В нынешней турецкой политической ситуации большое внимание уделяется тому, что раньше почти игнорировалось — электорату Синана Огана.
Сам он пообещал поддержать Кемаля Кылычдароглу, но в политике голоса автоматически не передаются. Для победы Реджепу Тайипу Эрдогану достаточно будет расколоть электорат Огана и сохранить высочайшую мобилизацию собственного электората.
В вопросе мобилизации сторонников Эрдогана перед первым туром делалось многое — от повышения зарплат бюджетникам до агитации со сторону мулл — но до победы чуть-чуть не хватило. Теперь же надо привести второй раз избирателей, привыкших, что Эрдоган побеждает сразу — а это не так просто. И практики проведения вторых туров выборов в Турции вообще нет — парламентские выборы всегда однотуровые, а в 2014 и 2018 годах на президентских выборах был только один тур (а до этого прямых президентских выборов не было).
Что же до электората Огана, то он «сборный» и состоит из сторонников самого Огана (часть националистов) и снявшего свою кандидатуру за несколько дней до выборов Мухаррема Индже (часть традиционного электората Народно-республиканской партии, не приемлющая альянса с исламистами). Эти избиратели не хотели голосовать за Эрдогана как исламиста, но и Кылычдароглу, в коалиции которого присутствуют исламистские партии, не вызывает у них доверия. Но не менее важно, что этот электорат придерживается всех шести принципов Кемаля Ататюрка — это народность, республиканизм, национализм, лаицизм (светскость), этатизм, (госконтроль в экономике), реформизм. И национализм не менее значим для них, чем лаицизм. А национализм в понимании Ататюрка — это единая турецкая нация без всякой курдской идентичности. Курдская же партия на этот раз своего кандидата не выдвинула, призвав голосовать за Кылычдароглу.
И вот теперь перед электоратом Огана выбор из трех вариантов — если оба вышедших во второй тур кандидата их не устраивают, но можно остаться дома (что выгодно Эрдогану — ему удобен даже раскол этого электората, тогда как Кылычдароглу надо привлекать его на свою сторону целиком, что крайне сложно). Поэтому сейчас Эрдоган будет объяснять этим избирателям, что Кылычдароглу — это агент курдов, а Кылычдароглу, в свою очередь, доказывать, что Эрдоган установит в стране нечто вроде султаната и халифата. Так что борьба будет продолжаться до дня второго голосования.
Алексей Макаркин
Сам он пообещал поддержать Кемаля Кылычдароглу, но в политике голоса автоматически не передаются. Для победы Реджепу Тайипу Эрдогану достаточно будет расколоть электорат Огана и сохранить высочайшую мобилизацию собственного электората.
В вопросе мобилизации сторонников Эрдогана перед первым туром делалось многое — от повышения зарплат бюджетникам до агитации со сторону мулл — но до победы чуть-чуть не хватило. Теперь же надо привести второй раз избирателей, привыкших, что Эрдоган побеждает сразу — а это не так просто. И практики проведения вторых туров выборов в Турции вообще нет — парламентские выборы всегда однотуровые, а в 2014 и 2018 годах на президентских выборах был только один тур (а до этого прямых президентских выборов не было).
Что же до электората Огана, то он «сборный» и состоит из сторонников самого Огана (часть националистов) и снявшего свою кандидатуру за несколько дней до выборов Мухаррема Индже (часть традиционного электората Народно-республиканской партии, не приемлющая альянса с исламистами). Эти избиратели не хотели голосовать за Эрдогана как исламиста, но и Кылычдароглу, в коалиции которого присутствуют исламистские партии, не вызывает у них доверия. Но не менее важно, что этот электорат придерживается всех шести принципов Кемаля Ататюрка — это народность, республиканизм, национализм, лаицизм (светскость), этатизм, (госконтроль в экономике), реформизм. И национализм не менее значим для них, чем лаицизм. А национализм в понимании Ататюрка — это единая турецкая нация без всякой курдской идентичности. Курдская же партия на этот раз своего кандидата не выдвинула, призвав голосовать за Кылычдароглу.
И вот теперь перед электоратом Огана выбор из трех вариантов — если оба вышедших во второй тур кандидата их не устраивают, но можно остаться дома (что выгодно Эрдогану — ему удобен даже раскол этого электората, тогда как Кылычдароглу надо привлекать его на свою сторону целиком, что крайне сложно). Поэтому сейчас Эрдоган будет объяснять этим избирателям, что Кылычдароглу — это агент курдов, а Кылычдароглу, в свою очередь, доказывать, что Эрдоган установит в стране нечто вроде султаната и халифата. Так что борьба будет продолжаться до дня второго голосования.
Алексей Макаркин
Реджеп Тайип Эрдоган еще может победить —
но никогда раньше он не сталкивался с такой угрозой поражения на выборах. Он посрамил предвыборные прогнозы отдававшие преимущество его основному сопернику — Кемалю Кылычдароглу. Он лучше ожидаемого выступил в «электорально недружественных» крупных городах, особенно — Стамбуле. Да и недобрал до чистой победы в первом туре всего 0,6 процентного пункта (по данным с 99% избирательных участков).
И все же вчерашние выборы — чувствительный удар для президента, пошедшего на третий срок.
На самом деле, в предшествующих общенациональных голосованиях Эрдоган получал ненамного больше: 51,8% — на первых президентских выборах в 2014 г., 52,6% — на перевыборах в 2018 г., да и на общенациональном конституционном референдуме 2017 г., существенно расширившем полномочия президента, «за» проэрдогановскую позицию высказалось практически столько же — 51,4%. Так что от партии власти в стан оппозиции перешло всего 2-3 процента активных избирателей. Что же дает основание считать неудачу Эрдогана весьма серьезной?
Не секрет, что иногда к сильным, даже тектоническим сдвигам в политике приводит сдвиг настроений малой доли избирателей (вспомним, например, президентские выборы в США и 2016, и 2020 гг.) — но только при условии, что в стране сохраняется подлинная электоральная конкуренция, при которой победа «партии власти» отнюдь не предрешена. И Турция — несмотря на реформы с авторитарным душком последних лет, сохранила именно такой уровень конкуренции. И что?
Во-первых, Эрдоган потерпел сильное репутационное поражение: при все всевластии, он не смог победить в первом туре, выступил хуже, чем пять и девять лет назад. Для режима с яркими чертами персоналистского — далеко не последний по значимости фактор.
Во-вторых, в Турции впервые сложилось то, что политологи называют «коалицией меньшинств». Раньше у Эрдогана было ненамного больше голосов, чем вчера, но вот у его оппонентов — намного меньше, потому что на тех выборах присутствовал «курдский кандидат» — Селахаттин Демиртащ, получавший 8-9% голосов, в основном — на востоке страны. Теперь же модернистские настроения жителей крупных городов и средиземноморского побережья и голоса курдов ложились в копилку единого кандидата. Да, Кылычдароглу отстал в первом туре — но всего на 5 пунктов, а не на 20, как его предшественник 5 лет назад.
А отсюда — «в-третьих». Оппозиционный избиратель вполне может заключить: Эрдоган не столь уж непобедим, каким он казался все эти годы (вспомним: еще несколько месяцев назад, до землетрясения, мало кто сомневался, что он и в третий раз выиграет выборы, хотя и с большими издержками). А раз так — голосование обретает смысл: оно может изменить не только лидера, но и курс. Станет ли это сильным мобилизующим фактором — узнаем 29 мая. Как раз в этот день 570 лет назад в Константинополе, нынешнем Стамбуле, сменилась власть — пала Византийская империя.
Борис Макаренко
но никогда раньше он не сталкивался с такой угрозой поражения на выборах. Он посрамил предвыборные прогнозы отдававшие преимущество его основному сопернику — Кемалю Кылычдароглу. Он лучше ожидаемого выступил в «электорально недружественных» крупных городах, особенно — Стамбуле. Да и недобрал до чистой победы в первом туре всего 0,6 процентного пункта (по данным с 99% избирательных участков).
И все же вчерашние выборы — чувствительный удар для президента, пошедшего на третий срок.
На самом деле, в предшествующих общенациональных голосованиях Эрдоган получал ненамного больше: 51,8% — на первых президентских выборах в 2014 г., 52,6% — на перевыборах в 2018 г., да и на общенациональном конституционном референдуме 2017 г., существенно расширившем полномочия президента, «за» проэрдогановскую позицию высказалось практически столько же — 51,4%. Так что от партии власти в стан оппозиции перешло всего 2-3 процента активных избирателей. Что же дает основание считать неудачу Эрдогана весьма серьезной?
Не секрет, что иногда к сильным, даже тектоническим сдвигам в политике приводит сдвиг настроений малой доли избирателей (вспомним, например, президентские выборы в США и 2016, и 2020 гг.) — но только при условии, что в стране сохраняется подлинная электоральная конкуренция, при которой победа «партии власти» отнюдь не предрешена. И Турция — несмотря на реформы с авторитарным душком последних лет, сохранила именно такой уровень конкуренции. И что?
Во-первых, Эрдоган потерпел сильное репутационное поражение: при все всевластии, он не смог победить в первом туре, выступил хуже, чем пять и девять лет назад. Для режима с яркими чертами персоналистского — далеко не последний по значимости фактор.
Во-вторых, в Турции впервые сложилось то, что политологи называют «коалицией меньшинств». Раньше у Эрдогана было ненамного больше голосов, чем вчера, но вот у его оппонентов — намного меньше, потому что на тех выборах присутствовал «курдский кандидат» — Селахаттин Демиртащ, получавший 8-9% голосов, в основном — на востоке страны. Теперь же модернистские настроения жителей крупных городов и средиземноморского побережья и голоса курдов ложились в копилку единого кандидата. Да, Кылычдароглу отстал в первом туре — но всего на 5 пунктов, а не на 20, как его предшественник 5 лет назад.
А отсюда — «в-третьих». Оппозиционный избиратель вполне может заключить: Эрдоган не столь уж непобедим, каким он казался все эти годы (вспомним: еще несколько месяцев назад, до землетрясения, мало кто сомневался, что он и в третий раз выиграет выборы, хотя и с большими издержками). А раз так — голосование обретает смысл: оно может изменить не только лидера, но и курс. Станет ли это сильным мобилизующим фактором — узнаем 29 мая. Как раз в этот день 570 лет назад в Константинополе, нынешнем Стамбуле, сменилась власть — пала Византийская империя.
Борис Макаренко
История с возвращением церкви «Троицы» Андрея Рублева и гробницы святого Александра Невского выходит далеко за рамки политических интересов, влияющих на принятие решений.
Православных верующих, постоянно посещающих храмы и причащающихся, в России всего несколько процентов, и для большинства из них эта тема не является приоритетной. Так что речь идет не о рейтингах и пиаре, а об ином.
Эта история вызывает в памяти сюжеты, популярные в публикациях православных авторов начиная с 1990-х годов. От негативного примера — как церковные бюрократы в Первую мировую войну не допустили крестного хода вдоль линии фронта с Песчанской иконой Божьей Матери (пример описан в мемуарах князя Жевахова, который привозил эту икону в Ставку). До куда более известного примера позитивного — легенды об облете Москвы самолетом с Тихвинской иконой Божьей Матери (точнее говоря, с ее списком) 8 декабря 1941 года по личному приказу Сталина. Сюжет с облетом присутствует даже на одной из фресок в главном храме Вооруженных сил.
Так что речь идет не о политическом, а о сакральном компоненте церковно-государственных отношений. Понятно, что с рублевской «Троицей» никто в окопы не пойдет, но копию иконы Спасителя, принадлежавшей генералу Ванновскому (военному министру при Александре III), президент передал генералу Теплинскому. Неудивительно, что директор Эрмитажа Михаил Пиотровский заявил по поводу передачи гробницы: «В сегодняшней геополитической ситуации сакральное, символическое значение раки и гробницы Александра Невского как святого защитника и покровителя русского воинства и русской дипломатии гораздо важнее, чем их художественное значение. Шедевр искусства нужно и сберечь, и сделать его всем доступным, чтобы он выполнял свою функцию. И так помог нашей Победе». Аналогии вполне очевидные.
Лоббистские же возможности музейщиков сейчас резко ослаблены. Они больше не могут ни апеллировать к международному музейному сообществу, ни получать поддержку от либеральной интеллигенции — и то, и другое сейчас контрпродуктивно для музеев как государственных институций. Аргумент относительно «мягкой силы» российских музеев в глобальном мире также больше не работает. И, самое главное, музеи не могут обеспечить ту самую сакральность, о которой говорил Пиотровский — это церковная сфера.
Алексей Макаркин
Православных верующих, постоянно посещающих храмы и причащающихся, в России всего несколько процентов, и для большинства из них эта тема не является приоритетной. Так что речь идет не о рейтингах и пиаре, а об ином.
Эта история вызывает в памяти сюжеты, популярные в публикациях православных авторов начиная с 1990-х годов. От негативного примера — как церковные бюрократы в Первую мировую войну не допустили крестного хода вдоль линии фронта с Песчанской иконой Божьей Матери (пример описан в мемуарах князя Жевахова, который привозил эту икону в Ставку). До куда более известного примера позитивного — легенды об облете Москвы самолетом с Тихвинской иконой Божьей Матери (точнее говоря, с ее списком) 8 декабря 1941 года по личному приказу Сталина. Сюжет с облетом присутствует даже на одной из фресок в главном храме Вооруженных сил.
