Киностудия «Ленфильм» заявила, что не смогла выполнить поручения президента о замещении зарубежной продукции, необходимой для кинопроизводства. Главной причиной невозможности соблюдать политику импортозамещения назвали отсутствие эквивалентного технического оборудования. Администрация киностудии особо отмечает, что «потребители кинопроизводственных услуг предъявляют высокие требования к качеству оборудования, и спрос на аренду российского кинопроизводственного оборудования отсутствует».
Этот случай – один из многих, в которых действует эффект «цепочки». Кинопроизводители не арендуют российское кинооборудование потому, что оно не обеспечивает качество, которого ожидают посетители кинотеатров. А те, в свою очередь, привыкли к блокбастерам со спецэффектами, созданными на современном оборудовании – то есть ориентированы на определенный стандарт. Причем речь идет по большей части о молодых людях, которые готовы потратить деньги для того, чтобы сходить в кино (плюс посетить буфет, где также оставить какую-то сумму) – это самая выгодная аудитория для владельцев кинотеатров. Люди старших возрастов, менее требовательные в отношении качества спецэффектов, в кино ходят существенно реже – они смотрят советские фильмы (с непритязательными спецэффектами, но нередко выдающимися актерами) дома.
Что касается планов «новой индустриализации» применительно к кинематографу (и далеко не только к нему), то не стоит забывать, что советская индустриализация проходила в условиях открытости страны для зарубежных технологий, а также квалифицированных специалистов, искавших работу в условиях «великой депрессии». Сейчас ситуация совершенно иная – притока технологий и кадров не будет.
Алексей Макаркин
Этот случай – один из многих, в которых действует эффект «цепочки». Кинопроизводители не арендуют российское кинооборудование потому, что оно не обеспечивает качество, которого ожидают посетители кинотеатров. А те, в свою очередь, привыкли к блокбастерам со спецэффектами, созданными на современном оборудовании – то есть ориентированы на определенный стандарт. Причем речь идет по большей части о молодых людях, которые готовы потратить деньги для того, чтобы сходить в кино (плюс посетить буфет, где также оставить какую-то сумму) – это самая выгодная аудитория для владельцев кинотеатров. Люди старших возрастов, менее требовательные в отношении качества спецэффектов, в кино ходят существенно реже – они смотрят советские фильмы (с непритязательными спецэффектами, но нередко выдающимися актерами) дома.
Что касается планов «новой индустриализации» применительно к кинематографу (и далеко не только к нему), то не стоит забывать, что советская индустриализация проходила в условиях открытости страны для зарубежных технологий, а также квалифицированных специалистов, искавших работу в условиях «великой депрессии». Сейчас ситуация совершенно иная – притока технологий и кадров не будет.
Алексей Макаркин
Всю последнюю неделю в Евросоюзе напряженно обсуждали, как пережить предстоящей зимой резкое снижение поставок природного газа из России. До военной операции в Украине на долю России приходилось 40% поставок газа в Европу, а сейчас – около 15%. Что-то удалось заместить за счет расширения закупок СПГ у других экспортеров. Но резко и быстро увеличить поставки СПГ технически и экономически невозможно. В середине июня поставки газа по «Северному потоку-1» сократились до 40% от проектной мощности, с 11 по 21 июля вообще приостановились для проведения плановых работ, а в понедельник «Газпром» объявил, что нуждается в ремонте еще одна газоперекачивающая турбина Siemens и потому с 27 июля прокачка снизится до 20% мощности, или 33 млн куб. м газа в сутки. В Европе во внезапную «турбинную эпидемию» не верят и считают, что Москва пытается спровоцировать на континенте энергетический кризис, добиваясь отмены или сокращения санкций. На прошлой неделе глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен заявила: «Россия шантажирует нас, используя газ как оружие».
Сама Еврокомиссия 20 июля представила проект беспрецедентного документа по газосбережению – нормированию расхода газа в холодное время года и перераспределению топлива в пользу наиболее нуждающихся стран. Согласно плану, ЕК предложит всем странам ЕС целевой показатель снижения потребления газа в добровольном порядке на 15% с 1 августа по 31 марта. В случае же чрезвычайной ситуации с дефицитом поставок ЕК должна была получить полномочия вводить нормирование в обязательном для стран-членов порядке. Однако целый ряд стран ЕС, не зависящих от поставок российского газа или уже не получающих его (Испания, Польша, Греция, Кипр и некоторые другие), выступили решительно против принудительного нормирования со стороны Брюсселя. В течение недели шли переговоры относительно модификации первоначального плана ЕК.
И вот 26 июля на заседании министров энергетики стран ЕС было достигнуто компромиссное соглашение. Согласно заявлению представителя Чехии, председательствующей в союзе в этом полугодии, «миссия не оказалась невыполнимой». Министры договорились, что страны ЕС в добровольном порядке будут прикладывать «все усилия» по сокращению потребления газа с августа по март на 15% по сравнению с их среднегодовым потреблением в 2017-2021 гг. Опция принудительных сокращений сохраняется, но только если на Совете ЕС большинство в 15 членов союза согласится на это. Еврокомиссия может предложить привести в действие обязательные сокращения в случае чрезвычайной ситуации с поставками или если об этом попросят не менее 5 стран. При этом предусмотрено немало исключений и уступок, учитывающих специфику отдельных стран. Островные государства Ирландия, Кипр и Мальта, не связанные с континентальными газовыми сетями, освобождаются от обязательных сокращений. Государства, которые к 1 августа перевыполнят целевой показатель ЕС по заполнению газовых хранилищ (в частности, Германия, Италия, Нидерланды, Дания), смогут добиваться смягчения требований по обязательным 15%. Наконец, Испания и Португалия, чьи газотранспортные системы не позволяют перекачивать значимые объемы газа во Францию и далее, получат право сокращать расход газа не на 15, а на 7%.
Все эти исключения и изъятия из общих требований были необходимы, чтобы в краткие сроки достичь соглашения, которое должно продемонстрировать единство и солидарность ЕС перед лицом возможной газовой блокады со стороны России. Вместе с тем, первоначальный вариант соглашения был нацелен на экономию 45 млрд куб. м газа, что, по оценкам экспертов ЕС, должно обеспечить отсутствие энергетических потрясений в случае необычно холодной зимы. Принятый же ослабленный вариант, как предполагается, на практике позволит сократить потребление газа только на 30 млрд куб. м, т.е. на 10%. В Еврокомиссии заявляют, что для обычной зимы этого достаточно. Но все более частые климатические аномалии порождают повышенные риски и тревоги.
Александр Ивахник
Сама Еврокомиссия 20 июля представила проект беспрецедентного документа по газосбережению – нормированию расхода газа в холодное время года и перераспределению топлива в пользу наиболее нуждающихся стран. Согласно плану, ЕК предложит всем странам ЕС целевой показатель снижения потребления газа в добровольном порядке на 15% с 1 августа по 31 марта. В случае же чрезвычайной ситуации с дефицитом поставок ЕК должна была получить полномочия вводить нормирование в обязательном для стран-членов порядке. Однако целый ряд стран ЕС, не зависящих от поставок российского газа или уже не получающих его (Испания, Польша, Греция, Кипр и некоторые другие), выступили решительно против принудительного нормирования со стороны Брюсселя. В течение недели шли переговоры относительно модификации первоначального плана ЕК.
И вот 26 июля на заседании министров энергетики стран ЕС было достигнуто компромиссное соглашение. Согласно заявлению представителя Чехии, председательствующей в союзе в этом полугодии, «миссия не оказалась невыполнимой». Министры договорились, что страны ЕС в добровольном порядке будут прикладывать «все усилия» по сокращению потребления газа с августа по март на 15% по сравнению с их среднегодовым потреблением в 2017-2021 гг. Опция принудительных сокращений сохраняется, но только если на Совете ЕС большинство в 15 членов союза согласится на это. Еврокомиссия может предложить привести в действие обязательные сокращения в случае чрезвычайной ситуации с поставками или если об этом попросят не менее 5 стран. При этом предусмотрено немало исключений и уступок, учитывающих специфику отдельных стран. Островные государства Ирландия, Кипр и Мальта, не связанные с континентальными газовыми сетями, освобождаются от обязательных сокращений. Государства, которые к 1 августа перевыполнят целевой показатель ЕС по заполнению газовых хранилищ (в частности, Германия, Италия, Нидерланды, Дания), смогут добиваться смягчения требований по обязательным 15%. Наконец, Испания и Португалия, чьи газотранспортные системы не позволяют перекачивать значимые объемы газа во Францию и далее, получат право сокращать расход газа не на 15, а на 7%.
Все эти исключения и изъятия из общих требований были необходимы, чтобы в краткие сроки достичь соглашения, которое должно продемонстрировать единство и солидарность ЕС перед лицом возможной газовой блокады со стороны России. Вместе с тем, первоначальный вариант соглашения был нацелен на экономию 45 млрд куб. м газа, что, по оценкам экспертов ЕС, должно обеспечить отсутствие энергетических потрясений в случае необычно холодной зимы. Принятый же ослабленный вариант, как предполагается, на практике позволит сократить потребление газа только на 30 млрд куб. м, т.е. на 10%. В Еврокомиссии заявляют, что для обычной зимы этого достаточно. Но все более частые климатические аномалии порождают повышенные риски и тревоги.
Александр Ивахник
Сейчас в Италии все больше разговоров о том, что после досрочных парламентских выборов 25 сентября новым премьер-министром Италии впервые может стать женщина – Джорджа Мелони. Впрочем, дело не в гендере, а в том, что Мелони – лидер крайне правой партии «Братья Италии», которая имеет неофашистские корни и еще недавно считалась сугубо маргинальной. На выборах 2018 г. партия получила всего 4% голосов, а сейчас с рейтингом в 23% является самой популярной в стране, слегка опережая левоцентристскую Демпартию. На выборы «Братья Италии» пойдут в традиционной коалиции с национал-популистской партией «Лига» Маттео Сальвини и правоцентристской партией «Вперед, Италия!» Сильвио Берлускони. По опросам, эта коалиция может набрать около 40% голосов, а с учетом того, что 36% членов обеих палат избираются в одномандатных округах, она может получить прочное парламентское большинство и право формировать правительство.
На этой неделе обсуждался вопрос, как правая коалиция в случае победы будет выдвигать кандидата в премьеры. Как сообщали итальянские СМИ, Берлускони выражал озабоченность тем, что перспектива прихода Мелони с ее неофашистским прошлым на пост премьера может оттолкнуть умеренных избирателей. Его партия предложила решать вопрос о кандидатуре премьера путем голосования депутатов от правой коалиции после выборов. Но Мелони ультимативно потребовала не откладывать этот вопрос. В среду Берлускони, Сальвини и Мелони провели переговоры и достигли соглашения о том, что коалиция предложит президенту кандидата на пост премьера, которого выдвинет партия с наибольшей долей голосов на выборах. Учитывая, что нынешний рейтинг партии «Лига» составляет 14%, а партии «Вперед, Италия!» – 7%, ясно, что право номинации премьера будет у «Братьев Италии».
Джорджа Мелони родилась в 1977 г. в простой семье в рабочем квартале Рима. Уже в 15-летнем возрасте она вступила в молодежную организацию неофашистской партии Итальянское социальное движение, основанной в 1946 г. соратниками Муссолини. После преобразования ИСД в 1995 г. в Национальный альянс (НА) Мелони возглавила его студенческую организацию. НА выступал на выборах в коалиции с партией Берлускони «Вперед, Италия!». В 2006 г. Мелони была избрана в Палату депутатов, а через два года заняла пост министра по делам молодежи в правительстве Берлускони. После ухода из правительства и развала НА Мелони в 2012 г. основала свою партию «Братья Италии». Мелони четко не отделяет себя от наследия фашизма. О Муссолини она в интервью говорила, что он был «сложной личностью». Эмблемой партии «Братья Италии» осталась эмблема ИСД – пламя в цветах итальянского флага. В то же время в последние годы Мелони стремилась вывести свою партию с политической периферии, превратить ее в глашатая консервативного патриотизма, сделать ее привлекательной не только для бедного населения Юга Италии, но и для части среднего класса. Прошлой осенью она разослала в местные парторганизации инструкцию, обязывающую воздерживаться от крайних заявлений, отказаться от упоминаний фашизма и от так называемого римского приветствия, которое использовалось при режиме Муссолини.
Взлет популярности «Братьев Италии» во многом связан с политическими ошибками Сальвини, чья «Лига» ранее доминировала на крайне правом фланге, а также с тем, что партия Мелони была единственной крупной партией, оставшейся в оппозиции при правительстве Драги. Сейчас «Братья Италии» идут на выборы под националистическим лозунгом «Италия и итальянцы прежде всего!». Мелони соревнуется с Сальвини в предложении жестких мер по борьбе с нелегальной иммиграцией, требует снижения налогов, поднимает на щит традиционные ценности семьи, обещая повышение детских пособий и отмену платы за детсады. Как всем крайне правым, Мелони свойствен евроскептицизм, она критикует брюссельскую бюрократию, но отказалась от крайних лозунгов вроде выхода из еврозоны. Что касается военного конфликта в Украине, то здесь Мелони твердо стоит на позициях евроатлантической солидарности. Что весь этот политический багаж ей принесет, ждать осталось не долго.
