«Доктор Гарин», Владимир Сорокин //Corpus
(из архива, в преддверии отзыва на роман «Наследие»)
Мне кажется, мимо этой книги невозможно пройти, её невозможно описать, ею можно смело восхищаться и петь дифирамбы Владимиру Георгиевичу, главному писателю-гипермодернисту русской словесности!
Прошло много лет с той роковой поездки сельского доктора Гарина в охваченное эпидемией село Долгое (описано в повести «Метель», мой отзыв тут). Отморозивший обе ноги, чудом выживший, но так и не довёзший вторую вакцину заражённым, Платон Ильич стал главврачём элитной психиатрической клиники-санатория «Алтайский кедры», что в Алтайской Республике. Он ходит хозяином по своим владениям, у него высококвалифицированный состав из иностранных врачей и помощница Маша, в которую он влюблён.
В таком санатории и пациенты особенные: восемь генетически выведенных клонов бывшей "большой восьмёрки", бывшие лидеры совершенно изменившейся геополитической мировой системы, и все они представляют собой... жопы с тонкими руками-ногами, большими ртами-глазами. Умная и практичная Ангела, взрывной и вечно жрущий Бо́рис, страстный Сильвио, вечно повторяющий "Это не я!" Владимир... Вся история начинается с эдакой пародии на политические элиты, которые лечатся от перенесённых травм и отклонений. А их лечит с помощью комплексной терапии и иногда blackjack-ом (чёрный жезл со слабым электрическим током) доктор Гарин на титановых протезах вместо ног.
Прошло Три больших войны и пара Исламских революций, потрясшие и перекроившие карту Евразии, милитаристы-генетики создали массу живых существ, которые как-то уживаются друг с другом, русские потеряли свои земли и живут в разрозненных государствах-республиках (здесь больше речь идёт об Алтайской и Дальневосточной респ.). Московия (как в «Дне опричника» и «Теллурии») представляет собой дикое средневековое поселение.
Роман продолжает и углубляет сорокинское видение будущего в фантастически-гротескных тонах, вновь ставит вопросы: "кто я" и "где я" посреди изменчивого исторического поля, что определяет государство либо какую-нибудь общность людей, что роднит и что разъединяет, как прошлое определяет будущее, когда будущее так разнообразно в иных условиях.
Внезапное нападение казахов на Алтай и атомные взрывы разрушают идиллию пансионата, наши герои пустятся в тяжёлый путь в Барнаул на огромных андроидах с корзинами, названных "маяковскими". Весь роман выстроен словно большая одиссея доктора Гарина по трём пространствам:
- географическому (леса, реки, степи, болота, современные города, средневекового уклада деревни..., колоритные описания природы у Сорокина!)
- смысловому-языковому (в устах Гарина оживают новые пословицы-поговорки Сорокина, тут и смешение языков в новых республиках, где на русском говорят мало, и вообще неведомый язык "чернышей" — генетически выведенных для северных широт морозостойких человекоподобных существ),
- эмоционально-психологическому (Гарин меняется от начала романа к его концу; его понимание людей, мира, боли, смерти, страданий, счастья, наконец, себя и своего пути... — обретают глубину и осознанность, иногда и не без употребления спец. веществ).
(окончание в комментарии)
#книжныйотзыв #изархива
#ВладимирСорокин
#ДокторГарин
(из архива, в преддверии отзыва на роман «Наследие»)
Мне кажется, мимо этой книги невозможно пройти, её невозможно описать, ею можно смело восхищаться и петь дифирамбы Владимиру Георгиевичу, главному писателю-гипермодернисту русской словесности!
«Не стирайте надежду. Надежда — не одежда»
Прошло много лет с той роковой поездки сельского доктора Гарина в охваченное эпидемией село Долгое (описано в повести «Метель», мой отзыв тут). Отморозивший обе ноги, чудом выживший, но так и не довёзший вторую вакцину заражённым, Платон Ильич стал главврачём элитной психиатрической клиники-санатория «Алтайский кедры», что в Алтайской Республике. Он ходит хозяином по своим владениям, у него высококвалифицированный состав из иностранных врачей и помощница Маша, в которую он влюблён.