Так что речь идет не о политическом, а о сакральном компоненте церковно-государственных отношений. Понятно, что с рублевской «Троицей» никто в окопы не пойдет, но копию иконы Спасителя, принадлежавшей генералу Ванновскому (военному министру при Александре III), президент передал генералу Теплинскому. Неудивительно, что директор Эрмитажа Михаил Пиотровский заявил по поводу передачи гробницы: «В сегодняшней геополитической ситуации сакральное, символическое значение раки и гробницы Александра Невского как святого защитника и покровителя русского воинства и русской дипломатии гораздо важнее, чем их художественное значение. Шедевр искусства нужно и сберечь, и сделать его всем доступным, чтобы он выполнял свою функцию. И так помог нашей Победе». Аналогии вполне очевидные.
Лоббистские же возможности музейщиков сейчас резко ослаблены. Они больше не могут ни апеллировать к международному музейному сообществу, ни получать поддержку от либеральной интеллигенции — и то, и другое сейчас контрпродуктивно для музеев как государственных институций. Аргумент относительно «мягкой силы» российских музеев в глобальном мире также больше не работает. И, самое главное, музеи не могут обеспечить ту самую сакральность, о которой говорил Пиотровский — это церковная сфера.
Алексей Макаркин
Столкнувшись с резким падением популярности в связи с пенсионной реформой и вызванными ею длительными массовыми протестами, президент Макрон энергично пытается перезагрузить свой второй президентский срок и активизировать курс на поощрение деловой активности во Франции. Одно из главных направлений для этого – привлечение иностранных инвестиций, особенно в сферы, связанные с экологическим переходом. Надо признать, Макрон – в прошлом инвестиционный банкир – знает, как это грамотно делать. В последние сложные годы он стал на мировой арене одним из самых успешных «зазывал» зарубежного капитала в экономику страны, пытаясь ускорить реиндустриализацию Франции на новых технологических основах и снизить ее экономическую зависимость от Китая и США. Макрон не скрывает, что важным ускорителем для такого курса стало принятие администрацией Байдена в прошлом году Закона о сокращении инфляции, который предусматривает выделение 369 млрд долларов на стимулирование зеленых технологий, включая крупные налоговые субсидии для внутренних производителей.
В понедельник Макрон провел в Версале встречу с 200 лидерами мирового бизнеса, чтобы продемонстрировать им привлекательность вложения денег во Францию. Это был уже шестой саммит «Выбирайте Францию», и в ходе него было объявлено о достигнутых соглашениях по 28 инвестиционным проектам на общую сумму в 13 млрд евро. Крупнейший из них – проект тайваньской компании ProLogium по строительству завода в портовом городе Дюнкерке по производству батарей для электромобилей стоимостью 5,2 млрд евро. К нему примыкает проект на 1,5 млрд евро также в Дюнкерке по созданию завода, выпускающего компоненты для электробатарей, который будет осуществлять совместное предприятие китайской группы XTC и французского энергетического гиганта Orano. С быстрым развитием рынка электромобилей в мире выпуск электроаккумуляторов становится сегментом высокого роста, и Франция претендует на то, чтобы стать крупнейшим европейским центром в этой сфере. Шведская IKEA собирается увеличить свои инвестиции во Франции на 900 млн евро к 2026 г. Американский фармгигант Pfizer вложит 500 млн евро дополнительно к такой же сумме, инвестированной в прошлом году, деньги пойдут на исследования и клинические испытания. Его британский конкурент GSK выделяет на свои проекты 400 млн евро. Португальская компания Powerdot вложит 140 млн евро в производство заправок для электромобилей.
Среди бизнес-лидеров, присутствовавших на саммите «Выбирайте Францию», наибольшее внимание привлекал к себе Илон Маск, которого еще до общей встречи в Версале принял в Елисейском дворце Макрон. Маска резко критикуют в Европе за его политику в компании Twitter, но в качестве главы Tesla в нем заинтересованы все крупные европейские страны. Известно, что ранее Париж пытался убедить Маска построить первый европейский завод Tesla именно во Франции, но тот выбрал Германию. После беседы с Маском президент Макрон написал в твиттере: «Мы говорили о привлекательности Франции и о значительном прогрессе в секторах электромобилей и энергетики. Нам так много нужно сделать вместе». В свою очередь, Маск, который также провел встречу с министром экономики и финансов Франции Брюно Лё Мэром, сказал журналистам о своей уверенности, что в будущем Tesla сделает «значительные инвестиции» в стране. «Никаких объявлений сегодня, но я очень впечатлен президентом Макроном и французским правительством, тем, как благоприятно они относятся к промышленности». Учитывая, что на прошлой неделе Макрон объявил о подготовке законопроекта о стимулировании инновационных отраслей, который, в частности, предусматривает налоговые льготы для производителей электромобилей, возможно, прихода Tesla во Францию долго ждать не придется.
Александр Ивахник
В понедельник Макрон провел в Версале встречу с 200 лидерами мирового бизнеса, чтобы продемонстрировать им привлекательность вложения денег во Францию. Это был уже шестой саммит «Выбирайте Францию», и в ходе него было объявлено о достигнутых соглашениях по 28 инвестиционным проектам на общую сумму в 13 млрд евро. Крупнейший из них – проект тайваньской компании ProLogium по строительству завода в портовом городе Дюнкерке по производству батарей для электромобилей стоимостью 5,2 млрд евро. К нему примыкает проект на 1,5 млрд евро также в Дюнкерке по созданию завода, выпускающего компоненты для электробатарей, который будет осуществлять совместное предприятие китайской группы XTC и французского энергетического гиганта Orano. С быстрым развитием рынка электромобилей в мире выпуск электроаккумуляторов становится сегментом высокого роста, и Франция претендует на то, чтобы стать крупнейшим европейским центром в этой сфере. Шведская IKEA собирается увеличить свои инвестиции во Франции на 900 млн евро к 2026 г. Американский фармгигант Pfizer вложит 500 млн евро дополнительно к такой же сумме, инвестированной в прошлом году, деньги пойдут на исследования и клинические испытания. Его британский конкурент GSK выделяет на свои проекты 400 млн евро. Португальская компания Powerdot вложит 140 млн евро в производство заправок для электромобилей.
Среди бизнес-лидеров, присутствовавших на саммите «Выбирайте Францию», наибольшее внимание привлекал к себе Илон Маск, которого еще до общей встречи в Версале принял в Елисейском дворце Макрон. Маска резко критикуют в Европе за его политику в компании Twitter, но в качестве главы Tesla в нем заинтересованы все крупные европейские страны. Известно, что ранее Париж пытался убедить Маска построить первый европейский завод Tesla именно во Франции, но тот выбрал Германию. После беседы с Маском президент Макрон написал в твиттере: «Мы говорили о привлекательности Франции и о значительном прогрессе в секторах электромобилей и энергетики. Нам так много нужно сделать вместе». В свою очередь, Маск, который также провел встречу с министром экономики и финансов Франции Брюно Лё Мэром, сказал журналистам о своей уверенности, что в будущем Tesla сделает «значительные инвестиции» в стране. «Никаких объявлений сегодня, но я очень впечатлен президентом Макроном и французским правительством, тем, как благоприятно они относятся к промышленности». Учитывая, что на прошлой неделе Макрон объявил о подготовке законопроекта о стимулировании инновационных отраслей, который, в частности, предусматривает налоговые льготы для производителей электромобилей, возможно, прихода Tesla во Францию долго ждать не придется.
Александр Ивахник
История с передачей Русской православной церкви «Троицы» Андрея Рублева показала степень расхождения между эстетикой и сакральностью. Последовательно проводимый принцип сакральности означает, что иконы должны находиться только там, где им молятся — в храме или в красном углу дома. В то же время эстетический подход делит иконы на имеющие высокую художественную ценность и не имеющие таковой. Причем в первом случае ставит во главу угла как доступность для обозрения и изучения, так и условия хранения, максимально обеспечивающие сохранность.
Все это хорошо известно, но существуют и менее понятные широкой аудитории казусы. Представим себе, что есть гражданин Х, который выносит из храма икону и сжигает ее. А есть гражданин Y, покупающий икону в магазине и сжигающий ее. Правоохранительные органы задерживают гражданина Y за кощунство, а гражданина Х приглашают выступить с лекцией о морали и нравственности.
Или же, например, гражданин Х разрушает древний храм XII века (домонгольской Руси), а гражданин Y — храм начала ХХ века в неорусском стиле. Оба жили давно, поэтому привлечь их к уголовной ответственности не представляется возможным. Но гражданин Х почитается в церкви как ктитор и храмостроитель (!), а гражданин Y вполне обоснованно считается воинствующим безбожником (это его самооценка, которой он гордился).
На самом деле, все просто. В первом случае (с иконой) гражданин Х — это священник, согласно каноническим нормам сжигающий пришедшие в негодность иконы с тем, чтобы избежать кощунственных действий в их отношении. Такая судьба, кстати, постигла большинство древнерусских икон — наиболее почитаемые же (в том числе и «Троицу») «поновляли», делая более яркими и «наглядными», используя современные для своего времени краски. Прихожанам это нравилось.
Во втором же случае гражданин X — это боярин XVII века, приехавший в свою вотчину и увидевший там построенный еще при Всеволоде Большое Гнездо маленький белокаменный однокупольный храм — меньше, чем у его коллег по думе. И приказавший нанятому не самому талантливому архитектору возвести мощный пятикупольный храм, который не стыдно показать друзьям. Крестьяне тоже, кстати, были рады — в прежнем храме не все прихожане могли уместиться, а в новом просторно и удобно, можно спокойно молиться.
У искусствоведов сердце кровью обливается, когда они представляют, сколько уникальных памятников было уничтожено вполне благочестивыми людьми. Но такое уничтожение не мешало — а нередко помогало — выполнять сакральную функцию. Лишь в период модерна восторжествовала эстетика, хотя и здесь не обошлось без проблем — первоначальные реставрации носили свирепый по нынешним временам характер. Реставраторы дописывали и доделывали произведения искусства в соответствии со своими представлениями о благородной древности. Николай I приказал привести Дмитриевский собор во Владимире в первозданное состояние — в результате были снесены древние галереи с лестничными башнями, когда-то соединявшие собор с княжеским дворцом. Но постепенно восторжествовали современные принципы реставрации.
В то же время сознательная архаизация современного общества приводит к двойственным последствиям. С одной стороны, происходит «ресакрализация», основанная на стремлении наконец-то обрести «Россию, которую мы потеряли» (в этом смысле даже 90-е годы в России были временем причудливого сочетания модернизации и архаизации — этот опыт еще предстоит осмыслить). С другой же она оставляет равнодушным секуляризированное население — реальных людей, живущих своими повседневными заботами.
Алексей Макаркин
Все это хорошо известно, но существуют и менее понятные широкой аудитории казусы. Представим себе, что есть гражданин Х, который выносит из храма икону и сжигает ее. А есть гражданин Y, покупающий икону в магазине и сжигающий ее. Правоохранительные органы задерживают гражданина Y за кощунство, а гражданина Х приглашают выступить с лекцией о морали и нравственности.
Или же, например, гражданин Х разрушает древний храм XII века (домонгольской Руси), а гражданин Y — храм начала ХХ века в неорусском стиле. Оба жили давно, поэтому привлечь их к уголовной ответственности не представляется возможным. Но гражданин Х почитается в церкви как ктитор и храмостроитель (!), а гражданин Y вполне обоснованно считается воинствующим безбожником (это его самооценка, которой он гордился).
На самом деле, все просто. В первом случае (с иконой) гражданин Х — это священник, согласно каноническим нормам сжигающий пришедшие в негодность иконы с тем, чтобы избежать кощунственных действий в их отношении. Такая судьба, кстати, постигла большинство древнерусских икон — наиболее почитаемые же (в том числе и «Троицу») «поновляли», делая более яркими и «наглядными», используя современные для своего времени краски. Прихожанам это нравилось.
Во втором же случае гражданин X — это боярин XVII века, приехавший в свою вотчину и увидевший там построенный еще при Всеволоде Большое Гнездо маленький белокаменный однокупольный храм — меньше, чем у его коллег по думе. И приказавший нанятому не самому талантливому архитектору возвести мощный пятикупольный храм, который не стыдно показать друзьям. Крестьяне тоже, кстати, были рады — в прежнем храме не все прихожане могли уместиться, а в новом просторно и удобно, можно спокойно молиться.
У искусствоведов сердце кровью обливается, когда они представляют, сколько уникальных памятников было уничтожено вполне благочестивыми людьми. Но такое уничтожение не мешало — а нередко помогало — выполнять сакральную функцию. Лишь в период модерна восторжествовала эстетика, хотя и здесь не обошлось без проблем — первоначальные реставрации носили свирепый по нынешним временам характер. Реставраторы дописывали и доделывали произведения искусства в соответствии со своими представлениями о благородной древности. Николай I приказал привести Дмитриевский собор во Владимире в первозданное состояние — в результате были снесены древние галереи с лестничными башнями, когда-то соединявшие собор с княжеским дворцом. Но постепенно восторжествовали современные принципы реставрации.
В то же время сознательная архаизация современного общества приводит к двойственным последствиям. С одной стороны, происходит «ресакрализация», основанная на стремлении наконец-то обрести «Россию, которую мы потеряли» (в этом смысле даже 90-е годы в России были временем причудливого сочетания модернизации и архаизации — этот опыт еще предстоит осмыслить). С другой же она оставляет равнодушным секуляризированное население — реальных людей, живущих своими повседневными заботами.