Александр Ивахник
На этой неделе обсуждался вопрос, как правая коалиция в случае победы будет выдвигать кандидата в премьеры. Как сообщали итальянские СМИ, Берлускони выражал озабоченность тем, что перспектива прихода Мелони с ее неофашистским прошлым на пост премьера может оттолкнуть умеренных избирателей. Его партия предложила решать вопрос о кандидатуре премьера путем голосования депутатов от правой коалиции после выборов. Но Мелони ультимативно потребовала не откладывать этот вопрос. В среду Берлускони, Сальвини и Мелони провели переговоры и достигли соглашения о том, что коалиция предложит президенту кандидата на пост премьера, которого выдвинет партия с наибольшей долей голосов на выборах. Учитывая, что нынешний рейтинг партии «Лига» составляет 14%, а партии «Вперед, Италия!» – 7%, ясно, что право номинации премьера будет у «Братьев Италии».
Джорджа Мелони родилась в 1977 г. в простой семье в рабочем квартале Рима. Уже в 15-летнем возрасте она вступила в молодежную организацию неофашистской партии Итальянское социальное движение, основанной в 1946 г. соратниками Муссолини. После преобразования ИСД в 1995 г. в Национальный альянс (НА) Мелони возглавила его студенческую организацию. НА выступал на выборах в коалиции с партией Берлускони «Вперед, Италия!». В 2006 г. Мелони была избрана в Палату депутатов, а через два года заняла пост министра по делам молодежи в правительстве Берлускони. После ухода из правительства и развала НА Мелони в 2012 г. основала свою партию «Братья Италии». Мелони четко не отделяет себя от наследия фашизма. О Муссолини она в интервью говорила, что он был «сложной личностью». Эмблемой партии «Братья Италии» осталась эмблема ИСД – пламя в цветах итальянского флага. В то же время в последние годы Мелони стремилась вывести свою партию с политической периферии, превратить ее в глашатая консервативного патриотизма, сделать ее привлекательной не только для бедного населения Юга Италии, но и для части среднего класса. Прошлой осенью она разослала в местные парторганизации инструкцию, обязывающую воздерживаться от крайних заявлений, отказаться от упоминаний фашизма и от так называемого римского приветствия, которое использовалось при режиме Муссолини.
Взлет популярности «Братьев Италии» во многом связан с политическими ошибками Сальвини, чья «Лига» ранее доминировала на крайне правом фланге, а также с тем, что партия Мелони была единственной крупной партией, оставшейся в оппозиции при правительстве Драги. Сейчас «Братья Италии» идут на выборы под националистическим лозунгом «Италия и итальянцы прежде всего!». Мелони соревнуется с Сальвини в предложении жестких мер по борьбе с нелегальной иммиграцией, требует снижения налогов, поднимает на щит традиционные ценности семьи, обещая повышение детских пособий и отмену платы за детсады. Как всем крайне правым, Мелони свойствен евроскептицизм, она критикует брюссельскую бюрократию, но отказалась от крайних лозунгов вроде выхода из еврозоны. Что касается военного конфликта в Украине, то здесь Мелони твердо стоит на позициях евроатлантической солидарности. Что весь этот политический багаж ей принесет, ждать осталось не долго.
Александр Ивахник
Немного об итальянских правых.
В современной России нередко выстраивают простую схему, в которой «пророссийские» правые евроскептики во Франции и Италии противостоят «атлантическим» элитам, апеллируя к протестно настроенным избирателям, ощущающим дискомфорт от глобализации. Насчет активности и целого ряда электоральных успехов правых евроскептиков – все верно. Насчет их «пророссийского» характера – все значительно сложнее. Марин Ле Пен и Маттео Сальвини сейчас дистанцируются от России, а не захотевший пойти по их пути Эрик Земмур потерял на французских президентских выборах немалое число потенциальных избирателей.
Но ключевое отличие между французскими и итальянскими евроскептиками – в атлантизме. Французские правые исторически весьма скептично относятся к США и НАТО, видя в них угрозу национальной идентичности и роли Франции в Европе, восходящей к кардиналу Ришельё и Людовику XIV. Причем это относится как к крайне правым сторонникам вишистской традиции (для которых США является экзистенциальной угрозой «старой доброй Франции»), так и к наиболее ортодоксальным голлистам (правому центру), не забывшим попытки администрации Рузвельта заменить де Голля в качестве лидера французского Сопротивления на генерала Жиро, лишенного геополитических амбиций. Ядерная Франция де Голля подчеркнуто «отталкивалась» от США, что было закреплено ее выходом из военной организации НАТО.
Еще один важный фактор – во Франции с «коммунистической угрозой» после войны справились (то есть добились локализации влияния компартии) в основном своими силами – американцы помогли только планом Маршалла, как, впрочем, и другим странам Западной Европы. Этому способствовали антикоммунистические позиции французских социалистов того времени (компартия была изгнана из правительства в 1947 году в премьерство социалиста Рамадье, а социалист Мок в качестве главы МВД руководил борьбой с коммунистическим влиянием)
В Италии же ситуация была иной. У страны, объединившейся только в XIX веке, нет таких европейских амбиций, как у Франции – как нет и статуса ядерной державы (а имперские планы Муссолини потерпели полный крах). Позиции же коммунистов были более мощными, а среди социалистов до 1956 года преобладали сторонники единства действий с компартией (их лидер Ненни даже стал лауреатом Международной Сталинской премии за 1951 год).
В этих условиях существенную роль в сдерживании компартии играли США и Ватикан (при папе Пие XII). Ставка делалась прежде всего на христианско-демократическую партию, пользовавшуюся поддержкой католической субкультуры. Но и крайне правые (которых не включали в правительства из-за их враждебности Сопротивлению – единственная попытка опереться на них при формировании кабинета в 1960 году привела к массовым протестам и быстрой отставке правительства) при выборе между компартией и США по понятным причинам предпочитали последних. Но и в последующие десятилетия, когда позиция Ватикана в отношении коммунистов смягчилась, США противились любым компромиссам с компартией, даже несмотря на еврокоммунизм Берлингуэра. И крайне правые были с этим солидарны.
Сейчас ситуация изменилась – в результате бурных политических трансформаций начала 90- годов бывшие коммунисты стали демократами, ведущей левоцентристской политической силой страны. Крайне правые интегрировались во власть с помощью Сильвио Берлускони, пригласившего их в свой политический альянс (они, как и коммунисты, не были у власти – и поэтому и не стали объектами антикоррупционной кампании). Но атлантизм крайне правых никуда не исчез – они не любят чиновников из Евросоюза, но военный союз с США остается для них важнейшим фактором.
Алексей Макаркин
В современной России нередко выстраивают простую схему, в которой «пророссийские» правые евроскептики во Франции и Италии противостоят «атлантическим» элитам, апеллируя к протестно настроенным избирателям, ощущающим дискомфорт от глобализации. Насчет активности и целого ряда электоральных успехов правых евроскептиков – все верно. Насчет их «пророссийского» характера – все значительно сложнее. Марин Ле Пен и Маттео Сальвини сейчас дистанцируются от России, а не захотевший пойти по их пути Эрик Земмур потерял на французских президентских выборах немалое число потенциальных избирателей.
Но ключевое отличие между французскими и итальянскими евроскептиками – в атлантизме. Французские правые исторически весьма скептично относятся к США и НАТО, видя в них угрозу национальной идентичности и роли Франции в Европе, восходящей к кардиналу Ришельё и Людовику XIV. Причем это относится как к крайне правым сторонникам вишистской традиции (для которых США является экзистенциальной угрозой «старой доброй Франции»), так и к наиболее ортодоксальным голлистам (правому центру), не забывшим попытки администрации Рузвельта заменить де Голля в качестве лидера французского Сопротивления на генерала Жиро, лишенного геополитических амбиций. Ядерная Франция де Голля подчеркнуто «отталкивалась» от США, что было закреплено ее выходом из военной организации НАТО.
Еще один важный фактор – во Франции с «коммунистической угрозой» после войны справились (то есть добились локализации влияния компартии) в основном своими силами – американцы помогли только планом Маршалла, как, впрочем, и другим странам Западной Европы. Этому способствовали антикоммунистические позиции французских социалистов того времени (компартия была изгнана из правительства в 1947 году в премьерство социалиста Рамадье, а социалист Мок в качестве главы МВД руководил борьбой с коммунистическим влиянием)
В Италии же ситуация была иной. У страны, объединившейся только в XIX веке, нет таких европейских амбиций, как у Франции – как нет и статуса ядерной державы (а имперские планы Муссолини потерпели полный крах). Позиции же коммунистов были более мощными, а среди социалистов до 1956 года преобладали сторонники единства действий с компартией (их лидер Ненни даже стал лауреатом Международной Сталинской премии за 1951 год).
В этих условиях существенную роль в сдерживании компартии играли США и Ватикан (при папе Пие XII). Ставка делалась прежде всего на христианско-демократическую партию, пользовавшуюся поддержкой католической субкультуры. Но и крайне правые (которых не включали в правительства из-за их враждебности Сопротивлению – единственная попытка опереться на них при формировании кабинета в 1960 году привела к массовым протестам и быстрой отставке правительства) при выборе между компартией и США по понятным причинам предпочитали последних. Но и в последующие десятилетия, когда позиция Ватикана в отношении коммунистов смягчилась, США противились любым компромиссам с компартией, даже несмотря на еврокоммунизм Берлингуэра. И крайне правые были с этим солидарны.
Сейчас ситуация изменилась – в результате бурных политических трансформаций начала 90- годов бывшие коммунисты стали демократами, ведущей левоцентристской политической силой страны. Крайне правые интегрировались во власть с помощью Сильвио Берлускони, пригласившего их в свой политический альянс (они, как и коммунисты, не были у власти – и поэтому и не стали объектами антикоррупционной кампании). Но атлантизм крайне правых никуда не исчез – они не любят чиновников из Евросоюза, но военный союз с США остается для них важнейшим фактором.
Алексей Макаркин
Кончина Вадима Бакатина, бывшего министра внутренних дел и последнего председателя КГБ, стала поводом для того, чтобы вспомнить об истоках расхождения России и Запада.
Сразу же после появления сообщений о смерти Бакатина, комментаторы стали вспоминать событие 30-летней давности – о том, как Бакатин передал американцам схему прослушки их посольства в Москве. Причем многие вспоминают с искренней болью, воспринимая это как национальное унижение и сильнейший удар по государственным интересам.
Есть множество логических аргументов, объясняющих позицию Бакатина. И политическое решение принимал не он, а Михаил Горбачев. И американцы знали про эту систему (хотя и не про ее особенности) и не использовали поэтому посольское здание (речь шла о его сносе) – так что узнать с ее помощью какие-либо секреты было невозможно. И эксперты подписали бумаги, что передать схему можно – безопасность страны от этого не пострадает. Так что он поступил строго по закону – и никогда не был официально обвинен в каком-либо преступлении.
Но кроме закона есть, как известно, и «благодать». А вот здесь Бакатина обвиняли по полной программе, причем обвинения очень быстро вышли за пределы чекистской корпорации, которая и так была возмущена проведенной Бакатиным ликвидацией КГБ и появлением на ее месте нескольких значительно менее влиятельных структур. Но защищать КГБ тогда, в конце 1991-го, было бесперспективно, а вот выступление против конкретного решения оказалось куда более успешным.
Причем успешным несмотря на то, что в рамках кампании, развернутой против Бакатина, продвигалась идея о том, что никакие президенты и политические назначенцы (которым был Бакатин) не имеют права идти против принципиальной позиции спецслужб, которые, в свою очередь, исходят из коренных государственных приоритетов, а не из текущей конъюнктуры. Это было, пожалуй, первым ярким проявлением «силовой» идеологии – в советское время с руководящей ролью КПСС такое было невозможно. Интересно, что тогдашнее общество отреагировало на этот аргумент спокойно – тем более, было известно, что санкцию дал непопулярный Горбачев, выдвиженцем и подчиненным которого был Бакатин (сам Бакатин подстраховался, заручившись согласием и Бориса Ельцина, но на это обращалось куда меньше внимания).
И самое интересное – что тогда, в конце 1991-го, в период, который считается временем романтических отношений России и Запада и массы упущенных возможностей, общественное мнение оказалось на стороне силовиков, которые затронули оскорбленные чувства. Немалое число людей, только что осуждавших ГКЧП, посчитали, что произошло унижение национального достоинства. Неудивительно, что политическая карьера Бакатина на этом закончилась.
Алексей Макаркин
Сразу же после появления сообщений о смерти Бакатина, комментаторы стали вспоминать событие 30-летней давности – о том, как Бакатин передал американцам схему прослушки их посольства в Москве. Причем многие вспоминают с искренней болью, воспринимая это как национальное унижение и сильнейший удар по государственным интересам.
Есть множество логических аргументов, объясняющих позицию Бакатина. И политическое решение принимал не он, а Михаил Горбачев. И американцы знали про эту систему (хотя и не про ее особенности) и не использовали поэтому посольское здание (речь шла о его сносе) – так что узнать с ее помощью какие-либо секреты было невозможно. И эксперты подписали бумаги, что передать схему можно – безопасность страны от этого не пострадает. Так что он поступил строго по закону – и никогда не был официально обвинен в каком-либо преступлении.
Но кроме закона есть, как известно, и «благодать». А вот здесь Бакатина обвиняли по полной программе, причем обвинения очень быстро вышли за пределы чекистской корпорации, которая и так была возмущена проведенной Бакатиным ликвидацией КГБ и появлением на ее месте нескольких значительно менее влиятельных структур. Но защищать КГБ тогда, в конце 1991-го, было бесперспективно, а вот выступление против конкретного решения оказалось куда более успешным.
