Как только с горла прогрессивной интеллигенции убирают жандармский сапог, настает время погони за несбыточными идеалами. Бессмысленной и беспощадной. До следующего сапога.

Не могу припомнить: любители порассуждать о генофонде и том, что советская власть породила в народе все самое омерзительное и дикое, — утверждают ли, что свобода пробудила в нем светлые и благородные качества?

"Франсуаз, нас разоблачая вместе с нашей перестройкой, подметила две великих закономерности:

1. "Новое мышление" России - это во многом желание попользоваться на халяву западными благами и кредитами и глубокое убеждение, что Запад обязан нас кормить.

2. Отчуждение интеллигенции от народа наступило тогда, когда в конце 80-х народ не решил своих проблем, потому что ему хотелось кушать, а интеллигенция свои проблемы решила, потому что ей была нужна ненужная народу гласность. И впервые в русской истории интеллигенция России перестала интересоваться вопросами питания народа".

Валерия Новодворская, "Над пропастью во лжи"

Когда Байден назвал президента Египта президентом Мексики, у него в голове, видимо, был исход мексиканцев в землю обетованную

Наши люди даже песок из жопы готовы держать за свидетельство наличия фиги в кармане

Читаю мнения о том, что Путин с Карлсоном говорил неправильно, мемами не сыпал (хотя с мема и начал), клиповое мышление не возбуждал, и вот это всё. Меня это — и как профессионального журналиста, и как читателя — удивляет. Вот фильм "Мастер и Маргарита". Что ни говори, собрал миллиард и стало понятно: окупится. Хвалят и плюются — значит, работает. Это вопрос не искусства, а кинобизнеса. А о вкусах спорить бессмысленно.

У политиков задачи тоже предельно рациональные. Путину незачем ни под кого подстраиваться: то, что он хотел сказать, второй день сидят и слушают — уже почти двести миллионов человек. Фишки Путина — стабильность, непредсказуемость и договороспособность. «Либеральные» идиоты ржут: ха-ха-ха, его опять кинули! Когда кидают их, они почему-то не ржут. А когда Россию, это повод для смеха. Ну, и к кому бумеранг вернулся?

К сожалению, идиоты мало интересуются тем, как устроен мир. А это было бы полезно и для них, и для мира. Людям, которые скачивают себе в голову программное обеспечение из "Новой газеты", полезно почитать авторов, на которых ориентируется американский истеблишмент: Кеннана, Люттвака, Фридмана. Уроки истории помогают обойти очередные грабли. В этом и заключается очередное новое мышление для всего мира. Об этом и говорил Путин.

Тайную свободу поют у нас теперь вослед не Пушкину, а каждому пупкину. Если с первым не срослось, — со слухом херово было, с голосом или со свободой?

Окуджава очень важное сказал: «Ему было, за что умирать на Черной речке».

ПЕРВЫЙ ПОШЕЛ
Это иллюстрация Антона к последней главе нового романа РАША.

А сегодня я получила ПЕРВУЮ РЕЦЕНЗИЮ от ПЕРВОГО ОФИЦИАЛЬНОГО ЧИТАТЕЛЯ "Раши".

Это как... Ну это как первая ночь с мужчиной. Не знаешь, как это будет, что из этого выйдет, будешь ли ты на высоте, будет ли он соответствовать ожиданиям..., но уже шлёпаешь в душ полная страха, желания и предвкушения...

Та-Дам! Алексей Алешковский, Президент Гильдии сценаристов, сценарист, журналист и т.д. и т.п.:

"Новой книжкой «Раша» Ольга Ускова вышла на тропу политического памфлета, приравняв перо к штыку. Отрефлексировать происходящее вокруг сложно даже в формате дневника; в форме «игровой» истории — еще сложнее. Хотя с вопросом необходимости для этого временной дистанции, как говорится, не всё так однозначно: вспомнить хоть Шолохова, хоть Булгакова, хоть Ильфа и Петрова. Существеннее, что рушащиеся иллюзии, которые мы принимали за предлагаемые обстоятельства, требуют рефлексии: на смену одной картине мира приходит другая — её мы и пишем сейчас (или, возможно, только грунтуем холст). «Раша» — еще один паззл этой дискретной картины, попытка связи времен фокусом пристрастного взгляда. Если «Этюды Черни» выглядели взрывом мозга, то «Раша» — скорее попытка собрать его по кусочкам и вернуть на место. Памфлет приносит в жертву актуальности художественность — наверное, это дань жанру. Но, глядя на обе книжки как на одно целое, я вижу в них кинематографическую перспективу, — образ художественного пространства, в котором текст оказывается исходным кодом. Полемическая ненасытность автора электризирует границу между вымыслом и реальностью, искусством и публицистикой: на кладбище уважаемых постмодернистских шкафов Ускова врывается со своим прямым высказыванием как бесцеремонный танк."

Алексей Гражданкин о социологии и манипулировании реальностью в замечательном интервью 2000 года:

"По поводу создания тех или иных норм идет борьба внутри социологов – одна социологическая теория верна или другая. Какая из них возобладает, сторонники той и будут иметь больше благ, больше возможностей к распространению, воспроизведению своего «социологического рода» и прочее.