В таком санатории и пациенты особенные: восемь генетически выведенных клонов бывшей "большой восьмёрки", бывшие лидеры совершенно изменившейся геополитической мировой системы, и все они представляют собой... жопы с тонкими руками-ногами, большими ртами-глазами. Умная и практичная Ангела, взрывной и вечно жрущий Бо́рис, страстный Сильвио, вечно повторяющий "Это не я!" Владимир... Вся история начинается с эдакой пародии на политические элиты, которые лечатся от перенесённых травм и отклонений. А их лечит с помощью комплексной терапии и иногда blackjack-ом (чёрный жезл со слабым электрическим током) доктор Гарин на титановых протезах вместо ног.
Прошло Три больших войны и пара Исламских революций, потрясшие и перекроившие карту Евразии, милитаристы-генетики создали массу живых существ, которые как-то уживаются друг с другом, русские потеряли свои земли и живут в разрозненных государствах-республиках (здесь больше речь идёт об Алтайской и Дальневосточной респ.). Московия (как в «Дне опричника» и «Теллурии») представляет собой дикое средневековое поселение.
«Снится мне, что я мальчик, что времена ещё допотопные, постсоветские, что это наш с тобой родной городок, и что это високосный год, когда была пандемия, и что идёт всеобщее голосование за стирание времени Владимира Разлагателя»
Роман продолжает и углубляет сорокинское видение будущего в фантастически-гротескных тонах, вновь ставит вопросы: "кто я" и "где я" посреди изменчивого исторического поля, что определяет государство либо какую-нибудь общность людей, что роднит и что разъединяет, как прошлое определяет будущее, когда будущее так разнообразно в иных условиях.
Внезапное нападение казахов на Алтай и атомные взрывы разрушают идиллию пансионата, наши герои пустятся в тяжёлый путь в Барнаул на огромных андроидах с корзинами, названных "маяковскими". Весь роман выстроен словно большая одиссея доктора Гарина по трём пространствам:
- географическому (леса, реки, степи, болота, современные города, средневекового уклада деревни..., колоритные описания природы у Сорокина!)
- смысловому-языковому (в устах Гарина оживают новые пословицы-поговорки Сорокина, тут и смешение языков в новых республиках, где на русском говорят мало, и вообще неведомый язык "чернышей" — генетически выведенных для северных широт морозостойких человекоподобных существ),
- эмоционально-психологическому (Гарин меняется от начала романа к его концу; его понимание людей, мира, боли, смерти, страданий, счастья, наконец, себя и своего пути... — обретают глубину и осознанность, иногда и не без употребления спец. веществ).
«В уродливом, зловеще-безумном мире, где его угораздило оказаться, нужно было на чём-то сфокусироваться, чтобы не сойти с ума и не впасть в отчаяние»
(окончание в комментарии)
#книжныйотзыв #изархива
#ВладимирСорокин
#ДокторГарин
❤29🔥12👍8🎉2
«Аустерлиц», Винфрид Георг Зебальд
//
⠀Монументальный, неспешный, почти сплошным (без абзацев и глав) потоком льющийся роман. И читать его нужно, по-моему, медленно и не отрываясь, не обращая внимания на смену дня и ночи, на периоды принятия пищи.., только отвлекаясь от страниц и задумываясь над прочитанным. Перед нами плотный интертекстуальный модернистский документально-художественный роман о времени и безвременье, о памяти и беспамятстве... О Европе в период Холокоста, который для кого-то прошёл как незамеченный дождь за окном...
⠀Жанровая принадлежность размыта, здесь словно прислушиваешься к монологам и диалогам двух людей, автора и Аустерлица, которые встречаются и расходятся, обсуждают архитектуру и кучу разных вещей..., погружаются в воспоминания и рефлексируют над прожитым. Во второй половине 60-х годов в Антверпене автор сталкивается с 30-летним Жаком Аустерлицем, историком архитектуры, который походя объясняет строение купола антверпенского Центрального вокзала. И на протяжении предстоящих 30 лет, вплоть до 1990-х, они будут вновь и вновь пересекаться, Аустерлиц станет тем источником вдохновения для писателя, переводящего на бумагу его слова и мысли, его путешествия по глубинам памяти, а местом действия станут три столицы — Париж, Прага и Лондон.