Алексей Макаркин
Евросоюз в условиях весьма напряженных отношений с Китаем явно пытается укрепить свои связи с крупнейшей страной Глобального Юга – Индией. При этом Индия в последние годы добилась немалых успехов в развитии ряда высокотехнологичных отраслей и стремится позиционировать себя как глобального цифрового игрока. В 2022 г. объем торговли Индии с ЕС в секторе цифровых продуктов и услуг достиг 17 млрд евро. 16 мая в Брюсселе состоялось первое заседание недавно созданного Европейско-индийского совета по торговле и технологиям. Со стороны Еврокомиссии в нем участвовали два исполнительных вице-президента ЕК Маргрет Вестагер и Валдис Домбровскис, глава дипломатии ЕС Жозеп Боррель и еврокомиссар по внутреннему рынку Тьерри Бретон. Индию представляли глава МИД, министр торговли и министр по делам предпринимательства и информационным технологиям.
Естественно, на первом заседании речь не шла о конкретных проектах и сделках, скорее оно было посвящено определению будущих рамок и задач работы совета. Судя по пресс-релизу Еврокомиссии, Брюссель придает новому органу важное значение в деле «углубления стратегического партнерства». Достигнуты договоренности о том, что совет будет способствовать сотрудничеству ЕС и Индии в проектах по развитию квантовых компьютеров, в разработке глобальных стандартов для новых поколений мобильной связи и в сфере искусственного интеллекта. Предусмотрена координация усилий в развитии отрасли новейших полупроводников, обмен опытом по внедрению зеленых технологий. Обращает на себя внимание, что на пресс-конференции после заседания совета представители обеих сторон не раз упоминали о необходимости снижения рисков в современной мировой экономике. Хотя Китай при этом прямо не упоминался, но подразумевалось, что и ЕС, и Индия хотят застраховать себя от чрезмерной экономической зависимости от Пекина, что и стало мощным стимулом для взаимного сближения.
Впрочем, в отношениях между Брюсселем и Нью-Дели тоже не всё безоблачно. Индия крайне негативно относится к планам Евросоюза ввести с 2026 г. так называемый углеродный налог на иностранные компании, продающие в странах ЕС продукцию, произведенную с большими выбросами СО2. Речь идет о цементе, стали, железной руде, удобрениях, которые в больших объемах поставляются Индией в Европу. Предполагается, что тарифы на такие продукты будут составлять от 20 до 35%. Нью-Дели считает, что это будет несправедливо сдерживать экономический рост страны и станет проявлением протекционизма. Власти Индии собирались оспорить эти планы ЕС в ВТО. Но по итогам заседания 16 мая обе стороны согласились рассматривать конфликтный вопрос в рамках двустороннего совета. Министр торговли и промышленности Индии Пиюш Гоял на пресс-конференции заявил: «Мы будем обсуждать этот вопрос, и у нас впереди много времени, в течение которого мы будем работать вместе, чтобы найти правильные решения».
Другой вопрос, разделяющий ЕС и Индию, касается экономических связей с Россией и европейских санкций в отношении нее. Индия крупно выиграла от эмбарго, введенного ЕС на российскую нефть и нефтепродукты. С начала СВО импорт российской сырой нефти в Индию подскочил с 1 млн баррелей в месяц до 63 млн. Значительную ее часть индийские компании перерабатывают и затем поставляют в Европу, формально не нарушая никаких санкций. Поставки дизеля из Индии в Европу за год увеличились почти в 10 раз, поставки авиационного керосина – на 250%. В руководстве Еврокомиссии по-разному относятся к такой ситуации. Жозеп Боррель настроен резко критически. Накануне заседания двустороннего совета он заявил: «Если дизель или бензин поступают в Европу из Индии, а производятся из российской нефти, то это определенно обход санкций, и страны ЕС должны принимать соответствующие меры». Однако другие руководители ЕС считают, что Нью-Дели в любом случае не откажется от таких прибылей, и не хотят обострять проблему. Маргрет Вестагер на пресс-конференции после заседания совета отметила, что если у Брюсселя есть озабоченности, он будет поднимать их «с открытой рукой и без указующих пальцев».
Александр Ивахник
Естественно, на первом заседании речь не шла о конкретных проектах и сделках, скорее оно было посвящено определению будущих рамок и задач работы совета. Судя по пресс-релизу Еврокомиссии, Брюссель придает новому органу важное значение в деле «углубления стратегического партнерства». Достигнуты договоренности о том, что совет будет способствовать сотрудничеству ЕС и Индии в проектах по развитию квантовых компьютеров, в разработке глобальных стандартов для новых поколений мобильной связи и в сфере искусственного интеллекта. Предусмотрена координация усилий в развитии отрасли новейших полупроводников, обмен опытом по внедрению зеленых технологий. Обращает на себя внимание, что на пресс-конференции после заседания совета представители обеих сторон не раз упоминали о необходимости снижения рисков в современной мировой экономике. Хотя Китай при этом прямо не упоминался, но подразумевалось, что и ЕС, и Индия хотят застраховать себя от чрезмерной экономической зависимости от Пекина, что и стало мощным стимулом для взаимного сближения.
Впрочем, в отношениях между Брюсселем и Нью-Дели тоже не всё безоблачно. Индия крайне негативно относится к планам Евросоюза ввести с 2026 г. так называемый углеродный налог на иностранные компании, продающие в странах ЕС продукцию, произведенную с большими выбросами СО2. Речь идет о цементе, стали, железной руде, удобрениях, которые в больших объемах поставляются Индией в Европу. Предполагается, что тарифы на такие продукты будут составлять от 20 до 35%. Нью-Дели считает, что это будет несправедливо сдерживать экономический рост страны и станет проявлением протекционизма. Власти Индии собирались оспорить эти планы ЕС в ВТО. Но по итогам заседания 16 мая обе стороны согласились рассматривать конфликтный вопрос в рамках двустороннего совета. Министр торговли и промышленности Индии Пиюш Гоял на пресс-конференции заявил: «Мы будем обсуждать этот вопрос, и у нас впереди много времени, в течение которого мы будем работать вместе, чтобы найти правильные решения».
Другой вопрос, разделяющий ЕС и Индию, касается экономических связей с Россией и европейских санкций в отношении нее. Индия крупно выиграла от эмбарго, введенного ЕС на российскую нефть и нефтепродукты. С начала СВО импорт российской сырой нефти в Индию подскочил с 1 млн баррелей в месяц до 63 млн. Значительную ее часть индийские компании перерабатывают и затем поставляют в Европу, формально не нарушая никаких санкций. Поставки дизеля из Индии в Европу за год увеличились почти в 10 раз, поставки авиационного керосина – на 250%. В руководстве Еврокомиссии по-разному относятся к такой ситуации. Жозеп Боррель настроен резко критически. Накануне заседания двустороннего совета он заявил: «Если дизель или бензин поступают в Европу из Индии, а производятся из российской нефти, то это определенно обход санкций, и страны ЕС должны принимать соответствующие меры». Однако другие руководители ЕС считают, что Нью-Дели в любом случае не откажется от таких прибылей, и не хотят обострять проблему. Маргрет Вестагер на пресс-конференции после заседания совета отметила, что если у Брюсселя есть озабоченности, он будет поднимать их «с открытой рукой и без указующих пальцев».
Александр Ивахник
19 мая самолет авиакомпании «Азимут» вылетел из московского аэропорта «Внуково» в Тбилиси.
Такая информация звучала бы как обычная справочно-диспетчерская рутина, если бы не политические обстоятельства вокруг российско-грузинских отношений и в целом обстановка в Закавказье.
Рейс «Азимута» — первый полет российского авиаперевозчика в Грузию с 2019 года. И до этого времени отношения Москвы и Тбилиси отличались высоким уровнем проблемности. Стороны радикально расходились в вопросах о статусе Абхазии, Южной Осетии, не говоря уже про евро-атлантический выбор Грузии. Однако, несмотря на это, после прихода к власти «Грузинской мечты» (изначально коалиции, а затем партии) шел курс на «нормализацию без перехода красных линий». Были восстановлены экономические связи. И даже наметился их рост, а российские туристы стали одними из главных гостей популярных грузинских курортов. Так называемая «ночь Гаврилова» (скандал, спровоцированный появлением депутата Госдумы РФ в парламенте Грузии) поставила «нормализацию» (и без того ограниченную политическими линиями) на паузу.
После того, как 10 мая президент России Владимир Путин снял запрет на прямое авиасообщение с Грузией, а для граждан этой страны был отменен визовый режим, процесс нормализации имеет все шансы получить новые импульсы. Наряду с «Азимутом» полеты в закавказскую республику будет осуществлять компания «Red Wings». Помимо российской столицы гостей в «солнечную Грузию» будут отправлять из Сочи, Казани, Самары. Кроме Тбилиси их встретит также второй по численности грузинский город Кутаиси. И не исключено, что и главный черноморский курорт Батуми.
Прагматизация отношений (даже проблемных и конфликтных) всегда лучше их сакрализации. Но надо понимать уже сейчас, что завышенных ожиданий от нового витка нормализации ждать не стоит. Политические расхождения между элитами двух стран никуда не делись, как и зависимость Грузии от США и Евросоюза. Ждать мгновенной смены вех в умонастроениях грузинских граждан также как минимум наивно. Не говоря уже у том, что в стране присутствуют оппозиционные силы, для которых сближение с Россией — опасное табу.
Однако преодоление препятствий важно. Для Москвы необходимо показать свою привлекательность для постсоветских соседей, сломать восприятие России как чего-то, несущего угрозы и риски. Для Тбилиси важно продемонстрировать примат прагматики над идеологией «сдерживания северного соседа». От географии не сбежишь и дружбой с Западом собственные расхождения с РФ не разрешишь. Крайне важно взять этот вопрос в собственные руки — третьи силы при любом раскладе будут заботиться, прежде всего, о своих интересах.
Сергей Маркедонов
Такая информация звучала бы как обычная справочно-диспетчерская рутина, если бы не политические обстоятельства вокруг российско-грузинских отношений и в целом обстановка в Закавказье.
Рейс «Азимута» — первый полет российского авиаперевозчика в Грузию с 2019 года. И до этого времени отношения Москвы и Тбилиси отличались высоким уровнем проблемности. Стороны радикально расходились в вопросах о статусе Абхазии, Южной Осетии, не говоря уже про евро-атлантический выбор Грузии. Однако, несмотря на это, после прихода к власти «Грузинской мечты» (изначально коалиции, а затем партии) шел курс на «нормализацию без перехода красных линий». Были восстановлены экономические связи. И даже наметился их рост, а российские туристы стали одними из главных гостей популярных грузинских курортов. Так называемая «ночь Гаврилова» (скандал, спровоцированный появлением депутата Госдумы РФ в парламенте Грузии) поставила «нормализацию» (и без того ограниченную политическими линиями) на паузу.
После того, как 10 мая президент России Владимир Путин снял запрет на прямое авиасообщение с Грузией, а для граждан этой страны был отменен визовый режим, процесс нормализации имеет все шансы получить новые импульсы. Наряду с «Азимутом» полеты в закавказскую республику будет осуществлять компания «Red Wings». Помимо российской столицы гостей в «солнечную Грузию» будут отправлять из Сочи, Казани, Самары. Кроме Тбилиси их встретит также второй по численности грузинский город Кутаиси. И не исключено, что и главный черноморский курорт Батуми.
Прагматизация отношений (даже проблемных и конфликтных) всегда лучше их сакрализации. Но надо понимать уже сейчас, что завышенных ожиданий от нового витка нормализации ждать не стоит. Политические расхождения между элитами двух стран никуда не делись, как и зависимость Грузии от США и Евросоюза. Ждать мгновенной смены вех в умонастроениях грузинских граждан также как минимум наивно. Не говоря уже у том, что в стране присутствуют оппозиционные силы, для которых сближение с Россией — опасное табу.
Однако преодоление препятствий важно. Для Москвы необходимо показать свою привлекательность для постсоветских соседей, сломать восприятие России как чего-то, несущего угрозы и риски. Для Тбилиси важно продемонстрировать примат прагматики над идеологией «сдерживания северного соседа». От географии не сбежишь и дружбой с Западом собственные расхождения с РФ не разрешишь. Крайне важно взять этот вопрос в собственные руки — третьи силы при любом раскладе будут заботиться, прежде всего, о своих интересах.
Сергей Маркедонов
Прочитал «Бронепароходы» Алексея Иванова.
Это книга о прогрессе — на фоне российского парадокса последних трех десятилетий, когда затухающая модернизация сопровождалась подчеркнутой архаизацией, основанной на стремлении вернуться в сконструированное прошлое (каждый конструировал его по-своему). И о ценности жизни поколения, которое живет здесь и сейчас — и работает, влюбляется, изобретает. Автор подробно описывает речные бои — но куда более вдохновенно рассказывает о самих пароходах как символах прогресса.
Книга о жуткой бессмысленности гражданской войны, которая ломает не только человеческие судьбы, но и надежды на мирный эволюционный прогресс. Неизбежным элементом советской ностальгии является перечисление достижений в промышленной и социальной сферах — но такого прогресса можно было бы добиться и другими, не столь брутальными средствами. И потенциал для этого был.
В связи с признанием бессмысленности войны стандартный вопрос о том, за кого автор — за красных или за белых — носит поверхностный характер. А за кого Пастернак в «Докторе Живаго», часть действия которого происходит в тех же краях (прототип Юрятина — это Пермь)? Видно, что Пастернак — как и Иванов — более симпатизирует белым, но оба не делают из белого движения безусловного пример для подражания. И хотя адмирал Старк неизмеримо благороднее экс-мичмана Раскольникова, но главный пароход книги все же действовал на стороне красных, хотя и без фанатизма (а его команда даже перебила тоже красных матросов-беспредельщиков — в гражданскую войну бывали и такие истории).
