Что означает закон о запрете Украинской православной церкви (УПЦ)?

Во-первых, про УПЦ в законе прямо не сказано. Но это означает только то, что запрет может распространиться не только на УПЦ, но и на другие религиозные организации.

На территории Украины существует старообрядческая Киевская архиепископия, статус которой был утвержден Освященным собором Русской православной старообрядческой церкви (РПСЦ) в 2017 году. Также на территории Украины действует Украинская епархия другой старообрядческой организации – Русской древлеправославной церкви; этой епархией руководит епископ Никола (Просин). Но старообрядческие епархии немногочисленны, так что внимания к ним со стороны общества существенно меньше.

Во-вторых, закон вступает в силу через месяц, но из-за предусмотренных в нем процедур УПЦ (и другим потенциальным фигурантам) предоставлена неформальная отсрочка примерно на 9 месяцев. За это время они должны доказать украинским властям свою независимость от России или же быть ликвидированы. Однако это не распространяется на регионы – УПЦ уже запрещена в Ровенской, Львовской, Хмельницкой и Волынской областях. У УПЦ изъята главная духовная святыня – Киево-Печерская лавра. И все это сделано без запрета на общенациональном уровне.

Есть еще одна особенность – УПЦ не зарегистрирована в качестве юридического лица. Поэтому государственные органы, согласно новому закону, могут признать ее «связанной с Россией», а уже затем на этом основании будут официально ликвидироваться юридические лица, которыми являются епархии и приходы. Но уже ликвидация епархий может дезорганизовать церковную жизнь. Также запрещенные организации не смогут пользоваться государственным и муниципальным имуществом – а это, в первую очередь, храмы, имеющие статус памятников архитектуры. Сложнее с храмами, построенными в последнее десятилетие, к которым государство не имеет отношения – но проблемы могут возникнуть и здесь. Как минимум, у противников УПЦ появится дополнительный аргумент для оказания давления на конкретные приходы с тем, чтобы они переходили в Православную церковь Украины (ПЦУ).

В-третьих, существует точка зрения, что украинские власти оттягивают запрет УПЦ до президентских выборов в США, и у УПЦ появится шанс на выживание в случае победы Дональда Трампа (тем более, что Джей Ди Вэнс в апреле негативно отзывался о планах принятия нового закона). Но возникает вопрос, насколько проблематика православной церкви будет приоритетной лично для Трампа, а также для его администрации (Вэнс делал свое заявление в качестве сенатора, а не кандидата в вице-президенты).

В-четвертых, изъятие из устава УПЦ положений о членстве в РПЦ, которое было проведено в 2022 году (и дало УПЦ «отсрочку» от принятия закона более чем на два года), согласно новому закону, является недостаточным. В нем есть положение о том, что основанием для запрета может стать упоминание об УПЦ в уставе Русской православной церкви (РПЦ), которая менять это уставное положение не будет (РПЦ считает неправомерными и решения УПЦ 2022 года, но, понимая ситуацию, воздерживается от канонических прещений).

Каковы варианты действий УПЦ? Можно не предпринимать никаких действий – и церковь перейдет к «полуподпольному» существованию – но для многих иерархов и священников это будет крайне некомфортно, такого опыта даже в брежневские годы у них не было. Альтернативой является публичное «отречение» от Москвы, причем без гарантии, что оно будет одобрено властями, которые могут не поверить в искренность УПЦ, даже если она вдруг в одностороннем порядке провозгласит автокефалию (которую в православном мире никто не признает).

Для украинских властей оптимальным является объединение УПЦ и ПЦУ под эгидой последней – но для УПЦ как института это неприемлемо. Есть и экзотичный вариант вхождения УПЦ в состав действующего на территории Украины экзархата Константинопольского патриархата. Но тут есть множество вопросов – от согласия украинского государства до позиции верующих, для которых Константинополь является создателем неприемлемой для них ПЦУ.

Алексей Макаркин

21 августа депутаты иранского парламента, в котором доминируют консерваторы, выразили вотум доверия всем министрам нового правительства.

Президент Масуд Пезешкиян назвал новый кабинет «правительством национального согласия», включив в него целый ряд представителей консервативного лагеря. Все кандидатуры были одобрены рахбаром Хаменеи – этому фактору Пезешкиян уделял особое внимание. Депутаты во время представления кандидатур отдельно спросили о роли подавшего в отставку вице-президента Мохаммада Джавада Зарифа – одного из главных аллергенов для консерваторов. Пезешкиян ответил, что он будет советовать новому правительству – как, впрочем, и другие деятели. То есть подтвердил, что вице-президентом Зариф не будет.

Кандидат на пост министра иностранных дел Аббас Аракчи подчеркивал перед депутатами свой патриотизм. Что он не только вел переговоры с США о ядерной сделке и защищал докторскую диссертацию в Кентском университете, но и был офицером КСИРа в далекие времена ирано-иракской войны. Для многих консерваторов, связанных с КСИР, это немаловажный аргумент. Но главной, конечно, была позиция Хаменеи.

В результате из 285 депутатов за Аракчи проголосовали 244 – это публичная демонстрация того, что министр пользуется достаточной поддержкой законодательной власти. Но она вовсе не означает «карт бланша» для реализации им более умеренного курса, чем проводили погибшие в авиакатастрофе президент Эбрахим Раиси и министр Хосейн Амир Абдоллахиян (который в КСИР не служил, но был куда более сильно, чем Аракчи, связан с этой организацией, а, конкретно, с генералом Касемом Сулеймани).

Консервативные министры получили поддержку подавляющего большинства парламентариев – например, за сохранившего свой пост министра разведки Сейеда Эсмаила Хатиба (человека Хаменеи) проголосовал 261 депутат.

Единственная женщина в кабинете, министр дорог и городского развития Фарзане Садег получила 230 голосов – меньше, чем консерваторы, но все же довольно много. Тем самым консервативное большинство продемонстрировало, что у него нет предубеждения перед женщиной на таком посту. Впрочем, в Иране есть многолетний опыт назначения женщин на должности вице-президента, кандидаты на которые не утверждаются парламентом. Так что к их присутствию во власти уже привыкли.

Зато четверо реформаторски настроенных кандидатов получили менее 200 голосов. Меньше всего – министр здравоохранения Мохаммад Реза Зафарганди, личный протеже Пезешкияна (163 голоса «за»). Он не только врач-хирург с огромным опытом (в том числе на войне с Ираком), профессор медицины и бывший глава медицинского университета, но и политик-реформатор, сторонник первого реформаторского президента Ирана Мохаммада Хатами. Тем самым депутаты показали, что кредит их доверия к этой части правительства весьма невелик – и если бы не позиция Хаменеи, то голосование могло бы быть иным.

Депутаты в Иране имеют право не только утверждать, но и увольнять министров – и ранее довольно активно им пользовались. И есть все основания полагать, что именно министры-реформаторы могут в недалеком будущем оказаться под ударом.

Алексей Макаркин

Камала Харрис выдвинута кандидатом в президенты США от Демократической партии – ритуально – вчера, на съезде партии, реально – на пару недель раньше электронным голосованием делегатов съезда. Все помнят, что первой женщиной-кандидатом от одной из двух ведущих партий была Хиллари Клинтон в 2016 г.. А что, до этого – женщины совсем не котировались на посты хотя бы вице-президента? Заглянем в историю…

Впервые женщина (причем, афроамериканка) выдвинулась на праймериз крупной партии в 1972 г. Естественно, от Демократической партии. Неудивительно, что это – первая афроамериканка, избранная (в 1968 г.) в нижнюю палату Конгресса – Ширли Чисхолм. В голосовании на съезде заняла четвертое место (правда, ей «подсобил» отец современного американского либерализма Хьюберт Хамфри, «отдав» ей голоса части «своих» делегатов съезда). Но факт примечателен. Кстати, на своих первых праймериз в 2020 г. Камала Харрис дублировала стилистику и цветовые решения плакатов Чисхолм полувековой давности.

А вот первая женщина, которая реально стала кандидатом в вице-президенты – это Джеральдин Ферраро в 1984 г. Она – уважаемый член нижней палаты – не участвовала в праймериз. Но ее кандидат в президенты Уолтер Мондейл – выбрал сознательно. И это была первая американка итальянского происхождения (дочь эмигранта, как и Обама, и Харрис) в такой роли. Только это были максимально неудачные для Демократической партии выборы.
Была и еще одна кандидатка в вице-президенты – на сей раз, от Республиканской партии – Сара Пейлин, губернатов Аляски, при Маккейне в 2008 г. Но в том году у Республиканцев шансов не было.