⠀За всеми этими прогулками, разговорами историка архитектуры, пытающегося увидеть связь времён в сооружениях рук человеческих, постепенно проявляется история мальчика, который из Праги был вывезен в уэльскую деревушку и стал сыном священника ("чешский Киндертранспорт", операция по вывозу детей и подростков из Германии, Австрии, Чехословакии, Польши и вольного города Данцига в Великобританию в 1938-39 гг.). Лишь в зрелом возрасте он узнает о своём происхождении и прошлом, о матери, оперной певице с ангажементом в Пражской опере, об отце-социалисте, которого война застала в Париже... Вся книга как невероятное откровение для человека, который раскрыл для себя великую трагедию произошедшего с его родителями и в целом с Европой...
⠀Роман как поиск ориентиров и опоры для понимания себя, своего происхождения, места в мире, ведь между главным героем, который прожил в уэльской деревушке и мимо которого прошла великая человеческая трагедия, и автором, который воспитывался дедом в альпийской деревушке, а отец которого служил в Вермахте и попал во французский плен, есть прямые параллели. Происходит своеобразная реконструкция памяти, когда Аустерлиц вспоминает то, чего ему никто не рассказывал. А позже, найдя в Праге подругу родителей, жившую с ними по соседству, герой начинает восстанавливать прошлое своих родителей, происходит экзистенциальный кризис, он уничтожает все свои исследовательские работы и теряет способность даже говорить...
⠀Зебальд великолепно соединил с виду абсолютно разрозненные и кажущиеся второстепенными исследовательские данные из разных сфер человеческого бытования с канвой личного пути героя, его самоосознания, разочарования и исцеления, при этом время самого романа нестабильно, скачкообразно, смешаны герой и повествователь, главный и второстепенные лица, вклинивающиеся своей прямой речью в текст. Таким образом, сам роман становится над временем и предметами/местами/событиями, его наполняющими, а блоки текста соединены лишь фотографиями, создающими эффект документальности и реальности происходящего.
(📖 Ещё читал сборник «Естественная история разрушения»)
#книжныйотзыв #изархива
#Зебальд
#Аустерлиц
//
из архива⠀Монументальный, неспешный, почти сплошным (без абзацев и глав) потоком льющийся роман. И читать его нужно, по-моему, медленно и не отрываясь, не обращая внимания на смену дня и ночи, на периоды принятия пищи.., только отвлекаясь от страниц и задумываясь над прочитанным. Перед нами плотный интертекстуальный модернистский документально-художественный роман о времени и безвременье, о памяти и беспамятстве... О Европе в период Холокоста, который для кого-то прошёл как незамеченный дождь за окном...
⠀Жанровая принадлежность размыта, здесь словно прислушиваешься к монологам и диалогам двух людей, автора и Аустерлица, которые встречаются и расходятся, обсуждают архитектуру и кучу разных вещей..., погружаются в воспоминания и рефлексируют над прожитым. Во второй половине 60-х годов в Антверпене автор сталкивается с 30-летним Жаком Аустерлицем, историком архитектуры, который походя объясняет строение купола антверпенского Центрального вокзала. И на протяжении предстоящих 30 лет, вплоть до 1990-х, они будут вновь и вновь пересекаться, Аустерлиц станет тем источником вдохновения для писателя, переводящего на бумагу его слова и мысли, его путешествия по глубинам памяти, а местом действия станут три столицы — Париж, Прага и Лондон.
⠀За всеми этими прогулками, разговорами историка архитектуры, пытающегося увидеть связь времён в сооружениях рук человеческих, постепенно проявляется история мальчика, который из Праги был вывезен в уэльскую деревушку и стал сыном священника ("чешский Киндертранспорт", операция по вывозу детей и подростков из Германии, Австрии, Чехословакии, Польши и вольного города Данцига в Великобританию в 1938-39 гг.). Лишь в зрелом возрасте он узнает о своём происхождении и прошлом, о матери, оперной певице с ангажементом в Пражской опере, об отце-социалисте, которого война застала в Париже... Вся книга как невероятное откровение для человека, который раскрыл для себя великую трагедию произошедшего с его родителями и в целом с Европой...
