😊 ​​«🙃😀🥰😘😉🥸😜🥲🥹 читатели 🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠»


Продолжу ❤️‍🔥месяц Джона Ирвинга, интервью писателя газете «Коммерсантъ»

❤️ ❤️ы не раз утверждали, что самое ценное в ваших романах — это то, что является плодом вашего воображения. А ведь очень многие писатели сегодня насыщают свои книги реальными событиями и узнаваемыми персонажами.

❤️❤️икто не отрицает, что события собственной биографии — источник вдохновения любого писателя. Но сегодня они из источника превратились в материал и перекочевывают в книги практически непереработанными. Возможно, это явление стало массовым потому, что теперь огромное количество журналистов взялось писать романы, а единственный доступный им вид прозы — это нон-фикшн. Ведь это совсем не просто — взять и выдумать из головы огромное количество персонажей и событий. Кроме того, сейчас на книжный рынок выплеснулось огромное количество мемуаров, и средства массовой информации набросились на них с каким-то нездоровым интересом. Дело не в каком-то особом интересе сегодняшних авторов к описанию реальных событий, дело в том, что сегодняшние медиа с неестественной силой увлечены деталями жизни частных людей.

❤️ ❤️ногие американские писатели сегодня пишут о политической ситуации в Америке, о влиянии этой ситуации на американцев. А вы?

❤️ ❤️ействительно, теперь многие в книгах отвечают на события сегодняшнего дня. Но не я. У меня не получается быстро переваривать реальные события. Книгу про Вьетнам «Молитва об Оуэне Мини» я написал спустя 20 лет после войны. Я нарочно поместил действие романа «Правила виноделов», обсуждающего проблему абортов, в 30-е годы — чтобы по максимуму выдвинуть эту историю из того чисто политического ореола, который сегодня в Америке эту проблему окружает. Свой последний роман, а это моя самая автобиографическая книга — про мое детство и отрочество, я начал писать, когда мне было далеко за пятьдесят. Мне требуется, чтобы между вещами, которые повлияли на меня, и актом художественного их осмысления была бы большая дистанция. Что до главного события последнего времени, я имею в виду 11 сентября, к тому времени как я додумаю все, что я думаю об этих событиях и буду готов их описать, я буду уже давно мертвым.

❤️ ❤️ожно сказать, хоть это весьма приблизительно, что главная тема ваших книг — семья. Вы думаете, что семейные отношения, семья как феномен до сих пор интересны?

❤️ ❤️ем более сильной опасности подвергается семья как институт, тем более важным мне представляется этот институт поддерживать. Мне неизвестны общественные установления, в большей мере оправдавшие свое существование. Государство? Религия? Первое не перестает разочаровывать нас, вторая просто-напросто убивает нас во имя Божье. Да, идея семьи кажется многим приговоренной, ведь столько браков распадаются, столько детей растут вдали от своих родителей, но при этом огромное количество людей прилагают усилия, чтобы завести идеальную семью. Если допустить, что что-то еще способно удержать человечество на плаву, то это семья, а не государство и не религия. При том, что именно сегодня как никогда человечество нуждается в терпимости, государство и религия не устают проявлять ужасающую нетерпимость. А семья умеет прощать, поэтому для нее все еще есть надежда.

❤️ ❤️ы всегда писали длинные книги. Даже когда считалось, что с большим романом покончено. А теперь настоящий роман со всей очевидностью возвращается...

❤️ ❤️итатели любят длинные романы с интересным сюжетом и интригующими персонажами. Я всегда считал идеальной моделью роман XIX века, а большинство из них длинные. Для меня главное в романе — это возможность уловить движение времени. Мой предмет — не короткие выходные, а тридцать лет чьей-нибудь жизни или длинный переход из детства во взрослость. Для того чтобы рассказать те истории, которые меня интересуют, мне нужно много страниц.

⤵️окончание в комментарии ⤵️

#ДжонИрвинг #интервью

🙂 «Я считаю ниже достоинства человеческого оказываться в положении, когда государство тобой распоряжается. Ни при каком раскладе меня эта ситуация не устраивает. Ни при героическом, ни про комическом, ни при трагическом.
<...> По-моему, задача, стоящая перед человеком, очень проста: прожить свою собственную жизнь, не чью-нибудь и не определяемую чьими-то иными категориями, стандартами и критериями, но собственными, которые он в течение своей жизни в состоянии выработать»

Иосиф Бродский
Фрагмент интервью Бенгту Янгфельдту, 1987 г.

Давно не было тут прекрасного Иосифа. Пусть утро начнётся с его слов...

Фото: Иосиф Бродский в Стокгольме, 1987 г.
Фотограф: Peter Nordahl

#цитата #интервью #бродский

Раскопал в архивах фото (Москва, октябрь 2008). В руках журнал Citizen K с интервью Майкла Каннингема журналисту Василию Арканову.