Причем успешным несмотря на то, что в рамках кампании, развернутой против Бакатина, продвигалась идея о том, что никакие президенты и политические назначенцы (которым был Бакатин) не имеют права идти против принципиальной позиции спецслужб, которые, в свою очередь, исходят из коренных государственных приоритетов, а не из текущей конъюнктуры. Это было, пожалуй, первым ярким проявлением «силовой» идеологии – в советское время с руководящей ролью КПСС такое было невозможно. Интересно, что тогдашнее общество отреагировало на этот аргумент спокойно – тем более, было известно, что санкцию дал непопулярный Горбачев, выдвиженцем и подчиненным которого был Бакатин (сам Бакатин подстраховался, заручившись согласием и Бориса Ельцина, но на это обращалось куда меньше внимания).
И самое интересное – что тогда, в конце 1991-го, в период, который считается временем романтических отношений России и Запада и массы упущенных возможностей, общественное мнение оказалось на стороне силовиков, которые затронули оскорбленные чувства. Немалое число людей, только что осуждавших ГКЧП, посчитали, что произошло унижение национального достоинства. Неудивительно, что политическая карьера Бакатина на этом закончилась.
Алексей Макаркин
Много цитируют опрос ВЦИОМа об увеличении числа людей, считающих, что Солнце вращается вокруг Земли – за 15 лет показатель вырос на 7 процентных пунктов (с 28 до 35%). И рассматривают это как рост невежества россиян.
На самом деле, интереснее другое. Невежество в целом как раз снижается за счет более молодых групп населения. С утверждением, что радиоактивное молоко можно сделать безопасным, если его прокипятить, согласились лишь 7%. Это в 2 раза меньше, чем 15 лет назад (в 2007 году - 14%). В то, что первобытные люди могли прогуливаться рядом с динозаврами, верит каждый пятый (21%), а в 2007 году таковых была треть (30%). Самый яркий показатель – ответ на вопрос о том, могут ли вызвать рак продукты с ГМО. Так считает довольно много россиян (44%), но в 2014 году такой ответ дали подавляющее большинство – 67% (в 2007-м вопрос не задавался).
И не изменился портрет сторонников геоцентрической модели. Это советский человек, получивший, разумеется, советское образование (чаще среднее – но и в средней школе естественным наукам уделялось большое внимание, в том числе преподавали астрономию, которую вернула в школьные программы экс-министр Васильева) и значительную часть времени проводящий у телевизора, превратившийся в средство продвижения конспирологических теорий.
Казалось бы, советское образование должно было вырабатывать прививку от всякого мракобесия, но этого не произошло. Одной из причин можно считать стремление включить в программу максимум разнообразных знаний с целью повысить образовательный уровень тогдашней молодежи. В результате получалось наоборот – многие дети просто не могли усвоить такой объем информации, тем более что она не имела отношения к их реальной жизни. И действовали по принципу: «В одно ухо влетело, в другое вылетело». Другой причиной можно считать недоверие к науке и «умникам» (например, генетикам), которое, впрочем, существует в любом обществе – и передается из поколения в поколение.
Алексей Макаркин
На самом деле, интереснее другое. Невежество в целом как раз снижается за счет более молодых групп населения. С утверждением, что радиоактивное молоко можно сделать безопасным, если его прокипятить, согласились лишь 7%. Это в 2 раза меньше, чем 15 лет назад (в 2007 году - 14%). В то, что первобытные люди могли прогуливаться рядом с динозаврами, верит каждый пятый (21%), а в 2007 году таковых была треть (30%). Самый яркий показатель – ответ на вопрос о том, могут ли вызвать рак продукты с ГМО. Так считает довольно много россиян (44%), но в 2014 году такой ответ дали подавляющее большинство – 67% (в 2007-м вопрос не задавался).
И не изменился портрет сторонников геоцентрической модели. Это советский человек, получивший, разумеется, советское образование (чаще среднее – но и в средней школе естественным наукам уделялось большое внимание, в том числе преподавали астрономию, которую вернула в школьные программы экс-министр Васильева) и значительную часть времени проводящий у телевизора, превратившийся в средство продвижения конспирологических теорий.
Казалось бы, советское образование должно было вырабатывать прививку от всякого мракобесия, но этого не произошло. Одной из причин можно считать стремление включить в программу максимум разнообразных знаний с целью повысить образовательный уровень тогдашней молодежи. В результате получалось наоборот – многие дети просто не могли усвоить такой объем информации, тем более что она не имела отношения к их реальной жизни. И действовали по принципу: «В одно ухо влетело, в другое вылетело». Другой причиной можно считать недоверие к науке и «умникам» (например, генетикам), которое, впрочем, существует в любом обществе – и передается из поколения в поколение.
Алексей Макаркин
Российское публичное пространство все более напоминает клуб читателей художественной литературы про попаданцев или про желательное развитие современной истории. Это смежные жанры, начавшиеся с безобидного иронического романа Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» и развившиеся в современной России в мощную политизированную сферу, обосновывающую реванш не только на постсоветском пространстве, но и в мировом масштабе. И в подобных книгах, действительно, можно и провести в цепях по Москве американских президентов (действующего и бывших), и разнести Вашингтон, и захватить Европу за несколько недель, и сделать еще много всякого. Не говоря уж о том, чтобы сбить самолет со спикером Палаты представителей США.
В реальном же мире это совершенно невозможно — даже если речь идет о реванше и священной войне. И, тем более, о долгой игре, где главную роль играют интересы. КНР сейчас будет «наказывать» Тайвань, усиливая военно-политическое и экономическое давление. Поддерживать (фантастический, кстати, сценарий для 50-80-х годов) партию Гоминьдан, которая выступает против независимости острова, исходя из собственных представлений о незыблемости территориальной целостности Китая (для Чан Кайши это было такой же аксиомой, как и для Мао Цзэдуна — только он до конца дней считал себя легитимным лидером единой страны). Будет принимать демонстративные меры против США, чтобы сгладить негативный эффект от визита на Тайвань Нэнси Пелоси.
Но при этом КНР – это «мастерская мира», заинтересованная в сохранении современных принципов глобальной торговли (и при изоляционисте Трампе именно Пекин позиционировал себя как главный мировой глобалист). Но КНР – это и мастерская с замедляющимся развитием, позволяющим говорить о конечности экономического чуда. Такие ситуации, кстати, могут способствовать ужесточению внешнеполитического курса – тем более, что в КНР развит национализм, основанный на самоутверждении и определенном головокружении от действительно масштабных успехов предыдущих десятилетий.
Но существует целый ряд серьезных ограничителей для такого ужесточения, связанных с рациональным подходом к глобальному миру, свойственным китайскому коллективному руководству (оно остается таким, несмотря на усиление позиций Си Цзиньпина и отмены правила двух сроков пребывания у власти). И уж тем более в рамках глобального мира никто не будет сбивать самолет с американским спикером.
Алексей Макаркин
В реальном же мире это совершенно невозможно — даже если речь идет о реванше и священной войне. И, тем более, о долгой игре, где главную роль играют интересы. КНР сейчас будет «наказывать» Тайвань, усиливая военно-политическое и экономическое давление. Поддерживать (фантастический, кстати, сценарий для 50-80-х годов) партию Гоминьдан, которая выступает против независимости острова, исходя из собственных представлений о незыблемости территориальной целостности Китая (для Чан Кайши это было такой же аксиомой, как и для Мао Цзэдуна — только он до конца дней считал себя легитимным лидером единой страны). Будет принимать демонстративные меры против США, чтобы сгладить негативный эффект от визита на Тайвань Нэнси Пелоси.
Но при этом КНР – это «мастерская мира», заинтересованная в сохранении современных принципов глобальной торговли (и при изоляционисте Трампе именно Пекин позиционировал себя как главный мировой глобалист). Но КНР – это и мастерская с замедляющимся развитием, позволяющим говорить о конечности экономического чуда. Такие ситуации, кстати, могут способствовать ужесточению внешнеполитического курса – тем более, что в КНР развит национализм, основанный на самоутверждении и определенном головокружении от действительно масштабных успехов предыдущих десятилетий.
Но существует целый ряд серьезных ограничителей для такого ужесточения, связанных с рациональным подходом к глобальному миру, свойственным китайскому коллективному руководству (оно остается таким, несмотря на усиление позиций Си Цзиньпина и отмены правила двух сроков пребывания у власти). И уж тем более в рамках глобального мира никто не будет сбивать самолет с американским спикером.
Алексей Макаркин
О доносах.
Было интересно (хотя и весьма неприятно) наблюдать, как в нулевые годы в ходе дискуссий в Рунете происходила реабилитация доносов. Тогда этот вопрос рассматривался преимущественно в историческом и теоретическом ракурсах, а сейчас перешел в практическую фазу.
Вначале происходило сужение понятия доноса. Из него стали исключаться публичные заявления – несмотря на то, что в Древнем Риме доносчик (delator) был именно публичной фигурой, официальным обвинителем, рассчитывавшим на часть конфискованного имущества своей жертвы. Именно таких хорошо известных тогдашнему обществу доносчиков император Траян приказал посадить на наскоро сколоченные корабли и отдать «на волю бурь», как писал Плиний Младший. Такое сужение понятия доноса приводило к фактической реабилитации символа доносительства – Павлика Морозова – который открыто дал показания против отца.
Затем следовала другая неформальная реабилитация – уже тайных доносчиков, которые сообщали достоверную информацию. Здесь приводилось несколько аргументов. Первый – сравнение с Западом, где соседи могут проинформировать власти о нарушителе установленного порядка, действующим вопреки общественным интересам (при этом происходило смешение разных сюжетов, когда людям может угрожать штраф, в одном случае, и реальный срок – а при Сталине и расстрел – в другом). Второй аргумент был следствием травмы 90-х, когда люди стали чаще верить в достоверность фантастических обвинений («раз Ельцин отдал Украину, почему Бухарин не мог это же планировать»). Третий аргумент – от «Железной кнопки» (помните такого персонажа из фильма «Чучело») – о непримиримости ко всему тому, что можно считать предательством или склонностью к оному. Мол, пожалел рассказчика антисоветских анекдотов в 37-м – а кто гарантирует, что тот не выстрелит в спину или не сбежит из окопа в 41-м.
Таким образом, понятие общественно осуждаемого доноса стало в этих дискуссиях максимально сужаться – до тайного заведомо ложного доноса, который является уголовным преступлением и противоречит государственным интересам. Впрочем, можно отметить, что дискуссии эти в основном велись среди советских образованных людей, интересующихся общественными темами (и мечтающих о реванше в разных формах – от геополитического до культурного). Если же брать более широкие слои населения, то там в сортах доносчиков не очень разбираются, большого интереса к теме не проявляют, но по старой памяти стараются держаться подальше от известных им господ искариотовых.
Алексей Макаркин
Было интересно (хотя и весьма неприятно) наблюдать, как в нулевые годы в ходе дискуссий в Рунете происходила реабилитация доносов. Тогда этот вопрос рассматривался преимущественно в историческом и теоретическом ракурсах, а сейчас перешел в практическую фазу.
Вначале происходило сужение понятия доноса. Из него стали исключаться публичные заявления – несмотря на то, что в Древнем Риме доносчик (delator) был именно публичной фигурой, официальным обвинителем, рассчитывавшим на часть конфискованного имущества своей жертвы. Именно таких хорошо известных тогдашнему обществу доносчиков император Траян приказал посадить на наскоро сколоченные корабли и отдать «на волю бурь», как писал Плиний Младший. Такое сужение понятия доноса приводило к фактической реабилитации символа доносительства – Павлика Морозова – который открыто дал показания против отца.
Затем следовала другая неформальная реабилитация – уже тайных доносчиков, которые сообщали достоверную информацию. Здесь приводилось несколько аргументов. Первый – сравнение с Западом, где соседи могут проинформировать власти о нарушителе установленного порядка, действующим вопреки общественным интересам (при этом происходило смешение разных сюжетов, когда людям может угрожать штраф, в одном случае, и реальный срок – а при Сталине и расстрел – в другом). Второй аргумент был следствием травмы 90-х, когда люди стали чаще верить в достоверность фантастических обвинений («раз Ельцин отдал Украину, почему Бухарин не мог это же планировать»). Третий аргумент – от «Железной кнопки» (помните такого персонажа из фильма «Чучело») – о непримиримости ко всему тому, что можно считать предательством или склонностью к оному. Мол, пожалел рассказчика антисоветских анекдотов в 37-м – а кто гарантирует, что тот не выстрелит в спину или не сбежит из окопа в 41-м.
Таким образом, понятие общественно осуждаемого доноса стало в этих дискуссиях максимально сужаться – до тайного заведомо ложного доноса, который является уголовным преступлением и противоречит государственным интересам. Впрочем, можно отметить, что дискуссии эти в основном велись среди советских образованных людей, интересующихся общественными темами (и мечтающих о реванше в разных формах – от геополитического до культурного). Если же брать более широкие слои населения, то там в сортах доносчиков не очень разбираются, большого интереса к теме не проявляют, но по старой памяти стараются держаться подальше от известных им господ искариотовых.
Алексей Макаркин
В Нагорном Карабахе снова нестабильно. В начале августа произошла новая военная эскалация. На этот раз в фокусе внимания оказалась дорога, связывающая Армению с непризнанной Нагорно-Карабахской республикой. В чем отличие нынешнего всплеска противостояния с предыдущими? Насколько он опаснее тех, что имели место в марте 2022 года (инциденты у села Фаррух/Парух) или в декабре 2020 года (столкновения у сел Хцаберд и Хин Тахер)?
На первый взгляд, всякое столкновение в Карабахе имеет свою «изюминку». Так в августе 2022 года обострение началось после того, как Азербайджан потребовал от Армении заменить Лачинский коридор, который связывает Ереван со Степанакертом на другую коммуникационную сеть. Построенную, естественно азербайджанскими усилиями. Ожидаемо секретарь Совбеза Армении Армен Григорян назвал такие требования нелегитимными. Неготовность пойти на взаимные уступки привела к инциденту. Баку даже объявил о проведении операции «Возмездие».
