Избирательное зрение WWF

(По материалам в СМИ о сбросе хлора на ферме Grieg Seafood в Норвегии и о разливе нефтяного пятна под Новороссийском)

Прошел почти месяц после того, как в Норвегии на рыбоводческой ферме Grieg Seafood был зафиксирован сброс 15 тысяч литров хлора в море. Как сообщают Известия со ссылкой на норвежский портал E 24, в результате инцидента погибло около 96 тысяч особей — это 400 тонн рыбы.

Казалось бы, это ли не самый горячий повод для Всемирного фонда дикой природы (WWF) и его отделения в Норвегии, чтобы ярко и подробно освещать эту экологическую катастрофу, возглавить процесс очистки прибрежных вод и побережья, объявить сбор денег, объявив это событии SOS-проектом! Но нет. Полнейшее молчание! Ну да! Можно понять активистов WWF Норвегии - прохладный климат, неизбежный «конфликт интересов» с собственником на территории его предприятия, слабая огласка в СМИ. Поэтому и интереса нет.

Толи дело, например, в нашем Новороссийске. Напомню, там в море разлилось пятно нефти. И тут, как в анекдоте про поручика Ржевского, «такое  началось!». Цитирую сообщение с ТГ-канала WWF России без исправлений и ремарок: «Нефть, которую спасатели не смогут собрать в течение нескольких дней, распространится из-за природных явлений. Через несколько дней в акватории зримых следов не останется. Что касается загрязнения береговой черты, все зависит от того, какие фракции и какая протяженность этого загрязнения, речь может идти о том, что работы могут занять недели или месяцы».

Читать далее : http://m.dulnev.nrmar.ru/izbirat-zrenie-wwf.html

Ударит ли запрет ЕС по России?


Подводим итоги голосования на тему возможных последствий для России от внедрения евросоюзовского запрета на добычу углеводородов в Арктике.

Немалое количество наших читателей – 40%, и это максимальный результат в нашем опросе, – полагает, что никаких последствий не будет: у ЕС не получится продавить центры принятия решений стран-членов и партнеров на то, чтобы они реализовали положение о запрете добычи на практике.

Однако большинство все же считает, что последствия будут так или иначе отрицательными. 23% голосовавших поддерживают ту точку зрения, что они будут «резко негативными», 18% – что они будут «умеренно негативными», и еще 5% уверены, что первоначальный позитив в дальнейшем сменится негативом. В сумме это составляет 46%. От себя добавим, что в пессимистичной оценке имеется солидное рациональное зерно: ЕС делал заявление о запрете добычи явно не «просто так», а чтобы добиться неких практических последствий. В то же время, евробюрократия знаменита своей способностью методично и упорно пробивать свою повестку невзирая на оппозицию отдельных стран-членов, поэтому можно с уверенностью сказать, что какой-то реальный выхлоп у этой инициативы, пусть и не сразу, но будет.

Оптимисты же остались в меньшинстве. Вариант «Позитивными. Только выиграем из-за паники и повышения цен на энергоносители» выбрали 9% голосовавших. А в то, что мы наконец-то – пусть и не по своей воле – уйдем от «сырьевого проклятия» в инновации и промышленность, верят всего лишь 5% участников голосования. И это, на самом деле, один из по-настоящему печальных результатов опроса: люди уверены, что и руководство страны, и капитаны экономики не мыслят вне экспортно-сырьевой парадигмы.

#ЕС #энергетика #климат #спг #нефть

Борис Марцинкевич: Эмбарго Поверх Токсичности: OPEC и Нефть по 300$ Обвалят Мировую Экономику? - анализ| Геоэнергетика Инфо - YouTube - ВИДЕО

Смотреть здесь : https://m.youtube.com/watch?v=r6nmCgr-w3Q

Не Возей, но и не айс


В Коми очередное ЧП, и опять инфраструктурно-техногенное.

На этот раз речь идет о нефтяном разливе. В Колву вылилась нефтесодержащая жидкость из нефтепровода компании «Нобель Ойл» (бывшая структура «легендарной» Коминефти).

Слухи с мест идут противоречивые: нефтяники утверждают, что разлили мало и вовремя локализовали, СМИ – что разлив превышает 1 тыс. кубов. Но в любом случае ситуация не из приятных – разлив имел место и был достаточно заметным, а это всегда негативное событие для среды.

Есть у нас и имиджевые потери. Событие уже привлекло внимание всех, включая иностранную прессу и «сердобольные» иноагентские природоохранные организации.

Тут есть несколько важных моментов.