Казалось бы: три случая реального участия женщины в президентской кампании, три болезненных поражения. Но – объяснения бы заняли слишком много места – причины поражений во всех трех случаях были серьезны и объективны – и дело совсем не в гендерном факторе.

И вот – четвертая попытка. Не имею ничего против того, чтобы «псевдотрадиция» поражений женщин-кандидатов была прервана.
Да, моим читателем «из левых» -знаю я, что в 1980-е дважды кандидатом в вице-президенты выдвигалась Анжела Дэвис (…я и в бреду все смотрел передачи, все заступался на Анжелу Дэвис – В.Высоцкий). Но Компартия США в электоральном смысле никогда не отличалась от нуля.

Борис Макаренко

20 октября 2024 года в Молдове состоятся президентские выборы. Они пройдут параллельно президентские выборы пройдут параллельно с референдумом по вопросу «Поддерживаете ли вы изменение конституции с целью вступления Республики Молдова в Европейский союз?».

Между тем, горячее дыхание электоральной кампании в Молдове уже чувствуется во всем. Определяются потенциальные кандидаты, среди них есть и бывшие главы правительства, и действующие депутаты, и даже экс-генпрокурор. 22 августа президент Майя Санду официально подала документы в ЦИК республики для регистрации инициативной группы своей поддержки.

Выборы будут иметь многофакторное значение. Начнем с внутренней политики. Молдова- парламентская, а не президентская республика, здесь пост главы государства имеет значение, но тогда, когда имеет подпорку в виде большинства у правящей партии в высшем законодательном органе страны. Именно парламент формирует правительство. За время своего пребывания во власти Майя Санду смогла установить контроль над всеми ветвями власти в стране. Ранее такое удавалось лишь лидеру Компартии Владимиру Воронину в 2001-2009 гг. Таким образом, система Санду пройдет стресс-тест.

Долгие годы молдавские процессы были периферийным сюжетом международной политики. Но по мере активизации Запада на постсоветском пространстве, а также из-за эскалации военно-политического кризиса на соседней Украине значение Молдовы выросло. И для России, и для США с их европейскими союзниками. Санду в отличие от предшественников не придерживалась курса на лавирование между разными центрами силы. Она сфокусировалась на т.н. «европейском выборе». И референдум по конституционным поправкам, с одной стороны, отражает ее ценностные приоритеты, а с другой- является эффективной технологией.

Все дело в том, что идеи европейской интеграции обладают известной притягательностью для молдаван. И от географии не скроешься, и фактор многочисленной диаспоры в странах Евросоюза работает. Поэтому даже такой жесткий оппонент команды Санду, как Александр Стояногло, бывший генпрокурор, подвергшийся увольнению и даже уголовному преследованию, активно продвигает проевропейские лозунги. Таким образом, президент Молдовы стремится к успеху уже в первом туре. С помощью референдума поднимается высокий уровень явки, а идентификация себя с ЕС должна обеспечить властной команде успех.

Но помимо гладкой бумаги имеются и овраги. Среди них- тяжелая экономическая ситуация. По сравнению со второй половиной 2022 г. положение дел в экономике уже не кажется катастрофическим, но и блестящем его не назвать. Не помогает Санду и ее высокий антирейтинг (впрочем, глава правительства Дорин Речан может посоревноваться с ней по этой части). Наверное, президенту пришлось бы совсем туго, если бы не разрозненность оппозиции и отсутствие единого кандидата. Тот же Стояногло, поддерживаемый экс-президентом Игорем Додоном (бывший глава государства сам отказался от участия в кампании) не выглядит, как политик, готовый объединить ряды, например, с пророссийским блоком «Победа» (который ЦИК республики предпочел вообще не регистрировать) или бывшей главой Гагаузии Ириной Влах.

Впрочем, кандидаты только выходят на старт. Впереди их ждет жесткая борьба. Скорее всего мы услышим и про судебные тяжбы, увидим и информационные дуэли. Ставки в этой игре очень высоки!

Сергей Маркедонов

В конце прошлой недели состоялся государственный визит президента Ильхама Алиева в Ташкент. Оценивая его итоги, узбекистанский лидер Шавкат Мирзиеев заявил: «Азербайджан наш важный стратегический партнер и союзник. Нас связывают общие исторические корни и многовековая дружба, у нас одна религия, схожие культура и традиции».

Если же отойти от политически выдержанной риторики, характерной для дипломатических мероприятий, то важнейшим итогом визита можно назвать подписание Договора о союзнических отношениях. Это- попытка вывести отношения Баку и Ташкента на новый уровень. Также в ходе алиевского визита состоялось первое заседание Высшего азербайджано-узбекистанского межгосударственного совета.

Между тем, наращивание контактов между Баку и Ташкентом вписывается в более широкий контекст укрепления кооперационных связей между Азербайджаном и государствами Центральной Азии. Год назад в Душанбе прошла Пятая консультативная встречу лидеров центральноазиатских стран. Впервые на таком форуме присутствовал в качестве почетного гостя азербайджанский президент.

В марте нынешнего года лидер Казахстана Касым-Жомарт Токаев посетил Баку, где прошло первое заседание Высшего межгосударственного совета двух стран, а через несколько месяцев, в августе уже Алиев по приглашению казахстанского президента посетил Астану для участия во встрече глав государств Центральной Азии и Азербайджанской Республики.

Совместные встречи в формате Азербайджан- центральноазиатские страны становятся регулярными, фактически мы видим интеграцию в той или иной форме Баку в совместные инициативы Астаны, Ташкента, Душанбе, Бишкека и Ашхабада. Многие эксперты, фиксируя этот тренд, нередко объясняют его этнокультурной близостью Центральной Азии и Азербайджана. Тюркский фактор, интерес к наращиванию кооперации с Турцией. Но при таком этнокультурном детерминизме не объяснишь интерес Баку к кооперации с Таджикистаном. Следовательно, как минимум, следует добавить в эту картину фактор экономики. На сегодняшний день по-прежнему актуальной задачей является создание прочного экономического фундамента для любых интеграционных проектов.

Впрочем, стоит также иметь в виду, что Баку долгие годы предпочитает двусторонние форматы многосторонним. В них он видит большую привлекательность и эффективность. Но ведь и Узбекистан во многом действует по схожему алгоритму, а другие страны-члены ЕАЭС и ОДКБ также стремятся к тому, чтобы и в интеграционных структурах блюсти, прежде всего, свой национальный интерес.

Налицо стремление Баку выйти за рамки Кавказского региона. Такие попытки Азербайджан предпринимал и ранее, все началось не год и не два назад. Но очевидно, что после решения проблемы с обеспечением территориальной целостности, скорость «освоения» той же Центральной Азии, как и Ближнего Востока будет только возрастать.

Сергей Маркедонов

Мохаммад Джавад Зариф вернулся на пост вице-президента Ирана по стратегическим вопросам. Впрочем, он так и не успел его официально покинуть, так как указа президента Масуда Пезешкияна о его отставке не было.

Напомним, что Зариф, бывший главным участником диалога с Западом, завершившимся ядерной сделкой, одобренной Бараком Обамой и разорванной Дональдом Трампом, подал в отставку 11 августа. Он мотивировал свое решение составом нового правительства, в котором присутствует много консерваторов и мало реформаторов. Хотя сам Зариф, бывший главой комитета по подбору кадров в новую администрацию, рекомендовал сделать ставку на реформаторов. Однако чисто реформаторский кабинет вряд ли получил бы одобрение парламента, утверждающего министров.

Заявление Зарифа об уходе в отставку стало подарком для консервативного парламента. Но его депутаты в уход ключевого члена команды Пезешкияна не поверили, и во время утверждения кабинета президенту был задан вопрос о роли Зарифа. Президент заявил, что будет продолжать пользоваться его советами, но об оставлении на посту вице-президента речи не было. Однако когда парламент утвердил все предложенные Пезешкияном кандидатуры министров, Зариф объявил о том, что передумал и остается на своем посту.