Впрочем, есть и отличия. Пастернака за книгу о бессмысленности войны подвергли остракизму (так как были еще живы красные рубаки, которые такое восприятие лучших лет их жизни воспринимали как диверсию — а молодые карьеристы им подыгрывали), а Иванов от этого избавлен. И второе, уже связанное с самой книгой, а не с ее судьбой. Герой Пастернака отходит от активной деятельности (хотя как врач мог неплохо устроиться), опрощается и умирает. Иванов предлагает альтернативу — делай, что должно, и будь, что будет. Тоже не идеальную в условиях войны и террора — но идеальных альтернатив здесь нет.
Книга об отсутствии не только идеальных альтернатив, но и идеальных героев — даже явно любимый автором капитан выдает на смерть одного из своих подчиненных (под реальной угрозой расстрела остальных — но все же выдает, а не пафосно берет ответственность на себя — он человек, а не идол на постаменте). Гибнут гордые (характерно название последнего погибшего судна), считающие себя вправе решать судьбы других людей во имя высоких (благо человечества) или низменных (деньги и карьера) побуждений. Спасаются грешники — мать, только что родившая внебрачного ребенка, бывшая проститутка, бывший шулер, бывший чекист. И бесшабашный белый офицер, сам спасавший до этого людей — в реальной жизни ему осталось жить несколько месяцев, но мир Иванова при всей историчности событий отличается волюнтаризмом.
Кому-то из героев, выступающих под собственными именами, дается еще немного пожить, а долгое существование одного из второстепенных мерзавцев резко обрывается по воле автора, видимо, возжелавшего элементарной справедливости. В конце концов, художественные произведения предназначены не для того, чтобы сдавать по ним экзамены — они позволяют лучше понять людей и эпоху, причем не только ту, в которой происходит их действие.
Алексей Макаркин
Это книга о прогрессе — на фоне российского парадокса последних трех десятилетий, когда затухающая модернизация сопровождалась подчеркнутой архаизацией, основанной на стремлении вернуться в сконструированное прошлое (каждый конструировал его по-своему). И о ценности жизни поколения, которое живет здесь и сейчас — и работает, влюбляется, изобретает. Автор подробно описывает речные бои — но куда более вдохновенно рассказывает о самих пароходах как символах прогресса.
Книга о жуткой бессмысленности гражданской войны, которая ломает не только человеческие судьбы, но и надежды на мирный эволюционный прогресс. Неизбежным элементом советской ностальгии является перечисление достижений в промышленной и социальной сферах — но такого прогресса можно было бы добиться и другими, не столь брутальными средствами. И потенциал для этого был.
В связи с признанием бессмысленности войны стандартный вопрос о том, за кого автор — за красных или за белых — носит поверхностный характер. А за кого Пастернак в «Докторе Живаго», часть действия которого происходит в тех же краях (прототип Юрятина — это Пермь)? Видно, что Пастернак — как и Иванов — более симпатизирует белым, но оба не делают из белого движения безусловного пример для подражания. И хотя адмирал Старк неизмеримо благороднее экс-мичмана Раскольникова, но главный пароход книги все же действовал на стороне красных, хотя и без фанатизма (а его команда даже перебила тоже красных матросов-беспредельщиков — в гражданскую войну бывали и такие истории).
Впрочем, есть и отличия. Пастернака за книгу о бессмысленности войны подвергли остракизму (так как были еще живы красные рубаки, которые такое восприятие лучших лет их жизни воспринимали как диверсию — а молодые карьеристы им подыгрывали), а Иванов от этого избавлен. И второе, уже связанное с самой книгой, а не с ее судьбой. Герой Пастернака отходит от активной деятельности (хотя как врач мог неплохо устроиться), опрощается и умирает. Иванов предлагает альтернативу — делай, что должно, и будь, что будет. Тоже не идеальную в условиях войны и террора — но идеальных альтернатив здесь нет.
Книга об отсутствии не только идеальных альтернатив, но и идеальных героев — даже явно любимый автором капитан выдает на смерть одного из своих подчиненных (под реальной угрозой расстрела остальных — но все же выдает, а не пафосно берет ответственность на себя — он человек, а не идол на постаменте). Гибнут гордые (характерно название последнего погибшего судна), считающие себя вправе решать судьбы других людей во имя высоких (благо человечества) или низменных (деньги и карьера) побуждений. Спасаются грешники — мать, только что родившая внебрачного ребенка, бывшая проститутка, бывший шулер, бывший чекист. И бесшабашный белый офицер, сам спасавший до этого людей — в реальной жизни ему осталось жить несколько месяцев, но мир Иванова при всей историчности событий отличается волюнтаризмом.
Кому-то из героев, выступающих под собственными именами, дается еще немного пожить, а долгое существование одного из второстепенных мерзавцев резко обрывается по воле автора, видимо, возжелавшего элементарной справедливости. В конце концов, художественные произведения предназначены не для того, чтобы сдавать по ним экзамены — они позволяют лучше понять людей и эпоху, причем не только ту, в которой происходит их действие.
Алексей Макаркин
Бывают интересные совпадения во времени. Когда в японской Хиросиме на открывшемся саммите G7 обсуждают и осуждают экономический экспансионизм Пекина, в древнем китайском Сиане проходил саммит Китая и пяти постсоветских стран Центральной Азии, на котором Си Цзиньпин подчеркнуто выступал в роли надежного и доброжелательного партнера. Это была первая совместная встреча лидеров Китая, Казахстана, Киргизстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана, которая создала новый формат их взаимоотношений. Участники встречи подписали семь документов, включая Сианьскую декларацию саммита Китая и Центральной Азии. Было объявлено об официальном учреждении механизма такого саммита, который будет проходить раз в два года поочередно во всех странах-участницах, и о создании постоянного секретариата саммита в Китае.
Судя по всему, председатель Си сейчас делает серьезную ставку на наращивание влияния Китая в центральноазиатском регионе, в первую очередь, в Казахстане. Впрочем, интерес к укреплению отношений был явно взаимным. 17 мая Си встретился с Касым-Жомартом Токаевым, тепло поздравив того с 70-летием и заявив о «прочной дружбе» между двумя странами. 18 мая китайский лидер по отдельности пообщался с четырьмя другими участниками саммита, особо отметив, что страны региона независимо выбирают пути развития и что их суверенитет, безопасность и территориальная целостность будут гарантированы. Были подписаны двусторонние соглашения о развитии торговли, инвестициях в инфраструктуру и технологии и безвизовых поездках.
А 19 мая состоялась общая встреча саммита, на которой Си выступил с большой речью. Он анонсировал масштабную помощь Китая в развитии Центральной Азии, выразил готовность Пекина координировать стратегии развития с пятью странами региона и способствовать их модернизации. В частности, Пекин будет побуждать китайские компании в этих странах создавать новые рабочие места, строить транспортные хабы и товарные склады, запустить специальное железнодорожное сообщение, нацеленное на развитие туризма. Будет ускорено строительство четвертой ветки газопровода, идущего из Казахстана в Китай. Было объявлено, что Китай предоставит странам региона 26 млрд юаней ($3,8 млрд) в виде финансовой помощи. В долгосрочном плане в рамках знакового китайского проекта «Один пояс, один путь» будут предприняты усилия по строительству транс-Каспийского международного транспортного коридора. Все эти планы строятся не на пустом месте. Китай уже вложил многие миллиарды долларов в нефте- и газопроводы, шоссе и железные дороги, по которым богатые природные ресурсы Центральной Азии перемещаются в Китай. Объем взаимной торговли между Китаем и странами региона в 2022 г. достиг рекордного уровня в $70 млрд, из них на Казахстан приходится $31 млрд. Более половины импорта Китая из этих стран составляют энергетические ресурсы: уголь, сырая нефть, природный газ. Показательно также, что в своей речи Си Цзиньпин заявил о готовности Китая помогать центральноазиатским странам укреплять правоохранительные органы, безопасность и наращивать обороноспособность.
Комментируя итоги саммита, китайские государственные СМИ, с одной стороны, подчеркивают историческое значение этого события, а с другой – категорически отрицают, что оно как-то задевает интересы России, которая традиционно относила Центральную Азию к своей сфере влияния. Между тем, очевидно, что Китай стремится максимально использовать ситуацию, когда внимание и ресурсы России сосредоточены на украинском конфликте. Более того,
после начала российской СВО некоторые страны Центральной Азии стали настороженно относиться к целям Москвы в регионе, и Пекин не случайно подчеркивает необходимость обеспечения безопасности и суверенитета этих стран. Конечно, речь не идет о том, что центральноазиатские страны отворачиваются от России. В конце концов, лидеры всех пяти стран присутствовали в Москве на параде Победы 9 мая. Но это был скорее символический жест. В своей же текущей работе руководство этих стран, похоже, будет все в большей степени ориентироваться на взаимодействие с великим южным соседом.
Александр Ивахник
Судя по всему, председатель Си сейчас делает серьезную ставку на наращивание влияния Китая в центральноазиатском регионе, в первую очередь, в Казахстане. Впрочем, интерес к укреплению отношений был явно взаимным. 17 мая Си встретился с Касым-Жомартом Токаевым, тепло поздравив того с 70-летием и заявив о «прочной дружбе» между двумя странами. 18 мая китайский лидер по отдельности пообщался с четырьмя другими участниками саммита, особо отметив, что страны региона независимо выбирают пути развития и что их суверенитет, безопасность и территориальная целостность будут гарантированы. Были подписаны двусторонние соглашения о развитии торговли, инвестициях в инфраструктуру и технологии и безвизовых поездках.
А 19 мая состоялась общая встреча саммита, на которой Си выступил с большой речью. Он анонсировал масштабную помощь Китая в развитии Центральной Азии, выразил готовность Пекина координировать стратегии развития с пятью странами региона и способствовать их модернизации. В частности, Пекин будет побуждать китайские компании в этих странах создавать новые рабочие места, строить транспортные хабы и товарные склады, запустить специальное железнодорожное сообщение, нацеленное на развитие туризма. Будет ускорено строительство четвертой ветки газопровода, идущего из Казахстана в Китай. Было объявлено, что Китай предоставит странам региона 26 млрд юаней ($3,8 млрд) в виде финансовой помощи. В долгосрочном плане в рамках знакового китайского проекта «Один пояс, один путь» будут предприняты усилия по строительству транс-Каспийского международного транспортного коридора. Все эти планы строятся не на пустом месте. Китай уже вложил многие миллиарды долларов в нефте- и газопроводы, шоссе и железные дороги, по которым богатые природные ресурсы Центральной Азии перемещаются в Китай. Объем взаимной торговли между Китаем и странами региона в 2022 г. достиг рекордного уровня в $70 млрд, из них на Казахстан приходится $31 млрд. Более половины импорта Китая из этих стран составляют энергетические ресурсы: уголь, сырая нефть, природный газ. Показательно также, что в своей речи Си Цзиньпин заявил о готовности Китая помогать центральноазиатским странам укреплять правоохранительные органы, безопасность и наращивать обороноспособность.
Комментируя итоги саммита, китайские государственные СМИ, с одной стороны, подчеркивают историческое значение этого события, а с другой – категорически отрицают, что оно как-то задевает интересы России, которая традиционно относила Центральную Азию к своей сфере влияния. Между тем, очевидно, что Китай стремится максимально использовать ситуацию, когда внимание и ресурсы России сосредоточены на украинском конфликте. Более того,
после начала российской СВО некоторые страны Центральной Азии стали настороженно относиться к целям Москвы в регионе, и Пекин не случайно подчеркивает необходимость обеспечения безопасности и суверенитета этих стран. Конечно, речь не идет о том, что центральноазиатские страны отворачиваются от России. В конце концов, лидеры всех пяти стран присутствовали в Москве на параде Победы 9 мая. Но это был скорее символический жест. В своей же текущей работе руководство этих стран, похоже, будет все в большей степени ориентироваться на взаимодействие с великим южным соседом.
Александр Ивахник
«По мирному договору и по ряду статей, которые сегодня обсуждали, удалось приблизить понимание обеих сторон к общему видению». Этими словами глава МИД России Сергей Лавров подвел итоги трехсторонних московских переговоров по урегулированию армяно-азербайджанского конфликта. Они прошли в российской столице в минувшую пятницу. Впрочем, представители Баку и Еревана потом провели встречу тет-а-тет.
Май 2023 года, наверное, может рассматриваться как один из самых интенсивных переговорных периодов. 1-4 мая министров иностранных дел Азербайдажна и Армении принимали в Вашингтоне, затем — 14 июня — в Брюсселе при посредничестве председателя Евросовета Шарля Мишеля прошла встреча Ильхама Алиева и Никола Пашиняна. Через 5 дней пути Джейхуна Байрамова и Арарата Мирзояна снова пересеклись в Москве. Не за горами и переговоры на полях второго заседания Европейского политического сообщества в Кишиневе.
Всякий переговорный раунд завершается признанием достигнутого прогресса. Однако события «на земле» как будто бы опровергают оптимизм дипломатов-посредников. И в мае было немало тревожных сигналов с армяно-азербайдажнской госграницы. Не говоря уже о том, что ситуация вокруг Лачина не завершилась некими компромиссными договоренностями. В чем причина такого развития ситуации?
Во-первых, силовой фактор уже не первый год является частью переговорного процесса. Пока дипломаты говорят в кабинетах, военные пытаются усилить их аргументацию «в поле». К сожалению, здесь ничего нового. Во-вторых, налицо конкуренция проектов по урегулированию конфликта. Запад и Россия уже не работают вместе, хотя риторика их диппредставителей в отношении перспектив мира между Арменией и Азербайджаном не слишком отличается. Если не следовать за нюансами.
«Работа над мирным договором, безусловно, является основополагающей. Но наши партнеры сегодня подтвердили, что без решения вопросов делимитации, разблокирования транспортных и экономических коммуникаций, без общего улучшения ситуации с обеспечением безопасности в Карабахе и на армяно-азербайджанской границе трудно продвигаться вперед по конкретным аспектам мирного договора», – констатировал 19 мая Сергей Лавров.