Перечитывая ⏪Часы⏩, я перечитал это давнее интервью. Сколько лет прошло, а воспоминания о тех временах живы. (Полную версию я поместил в своём ЖЖ)

📚Отрывок:

🟢Флобер как-то сказал: "Мадам Бовари это я". У вас в "Часах" три главные героини. Кто из них вы?

🍁 Все три. Каждая до определенной степени автобиографична. Если я не могу слиться со своим героем — какой смысл писать? Поэтому готов повторить за Флобером: Кларисса — c'est moi, Вирджиния — c'est moi. И так далее.

🟢А не страшно клонировать себя в героях? Вдруг выдадите что-нибудь слишком личное?

🍁 Слушайте, это так трудно — написать одно внятное предложение. И шансы сочинить целый роман, состоящий из внятных предложений, настолько ничтожны, что, если осторожничать, бояться кого-нибудь обидеть, лучше сразу найти себе другое занятие.

🟢Тогда можно вас попросить рассказать что-нибудь сокровенное? То, о чем ещё не написали...

🍁 Хм... Мне было года три. Может быть, четыре. Мы с мамой гостили у её родителей во Франции. Сидели на берегу Сены, и я соорудил идеальную копию "Бьюика" 1958 года. По крайней мере, мне так казалось. Сейчас понятно, что это была просто бесформенная куча песка с плоскими камушками вместо фар. Шесть лет назад мама умерла. Перед этим долго болела. Я навещал её в Калифорнии, в доме, где родился и вырос. Мы сидели в саду, под апельсиновым деревом. Она уже почти не узнавала меня, складывала из апельсиновых корок какие-то узоры и видела в них то зайчика, то белку. И я восхищался ими так же, как она когда-то восхищалась моим "Бьюиком". Понадобилось почти полвека, чтобы разглядеть ценность того удивительного мига на Сене... Собственно, главное умение писателя в том и состоит, чтобы в мимолетных, с виду самых обыденных вещах отыскивать нечто необычайно важное. Вирджиния Вулф посвятила этому всю жизнь. В сущности, любой роман — это своего рода памятник таким вот безымянным мгновениям...

#МайклКаннингем #интервью

🔠​​Интервью с автором: Алексей Гавриш, врач-психиатр

Недавно я прочитал занимательную книгу о работе психиатра в российском СИЗО. Называется «Семь лет в «Крестах». Тюрьма глазами психиатра». Автор увидел мой отзыв и согласился ответить на интересующие вопросы. Так и получилось данное интервью.

🟤Антон Быстрянский (Антон читает и пишет): Вашу книгу можно назвать увлекательным и информативным экскурсом в одну из самых известных тюрем России. Одновременно это довольно личная и полная не самых приятных откровений книга. Как Вам удалось найти нужную интонацию? Написать так с виду легко об этом государстве в государстве?

🟠Алексей Гавриш: Этот вопрос гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд.

Идея написать книгу про тюремную психиатрию возникла ещё в период моей работы в следственном изоляторе. Первоначальной затеей было создать что-то вроде клинических рекомендаций для врачей пенитенциарной системы, но быстро пришёл к выводу, что в этих рекомендациях совершенно нет необходимости. Примерно через год после увольнения я вспомнил об этой задумке — в основном в связи со склонностью к сентиментальности и романтизации собственной биографии.

Перед тем как приступить непосредственно к написанию книги, я изучил внушительный пласт литературы по этой теме. И вот что выяснил. Большинство таких книг — воспоминания, мемуары тех, кто был в заключении, или же тех, кто их охранял. Родилась идея отойти от каноничного формата и сделать книгу в виде экскурсии в учреждение, а не просто перечислить события в хронологическом порядке. Второй же моей целью была попытка самоанализа, т.е. попытаться подвести какой-то итог этому периоду своей жизни. Всё это и привело к забавному сочетанию жанров экскурсии и автофикшена одновременно.

Но это лишь одна сторона медали. Вторая — не менее смешная и прозаичная. Дело в том, что ещё на первых курсах медицинского института я начал писать небольшие рассказы, но никогда нигде не публиковался и особо не афишировал это увлечение. А тут как-то так получилось, что они попались мне на глаза, я их перечитал, улыбнулся и понял, что они хороши, но совершенно никому не нужны. Чтобы их хоть как-то опубликовать, нужно сначала немного заявить о себе, а как это еще можно сделать, если не острой, всегда актуальной темой?

🟤А.Б.: Можно сказать, что кроме описаний жизни тюремной больницы, вы раскрываете историю своей профдеформации. То есть перед читателем своеобразная "исповедь тюремного врача-психиатра"?

🟠А.Г.: Нет, это ни в коем случае не исповедь, и мне очень не хочется, чтобы эту книгу воспринимали в таком ключе. Исповедь подразумевает вину человека и признания собственной греховности. Я же не чувствую за собой вины за работу в следственном изоляторе, я не стыжусь этого опыта и не скрываю его.
Это не история профдеформации, скорее это попытка самоанализа, анализа того, как внешние факторы влияют на формирование личности и образа мышления.

