе сама возможность участия российской сборной в Олимпийских играх 2018 года без своих флага и гимна. Но после того, как Владимир Путин дал санкцию на такое участие, ситуация принципиально изменилась. Декабрьский опрос ВЦИОМ показывает, что выступление допущенных к соревнованиям россиян под нейтральным флагом поддерживают 62% россиян, не согласны с этим решением вдвое меньше – 33%.
Представляется, что до заявления Путина действовал эффект «снежного кома», когда большое количество россиян стремились присоединиться к большинству. А большинство было сугубо виртуальным, основанным на публичной патриотической риторике. Мало кому хотелось находиться на «неправильной» стороне. А когда Путин разрешил нейтральный флаг, то выяснилось, что и эта позиция совместима с патриотизмом. И «снежный ком» стал рассыпаться.
И еще. Виновниками произошедшего россияне называют в первую очередь иностранные политические силы (45%). Что неудивительно, учитывая полное доминирование этой версии в информационном пространстве как до, так и после заявления Путина. Однако 29% респондентов возлагают вину на чиновников от российского спорта – это очень много. Критика в адрес чиновников (но не государства в целом!) не противоречит патриотической идентичности еще с советских времен – поэтому она вполне допустима с точки зрения россиян.
Алексей Макаркин
Представляется, что до заявления Путина действовал эффект «снежного кома», когда большое количество россиян стремились присоединиться к большинству. А большинство было сугубо виртуальным, основанным на публичной патриотической риторике. Мало кому хотелось находиться на «неправильной» стороне. А когда Путин разрешил нейтральный флаг, то выяснилось, что и эта позиция совместима с патриотизмом. И «снежный ком» стал рассыпаться.
И еще. Виновниками произошедшего россияне называют в первую очередь иностранные политические силы (45%). Что неудивительно, учитывая полное доминирование этой версии в информационном пространстве как до, так и после заявления Путина. Однако 29% респондентов возлагают вину на чиновников от российского спорта – это очень много. Критика в адрес чиновников (но не государства в целом!) не противоречит патриотической идентичности еще с советских времен – поэтому она вполне допустима с точки зрения россиян.
Алексей Макаркин
Арест мэра Махачкалы Мусы Мусаева – это непростой вызов для врио главы республики Владимира Васильева, даже если считать его политическим бенефициаром происходящих событий. С одной стороны, в Дагестане действительно необходимо разбираться с «наследием» Абдулатипова, а Мусаев, как известно, пришел к власти с подачи бывшего главы. Причем до этого силовые структуры провели другую «операцию», завершившуюся арестом непотопляемого Саида Амирова, долгие годы железной рукой правившего Махачкалой. Воспринимавшиеся креатурами новых властей региона Муртазали Рабаданов и затем Магомед Сулейманов продержались на этом посту недолго, после чего и было принято казалось бы стратегическое решение в пользу Мусаева. Сейчас после очередной смены главы региона перемены в элитах опять становятся неизбежными.
С другой стороны, критически важным становится и вопрос о том, кому будет принадлежать власть в столице республики. Очевидно, что на позицию мэра не может прийти «варяг из центра», и выбирать придется среди местной элиты. А это будет неизбежно восприниматься с точки зрения традиционных этнических и клановых балансов.
Мусаев был тесно связан с влиятельной даргинской группой "финансистов" Абдусамада Гамидова, который при Абдулатипове стал главой правительства и занимает этот пост до сих пор. Эта группа враждовала, кстати, с бывшим мэром Амировым, отбывающим сейчас пожизненный срок. А теперь возникает вопрос, не станет ли арест Мусаева предвестником перемен в правительстве республики, которое Васильев по понятным причинам быстро менять не торопится. По крайней мере, возникшая при Абдулатипове связка между премьером и мэром нарушена, да и вся конфигурация дагестанской элиты является временной.
И в любом случае надо будет решать вопрос о персоне нового главы Махачкалы, учитывая, что городу, после всех коррупционных и криминальных дел, ассоциируемых с его властью, требуется не просто очередной представитель очередного клана, а действительно хороший руководитель. Избавится ли от приставки и.о. оказавшийся сейчас на этом месте Абусупьян Гасанов, аварец и выходец из транспортной отрасли, пока неясно (он же, кстати, уже был и.о. мэра - ровно один день, когда ушел Сулейманов, но вскоре город все-таки возглавил Мусаев). По крайней мере с его именем не связано какого-то негатива, и перспектива у Гасанова есть.