Москва, таким образом, видит мир как некий финальный акт урегулирования всего спектра спорных вопросов. Запад же пытается ускорить подписание некоей формальной бумаги, что можно будет представить, как «достижение необходимого прогресса», после чего поднять вопрос об уместности военного присутствия РФ в Армении и российских миротворцев в Карабахе.
Риторика похожая, а вот целеполагание — разное!
Сергей Маркедонов
Май 2023 года, наверное, может рассматриваться как один из самых интенсивных переговорных периодов. 1-4 мая министров иностранных дел Азербайдажна и Армении принимали в Вашингтоне, затем — 14 июня — в Брюсселе при посредничестве председателя Евросовета Шарля Мишеля прошла встреча Ильхама Алиева и Никола Пашиняна. Через 5 дней пути Джейхуна Байрамова и Арарата Мирзояна снова пересеклись в Москве. Не за горами и переговоры на полях второго заседания Европейского политического сообщества в Кишиневе.
Всякий переговорный раунд завершается признанием достигнутого прогресса. Однако события «на земле» как будто бы опровергают оптимизм дипломатов-посредников. И в мае было немало тревожных сигналов с армяно-азербайдажнской госграницы. Не говоря уже о том, что ситуация вокруг Лачина не завершилась некими компромиссными договоренностями. В чем причина такого развития ситуации?
Во-первых, силовой фактор уже не первый год является частью переговорного процесса. Пока дипломаты говорят в кабинетах, военные пытаются усилить их аргументацию «в поле». К сожалению, здесь ничего нового. Во-вторых, налицо конкуренция проектов по урегулированию конфликта. Запад и Россия уже не работают вместе, хотя риторика их диппредставителей в отношении перспектив мира между Арменией и Азербайджаном не слишком отличается. Если не следовать за нюансами.
«Работа над мирным договором, безусловно, является основополагающей. Но наши партнеры сегодня подтвердили, что без решения вопросов делимитации, разблокирования транспортных и экономических коммуникаций, без общего улучшения ситуации с обеспечением безопасности в Карабахе и на армяно-азербайджанской границе трудно продвигаться вперед по конкретным аспектам мирного договора», – констатировал 19 мая Сергей Лавров.
Москва, таким образом, видит мир как некий финальный акт урегулирования всего спектра спорных вопросов. Запад же пытается ускорить подписание некоей формальной бумаги, что можно будет представить, как «достижение необходимого прогресса», после чего поднять вопрос об уместности военного присутствия РФ в Армении и российских миротворцев в Карабахе.
Риторика похожая, а вот целеполагание — разное!
Сергей Маркедонов
Премьер-министр Армении заявил о готовности признать Нагорный Карабах частью Азербайджана. По его словам, признание территориальной целостности соседней страны площадью в 86, 6 тыс. кв. км. предполагают и суверенитет Баку над нагорно-карабахскими землями. Тезисы Никола Пашиняна ожидаемо разошлись на цитаты, их стали охотно комментировать политики и блоггеры.
Но есть ли в заявлении армянского премьера принципиальная новизна? Если отказаться от информационного хайпа, то ответ будет отрицательным. Так 18 апреля, выступая во время правительственного отчета в Национальном собрании, он заявил, что, если Ереван и Баку «четко, без двусмысленности и уловок признают территориальную целостность друг друга и обязуются сегодня и навсегда не предъявлять друг другу территориальных претензий», то есть шанс, что многолетний конфликт между ними прекратится. Впрочем, идею о взаимном признании Азербайджана и Армении в границах площадью соответственно 86,6 и 29,8 тыс. кв. км Пашинян с завидной регулярностью озвучивает на протяжении уже, как минимум, года.
При этом надо обратить внимание на два нюанса. Во-первых, премьер-министр Армении настаивает на том, чтобы Баку признал Армению в границах Армянской ССР без установлений своих КПП или постов на ее «ядровой территории». Во-вторых, мир в Нагорном Карабахе он видит достижимым через прямые переговоры Баку и Степанакерта при международных гарантиях. Имплементация этих предложений не так проста, как может показаться на первый план. В какой-то степени Пашинян пытается подстраховаться, выдвигая их, дабы избежать обвинений в национальном предательстве. Впрочем, они уже не первый месяц появляются в армянском сегменте социальных сетей. Здесь также без сенсационных открытий.
Однако по факту, в армянском обществе нет воодушевления по поводу «карабахской реконкисты». От конфликта устали, попытки объединения на антипашиняновской основе терпят одну неудачу за другой. Нет и поддержки идеи «широкой Армении» кем-то из крупных внешних игроков. Политика — искусство возможного. Трюизм, который от многочисленного повторения не перестает отражать реальность. Травматичную и неприятную для многих.
Сергей Маркедонов
Но есть ли в заявлении армянского премьера принципиальная новизна? Если отказаться от информационного хайпа, то ответ будет отрицательным. Так 18 апреля, выступая во время правительственного отчета в Национальном собрании, он заявил, что, если Ереван и Баку «четко, без двусмысленности и уловок признают территориальную целостность друг друга и обязуются сегодня и навсегда не предъявлять друг другу территориальных претензий», то есть шанс, что многолетний конфликт между ними прекратится. Впрочем, идею о взаимном признании Азербайджана и Армении в границах площадью соответственно 86,6 и 29,8 тыс. кв. км Пашинян с завидной регулярностью озвучивает на протяжении уже, как минимум, года.
При этом надо обратить внимание на два нюанса. Во-первых, премьер-министр Армении настаивает на том, чтобы Баку признал Армению в границах Армянской ССР без установлений своих КПП или постов на ее «ядровой территории». Во-вторых, мир в Нагорном Карабахе он видит достижимым через прямые переговоры Баку и Степанакерта при международных гарантиях. Имплементация этих предложений не так проста, как может показаться на первый план. В какой-то степени Пашинян пытается подстраховаться, выдвигая их, дабы избежать обвинений в национальном предательстве. Впрочем, они уже не первый месяц появляются в армянском сегменте социальных сетей. Здесь также без сенсационных открытий.
Однако по факту, в армянском обществе нет воодушевления по поводу «карабахской реконкисты». От конфликта устали, попытки объединения на антипашиняновской основе терпят одну неудачу за другой. Нет и поддержки идеи «широкой Армении» кем-то из крупных внешних игроков. Политика — искусство возможного. Трюизм, который от многочисленного повторения не перестает отражать реальность. Травматичную и неприятную для многих.
Сергей Маркедонов
Новая книга Бориса Акунина «Яма» принадлежит к двум циклам одновременно: первый — о Фандорине, второй — о Масе. Как обычно у Акунина, наряду с детективной интригой в стиле ретро (в данном случае основанной на сюжете со строительством первых метрополитенов в европейских столицах), есть и некоторые вечные мысли.
Во-первых, общественные результаты технологической модернизации в значительной степени зависят от лиц, принимающих решения (в данном случае — рулящих этой модернизацией). Кстати, эта тема активно обсуждалась еще сотню лет назад, когда позитивистское представление о поступательном прогрессе, неизбежно и бесповоротно облагораживающем мир, столкнулось с жестокой реальностью мировой окопной войны. И нередко приводило к непродуктивному отрицанию полезности прогресса. Акунин полезность не отрицает, но в очередной раз предупреждает. Тем более, что тема остается актуальной, и представление, что все решают только экономика и технологии (а общество за ними как-нибудь подтянется), на каждом новом историческом этапе снова получает широкое распространение. И вновь сталкивается с реальностью.
Во-вторых, отношения добра и зла. Несмотря на вечность этой темы (о ней ясно писали Толкиен, Честертон, Льюис — да и многие другие), время от времени вновь возникают представления о том, что со злом можно договориться на взаимоприемлемой основе. Что в мире нет черного и белого, а есть только разные варианты серого. Герои Акунина, столкнувшись со злом (причем не лишенным логичности, весьма эффективным и вообще выглядящим дальним — только испорченным жизнью — родственником добра), просто разносят его вдребезги при первой же возможности. Потому что второй возможности может не быть.
Проблема в том, что в детективе можно смоделировать биполярную схему и предложить морально верное решение, которое одобрит читатель. В жизни же легче определить, где находится зло, чем нащупать путь добра. Это видно из книг другой акунинской серии — исторических повестей о России — где планы благодетельных реформ (хоть екатерининского, хоть александровского времени) сталкиваются с массой препятствий, от косности до коррупции, и не способны помешать исторической катастрофе. Но это уже другая история, поклонников у которой куда меньше, чем у Эраста Петровича и его верного Масы.
Алексей Макаркин
Во-первых, общественные результаты технологической модернизации в значительной степени зависят от лиц, принимающих решения (в данном случае — рулящих этой модернизацией). Кстати, эта тема активно обсуждалась еще сотню лет назад, когда позитивистское представление о поступательном прогрессе, неизбежно и бесповоротно облагораживающем мир, столкнулось с жестокой реальностью мировой окопной войны. И нередко приводило к непродуктивному отрицанию полезности прогресса. Акунин полезность не отрицает, но в очередной раз предупреждает. Тем более, что тема остается актуальной, и представление, что все решают только экономика и технологии (а общество за ними как-нибудь подтянется), на каждом новом историческом этапе снова получает широкое распространение. И вновь сталкивается с реальностью.
Во-вторых, отношения добра и зла. Несмотря на вечность этой темы (о ней ясно писали Толкиен, Честертон, Льюис — да и многие другие), время от времени вновь возникают представления о том, что со злом можно договориться на взаимоприемлемой основе. Что в мире нет черного и белого, а есть только разные варианты серого. Герои Акунина, столкнувшись со злом (причем не лишенным логичности, весьма эффективным и вообще выглядящим дальним — только испорченным жизнью — родственником добра), просто разносят его вдребезги при первой же возможности. Потому что второй возможности может не быть.
Проблема в том, что в детективе можно смоделировать биполярную схему и предложить морально верное решение, которое одобрит читатель. В жизни же легче определить, где находится зло, чем нащупать путь добра. Это видно из книг другой акунинской серии — исторических повестей о России — где планы благодетельных реформ (хоть екатерининского, хоть александровского времени) сталкиваются с массой препятствий, от косности до коррупции, и не способны помешать исторической катастрофе. Но это уже другая история, поклонников у которой куда меньше, чем у Эраста Петровича и его верного Масы.
Алексей Макаркин
Воскресные парламентские выборы в Греции принесли неожиданный результат. Хотя правящей консервативной партии «Новая демократия» во главе с премьер-министром Кириакосом Мицотакисом прочили победу, но считалось, что ей составит серьезную конкуренцию левая партия СИРИЗА. На положение правительства Мицотакиса в последнее время негативно влияли громко прозвучавшие события. В прошлом году разразился долгий скандал, связанный с организацией спецслужбой Греции прослушки телефонов и кибершпионажа против журналистов-расследователей и оппозиционных политиков, включая нынешнего лидера левоцентристской партии ПАСОК Никоса Андрулакиса. В феврале этого года произошло крушение пассажирского поезда, вызвавшее гибель 57 человек, в основном студентов, и приведшее к массовым протестам в стране. Ну и, как и везде в Европе, на положении греков тяжело сказывается резкий рост стоимости жизни. Тем не менее, партия «Новая демократия» (НД) сумела завоевать на выборах 40,8% голосов (даже чуть больше, чем в 2019 году) и получить 146 мест в парламенте из 300. НД оставила далеко позади СИРИЗУ, которая смогла привлечь лишь 20,1% избирателей (в 2019 году 31,5%). Ликующий Мицотакис назвал победу своей партии «политическим землетрясением». Действительно, разрыв между победителем и его основным соперником никогда не был столь велик с 1974 года, когда Греция вернулась к демократии.
Очевидно, успех правящей партии объясняется тем, что в головах греков, пришедших на избирательные участки, возобладали строго экономические мотивы голосования. Что удивительно, оперативный опрос проголосовавших показал, что даже среди 17-24-летних 31,5% поддержали НД – на 3 п.п. больше, чем СИРИЗУ. Правительство Мицотакиса при всех своих недостатках в сфере верховенства закона достаточно эффективно осуществляло постпандемийное восстановление экономики. В 2022 году рост ВВП страны составил 6%, в этом году по прогнозам он вдвое превысит средний уровень по ЕС. Заметно снижалась безработица, и сейчас она составляет терпимые 11%. Ожидается, что вскоре Греция после долгого и тяжелейшего финансово-долгового кризиса вновь получит международный инвестиционный рейтинг. Все эти достижения Мицотакис активно использовал в ходе предвыборной кампании. Он обещал продолжать снижение налогов и безработицы и обеспечить привлечение в страну большего потока прямых иностранных инвестиций. Акцент делался на том, что его правительство доказало свою способность сохранять стабильность и только ему возможно доверить дальнейшую консолидацию достигнутого роста.
На фоне этих заверений СИРИЗА экс-премьера Алексиса Ципраса не смогла предложить заслуживающего доверия экономического плана. Как обычно у левых, она делала упор на обещания роста зарплат в госсекторе и увеличения финансирования сферы социальных услуг. Ципрас назвал электоральный результат СИРИЗЫ «крайне негативным» и объявил о том, что партию ждут серьезные перемены. В отличие от СИРИЗЫ, левоцентристская партия ПАСОК заметно увеличила свою долю, получив 11,5% голосов. Ободренное руководство ПАСОК теперь заявляет, что будет стремиться вернуть свою партию на место главной силы оппозиции консерваторам.
