О ситуации в Бангладеш.

Первые два десятилетия истории этой молодой страны связаны с именами троих незаурядных людей. Первый – лидер борьбы за независимость, основатель партии «Авами лиг» (Народная лига), премьер-министр Бангладеш в 1972-1975 годах шейх Муджибур Рахман. Второй – один из главных военных руководителей борьбы за независимость, авторитарный лидер Бангладеш в 1976-1981 годах и создатель Националистической партии Бангладеш (БНП) генерал Зиаур Рахман. Третий – авторитарный лидер страны в 1982-1990 годах, а затем основатель партии «Джатья» (Национальная партия) генерал Хуссейн Мохаммад Эршад.

Муджибур Рахман был убит вместе со своей семьей (уцелели только две находившиеся за границей дочери, в том числе Хасина) в 1975 году. Хасина Вазед, дочь Муджибура и нынешний лидер «Авами лиг», уверена, что Зиаур Рахман был причастен к этому перевороту (убийц отца, матери и других родственников она не простила – некоторые из них были казнены в 2010 году, а еще один – в 2020-м, когда решил вернуться в страну). Впрочем, сам Зиаур Рахман пришел к власти в том же году после пары новых переворотов, но позже и был убит очередными военными заговорщиками в 1981-м. Лидером БНП стала его вдова Халеда Зия.

Стабилизировать ситуацию в стране смог генерал Эршад, соратник Зиаура Рахмана, установивший жесткий авторитарный режим, против которого выступили объединившиеся в ситуативную коалицию шейх Хасина Вазед и Халеда Зия. После смещения Эршада в 1990 году обе женщины в разное время были премьер-министрами – Хасина Вазед под демократическими лозунгами, а Халеда Зия – под консервативными с апелляцией к исламу. И обе в разное время побывали в тюрьме. Очень быстро они стали непримиримыми конкурентами, причем Хасина Вазед договорилась о сотрудничестве с генералом Эршадом.

Победу в борьбе одержала шейх Хасина Вазед, с 2009 года бессменно возглавлявшая правительство. Постепенно ее режим становился все более авторитарным, наиболее сильную оппозицию (БНП) «зажимали», выборы 2018 года прошли в условиях массовых фальсификаций. «Авами лиг» фактически превратилась в доминантную партию, что было подтверждено и на выборах 2024 года, которые БНП бойкотировала, а партия «Джатья», возглавляемая младшим братом умершего в 2019-м Эршада, получила лишь 13 мест из 350.

Тем временем в социально-экономической сфере Бангладеш сложилась типичная для многих стран ситуация. С одной стороны, благодаря успешной макроэкономической политике ВВП устойчиво растет (в 2023 году – на 6%, в этом году предполагается рост на 5,7%). В стране улучшается инфраструктура, внедряется цифровая экономика, растут торговые потоки.

С другой стороны, огромная часть населения не видит преимуществ от этих показателей для себя лично. Миллионы молодых людей не имеют работы (уровень безработицы среди молодежи – 15,7%) или занимаются низкоквалифицированным и низкодоходным трудом. Триггером для массовых волнений стало решение Верховного суда, восстановившего отмененную в 2018 году в результате студенческих выступлений систему квот на госслужбе, согласно которой 30% мест получают потомки участников войны за независимость 1971 года, то есть в основном сторонники «Авами лиг». Это перекрывало социальные лифты для тех молодых людей, деды которых не были соратниками Муджибура Рахмана.

Правительство заметалось – то жестко, но безуспешно подавляло выступления, то шло на уступки, сокращая квоту. В результате военные настояли на отставке шейх Хасины, после чего объявили о создании временного правительства. На возможных будущих выборах наилучшие шансы имеет БНП, правительство которой в начале нулевых годов «прославилось» высоким уровнем коррупции.

Вряд ли новые власти откажутся от проекта строительства АЭС «Руппур», которым занимается «Росатом», так как станция практически построена. Но главная проблема может быть с выплатой кредита, выданного Россией для строительства станции – с правительством шейх Хасины в прошлом году договорились об оплате в юанях, а что будет с новыми властями (и какими будут эти власти), пока неизвестно.

Алексей Макаркин

CNN сообщило, что Камала Харрис выбрала своим напарником - кандидатом в вице-президенты - Тима Уолза - губернатора Миннесоты. Казалось, фаворитом в этом отборе был не он, а губернатор Пенсильвании Джош Шапиро, тем более что сегодня - в день, когда она должна была объявить свое решение - состоится митинг Харрис в Пенсильвании... но она сделала другой выбор. Насколько логично?

Вроде нелогично с точки зрения расширения географической базы поддержки: Миннесота и так склоняется к демократам, в отличие от неопределившейся Пенсильвании. Но этот мотив выбора - далеко не главный: последний раз "вице" у победителя представлял "чужой" штат в 1992 г. (А.Гор из Теннеси у Б.Клинтона), потом все успешные кандидаты брали напарников из штатов, которые и так были у них "в кармане".

А главным представляется другой мотив: Уолз - это "анти-Вэнс", в его биографии немало (не все, конечно) общего с его оппонентом - кандидатом в "вице" от Д. Трампа.

Уолз вырос в глубинке, семья - простая, хотя и более-менее благополучная. В 18 лет остался без отца. Много лет служил в национальной гвардии, дослужившись до комманд-сержант-майора (старшее звание сержантского состава, в некоторых источниках увидите другое его звание - это не ошибка, а разницу долго объяснять). Окончил колледж, стал учителем. Многое похоже на Вэнса.

А вот и отличие: политическая карьера у Уолза долгая. Шесть сроков (с 2007 по 2019) был членом Палаты представителей, причем избираясь от тяготеющего к республиканцам округа. С 2019 - губернатор Миннесоты (служит второй срок).

Но и сходства с Вэнсом не кончились. Оба - из штатов, соседствующих с "ржавым поясом", исход борьбы за которые может решить судьбу выборов 2024 г., а потому - перспективны в работе с "синими воротничками" в этих штатах и "людьми из глубинки" вообще. Оба меняли политические позиции по важным вопросам. Но если Вэнс скорее по конъюнкутрным соображениям стал из критиков Трампа его горячим сторонником, то Уолз начинал как горячий сторонник права владеть оружием - неудивительно для отставного военного и страстного стрелка-любителя. Но после трагедии со стрельбой в школе в Паркленде резко изменил свою позицию по моральным основаниям. При нем в Миннесоте приняты достаточно жесткие (по американским меркам) нормы, регулирующие приобретение и владение оружием.

Во всем остальном - разделяет типичные для Демократической партии позиции, не радикал: например, однозначно солидаризировался с Израилем после трагедии 7 октября 2023 г., хотя у демократов в его штате сильны пропалестинские настроения.

Первое, за чем теперь нужно следить - повлияет ли выбор в его пользу на рейтинги Камалы Харрис. Напомним: у Трампа столь мощные (потенциально) инфоповоды как покушение, выбор "вице" и съезд Республиканской партии практически не дали приращения рейтинга - но он и так лидировал. А в последние дни впервые опросы показывают преимущество Харрис (хотя она по-прежнему отстает в большинстве колеблющихся штатов.

Президентская гонка в США становится интереснее. До ее активной фазы осталось чуть более месяца.

Борис Макаренко

Почему не Келли?

Выбор Камалой Харрис кандидатом в вице-президенты Тима Уолза завершил экспресс-кампанию по подбору демократами «номера 2». В «шорт-лист» входили Уолз, губернатор Пенсильвании Джош Шапиро и сенатор от Аризоны Марк Келли. Шапиро из «колеблющегося» штата считался фаворитом, но выяснилось, что он раскалывает партию – против него выступает левое крыло, симпатизирующее палестинцам. А самый большой кошмар для демократов – это воспоминания о съезде 1968 года, когда демократический мэр Чикаго разгонял демократических же левых активистов (тем более, что и сейчас съезд пройдет в Чикаго). После этого победа Ричарда Никсона стала делом техники, а демократы не оправились от поражения вплоть до Уотергейта.