Таким образом, на фоне «дела Мусаева» Васильеву важно продемонстрировать, что с его приходом и при поддержке Кремля в Дагестане наконец-то началось наведение порядка с решением наболевших проблем коррупции и распределения постов по клановому принципу. Заметим, что проблемы эти в республике не просто обострены, но входят в число самых актуальных проблем с точки зрения ее жителей, и их решение – это важный вклад в личный рейтинг Васильева среди дагестанцев. По всей видимости, решаться будет двуединая задача – если Гасанов не остается главой города, то, возможно, произойдет кадровая рокировка в сложившихся дагестанских элитах, но одновременно смена власти в Махачкале обязательно должна продемонстрировать реальное изменение качества работы городской власти и рост контроля со стороны Васильева.
С другой стороны, критически важным становится и вопрос о том, кому будет принадлежать власть в столице республики. Очевидно, что на позицию мэра не может прийти «варяг из центра», и выбирать придется среди местной элиты. А это будет неизбежно восприниматься с точки зрения традиционных этнических и клановых балансов.
Мусаев был тесно связан с влиятельной даргинской группой "финансистов" Абдусамада Гамидова, который при Абдулатипове стал главой правительства и занимает этот пост до сих пор. Эта группа враждовала, кстати, с бывшим мэром Амировым, отбывающим сейчас пожизненный срок. А теперь возникает вопрос, не станет ли арест Мусаева предвестником перемен в правительстве республики, которое Васильев по понятным причинам быстро менять не торопится. По крайней мере, возникшая при Абдулатипове связка между премьером и мэром нарушена, да и вся конфигурация дагестанской элиты является временной.
И в любом случае надо будет решать вопрос о персоне нового главы Махачкалы, учитывая, что городу, после всех коррупционных и криминальных дел, ассоциируемых с его властью, требуется не просто очередной представитель очередного клана, а действительно хороший руководитель. Избавится ли от приставки и.о. оказавшийся сейчас на этом месте Абусупьян Гасанов, аварец и выходец из транспортной отрасли, пока неясно (он же, кстати, уже был и.о. мэра - ровно один день, когда ушел Сулейманов, но вскоре город все-таки возглавил Мусаев). По крайней мере с его именем не связано какого-то негатива, и перспектива у Гасанова есть.
Таким образом, на фоне «дела Мусаева» Васильеву важно продемонстрировать, что с его приходом и при поддержке Кремля в Дагестане наконец-то началось наведение порядка с решением наболевших проблем коррупции и распределения постов по клановому принципу. Заметим, что проблемы эти в республике не просто обострены, но входят в число самых актуальных проблем с точки зрения ее жителей, и их решение – это важный вклад в личный рейтинг Васильева среди дагестанцев. По всей видимости, решаться будет двуединая задача – если Гасанов не остается главой города, то, возможно, произойдет кадровая рокировка в сложившихся дагестанских элитах, но одновременно смена власти в Махачкале обязательно должна продемонстрировать реальное изменение качества работы городской власти и рост контроля со стороны Васильева.
Едва россияне свыклись с мыслью о том, что наши спортсмены поедут на Олимпиаду в Пхенчхане без национальной символики, как «олимпийские атлеты из России», и тут МОК нанес новый болезненный удар. 23 января после прошедшего накануне совещания представителей Олимпийского комитета России с комиссией МОК по допуску «чистых» российских спортсменов на Игры-2018 стало известно, что на Олимпиаду не допущены самые яркие звезды российской сборной. В частности, трижды чемпион Игр в Сочи по шорт-треку Виктор Ан, биатлонист Антон Шипулин и лыжник Сергей Устюгов. Эти фамилии известны даже тем людям, кто не сильно интересуется спортом. Причем это спортсмены, которые не были фигурантами предыдущих антидопинговых разбирательств.
Конечно, это унижение, причем унижение демонстративное. Вновь поднимается волна настроений в пользу полного бойкота Олимпиады. Опрос на сайте «Спорт Экспресса» показал, что за бойкот Игр высказались почти 72% проголосовавших. Однако, думается, что бойкота не будет. Допущенные спортсмены настроены на участие в состязаниях, сегодня они получили олимпийскую форму. Кроме того, надо иметь в виду, что бойкот Игр в Пхенчхане приведет к пропуску Россией и следующей Олимпиады. Да и Владимир Путин вряд ли изменит однажды высказанное мнение.