Прежде всего, речь идет о безопасности нефтепроводов. Про это, благодаря нефтедолларам, говорят мало, но нефтяники у нас по факту главные загрязнители Северов. А в Коми это исторически проблемная тема, сложность которой так или иначе сохраняется до сих пор.

Во-вторых, ситуацию осложняет международный элемент, но не в смысле иностранного внимания к нашим проблемам, а в другом. Как известно, Нобель Ойл у нас является предприятием с иностранным участием, представленным China Investment Corporation и гонконгской Oriental Patron Financial Group. А китайцы у нас в последние пару лет – это своего рода священная корова, косо глядеть в сторону которой не моги. Поэтому есть ощущение, что у нас эту историю будут всеми силами заметать под ковер, в том числе и в силу упомянутой причины, хотя по уму должно было бы быть наоборот.

Ну а в-третьих, Коми подтверждает свой статус «сложного региона». Который вполне мог бы перестать быть «сложным» при другом, более адекватном, руководстве.

#Коми #нефть #экология

Нефтяной трафик


Росатом сообщает: по итогам текущего года перевозки нефти на СМП превысили 1,5 млн тонн (их, кстати, повадились называть транзитными, но это не соответствует действительности – все-таки речь идет об отправке товара с нашей таможенной территории, а не пропуске иностранных грузов).

Для того, чтобы убедить нефтяников, Центру пришлось потрудиться. В нефтяной отрасли отправка «черного золота» через Суэц до сих пор считалась практически безальтернативной по ряду сугубо практических соображений.

Одним из серьезных узких мест перевозок нефти по северному маршруту является потенциальная необходимость привлечения дорогостоящих услуг ледокольной проводки. Ледовая обстановка – штука не всегда достаточно предсказуемая, поэтому возможны различные неприятности (вроде тех, с которыми в сезон этого года столкнулись два танкера), разбираться с которыми придется ледоколам. В Росатоме подумали об этом и просят правительство предусмотреть субсидионный механизм по проводке.

Рыночного смысла в засубсидированных перевозках по СМП откровенно немного. Да, это даст заметную прибавку в несколько миллионов тонн нашему трафику (который по майскому указу должен достичь 80 млн в год к 2024 году). Но это не то, на что государство будет целенаправленно тратить деньги.

Как мы уже говорили, основная соль перенаправления логистики нефтяного экспорта на СМП лежит в геополитической плоскости. Движение по Севморпути выводит углеводородный внешторг из-под возможных западных санкций, направленных на воспрещение вывоза российских энергоносителей.

Надо сказать, подобная угроза становится все более осязаемой. На днях наши датские друзья заявили о намерении проверять танкеры с российской нефтью на предмет наличия страховки, предоставляемой западными компаниями, – а в случае ее закономерного отсутствия и задерживать «проблемные» суда. Таким образом, нефтяной транзит через Балтику может быть заблокирован, перспектива чего объективно вынуждает наших поставщиков искать альтернативные решения.

Конечно, в таком сценарии транспортный «разворот на Восток» выглядит не столько как радостное событие, сколько как вынужденная и половинчатая мера. В текущем своем виде СМП не готов к круглогодичной навигации; при этом государство будет вынуждено тратить дополнительные ресурсы на субсидирование. Поэтому, пока есть возможность, бывшую «балтийскую» нефть будут гнать по старому маршруту, в случае его реальной блокировки – через север Скандинавии, и лишь при дальнейшем усугублении ситуации на западном направлении нашей логистики – через СМП.

#СМП #нефть

Восток Ойл и время


На фоне нарастающей интриги с объемом трафика на СМП нас просят прокомментировать, как обстоят дела на одном из ключевых (и вместе с тем неоднозначных) арктических проектов – Восток Ойл. А то ряд коллег пишут, что, мол, Восток Ойл должен был быть реализован как бы не в 2024-м, а теперь его переносят на 12 лет и т.д.

Прежде всего, необходимо отметить, что сейчас проект находится в специфическом, как бы переходном, состоянии. В 2019-2020 годах декларировалось, что Восток Ойл станет одним из наиболее перспективных арктических проектов России с крупным международным участием, а крупные товарные партии нефти дадут 30 млн тонн грузопотока на СМП уже к 2024 году. Как было зафиксировано в Плане развития СМП до 2035 года, принятом в прошлом году, Восток Ойл должен был выйти на проектную мощность – 100 млн тонн в год – к 2030 году. То есть 2030-й и надо было бы считать изначально запланированным сроком реализации.