🟤А.Б.: По рассказанной Вами истории ощущается, что большое влияние оказал на Вас врач по кличке "Пиночет". Мне запомнилась цитата: «Вылечить личность — совершенно глупая затея. <...> Наша задача — научить человека понимать, где он сам, а где болезнь». Какие главные уроки из общения с ним Вы лично вынесли для себя и как это отразилось на Вашей жизни после Крестов?

🟠А.Г.: Пиночет действительно оказал на меня огромное влияние, и отвечая на ваш вопрос я позволю себе процитировать другой фрагмент книги:

«Он был моим учителем в самом широком смысле этого слова. Он научил меня всему. А самое главное — он научил меня думать. Анализировать, прогнозировать. Понимать и различать, где личность, а где болезнь. Чувствовать границы своих компетенций. Статику и динамику заболеваний. Всё»

По сути, он научил меня быть врачом, а не просто выпускником медицинского ВУЗа. Если же говорить про жизнь в целом, то самый главные его урок, пожалуй, можно уместить в одной фразе, которую не редко повторял Пиночет: «Меня на всех хватит, и ещё останется». А вот что именно несет в себе эта фраза, пускай каждый думает сам.

⬇️окончание ниже⬇️

#интервью #АлексейГавриш
#СемьЛетвКрестах

🔠Интервью с автором: Алексей Гавриш, врач-психиатр
(окончание)

🟤АБ: В процессе чтения я лично ощущал некий диссонанс: описание ужасных условий, самого быта, системы отношений и негласных правил в тюрьме.., и одновременно для Вас это место стало на те семь лет жизни своеобразным "домом". Можно сказать, что человек ко всему привыкает и ко всему приспосабливается? Насколько пагубна тюрьма для психики?

🟠А.Г.: Я бы разделил этот вопрос на две части.

Действительно, на 7 лет Кресты стали для меня вторым домом, но мне не пришлось привыкать или приспосабливаться. Каким-то чудесным образом мне сразу стало комфортно и уютно в этих стенах. Возможно, понять это поможет следующая история. Мой близкий друг, тоже врач-психиатр и по совместительству художник, очень хотел попасть ко мне на работу на экскурсию. Как-то мне удалось получить у начальника СИЗО разрешение на этот визит. Так вот, когда я провёл своего друга по коридорам и мы дошли до моего кабинета, то какое-то время он сидел молча, а после сказал «да, место конечно намоленное».

А вот второй вопрос — насколько тюрьма пагубна для психики — об этом я и написал книгу.

🟤А.Б.: В книге мы встречаем примеры психических заболеваний, а также их симуляции. Я даже встретил такое мнение, что это как своеобразное "руководство для будущих осуждённых". Вы же откровенно говорите, как кое-кому подсказали, как правильно симулировать болезнь. Вообще это этически правильно? Или это своеобразное проявление милосердия к человеку, оказавшемуся в безвыходной ситуации?

🟠А. Г.: Я не очень хочу отвечать на этот вопрос. Всё же, в определенной степени, книга носит художественный характер, а значит не лишена вымысла и фантазий автора. Правильно ли это этически? Я считал тогда (и считаю сейчас), что в той ситуации поступил правильно.

🟤А.Б.: Я встречал отзывы, в которых говорится, что ничего нового о жизни в СИЗО Вы не рассказали, а лишь показали своё "превосходство" над пациентами и путь собственного "просветления" в конце. Что бы Вы сказали на такую критику?

🟠А.Г.: Я действительно не рассказал ничего нового о жизни в СИЗО. Тюрьма — поганое место, что там вообще может быть нового? Но я постарался показать СИЗО так, как вижу и воспринимаю его я, какое влияние оказало это место на меня и какие выводы я смог сделать из этого своего опыта.
Превосходство? А куда в пенитенциарной системе без превосходства сотрудников над заключенными? Вот только если бы я пользовался и не гнушался всех тех привилегий, которые давало превосходство, то сейчас бы сидел ниже воды, тише травы, а не писал об этом книги и давал интервью, не скрывая своего настоящего имени и лица.

🟤А.Б.: Алексей, какую вторую книгу Вы уже написали и, как я знаю, она готовится к печати? О чём она будет? Что нового мы узнаем по сравнению с «Семь лет в «Крестах»: Тюрьма глазами психиатра»?

🟠А.Г.: Вторая книга имеет рабочее название «Капальщик, или Нарколог по вызову». Думаю, из названия во многом понятно, о чём будет эта книга. Это не будет просто сборник забавных историй из практики, скорее это книга-диалог, диалог с покойным отцом, который скептически относился к моей профессии, диалог, в котором я пытаюсь отстоять собственную идентичность, показать, какие моральные и этические вопросы мне приходилось решать в процессе работы с пациентами на вызовах, развеять некоторый ареол тайны и домыслов, которые существуют в обществе в отношении врачей-наркологов, которых часто пренебрежительно называют «капальщики».

❤️Большое спасибо, Алексей, за возможность пообщаться и получить ответы на свои вопросы. Ждём выхода второй книги!

#интервью #АлексейГавриш
#СемьЛетвКрестах