В ситуации жесткого противостояния с Западом, который, как ни крути, продолжает оставаться главной «референтной группой», центром притяжения для всего человечества, выбор у России небогатый: либо продолжать периодически натыкаться на унижения, либо, гордо отвернувшись от остального мира, уйти в самоизоляцию, полностью замкнуться в себе. Второй вариант, возможно, и желаемый наименее образованными и развитыми группами населения, несовместим с ролью великой державы, которая не только соответствует амбициям российского руководства, но и греет сердце многим простым жителям страны, обделенным прочими радостями.
И все-таки любопытно: когда Россия «стояла на коленях», с унижениями она практически не сталкивалась, а когда «встала с колен» – сразу стала испытывать унижения, и не только по спортивным поводам.
Александр Ивахник
Конечно, это унижение, причем унижение демонстративное. Вновь поднимается волна настроений в пользу полного бойкота Олимпиады. Опрос на сайте «Спорт Экспресса» показал, что за бойкот Игр высказались почти 72% проголосовавших. Однако, думается, что бойкота не будет. Допущенные спортсмены настроены на участие в состязаниях, сегодня они получили олимпийскую форму. Кроме того, надо иметь в виду, что бойкот Игр в Пхенчхане приведет к пропуску Россией и следующей Олимпиады. Да и Владимир Путин вряд ли изменит однажды высказанное мнение.
В ситуации жесткого противостояния с Западом, который, как ни крути, продолжает оставаться главной «референтной группой», центром притяжения для всего человечества, выбор у России небогатый: либо продолжать периодически натыкаться на унижения, либо, гордо отвернувшись от остального мира, уйти в самоизоляцию, полностью замкнуться в себе. Второй вариант, возможно, и желаемый наименее образованными и развитыми группами населения, несовместим с ролью великой державы, которая не только соответствует амбициям российского руководства, но и греет сердце многим простым жителям страны, обделенным прочими радостями.
И все-таки любопытно: когда Россия «стояла на коленях», с унижениями она практически не сталкивалась, а когда «встала с колен» – сразу стала испытывать унижения, и не только по спортивным поводам.
Александр Ивахник
Ксения Собчак делает много заявлений, которые соответствуют настроениям либеральной оппозиции. Требует освободить главу чеченского «Мемориала» Оюба Титиева и украинского режиссера Олега Сенцова. Выступает за политическую демократию и независимый суд. Публично поднимает неудобные для власти темы. Пыталась помешать рабочим в Калининграде сносить здание бывшего лицея, построенное еще в немецкое время - шаг навстречу
«Архнадзору» и его сторонникам (правда, здание все равно практически снесено). И все равно ей очень трудно «пробиться» к либеральному избирателю. Всего такие взгляды разделяет не менее 10-12% россиян, но сумма рейтингов Собчак и Григория Явлинского крайне далека от этой цифры и в лучшем случае находится в районе 2%.
Дело в том, что для избирателя главное – не что говорит кандидат, а кто именно говорит. Поэтому одни политики вызывают доверие, другие – нет. Против Собчак играет многое. Одни считают ее несерьезным кандидатом, вспоминая про «Дом-2». Другие подозревают в сотрудничестве с Кремлем с целью вытеснения из политики Алексея Навального. Есть, впрочем, и те, для кого близость к власти – это плюс. Они передают кандидату свои челобитные в надежде, что та если и не сможет решить их проблемы сама, то положит этот документ на стол Путину. Впрочем, голосовать за Собчак эти избиратели, скорее всего, не будут – тем более, что реально помочь им она вряд ли сможет.
Собчак все это прекрасно понимает. Ее аргумент – надо голосовать не за личность, а за программу, за набор идей, которые продвигает кандидат. Но преодолеть сложившиеся «персоноцентричные» представления ей вряд ли удастся.
Алексей Макаркин
«Архнадзору» и его сторонникам (правда, здание все равно практически снесено). И все равно ей очень трудно «пробиться» к либеральному избирателю. Всего такие взгляды разделяет не менее 10-12% россиян, но сумма рейтингов Собчак и Григория Явлинского крайне далека от этой цифры и в лучшем случае находится в районе 2%.