Но почему не Келли? Казалось бы, кандидат с идеальной биографией, прекрасно дополнявшей образ Харрис. Ветеран военно-морской авиации, участник операции «Буря в пустыне». Затем астронавт, совершивший четыре полета в космос. Кавалер многочисленных наград. Жена – член Палаты представителей, тяжело раненая в результате покушения и так и не восстановившая полностью здоровье. Келли – сенатор от «колеблющейся» Аризоны, где пользуется уважением со стороны не только демократов, но и умеренных («маккейновских») республиканцев.

И все-таки Харрис и ее советники отвергли такой вариант. Дело в том, что борьба в «колеблющихся» штатах идет за неопределившихся избирателей – а в значительной степени это «синие воротнички». Как такой человек относится к национальным героям? Нередко двойственно. Он может проголосовать за такого кандидата в Сенат – как за выдающегося земляка, который не забывает о своих соседях и демонстрирует к ним всяческое уважение. Но уже голосование на общенациональных выборах может столкнуться с проблемой, которую можно назвать «феномен Аристида».

Напомним знаменитый текст Плутарха про остракизм Аристида: «Рассказывают, что когда надписывали черепки, какой-то неграмотный, неотесанный крестьянин протянул Аристиду — первому, кто попался ему навстречу, — черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил, не обидел ли его каким-нибудь образом Аристид. «Нет, — ответил крестьянин, — я даже не знаю этого человека», но мне надоело слышать на каждом шагу «Справедливый» да «Справедливый»!..» Аристид ничего не ответил, написал своё имя и вернул черепок».

Видимо, таких «неотесанных» крестьян было много, так что выдающемуся аристократу пришлось удалиться из Афин в изгнание. Подобных избирателей немало и сейчас – людей, судьбы которых интересуют только членов их семей и близких друзей. И превознесение героев может вызвать у них внутренний протест. Кстати, и расходы бюджетных денег на космические программы у таких скромных налогоплательщиков часто не вызывают большого энтузиазма.

Процитирую еще один известный текст, только американский и относящийся к ХХ веку. Из речи генерала Джорджа Паттона: «Через тридцать лет, когда вы будете сидеть у камина с внуком на коленях, и он спросит: «Что вы делали во время великой Второй мировой войны?» вам не придется покашливать и говорить: «Ну, твой дедушка разгребал дерьмо в Луизиане».

Эта речь была эффективной, когда произносилась – во время войны перед солдатами, уже покинувшими Луизиану (Калифорнию, Миннесоту и т.д.) и готовящимися к переброске на фронт. В 1970 году ветераны с удовольствием смотрели ее фрагмент (включая и приведенные выше фразы) в оскаровском фильме «Паттон» в исполнении Джорджа К. Скотта. Но не стоит забывать, что большинство американских избирателей во время войн, проходивших за пределами США (то есть после 1865 года), оставались в тылу, на той же условной ферме в Луизиане. И примечательно, что из выдающихся американских военачальников ХХ века президентом стал только Дуайт Эйзенхауэр, который в ходе избирательной кампании 1952 года проявил качества политика.

Так что «синие воротнички» из «ржавого пояса» могли бы не воспринять героя – больше шансов найти с ними общий язык у бывшего учителя из глубинки и национального гвардейца, которым до ухода в политику был Уолз.

Алексей Макаркин

В грузинской политике обозначилась новая интрига. В октябре нынешнего года в стране пройдут парламентские выборы. По их итогам будет сформировано правительство и избран президент. Впрочем, возможны и другие сценарии. От масштабного внутриполитического кризиса Грузия не застрахована. Особенно на фоне растущего интереса к ней со стороны геополитических конкурентов России и Запада.

В чем же суть старой новой интриги? И почему этот экспромт выглядит заготовленным? Спикер парламента Грузии Шалва Папуашвили заявил, что президент Саломе Зурабишвили готова помиловать главного оппонента правящей партии, грузинского «зека номер один» Михаила Саакашвили.

Ирония в том, что именно благодаря стараниям Саакашвили полномочия глава государства были урезаны до символических функций. Но такая важная прерогатива, как помилование, остается в президентских руках. Принимая же во внимание тот факт, что правящая партия и президент уже не первый год находятся в состоянии политической войны, возможно всякое.

И тем не менее, важно понять. Тема помилования возникает уже не впервые. И сам Саакашвили после своего ареста обращался к Зурабишвили с этой идеей. И даже пока он находился на Украине, тема помилования широко обсуждалась, так как против экс-президента были выдвинуты обвинения сразу по нескольким уголовным статьям. Но в канун главной кампании четырехлетия данная тема обостряется.

Зачем Папуашвили решил актуализировать данный вопрос? Правящая партия Грузии уже не первый год успешно инструментализирует страх перед «возвращением бывших и реваншем». Одно дело Саакашвили в тюрьме, и другое- он во главе оппозиции. Даже если сегодня его ресурс не так велик, властям необходимо держать в тонусе, как своих сторонников, так и колеблющихся.

Впрочем, возвращение Михаила Николаевича чревато и для его соратников. Он уже долгие годы ведет с ними работу дистанционно. И те привыкли рисковать и выживать сами, его нотации и высокомерный тон раздражают многих. Как следствие, несколько расколов внутри «Единого национального движения» в последние годы. Таким образом, выход Саакашвили на свободу далеко не факт, что принесет оппонентам власти «единство рядов» и яркого харизматического вождя. Он может, напротив, спровоцировать новые волны расколов и споров вокруг «царя горы». И бенефициаром этого станет правительство и правящая партия!

Сергей Маркедонов

Отставка как меньшее зло

50 лет назад госсекретарь США Генри Киссинджер получил письмо: писем таких не было ни до, ни после этого дня. В нем президент США Ричард Никсон официально заявлял о своей отставке.

Почему – кроме как по причине круглой даты – сегодня об этом вспомнилось? Потому что совсем недавно другой президент и при других обстоятельствах предпочел объявить об окончании своей политической карьеры, по собственной вроде бы воле, но в виду неизбежного тяжелого поражения в ближайшем будущем.

К концу июля 1974 г. стало ясно, что импичмент Никсону неминуем: профильный комитет Палаты представителей уже выдвинул обвинение, далее следовало бы утверждение его всей палатой и передача в Сенат для окончательного приговора. 5 августа была обнародована полная аудиозапись, доказывающая виновность Никсона (она известна как ”smoking gun” – улика на месте преступления). И тогда свое слово сказала верхушка Республиканской партии: к президенту пришли лидеры республиканцев в обеих палатах Конгресса и «патриарх» партии сенатор Барри Голдуотер. Решающим стал их аргумент: лишь 17 из 44 (на тот момент) сенаторов-республиканцев были готовы проголосовать против импичмента, т.е. он был бы вынесен примерно 80 голосами. Никсон сделал свой выбор 8 августа, выступив с телеобращением, а на следующий день написал письмо госсекретарю, подтверждая свое решение.

Что общего у этой давней истории с недавним решением Джо Байдена отказаться баллотироваться в президенты на второй срок? Два совпадения: в обоих случаях поражение президента было неминуемо, и в обоих случаях вмешалась партийная элита, желающая предотвратить урон, который последовал бы за поражением их лидера. В случае с Байденом это тоже были лидеры партийных фракций в палатах, а также «матриарх» партии (извините за такой феминитив), экс-спикер нижней палаты Нэнси Пелоси и бывший президент Барак Обама. Конечно, и отличий немало. Никсона ждала судьба уголовного преступника, Байдена – в худшем (но почти стопроцентно вероятном) случае – поражение на выборах, усугубленного тем, что его непопулярность снижала шансы на победу демократических кандидатов на другие посты – в Конгрессе и не только (это было убедительно продемонстрировано на данных опросов).