Несмотря на несомненный успех, «Новой демократии» не хватило пяти мандатов для получения абсолютного большинства в парламенте и возможности создания однопартийного правительства. В понедельник Мицотакис заявил, что не будет пытаться сформировать коалицию с другими партиями и выступает за проведение повторных выборов. «Я считаю, что Греция нуждается в сильном и стабильном правительстве с четырехлетней перспективой правления, и чем раньше этот вопрос будет закрыт, тем лучше для страны», – сказал он. Согласно избирательному законодательству Греции, при повторных выборах партия-победитель получает дополнительно до 50 мест в парламенте. Так что у Мицотакиса есть все основания надеяться, что после этих выборов, которые пройдут не позже 2 июля, его партия прочно утвердится у власти.
Александр Ивахник
Очевидно, успех правящей партии объясняется тем, что в головах греков, пришедших на избирательные участки, возобладали строго экономические мотивы голосования. Что удивительно, оперативный опрос проголосовавших показал, что даже среди 17-24-летних 31,5% поддержали НД – на 3 п.п. больше, чем СИРИЗУ. Правительство Мицотакиса при всех своих недостатках в сфере верховенства закона достаточно эффективно осуществляло постпандемийное восстановление экономики. В 2022 году рост ВВП страны составил 6%, в этом году по прогнозам он вдвое превысит средний уровень по ЕС. Заметно снижалась безработица, и сейчас она составляет терпимые 11%. Ожидается, что вскоре Греция после долгого и тяжелейшего финансово-долгового кризиса вновь получит международный инвестиционный рейтинг. Все эти достижения Мицотакис активно использовал в ходе предвыборной кампании. Он обещал продолжать снижение налогов и безработицы и обеспечить привлечение в страну большего потока прямых иностранных инвестиций. Акцент делался на том, что его правительство доказало свою способность сохранять стабильность и только ему возможно доверить дальнейшую консолидацию достигнутого роста.
На фоне этих заверений СИРИЗА экс-премьера Алексиса Ципраса не смогла предложить заслуживающего доверия экономического плана. Как обычно у левых, она делала упор на обещания роста зарплат в госсекторе и увеличения финансирования сферы социальных услуг. Ципрас назвал электоральный результат СИРИЗЫ «крайне негативным» и объявил о том, что партию ждут серьезные перемены. В отличие от СИРИЗЫ, левоцентристская партия ПАСОК заметно увеличила свою долю, получив 11,5% голосов. Ободренное руководство ПАСОК теперь заявляет, что будет стремиться вернуть свою партию на место главной силы оппозиции консерваторам.
Несмотря на несомненный успех, «Новой демократии» не хватило пяти мандатов для получения абсолютного большинства в парламенте и возможности создания однопартийного правительства. В понедельник Мицотакис заявил, что не будет пытаться сформировать коалицию с другими партиями и выступает за проведение повторных выборов. «Я считаю, что Греция нуждается в сильном и стабильном правительстве с четырехлетней перспективой правления, и чем раньше этот вопрос будет закрыт, тем лучше для страны», – сказал он. Согласно избирательному законодательству Греции, при повторных выборах партия-победитель получает дополнительно до 50 мест в парламенте. Так что у Мицотакиса есть все основания надеяться, что после этих выборов, которые пройдут не позже 2 июля, его партия прочно утвердится у власти.
Александр Ивахник
Прошедшие в воскресенье парламентские выборы в Греции интересны не только тем, кто на них победил, но и тем, кто пришел пятым, став последней по количеству голосов партией, преодолевшей с 4,45% весьма «щадящий» 3%-ный избирательный барьер. Этот результат показала правая партия «Греческое решение».
На выборах 2012 и 2015 годов достаточно высоких результатов — около 7% (максимальный результат — 6,99%) — добивалась неофашистская партия «Золотая заря». В Европе нередко сравнивают с фашистами различные партии, которые такими не являются — это является частью идеологической и электоральной борьбы. Но «Золотая заря» составляла исключение среди европейских парламентских партий — это были настоящие неофашисты, идейные наследники черных полковников. Основатель партии Николаос Михалолиакос в юности был среди молодых сторонников хунты, которые угрожали своими силами разобраться с восставшими левыми студентами Политехнического института — впрочем, восстание жестоко подавили военные, так что услуги ультраправых энтузиастов не пригодились.
В Европарламенте с депутатами от «Золотой зари» — партии, активно прибегавшей к политическому насилию — не хотели блокироваться правые партии из других стран, включая и сторонников Марин Ле Пен — слишком большими были бы репутационные издержки.
В 2020 году афинский суд признал «Золотую зарю» преступной группировкой. Михалолиакос и его ближайшие соратники были приговорены к 13 годам лишения свободы за руководство преступной группировкой. Тем самым «Золотая зоря» была исключена из легального политического пространства. Но так как правый электорат никуда не делся, то ее место в политической системе и заняло «Греческое решение». Впрочем, наиболее жесткие сторонники «Золотой зари» эту партию игнорируют и либо не участвуют в выборах, либо голосуют за мелкие политические организации, придерживающиеся более правых позиций, чем «Греческое решение» и не имеющих никаких электоральных шансов.
«Греческое решение» выступает против миграции, за православные ценности, за восстановление смертной казни для педофилов, торговцев наркотиками и людьми, за дружбу с Россией как консервативной православной страной. Против Преспанского соглашения между Грецией и Македонией, в результате которых соседняя страна стала Северной Македонией («Греческое решение» отрицает за ней вообще право на македонскую идентичность). Лидер партии Кириакос Велопулос во время пандемии выступал с антиваксерских позиций. В общем, набор идей, приемлемый для правых избирателей, что и позволило партии уже второй раз пройти в парламент.
И в то же время Велопулос куда более прагматичен, чем лидеры «Золотой зари». Ранее он в течение нескольких лет входил в состав правоцентристской (и ныне правящей) «Новой демократии». В Греции он известен как популист и довольно экстравагантный телеведущий, как-то выставивший на продажу рукописи Иисуса Христа — разумеется, оказавшиеся подделкой (хотя и средневековой — то есть довольно давней). В Европарламенте «Греческое решение» входит в группу Европейских консерваторов и реформистов, ведущую роль в которой играет польская правящая партия «Право и справедливость». Таким образом партия позволяет аккумулировать часть правого протеста и не является угрозой для политической системы.
Алексей Макаркин
На выборах 2012 и 2015 годов достаточно высоких результатов — около 7% (максимальный результат — 6,99%) — добивалась неофашистская партия «Золотая заря». В Европе нередко сравнивают с фашистами различные партии, которые такими не являются — это является частью идеологической и электоральной борьбы. Но «Золотая заря» составляла исключение среди европейских парламентских партий — это были настоящие неофашисты, идейные наследники черных полковников. Основатель партии Николаос Михалолиакос в юности был среди молодых сторонников хунты, которые угрожали своими силами разобраться с восставшими левыми студентами Политехнического института — впрочем, восстание жестоко подавили военные, так что услуги ультраправых энтузиастов не пригодились.
В Европарламенте с депутатами от «Золотой зари» — партии, активно прибегавшей к политическому насилию — не хотели блокироваться правые партии из других стран, включая и сторонников Марин Ле Пен — слишком большими были бы репутационные издержки.
В 2020 году афинский суд признал «Золотую зарю» преступной группировкой. Михалолиакос и его ближайшие соратники были приговорены к 13 годам лишения свободы за руководство преступной группировкой. Тем самым «Золотая зоря» была исключена из легального политического пространства. Но так как правый электорат никуда не делся, то ее место в политической системе и заняло «Греческое решение». Впрочем, наиболее жесткие сторонники «Золотой зари» эту партию игнорируют и либо не участвуют в выборах, либо голосуют за мелкие политические организации, придерживающиеся более правых позиций, чем «Греческое решение» и не имеющих никаких электоральных шансов.
«Греческое решение» выступает против миграции, за православные ценности, за восстановление смертной казни для педофилов, торговцев наркотиками и людьми, за дружбу с Россией как консервативной православной страной. Против Преспанского соглашения между Грецией и Македонией, в результате которых соседняя страна стала Северной Македонией («Греческое решение» отрицает за ней вообще право на македонскую идентичность). Лидер партии Кириакос Велопулос во время пандемии выступал с антиваксерских позиций. В общем, набор идей, приемлемый для правых избирателей, что и позволило партии уже второй раз пройти в парламент.
И в то же время Велопулос куда более прагматичен, чем лидеры «Золотой зари». Ранее он в течение нескольких лет входил в состав правоцентристской (и ныне правящей) «Новой демократии». В Греции он известен как популист и довольно экстравагантный телеведущий, как-то выставивший на продажу рукописи Иисуса Христа — разумеется, оказавшиеся подделкой (хотя и средневековой — то есть довольно давней). В Европарламенте «Греческое решение» входит в группу Европейских консерваторов и реформистов, ведущую роль в которой играет польская правящая партия «Право и справедливость». Таким образом партия позволяет аккумулировать часть правого протеста и не является угрозой для политической системы.
Алексей Макаркин
В Болгарии случилось почти невероятное. Две главные политические силы страны – правоцентристская партия ГЕРБ Бойко Борисова и реформаторская коалиция новой партии «Продолжаем перемены» (ПП) и партии «Демократическая Болгария» (ДБ), являющиеся заклятыми противниками, достигли соглашения о создании правительства. Поскольку вместе они имеют 133 места в 240-местном Народном собрании, такое правительство должно получить твердую парламентскую поддержку. Похоже, появился шанс на выход из двухлетнего глухого политического тупика, когда в Болгарии прошли пять всеобщих выборов без явного победителя, в результате чего страной в основном управляли временные правительства, назначаемые президентом Радевым по своему усмотрению.
Крутой поворот стал возможным благодаря тому, что лидер ГЕРБ, победившей на выборах 2 апреля с крошечным отрывом, номинировал в качестве будущего премьера еврокомиссара от Болгарии Марию Габриэль (урожденную Неделчеву), которая пользуется высоким авторитетом в политическом классе страны. 15 мая Габриэль получила от президента мандат на формирование правительства. И все равно произошедшее стало совершенно неожиданным. Коалиция ПП-ДБ поначалу была настроена негативно, подчеркивая, что дело не в личности премьера, а в недопустимости возвращения к власти партии ГЕРБ, ввергнувшей страну в масштабную коррупцию. Габриэль вела переговоры с Болгарской соцпартией, партией этнических турок «Движение за права и свободы» и популистской партией «Есть такой народ». Две последние партии обещали свою поддержку в обмен на места в правительстве. Но для получения парламентского большинства Габриэль не хватало голосов пяти депутатов.
И тогда она радикально поменяла диспозицию. Насколько известно, в воскресенье и понедельник утром шли интенсивные закрытые переговоры между Габриэль и руководством ПП-ДБ. Их результатом, который был объявлен днем 22 мая, стало достижение соглашения о создании, по крайней мере на 18 месяцев, «экспертного» правительства, которое первые девять месяцев будет возглавлять представитель ПП академик Николай Денков, а Габриэль станет вице-премьером и главой МИД. Через девять месяцев произойдет ротация: Габриэль займет пост премьера, а Денков будет ее заместителем. Очевидно, что обе стороны ради преодоления политического тупика пошли на серьезные уступки. Коалиция ПП-ДБ отказалась от принципиальной позиции несотрудничества с людьми из ГЕРБ (а Габриэль хоть и провела последние 20 лет вне Болгарии, выдвигалась в евроструктуры от партии ГЕРБ). В свою очередь, ГЕРБ согласилась на то, что сначала кабинет возглавит представитель главного политического конкурента. Можно предположить, что Габриэль было непросто убедить в необходимости такого шага Бойко Борисова. Следуя конституционной процедуре, в понедельник она сдала президенту свой мандат на формирование правительства невыполненным, и через несколько дней Радев вручит второй мандат Денкову.
На совместной пресс-конференции Денков и Габриэль назвали основные приоритеты будущего правительства. На первом месте главное требование ПП-ДБ – осуществление глубокой реформы судебной системы и прокуратуры для расчистки коррупционных практик. Вторая срочная задача – разработка госбюджета с дефицитом не более 3% ВВП, что позволит продвинуть Болгарию к вступлению в еврозону. Среди других приоритетов – возвращение на выборах электронных машин для голосования и законодательные изменения для освобождения болгарских спецслужб от иностранного влияния. Денков заявил, что коррекция приоритетов и структуры будущего кабинета будет производится только с согласия обеих сторон. Будущий премьер добавил, что если ГЕРБ не будет соблюдать договоренности, он уйдет в отставку.
Пока что много неясного. В частности, не известно, какова будет степень партийной вовлеченности будущих министров. Любопытно, что во вторник и лидер реформаторов Кирил Петков, и лидер ГЕРБ Борисов отрицали, что речь идет о межпартийной коалиции, поскольку между партиями по-прежнему нет доверия. В любом случае будет интересно последить за этим необычным политическим экспериментом.
Александр Ивахник
Крутой поворот стал возможным благодаря тому, что лидер ГЕРБ, победившей на выборах 2 апреля с крошечным отрывом, номинировал в качестве будущего премьера еврокомиссара от Болгарии Марию Габриэль (урожденную Неделчеву), которая пользуется высоким авторитетом в политическом классе страны. 15 мая Габриэль получила от президента мандат на формирование правительства. И все равно произошедшее стало совершенно неожиданным. Коалиция ПП-ДБ поначалу была настроена негативно, подчеркивая, что дело не в личности премьера, а в недопустимости возвращения к власти партии ГЕРБ, ввергнувшей страну в масштабную коррупцию. Габриэль вела переговоры с Болгарской соцпартией, партией этнических турок «Движение за права и свободы» и популистской партией «Есть такой народ». Две последние партии обещали свою поддержку в обмен на места в правительстве. Но для получения парламентского большинства Габриэль не хватало голосов пяти депутатов.