Дело в том, что для избирателя главное – не что говорит кандидат, а кто именно говорит. Поэтому одни политики вызывают доверие, другие – нет. Против Собчак играет многое. Одни считают ее несерьезным кандидатом, вспоминая про «Дом-2». Другие подозревают в сотрудничестве с Кремлем с целью вытеснения из политики Алексея Навального. Есть, впрочем, и те, для кого близость к власти – это плюс. Они передают кандидату свои челобитные в надежде, что та если и не сможет решить их проблемы сама, то положит этот документ на стол Путину. Впрочем, голосовать за Собчак эти избиратели, скорее всего, не будут – тем более, что реально помочь им она вряд ли сможет.
Собчак все это прекрасно понимает. Ее аргумент – надо голосовать не за личность, а за программу, за набор идей, которые продвигает кандидат. Но преодолеть сложившиеся «персоноцентричные» представления ей вряд ли удастся.
Алексей Макаркин
Министр Мединский вновь промахнулся. Первый раз с Паддингтоном, когда во время предвыборной кампании инициировал перенос показа одного из главных детских фильмов года. Тогда министра поправили, и медвежонка показали детям почти вовремя. Но вторая аппаратная ошибка Мединского – это не поспешный отзыв лицензии у фильма «Смерть Сталина», а общий скандальный характер этой истории, когда вначале лицензия выдается, а потом отбирается.
Такие проблемы решаются иначе – путем негласных разъяснений того, что «есть мнение» и его надо слушать и принимать к исполнению. Как это было в 2008 году с фильмом «Война Чарли Уилсона» - про американского конгрессмена, который помог афганским моджахедам получить «Стингеры», сбивавшие советские вертолеты. Кому-то во власти этот фильм сильно не понравился, так как полностью противоречил принятой в России и на официальном, и на «народном» уровнях трактовке афганской войны. После чего гендиректор компании-прокатчика сам заявил, что показ фильма в России нерентабелен. А государство как бы оказалось ни при чем – фильм никто не запрещал, цензуры не было. Бизнес есть бизнес, решение хозяйствующего субъекта и все прочее.
С комедией про советское начальство 50-х годов так не получилось – вовремя не спохватились, не почувствовали, что и этот фильм может тоже кому-то не понравиться. В результате цензура вышла на поверхность. Причем основанная не на законе, а на эмоциях, заявлениях о насмешке над советским прошлым и прочих формулировках, напомнивших это самое прошлое.
Алексей Макаркин
Такие проблемы решаются иначе – путем негласных разъяснений того, что «есть мнение» и его надо слушать и принимать к исполнению. Как это было в 2008 году с фильмом «Война Чарли Уилсона» - про американского конгрессмена, который помог афганским моджахедам получить «Стингеры», сбивавшие советские вертолеты. Кому-то во власти этот фильм сильно не понравился, так как полностью противоречил принятой в России и на официальном, и на «народном» уровнях трактовке афганской войны. После чего гендиректор компании-прокатчика сам заявил, что показ фильма в России нерентабелен. А государство как бы оказалось ни при чем – фильм никто не запрещал, цензуры не было. Бизнес есть бизнес, решение хозяйствующего субъекта и все прочее.
С комедией про советское начальство 50-х годов так не получилось – вовремя не спохватились, не почувствовали, что и этот фильм может тоже кому-то не понравиться. В результате цензура вышла на поверхность. Причем основанная не на законе, а на эмоциях, заявлениях о насмешке над советским прошлым и прочих формулировках, напомнивших это самое прошлое.
Алексей Макаркин
Завершая обзор «первого года Трампа», попытаемся оценить его эффективность во внешней политике. Сам Трамп, несомненно, считает ее успешной: победил ИГИЛ (запрещено в России), напугал северокорейского диктатора «самой большой ядерной кнопкой, поставил на место партнеров по НАТО и тихоокеанскому сотрудничеству, снизил налоги на корпорации, чтобы стимулировать их вкладывать деньги в самих США.
На самом деле, как заключают американские аналитики внешней политики, хвастаться особо нечем: Трампу «повезло» в том смысле, что ему не пришлось принимать больших решений в кризисных ситуациях, а его ошибки и порча отношений с союзниками не обернулись для США крупными неприятностями. И в то же время, никто из союзников США за этот год не стал сильнее, никто из врагов и оппонентов (кроме, разве что, ИГИЛ) – слабее, ни одна проблема в международных отношениях не стала менее острой. И в то же время международная репутация США подорвана, отношения с союзниками подпорчены, дипломатическая служба ослаблена и деморализована.