Никсон спустя месяц получил помилование от своего преемника, прожил еще долгую жизнь, на закате которой считался «патриархом» американской политики, восстановившем (пусть и не полностью) свою репутацию.
Что будет с самим Байденом после инаугурации его преемника - теперь вопрос его частной жизни. Но он уходит непобежденным. А демократам с новым лидером еще предстоит пройти через электоральные баталии в ноябре, предсказывать их исход – не тема данного поста. Но рост рейтинга очевиден не только у Камалы Харрис, но и у партии в целом: в условном рейтинге (generic ballot) демократы обогнали республиканцев впервые с конца мая с.г. Вот такие уроки преподает американская политика.

Борис Макаренко

На прошлой неделе США посетил Эльчин Амирбеков, представитель президента Азербайджана Ильхама Алиева. К сожалению, это событие осталось практически незамеченным, его освещение по преимуществу ограничилось официальными пресс-релизами и публикациями в азербайджанских СМИ и веб-ресурсов.

С одной стороны, такая ситуация легко объяснима. В случае с Азербайджаном политика имеет ярко выраженный персонифицированный характер. Посети США Ильхам Алиев, повышенное внимание к его визиту было бы гарантировано. Однако и на поездку его представителя стоит обратить пристальное внимание.

Во-первых, в последнее время и эксперты, и политики говорят об охлаждении отношений между Баку и Вашингтоном. И США, и их главные союзники из числа стран ЕС предпочли бы более мягкую модель интеграции Карабаха, чем ту, которую осуществил Азербайджан осенью 2023 года. С этого момента прозвучало немало жестких заявлений, обращенных в обе стороны, от стран «политического Запада» к Баку и наоборот. Напротив, активизировались дискуссии о стратегическом сближении РФ и Азербайджана. Опять же, и в пользу этой версии цитировались многочисленные заявления первых лиц двух стран. Как бы то ни было, а Амирбеков провел встречи с высокими представителями Совета нацбезопасности, Пентагона, Госдепа, Конгресса, влиятельными экспертами и медиа-персонами.

Все принципиально важные для Баку тезисы были им озвучены. Пожалуй, самым важным среди них можно считать предусловия для заключения мирного соглашения с Арменией. Как и его шеф, Амирбеков заявил о необходимости реформ Основного закона соседней страны. Не то, чтобы Азербайджан волновал уровень демократии в Армении. Баку интересует отказ Еревана от всяких попыток возвращения к идее «Большой Армении», которая выходила бы за рамки бывшей АрмССР. Ранее, в период т.н. «футбольной дипломатии» схожие идеи высказывали и представители официальной Анкары. В более аккуратной форме, конечно. Но в 2008-2009 гг. и региональный баланс сил был иным, тогда Армения чувствовала себя куда более уверенно, чем сегодня.

Во-вторых, следует понять, что для Баку некий окончательный выбор в пользу России посредством «заморозки» отношений с Западом маловероятен. Азербайджан- стратегический союзник Турции, члена НАТО (хотя и претендующего на некую «особость» в Альянсе). Баку также заинтересован в укреплении военно-технического взаимодействия с Израилем, еще одним союзником США. На этом направлении Азербайджан действует поверх имеющихся проблем в турецко-израильских отношениях. Но по совокупности Запад представляет для Баку интерес. Не только в силу соображений безопасности и геополитики, но и экономики (особенно энергетики).

Не стоит забывать и про то, что в ноябре Азербайджан собирается принять у себя международный форум по климату, который преподносится, как важное достижение страны на международной арене. Ругаться с Штатами на этом фоне считается делом невыгодным. Но в то же время, как мы видим, Баку предлагает Вашингтону довольно жесткую версию примирения с Ереваном. Прагматика этой hard line не отменяет.

Сергей Маркедонов

Политический кризис в Бангладеш разрешился необычным правотворчеством.

В 1990 году, когда объединившаяся оппозиция под руководством шейх Хасины Вазед и Халеды Зии свергала режим генерала Эршада, то решила создать временное правительство во главе с председателем Верховного суда. Бангладеш тогда был президентской республикой, поэтому переходная схема управления выглядела так: председатель Верховного суда стал вице-президентом при президенте Эршаде, на следующий день Эршад подал в отставку, и вице-президент стал и.о. президента, после чего сформировал правительство.

В результате партии-победительницы избежали немедленного междоусобного конфликта и приняли участие в парламентских выборах, организация которых и стало основной задачей временного правительства. В 1996 году возможность формирования временного правительства стало конституционной нормой, причем предельный срок его существования составлял 120 дней (после этого надо было передавать власть победителям на выборах). Для того, чтобы подчеркнуть временный характер кабинета, премьера (его назначал президент) назвали главным советником, а министров – советниками.

Воспользовались этой нормой через 10 лет, в 2006 году, когда президент Яджуддин Ахмед в условиях политического кризиса назначил временное правительство. Кризис затянулся, кабинет опирался на поддержку армии и продержался у власти до выборов до начала 2009 года, значительно превысив срок в 120 дней. Но еще более значимым было то, что он не ограничился переходными функциями, а развернул настолько масштабную борьбу с коррупцией в политическом классе, что за решеткой на некоторое время оказались и Хасина Вазед, и Халеда Зия, и множество их сторонников.

Но выборы (в конце 2008 года) все же провели, других популярных политиков в стране не было, избирательную кампанию выиграла «Авами лиг» Хасины Вазед. Утвердившись у власти, правительство шейх Хасины в 2011 году провело новую поправку в Конституцию, согласно которой возможность создания временного правительства была упразднена как антидемократическая практика. «Авами лиг» провозгласила, что все политические вопросы должны решаться в рамках обычных парламентских и судебных процедур.

И вот после того, как в условиях массовых студенческих выступления армия заставила Хасину Вазед уйти в отставку, в Бангладеш вспомнили про давно отмененную конституционную норму. Президент – ставленник шейх Хасины, но согласившийся демонтировать ее режим – распустил парламент (в котором доминировала «Авами лиг») и назначил временное правительство во главе с главным советником, 84-летним лауреатом Нобелевской премии мира Мохаммадом Юсуфом. Премию он получил за создание системы микрокредитного финансирования бангладешских крестьян, но именно эту систему шейх Хасина обвинила в обмане народных масс посредством высоких процентных ставок. Мохаммад Юнус был вынужден эмигрировать – теперь же он как герой вернулся в страну, а уголовное дело против него было закрыто уже после его назначения главным советником.

В состав нового правительства включили двух студенческих лидеров – Нахид Ислам стал советником в министерстве почт, телекоммуникаций и информационных технологий, Асиф Махмуд – в министерстве молодежи и спорта. Еще одно знаковое назначение – советником в министерстве по делам религий назначен исламский ученый, суфий Халид Хоссейн. Он является одним из лидеров консервативной исламской организации «Хефазат-и-Ислам Бангладеш», выступающей в поддержку смертной казни за богохульство, ношения женщинами хиджабов и против влияния Индии на политические процессы в Бангладеш.

Кстати, бангладешские исламисты выступают против установки статуй – и уничтожение памятника Муджибуру Рахману, основателю Бангладеш и отцу шейх Хасины, можно рассматривать в контексте не только борьбы с его культом, но и исламизации страны. Так что уже сейчас, до выборов, в стране происходит усиление роли ислама, что будет иметь значение и для внутренней, и для внешней (традиционно близких отношений с Индией, которая помогла Бангладеш отделиться от Пакистана) политики.

Алексей Макаркин

Вторая отставка Зарифа.