И тогда она радикально поменяла диспозицию. Насколько известно, в воскресенье и понедельник утром шли интенсивные закрытые переговоры между Габриэль и руководством ПП-ДБ. Их результатом, который был объявлен днем 22 мая, стало достижение соглашения о создании, по крайней мере на 18 месяцев, «экспертного» правительства, которое первые девять месяцев будет возглавлять представитель ПП академик Николай Денков, а Габриэль станет вице-премьером и главой МИД. Через девять месяцев произойдет ротация: Габриэль займет пост премьера, а Денков будет ее заместителем. Очевидно, что обе стороны ради преодоления политического тупика пошли на серьезные уступки. Коалиция ПП-ДБ отказалась от принципиальной позиции несотрудничества с людьми из ГЕРБ (а Габриэль хоть и провела последние 20 лет вне Болгарии, выдвигалась в евроструктуры от партии ГЕРБ). В свою очередь, ГЕРБ согласилась на то, что сначала кабинет возглавит представитель главного политического конкурента. Можно предположить, что Габриэль было непросто убедить в необходимости такого шага Бойко Борисова. Следуя конституционной процедуре, в понедельник она сдала президенту свой мандат на формирование правительства невыполненным, и через несколько дней Радев вручит второй мандат Денкову.
На совместной пресс-конференции Денков и Габриэль назвали основные приоритеты будущего правительства. На первом месте главное требование ПП-ДБ – осуществление глубокой реформы судебной системы и прокуратуры для расчистки коррупционных практик. Вторая срочная задача – разработка госбюджета с дефицитом не более 3% ВВП, что позволит продвинуть Болгарию к вступлению в еврозону. Среди других приоритетов – возвращение на выборах электронных машин для голосования и законодательные изменения для освобождения болгарских спецслужб от иностранного влияния. Денков заявил, что коррекция приоритетов и структуры будущего кабинета будет производится только с согласия обеих сторон. Будущий премьер добавил, что если ГЕРБ не будет соблюдать договоренности, он уйдет в отставку.
Пока что много неясного. В частности, не известно, какова будет степень партийной вовлеченности будущих министров. Любопытно, что во вторник и лидер реформаторов Кирил Петков, и лидер ГЕРБ Борисов отрицали, что речь идет о межпартийной коалиции, поскольку между партиями по-прежнему нет доверия. В любом случае будет интересно последить за этим необычным политическим экспериментом.
Александр Ивахник
С «Троицей» Андрея Рублева происходит необычная ситуация
Церкви на самом деле она не очень нужна. Одна из причин — потому что икона не чудотворная. Но главное — ответственность. Одно дело — взять икону на пару недель для размещения в недалеком от Третьяковской галереи храма Христа Спасителя, затем вернуть и пусть дальше реставраторы разбираются с масштабом ущерба, нанесенного произведению искусства. Другое дело — отвечать за нее постоянно — в том числе и за последствия ее перевозки в Троице-Сергееву лавру на значительно большее расстояние, чем от Лаврушинского переулка до Волхонки. Не окажется ли после этой перевозки икона на долгосрочном «лечении» (и где тогда ее лечить — разве что везти обратно)? И что скажут верующие, если икона не обнаружится ни в галерее, ни в храме. Российскому практикующему верующему нередко свойственна конспирология и подозрительность в отношении священноначалия (еще в советское время патриархия была завалена письмами с обвинениями разного рода в отношении архипастырей, в том числе и весьма достойных). Поэтому «Троица» выглядит для церкви обременением — в отличие от гробницы Александра Невского, где с сохранностью и температурным режимом все же проще — памятник не настолько хрупкий и древний.
В этих условиях у культурного сообщества появляется реальный шанс остановить процесс. Его лоббистские возможности существенно ослаблены, к мнению интеллигенции власть прислушивается все меньше. Но раз церковь именно в данном конкретном вопросе не идет на принцип, то и у музейных работников и реставраторов появляется возможность выразить свою позицию — разумеется, резко отрицательную — и в публичном пространстве. Понятно, что новому директору Третьяковской галереи не хочется войти в историю в одном ряду с «красными» директорами Эрмитажа, выдававшими по требованию государства полотна великих мастеров для продажи за границу (здесь, конечно, о продаже речи не идет — но тема сохранности национального достояния не менее важна). Но не стоит и преуменьшать аппаратную грамотность менеджеров культурного ведомства — они не идут на отчаянные шаги, а действуют в пределах допустимого.
Теперь о позиции государства — она может быть следующей. Никто ничего официально отменять не будет, но иконой в обозримом будущем будут заниматься реставраторы, которые уже об этом заявили. И будут они это делать без транспортировок иконы — раз церкви она не особо нужна, то государство может в этом году воздержаться и от ее временной передачи в храм Христа Спасителя. А о том, что будет в дальнейшем, можно подумать завтра или еще лучше послезавтра. Горизонт планирования сейчас сократился во многих сферах — и культура здесь не является исключением.
Алексей Макаркин
Церкви на самом деле она не очень нужна. Одна из причин — потому что икона не чудотворная. Но главное — ответственность. Одно дело — взять икону на пару недель для размещения в недалеком от Третьяковской галереи храма Христа Спасителя, затем вернуть и пусть дальше реставраторы разбираются с масштабом ущерба, нанесенного произведению искусства. Другое дело — отвечать за нее постоянно — в том числе и за последствия ее перевозки в Троице-Сергееву лавру на значительно большее расстояние, чем от Лаврушинского переулка до Волхонки. Не окажется ли после этой перевозки икона на долгосрочном «лечении» (и где тогда ее лечить — разве что везти обратно)? И что скажут верующие, если икона не обнаружится ни в галерее, ни в храме. Российскому практикующему верующему нередко свойственна конспирология и подозрительность в отношении священноначалия (еще в советское время патриархия была завалена письмами с обвинениями разного рода в отношении архипастырей, в том числе и весьма достойных). Поэтому «Троица» выглядит для церкви обременением — в отличие от гробницы Александра Невского, где с сохранностью и температурным режимом все же проще — памятник не настолько хрупкий и древний.
В этих условиях у культурного сообщества появляется реальный шанс остановить процесс. Его лоббистские возможности существенно ослаблены, к мнению интеллигенции власть прислушивается все меньше. Но раз церковь именно в данном конкретном вопросе не идет на принцип, то и у музейных работников и реставраторов появляется возможность выразить свою позицию — разумеется, резко отрицательную — и в публичном пространстве. Понятно, что новому директору Третьяковской галереи не хочется войти в историю в одном ряду с «красными» директорами Эрмитажа, выдававшими по требованию государства полотна великих мастеров для продажи за границу (здесь, конечно, о продаже речи не идет — но тема сохранности национального достояния не менее важна). Но не стоит и преуменьшать аппаратную грамотность менеджеров культурного ведомства — они не идут на отчаянные шаги, а действуют в пределах допустимого.
Теперь о позиции государства — она может быть следующей. Никто ничего официально отменять не будет, но иконой в обозримом будущем будут заниматься реставраторы, которые уже об этом заявили. И будут они это делать без транспортировок иконы — раз церкви она не особо нужна, то государство может в этом году воздержаться и от ее временной передачи в храм Христа Спасителя. А о том, что будет в дальнейшем, можно подумать завтра или еще лучше послезавтра. Горизонт планирования сейчас сократился во многих сферах — и культура здесь не является исключением.
Алексей Макаркин
О Пригожине
1. Никаким сторонником «партии мира» он не является. Его набор идей — «закогтиться» на занимаемой территории, то есть удерживать ее без переговоров, которые по определению подразумевают компромиссы. И при этом провести мобилизацию во всех сферах внутри страны, фактически превратив ее на долгосрочный период в осажденную крепость — не только в умах телезрителей (которые, посмотрев очередное ток-шоу, возвращаются к потребительскому поведению), но и в реальной жизни.
2. Пригожин стремится ответить на антиэлитный запрос общества, который существовал всегда, но в разном масштабе. Антиэлитность снижается в двух очень разных случаях — бурного экономического роста (как в начале нулевых годов) или сплочения вокруг флага («крымский консенсус» 2014-2016 годов, начальная стадия СВО). Но сейчас есть перспектива роста антиэлитных настроений — и Пригожин действует в рамках этого тренда.
3. Не стоит преувеличивать внутриполитической востребованности Пригожина. И не только из-за неконсенсусности его фигуры для активных сторонников СВО (для одних он кумир, другие его усиленно критикуют). Но и потому, что даже многие почитатели не видят его в качестве участника внутриполитического процесса. Для них он современный warlord, находящийся где-то далеко (от Донбасса до Африки) и не имеющий непосредственного отношения к их жизни, которая проходит в рамках снижающихся, хотя и по-разному, потребительских стандартов (кому суп жидкий, а у кого жемчуг мелкий).
Алексей Макаркин
1. Никаким сторонником «партии мира» он не является. Его набор идей — «закогтиться» на занимаемой территории, то есть удерживать ее без переговоров, которые по определению подразумевают компромиссы. И при этом провести мобилизацию во всех сферах внутри страны, фактически превратив ее на долгосрочный период в осажденную крепость — не только в умах телезрителей (которые, посмотрев очередное ток-шоу, возвращаются к потребительскому поведению), но и в реальной жизни.
2. Пригожин стремится ответить на антиэлитный запрос общества, который существовал всегда, но в разном масштабе. Антиэлитность снижается в двух очень разных случаях — бурного экономического роста (как в начале нулевых годов) или сплочения вокруг флага («крымский консенсус» 2014-2016 годов, начальная стадия СВО). Но сейчас есть перспектива роста антиэлитных настроений — и Пригожин действует в рамках этого тренда.
3. Не стоит преувеличивать внутриполитической востребованности Пригожина. И не только из-за неконсенсусности его фигуры для активных сторонников СВО (для одних он кумир, другие его усиленно критикуют). Но и потому, что даже многие почитатели не видят его в качестве участника внутриполитического процесса. Для них он современный warlord, находящийся где-то далеко (от Донбасса до Африки) и не имеющий непосредственного отношения к их жизни, которая проходит в рамках снижающихся, хотя и по-разному, потребительских стандартов (кому суп жидкий, а у кого жемчуг мелкий).
Алексей Макаркин
Рейтинги Трампа, выдвижение Рона Десантиса и текущие фавориты у республиканцев
Свежий комментарий Бориса Макаренко о ситуации с праймериз в США
https://publico.ru/opinions/poka-liderstvo-trampa-kazhetsya-bezuslovnym-no-reyting-desantisa-gorazdo-vyshe-drugih-kandidatov
Свежий комментарий Бориса Макаренко о ситуации с праймериз в США
https://publico.ru/opinions/poka-liderstvo-trampa-kazhetsya-bezuslovnym-no-reyting-desantisa-gorazdo-vyshe-drugih-kandidatov
PublicO
Борис Макаренко: Пока лидерство Трампа кажется безусловным, но рейтинг Десантиса гораздо выше других кандидатов - PublicO. Экспертное…
Официально о
своём выдвижении Рон Десантис заявил только сейчас, но этого давно ждали. На
сегодняшний день рейтинги Дональда Трампа среди республиканских избирателей
существенно выше, примерно 55% против 21%. Прошло то время, когда после
неудачных для…
своём выдвижении Рон Десантис заявил только сейчас, но этого давно ждали. На
сегодняшний день рейтинги Дональда Трампа среди республиканских избирателей
существенно выше, примерно 55% против 21%. Прошло то время, когда после
неудачных для…
Пока эксперты и политики обсуждают возможности для нового раунда российско-грузинской нормализации и оценивают шансы на ее успех, западные партнеры Тбилиси предпринимают попытки удержать закавказских союзников в своей орбите.
24 мая Грузию посетил специальный представитель генсека НАТО по Кавказу и Центральной Азии Хавьер Коломина. Традиционно представители Альянса, приезжая в Тбилиси, демонстрировали сдержанный оптимизм. Как правило, они подчеркивали «значительный прогресс» в деле интеграции Грузии в НАТО. Однако, давая высокие оценки «натовскому аспиранту», они так и не открывали возможности для его выхода на защиту диссертации. Новые «экзамены» для «отличника» блока появлялись всякий раз, когда вставал вопрос о полном членстве в нем Грузии.
В мае 2023 года Хавьер Коломина не скрывал, что партнеры по НАТО недовольны тем, как ведут себя грузинские власти. Им досталось за открытие авиасообщения с Россией. По словам спецпредставителя, «сейчас все должны поддержать Украину, насколько это возможно. Это является приоритетом для нас и должно быть приоритетом для всех партнеров». По факту Брюссель предлагает Грузии поставить свои собственные интересы на службу евро-атлантической интеграции. «Россия найдет здесь некоторое пространство для уклонения от санкций. Мы были очень четкими в том, что этого не должно произойти, и мы воодушевили ваше правительство принять соответствующие меры во избежание этого». Судя по тональности комментариев Коломины, он сам (и его начальство) не воодушевлены тем, как Грузия реагирует на предложения западных партнеров.
Досталось грузинским политикам и за проект закона «об иноагентах». По словам натовского эмиссара, он противоречит демократическим нормам. «В марте в Брюсселе находился министр Дарчиашвили, а в апреле премьер-министр. Я тоже принимал участие в этих встречах. Я озвучил нашу обеспокоенность относительно темпов реформ в Грузии, в том числе и в связи с их содержательной стороной», — констатировал Коломина. В переводе с дипломатического на английский это означает, что Грузия близка к получению неформального статуса «вечного аспиранта» в НАТО.