Мотивировал он это письменным распоряжением Пезешкияна, а также тем, что почти 70% министров и вице-президентов, а также многие заместители министров были назначены по его предложению. Таким образом Зариф продемонстрировал, что при желании подсчитывать можно по-разному: если только министров, то он и другие реформаторы проиграли, а если в целом чиновников высокого ранга, то ситуация для них далеко не столь плачевна.

Хотя, на самом деле, консерваторы сохраняют целый ряд наиболее значимых постов, а многие реформаторы назначены на относительно второстепенные должности. Представительство женщин увеличилось, но ненамного. Так, если среди министров одна женщина, то среди вице-президентов – две (курируют вопросы семьи и экологии). Рахбар Хаменеи никак не прокомментировал историю с Зарифов, де-факто молчаливо согласившись с его возвращением.

Не менее интересными, чем возвращение Зарифа, являются первые месседжи его протеже на посту министра иностранных дел Аббаса Аракчи. Никаких сигналов в отношении США пока нет – Иран ждет результатов ноябрьских выборов. А свои сигналы Западу он начал с Японии, где несколько лет был послом (Япония географически относится к Востоку, но политически – к Западу). В интервью японским СМИ Аракчи заявил, что «расширение экономических и торговых связей между Ираном и Японией становится естественным и логичным выбором».

В интервью государственному телевидению Ирана Аракчи подал ряд сигналов Евросоюзу. По его словам, внешнеполитический подход новой администрации «основан на тонком балансе между преемственностью и трансформацией», и если Европа откажется от своей «агрессивной» позиции, то «она вновь станет приоритетом Ирана». А напряженность в отношениях с Западом не должна становиться непосильным бременем для иранского народа.

Также прошли телефонные беседы Аракчи с его коллегами из Франции и Германии, Стефаном Сежурне и Анналеной Бербок. Согласно информации из иранских источников, Аракчи призвал Евросоюз к открытому диалогу для решения двусторонних проблем, подчеркнув, что Тегеран заинтересован в развитии отношений с ЕС «в атмосфере взаимного уважения».

А 26 августа Аракчи в Тегеране встречался премьер-министром и главой МИД Катара шейхом Мухаммедом бен Абдель Рахманом Аль Тани. Катар – один из посредников по урегулированию конфликта в секторе Газа. Из конкретики интересно заявление Аракчи заявил, что Иран поддержит любое соглашение о прекращении огня, на которое согласится ХАМАС. Обещанная месть Ирана за убийство Исмаила Хании продолжает откладываться – и при желании такой местью можно назвать массированный удар «Хезболлы» по Израилю, после которого (и ответного удара Израиля) обе стороны заявили о своей победе.

Алексей Макаркин

Издание The Hill сравнило два сюжета американской предвыборной кампании – как кандидаты в вице-президенты ходили в народ.

Эта тема важна и для Джея Ди Вэнса, и для Тима Уолза, так как оба они позиционируют себя как выходцы из «простого народа» и работают прежде всего с провинциальными избирателями, добывая дополнительные голоса кандидатам в президенты. Если учесть, что разрыв в общенациональном масштабе небольшой, а в колеблющихся штатах и того меньше, то каждый голос буквально на счету.

Вэнс зашел в магазин пончиков при пекарне в «колеблющейся» Джорджии. Было видно, что его политтехнологи не подготовили этот визит. Вэнс представился и сообщил, что баллотируется на пост вице-президента, но натолкнулся на вежливое равнодушие продавца-афроамериканки (что неудивительно, так как афроамериканцы в Джорджии – это электорат демократов). Затем он сделал довольно щедрый заказ, но после булочек с корицей вдруг попросил «все, что имеет смысл».

Такая расплывчатая и отстраненная формулировка явно не свойственна американской глубинке – скорее она показала, что миллионер Вэнс далеко ушел от мальчика из Огайо, представленного в автобиографической книге «Элегия деревенщины». В сюжете он выглядел интровертом, которому трудно поддерживать диалог с избирательницей, которая явно от него не в восторге. Неудивительно, что сторонники демократов использовали эту неловкую ситуацию, распространяя в Сети сатирические ролики, обыгрывающие сюжет в магазине.

На фоне предвыборного сюжета Вэнса видео Уолза, посетившего вместе с женой сэндвич-магазин Runza в Небраске, выглядит куда более профессиональным. Притом, что Небраска – «красный» штат (последний раз демократы побеждали в нем на президентских выборах в 1964 году, когда Линдон Джонсон разгромил Барри Голдуотера), где за Харрис не проголосуют при всем старании Уолза. Но расчет был на другое – Уолз родом из Небраски, и ролик должен был показать, что он не забывает своих земляков, не оторвался от них, даже делая карьеру в куда более либеральной Миннесоте.

В коротком профессионально сделанном ролике Уолз шутил, жал руки продавцам (типичным белым из глубинки), которые явно ему симпатизировали. Он демонстрировал купленный сэндвич, подобно блогеру из YouTube, который ведет кулинарный обзор. И вообще демонстрировал дружелюбие и экстравертность, свойственную бывшему школьному футбольному тренеру (так демократы позиционируют Уолза в ходе кампании).

Эта история не является случайностью, а связана с общим позиционированием кандидатов и их привлекательностью для интернет-аудитории. Вэнс опубликовал свой первый сюжет в TikTok 1 августа и имел более 500 тысяч подписчиков по состоянию на 26 августа. Уолз опубликовал свое первое видео две недели спустя и получил к тому же времени более 1,3 млн подписчиков. Для сравнения - у Трампа, давно и успешно использующего возможности Интернета, более 10,6 млн подписчиков, а у Харрис, которая только немногим более месяца назад оказалась в центре внимания американского общества - 3,9 млн.

Конечно, вице-президентские избирательные кампании второстепенны, да и Вэнс ничего рокового не совершил. Это не оглушительный провал британского премьера Гордона Брауна, который в 2010 году в ходе избирательной кампании столкнулся с избирательницей Лейбористской партии, которая неожиданно подвергла его резкой критике. Затем премьер обругал ее в разговоре с помощниками (назвав «узколобой»), забыв о включенном микрофоне. Отчаянный антикризисный пиар (Браун снова встретился с дамой и буквально вымаливал у нее прощение, но та обиделась еще больше, потому что премьер называл ее женщиной, а не леди) тогда ни к чему не привел. История с Брауном, кстати, показывает, что даже «надежные» избиратели могут преподнести неожиданности, если заранее не проверить, не изменились ли у них взгляды.

Но даже куда менее значительная история с Вэнсом свидетельствует о том, что на выборах мелочей не бывает. И любая помарка может привести к оттоку ценных голосов.

Алексей Макаркин

Предвыборная парламентская кампания в Грузии набирает обороты. Ее участники делают все более резкие заявления. Ставки растут. И правящая партия, и оппозиция фактически рассматривают октябрьские выборы, как генеральное сражение в борьбе за власть.

«Грузинская мечта», как и положено проправительственной структуре, обладает определенной информационной и административной форой по сравнению с ее оппонентами. С конца августа ее функционеры активизировали встречи с избирателями, как в столице, так и в регионах. И в ходе них прозвучали многообещающие заявления.

На предвыборном форуме в Мцхете собрались все высшие руководители «Грузинской мечты». Для любого грузина это место имеет особое значение. Именно там был воздвигнут лавный кафедральный патриарший храм Грузинской православной церкви Светицховели. Впрочем, главные «мечтатели» собрались в Мцхете не из-за любви к культуре и вере, проговаривались вполне светские вещи. Лидер партии и де-факто лидер страны Бидзина Иванишвили анонсировал второй Нюрнберг для «Единого национального движения». В качестве цели было заявлено взятие конституционного большинства в парламенте, что позволит сформировать однородное правительство, а затем и избрать президента (закрыв хроническую проблему с оппозиционным главой государства).

Но, вероятно, аппетиты растут во время еды. И другие первые лица правящей партии пообещали закрытие не только ЕНД, но и союзных ей оппозиционных структур. Впрочем, мэр Тбилиси (он же генсек правящей партии) сделал разъяснение: тотального запрета партий и введения однопартийной диктатуры не будет, произойдет лишь «зачистка» политического поля от тех, кто виновен за поражение страны в «пятидневной войне» 2008 года.