Между тем, эта конкретная история имеет под собой системные основания. И они кроются в разных трактовках итогов «осенней войны». Не так давно, выступая на совещании по итогам первого полугодия президент Азербайджана Ильхам Алиев, фактически приравнял трехстроннее заявление от 9 ноября 2020 года к «капитуляции Армении», хотя в самом тексте такой дефиниции и не используется. Впрочем, в данном случае важнее то, как воспринимается и сам документ, и итоги военного противоборства одной из сторон. И если это так, то Армения должна принимать некие условия, а не выдвигать свои. Ереван же, оказавшись около двух лет назад в позиции слабого и проигравшего, не снимает с повестки дня вопроса о статусе Карабаха, а также не спешит реализовать проекты открытия транспортных коммуникаций с соседней страной. Как минимум, в Ереване пытаются отсрочить принятие нелегких решений о новых уступках.
И эта неполная определенность, которая устраивает более-менее Ереван, но абсолютно не устраивает Баку, становится той средой, где нарушения перемирия возможны. Пока что такие всплески насилия тушатся то тут, то там. Но формат «пожарной команды» тоже имеет свои изъяны. Он хорош в тактическом плане, но не может обеспечивать стратегических решений. Собственно, для этого он и не предназначен.
Между тем, свои претензии к «тушителям пожара», российским миротворцам выдвигают и в Баку, и в Ереване. В первом случае сам факт внешнего присутствия создает напряженность, а во втором налицо стремление переложить большую часть ответственности на карабахской земле на Москву. Но пока что ничего более совершенного не предложено. Что бы ни говорили представители ЕС о продвижении к миру и поиски компромиссных формул, но при приверженности конфликтующих сторон максималистским устремлениям, режим перемирия должен сохраняться хотя бы при помощи тактических мер по быстрому «пожаротушению». В противном случае огонь захлестнет не только самих участников инцидентов, но и, как минимум, всех их соседей.
Сергей Маркедонов
На первый взгляд, всякое столкновение в Карабахе имеет свою «изюминку». Так в августе 2022 года обострение началось после того, как Азербайджан потребовал от Армении заменить Лачинский коридор, который связывает Ереван со Степанакертом на другую коммуникационную сеть. Построенную, естественно азербайджанскими усилиями. Ожидаемо секретарь Совбеза Армении Армен Григорян назвал такие требования нелегитимными. Неготовность пойти на взаимные уступки привела к инциденту. Баку даже объявил о проведении операции «Возмездие».
Между тем, эта конкретная история имеет под собой системные основания. И они кроются в разных трактовках итогов «осенней войны». Не так давно, выступая на совещании по итогам первого полугодия президент Азербайджана Ильхам Алиев, фактически приравнял трехстроннее заявление от 9 ноября 2020 года к «капитуляции Армении», хотя в самом тексте такой дефиниции и не используется. Впрочем, в данном случае важнее то, как воспринимается и сам документ, и итоги военного противоборства одной из сторон. И если это так, то Армения должна принимать некие условия, а не выдвигать свои. Ереван же, оказавшись около двух лет назад в позиции слабого и проигравшего, не снимает с повестки дня вопроса о статусе Карабаха, а также не спешит реализовать проекты открытия транспортных коммуникаций с соседней страной. Как минимум, в Ереване пытаются отсрочить принятие нелегких решений о новых уступках.
И эта неполная определенность, которая устраивает более-менее Ереван, но абсолютно не устраивает Баку, становится той средой, где нарушения перемирия возможны. Пока что такие всплески насилия тушатся то тут, то там. Но формат «пожарной команды» тоже имеет свои изъяны. Он хорош в тактическом плане, но не может обеспечивать стратегических решений. Собственно, для этого он и не предназначен.
Между тем, свои претензии к «тушителям пожара», российским миротворцам выдвигают и в Баку, и в Ереване. В первом случае сам факт внешнего присутствия создает напряженность, а во втором налицо стремление переложить большую часть ответственности на карабахской земле на Москву. Но пока что ничего более совершенного не предложено. Что бы ни говорили представители ЕС о продвижении к миру и поиски компромиссных формул, но при приверженности конфликтующих сторон максималистским устремлениям, режим перемирия должен сохраняться хотя бы при помощи тактических мер по быстрому «пожаротушению». В противном случае огонь захлестнет не только самих участников инцидентов, но и, как минимум, всех их соседей.
Сергей Маркедонов
Михаил Саакашвили принял решение уйти из большой политики. Заяви третий президент Грузии об этом десять лет назад, эта новость, скорее всего, оказалась бы в топе информационных сообщений. Но сегодня данное событие воспринимается как-то буднично. Лидер второй по величине и значимости грузинской партии, бывший глава государства, человек, имя которого обсуждалась в переговорах между лидерами великих держав, выходит из игры. И саму эту новость «до сведения общества» доводит адвокат вчерашнего президента, нынешнего заключенного Валерий Гелбахиани. По словам юриста, политика для Саакашвили «больше не интересна». Насколько закономерен такой финал? И можно ли считать озвученное решение концом политической карьеры экс-президента Грузии?
О Саакашвили еще напишут статьи и монографии. Обстоятельно и беспристрастно, когда эмоции вокруг этой фигуры улягутся. В самой Грузии он вызывает полярные оценки. Любовь или ненависть, срединной линии практически нет. Став лидером своей страны, он обещал согражданам, что о Грузии заговорят во всем мире. Но вряд ли и он сам, и его сторонники в тот момент думали о том, благодаря чему о маленькой кавказской республике будут говорить в Москве, Вашингтоне, на трибунах НАТО, ООН, ОБСЕ. Сделав ставку на «собирание земель», Саакашвили проиграл. Хотя имел все возможности избежать и конфликтов, и прямого столкновения с Россией, откажись он от планов встроиться с выгодой для себя в формат «холодной войны-2.0». Затем экс-президент Грузии попытался воспроизвести свой «революционно-реформаторский» опыт на Украине. Но столкнулся с тем, что любая экспортная модель в политике имеет свои ограничения.
За время эмиграции Саакашвили не только утратил контроль над ситуацией в Грузии, но и во многом над собственной партией. Она перестала работать, как чисто лидерский проект, каковым, безусловно была изначально. Выросли «честолюбивые дублеры», реально рисковавшие своей карьерой внутри страны, не раздавая «советы постороннего» из-за границы. В итоге возвращение на родину вовсе не походило на формат путешествия императора Наполеона с острова Эльба в Париж. И дело даже не в аресте и заключении. Факт лишения свободы экс-президента не всколыхнул грузинское общество. Оно и в числе сторонников Саакашвили, и его противников видит в нем уже историческую фигуру. Кто-то со знаком плюс, кто-то со знаком минус. В актуальной политике Саакашвили не востребован.
Окончательный ли это приговор? Скорее всего нет. И неслучайно поэтому вице-спикер парламента Грузии, один из лидеров правящей партии «Грузинская мечта» Георгий Вольский заявил, что пока жива стратегия команды его единомышленников, экс-президент будет присутствовать в политике. Хотя бы как символ.
Сергей Маркедонов
О Саакашвили еще напишут статьи и монографии. Обстоятельно и беспристрастно, когда эмоции вокруг этой фигуры улягутся. В самой Грузии он вызывает полярные оценки. Любовь или ненависть, срединной линии практически нет. Став лидером своей страны, он обещал согражданам, что о Грузии заговорят во всем мире. Но вряд ли и он сам, и его сторонники в тот момент думали о том, благодаря чему о маленькой кавказской республике будут говорить в Москве, Вашингтоне, на трибунах НАТО, ООН, ОБСЕ. Сделав ставку на «собирание земель», Саакашвили проиграл. Хотя имел все возможности избежать и конфликтов, и прямого столкновения с Россией, откажись он от планов встроиться с выгодой для себя в формат «холодной войны-2.0». Затем экс-президент Грузии попытался воспроизвести свой «революционно-реформаторский» опыт на Украине. Но столкнулся с тем, что любая экспортная модель в политике имеет свои ограничения.
За время эмиграции Саакашвили не только утратил контроль над ситуацией в Грузии, но и во многом над собственной партией. Она перестала работать, как чисто лидерский проект, каковым, безусловно была изначально. Выросли «честолюбивые дублеры», реально рисковавшие своей карьерой внутри страны, не раздавая «советы постороннего» из-за границы. В итоге возвращение на родину вовсе не походило на формат путешествия императора Наполеона с острова Эльба в Париж. И дело даже не в аресте и заключении. Факт лишения свободы экс-президента не всколыхнул грузинское общество. Оно и в числе сторонников Саакашвили, и его противников видит в нем уже историческую фигуру. Кто-то со знаком плюс, кто-то со знаком минус. В актуальной политике Саакашвили не востребован.
Окончательный ли это приговор? Скорее всего нет. И неслучайно поэтому вице-спикер парламента Грузии, один из лидеров правящей партии «Грузинская мечта» Георгий Вольский заявил, что пока жива стратегия команды его единомышленников, экс-президент будет присутствовать в политике. Хотя бы как символ.
Сергей Маркедонов
В «шпионских» делах появился новое качество. Впервые в современной России по обвинению в государственной измене задержан член-корреспондент РАН и директор академического института. Ранее ученые такого ранга проходили по экономическим делам (так как они обладают правом подписи, что делает уязвимым любого российского администратора, которых несложно обвинить в нецелевом израсходовании средств); можно вспомнить также целую серию уголовных дел против членкора Бориса Березовского, который наукой давно не занимался. Но госизмену им не инкриминировали.
55-летний Александр Шиплюк, помимо директорства в новосибирском Институте теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича СО РАН, также является в нем заведующим лабораторией № 5 «Гиперзвуковые технологии». Специалист в области высокоскоростной аэрогазодинамики и экспериментальных методов исследования газовых потоков, его разработки применяются в ракетостроении. Среди читаемых им университетских курсов лекций - «Методы аэрофизического эксперимента», «Методы оптимизации в задачах баллистики и аэродинамики» и «Современные проблемы баллистики и гидроаэродинамики».
1 июля в Новосибирске был задержан главный научный сотрудник этого же института, 75-летний Анатолий Маслов. В течение более чем 20 лет он являлся заместителем директора института по научной работе, курирующим аэродинамическое направление. Коллеги, собирающие подписи в его защиту, отмечали, что он «внес большой вклад в развитие аэродинамической экспериментальной базы, единственной в Российской академии наук, включая новые уникальные установки, которые выдвинули институт в число передовых научных организаций в области экспериментального исследования аэродинамики высокоскоростных летательных аппаратов». Всего открытое письмо в поддержку Маслова, помещенное на сайте института, на сегодняшний день «подписали лично 437 человек, электронно 77 человек, из них докторов наук - 120 человек, кандидатов наук - 160». Источник ТАСС, «близкий к следствию», лишь скупо отметил, что «Маслов подозревается в предоставлении данных, являющихся государственной тайной», причем «данные связаны с гиперзвуком».
А за день до этого в местной частной клинике «Авиценна» задержали 54-летнего заведующего лабораторией квантовых оптических технологий Новосибирского госуниверситета, научного сотрудника Института лазерной физики СО РАН Дмитрия Колкера. По словам сына Колкера, во время обыска правоохранители искали презентации лекций, читавшихся в КНР, которые касались основ и принципов работы квантово-каскадных лазеров. Несмотря на смертельную болезнь (четвертую стадию рака поджелудочной железы), его отправили в Москву, где он через два дня умер – в больнице, куда его доставили из «Лефортово». В новосибирском Академгородке дважды возникали стихийные мемориалы памяти ученого, которые быстро ликвидировались полицией.
Алексей Макаркин
55-летний Александр Шиплюк, помимо директорства в новосибирском Институте теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича СО РАН, также является в нем заведующим лабораторией № 5 «Гиперзвуковые технологии». Специалист в области высокоскоростной аэрогазодинамики и экспериментальных методов исследования газовых потоков, его разработки применяются в ракетостроении. Среди читаемых им университетских курсов лекций - «Методы аэрофизического эксперимента», «Методы оптимизации в задачах баллистики и аэродинамики» и «Современные проблемы баллистики и гидроаэродинамики».
1 июля в Новосибирске был задержан главный научный сотрудник этого же института, 75-летний Анатолий Маслов. В течение более чем 20 лет он являлся заместителем директора института по научной работе, курирующим аэродинамическое направление. Коллеги, собирающие подписи в его защиту, отмечали, что он «внес большой вклад в развитие аэродинамической экспериментальной базы, единственной в Российской академии наук, включая новые уникальные установки, которые выдвинули институт в число передовых научных организаций в области экспериментального исследования аэродинамики высокоскоростных летательных аппаратов». Всего открытое письмо в поддержку Маслова, помещенное на сайте института, на сегодняшний день «подписали лично 437 человек, электронно 77 человек, из них докторов наук - 120 человек, кандидатов наук - 160». Источник ТАСС, «близкий к следствию», лишь скупо отметил, что «Маслов подозревается в предоставлении данных, являющихся государственной тайной», причем «данные связаны с гиперзвуком».
А за день до этого в местной частной клинике «Авиценна» задержали 54-летнего заведующего лабораторией квантовых оптических технологий Новосибирского госуниверситета, научного сотрудника Института лазерной физики СО РАН Дмитрия Колкера. По словам сына Колкера, во время обыска правоохранители искали презентации лекций, читавшихся в КНР, которые касались основ и принципов работы квантово-каскадных лазеров. Несмотря на смертельную болезнь (четвертую стадию рака поджелудочной железы), его отправили в Москву, где он через два дня умер – в больнице, куда его доставили из «Лефортово». В новосибирском Академгородке дважды возникали стихийные мемориалы памяти ученого, которые быстро ликвидировались полицией.