«...мне всё больше кажется, что время вообще отсутствует как таковое и что в действительности существуют лишь различные пространства, которые входят одно в другое в соответствии с какой-нибудь высшей стереометрией и межу которыми живые и мёртвые, смотря по состоянию духа, свободно перемещаются...»
⠀Роман как поиск ориентиров и опоры для понимания себя, своего происхождения, места в мире, ведь между главным героем, который прожил в уэльской деревушке и мимо которого прошла великая человеческая трагедия, и автором, который воспитывался дедом в альпийской деревушке, а отец которого служил в Вермахте и попал во французский плен, есть прямые параллели. Происходит своеобразная реконструкция памяти, когда Аустерлиц вспоминает то, чего ему никто не рассказывал. А позже, найдя в Праге подругу родителей, жившую с ними по соседству, герой начинает восстанавливать прошлое своих родителей, происходит экзистенциальный кризис, он уничтожает все свои исследовательские работы и теряет способность даже говорить...
«Мне чудилось тогда, будто все мгновения моей жизни собрались в одном пространстве, словно все события будущего уже свершилось и только ждут того, чтобы мы наконец добрались до них, подобно тому как мы, получив приглашение, добираемся до нужного дома, стараясь поспеть к условленному часу»
⠀Зебальд великолепно соединил с виду абсолютно разрозненные и кажущиеся второстепенными исследовательские данные из разных сфер человеческого бытования с канвой личного пути героя, его самоосознания, разочарования и исцеления, при этом время самого романа нестабильно, скачкообразно, смешаны герой и повествователь, главный и второстепенные лица, вклинивающиеся своей прямой речью в текст. Таким образом, сам роман становится над временем и предметами/местами/событиями, его наполняющими, а блоки текста соединены лишь фотографиями, создающими эффект документальности и реальности происходящего.
(📖 Ещё читал сборник «Естественная история разрушения»)
#книжныйотзыв #изархива
#Зебальд
#Аустерлиц
👍31❤11🔥8👏1💔1
Поместить в 13-ти небольших — лаконично и даже несколько суховато написанных — рассказах несколько жизней, и обязательно задеть за живое самого читателя, кто бы ни читал эти тексты, — в этом воистину заключено мастерство писателя, на мой взгляд. Этой историей Элизабет Страут меня покорила...
Оливия Киттеридж, бывшая учительница математики, живёт вместе с мужем-аптекарем Генри в небольшом городке Кросби, штат Мэн (я искал по карте — города с таким названием нет, есть только в Северной Дакоте и Миннесоте). Предки-шотландцы поселились в этих холодных краях на берегу Атлантики много поколений назад, и Оливия сохранила генетическую память о них. Её отец был малоразговорчив, а однажды сам себя застрелил. Её сын Кристофер тоже мало говорит.
Муж, простой и домовитый, излучает благожелательность. Оливия говорит только по делу, а в школе ученики испытывали зачастую по отношению к ней страх. Оливия не привыкла выставлять чувства напоказ. И в этих рассказах она — то явно, то отдалённым упоминанием — соединила все нити повествования в один сборник историй, в целый роман о жизни, страданиях, радостях и горестях простых людей, чьи движения души так тонко и психологически глубоко сумела передать автор.
Если бы я писал книги, я бы хотел уметь вот так передавать реальность — по нескольким деталям в одежде, по описанию вечера или утра, по дыханию, взгляду, движению руки, по ощущениям в желудке или в голове, по отношению к цветам или описанию воды в море... Это для меня высший пилотаж, свойственный хорошим писателям. Писать мастерски малую прозу у Страут получилось, поэтому получился и связный сборник, где каждый эпизод раскрывает для тебя глубины человеческих жизней — таких будничных и оттого не менее трагичных, улавливающих мгновения жизни, из которых слагаются судьбы.
«Ей не нравилось быть одной. Ещё больше ей не нравилось быть с людьми»
Эта книга о нервных расстройствах и депрессии, о маленьких радостях, которые мы не замечаем, о раздражении и боли, которые мы приносим друг другу. О невысказанном, когда уже поздно вернуться назад и сказать нужные слова. О любви, которую ты не умеешь проявить, но которая где-то очень глубоко всё же есть, просто ты её иначе проявляешь.