Эти инициативы «Грузинской мечты» натолкнулись на жесткое неприятие со стороны западных политиков. В последнее время таких критических выступлений со стороны США и ЕС становится все больше. Представитель Евросоюза по иностранным делам Питер Стано констатировал обеспокоенность Брюсселя подобным поведением «Грузинской мечты». Происходящее в Грузии стало и предметом усиленного внимания со стороны Москвы. 26 августа пресс-бюро Службы внешней разведки России заявило, что США готовят в Грузии «цветную революцию». Предполагается, что триггером для массовых протестов будут обвинения властей в фальсификациях. Повторение 2003 года? Но революции и мятежи не являются сезонными явлениями, для них требуются предпосылки. И даже одни и те же обвинения, удачно апробированные схемы и сценарии могут не сработать, если общество не готово к радикальным переменам.

В любом случае Грузия становится одной из ключевых точек постсоветского пространства на ближайшие 2-3 месяца, а то и на полгода.

Сергей Маркедонов

Павел Дуров после нескольких дней допросов освобожден под символический (для него, конечно) залог в размере €5 млн. Также ему запрещено покидать территорию Франции, и он обязан дважды в неделю являться в полицейский участок.

Что это означает? Заключать под стражу ранее несудимого гражданина, обвиняемого в совершении ненасильственных преступлений, в странах Евросоюза можно в исключительных случаях. Например, когда есть серьезные основания полагать, что он сбежит из страны – бремя доказывания лежит на правоохранителях. Причем наличие многомиллионного состояния и паспортов других государств такими основаниями не являются. Или же если фигурант ранее скрывался от правоохранительных органов, выражая явное желание избежать суда. Таково «дело Ассанжа», когда фигурант несколько лет укрывался в посольстве Эквадора в Лондоне и покинул его не по собственной воле.

В «деле Дурова» ничего подобного нет – он сам прибыл во Францию, гражданином которой является. И в случае выбора другой меры пресечения адвокаты (а у Дурова есть возможность пригласить для своей защиты юристов самой высокой квалификации) легко доказали бы, что в отношении Дурова судебная система была ангажирована. Например, бывший президент Николя Саркози во время следствия по его уголовному делу оставался на свободе – а чем Дуров хуже?

Другое дело, что на этом положительные новости для Дурова заканчиваются. Количество расследований в его отношении может увеличиться. К основному «делу Telegram» может добавиться и история с Ириной Болгар - а там обвинение в применении физического насилия по отношению к ребенку. Перспективы дела неясны, но имиджевый ущерб Дурову оно нанести сможет.

И началось расследование (на этот раз проводимое МИДом) по поводу процедуры получения Дуровым французского гражданства – в МИДе сомневаются, выполнил ли он все необходимые условия. Но если он будет лишен гражданства, то все равно не сможет покинуть территорию Франции, пока к нему будут оставаться претензии у французского правосудия.

Есть ли сценарий с побегом («вариант Артема Усса»)? На самом деле, истории разные. Усс-младший не был бизнесменом мирового масштаба с амбициями, далеко выходящими за национальные рамки. Ситуация Дурова иная – побег может повлечь за собой запрет Telegram в Евросоюзе (и в США). То есть полный слом всей бизнес-стратегии Дурова, ориентированной на работу в глобальном мире. И во Франции, похоже, это понимают. И сам Дуров, отказавшись от комментариев после своего освобождения, явно действует по рекомендации своих адвокатов, ориентированных на долгое разбирательство.

«Дело Дурова» показало, что государства стремятся установить границы для глобального мира и игроков, которые ощущают себя гражданами этого мира и претендуют на то, чтобы сами решать, с кем сотрудничать, а с кем нет. Причем речь идет о любых государствах – и «северных», и «южных». Государства продолжают иметь значение, и игроки вынуждены с ними считаться.

Причем и игроки бывают разные. Так, Марк Цукерберг, фактически бывший ранее на стороне демократов в США, сейчас маневрирует между ними и республиканцами, о чем свидетельствует его только что обнародованное письмо юридическому комитету палаты представителей. Илон Маск, сделавший ставку на Трампа и публично поддержавший Дурова, обеспечивает функционирование космической программы США и бесплатно поставил Украине тысячи аппаратов Starlink – то есть обладает эксклюзивными компетенциями, которые позволяют чувствовать себя более уверенно (и его позиции еще более укрепляются, так как NASA поручила SpaceX возвращение на Землю двух астронавтов, застрявших на МКС из-за проблем с кораблем Starliner, который делал Boeing).

У Дурова ресурсов куда меньше и таких компетенций нет, и к тому же Россия и Франция, паспорта которых у него есть, сейчас жестко противостоят друг другу, что обостряет проблему лояльности (Маск – патриот США, при всей его критичности по отношению к нынешней американской администрации). Так что и ситуация у него существенно сложнее.

Алексей Макаркин

Армянские власти анонсировали конституционные реформы. Министр юстиции республики Григор Минасян заявил, что на 2027 год запланирован референдум по изменению Основного закона. По его словам, нужно время для того, чтобы принять выверенный документ, который был бы подготовлен профессионалами высокого уровня, а также общественниками.

У конституционных изменений в Армении богатая история. Основной закон республики был принят в 1995 году, он стал первой Конституцией постсоветского армянского государства. Через 10 лет в нее были внесены изменения, нацеленные на перераспределение полномочий. Прерогативы президента были уравновешены путем расширения функций правительства и парламента. К слову сказать, проект реформ прошел только со второго раза, в 2003 году не было набрано достаточное количество голосов в поддержку конституционных изменений.

Процесс новых конституционных реформ стартовал в Армении в 2013 году и был связан с трансформацией республики из президентско-парламентской в парламентскую. Тогдашний глава республики Серж Саргсян планировал таким образом обеспечить себе пролонгацию пребывания у власти. Интересно то, что его планы окончились провалом, а главный оппонент Саргсяна Никол Пашинян в итоге пришел к власти. И стал бенефициаром конституционных изменений прежнего лидера страны.

Сам Пашинян инициировал реформы Конституции уже в 2019-2020 гг. И даже называл это новым этапом «бархатной революции». Де-факто же премьер стремился поставить под контроль Конституционный суд, что в итоге и сделал.

Но обсуждаемый ныне проект - это не только и не столько про проблемы перераспределения полномочий между ветвями власти или нейтрализация неугодных представителей судейского корпуса. Внутри комиссии по реформе Основного закона шли споры о том, пойти ли по пути простого редактирования Конституции или принять новый документ. Выбор, похоже, сделан в пользу второго варианта. Сегодня представители армянских властей скупы на комментарии по субстантивным вопросам. Но трудно отделаться от ощущения, что скорее всего, речь пойдет о перезапуске национально-государственного проекта.

Азербайджанские власти выдвигают важные предусловия для подписания мирного соглашения с Арменией. Это и правка первых статей Конституции, и изъятие из Основного закона Декларации от 23 августа 1990 года, определяющей армянское государство как результат совместного волеизъявления бывшей АрмССР и НКАО.

Говоря языком известного политического деятеля, процесс пошел. О том, в каком темпе он будет идти, мы узнаем в ближайшее время.

Сергей Маркедонов

Земельные выборы в Тюрингии и Саксонии закончились предсказуемо – успехом «Альтернативы для Германии» (АдГ). В Тюрингии она победила с 32,8%, далеко оставив позади ХДС с 23,6%. В Саксонии с небольшим отрывом отстала от ХДС, которую возглавляет премьер-министр земли Михаэль Кречмер – соответственно, 30,6 и 31,9%.

Кроме того, как и на европейских выборах в этом году, Альянс Сары Вагенкнехт (АСВ) вытесняет «Левых» (преемников правившей в ГДР СЕПГ). В обеих землях АСВ получил двузначные показатели – в Тюрингии у нее 15,8%, в Саксонии – 11,8%. Тогда как «Левые» не преодолели 5%-ный барьер в Саксонии с 4,5%. В Тюрингии у левых, на первый взгляд, не так плохо (13,1%), но на прошлых выборах они были победителями с 31%, и местный лидер «Левых» Бодо Рамелов стал премьер-министром земли. Теперь же они отброшены на четвертое место.