Бывший министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф, назначенный 1 августа вице-президентом по стратегическим вопросам, подал в отставку. Это его второй подобный шаг. Первый был в 2019 году, когда он возглавлял МИД в президентство Хасана Рухани. Тогда Зариф был оскорблен тем, что сирийский президент Башар Асад совершил визит в Тегеран без его ведома – организацией визита занимался знаменитый генерал КСИР Касем Сулеймани. Впрочем, тогда Рухани убедил Зарифа остаться, и он находился на посту главы МИДа до истечения срока полномочий Рухани в 2021 году. Но каких-либо успехов в этот период он не достиг, так как главное его достижение – снятие санкций с Ирана при Бараке Обаме – было сведено на нет Дональдом Трампом, который не доверял никаким иранским политикам, будь то консерваторы как Сулеймани или реформаторы, к которым относится Зариф.

В нынешнем году Зариф фактически возглавил избирательную кампанию Масуда Пезешкияна. После избрания Пезешкияна президентом стал главой специального комитета, занимавшегося подбором кандидатур на министерские и другие ключевые посты. Одной из проблем реформаторских правительств Мохаммада Хатами и Хасана Рухани было разочарование их деятельностью со стороны наиболее активных сторонников реформ, в том числе молодежи. Зариф добивался создания принципиально нового кабинета министров – обновленного, (Пезешкиян обещал омолодить правительство еще во время избирательной кампании), включающего женщин, молодых деятелей, представителей суннитского меньшинства. Завершив работу над списком будущих министров, он представил его Пезешкияну и принял от него назначение на пост одного из вице-президентов.

Теперь же Зариф сообщил, что из 19 будущих министров только трое были первыми кандидатами, рекомендованными его комитетом, ответственным за отбор кандидатов. А девятерых вообще не были в списке комитета. Он заявил, что не смог выполнить свои обещания по включению женщин, молодежи и этнических групп в состав кабинета министров. А также объявил о своем намерении вернуться в академическое сообщество, извинившись перед иранским народом за свою неспособность ориентироваться в сложностях внутренней политики.

Министры в Иране утверждаются парламентом, в котором доминируют консерваторы. Иранский парламент вообще довольно часто пользуется правом «проваливать» кандидатов, а на этот раз мог активно воспользоваться этим правом. Тогда Пезешкиян публично заявил, что будет согласовывать с рахбаром Хаменеи кандидатуры всех министров, а не только ведущих. Тем самым он повышал вероятность прохождения кандидатов через парламент, но взамен должен был согласиться на большие компромиссы.

Так, сохранили свои посты министр информации (руководитель спецслужб) Эсмаил Хатиб, ученик Хаменеи, ранее возглавлявший его охрану, и министр юстиции, консервативный юрист Амин Хосейн Рахими. Министр промышленности в правительстве Раиси Али Алиабади станет министром энергетики. На должность главы МВД предложен генерал Эскандар Момени, силовик, далекий от реформаторов. Близкий соратник консервативного спикера парламента Мохаммада Багера Галибафа Ахмад Доньямали возглавит министерство спорта. Брат начальника разведки КСИР и заместитель начальника управления по борьбе с наркотиками Алиреза Каземи – кандидат на идеологически важный для реформаторов пост министра образования. Лишь несколько кандидатов относятся к числу последовательных реформаторов.

В списке одна женщина, архитектор Фарзане Садег, предложенная на пост министра дорог и транспорта. Средний возраст кандидатов – 60 лет. Неудивительно, что Зариф «хлопнул дверью». Рухани в 2019 году смог его удержать – неясно, сможет ли это сделать Пезешкиян. Если уход Зарифа окончателен, то позиции Пезешкияна слабеют почти сразу же после инаугурации. А протеже Зарифа на посту министра иностранных дел Аббасу Арагчи – в прошлом главе делегации Ирана на переговорах по ядерной сделке и заместителю Зарифа в МИДе – будет сложнее проводить свой курс, даже если его утвердит парламент.

Алексей Макаркин

На сайте «Проза.ру» в 2021 году были размещены интересные мемуары генерал-лейтенанта Евгения Николаевича Махова.

«Проза.ру» - это площадка для неопубликованных в печатном виде текстов. Для мемуаров такой вариант – это плюс. Конечно, любому автору хотелось бы видеть свою книгу в бумажном варианте, но в этом случае активно действуют редактура или самоцензура, изымая спорное, неудобное, делая тексты приглаженными, правильными. А здесь редактора нет, самоцензура присутствует, как и в любых мемуарах, но минимально.

Генерал Махов – политработник высокого ранга. Опубликованные в интернете мемуары охватывают период с 1975 по 1991 годы, когда он служил на руководящих политических должностях в Ленинградском, Прибалтийском и Закарпатском военном округах и Группе советских войск в Германии, а затем был зампредом и и.о. председателя (после перехода Бориса Пуго на пост главы МВД СССР) Центральной контрольной комиссии (ЦКК) КПСС. Плюс есть краткое описание дальнейшей жизни генерала – как первые годы после вынужденной отставки он просто выживал, потом начал новую жизнь в качестве профессора социологии и был вынужден уйти из двух вузов, когда туда приходили ученые новой формации, с которыми советскому генералу было явно не по пути (он честно признается, что о некоторых терминах даже не слышал).

В книге множество интереснейших сюжетов о состоянии дел в Советской армии на закате существования СССР. Генерал рассказывает о том, как «воинские части, штабы, военкоматы в столичных, областных гарнизонах забиты «сынками», родственниками», а «на Дальний Восток, Забайкалье и за Урал направлялись служить обыкновенные трудяги-офицеры», о том, как «дисциплина в армии резко падала. Офицеры стали халатнее относиться к службе. Солдаты массово убегали из частей». И так далее.

Один из главных антигероев мемуаров – маршал Дмитрий Язов (причем неприязнь после 1991 года носила взаимный характер). Махов утверждает, что «выше уровня командира батальона он не поднялся по своему военному интеллекту», о том, как он умел «делать разносы, сопровождаемые оскорблениями, унижением человеческого и офицерского достоинства, угрозами, наказаниями». После очередного разноса 51-летний Махов с сердечным приступом оказался в военном госпитале, причем врачи лечили его тайно – готовился перевод в Москву, и любые сомнения в крепости здоровья могли разрушить карьеру.

Перед совещанием руководящего состава Вооруженных сил осенью 1988 года командование Прикарпатским военным округом (командующий, начальник штаба и начальник политуправления – то есть Махов) от отчаяния из-за масштабных разносов решило высказать министру всю правду. «В буквальном понимании, взбунтоваться», как эмоционально характеризует эти намерения Махов. Но первый заместитель начальника ГлавПУра предупредил министра о «бунте», и представители округа слова не получили.

В 1989 году Махова перевели в Комитет партийного контроля, потом преобразованный в ЦКК. За этот период в мемуарах есть немало интересных зарисовок. То как Михаил Горбачев выгонял с поста первого секретаря ЦК компартии РСФСР Ивана Полозкова, и тот, после диалога с взаимными обвинениями, фактически согласился на уход, но попросил помочь с квартирой, в которой ему до этого неоднократно отказывали. То как Махов сотоварищи перед самым путчем с удовольствием изгоняли из партии Александра Яковлева.

А когда ГКЧП потерпел поражение, то они же – надо сказать, без всякого удовольствия – успели до роспуска КПСС исключить и «гэкачепистов». Один из «мудрейших и толковых сотрудников» комиссии привычно нашел нужные формулировки. Сам Махов, председательствовавший на заседании, в это время тяжело переживал гибель Пуго, с которым был хорошо знаком – но формулировки в отношении его коллег поддержал. Так что потом Язов при каждой встрече припоминал ему свое исключение из партии – что, в общем, вполне объяснимо.

Алексей Макаркин

08 августа 2024 года исполнилось 16 лет с момента начала скоротечной войны на Южном Кавказе. По аналогии с ближневосточными событиями 1967 года ее назвали «пятидневной». В свое время известный американский дипломат и эксперт Рональд Асмус (1957-2011) написал объемную книгу, которую назвал «Маленькой войной, потрясшей мир». Сегодня про те события вспоминают немногие, и большей части в «привязке» к последующим событиям на Украине.