Алексей Макаркин
Аркадий Дворкович подавляющим большинством голосов переизбран на пост президента Международной шахматной федерации (ФИДЕ) – за него проголосовали 157 делегатов генеральной ассамблеи этой организации из 179. Это событие стало поводом для размежевания внутри самой России. С одной стороны, большинство российского шахматного сообщества довольно тем, что россиянин остался во главе ФИДЕ. Результаты выборов приветствовала Российская шахматная федерация. Об избрании Дворковича позитивно отозвался Дмитрий Песков.
С другой стороны, недовольны «ястребы», считающие, что Дворкович занял слишком уступчивую позицию, когда российские мужская и женская сборные не были допущены на шахматную Олимпиаду, а гроссмейстер Сергей Карякин был дисквалифицирован за публичную поддержку российской специальной военной операции, что лишило его возможности участвовать в турнире претендентов. Однако «ястребы» не могут предложить позитивной и реалистичной альтернативы – что было делать в ситуации, когда любое иное поведение вело бы к неминуемой отставке Дворковича с поста главы ФИДЕ – и другой российский граждан не был бы избран на этот пост.
А именно ФИДЕ определяет правила, по которым функционируют современные шахматы. И даже Гарри Каспаров (признанный в России иноагентом), будучи чемпионом мира (когда об иноагентстве не было, разумеется, и речи), не смог создать стабильную альтернативу ФИДЕ. Сейчас Магнус Карлсен отказался от участия в очередном матче за шахматную корону с Яном Непомнящим – и ФИДЕ тут же в соответствии с правилами готово заменить его на другого участника, китайца Дин Лижэня. Можно, конечно, заняться самоизоляцией, организуя собственные шахматные спартакиады и игнорируя ФИДЕ – но это верный путь к деградации шахмат в России и смене ведущими шахматистами спортивного гражданства. Дворкович действовал, исходя из реальности – и выиграл свою партию.
Алексей Макаркин
С другой стороны, недовольны «ястребы», считающие, что Дворкович занял слишком уступчивую позицию, когда российские мужская и женская сборные не были допущены на шахматную Олимпиаду, а гроссмейстер Сергей Карякин был дисквалифицирован за публичную поддержку российской специальной военной операции, что лишило его возможности участвовать в турнире претендентов. Однако «ястребы» не могут предложить позитивной и реалистичной альтернативы – что было делать в ситуации, когда любое иное поведение вело бы к неминуемой отставке Дворковича с поста главы ФИДЕ – и другой российский граждан не был бы избран на этот пост.
А именно ФИДЕ определяет правила, по которым функционируют современные шахматы. И даже Гарри Каспаров (признанный в России иноагентом), будучи чемпионом мира (когда об иноагентстве не было, разумеется, и речи), не смог создать стабильную альтернативу ФИДЕ. Сейчас Магнус Карлсен отказался от участия в очередном матче за шахматную корону с Яном Непомнящим – и ФИДЕ тут же в соответствии с правилами готово заменить его на другого участника, китайца Дин Лижэня. Можно, конечно, заняться самоизоляцией, организуя собственные шахматные спартакиады и игнорируя ФИДЕ – но это верный путь к деградации шахмат в России и смене ведущими шахматистами спортивного гражданства. Дворкович действовал, исходя из реальности – и выиграл свою партию.
Алексей Макаркин
На прошлой неделе в турецкой Конье прошла встреча Реджепа Тайипа Эрдогана с Ильхамом Алиевым. Лидеры двух государств-союзников «сверили часы» по широкому спектру проблем безопасности. Ожидаемо президент Турции выразил поддержку своему азербайджанскому коллеге по поводу недавней эскалации в Нагорном Карабахе. Баку всячески позиционирует операцию «Возмездие», как успешное действие, нацеленное на закрепление своих успехов в «осенней войне» 2020 года.
На фоне «дружеского общения» двух президентов в тени остались другие переговоры, которые прошли также в Конье. Ильхам Алиев встретился с главой непризнанной Турецкой республики Северного Кипра Эрсином Татаром. С 23 октября 2020 года этот политик занимает пост руководителя де-факто образования, которое до сих пор признано только Анкарой. Азербайджан долгие годы был последовательным защитником территориальной целостности. Остается он таковым и сегодня. Даже развивая активную кооперацию с Россией, Баку настаивает на принадлежности Крыма и Донбасса Украине, а Абхазии и Южной Осетии- Грузии. Говорит ли встреча в Конье о том, что внешнеполитический курс Азербайджана будет пересмотрен?
Начнем с того, что практика, когда одна и та же страна занимает по вопросам статусов конфликтных регионов диаметрально противоположные позиции, не нова. США известны, как политические (и не только) спонсоры самоопределения Косово, но в то же время последовательные поборники территориальной целостности Грузии, Молдавии и Украины. Россия боролась против сепаратизма Чечни, но признала Абхазию, Южную Осетию и ЛДНР. Та же Турция, непреклонная в вопросе о Карабахе, поддержала независимость Северного Кипра. Более того, у Азербайджана наработаны контакты с турками-киприотами задолго до сегодняшнего дня. Правда, вопрос о признании в политической повестке дня не поднимался.
И есть основания считать, что в обозримой перспективе радикальных перемен в подходах Баку не произойдет. Азербайджан может (да, собственно, уже это делает) понимать мотивы Анкары в отношении Лефкоши. Но идти по пути формально-правового признания не станет. По крайней мере, не закрыв для себя карабахский кейс. Поддержание определенного уровня контактов с ТРСК- вещь, которую могут оценить в Анкаре. Но между таким форматом и полным признанием независимости все-таки существует некоторая дистанция. Не факт, что в Баку ее хотят пройти ускоренным темпом.
Сергей Маркедонов
На фоне «дружеского общения» двух президентов в тени остались другие переговоры, которые прошли также в Конье. Ильхам Алиев встретился с главой непризнанной Турецкой республики Северного Кипра Эрсином Татаром. С 23 октября 2020 года этот политик занимает пост руководителя де-факто образования, которое до сих пор признано только Анкарой. Азербайджан долгие годы был последовательным защитником территориальной целостности. Остается он таковым и сегодня. Даже развивая активную кооперацию с Россией, Баку настаивает на принадлежности Крыма и Донбасса Украине, а Абхазии и Южной Осетии- Грузии. Говорит ли встреча в Конье о том, что внешнеполитический курс Азербайджана будет пересмотрен?
Начнем с того, что практика, когда одна и та же страна занимает по вопросам статусов конфликтных регионов диаметрально противоположные позиции, не нова. США известны, как политические (и не только) спонсоры самоопределения Косово, но в то же время последовательные поборники территориальной целостности Грузии, Молдавии и Украины. Россия боролась против сепаратизма Чечни, но признала Абхазию, Южную Осетию и ЛДНР. Та же Турция, непреклонная в вопросе о Карабахе, поддержала независимость Северного Кипра. Более того, у Азербайджана наработаны контакты с турками-киприотами задолго до сегодняшнего дня. Правда, вопрос о признании в политической повестке дня не поднимался.
И есть основания считать, что в обозримой перспективе радикальных перемен в подходах Баку не произойдет. Азербайджан может (да, собственно, уже это делает) понимать мотивы Анкары в отношении Лефкоши. Но идти по пути формально-правового признания не станет. По крайней мере, не закрыв для себя карабахский кейс. Поддержание определенного уровня контактов с ТРСК- вещь, которую могут оценить в Анкаре. Но между таким форматом и полным признанием независимости все-таки существует некоторая дистанция. Не факт, что в Баку ее хотят пройти ускоренным темпом.
Сергей Маркедонов
«Азербайджанцы в Карабахе находятся на своей земле и могут проводить любую операцию и в любое время». 12 августа с таким жестким заявлением выступил Ильхам Алиев, отвечая на вопросы телеканала AzTV. В своих комментариях азербайджанский президент выглядел непреклонным. По его словам, «у проживающих в Карабахе армян в составе Азербайджана никогда не будет ни статуса, ни независимости. Их права будут защищены так же, как права граждан Азербайджана, без каких-либо привилегий».
Риторика Ильхама Алиева, обращенная к зрителям известного телеканала и гражданам его страны, не нова. Он традиционно делает жесткие заявления в адрес армянской стороны. Но почему его ответы и комментарии, прозвучавшие 12 августа, требуют к себе особого внимания? Тому есть несколько причин. Во-первых, они были посвящены итогам операции «Возмездия». Так в Баку называют описывают развитие событий в Лачинском районе, имевших место 3 августа. Для многих экспертов и журналистов привычно фиксировать некие события на «линии соприкосновения», но не идти дальше, связывать отдельные события в некие тренды.
Между тем, операция «Возмездие» имеет вполне конкретные практические последствия. Она ускорила переход Лачинского района под более плотный контроль Баку. Но это то, что называется, геополитическое измерение конфликта. Однако имеется еще и гуманитарное. Армянское население ряда сел (Ахавно/Забух, Сус) и города Лачин/Бердзор эвакуируется. Формально-юридически это – территория Азербайджана. Тем не менее, де-факто его эти населенные пункты переходят под его контроль до 25 августа. Таким образом, налицо, новое азербайджанское продвижение.
Ведь как бы и что ни говорили официальные структуры в Баку о победе в «осенней войне» 2020 года, в обществе есть ощущение неоконченного конфликта и новой «заморозки». И такое восприятие прорывается в социальные сети и блоги. С этим, конечно, должна считаться и власть. Отсюда и жесткая риторика Ильхама Алиева. Он всем видом дает понять, что статус Карабаха обсуждать не станет. По факту реализуется тактика «салями», то есть медленного, но последовательного расширения азербайджанского территориального контроля с использованием давления, включая и силовое.
В Армении, скорее всего, осознают эту реальность. Но для властей крайне сложно маневрировать между ее принятием и сопротивлением. Ресурсов для активной борьбы недостаточно, а полная капитуляция проблематична с точки зрения политического выживания. Впрочем, и оппозиция не на высоте. Помимо обвинений правительства в потакании турецко-азербайджанскому альянсу она не предлагает эффективных способов защиты «своей правды».
Сергей Маркедонов
Риторика Ильхама Алиева, обращенная к зрителям известного телеканала и гражданам его страны, не нова. Он традиционно делает жесткие заявления в адрес армянской стороны. Но почему его ответы и комментарии, прозвучавшие 12 августа, требуют к себе особого внимания? Тому есть несколько причин. Во-первых, они были посвящены итогам операции «Возмездия». Так в Баку называют описывают развитие событий в Лачинском районе, имевших место 3 августа. Для многих экспертов и журналистов привычно фиксировать некие события на «линии соприкосновения», но не идти дальше, связывать отдельные события в некие тренды.
Между тем, операция «Возмездие» имеет вполне конкретные практические последствия. Она ускорила переход Лачинского района под более плотный контроль Баку. Но это то, что называется, геополитическое измерение конфликта. Однако имеется еще и гуманитарное. Армянское население ряда сел (Ахавно/Забух, Сус) и города Лачин/Бердзор эвакуируется. Формально-юридически это – территория Азербайджана. Тем не менее, де-факто его эти населенные пункты переходят под его контроль до 25 августа. Таким образом, налицо, новое азербайджанское продвижение.
Ведь как бы и что ни говорили официальные структуры в Баку о победе в «осенней войне» 2020 года, в обществе есть ощущение неоконченного конфликта и новой «заморозки». И такое восприятие прорывается в социальные сети и блоги. С этим, конечно, должна считаться и власть. Отсюда и жесткая риторика Ильхама Алиева. Он всем видом дает понять, что статус Карабаха обсуждать не станет. По факту реализуется тактика «салями», то есть медленного, но последовательного расширения азербайджанского территориального контроля с использованием давления, включая и силовое.
В Армении, скорее всего, осознают эту реальность. Но для властей крайне сложно маневрировать между ее принятием и сопротивлением. Ресурсов для активной борьбы недостаточно, а полная капитуляция проблематична с точки зрения политического выживания. Впрочем, и оппозиция не на высоте. Помимо обвинений правительства в потакании турецко-азербайджанскому альянсу она не предлагает эффективных способов защиты «своей правды».
Сергей Маркедонов
Снятие в Киеве памятной доски Михаилу Булгакову - признак трансформации украинского подхода к великим землякам. С 1990-х годов в этот пантеон включались киевляне, которые имели признание либо на Западе (Сикорский), либо в российской либеральной субкультуре (Булгаков), даже при несовместимости с идеей украинского независимого государства.
Сыновья киевских русских профессоров, и Булгаков, и Сикорский, были представителями такого культурно-политического феномена как «Русский Киев», включавшего в себя сторонников единой и неделимой России, непримиримых к украинской национальной идее (русская национальная идея вообще была более активной на окраинах империи, где выходила из зоны комфорта и сталкивалась с другими национальными идеями). В качестве дополнительного паллиатива предлагался малороссийский проект – сугубо культурный, в виде восприятия малороссийской культуры как части русской. Герои – Искра и Кочубей, но не Мазепа, Гоголь, но не Шевченко. «Русский Киев» был одной из главных основ Всероссийского национального союза – политической опоры Столыпина, которому «Русский Киев» успел поставить памятник, снесенный в марте 1917-го, задолго до прихода к власти большевиков.
К борьбе большевиков и Центральной Рады «Русский Киев» относился по принципу «чума на оба ваших дома». Нехотя принял гетмана Скоропадского, как лучший вариант из худших – но тут же избрал киевским митрополитом Антония (Храповицкого), пламенного защитника единой и неделимой России и русской идентичности. Критиковал любые попытки украинизации, видя в них опасные прецеденты уступок «мазепинству».