У партий правящей коалиции все плохо, хотя и по-разному. СДПГ прошла в оба ландтага – в Тюрингии с 6,1%, в Саксонии – с 7,3%. Это мало для правящей в масштабах страны партии, но ненамного меньше, чем на прошлых выборах – тогда было соответственно, 8,2 и 7,7%. В Саксонии у партии даже количество мест в ландтаге не изменилось. Но такой результат означает лишь то, что партия в этих землях находится в застойном состоянии и не имеет шансов на лидерство в рамках чередования политических сил у власти.

«Зеленые» не прошли в Тюрингии с 3,2% (где, впрочем, они и на прошлых выборах прошли лишь «на грани») и с огромным трудом (5,1%) преодолели барьер в Саксонии. Свободные демократы на прошлых выборах также «на грани» прошли в Тюрингии, теперь же они получили там 1,1%. В СвДП получила 0,9% (на прошлых выборах она в ландтаг также не прошла, но с более респектабельным результатом с 4,5%). Так что либералы в этих землях полностью разгромлены, а «зеленые» оказались на глубокой периферии, причем если понижательная тенденция сохранится, то на следующих выборах могут не попасть в ландтаг и в Саксонии.

Примечательно, что в Тюрингии, где АдГ добилась наибольшего успеха, партию возглавляет один из самых «отвязанных» ее политиков, Бьёрн Хёкке. Он сделал ставку на наибольшую радикализацию – на грани, а то и за гранью законодательства. Он родился на западе Германии, потомок немцев, переселенных после войны из Восточной Пруссии. Хёкке выступает за возвращение «старых прусских традиций», против любой миграции, за возврат к марке вместо евро. Памятник жертвам Холокоста в Берлине он называет «памятником позора». Бывший школьный учитель, Хёкке выступает за то, чтобы учащихся с ограниченными возможностями учились в отдельных школах, подальше от других детей – как в «старые добрые времена».

При этом АдГ является самой сильной партией среди людей моложе 30 лет и в Тюрингии, и Саксонии. По данным ARD и ZDF, у АдГ в Тюрингии даже 36% молодых избирателей, а левые и ХДС делят второе место с 13%. Наиболее успешные молодые люди уезжают работать с востока в западные земли – а оставшиеся молодые ощущают сильную фрустрацию. А их родители, влияющие на формирование личности подростков, нередко испытывают сложный комплекс переживаний, где есть и ностальгия по ГДР, и разочарование в результатах объединения, и последствия двоемыслия, которое было в любой социалистической стране. Только в ГДР оно включало в себя как раз те «старые прусские традиции», которые официально отрицались, а под конец существования ГДР власти пытались частично использовать в своих интересах – например, восстанавливая памятник Фридриху II в Берлине в 1980 году.

Что дальше? АдГ к власти не пустят, но общественные процессы, способствующие ее высокой популярности, никуда не денутся. Новые правительства в обеих землях, видимо, возглавят представители ХДС – другой альтернативы не видно. Скорее всего, это будут не очень устойчивые «правительства меньшинства». ХДС усиливает свои позиции перед парламентскими выборами 2025 года, так как не провалился на востоке, а партии правящей коалиции, напротив, оказываются во все большем кризисе. Свободные демократы вполне могут не попасть в бундестаг, как это случалось и раньше.

Алексей Макаркин

После Дня труда: старт президентской кампании (1)

Вторник после Дня Труда (американского аналога 1 мая) традиционно считается в США днем начала активной фазы избирательной кампании. Стартовые позиции Дональда Трампа и Камалы Харрис выглядят практически равными – ничего еще не предрешено. Но равенство - это, во-первых, неожиданное – полтора месяца назад преимущество Трампа над Байденом было едва ли не подавляющим, во-вторых – неустойчивое, потому что ситуация динамично развивалась весь август и того же следует ждать и в ближайшие два месяца. Разберем основные показатели – в их динамике.

Осмелимся сформулировать гипотезу главной интриги кампании: электоральные рейтинги Трампа с 2016 г. по сей день - почти константа, они колеблются в весьма узком диапазоне: всегда выше 45%, никогда не достигают 50%, и отвергающих его всегда больше, чем одобряющих. Это – про долю избирателей, а не абсолютное число: в 2020 г. за него проголосовало на 11 млн (!) человек больше, чем в 2016 г. (74 млн против 63 млн). Но в 2016 он выиграл, а в 2020 – проиграл. Потому что решающими стали два взаимосвязанных фактора: [не]популярность его оппонентов и уровень мобилизации обоих электоратов. Чего мы можем ожидать в этом году?

Анализ показателей начнем не с самых главных, но очень «говорящих». Первый – усредненные ставки букмекеров (betting odds). На сегодня Трамп чуть опережает Харрис: 49,7%: 48,8%. На момент «отречения» Байдена от роли кандидата Трамп имел 60%, Харрис – 19% (Байден накануне – чуть больше 20%). Но ставки на Харрис быстро росли и достигли максимума 16 августа, накануне съезда Демократической партии (54% против 45% у Трампа). Но потом – когда опомнившиеся республиканцы обрушились на Харрис с критикой - ставки последней пошли вниз – и практически сравнялись c трамповскими. Букмекеры ожидают напряженной борьбы.

Второй показатель – [не]привлекательность кандидатов. У Трампа за 2024 г. – колебания в узком диапазоне, где баланс на 8 -15 пунктов в пользу негативных оценок. После покушения баланс улучшился, но всего на 4 пункта, и ныне – те же минус 9. А вот Харрис в момент, когда стала кандидатом, имела минус 14: этот показатель, скорее, был экстраполяцией низкого рейтинга Байдена на свою «вице». А потом – резкий и монотонный повышательный тренд, и на сегодня баланс оценок приблизился к нулю (минус 1,4). Это – не столько признание Харрис демократическим (и независимым) избирателем, сколько возродившаяся надежда на победу, неожиданный оптимизм, которому Харрис своим публичным поведением скорее соответствует (долго ли продлится этот «медовый месяц» - предсказать трудно). Но именно этот оптимизм, исходящие от ее кампании vibes – дословно, вибрации, положительные эмоции помогли Харрис избавиться от значительной доли негатива в имидже (и этот факт не могут не признать даже ее недоброжелатели). Напомним: в 2016 г. негативные оценки Клинтон были еще хуже, чем у Трампа (секрет его победы), в 2020 г. – у Байдена баланс оценок был положительным (секрет поражения Трампа), но в 2024 Байден по негативу «обошел» Клинтон, давая Трампу шанс на почти гарантированную победу. Если Харрис удастся сохранить эту положительную динамику, ее шансы на победу будут расти.

О собственно рейтингах кандидатов и том, как их «читать» - в следующем посте.

Борис Макаренко

Венесуэльский суд выдал ордер на арест экс-кандидата в президенты от оппозиции Эдмундо Гонсалеса по обвинению в подстрекательстве к неповиновению закону, заговоре и саботаже, а также «узурпации власти», так как он объявил о своей победе на выборах. А США арестовали самолет президента Венесуэлы Николаса Мадуро, находившийся в Доминиканской республике, и отправили его во Флориду.

Так что события после выборов развиваются по жесткому сценарию. Венесуэльский избирком объявил о победе Мадуро, но так и не представил подробных данных по регионам и избирательным участкам, как это обычно в таких случаях делается. Оппозиция заявила, что по ее данным Гонсалес победил во всех регионах, опираясь на копии протоколов, которые получили ее наблюдатели. Но это не официальные данные – избирком их не признает.

Кстати, в избиркоме (в Венесуэле он называется Национальным избирательным советом) представлены трое сторонников власти и двое членов от оппозиции. Но уже в ходе избирательной кампании источники стали сообщать, что представительница оппозиции Айме Ногаль на рабочих совещаниях избиркома поддерживала позицию правительства. И после выборов она отказалась от каких-либо контактов с оппозицией, зато присутствовала на пресс-конференции, на которой глава избиркома объявил о победе Мадуро. И никак не возражала, то есть легитимировала решение избиркома.

Кстати, у правительства Венесуэлы есть немалый опыт адаптации оппозиционных деятелей – так, хорошо известные в Венесуэле партийные бренды «Демократическое действие» и КОПЕЙ (социал-демократы и христианские демократы, несколько десятилетий сменявшие друг друга у власти), сейчас контролируются лояльными Мадуро партийцами. Их признал законными представителями своих партий лояльный же Мадуро Верховный суд. При Уго Чавесе такие технологии не применялись, но он со своей харизмой мог рассчитывать на победу и без них.