Однако в Грузии события тех пяти дней августа-2008 не просто не забыли. Они активно актуализируются и инструментализируются, особенно в преддверие главного события четырехлетия – парламентских выборов. На протяжении всего пяти дней (с 8 по 13 августа 2024 года) все ключевые лица грузинской власти высказались по этому поводу. Спикер парламента Шалва Папуашвили прямо назвал действия экс-президента Саакашвили «предательством», а премьер-министр Ираклий Кобахидзе заявил о необходимости всестороннего расследования всех обстоятельств «пятидневной войны». В специальном заявлении политсовета партии «Грузинская мечта» (выпущено 13 августа 2024 года) тема предательства Саакашвили вновь была поднята.

Чем объяснить такую активизацию? И связана она с растущим влиянием Москвы на Тбилиси? В последнем оппозиция уже успела обвинить власти. Но простых объяснений здесь нет и быть не может. Обращаю внимание на то, что практически синхронно с заявлениями Папуашвили и Кобахидзе МИД Грузии выпустил специальное заявление по годовщине «пятидневной войны». В нем Россия прямо названа «оккупантом». Москва обвиняется не только в захвате земель, но и в создании на территориях Абхазии и Южной Осетии (в документе он по-прежнему именуется «Цхинвальским регионом», так как упраздненную югоосетинскую автономию никто восстанавливал) российской военной и логистической инфраструктуры.

Таким образом, официальная грузинская историософия событий шестнадцатилетней давности не меняется. Никто из руководства страны не заявлял об отказе от восстановления «территориальной целостности». Однако при этом правящая партия обвиняет Саакашвили. Но не ради того, чтобы повернуться к Москве, а показать избирателям высокую цену отказа от прагматизма. Более того, тезис о том, что экс-президент своими неумелыми действиями «спровоцировал» Россию, не нов. «Грузинская мечта», таким образом, не оправдывает Москву, а пытается решить свою электоральную проблему. «Мечтатели» хотят показать избирателю, что с ними связана стабильность и предсказуемость в стране, а Саакашвили и К рифмуются с авантюризмом и непросчитанными рисками. Интересно, что провластные политологи, обвиняя экс-президента, не забывают повторять: он не смог адекватно просчитать реакцию США, проигнорировал предостережения западных партнеров, и поэтому понес поражения. Таким образом, к разрыву с Западом правящая партия Грузии не готова, ее обвинения в адрес Саакашвили преследуют иные цели.

Сергей Маркедонов

Призрак бродит по Кавказу- призрак мирного договора. Впрочем, бродит он уже не первый месяц, если мы берем за точку отсчета третью карабахскую войну сентября 2023 года. В преддверие наступления нового 2024 года не было недостатка в прогнозах относительно скорого подписания соглашения между Арменией и Азербайджаном. Но на дворе уже август. И прогресс на пути к примирению двух кавказских государств не кажется очевидным.

Однако в последние несколько дней разговоры о приближении счастливого часа снова стали активно говорить. Представители Азербайджана и Армении подтвердили, что готовы исключить вопрос об открытии транспортных коммуникаций из текста мирного соглашения. Сначала эту новость озвучил представитель азербайджанского президента по особым поручениям Эльчин Амирбеков, а затем этот же тезис подтвердила пресс-секретарь МИД Армении Ани Бадалян. Значит нас ждет прорыв?

Для ответа на этот вопрос сначала надо четко разграничить такие понятия как подписание документа о мире и состояние мира, как отсутствие войны и переход к новой повестке двусторонних отношений. В истории конфликтов много примеров, когда подписание соглашений, «дорожных карт» и иных дву-и-многосторонних бумаг не приводили к окончанию противостояния. Конфликтное урегулирование вообще не развивается по линейке.

Очевидно, что Баку очень заинтересован в ускорении подписания соглашения о мире. В сентябре в стране пройдут парламентские выборы. Как президентская кампания, они состоятся в досрочном режиме. И будут призваны легитимировать новые пост-карабахские реалии. На первый взгляд вопрос о Карабахе далек от климатической повестки. Как известно, в ноябре Азербайджан примет у себя престижный ежегодный саммит по климату. Но при более внимательном рассмотрении мы обнаружим: Баку стремится окончательно закрыть карабахский гештальт, показать новые приоритеты и планы. Отсюда и желание выйти на подписание договора до знаковых событий осени 2024 года.

Для армянской власти также важно не опаздывать. Имея фору перед оппозиционными силами, правительство Армении стремится «решить вопрос здесь и сейчас». Иначе, если такая фора растает, придется трудновато. И на внутреннем, и на внешнем контуре.

Но транспортно-коммуникационный вопрос при всей его важности далеко не исчерпывает всего меню мирного соглашения. Остается пока что несогласованной демаркация-делимитация границы. Без определения межгосударственных рубежей вообще непонятно, где какая страна начинается и заканчивается. Однако и это еще не все. Упомянутый выше Эльчин Амирбеков во время своего недавнего визита в США снова повторил важный тезис официального Баку: Основной закон Армении должен быть исправлен так, чтобы идея единства бывших АрмССР и НКАО была бы исключена. Азербайджан пытается таким образом «хеджировать» риски. Но даже если армянское правительство пойдет по этому пути, конституционные преобразования- процесс не из легких. И даже слабость армянской оппозиции, отсутствие единства в ее рядах не гарантирует быстрого результата.

Сергей Маркедонов

В Азербайджане разворачивается предвыборная кампания. В первый сентябрьский день граждане этой страны выберут депутатом Милли меджлиса (парламента) республики. И хотя Азербайджан- государство с президентской формой правления, а парламентские кампании никогда не были ключевым политическим событием (и вряд ли станут в 2024 году), это событие в силу ряда причин заслуживает внимания.

Во-первых, выборы будут внеочередными. По плану парламентская кампания должна была стартовать позже и завершиться в ноябре 2024 года. Однако в июне депутаты от правящей партии «Ени/Новый Азербайджан» выступили с инициативой о досрочном роспуске Милли Меджлиса и проведении выборов раньше срока. К внеочередным кампаниям Азербайджану не привыкать. И раньше избрание президента и депутатов проходило ранее определенных «дэдлайнов». Предыдущая кампания по выборам в Милли меджлис (она завершилась голосованием 9 февраля 2020 года) тоже была досрочной. Победу в ней ожидаемо одержала правящая партия, а оппозиция (тоже вполне ожидаемо) обвинила ее в фальсификациях.

В 2024 году перенос выборов объяснили проведением в Баку престижного международного саммита по климатической повестке. Он намечен на ноябрь. Но думается, дело здесь не только в процедурных соображениях и заботе о гостях форума. На первый взгляд, климат и Карабах никак не связаны. Но в действительности опосредованная связь имеется. Для Баку крайне важно показать, что старая повестка, определявшая политическую жизнь Азербайджана практически три десятилетия, исчерпана.

И отсюда следует, во-вторых. Выборы-2024 года будет первой парламентской кампанией после восстановления территориальной целостности государства. Они пройдут и на карабахской территории, оттуда будут депутаты. Не они, конечно, будут главными лицами, принимающими решения в стране. Но символический капитал для власти дадут, и немалый. Ильхам Алиев продолжает линию на обновление повестки. Это слово, конечно, условно. Ни он сам, ни его окружение не собирается радикально ломать установившийся властный уклад. Но показать всему миру завершенность (исчерпанность) старой карабахоцентричной повестки глава Азербайджана хочет. Заодно лишний раз подсветить и свою личную роль во всех этих изменениях.