В последние недели гетманата Скоропадский на некоторое время метнулся за поддержкой к «Русскому Киеву», к генералу графу Келлеру и соратнику Столыпина Гербелю – но потенциал «Русского Киева» оказался невелик для того, чтобы противостоять украинскому крестьянскому движению. Это было видно еще на выборах в Учредительное собрание, когда в Киевской губернии русский правый список не получил ни одного мандата, набрав лишь 3,24% голосов (48,7 тысяч человек) – для сравнения, за украинских социалистов проголосовали более миллиона избирателей.
Политически «Русский Киев» закончился в 1919 году, когда большевики арестовали по старым спискам и расстреляли членов Национального союза, не успевших или не захотевших уйти с белыми. Но его символический реванш начался в России с булгаковской пьесой (а через много лет и фильмом) «Дни Турбиных», где любой вариант украинской государственности отвергался как опереточный (гетманат) или вообще враждебный государственной идее (Украинская народная республика). А в 90-е годы идеи «Русского Киева» вернулись в Россию с книгой Николая Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма» - русский эмигрант второй волны в Америке, преподаватель в Йеле, никогда не живший в Киеве, он стал идейным наследником «Русского Киева», причем более жестким по отношению к «малороссийству», тесно связанному с наследием казачества. В условиях дискредитации коммунистической идеологии Булгаков сохранил для образованных россиян свою актуальность, а Ульянов – приобрел ее.
В то же время для украинского образованного общества Булгаков был важен не только как «выдающийся земляк», но и как «переходник» в отношениях с российской интеллигенцией, и как культовый автор советского времени, официально не запрещенный, но ставший одной из ключевых фигур неофициальной культуры («Мастера и Маргариту» читали и в Москве, и в Киеве). Теперь все это ушло в прошлое. Сикорский же в украинском пантеоне останется – он публично не высказывался на украинскую тему и работал в Америке, что для современной Украины является плюсом (если, конечно, речь не идет об Ульянове и его сторонниках).
Алексей Макаркин
Сыновья киевских русских профессоров, и Булгаков, и Сикорский, были представителями такого культурно-политического феномена как «Русский Киев», включавшего в себя сторонников единой и неделимой России, непримиримых к украинской национальной идее (русская национальная идея вообще была более активной на окраинах империи, где выходила из зоны комфорта и сталкивалась с другими национальными идеями). В качестве дополнительного паллиатива предлагался малороссийский проект – сугубо культурный, в виде восприятия малороссийской культуры как части русской. Герои – Искра и Кочубей, но не Мазепа, Гоголь, но не Шевченко. «Русский Киев» был одной из главных основ Всероссийского национального союза – политической опоры Столыпина, которому «Русский Киев» успел поставить памятник, снесенный в марте 1917-го, задолго до прихода к власти большевиков.
К борьбе большевиков и Центральной Рады «Русский Киев» относился по принципу «чума на оба ваших дома». Нехотя принял гетмана Скоропадского, как лучший вариант из худших – но тут же избрал киевским митрополитом Антония (Храповицкого), пламенного защитника единой и неделимой России и русской идентичности. Критиковал любые попытки украинизации, видя в них опасные прецеденты уступок «мазепинству».
В последние недели гетманата Скоропадский на некоторое время метнулся за поддержкой к «Русскому Киеву», к генералу графу Келлеру и соратнику Столыпина Гербелю – но потенциал «Русского Киева» оказался невелик для того, чтобы противостоять украинскому крестьянскому движению. Это было видно еще на выборах в Учредительное собрание, когда в Киевской губернии русский правый список не получил ни одного мандата, набрав лишь 3,24% голосов (48,7 тысяч человек) – для сравнения, за украинских социалистов проголосовали более миллиона избирателей.
Политически «Русский Киев» закончился в 1919 году, когда большевики арестовали по старым спискам и расстреляли членов Национального союза, не успевших или не захотевших уйти с белыми. Но его символический реванш начался в России с булгаковской пьесой (а через много лет и фильмом) «Дни Турбиных», где любой вариант украинской государственности отвергался как опереточный (гетманат) или вообще враждебный государственной идее (Украинская народная республика). А в 90-е годы идеи «Русского Киева» вернулись в Россию с книгой Николая Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма» - русский эмигрант второй волны в Америке, преподаватель в Йеле, никогда не живший в Киеве, он стал идейным наследником «Русского Киева», причем более жестким по отношению к «малороссийству», тесно связанному с наследием казачества. В условиях дискредитации коммунистической идеологии Булгаков сохранил для образованных россиян свою актуальность, а Ульянов – приобрел ее.
В то же время для украинского образованного общества Булгаков был важен не только как «выдающийся земляк», но и как «переходник» в отношениях с российской интеллигенцией, и как культовый автор советского времени, официально не запрещенный, но ставший одной из ключевых фигур неофициальной культуры («Мастера и Маргариту» читали и в Москве, и в Киеве). Теперь все это ушло в прошлое. Сикорский же в украинском пантеоне останется – он публично не высказывался на украинскую тему и работал в Америке, что для современной Украины является плюсом (если, конечно, речь не идет об Ульянове и его сторонниках).
Алексей Макаркин
После развала правительства национального единства Марио Драги всё больше уверенности в том, что после досрочных парламентских выборов 25 сентября к власти в Италии придет самое правое правительство за весь послевоенный период. По всем опросам, победу на выборах с большим отрывом одержит коалиция, состоящая из крайне правой партии «Братья Италии» Джорджи Мелони, национал-популистской партии «Лига» Маттео Сальвини и правоцентристской партии «Вперед, Италия!» Сильвио Берлускони. Недавнее исследование института Cattaneo, основанное на свежих опросах, показывает, что представители правого альянса получат 245 мест из 400 в Палате депутатов и 127 мест из 200 в Сенате. Основным соперником правых на выборах выступает левоцентристская Демпартия во главе с экс-премьером Энрико Летта. По отдельности она идет в ногу с партией «Братья Италии» (их рейтинг – около 24%), но в Италии 36% членов обеих палат избираются в одномандатных округах, так что большое значение имеют электоральные коалиции. Демпартия смогла заключить предвыборный союз лишь с альянсом крайне левой и «зеленой» партий, совместный рейтинг которых равен 4%. Вследствие этого исследование Cattaneo прочит левоцентристам только 107 мест в нижней и 51 место в верхней палате. Популистское «Движение 5 звезд», которое стало триггером правительственного кризиса, может рассчитывать лишь на 27 мест в Палате депутатов и 12 мест в Сенате.
Внутри правой коалиции явным фаворитом является партия «Братья Италии» (рейтинг «Лиги» Сальвини составляет 14%, а рейтинг партии Берлускони – 7%). Поэтому Джорджа Мелони имеет все шансы получить пост премьера. Но поскольку «Братья Италии» имеют неофашистские корни (сама Мелони в юности была активисткой Итальянского социального движения, основанного соратниками Муссолини), то такая перспектива вызывает серьезную тревогу и в Европе, и внутри Италии. В связи с этим сейчас Мелони активно пытается произвести детоксикацию образа своей партии. 10 августа она записала видеообращение на французском, испанском и английском языках, которое было разослано в иностранные СМИ. По ее словам, зарубежные предположения, что ее правительство «будет представлять опасность для демократии и европейской и международной стабильности», совершенно необоснованны. «Итальянские правые уже десятилетия назад передали фашизм истории, однозначно осудив подавление демократии и позорные антиеврейские законы», – заявила Мелони. Она подчеркнула, что «Братья Италии» выступают решительно против любого отхода от демократии и что ее партия «разделяет ценности и практику британских тори, республиканцев США и израильского ‘Ликуда’». Не факт, что в Британии, США и Израиле согласны с таким сравнением. Во всяком случае в Европе сохраняются опасения, что Мелони на посту премьера будет продвигать политику «нелиберальной демократии», которую уже давно осуществляет в Венгрии ее близкий союзник Виктор Орбан.
В конце прошлой недели правая коалиция выступила с совместным предвыборным манифестом. В нем содержатся обычные для итальянских правых популистов обещания: понизить налоги для семей, компаний и самозанятых, повысить пенсии, увеличить детские пособия, резко усилить борьбу с нелегальной иммиграцией. Наиболее показательны обещания во внешнеполитической части манифеста, рассчитанные на то, чтобы успокоить финансовые рынки и международных союзников. Правый альянс заявляет о своей «полной приверженности процессу европейской интеграции». Вместе с тем выражается намерение продвигать «перспективу более политического и менее бюрократического ЕС», позволяющего отстаивать национальные интересы. Также подчеркивается «уважение к обязательствам в рамках НАТО, включая рост военных расходов, продолжение помощи Украине перед лицом российского вторжения при поддержке всех дипломатических инициатив, нацеленных на разрешение конфликта». Однако при всех этих успокоительных заявлениях ясно, что вероятное правительство Мелони будет сильно отличаться от правительства Драги и по внутренней, и по внешней повестке, и взаимодействовать с ним Брюсселю будет значительно сложнее.
Александр Ивахник
Внутри правой коалиции явным фаворитом является партия «Братья Италии» (рейтинг «Лиги» Сальвини составляет 14%, а рейтинг партии Берлускони – 7%). Поэтому Джорджа Мелони имеет все шансы получить пост премьера. Но поскольку «Братья Италии» имеют неофашистские корни (сама Мелони в юности была активисткой Итальянского социального движения, основанного соратниками Муссолини), то такая перспектива вызывает серьезную тревогу и в Европе, и внутри Италии. В связи с этим сейчас Мелони активно пытается произвести детоксикацию образа своей партии. 10 августа она записала видеообращение на французском, испанском и английском языках, которое было разослано в иностранные СМИ. По ее словам, зарубежные предположения, что ее правительство «будет представлять опасность для демократии и европейской и международной стабильности», совершенно необоснованны. «Итальянские правые уже десятилетия назад передали фашизм истории, однозначно осудив подавление демократии и позорные антиеврейские законы», – заявила Мелони. Она подчеркнула, что «Братья Италии» выступают решительно против любого отхода от демократии и что ее партия «разделяет ценности и практику британских тори, республиканцев США и израильского ‘Ликуда’». Не факт, что в Британии, США и Израиле согласны с таким сравнением. Во всяком случае в Европе сохраняются опасения, что Мелони на посту премьера будет продвигать политику «нелиберальной демократии», которую уже давно осуществляет в Венгрии ее близкий союзник Виктор Орбан.
В конце прошлой недели правая коалиция выступила с совместным предвыборным манифестом. В нем содержатся обычные для итальянских правых популистов обещания: понизить налоги для семей, компаний и самозанятых, повысить пенсии, увеличить детские пособия, резко усилить борьбу с нелегальной иммиграцией. Наиболее показательны обещания во внешнеполитической части манифеста, рассчитанные на то, чтобы успокоить финансовые рынки и международных союзников. Правый альянс заявляет о своей «полной приверженности процессу европейской интеграции». Вместе с тем выражается намерение продвигать «перспективу более политического и менее бюрократического ЕС», позволяющего отстаивать национальные интересы. Также подчеркивается «уважение к обязательствам в рамках НАТО, включая рост военных расходов, продолжение помощи Украине перед лицом российского вторжения при поддержке всех дипломатических инициатив, нацеленных на разрешение конфликта». Однако при всех этих успокоительных заявлениях ясно, что вероятное правительство Мелони будет сильно отличаться от правительства Драги и по внутренней, и по внешней повестке, и взаимодействовать с ним Брюсселю будет значительно сложнее.
Александр Ивахник
Исследование Института социально-политических исследований РАН показало, что москвичи стали существенно более критично относиться к церкви. В целом число жителей столицы, доверяющих РПЦ, снизилось с 55% в 2015 году до 28% в 2021-м. Среди верующих доверие за этот период уменьшилось с 72 до 43%. Среди нерелигиозного населения - с 15 до 5%. Что произошло?
Во-первых, приход многих россиян в церковь в конце 1980-х – начале 1990-х годов был связан со стремлением найти опору в стремительно меняющемся, турбулентном, неуютном мире. Советские люди разочаровались в официальных ценностях и стали искать альтернативу – благо она была рядом, к тому же укоренена в истории и приход в церковь перестал быть связан даже с минимальными рисками. Современный россиянин – особенно молодой - больше рассчитывает на свои силы и если ищет поддержку, то в ближайшем окружении. Придет ли он в церковь со временем – большой вопрос.
Во-вторых, в обществе потребления, тем более в условиях экономической стагнации, религиозные потребности занимают относительно скромное место в «пирамиде Маслоу». Происходит своего рода «рационализация» отношения к церкви, воспринимаемой все меньше как сакральный институт, а все больше как своего рода сфера услуг. И россияне все чаще экономят даже на скромных религиозных потребностях вроде приобретения свеч (стараются купить подешевле), не говоря уже о крещении или венчании. На свадебных торжествах легче попробовать заплатить по минимуму за обряд, чем за стол в ресторане, где никак нельзя обидеть гостей.
В-третьих, ушел идеализированный образ церкви – когда некоторые неофиты крестились на священников и пытались говорить с ними славянизмами, подобно режиссеру Якину («иже херувимы»). Церковь потеряла у значительной части общества образ «мученицы» и «гонимой», сформировавшийся в конце 1980-х годов по итогам советского периода истории. Мощный кредит доверия, полученный в те годы, сейчас практически исчерпан. Образу «морального авторитета» мешают публикации о «богатой церкви» - и хотя абсолютное большинство священников живут небогато (к тому же с учетом больших семей), но общественное мнение ориентируется на наиболее громкие примеры.