Еще же один оппозиционер из избиркома, Хуан Карлос Дельпино, вечером в день выборов ушел домой из здания избиркома и с тех пор в течение почти месяца не появлялся в публичном пространстве. Лишь 26 августа он из неизвестного места опубликовал заявление, а потом дал интервью The New York Times. Дельпино заявил, что что нет никаких доказательств того, что президент Мадуро действительно победил на выборах, и извинился перед венесуэльским народом за то, что всерьез поверил в возможность прозрачных выборов.

Но, в любом случае, это заявление лишь одного члена избиркома, к тому же обнародованное в то время, когда протесты сошли на нет. Протестующие понимают, что раз силовые структуры консолидированы, а власти не собираются уступать, то их выступления могут привести только к арестам. Скорее всего, немалая часть наиболее активных сторонников оппозиции пополнят собой ряды многочисленной венесуэльской эмиграции, что только выгодно Мадуро.

Во внешней политике Мадуро не боится американских санкций – все серьезные ограничения уже ввели. Осталось охотиться на самолет и вводить санкции против второстепенных чиновников. Россия и Китай победу Мадуро признали – вот это для него реально важно. Правда, по сравнению с прошлыми выборами есть вроде бы немаловажная особенность – левоцентристские лидеры Бразилии и Колумбии не признали их результаты и предложили переголосовать с новым, «надпартийным», избиркомом и с присутствием международных наблюдателей (надо понимать, самым широким, потому что некоторые наблюдатели на выборах все же присутствовали).

Но и Мадуро, и оппозиция от такого варианта отказались – каждый считает победителем себя. Но главное – что бразильцы и колумбийцы не хотят присоединяться к санкциям в отношении Мадуро и его режима. Играть на стороне США против левого правительства (несмотря на то, что оно им явно несимпатично) они не хотят. А то, что они не приедут на президентскую инаугурацию, Мадуро не волнует. Главное для него – сохранение власти. Ведь в случае ухода никто не мог дать ему и его окружению никаких серьезных гарантий иммунитета от уголовного преследования. Поэтому альтернативы «игре на удержание» у него не видно.

Алексей Макаркин

После Дня труда: старт президентской кампании (2)

Итак, как отмечалось в предыдущем посте, положительная динамика образа Камалы Харрис позволила ей догнать (перегнать ли?) Дональда Трампа по электоральному рейтингу. Разберем его чуть подробнее.

Общий рейтинг. На момент выхода Байдена из кампании Трамп опережал его по общенациональному рейтингу на 3 пункта: 47,8% против 44,8%. Харрис самим фактом выдвижения повысила рейтинг демократического кандидата без малого на 2 пункта и менее, чем за две недели «догнала» Трампа, на том не остановилась, и на сегодня ее рейтинг почти на 2 пункта выше (48% на 46,2%), чем у ее оппонента. Отдельные опросы показывают минимальное преимущество то одного, то другого кандидата, но общий тренд благоприятен для Харрис. Если учитывать и рейтинги «третьих сил», то отрыв Харрис даже чуть больше (2,1 пункта), но этот показатель может быть обманчивым. На сторону Харрис уже встали те избиратели Р.Кеннеди мл., которые тяготели к демократам, но не хотели голосовать за Байдена. А вот «не-демократы» по-прежнему дают Кеннеди рейтинг в 4 пункта, хотя он и заявил о снятии и поддержки Трампа (так что это – «резерв» Трампа, которым, правда, нужно еще суметь воспользоваться).

Дополнительное свидетельство серьезности тренда в пользу демократического кандидата – динамика усредненного (и анонимного) рейтинга демократических кандидатов в нижнюю палату Конгресса (generic ballot) . Показатель это, скорее, справочный и волатильный. Тем не менее, с выдвижением Харисс ставки демократов пошли вверх и на сегодня они чуть опережают республиканцев (46,2% на 45,4%).

Очевидно, что на непрямых выборах (каковыми являются выборы президента США) главный показатель – не общенациональный рейтинг. Большинство голосов избирателей республиканский кандидат с 1992 г. получал всего один раз (Дж.Буш мл. в 2004 г.). Исход борьбы решают полдюжины (плюс-минус) колеблющихся (battleground) штатов, набор которых чуть видоизменяется от кампании к кампании. По этому показателю (данные агрегатора RealClearPolitics) картина противоречивая.

- общее соотношение рейтингов по 7 колеблющимся штатам -47,9% на 47,5% в пользу Харрис, «догнала» она в них Трампа всего неделю назад. Но это – «средняя температура по больнице», не более.

- равным образом, совсем недавно Харрис обогнала Трампа и по такому виртуальному по сути показателю как «…а если бы Америка проголосовала точно так, как показывают сегодняшние опросы в разрезе штатов» - у нее ровно 270 голосов выборщиков, на 2 больше, чем у Трампа. Но стопроцентно точных опросов не бывает. Зато «несомненные победы» в штатах сегодня принесли бы Трампу 219 выборщиков, а Харрис – всего 208, за остальные 111 голосов развернется острая борьба.

Всё только начинается. Сумеет ли Харрис сохранить свои преимущества? Сможет ли Трамп переключиться со стратегии лобовых нападок (которая сработала против Клинтон и явно работала против Байдена в 2024) на более тонкую стратегию? Посмотрим! На что смотреть? Ну вот вроде все же состоится первый раунд дебатов кандидатов в президенты на канале ABC 10 сентября – первое очное противостояние кандидатов.

Борис Макаренко

В первый день осени в Азербайджане прошли очередные внеочередные парламентские выборы. В этой стране кампания по избранию депутатов Милли меджлиса второй раз проходит в формате досрочного голосования. В 2024 году предолгом для переноса выборов стал Климатический саммит ООН (КС-29), который должен пройти в Баку в ноябре.

Но многие эксперты обращают внимание на другую причину, которую официально не слишком педалируют. Выборы в парламент, как ранее досрочная президентская кампания, стали первым голосованием граждан Азербайдажна в пределах его международно признанных госграниц. С момента распада СССР этого не было. В Нагорном Карабахе были открыты участки, их число по сравнению с выборами президента выросло с 26 до 55.

Однако не только этим интересна завершившаяся кампания. Выборы прошли без участия ПАСЕ и на фоне определенного охлаждения отношений между Азербайджаном и Западом. Впрочем, охлаждение не означает «заморозку». Как правило по части критики Баку более активны европарламентарии (как депутаты Европарламента, так и отдельных стран-членов ЕС), а также американские конгрессмены. Представители дипкорпуса США и Еврокомиссии намного более толерантны к некоторым «отклонениям» от «стандартов демократии».

Что говорят итоги выборов? В Милли меджлисе 125 депутатов, 68 мандатов достанутся после голосования 1 сентября правящей парти «Ени/Новый Азербайджан». Впрочем, мало кто сомневался в этой победе. Независимые кандидаты (точнее сказать, не имеющие четкой партийной аффилиации) получат более 40 мандатов. Остальные места займут представители разных оппозиционных партий.

Оппозиция раздроблена, среди отдельных ее фракций нет общего подхода и по стратегии, и по тактике. Так старейшая оппозиционная структура «Народный фронт Азербайджана» заявил о бойкоте кампании. Ее лидеры заявили, что фальсификации гарантированы, а если так, то нет и смысла бороться. При этом партия «Мусават» впервые за 15 лет вышла на старт избирательной гонки. Лидер мусаватистов Ариф Гаджилы также сделал ряд скептических заявлений относительно транспарентности выборных процедур, но оговорился, что своим участием решил «активизировать политическую атмосферу в стране». Впрочем, согласно официальным данным никто из членов «Мусавата» в парламент не попал, а его руководство сделало ряд заявлений о допущенных серьезных нарушениях.

Очень многое в оценках итогов голосования зависело от «большой геополитики». Поэтому турецкие наблюдатели или представители постсоветских стран в целом отметились комплементами в адрес организаторов кампании. Выше мы уже писали про ПАСЕ. Было бы странно ожидать от этой организации и ее подразделений что-то кроме критики в адрес официального Баку.