Сергей Маркедонов

«Хочу подчеркнуть, что мы, безусловно, удовлетворены итогами визита. Уверен, что состоявшиеся сегодня переговоры и достигнутые договоренности послужат дальнейшему укреплению российско-азербайджанского сотрудничества». С такой оценкой своего визита в Баку выступил президент России Владимир Путин. 18-19 августа он посетил столицу Азербайджана. Как оценивать итоги бакинских переговоров? Какое влияние они могут оказать на ситуацию в Кавказском регионе и в Евразии в целом?

В этом году интенсивность контактов лидеров двух государств была высокой. В апреле Ильхам Алиев посетил с визитом Москву, а в начале июня на полях саммита ШОС российский президент снова встретился со своим азербайджанским коллегой. Путин и Алиев особо подчеркивают взаимный экономический интерес. Сегодня РФ после Турции и Италии занимает третье место среди ключевых торговых партнеров прикаспийской республики.

Впрочем, в отношениях Москвы и Баку можно говорить не только о чистой экономике, сколько о политэкономии. Вопрос об экспорте российского газа через азербайджанскую инфраструктуру- это не вопрос одной лишь экономической выгоды. Здесь речь о поиске альтернативных выходов в мир в условиях непрекращающейся конфронтации России и Запада. В этой связи неслучайны заявления, сделанные в Баку о неисчерпанности потенциала двустороннего сотрудничества между Азербайджаном и Россией.

И, конечно же, по-прежнему актуальной остается проблема армяно-азербайджанского урегулирования. Здесь имеется два вызова. С одной стороны, США и их европейские союзники пытаются занять место ключевого модератора и спонсора мирного процесса. Они будто бы и не замечают аналогичных устремлений Москвы, но де-факто стремятся минимизировать ее вовлечение. С другой стороны, непросто складываются и армяно-российские отношения. Шок от потери Карабаха до сих пор является важным фактором в определении общественных умонастроений в Армении. «Конечно, после визита в Азербайджан я свяжусь с премьером Пашиняном, расскажу ему о результатах наших переговоров», - заявил президент РФ во время беседы с Алиевым. Для Москвы крайне важно не утратить свой статус посредника, сохраняющего конструктивные отношения и с Баку, и с Ереваном. Хотя с каждым днем решение этой задачи по разным причинам усложняется.

Сергей Маркедонов

«Одной из главных национальных задач нашей страны является восстановление территориальной целостности Грузии». С таким специальным заявлением выступила правящая партия «Грузинская мечта». В подготовленном документе подчеркивается, что государству нужно заранее готовиться к реализации такой фундаментальной задачи, для чего потребуются поправки к Конституции. Авторы заявления особо оговорили, что сегодня мир в целом, и Кавказ, в частности стремительно меняются. В общем, надо быть готовыми.

Чем обусловлен такой интерес грузинской правящей партии к вопросу, который многими рассматривается, как если не окончательно, то надолго «замороженным». Россия признает «новые реальности» после 2008 года. Грузия их упорно не признает. Запад поддерживает в этом Тбилиси, но, скорее, по инерции, сегодня Кавказ не в приоритете у США и Евросоюза.

Означает ли это заявление готовность грузинских властей переиграть статус-кво, утвердившийся 16 лет назад? В Южной Осетии и в Абхазии всякие выступления на темы «восстановления территориальной целостности» воспринимаются крайне болезненно. Вот и сейчас югоосетинский МИД отреагировал на заявление «Мечты», призвав власти Грузии принять «реальность».

Между тем, в действиях правящей грузинской партии не стоит видеть поворот к «ястребиной позиции» и готовность военным путем пересмотреть военно-политический расклад, утвердившийся в августе 2008 года. «Мечтатели» всегда повторяют один и тот же тезис: они будут бороться за «свою» Абхазию и Южную Осетию исключительно мирным путем.

В октябре 2024 года в Грузии состоятся выборы. И правящая партия хочет набрать на них не простое, а конституционное большинство, чтобы надежно гарантировать себя от реванша со стороны «коллективного Саакашвили». Здесь надо искать и истоки резкой радикализации риторики в отношении экс-президента (обвинения его в предательстве). Правящей партии важно переложить ответственность за провалы и поражения на предшественников, себя же представить в роли истинных патриотов Отечества. В канун 26 августа (дня признания РФ независимости двух бывших автономий Грузии) это особенно важно. И «мечтатели» активно пользуются этим. Отказываться от этой цели они не намерены, какие бы сложности ни возникали в отношениях Западом или намеки на нормализацию с Россией.

Сергей Маркедонов

Что означает закон о запрете Украинской православной церкви (УПЦ)?

Во-первых, про УПЦ в законе прямо не сказано. Но это означает только то, что запрет может распространиться не только на УПЦ, но и на другие религиозные организации.

На территории Украины существует старообрядческая Киевская архиепископия, статус которой был утвержден Освященным собором Русской православной старообрядческой церкви (РПСЦ) в 2017 году. Также на территории Украины действует Украинская епархия другой старообрядческой организации – Русской древлеправославной церкви; этой епархией руководит епископ Никола (Просин). Но старообрядческие епархии немногочисленны, так что внимания к ним со стороны общества существенно меньше.

Во-вторых, закон вступает в силу через месяц, но из-за предусмотренных в нем процедур УПЦ (и другим потенциальным фигурантам) предоставлена неформальная отсрочка примерно на 9 месяцев. За это время они должны доказать украинским властям свою независимость от России или же быть ликвидированы. Однако это не распространяется на регионы – УПЦ уже запрещена в Ровенской, Львовской, Хмельницкой и Волынской областях. У УПЦ изъята главная духовная святыня – Киево-Печерская лавра. И все это сделано без запрета на общенациональном уровне.

Есть еще одна особенность – УПЦ не зарегистрирована в качестве юридического лица. Поэтому государственные органы, согласно новому закону, могут признать ее «связанной с Россией», а уже затем на этом основании будут официально ликвидироваться юридические лица, которыми являются епархии и приходы. Но уже ликвидация епархий может дезорганизовать церковную жизнь. Также запрещенные организации не смогут пользоваться государственным и муниципальным имуществом – а это, в первую очередь, храмы, имеющие статус памятников архитектуры. Сложнее с храмами, построенными в последнее десятилетие, к которым государство не имеет отношения – но проблемы могут возникнуть и здесь. Как минимум, у противников УПЦ появится дополнительный аргумент для оказания давления на конкретные приходы с тем, чтобы они переходили в Православную церковь Украины (ПЦУ).

В-третьих, существует точка зрения, что украинские власти оттягивают запрет УПЦ до президентских выборов в США, и у УПЦ появится шанс на выживание в случае победы Дональда Трампа (тем более, что Джей Ди Вэнс в апреле негативно отзывался о планах принятия нового закона). Но возникает вопрос, насколько проблематика православной церкви будет приоритетной лично для Трампа, а также для его администрации (Вэнс делал свое заявление в качестве сенатора, а не кандидата в вице-президенты).

В-четвертых, изъятие из устава УПЦ положений о членстве в РПЦ, которое было проведено в 2022 году (и дало УПЦ «отсрочку» от принятия закона более чем на два года), согласно новому закону, является недостаточным. В нем есть положение о том, что основанием для запрета может стать упоминание об УПЦ в уставе Русской православной церкви (РПЦ), которая менять это уставное положение не будет (РПЦ считает неправомерными и решения УПЦ 2022 года, но, понимая ситуацию, воздерживается от канонических прещений).

Каковы варианты действий УПЦ? Можно не предпринимать никаких действий – и церковь перейдет к «полуподпольному» существованию – но для многих иерархов и священников это будет крайне некомфортно, такого опыта даже в брежневские годы у них не было. Альтернативой является публичное «отречение» от Москвы, причем без гарантии, что оно будет одобрено властями, которые могут не поверить в искренность УПЦ, даже если она вдруг в одностороннем порядке провозгласит автокефалию (которую в православном мире никто не признает).