«Понимали ли они в такие моменты, что надо спокойно радоваться этому? Скорее всего — нет. Люди, проживая свою жизнь, в большинстве случаев не очень-то понимают, что они её проживают»
Когда читаешь эти рассказы, ты веришь каждому слову, ты всё это живо представляешь. Это ли не мастерство передавать жизнь такой, какова она есть?
И потом, остановившись посреди текста, ты задумываешься над тем же самым, что только что подсмотрел в этих историях, в ещё одной маленькой (не) прожитой жизни:
«Она тогда думала: „Не может быть, чтобы это была моя жизнь“. А потом подумала, что бóльшую часть своей жизни она думала: „Не может быть, чтобы это была моя жизнь“»
Обязательно прочитайте эту книгу, заслуженно получившую множество наград и Пулицеровскую премию (2009). В её видимой простоте закралось столько глубины и настоящей жизни!
🎥Обязательно посмотрите потом мини-сериал с Фрэнсис Макдорманд в главной роли (в российской версии «Что знает Оливия»).
(А я, спустя несколько лет, наверное, перечитаю этот сборник-роман).
#книжныйотзыв #изархива
#ОливияКиттеридж
#ЭлизабетСтраут
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤39🔥7👍6👏2🎉1
//из архива
Я люблю Оливию Киттеридж. Я ничего не могу с собой поделать. Эта несносная училка математики, эта себе на уме дамочка, которая так тонко чувствует людей, эта старушенция, дважды жена-мать-бабка, скрытая социопатка, местами такая прямолинейная и беспощадная к чужим ошибкам, а зачастую так легко подбирающая ключ к непростым сердцам — к таким же одиночкам как она сама... Вновь и вновь прокручиваю в уме истории про Оливию, она никогда не покинет моего читательского сердца.
Элизабет Страут, написавшая сборник рассказов «Оливия Киттеридж», обласканная критикой и получившая Пулитцеровскую премию, продолжила писать про Оливию, передала вторую часть её такой маленькой жизни в провинциальном городке шатат Мэн на берегу Атлантического океана...
«То, что происходило в детстве, остаётся с людьми навсегда»
Оливия после смерти своего мужа осталась одна. Сын Кристофер уже который год живёт вдалеке от матери, в Нью-Йорке, со своей второй женой и ожидает четвёртого ребёнка... Оливия приглядывается к богатенькому вдовцу, который начинает оказывать ей знаки внимания. Но эти истории не столько об Оливии, сколько о маленьких жизнях и маленьких трагедиях, о людях, в жизни которых так или иначе появлялась Оливия, оставила свой след, оказалась рядом, сказала что-то такое нужное в тот самый нужный момент.
«Андрея понимала куда лучше, чем она, каково это — быть другим. Как странно. И как любопытно. Оливия всегда считала, что знает всё, чего другие не знают. Это оказалось неправдой»
Написано трогательно и иронично, смешно и саркастично... эти полные житейской повседневности страницы о людях, проходящих свой личный кризис, необходимый им для осознания себя, мира, места среди близких и родных... Каждая из историй так или иначе отзывается в читателе, который тут незримым наблюдателем сопереживает и сочувствует происходящим с героями метаморфозам, выносит какую-то свою "соль". Оливия проходит некий путь познания себя, жизни, смерти, отношений с другими людьми, и это очень ценный опыт, словно тебе в нескольких предложениях могут рассказать о главном и трудно передаваемом, такое надо пережить самому.
«...в этом мире не найдётся ни одного чертова человека, у которого бы не было постыдных воспоминаний, и нам приходится с этим жить»
Поэтому чтение рассказов Страут можно сравнить с опытом прочтения наподобие коанов из дзен-буддизма — с виду ничем не примечательный текст, но ты сам поймёшь в итоге их глубину и значение для себя. Трогательно и душевно. Спасибо тебе, Оливия!
Очень советую. А для меня эта книга (как и предыдущая про Оливию) входит в личный топ прочитанного. Как и фильм про Оливию с прекрасной Фрэнсис МакДорманд в главной роли.
#книжныйотзыв #изархива
#ЭлизабетСтраут
#ИсноваОливия
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤29👏10👍8🎉1💔1