Сергей Маркедонов

Эммануэль Макрон проявляет чудеса политической эквилибристики. Новым премьер-министром Франции он назначил Мишеля Барнье, неприемлемого для Нового Народного фронта, которому сам же президент и помог получить относительное большинство во втором туре парламентских выборов.

Чтобы предотвратить победу Национального объединения, блок Макрона «Вместе за республику» и левый Новый Народный фронт включили механизм «республиканской солидарности» - то есть взаимной поддержки наиболее сильных кандидатов в одномандатных округах против Национального объединения, которое в результате осталось на третьем месте. На первом – левые, на втором макроновцы, на четвертом Республиканцы (голлисты).

Арифметически большинство складывалось в случае раскола Нового Народного фронта и создания центристской коалиции, не включающей в себя из крупных политических сил крайне правое Национальное объединение и крайне левую партию «Непокоренная Франция» Жан-Люка Меланшона (кроме нее, в Новом Народном фронте представлены социалисты, экологисты и коммунисты). Но сколотить коалицию из макроновцев, Республиканцев и левоцентристов не удалось, так как в этом случае немалая часть левого электората обвинила бы социалистов и экологистов в предательстве. Более того, все участники Нового Народного фронта – за отмену повышения пенсионного возраста, что неприемлемо и для Макрона, и для Республиканцев.

Однако особенностью политической системы Пятой республики во Франции является то, что президент назначает премьера без участия парламента, и правительству не надо получать вотум доверия. Депутаты могут объявить правительству вотум недоверия – для этого достаточно ситуативной коалиции из разных фракций. Таким образом «правительство меньшинства» может существовать, пока у оппозиции нет сильной мотивации объединиться для его свержения.

В этой ситуации Макрон отклонил предложение Нового Народного фронта назначить на пост премьер-министра малоизвестного во Франции экономиста Люси Касте. И после длительных консультаций назначил премьером одного из опытнейших французских политиков, члена партии Республиканцы Мишеля Барнье. Он родился в 1951 году, впервые был избран депутатов в 1978-м (через несколько месяцев после рождения Макрона) и получил общенациональную известность в 1992-м как сопредседатель оргкомитета зимних Олимпийских игр в Альбервиле (в своем избирательном округе). Барнье занимал несколько министерских постов в правоцентристских правительствах, был еврокомиссаром и главным переговорщиком с Великобританией по поводу «Брэксита».

В 2021 году Барнье неудачно претендовал на выдвижение своей кандидатуры в президенты от Республиканцев. И тогда он сильно эволюционировал вправо по вопросам миграции – а это главный вопрос для Национального объединения. Видимо, Макрон рассчитывает на то, что партия Ле Пен-Барделла не будет создавать негативную коалицию с Новым Народным фронтом для свержения кабинета Барнье, если тот будет проводить политику ограничения миграции. Впрочем, Национальное объединение еще заинтересовано в избирательной реформе – переходе от мажоритарной к пропорциональной системе, которая сделает невозможной «республиканскую солидарность» - и в досрочных парламентских выборах до президентских, которые состоятся в 2027-м. Но здесь крайне правые могут столкнуться с нежеланием партий Нового Народного фронта (кроме, возможно, меланшоновцев) поддержать такой проект.

Поэтому Макрон, назначая Барнье, предполагает, что у его кабинета, в который могут войти «Вместе за республику» и Республиканцы, будет определенный запас прочности. Но, в любом случае, речь может идти о нестабильном «правительстве меньшинства», которое будет поддерживать на плаву лишь опыт Барнье по согласованию интересов. И еще немаловажный момент – хотя Национальное объединение в правительство не войдет, но существование кабинета будет невозможным без негласных договоренностей о его лояльности. А это означает, что принцип «республиканской солидарности» подвергнется ревизии – и Национальное объединение фактически выходит из изоляции.

Алексей Макаркин

Грузинская оппозиция и представители ЕС трубят тревогу. С их точки зрения, официальный Тбилиси активно продвигает еще один «российский закон», уподобляя правовое поле Грузии России. О чем идет речь? И можем ли мы в канун главных выборов четырехлетия в этой кавказской стране говорить об окончательном разрыве между Грузией и Западом?

Итак, грузинский парламент во втором чтении поддержал законопроект «О защите семейных ценностей и несовершеннолетних». За него проголосовал 81 депутат из 150, то есть практически это split decision, понятие, перекочевавшее из боксерского словаря в политико-правовой обиход. Мнения судей (в данном случае народных избранников) разошлись! Оппозиция не присутствовала на обсуждении закона и отказалась участвовать в процедуре голосования.

Оппоненты власти упрекают правительство в гомофобии и представляют дело так, будто бы «Грузинская мечта» потакает вкусам Кремля. Сперва иноагенты, теперь сексменьшинства. Евросоюз уже осудил «поспешное принятие» во втором чтении законодательного пакета о «семейных ценностях». С соответствующим заявлением выступил Петер Стано, пресс-секретарь Верховного представителя ЕС.

Впрочем, здесь есть немало нюансов, которые пропадают в пылу политической борьбы. Как и в случае с законом о «прозрачности иностранного влияния», с «традиционными ценностями» не все так просто. В первом кейсе грузинские законодатели использовали западный законотворческий опыт (многие термины позаимствованы из аналогичного австралийского проекта). Что же касается «традиций» и «семейных ценностей», то в Грузии этот дискурс был (и, наверное, будет) вне всякой привязки к Бидзине Иванишвили. В партийной палитре страны и ранее возникали такие структуры, как «Союз традиционалистов» или «Альянс патриотов», которые активно продвигали консервативную повестку. «Патриоты», было время, имели третью по численности фракцию в парламенте. Некоторые аспекты «традиционализма» официальный Тбилиси обсуждал даже с европейскими партнерами, в этом плане многие грузинские интенции (возможно выраженные в более мягкой форме) находили поддержку, например, в Будапеште. Отдельно надо сказать и консерватизме, транслируемом Грузинской православной церковью, институцией, имеющей значительный ресурс народной популярности. Патриарх-Католикос всея Грузии Илия II в соцопросах неизменно на первых позициях.

Таким образом, упрощать не стоит. Грузинский консерватизм и традиционализм имеет глубокие внутренние корни, искать в его проявлениях только руку Кремля вряд ли уместно и оправдано. Но политики- не социологи и не культурологи, оппозиции выгодно представить свою борьбу не как внутреннее противостояние, а как экзистенциальный конфликт. Власть и ее оппоненты по-разному инструментализируют фактор внешней угрозы. И если правящая партия обвиняет «националов» в предательстве интересов страны, то последние говорят о «традиционализме», как потакании Кремлю. Выборы ближе, ставки выше!

Сергей Маркедонов

Эта песня будет вечной! Данная метафора всякий раз приходи на ум, когда слышишь об очередной «надежде» на мирный прорыв или о создании задела для «быстрого урегулирования» армяно-азербайджанского конфликта. На рубеже августа и сентября 2024 года сюжет о продвижении к миру снова оказался востребованным.

В предпоследний августовский день представители Баку и Еревана подписали «Положение о совместной деятельности комиссий по делимитации». Две стороны заявили, что начинают проведение т.н. «внутригосударственных процедур» Что это означает? Прежде всего то, что институты двух стран должны проверить соответствие имеющихся регламентов их конституционному законодательству. 5 сентября правительство Армении одобрило августовский документ.

Однако обращают на себя внимания другие обстоятельства. Обратим внимание на даты. 30 августа подписано Положение о деятельности комиссий двух стран по делимитации границы. Но в этот же день президент Азербайджана Ильхам Алиев снова поднял вопрос о необходимости корректировки Конституцию Армении, так как, по его оценке, в Основном законе соседней страны до сих пор содержатся территориальные претензии к его государству. Алиев особо подчеркнул, что иначе Кавказу не видеть прочного мира. Глава Азербайджана также перечислил другие претензии к Еревану: закупка французского вооружения, военные учения с третьими странами на армянской земле и банальная затяжка времени.

4-5 сентября в азербайджанских медиа и социальных сетях появляется информация об обстрелах с армянской стороны, а также жесткая критика в адрес Франции за призыв официального Парижа воздержаться от посещения Азербайджана. Армянская сторона отвергает свою причастность к вооруженным инцидентам.