Для украинских властей оптимальным является объединение УПЦ и ПЦУ под эгидой последней – но для УПЦ как института это неприемлемо. Есть и экзотичный вариант вхождения УПЦ в состав действующего на территории Украины экзархата Константинопольского патриархата. Но тут есть множество вопросов – от согласия украинского государства до позиции верующих, для которых Константинополь является создателем неприемлемой для них ПЦУ.

Алексей Макаркин

21 августа депутаты иранского парламента, в котором доминируют консерваторы, выразили вотум доверия всем министрам нового правительства.

Президент Масуд Пезешкиян назвал новый кабинет «правительством национального согласия», включив в него целый ряд представителей консервативного лагеря. Все кандидатуры были одобрены рахбаром Хаменеи – этому фактору Пезешкиян уделял особое внимание. Депутаты во время представления кандидатур отдельно спросили о роли подавшего в отставку вице-президента Мохаммада Джавада Зарифа – одного из главных аллергенов для консерваторов. Пезешкиян ответил, что он будет советовать новому правительству – как, впрочем, и другие деятели. То есть подтвердил, что вице-президентом Зариф не будет.

Кандидат на пост министра иностранных дел Аббас Аракчи подчеркивал перед депутатами свой патриотизм. Что он не только вел переговоры с США о ядерной сделке и защищал докторскую диссертацию в Кентском университете, но и был офицером КСИРа в далекие времена ирано-иракской войны. Для многих консерваторов, связанных с КСИР, это немаловажный аргумент. Но главной, конечно, была позиция Хаменеи.

В результате из 285 депутатов за Аракчи проголосовали 244 – это публичная демонстрация того, что министр пользуется достаточной поддержкой законодательной власти. Но она вовсе не означает «карт бланша» для реализации им более умеренного курса, чем проводили погибшие в авиакатастрофе президент Эбрахим Раиси и министр Хосейн Амир Абдоллахиян (который в КСИР не служил, но был куда более сильно, чем Аракчи, связан с этой организацией, а, конкретно, с генералом Касемом Сулеймани).

Консервативные министры получили поддержку подавляющего большинства парламентариев – например, за сохранившего свой пост министра разведки Сейеда Эсмаила Хатиба (человека Хаменеи) проголосовал 261 депутат.

Единственная женщина в кабинете, министр дорог и городского развития Фарзане Садег получила 230 голосов – меньше, чем консерваторы, но все же довольно много. Тем самым консервативное большинство продемонстрировало, что у него нет предубеждения перед женщиной на таком посту. Впрочем, в Иране есть многолетний опыт назначения женщин на должности вице-президента, кандидаты на которые не утверждаются парламентом. Так что к их присутствию во власти уже привыкли.

Зато четверо реформаторски настроенных кандидатов получили менее 200 голосов. Меньше всего – министр здравоохранения Мохаммад Реза Зафарганди, личный протеже Пезешкияна (163 голоса «за»). Он не только врач-хирург с огромным опытом (в том числе на войне с Ираком), профессор медицины и бывший глава медицинского университета, но и политик-реформатор, сторонник первого реформаторского президента Ирана Мохаммада Хатами. Тем самым депутаты показали, что кредит их доверия к этой части правительства весьма невелик – и если бы не позиция Хаменеи, то голосование могло бы быть иным.

Депутаты в Иране имеют право не только утверждать, но и увольнять министров – и ранее довольно активно им пользовались. И есть все основания полагать, что именно министры-реформаторы могут в недалеком будущем оказаться под ударом.

Алексей Макаркин

Камала Харрис выдвинута кандидатом в президенты США от Демократической партии – ритуально – вчера, на съезде партии, реально – на пару недель раньше электронным голосованием делегатов съезда. Все помнят, что первой женщиной-кандидатом от одной из двух ведущих партий была Хиллари Клинтон в 2016 г.. А что, до этого – женщины совсем не котировались на посты хотя бы вице-президента? Заглянем в историю…

Впервые женщина (причем, афроамериканка) выдвинулась на праймериз крупной партии в 1972 г. Естественно, от Демократической партии. Неудивительно, что это – первая афроамериканка, избранная (в 1968 г.) в нижнюю палату Конгресса – Ширли Чисхолм. В голосовании на съезде заняла четвертое место (правда, ей «подсобил» отец современного американского либерализма Хьюберт Хамфри, «отдав» ей голоса части «своих» делегатов съезда). Но факт примечателен. Кстати, на своих первых праймериз в 2020 г. Камала Харрис дублировала стилистику и цветовые решения плакатов Чисхолм полувековой давности.

А вот первая женщина, которая реально стала кандидатом в вице-президенты – это Джеральдин Ферраро в 1984 г. Она – уважаемый член нижней палаты – не участвовала в праймериз. Но ее кандидат в президенты Уолтер Мондейл – выбрал сознательно. И это была первая американка итальянского происхождения (дочь эмигранта, как и Обама, и Харрис) в такой роли. Только это были максимально неудачные для Демократической партии выборы.
Была и еще одна кандидатка в вице-президенты – на сей раз, от Республиканской партии – Сара Пейлин, губернатов Аляски, при Маккейне в 2008 г. Но в том году у Республиканцев шансов не было.

Казалось бы: три случая реального участия женщины в президентской кампании, три болезненных поражения. Но – объяснения бы заняли слишком много места – причины поражений во всех трех случаях были серьезны и объективны – и дело совсем не в гендерном факторе.

И вот – четвертая попытка. Не имею ничего против того, чтобы «псевдотрадиция» поражений женщин-кандидатов была прервана.
Да, моим читателем «из левых» -знаю я, что в 1980-е дважды кандидатом в вице-президенты выдвигалась Анжела Дэвис (…я и в бреду все смотрел передачи, все заступался на Анжелу Дэвис – В.Высоцкий). Но Компартия США в электоральном смысле никогда не отличалась от нуля.

Борис Макаренко

20 октября 2024 года в Молдове состоятся президентские выборы. Они пройдут параллельно президентские выборы пройдут параллельно с референдумом по вопросу «Поддерживаете ли вы изменение конституции с целью вступления Республики Молдова в Европейский союз?».

Между тем, горячее дыхание электоральной кампании в Молдове уже чувствуется во всем. Определяются потенциальные кандидаты, среди них есть и бывшие главы правительства, и действующие депутаты, и даже экс-генпрокурор. 22 августа президент Майя Санду официально подала документы в ЦИК республики для регистрации инициативной группы своей поддержки.

Выборы будут иметь многофакторное значение. Начнем с внутренней политики. Молдова- парламентская, а не президентская республика, здесь пост главы государства имеет значение, но тогда, когда имеет подпорку в виде большинства у правящей партии в высшем законодательном органе страны. Именно парламент формирует правительство. За время своего пребывания во власти Майя Санду смогла установить контроль над всеми ветвями власти в стране. Ранее такое удавалось лишь лидеру Компартии Владимиру Воронину в 2001-2009 гг. Таким образом, система Санду пройдет стресс-тест.

Долгие годы молдавские процессы были периферийным сюжетом международной политики. Но по мере активизации Запада на постсоветском пространстве, а также из-за эскалации военно-политического кризиса на соседней Украине значение Молдовы выросло. И для России, и для США с их европейскими союзниками. Санду в отличие от предшественников не придерживалась курса на лавирование между разными центрами силы. Она сфокусировалась на т.н. «европейском выборе». И референдум по конституционным поправкам, с одной стороны, отражает ее ценностные приоритеты, а с другой- является эффективной технологией.

Все дело в том, что идеи европейской интеграции обладают известной притягательностью для молдаван. И от географии не скроешься, и фактор многочисленной диаспоры в странах Евросоюза работает. Поэтому даже такой жесткий оппонент команды Санду, как Александр Стояногло, бывший генпрокурор, подвергшийся увольнению и даже уголовному преследованию, активно продвигает проевропейские лозунги. Таким образом, президент Молдовы стремится к успеху уже в первом туре. С помощью референдума поднимается высокий уровень явки, а идентификация себя с ЕС должна обеспечить властной команде успех.