Однако жизнь, как известно, внесла свои коррективы. После начала СВО иностранные инвесторы начали разбегаться/камуфлировать свое участие, возникли сложности с технологиями и оборудованием, спровоцированные санкциями, а будущее Восток Ойла в смысле рентабельности, и без того не гарантированное в долгосроке, стало еще более неясным из-за «потолков», дисконтов и общего давления Запада. Соответственно, сформировался запрос на пересмотр параметров проекта.

Важным признанием того, что проект съезжает вправо, стало обязательство РФ перед странами ОПЕК+ в части ограничения международной торговли нефтью. Стало ясно, что к 2024 году Восток Ойл просто не сможет выбросить ее на рынок – нельзя.

В то же время, сроки выхода «на плато» были смещены с 2030 на 2036 год. Именно к этому году Роснефть, правительство Красноярского края и, собственно, ООО «Восток Ойл» должны завершить создание одноименной нефтегазовой провинции на Таймыре – так зафиксировано в плане реализации Стратегии социально-экономического развития Сибирского федерального округа до 2035 года, утвержденном правительством в конце прошлого месяца.

Насколько перспективы проекта туманны вообще, в принципе? Это хороший вопрос.

С одной стороны, мировая турбулентность ограничивает горизонт – да и саму возможность – прогнозирования. Вряд ли можно однозначно сказать, что, мол, да, в перспективе десятилетия для нефти с таймырского актива Роснефти будет определенная ниша. Факторов неопределенности много, начиная с военно-политических и заканчивая финансовыми, логистическими и технологическими.

С другой стороны, на проект Роснефти подписалось государство – и как таковое, и как квазисобственник и куратор самой этой компании. А это значит, что, независимо от рыночной конъюнктуры, бюджет будет финансировать строительство инфраструктуры, а сама Роснефть и прочие участники ее консорциума будут исправно давать деньги на обустройство месторождений провинции. И по какой-то цене что-то куда-то с нее так или иначе поедет. Но не в этом году, не в следующем и, возможно, не в ранее заявленных объемах.

#Роснефть #нефть #СМП

Слеза нефтяника


Тов. Сечин в прошлый четверг выступил с критикой государства. Мол, превращает государство нефтянку в дойную корову: установило 75%-ное налогообложение, в других отраслях такого нет. «Такой уровень налоговой нагрузки разрушает саму экономическую модель функционирования отрасли и нарушает права инвесторов, в том числе акционеров», – заявил тов. Сечин.

Неоднозначное впечатление от его слов.

С одной стороны, действительно, на нефтяников навалились со всех сторон. «На внутреннем фронте» государство требует денег; снаружи санкции, потолки и дисконты; входящий поток средств снизился. А значит, снижается и способность отрасли к реинвестированию в собственное развитие – геологоразведку и пополнение балансовых запасов, закупки технологий и оборудования, амортизацию уже существующего громадного комплекса и т.д. То есть объективно тяжело это для отрасли.

С другой стороны, нефтянка у нас поразгулялась за 90-е и в особенности в жирные 0-е. Куршевельские посиделки очень многие помнят, да. Нефтяные деньги щедрой рекой текли к нефтяникам, а от них – за рубеж, в иностранный нефтесервис, иностранным производителям технологий и сложных изделий, без которых отрасль не работает. А еще – в недвижимость, яхты и на банковские счета (и где оно все сейчас?), в пиар и джиар, различным «гринвошерам», в создание «позитивного имиджа» ключевых игроков и их топов в глазах западных элит и общественности (и как оно в итоге-то, помогло?). Государству, нефтяным донорам-Северам и, главное, самой России от этого праздника жизни перепадало до обидного мало. Не делились, в общем. Стало быть, когда-то уже надо и начинать.

С третьей стороны, как говорится, ну а чего вы хотели. В стране фактически война, а для нее нужны деньги. Нефтянка – это то, что у нас сейчас продается, это живые прибыли; и вообще, как говаривал тов. Сталин, нефть – это кровь войны (а тов. Байбаков добавлял: «…и экономики»). И что теперь – лишить страну этой «крови»? Ну и, главное, если нас задавят, то все эти тонны удачно сэкономленных на «разорительных налогах» денег ни тов. Сечину, ни прочим нефтяным королям, ни нашей нефтянке в целом больше не пригодятся: все уйдет победителям из числа уважаемых друзей и партнеров, а экономных корольков с удовольствием распнут, в т.ч. в буквальном смысле.

В общем, нашей стратегической отрасли придется как в кои-то веки продемонстрировать свое стратегическое значение для страны (а не только для своих бенефициаров), в т.ч. через фискальные механизмы. Да, тяжело, да, неудобно, да, отчасти ценой развития отрасли. Но на кону – выживание России здесь и сейчас.

#нефть #деньги