Тем временем, практически параллельно с визитом Коломины лидер правящей партии «Грузинская мечта» Ираклий Кобахидзе снова публично озвучил тезис о том, что Киев подталкивал Тбилиси к открытию «второго фронта» против России. Он призвал максимально широко довести эту информацию до всех «международных партнеров» его страны. Очевидно, что «мечтатели» не спешат поставить грузинские интересы ниже украинских или натовских.
Пока политики спорят о коллизиях национальных и интеграционных интересов, руководство компании «Georgian Airways» анонсировало продажу билетов на транзитные рейсы из Москвы в страны ЕС. Будет ли Грузия членом Евросоюза пока что не вполне ясно, но, похоже, «окном в Европу» для некоторой части россиян она уже становится.
Сергей Маркедонов
24 мая Грузию посетил специальный представитель генсека НАТО по Кавказу и Центральной Азии Хавьер Коломина. Традиционно представители Альянса, приезжая в Тбилиси, демонстрировали сдержанный оптимизм. Как правило, они подчеркивали «значительный прогресс» в деле интеграции Грузии в НАТО. Однако, давая высокие оценки «натовскому аспиранту», они так и не открывали возможности для его выхода на защиту диссертации. Новые «экзамены» для «отличника» блока появлялись всякий раз, когда вставал вопрос о полном членстве в нем Грузии.
В мае 2023 года Хавьер Коломина не скрывал, что партнеры по НАТО недовольны тем, как ведут себя грузинские власти. Им досталось за открытие авиасообщения с Россией. По словам спецпредставителя, «сейчас все должны поддержать Украину, насколько это возможно. Это является приоритетом для нас и должно быть приоритетом для всех партнеров». По факту Брюссель предлагает Грузии поставить свои собственные интересы на службу евро-атлантической интеграции. «Россия найдет здесь некоторое пространство для уклонения от санкций. Мы были очень четкими в том, что этого не должно произойти, и мы воодушевили ваше правительство принять соответствующие меры во избежание этого». Судя по тональности комментариев Коломины, он сам (и его начальство) не воодушевлены тем, как Грузия реагирует на предложения западных партнеров.
Досталось грузинским политикам и за проект закона «об иноагентах». По словам натовского эмиссара, он противоречит демократическим нормам. «В марте в Брюсселе находился министр Дарчиашвили, а в апреле премьер-министр. Я тоже принимал участие в этих встречах. Я озвучил нашу обеспокоенность относительно темпов реформ в Грузии, в том числе и в связи с их содержательной стороной», — констатировал Коломина. В переводе с дипломатического на английский это означает, что Грузия близка к получению неформального статуса «вечного аспиранта» в НАТО.
Тем временем, практически параллельно с визитом Коломины лидер правящей партии «Грузинская мечта» Ираклий Кобахидзе снова публично озвучил тезис о том, что Киев подталкивал Тбилиси к открытию «второго фронта» против России. Он призвал максимально широко довести эту информацию до всех «международных партнеров» его страны. Очевидно, что «мечтатели» не спешат поставить грузинские интересы ниже украинских или натовских.
Пока политики спорят о коллизиях национальных и интеграционных интересов, руководство компании «Georgian Airways» анонсировало продажу билетов на транзитные рейсы из Москвы в страны ЕС. Будет ли Грузия членом Евросоюза пока что не вполне ясно, но, похоже, «окном в Европу» для некоторой части россиян она уже становится.
Сергей Маркедонов
Старейшая в Германии Социал-демократическая партия в эти дни отмечает 160-летие со времени своего основания. Но настроения в ее рядах не праздничные, несмотря на то что представитель партии Олаф Шольц после долгого перерыва возглавляет правительство страны. Вроде бы есть отдельные поводы для оптимизма. 14 мая СДПГ победила на выборах в Бремене, имеющем статус федеральной земли. Однако она получила лишь 30% голосов избирателей – один из худших результатов в этом городе за 70 лет. А в феврале социал-демократы проиграли христианским демократам на повторных выборах в Берлине, и теперь впервые за 22 года бургомистром столицы является представитель ХДС. При общенациональных опросах уровень поддержки СДПГ в последнее время опустился до 17-19% наравне с «Зелеными», в то время как рейтинг ХДС превышает 30%. Никогда в послевоенной истории Германии партия федерального канцлера не имела таких низких рейтингов.
Главная причина неудовлетворенности немцев – высокий рост стоимости жизни. Инфляция весной несколько снизилась, тем не менее в апреле ее уровень составил 7,2% – выше, чем в среднем по Евросоюзу. Слабый платежеспособный спрос определяет вялость экономики. По опубликованным 25 мая данным Федерального управления статистики, в первом квартале этого года ВВП страны снизился на 0,3% после снижения на 0,5% в четвертом квартале прошлого года, т.е. в крупнейшей экономике Европы технически началась рецессия. Потребление домохозяйств в первом квартале сократилось на 1,2%. В целом за последние полгода Германия демонстрирует наихудшие экономические показатели среди крупных стран ЕС. В такой ситуации щедрые социальные обещания СДПГ, звучавшие в период предвыборной кампании 2021 г., в частности, строительство 400 тыс. домов ежегодно, остаются невыполненными. К тому же в условиях геополитического кризиса, связанного в военным конфликтом в Украине, значительную часть времени и внимания канцлера Шольца занимают вопросы международной политики.
В левом крыле партии есть признаки недовольства курсом руководства, но в целом Шольц остается среди социал-демократов пусть не слишком популярным, но уважаемым и авторитетным лидером. Сейчас наибольшие проблемы для канцлера создают противоречия внутри правящей коалиции. В немецких СМИ постоянно обсуждаются распри между «Зелеными» и экономическими либералами из Свободной демократической партии по вопросам защиты климата. «Зеленые» настаивают, что несмотря на экономические трудности цели ЕС по снижению углеродных выбросов на 55% к 2030 г. должны неукоснительно выполняться. СвДП считает, что экологические проекты правительства должны соотноситься с ценой для экономики и граждан.
В последнее время главным яблоком раздора между младшими партнерами по коалиции является законопроект об энергообеспечении зданий, разработанный министерством экономики и проблем климата во главе с сопредседателем «Зеленых» Робертом Хабеком. Законопроект нацелен на постепенный отказ от отопления жилых помещений газом и мазутом. Он предусматривает, что с 2024 г. могут устанавливаться только такие отопительные системы, которые на 65% работают на возобновляемой энергии. Законопроект непопулярен, немцы опасаются, что установка новых систем обойдется слишком дорого. «Зеленые» планировали внести законопроект в парламент на этой неделе, подчеркивая, что ранее все три партии коалиции согласовали временные рамки его прохождения до летних каникул. Однако СвДП заблокировала эти намерения. Либералы утверждают, что законопроект требует существенной доработки. 23 мая Хабек публично обвинил СвДП в отказе от договоренностей. Канцлер Шольц пока пытается отстраниться от этого конфликта, но в конце концов ему придется определиться с позицией. Есть и еще один острый спорный вопрос. Лидер СвДП, министр финансов Кристиан Линднер собирается провести в бюджете на 2024 г. существенные сокращения госрасходов на все министерства, кроме минобороны. «Зеленые» категорически возражают. Глава оппозиционного ХДС Фридрих Мерц обвиняет Шольца в неспособности продемонстрировать лидерство и положить конец распрям в правительстве.
Александр Ивахник
Главная причина неудовлетворенности немцев – высокий рост стоимости жизни. Инфляция весной несколько снизилась, тем не менее в апреле ее уровень составил 7,2% – выше, чем в среднем по Евросоюзу. Слабый платежеспособный спрос определяет вялость экономики. По опубликованным 25 мая данным Федерального управления статистики, в первом квартале этого года ВВП страны снизился на 0,3% после снижения на 0,5% в четвертом квартале прошлого года, т.е. в крупнейшей экономике Европы технически началась рецессия. Потребление домохозяйств в первом квартале сократилось на 1,2%. В целом за последние полгода Германия демонстрирует наихудшие экономические показатели среди крупных стран ЕС. В такой ситуации щедрые социальные обещания СДПГ, звучавшие в период предвыборной кампании 2021 г., в частности, строительство 400 тыс. домов ежегодно, остаются невыполненными. К тому же в условиях геополитического кризиса, связанного в военным конфликтом в Украине, значительную часть времени и внимания канцлера Шольца занимают вопросы международной политики.
В левом крыле партии есть признаки недовольства курсом руководства, но в целом Шольц остается среди социал-демократов пусть не слишком популярным, но уважаемым и авторитетным лидером. Сейчас наибольшие проблемы для канцлера создают противоречия внутри правящей коалиции. В немецких СМИ постоянно обсуждаются распри между «Зелеными» и экономическими либералами из Свободной демократической партии по вопросам защиты климата. «Зеленые» настаивают, что несмотря на экономические трудности цели ЕС по снижению углеродных выбросов на 55% к 2030 г. должны неукоснительно выполняться. СвДП считает, что экологические проекты правительства должны соотноситься с ценой для экономики и граждан.
В последнее время главным яблоком раздора между младшими партнерами по коалиции является законопроект об энергообеспечении зданий, разработанный министерством экономики и проблем климата во главе с сопредседателем «Зеленых» Робертом Хабеком. Законопроект нацелен на постепенный отказ от отопления жилых помещений газом и мазутом. Он предусматривает, что с 2024 г. могут устанавливаться только такие отопительные системы, которые на 65% работают на возобновляемой энергии. Законопроект непопулярен, немцы опасаются, что установка новых систем обойдется слишком дорого. «Зеленые» планировали внести законопроект в парламент на этой неделе, подчеркивая, что ранее все три партии коалиции согласовали временные рамки его прохождения до летних каникул. Однако СвДП заблокировала эти намерения. Либералы утверждают, что законопроект требует существенной доработки. 23 мая Хабек публично обвинил СвДП в отказе от договоренностей. Канцлер Шольц пока пытается отстраниться от этого конфликта, но в конце концов ему придется определиться с позицией. Есть и еще один острый спорный вопрос. Лидер СвДП, министр финансов Кристиан Линднер собирается провести в бюджете на 2024 г. существенные сокращения госрасходов на все министерства, кроме минобороны. «Зеленые» категорически возражают. Глава оппозиционного ХДС Фридрих Мерц обвиняет Шольца в неспособности продемонстрировать лидерство и положить конец распрям в правительстве.
Александр Ивахник
Законопроект о запрете изображений и текстов германских национал-социалистов, итальянских фашистов и «руководителей организаций, сотрудничавших с указанными группами, организациями или движениями» выглядит крайне странным, так как неясно, как в этом случае работать историкам и публицистам, пишущим на данные темы. Историк не может не цитировать документы, а современные медиа-коммуникации невозможны без визуализации, привлекающей внимание аудитории. Например, коллаж с Гитлером и фотографиями узников концлагерей при правильном исполнении может наглядно показать зло нацизма — но его автор может быть привлечен к ответственности за нарушение закона.
С изображениями еще можно апеллировать к советскому опыту, когда эта сфера сильнейшим образом цензурировалась, причем далеко не только применительно к нацистам. Помню, как во время экспонирования картины Ильи Глазунова «Вечная Россия», аудитория искала среди множества лиц изображение Столыпина — до этого запретное. А в журнале «Новое время» текст об архивной выставке на ВДНХ был проиллюстрирован фотографией Колчака (но, на всякий случай, без подписи) — это была первая такая публикация в перестроечном Союзе. А в 1989 году на фотовыставке, посвященной 75-летию начала Первой мировой войны, можно было впервые легально заказать фотографии русских военачальников того времени.
Такая практика восходила еще к римскому damnatio memoriae (проклятию памяти). Причем даже в Риме оно было не слишком эффективным, и изображения тех, кто был подвергнут этому наказанию, все равно сохранились. Тем более в современном мире с распространением Интернета такие меры еще менее эффективны.
Но даже в советское время не запрещали публикацию источников, которые разоблачали преступления нацизма. Причем возникает парадокс. Если историк пишет книгу о нацизме, опираясь на документы (как поступает любой серьезный автор), то он вступает на минное поле, так как может быть привлечен к ответственности. А если пользователь интернета слегка перефразирует Гитлера или Геббельса и уберет из их текстов упоминания о Германии (и, конечно, не будет ссылаться на источник), то ему ничего не будет.
Алексей Макаркин
С изображениями еще можно апеллировать к советскому опыту, когда эта сфера сильнейшим образом цензурировалась, причем далеко не только применительно к нацистам. Помню, как во время экспонирования картины Ильи Глазунова «Вечная Россия», аудитория искала среди множества лиц изображение Столыпина — до этого запретное. А в журнале «Новое время» текст об архивной выставке на ВДНХ был проиллюстрирован фотографией Колчака (но, на всякий случай, без подписи) — это была первая такая публикация в перестроечном Союзе. А в 1989 году на фотовыставке, посвященной 75-летию начала Первой мировой войны, можно было впервые легально заказать фотографии русских военачальников того времени.
Такая практика восходила еще к римскому damnatio memoriae (проклятию памяти). Причем даже в Риме оно было не слишком эффективным, и изображения тех, кто был подвергнут этому наказанию, все равно сохранились. Тем более в современном мире с распространением Интернета такие меры еще менее эффективны.
Но даже в советское время не запрещали публикацию источников, которые разоблачали преступления нацизма. Причем возникает парадокс. Если историк пишет книгу о нацизме, опираясь на документы (как поступает любой серьезный автор), то он вступает на минное поле, так как может быть привлечен к ответственности. А если пользователь интернета слегка перефразирует Гитлера или Геббельса и уберет из их текстов упоминания о Германии (и, конечно, не будет ссылаться на источник), то ему ничего не будет.
Алексей Макаркин