О Трампе как руководителе внешней политики аналитики остаются невысокого мнения и считают, что за год он мало чему научился. Единственным его достоинствам считают формирование высокопрофессиональной команды руководителей ведомств, отвечающих за безопасность и внешнюю политику – по популярной в Вашингтоне аллюзии – «взрослых», которые надзирают за «детским садом для одного взрослого ребенка» - каковым считается Белый дом при Трампе.
Таких «взрослых» четверо – госсекретарь Рекс Тиллерсон, глава аппарата Белого дома Джон Келли, министр обороны Джеймс Мэттис и советник по нацбезопасности Герберт Макмастер. Им приписывается более-менее удачное сдерживание президента от опрометчивых шагов. Однако положение двоих из них считается «ненадежным». Тиллерсон пришел на Госдеп из бизнеса и не стал полноценным руководителем внешней политики. Макмастер расходится с президентом по позиции в отношении России, хотя и согласен с ним по общему подходу к проблемам безопасности. Эти двое могут уйти в любой момент, и непонятно, кто придет им на смену. Трудно сказать, насколько сходится с Трампом Мэттис, но, понимая свою ответственность за военную сферу отношений США с внешним миром, он предпочитает отношения с главнокомандующим не обострять. Наконец, Келли наиболее близок к позициям президента практически по всем вопросам и пользуется его доверием.
Итак, первый год внешней политики Трампа не внушает оптимизма. Любой серьезный вызов во внешней политике может стать серьезным испытанием для отношений трамповской Америки с внешним миром.
Борис Макаренко
На самом деле, как заключают американские аналитики внешней политики, хвастаться особо нечем: Трампу «повезло» в том смысле, что ему не пришлось принимать больших решений в кризисных ситуациях, а его ошибки и порча отношений с союзниками не обернулись для США крупными неприятностями. И в то же время, никто из союзников США за этот год не стал сильнее, никто из врагов и оппонентов (кроме, разве что, ИГИЛ) – слабее, ни одна проблема в международных отношениях не стала менее острой. И в то же время международная репутация США подорвана, отношения с союзниками подпорчены, дипломатическая служба ослаблена и деморализована.
О Трампе как руководителе внешней политики аналитики остаются невысокого мнения и считают, что за год он мало чему научился. Единственным его достоинствам считают формирование высокопрофессиональной команды руководителей ведомств, отвечающих за безопасность и внешнюю политику – по популярной в Вашингтоне аллюзии – «взрослых», которые надзирают за «детским садом для одного взрослого ребенка» - каковым считается Белый дом при Трампе.
Таких «взрослых» четверо – госсекретарь Рекс Тиллерсон, глава аппарата Белого дома Джон Келли, министр обороны Джеймс Мэттис и советник по нацбезопасности Герберт Макмастер. Им приписывается более-менее удачное сдерживание президента от опрометчивых шагов. Однако положение двоих из них считается «ненадежным». Тиллерсон пришел на Госдеп из бизнеса и не стал полноценным руководителем внешней политики. Макмастер расходится с президентом по позиции в отношении России, хотя и согласен с ним по общему подходу к проблемам безопасности. Эти двое могут уйти в любой момент, и непонятно, кто придет им на смену. Трудно сказать, насколько сходится с Трампом Мэттис, но, понимая свою ответственность за военную сферу отношений США с внешним миром, он предпочитает отношения с главнокомандующим не обострять. Наконец, Келли наиболее близок к позициям президента практически по всем вопросам и пользуется его доверием.
Итак, первый год внешней политики Трампа не внушает оптимизма. Любой серьезный вызов во внешней политике может стать серьезным испытанием для отношений трамповской Америки с внешним миром.
Борис Макаренко
Изменятся ли общественные настроения в России после того, как ведущим российским спортсменам не позволили выступить на Играх? Потребует ли общество отказа от поездки в Корею после того, как оно уже согласилось с этой поездкой? Думается, вряд ли. Очередная перемена настроений для общества за столь короткий срок была бы уже чрезмерной. За одним исключением – если президент завтра скажет, что нас обманули, и мы не едем, то общество быстро согласится с тем, что ехать не надо.