В-четвертых, деперсонализация церкви на низовом уровне. В 2016 году Свято-Тихоновский университет провел исследование среди жителей востока Москвы, пришедших святить куличи в Великую Субботу. Выяснилось, что 47% респондентов не знают священника, к которому могли бы обратиться за советом в трудной жизненной ситуации, а 54% никогда не обращались к священнику по жизненно важным вопросам. Лишь 30% назвали себя прихожанами данного храма. У персонализации есть свои проблемы (младостарчество, ориентация не на церковь, а на конкретного «батюшку»), но она теснее связывает людей с церковью.
В-пятых, конечно, есть и политический фактор – особенно с учетом того, что в Москве существенно шире оппозиционные настроения, чем в провинции. Церковь воспринимается как союзница государства, к тому же продвигающая и собственные интересы («закон о кощунстве»). Дело «Пусси райот» тактически нанесло немалый ущерб оппозиции в 2012 году, но стратегически обернулось против церкви, оттолкнув от нее многих интеллигентов и молодых россиян.
Алексей Макаркин
Во-первых, приход многих россиян в церковь в конце 1980-х – начале 1990-х годов был связан со стремлением найти опору в стремительно меняющемся, турбулентном, неуютном мире. Советские люди разочаровались в официальных ценностях и стали искать альтернативу – благо она была рядом, к тому же укоренена в истории и приход в церковь перестал быть связан даже с минимальными рисками. Современный россиянин – особенно молодой - больше рассчитывает на свои силы и если ищет поддержку, то в ближайшем окружении. Придет ли он в церковь со временем – большой вопрос.
Во-вторых, в обществе потребления, тем более в условиях экономической стагнации, религиозные потребности занимают относительно скромное место в «пирамиде Маслоу». Происходит своего рода «рационализация» отношения к церкви, воспринимаемой все меньше как сакральный институт, а все больше как своего рода сфера услуг. И россияне все чаще экономят даже на скромных религиозных потребностях вроде приобретения свеч (стараются купить подешевле), не говоря уже о крещении или венчании. На свадебных торжествах легче попробовать заплатить по минимуму за обряд, чем за стол в ресторане, где никак нельзя обидеть гостей.
В-третьих, ушел идеализированный образ церкви – когда некоторые неофиты крестились на священников и пытались говорить с ними славянизмами, подобно режиссеру Якину («иже херувимы»). Церковь потеряла у значительной части общества образ «мученицы» и «гонимой», сформировавшийся в конце 1980-х годов по итогам советского периода истории. Мощный кредит доверия, полученный в те годы, сейчас практически исчерпан. Образу «морального авторитета» мешают публикации о «богатой церкви» - и хотя абсолютное большинство священников живут небогато (к тому же с учетом больших семей), но общественное мнение ориентируется на наиболее громкие примеры.
В-четвертых, деперсонализация церкви на низовом уровне. В 2016 году Свято-Тихоновский университет провел исследование среди жителей востока Москвы, пришедших святить куличи в Великую Субботу. Выяснилось, что 47% респондентов не знают священника, к которому могли бы обратиться за советом в трудной жизненной ситуации, а 54% никогда не обращались к священнику по жизненно важным вопросам. Лишь 30% назвали себя прихожанами данного храма. У персонализации есть свои проблемы (младостарчество, ориентация не на церковь, а на конкретного «батюшку»), но она теснее связывает людей с церковью.
В-пятых, конечно, есть и политический фактор – особенно с учетом того, что в Москве существенно шире оппозиционные настроения, чем в провинции. Церковь воспринимается как союзница государства, к тому же продвигающая и собственные интересы («закон о кощунстве»). Дело «Пусси райот» тактически нанесло немалый ущерб оппозиции в 2012 году, но стратегически обернулось против церкви, оттолкнув от нее многих интеллигентов и молодых россиян.
Алексей Макаркин
Опрос ВЦИОМ относительно возможного запрета иностранного усыновления показал, что российское общество в большинстве своем продолжает быть против такого усыновления, хотя и с проявляющимся и в других случаях поколенческим разломом. Всего против 60%, за – 32%. В группе 18-24 года подавляющее большинство за усыновление – 76%, в группе 25-34 мнения разделились почти пополам (45–48%) с небольшим перевесом в сторону противников. Среди 35-44-летних разрыв несколько больше (41-49%), а вот дальше очевидно доминирование противников. Среди 45-59-летних против 67%, а 60+ - 81%.
Еще два размежевания – центр-регионы и по уровню образования. За международное усыновление 53% жителей Москвы и Санкт-Петербурга и 40% лиц с высшим образованием. Чем дальше от столиц и ниже уровень образования, тем больше противников такого усыновления.
Интересна формулировка вопроса: «Есть разные точки зрения на усыновление детей из России иностранными гражданами. Одни считают, что детей можно отдавать на усыновление иностранным гражданам, так как для детей это шанс обрести семью. Другие считают, что дети должны оставаться в России, даже если они останутся в детских домах. Какая точка зрения ближе Вам?». То есть респондентам прямо говорилось про шанс обрести семью и детские дома, но это практически не повлияло на их мнения.
Интересен еще один момент. Когда десятилетие назад принимался первый закон, ограничивающий иностранное усыновление, то в рамках его продвижения в публичном пространстве много говорилось о том, что жизнь и здоровье российских детей находятся в США под угрозой. Но в 2013 году самой популярной мотивировкой была самая связанная не с гуманитарным аспектом, а с патриотизмом – государство должно само воспитывать своих детей, дети должны быть в России (24%). В общем, где родился, там и пригодился. Сейчас ситуация не изменилась – аналогичный ответ снова лидирует, его выбрали 25% респондентов.
Представляется, что аргументы о жизни и здоровье детей действуют скорее на колеблющихся респондентов, которые пытаются понять, где лучше будет детям. А твердое лоялистское ядро исходит из государственнических соображений и недопустимости того, что «наш» ребенок будет воспитан в соответствие с «их» ценностями – эмпатии в этой среде очень мало.
Алексей Макаркин
Еще два размежевания – центр-регионы и по уровню образования. За международное усыновление 53% жителей Москвы и Санкт-Петербурга и 40% лиц с высшим образованием. Чем дальше от столиц и ниже уровень образования, тем больше противников такого усыновления.
Интересна формулировка вопроса: «Есть разные точки зрения на усыновление детей из России иностранными гражданами. Одни считают, что детей можно отдавать на усыновление иностранным гражданам, так как для детей это шанс обрести семью. Другие считают, что дети должны оставаться в России, даже если они останутся в детских домах. Какая точка зрения ближе Вам?». То есть респондентам прямо говорилось про шанс обрести семью и детские дома, но это практически не повлияло на их мнения.
Интересен еще один момент. Когда десятилетие назад принимался первый закон, ограничивающий иностранное усыновление, то в рамках его продвижения в публичном пространстве много говорилось о том, что жизнь и здоровье российских детей находятся в США под угрозой. Но в 2013 году самой популярной мотивировкой была самая связанная не с гуманитарным аспектом, а с патриотизмом – государство должно само воспитывать своих детей, дети должны быть в России (24%). В общем, где родился, там и пригодился. Сейчас ситуация не изменилась – аналогичный ответ снова лидирует, его выбрали 25% респондентов.
Представляется, что аргументы о жизни и здоровье детей действуют скорее на колеблющихся респондентов, которые пытаются понять, где лучше будет детям. А твердое лоялистское ядро исходит из государственнических соображений и недопустимости того, что «наш» ребенок будет воспитан в соответствие с «их» ценностями – эмпатии в этой среде очень мало.
Алексей Макаркин
В Британии подходит к концу предвыборная кампания двух кандидатов на пост лидера правящей Консервативной партии и соответственно премьер-министра. Соперники – глава МИД Лиз Трасс и бывший министр финансов Риши Сунак – проводят совместные встречи с рядовыми членами партии, в ходе которых ведут дебаты и отвечают на вопросы. Голосование 160 тыс. партийцев, идущее онлайн и по почте, заканчивается 2 сентября, а 5 сентября будут объявлены его итоги. Во вторник и среду проходили встречи с рядовыми тори в двух проблемных регионах Соединенного Королевства – в Шотландии и Северной Ирландии. Перед встречей в Шотландии, где первый министр и лидер сепаратистской Шотландской национальной партии Никола Стёрджен настаивает на проведении повторного референдума о независимости уже в следующем году, Лиз Трасс сочла нужным подчеркнуть свой жесткий подход. Она заявила, что на посту премьера будет «игнорировать» Стёрджен, которая «жаждет внимания». В ходе встречи с шотландскими тори оба претендента на пост премьера решительно отвергли проведение нового референдума. Сунак назвал это «дурацкой идеей», которую он не поддержит при любых обстоятельствах. Трасс подчеркнула, что будет всеми силами защищать союз. В этом плане оба, по сути, повторили позицию, ранее выраженную Борисом Джонсоном.
В Белфасте опять-таки оба выразили свое негативное отношение к североирландскому протоколу, который является частью Соглашения о выходе Британии из ЕС и предусматривает таможенные проверки британских товаров в ольстерских портах. И Трасс, и Сунак выделили в качестве приоритета восстановление работы правительства Ольстера, которая была заблокирована пробританской Демократической юнионистской партией после ее проигрыша на региональных выборах в мае. Путь к этому Трасс видит в принятии законопроекта, который она в качестве главы МИД внесла в Палату общин в мае. Этот законопроект предусматривает односторонний отказ от части положений протокола. Он вызвал негодующую реакцию в ЕС и серьезную оппозицию в Палате лордов. Однако Трасс твердо намерена провести законопроект через парламент. Сунак занял чуть более гибкую позицию, поддержав законопроект, но выразив желание возобновить переговоры с Брюсселем.
В целом же главные противоречия между Трасс и Сунаком по-прежнему касаются финансово-экономической политики. Трасс резко критикует повышение налогов, начатое Сунаком для сбалансирования бюджета, сильно просевшего в период пандемии. С ее точки зрения, это неизбежно толкает страну к рецессии. Она обещает немедленно начать масштабное снижение налогов на сумму в 40 млрд ф.ст., что, по ее расчетам, быстро приведет к экономическому росту. При этом она выступает против финансовых «подачек» уязвимым группам населения. Вместе с тем, Трасс отстаивает увеличение военных расходов до 3% ВВП к 2030 г. Сунак видит главную проблему страны в самой высокой за 40 лет (более 10%) инфляции, которая подстегивает кризис стоимости жизни. Он называет экономические планы Трасс «сказочными», призывает ответственно подходить к бюджету и настаивает, что снижать налоги нужно, но лишь после укрощения инфляции. Он считает необходимым предоставление сейчас прямой финансовой помощи пенсионерам и людям с низкими доходами, отказ от этого, по его словам, станет «моральным провалом» правительства тори.
Хотя позиция экс-министра финансов кажется более продуманной и сбалансированной, на рядовых тори простые рецепты Трасс, а также ее решительность производят большее впечатление. Несколько свежих опросов, проведенных среди членов правящей партии, говорят о том, что глава МИД обладает значительным перевесом и практически уже обеспечила себе победу. Это связано с социально-демографическими особенностями членов партии, составляющих всего 0,3% британского электората. Почти 60% рядовых тори– это люди старше 50 лет (39% – старше 65). 63% из них – мужчины, 80% относятся к зажиточным слоям, 56% проживают на благополучном Юге Англии и в Лондоне. Для них обещания снизить налоговую нагрузку и проводить жесткий курс в отношениях с ЕС, судя по всему, перевесили иные соображения.
Александр Ивахник
В Белфасте опять-таки оба выразили свое негативное отношение к североирландскому протоколу, который является частью Соглашения о выходе Британии из ЕС и предусматривает таможенные проверки британских товаров в ольстерских портах. И Трасс, и Сунак выделили в качестве приоритета восстановление работы правительства Ольстера, которая была заблокирована пробританской Демократической юнионистской партией после ее проигрыша на региональных выборах в мае. Путь к этому Трасс видит в принятии законопроекта, который она в качестве главы МИД внесла в Палату общин в мае. Этот законопроект предусматривает односторонний отказ от части положений протокола. Он вызвал негодующую реакцию в ЕС и серьезную оппозицию в Палате лордов. Однако Трасс твердо намерена провести законопроект через парламент. Сунак занял чуть более гибкую позицию, поддержав законопроект, но выразив желание возобновить переговоры с Брюсселем.
В целом же главные противоречия между Трасс и Сунаком по-прежнему касаются финансово-экономической политики. Трасс резко критикует повышение налогов, начатое Сунаком для сбалансирования бюджета, сильно просевшего в период пандемии. С ее точки зрения, это неизбежно толкает страну к рецессии. Она обещает немедленно начать масштабное снижение налогов на сумму в 40 млрд ф.ст., что, по ее расчетам, быстро приведет к экономическому росту. При этом она выступает против финансовых «подачек» уязвимым группам населения. Вместе с тем, Трасс отстаивает увеличение военных расходов до 3% ВВП к 2030 г. Сунак видит главную проблему страны в самой высокой за 40 лет (более 10%) инфляции, которая подстегивает кризис стоимости жизни. Он называет экономические планы Трасс «сказочными», призывает ответственно подходить к бюджету и настаивает, что снижать налоги нужно, но лишь после укрощения инфляции. Он считает необходимым предоставление сейчас прямой финансовой помощи пенсионерам и людям с низкими доходами, отказ от этого, по его словам, станет «моральным провалом» правительства тори.