Какие выводы мы могли бы извлечь на основе этой весьма противоречивой информации? Делимитация и демаркация границы не тождественна полному урегулированию армяно-азербайджанского конфликта. Помимо межгосударственных рубежей не менее важное значение имеют проблемы идентичности, их также попытаются увязать в один узел. И повторю еще один старый тезис. Надо четко разграничить такие понятия как подписание документа о мире и состояние мира, как отсутствие войны и переход к новой повестке двусторонних отношений.

Сергей Маркедонов

Канонизация и патриотизм. Пример Рязани.

В 1987 году, еще в патриаршество Пимена, в Синоде утверждался список кандидатов в собор рязанских святых, направленный ныне покойным рязанским архиепископом Симоном. Одно имя в нем оказалось вычеркнуто – князя Олега Рязанского. Члены Синода в детстве явно читали популярные книги про Куликовскую битву и знали, что князь Олег – это предатель общерусского дела, враг Дмитрия Донского и союзник Мамая. И имели основания полагать, что и светские начальники воспитывались на этих же книгах.

Соборы святых по региональному принципу появились в Русской церкви в ХХ веке. Член Синодальной Комиссии по канонизации святых архимандрит Дамаскин (Орловский) несколько лет назад назвал формирование епархиальных соборов святых «полулегальным каналом, по которому имена неканонизованных усопших попадали в справочные аппараты календарей». Канал этот появился не от хорошей жизни. В советское время канонизации были фактически запрещены – исключение составляло лишь прославление святых, объяснявшееся интересами внешней политики – как святителей Николая Японского и Иннокентия Аляскинского. И тогда был найден обходной путь.

Синод утверждал новые праздники – соборы святых различных епархий. Официально подразумевалось, что в эти соборы входили только канонизированные ранее святые – а раз так, то неформальный запрет нарушен не был. На практике же в состав соборов стали включать и святых, и неканонизированных подвижников – по усмотрению правящих архиереев. Владыка Симон особо почитал Олега Рязанского – вот и включил его, опираясь на многовековую традицию почитания этого князя в Рязани.

Включение имени в собор фактически означало канонизацию, хотя и не оформленную согласно принятым в церкви правилам. Однако так полагали не все: архимандрит Дамаскин исходил из того, что «вписывание не прославленных Церковью усопших в списки соборов создавало некую фикцию, будто они были канонизованы; и таким образом, по существу профанировалось одно из благодатных явлений церковной жизни».

Обычно включение в состав соборов мало известных за пределами епархий подвижников проходило без проблем – но в данном случае речь шла о слишком известной и противоречивой фигуре. Поэтому кандидатуру Олега заблокировали. Тем более, что к 1987 году в условиях перестройки новые канонизации разрешили, и шла подготовка к Поместному собору 1988 года, где к лику святых причислили Дмитрия Донского, персона которого вызывала у светских властей только энтузиазм. Позиция церковных деятелей была более сложной, учитывая крайне конфликтные отношения Дмитрия с митрополитом Киприаном – о подобных проблемах Олега ничего не известно (скорее всего, их и не было).

В последующие годы канонизировать Олега никак не удавалось. Хотя в Рязани настаивают на его патриотизме, утверждая, что он в 1380 году был не врагом, а тайным союзником Дмитрия. В церковных лавках продавались иконы князя Олега. У гробницы князя в Солотчинском монастыре молились верующие, от его главы «наблюдалось мироточение и благоухание». Одновременно развивалось и светское почитание. В 2007 году при губернаторе Георгии Шпаке (бывшем командующем ВДВ) в центре Рязани Олегу был установлен конный памятник, который изваял Зураб Церетели. А князя, изображенного на гербе Рязани, давно отождествляют с Олегом.

И вот 16 мая 2023 года Синод решил упорядочить списки местных соборов. Причем было постановлено, что в них «включаются уже прославленные общецерковным чином святые, особо почитаемые в данной местности, и местночтимые святые». То есть все непрославленные подвижники теперь официально относятся к числу местночтимых святых – неопределенность снята.

И в числе тысяч имен, включенных в многочисленные соборы (только в рязанском 122 имени), тихо появился и «Олег, во Святом Крещении Иаков, Рязанский, благоверный князь». Его день памяти как местночтимого святого – 10 (23) июня, в день празднования собора Рязанских святых. А с этого года икона святого Олега, освященная митрополитом Марком, находится в областном военкомате, где явно не сомневаются в патриотизме князя.

Алексей Макаркин

В США разразился скандал, связанный с интервью Дэррила Купера Такеру Карлсону.

Кто такой Такер Карлсон, хорошо известно. Кумир трампистов, один из ведущих ораторов на съезде Республиканской партии, выдвинувшем Дональда Трампа в президенты. Журналист с огромной аудиторией, которая доверяет ему как альтернативе мейнстримным медиа.

Дэррил Купер известен значительно меньше – он делает подкасты и размещает их на своем сайте в Интернете. О его биографии почти ничего неизвестно – неясно, закончил ли он даже колледж (вряд ли). Но при этом Купер делает сюжеты на исторические темы, которые нравятся крайне правой аудитории, искренне считающей его историком – каковым его представлял и Карлсон.

Это особенность интернет-культуры, создатели которой в теперь уже давние искренне считали, что она будет способствовать продвижению научных знаний. Но на деле Интернет уравнял специалиста и агрессивного дилетанта, причем последний вполне может получить преимущество за счет того, что апеллирует к эмоциям своей аудитории, запросы которой прекрасно знает. У Купера как раз такая аудитория, насчитывающая примерно 250 тысяч подписчиков (на аккаунт Карлсона, понятно, подписано намного больше – свыше 13,7 млн).

Зачем Купер понадобился Карлсону? Трамписты сейчас активно обвиняют Камалу Харрис в коммунизме и леворадикализме. А Купер мог подробно рассказать историю о самоубийстве участников секты «Храм народов» Джима Джонса в Гайане в 1978 году. Джонс придерживался леворадикальных взглядов и в середине 1970-х годов сотрудничал с левыми демократами в Сан-Франциско – в той самой Калифорнии, откуда родом Харрис и где она сделала свою карьеру (в том числе в качестве окружного прокурора Сан-Франциско, хотя и спустя четверть века после того, как Джонс покинул этот город). Так что интерес Карлсона вполне очевиден, аналогии прозрачны.

Но свой интерес был и у Купера – использовать многомиллионную площадку для того, чтобы высказать свои сокровенные мысли о Второй мировой войне. Они свойственны многим представителям крайне правой субкультуры. Если коротко, то Купер считает, что Черчилль хуже Гитлера, так как разжигал войну на деньги сионистов и отказался идти на переговоры с фюрером после Дюнкерка. А Гитлер если в чем и виноват, так в том, что не подготовился к большому количеству пленных в 1941 году, которым в результате умерли от нехватки продовольствия. Все многочисленные факты о массовых преступлениях нацистов Купер проигнорировал.

Кстати, Купер известен еще и как отрицатель Холокоста, но именно в этом выступлении он эту тему прямо не затронул. Но оправдание такого абсолютного зла, как Гитлер, уже говорило само за себя - в передаче Карлсона звучали аргументы из неонацистской пропаганды.

Однако Карлсон слушал все эти кощунственные речи без всякого протеста. А Илон Маск рекомендовал интервью своим подписчикам, назвав его достойным внимания и очень интересным. Смотрел ли Маск этот сюжет, неизвестно – еще одной особенностью интернет-культуры являются «репосты солидарности» по принципу идейной близости (в данном случае с Карлсоном, а не с Купером). К тому же Маск напрямую вовлечен в избирательную кампанию Трампа – и все, что вредно Харрис, для него приемлемо.

Когда разразился скандал, Маск удалил свой «рекомендательный» пост, но этим и ограничился. Команда Трампа комментировать историю с программой Карлсона (все-таки одного из виднейших сторонников экс-президента) отказалась. Джей Ди Вэнс отказался отменить совместное выступление с Такером Карлсоном 21 сентября – обижать Карлсона и его аудиторию, важную для избирательной кампании, он не собирается.

Республиканская партия при Трампе радикализировалась, приобрела ярко выраженный антиистеблишментный, «бунтарский» характер, получив дополнительные голоса избирателей (в том числе и недавних абсентеистов). А теперь видна оборотная сторона: дистанция от трампистов до неонацизма в версии Дэррила Купера оказалась небольшой.

Алексей Макаркин