Но помимо гладкой бумаги имеются и овраги. Среди них- тяжелая экономическая ситуация. По сравнению со второй половиной 2022 г. положение дел в экономике уже не кажется катастрофическим, но и блестящем его не назвать. Не помогает Санду и ее высокий антирейтинг (впрочем, глава правительства Дорин Речан может посоревноваться с ней по этой части). Наверное, президенту пришлось бы совсем туго, если бы не разрозненность оппозиции и отсутствие единого кандидата. Тот же Стояногло, поддерживаемый экс-президентом Игорем Додоном (бывший глава государства сам отказался от участия в кампании) не выглядит, как политик, готовый объединить ряды, например, с пророссийским блоком «Победа» (который ЦИК республики предпочел вообще не регистрировать) или бывшей главой Гагаузии Ириной Влах.

Впрочем, кандидаты только выходят на старт. Впереди их ждет жесткая борьба. Скорее всего мы услышим и про судебные тяжбы, увидим и информационные дуэли. Ставки в этой игре очень высоки!

Сергей Маркедонов

В конце прошлой недели состоялся государственный визит президента Ильхама Алиева в Ташкент. Оценивая его итоги, узбекистанский лидер Шавкат Мирзиеев заявил: «Азербайджан наш важный стратегический партнер и союзник. Нас связывают общие исторические корни и многовековая дружба, у нас одна религия, схожие культура и традиции».

Если же отойти от политически выдержанной риторики, характерной для дипломатических мероприятий, то важнейшим итогом визита можно назвать подписание Договора о союзнических отношениях. Это- попытка вывести отношения Баку и Ташкента на новый уровень. Также в ходе алиевского визита состоялось первое заседание Высшего азербайджано-узбекистанского межгосударственного совета.

Между тем, наращивание контактов между Баку и Ташкентом вписывается в более широкий контекст укрепления кооперационных связей между Азербайджаном и государствами Центральной Азии. Год назад в Душанбе прошла Пятая консультативная встречу лидеров центральноазиатских стран. Впервые на таком форуме присутствовал в качестве почетного гостя азербайджанский президент.

В марте нынешнего года лидер Казахстана Касым-Жомарт Токаев посетил Баку, где прошло первое заседание Высшего межгосударственного совета двух стран, а через несколько месяцев, в августе уже Алиев по приглашению казахстанского президента посетил Астану для участия во встрече глав государств Центральной Азии и Азербайджанской Республики.

Совместные встречи в формате Азербайджан- центральноазиатские страны становятся регулярными, фактически мы видим интеграцию в той или иной форме Баку в совместные инициативы Астаны, Ташкента, Душанбе, Бишкека и Ашхабада. Многие эксперты, фиксируя этот тренд, нередко объясняют его этнокультурной близостью Центральной Азии и Азербайджана. Тюркский фактор, интерес к наращиванию кооперации с Турцией. Но при таком этнокультурном детерминизме не объяснишь интерес Баку к кооперации с Таджикистаном. Следовательно, как минимум, следует добавить в эту картину фактор экономики. На сегодняшний день по-прежнему актуальной задачей является создание прочного экономического фундамента для любых интеграционных проектов.

Впрочем, стоит также иметь в виду, что Баку долгие годы предпочитает двусторонние форматы многосторонним. В них он видит большую привлекательность и эффективность. Но ведь и Узбекистан во многом действует по схожему алгоритму, а другие страны-члены ЕАЭС и ОДКБ также стремятся к тому, чтобы и в интеграционных структурах блюсти, прежде всего, свой национальный интерес.

Налицо стремление Баку выйти за рамки Кавказского региона. Такие попытки Азербайджан предпринимал и ранее, все началось не год и не два назад. Но очевидно, что после решения проблемы с обеспечением территориальной целостности, скорость «освоения» той же Центральной Азии, как и Ближнего Востока будет только возрастать.

Сергей Маркедонов

Мохаммад Джавад Зариф вернулся на пост вице-президента Ирана по стратегическим вопросам. Впрочем, он так и не успел его официально покинуть, так как указа президента Масуда Пезешкияна о его отставке не было.

Напомним, что Зариф, бывший главным участником диалога с Западом, завершившимся ядерной сделкой, одобренной Бараком Обамой и разорванной Дональдом Трампом, подал в отставку 11 августа. Он мотивировал свое решение составом нового правительства, в котором присутствует много консерваторов и мало реформаторов. Хотя сам Зариф, бывший главой комитета по подбору кадров в новую администрацию, рекомендовал сделать ставку на реформаторов. Однако чисто реформаторский кабинет вряд ли получил бы одобрение парламента, утверждающего министров.

Заявление Зарифа об уходе в отставку стало подарком для консервативного парламента. Но его депутаты в уход ключевого члена команды Пезешкияна не поверили, и во время утверждения кабинета президенту был задан вопрос о роли Зарифа. Президент заявил, что будет продолжать пользоваться его советами, но об оставлении на посту вице-президента речи не было. Однако когда парламент утвердил все предложенные Пезешкияном кандидатуры министров, Зариф объявил о том, что передумал и остается на своем посту.

Мотивировал он это письменным распоряжением Пезешкияна, а также тем, что почти 70% министров и вице-президентов, а также многие заместители министров были назначены по его предложению. Таким образом Зариф продемонстрировал, что при желании подсчитывать можно по-разному: если только министров, то он и другие реформаторы проиграли, а если в целом чиновников высокого ранга, то ситуация для них далеко не столь плачевна.

Хотя, на самом деле, консерваторы сохраняют целый ряд наиболее значимых постов, а многие реформаторы назначены на относительно второстепенные должности. Представительство женщин увеличилось, но ненамного. Так, если среди министров одна женщина, то среди вице-президентов – две (курируют вопросы семьи и экологии). Рахбар Хаменеи никак не прокомментировал историю с Зарифов, де-факто молчаливо согласившись с его возвращением.

Не менее интересными, чем возвращение Зарифа, являются первые месседжи его протеже на посту министра иностранных дел Аббаса Аракчи. Никаких сигналов в отношении США пока нет – Иран ждет результатов ноябрьских выборов. А свои сигналы Западу он начал с Японии, где несколько лет был послом (Япония географически относится к Востоку, но политически – к Западу). В интервью японским СМИ Аракчи заявил, что «расширение экономических и торговых связей между Ираном и Японией становится естественным и логичным выбором».

В интервью государственному телевидению Ирана Аракчи подал ряд сигналов Евросоюзу. По его словам, внешнеполитический подход новой администрации «основан на тонком балансе между преемственностью и трансформацией», и если Европа откажется от своей «агрессивной» позиции, то «она вновь станет приоритетом Ирана». А напряженность в отношениях с Западом не должна становиться непосильным бременем для иранского народа.

Также прошли телефонные беседы Аракчи с его коллегами из Франции и Германии, Стефаном Сежурне и Анналеной Бербок. Согласно информации из иранских источников, Аракчи призвал Евросоюз к открытому диалогу для решения двусторонних проблем, подчеркнув, что Тегеран заинтересован в развитии отношений с ЕС «в атмосфере взаимного уважения».

А 26 августа Аракчи в Тегеране встречался премьер-министром и главой МИД Катара шейхом Мухаммедом бен Абдель Рахманом Аль Тани. Катар – один из посредников по урегулированию конфликта в секторе Газа. Из конкретики интересно заявление Аракчи заявил, что Иран поддержит любое соглашение о прекращении огня, на которое согласится ХАМАС. Обещанная месть Ирана за убийство Исмаила Хании продолжает откладываться – и при желании такой местью можно назвать массированный удар «Хезболлы» по Израилю, после которого (и ответного удара Израиля) обе стороны заявили о своей победе.

Алексей Макаркин