Хотя позиция экс-министра финансов кажется более продуманной и сбалансированной, на рядовых тори простые рецепты Трасс, а также ее решительность производят большее впечатление. Несколько свежих опросов, проведенных среди членов правящей партии, говорят о том, что глава МИД обладает значительным перевесом и практически уже обеспечила себе победу. Это связано с социально-демографическими особенностями членов партии, составляющих всего 0,3% британского электората. Почти 60% рядовых тори– это люди старше 50 лет (39% – старше 65). 63% из них – мужчины, 80% относятся к зажиточным слоям, 56% проживают на благополучном Юге Англии и в Лондоне. Для них обещания снизить налоговую нагрузку и проводить жесткий курс в отношениях с ЕС, судя по всему, перевесили иные соображения.
Александр Ивахник
Для Армении вся прошлая неделя прошла под знаком трагедии в ТЦ «Сурмалу». В результате взрыва в ереванском торговом центре погибло 16 человек. 17-18 августа в республике был объявлен общенациональный траур. И хотя это событие не имело прямого отношения к политике (версию теракта отвергли премьер-министр Никол Пашинян и глава МЧС Армен Памбухчян), оно обострило некоторые внутри-и внешнеполитические дискуссии.
Во-первых, о своих амбициях стать мэром Еревана заявил Тигран Авинян. После того, как этот политик год назад покинул пост вице-премьера, в медиа-поле Армении время от времени циркулировали слухи и версии о его «десантировании» в кресло главы республиканской столицы. 16-17 августа Авинян подтвердил высокую вероятность реализации такого сценария. Сначала он выступил против свободной продажи пиротехники (официальной причиной взрыва в ТЦ рассматривается пожар на ее складах), а на следующий день, прибыв на место трагедии, где фактически аттестовал себя, как кандидата в мэры армянской столицы от правящей партии «Гражданский договор». Это заявление вызвало неоднозначную оценку у политиков Армении. Авиняна многие упрекнули в цинизме, в «пиаре не крови». Как часто бывает в таких случаях, стали активно распространяться конспирологические версии, в частности, предположения о конфликтах внутри «Гражданского договора». Авинян в свое время покинул вице-премьерский пост с определенной критикой в адрес своих соратников. Но самое главное- это вопрос о дате выборов в Совет старейшин Еревана. Их ожидают только в будущем году. Означает ли это, что Авинян, заявив о своих амбициях, де-факто анонсировал перенос кампании? Или речь идет просто о его тактической цели?
Во-вторых, отзвуки взрывов в ереванском ТЦ докатились и до российско-армянских отношений. Российское посольство 17 августа направило в МИД Армении ноту протеста из-за публикаций в ряде местных СМИ, в которых Москву обвинили в причастности к взрыву в Ереване. Примечательно в этой истории и то, что вскоре после этого уже со Смоленской площади армянским дипломатам «напомнили» про желательность не оставлять ноту без ответа.
С одной стороны, реакция со стороны РФ выглядит чрезмерной. Массовый вброс в инфополе по поводу «российского следа» запустили представители националистической «Сасна Црер» (структуры, имеющей давнюю русофобскую репутацию, но весьма слабую в электоральном плане). Но с другой стороны, власти республики не отреагировали на тиражирование этой версии должным образом. Заявив о нерелевантности версии про теракт, наверное, стоило бы и публично остудить горячие конспирологические головы.
Конечно, сыграл свою роль и «накопительный эффект». В последнее время руководство Армении не раз высказывало публичное недовольство (в более мягкой или относительно жесткой форме) по поводу российской миротворческой миссии в Нагорном Карабахе. Впрочем, не властью единой. В обществе тоже по-разному оценивают уступки собственного правительства, согласившегося на замену старой Лачинской дороги на новый маршрут, который стремится ввести в оборот Баку. Есть соблазн переложить ответственность на Москву. Но и российская сторона в публичном пространстве не столь активна в донесении своей правоты. В итоге информационная активность уходит к сомнительным персонажам, как внутри Армении, так и вовне ее.
Сергей Маркедонов
Во-первых, о своих амбициях стать мэром Еревана заявил Тигран Авинян. После того, как этот политик год назад покинул пост вице-премьера, в медиа-поле Армении время от времени циркулировали слухи и версии о его «десантировании» в кресло главы республиканской столицы. 16-17 августа Авинян подтвердил высокую вероятность реализации такого сценария. Сначала он выступил против свободной продажи пиротехники (официальной причиной взрыва в ТЦ рассматривается пожар на ее складах), а на следующий день, прибыв на место трагедии, где фактически аттестовал себя, как кандидата в мэры армянской столицы от правящей партии «Гражданский договор». Это заявление вызвало неоднозначную оценку у политиков Армении. Авиняна многие упрекнули в цинизме, в «пиаре не крови». Как часто бывает в таких случаях, стали активно распространяться конспирологические версии, в частности, предположения о конфликтах внутри «Гражданского договора». Авинян в свое время покинул вице-премьерский пост с определенной критикой в адрес своих соратников. Но самое главное- это вопрос о дате выборов в Совет старейшин Еревана. Их ожидают только в будущем году. Означает ли это, что Авинян, заявив о своих амбициях, де-факто анонсировал перенос кампании? Или речь идет просто о его тактической цели?
Во-вторых, отзвуки взрывов в ереванском ТЦ докатились и до российско-армянских отношений. Российское посольство 17 августа направило в МИД Армении ноту протеста из-за публикаций в ряде местных СМИ, в которых Москву обвинили в причастности к взрыву в Ереване. Примечательно в этой истории и то, что вскоре после этого уже со Смоленской площади армянским дипломатам «напомнили» про желательность не оставлять ноту без ответа.
С одной стороны, реакция со стороны РФ выглядит чрезмерной. Массовый вброс в инфополе по поводу «российского следа» запустили представители националистической «Сасна Црер» (структуры, имеющей давнюю русофобскую репутацию, но весьма слабую в электоральном плане). Но с другой стороны, власти республики не отреагировали на тиражирование этой версии должным образом. Заявив о нерелевантности версии про теракт, наверное, стоило бы и публично остудить горячие конспирологические головы.
Конечно, сыграл свою роль и «накопительный эффект». В последнее время руководство Армении не раз высказывало публичное недовольство (в более мягкой или относительно жесткой форме) по поводу российской миротворческой миссии в Нагорном Карабахе. Впрочем, не властью единой. В обществе тоже по-разному оценивают уступки собственного правительства, согласившегося на замену старой Лачинской дороги на новый маршрут, который стремится ввести в оборот Баку. Есть соблазн переложить ответственность на Москву. Но и российская сторона в публичном пространстве не столь активна в донесении своей правоты. В итоге информационная активность уходит к сомнительным персонажам, как внутри Армении, так и вовне ее.
Сергей Маркедонов
В последние недели вновь активизировались политические телодвижения в связи с попыткой достичь соглашения о реанимации иранской ядерной сделки – Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). В марте переговоры в Вене по условиям возвращения к СВПД прервались, и казалось, что перспектива соглашения исчезла из-за нежелания Тегерана и Вашингтона пойти на уступки по ряду принципиальных вопросов. Но Евросоюз, резко критиковавший Трампа за выход США из СВПД в 2018 г., а позже – действия Тегерана по отказу от соблюдения обязательств, жестко ограничивающих его ядерную программу, не перестал прикладывать усилия, чтобы побудить Иран и США к достижению компромисса.
21 июля глава европейской дипломатии Жозеп Боррель направил двум сторонам обновленный проект соглашения, а 4 августа в Вене неожиданно возобновились непрямые переговоры между Тегераном и Вашингтоном – как и прежде, при посреднической роли ЕС. Эти переговоры завершились 8 августа, после чего представители ЕС заявили, что по их итогам они выработали и направили Ирану и США «последнее предложение» и ожидают ответа не позже 15 августа. Этот 25-страничный документ определяет шаги, которые Иран и США должны будут предпринять, чтобы возвратиться к условиям СВПД. Документ не опубликован, но из ряда утечек явствует, что в нем предусмотрена отмена американских санкций в отношении 17 иранских банков и 150 компаний после подписания соглашения. Со своей стороны, Иран должен немедленно начать возвращение к жестким ядерным ограничениям, зафиксированным в сделке 2015 г. Сделать это будет не просто. В соответствии с СВПД, Иран мог обогащать уран до 3,67%, а сейчас уровень обогащения составляет 60% – что совершенно не нужно для атомной энергетики и совсем недалеко до 90%, необходимых для производства ядерного оружия. В противоречии с условиями СВПД в Иране построены и активированы сотни современных центрифуг. Нужно договориться о вывозе из страны огромных излишков обогащенного урана. Зато после выполнения всех этих условий и отмены санкций США Иран сможет свободно продавать свою нефть на мировом рынке и получить доступ к замороженным финансовым активам, которые оцениваются в $100 млрд.
В документе ЕС также содержится компромиссное предложение относительно элитного Корпуса стражей исламской революции (КСИР), вопрос о котором стал камнем преткновения для достижения соглашения между Ираном и США. Иран в качестве условия возвращения к СВПД требовал удаления КСИР из американского списка иностранных террористических организаций, куда он был внесен в 2019 г. Президент Байден из-за сильного нажима Конгресса отказывался пойти на это. Предложение ЕС не касается присутствия КСИР в списке США, но предполагает отмену вторичных санкций в отношении неамериканских граждан и компаний, которые ведут бизнес с иранскими компаниями, вовлеченными в транзакции с КСИР. Это важно с учетом того, что деятельность КСИР пронизывает всю экономическую структуру Ирана.
15 августа Тегеран представил ответ на предложения ЕС. Официальной реакции на него со стороны США и ЕС пока не последовало, они находятся в стадии выработки позиции. Известно, что в иранском ответе отсутствует требование удалить КСИР из списка террористических организаций, и это расценивается как большой шаг вперед к финальному заключению соглашения. Но это все же не прорыв. Тегеран не дал четкой оценки предложениям ЕС. Отмечено, что с иранской точки зрения есть ряд нерешенных вопросов, которые требуют дальнейших переговоров. В частности, Тегеран хочет, чтобы в соглашении о возврате к СВПД содержалась гарантия о компенсациях в случае, если США в будущем вновь решат выйти из ядерной сделки. С другой стороны, в Конгрессе США растет оппозиция возвращению в СВПД. Она особенно усилилась в августе после того, как прокуроры предъявили гражданину Ирана обвинение в заговоре с целью убийства бывшего советника президента Трампа по национальной безопасности Джона Болтона, а на писателя Салмана Рушди было совершено покушение. Так что судьба иранской ядерной сделки по-прежнему находится в подвешенном состоянии.
Александр Ивахник
21 июля глава европейской дипломатии Жозеп Боррель направил двум сторонам обновленный проект соглашения, а 4 августа в Вене неожиданно возобновились непрямые переговоры между Тегераном и Вашингтоном – как и прежде, при посреднической роли ЕС. Эти переговоры завершились 8 августа, после чего представители ЕС заявили, что по их итогам они выработали и направили Ирану и США «последнее предложение» и ожидают ответа не позже 15 августа. Этот 25-страничный документ определяет шаги, которые Иран и США должны будут предпринять, чтобы возвратиться к условиям СВПД. Документ не опубликован, но из ряда утечек явствует, что в нем предусмотрена отмена американских санкций в отношении 17 иранских банков и 150 компаний после подписания соглашения. Со своей стороны, Иран должен немедленно начать возвращение к жестким ядерным ограничениям, зафиксированным в сделке 2015 г. Сделать это будет не просто. В соответствии с СВПД, Иран мог обогащать уран до 3,67%, а сейчас уровень обогащения составляет 60% – что совершенно не нужно для атомной энергетики и совсем недалеко до 90%, необходимых для производства ядерного оружия. В противоречии с условиями СВПД в Иране построены и активированы сотни современных центрифуг. Нужно договориться о вывозе из страны огромных излишков обогащенного урана. Зато после выполнения всех этих условий и отмены санкций США Иран сможет свободно продавать свою нефть на мировом рынке и получить доступ к замороженным финансовым активам, которые оцениваются в $100 млрд.
В документе ЕС также содержится компромиссное предложение относительно элитного Корпуса стражей исламской революции (КСИР), вопрос о котором стал камнем преткновения для достижения соглашения между Ираном и США. Иран в качестве условия возвращения к СВПД требовал удаления КСИР из американского списка иностранных террористических организаций, куда он был внесен в 2019 г. Президент Байден из-за сильного нажима Конгресса отказывался пойти на это. Предложение ЕС не касается присутствия КСИР в списке США, но предполагает отмену вторичных санкций в отношении неамериканских граждан и компаний, которые ведут бизнес с иранскими компаниями, вовлеченными в транзакции с КСИР. Это важно с учетом того, что деятельность КСИР пронизывает всю экономическую структуру Ирана.
15 августа Тегеран представил ответ на предложения ЕС. Официальной реакции на него со стороны США и ЕС пока не последовало, они находятся в стадии выработки позиции. Известно, что в иранском ответе отсутствует требование удалить КСИР из списка террористических организаций, и это расценивается как большой шаг вперед к финальному заключению соглашения. Но это все же не прорыв. Тегеран не дал четкой оценки предложениям ЕС. Отмечено, что с иранской точки зрения есть ряд нерешенных вопросов, которые требуют дальнейших переговоров. В частности, Тегеран хочет, чтобы в соглашении о возврате к СВПД содержалась гарантия о компенсациях в случае, если США в будущем вновь решат выйти из ядерной сделки. С другой стороны, в Конгрессе США растет оппозиция возвращению в СВПД. Она особенно усилилась в августе после того, как прокуроры предъявили гражданину Ирана обвинение в заговоре с целью убийства бывшего советника президента Трампа по национальной безопасности Джона Болтона, а на писателя Салмана Рушди было совершено покушение. Так что судьба иранской ядерной сделки по-прежнему находится в подвешенном состоянии.
Александр Ивахник