А в качестве побочного продукта внутренней цеховой борьбы, мы влияем на вещи более общие, создаем новые нормы, устанавливаем, что правилен такой-то образ жизни, это – прогресс, развитие общества должно быть таково. А иные, мол, формы существования являются отсталыми. И люди нас слушают… И дети этому обучаются. Получается, что мы их берем обманом".

"Описывая модель общества, мы с неизбежностью начинаем служить некоторым интересам, которые, в конце концов, оказываются близки нашим личным интересам".

"Есть люди, которые мыслят так же, как мыслим мы, они отвечают на наши анкеты, они понимают цели, которые ставятся нами в наших вопросах и принимают эти правила игры. Относительно этих людей мы можем точно сказать в тех понятиях, которые мы используем, что они действительно именно так и считают. Шкалы, которые мы используем, релевантны этой части общества. но если мы обратимся к другим людям – у которых другая система понятий, другая система ценностей, к той части общества, которая имеет другую структуру сознания, то понимают они окружающий мир в других категориях.

Например, мы спрашиваем: «Кто такие “левые” и “правые”?», - а в этой среде эти понятия не работают. И получается, что мы изучаем самих себя, свой «город». А огромная «периферия» живет сама по себе. Мы навязываем ей какие-то понятия, потом спрашиваем, слышим «эхо» и радуемся достигнутой общности языка. Мы занимаемся просветительской работой, проталкивая эти идеи через школы, дети за хорошую оценку повторяют эти идеи, а где-то рядом в их сознании – свое, личное представление о мире.

Так формируется двоемыслие, которое мы, по большей части, даже не замечаем. Нам кажется, что мы знаем – кто эти люди. Но в конце концов, когда мы ставим вопрос: "Как быть и как действовать, чтобы учитывать их интересы?" – мы ничего сказать о них не можем. Мы можем сказать: "В наших интересах надо делать то-то, то-то и то-то"."

Владимир Путин: «Если посмотреть на то, что сказал госсекретарь США, многое становится ясно. Например, в архивах у нас это есть, прадед Энтони Блинкена действительно уехал из Российской империи, родился где-то в Полтавской губернии, а жил потом и уехал из Киева. Если он говорит, что бежал из России от еврейских погромов, то, как минимум, считает, что никакой Украины в 1904 году там не было. Судя по всему, Блинкен — наш человек».

#порвало

Журналист Такер Карлсон рассказал, как посетил ресторан быстрого обслуживания "Вкусно - и точка" во время своего пребывания в Москве, а также счел "превосходными" российский чизбургер и картофель фри.

Навальный умер. Я ему и его деятельности, мягко говоря, не симпатизировал, но он был ярким, талантливым и мужественным человеком. Он сам выбрал свою судьбу, и не натворил зла, о котором так мечтали хомячки-революционеры. Царство небесное!

Никак не привыкну к моде носить белое пальто говном наружу

ВОЙНА И МИР

Люди живут в мире, когда договариваются. Но любое изменение статуса-кво договоренности обнуляет, де-юре или де-факто. И над изменением этого статуса заинтересованные стороны усердно работают, провоцируя революции и т.д. Иногда эта работа красива как Троянский конь, потому что украшена лозунгами свободы, равенства или братства.

Изменение статуса-кво приводит к эффекту домино, и в результате под завалами могут оказаться те, кто видел себя бенефициарами большой игры. Мораль этой басни пишут победители. Когда во время войны говорят о морали, говорят о победе. Даже если подразумевают под ней утраченный статус-кво. Ностальгия — тоже ресентимент.

Мораль — это не совесть, а общественный договор, который проводит границу между своими и чужими. Совесть — про выбор, а мораль — про конформизм. При этом одно сплошь и рядом выдаётся за другое — когда собственная боль навязывается другим в качестве нравственного императива, или уступки предлагаемым обстоятельствам выдаются за моральный долг.

Из этого и возникают фашизм, терроризм, религиозный или светский экстремизм. Но и любой выбор проводит границу между своими и чужими. Даже духовная брань — это война, которой на этом свете не будет конца. Мы жили с обманчивым представлением о мире и комфорте как смысле и назначении истории. Но смысл жизни в экспансии, — сказал академик Сахаров.

Экспансия — потребность в доминировании, ограниченная лишь биологическими или человеческими законами (включая законы стратегии или драматургии, незнание которых тоже не освобождает от ответственности, в том числе коллективной).

Сокрытый до недавнего смысл римской народной поговорки «Хочешь мира, готовься к войне» возвращает нас к истокам цивилизации там, где мы уже собирались расположиться на ее вершине в зоне духовного и физического комфорта. Чтобы остаться человеком, надо увидеть в себе животное.

Мир ничем не отличается от нас самих. Комфорт требует человеческих жертвоприношений. Современные люди осуждают каннибализм, делегируя его ритуалы другим. Каннибализм — это поедание себе подобных с целью насыщения (иногда — ритуальной или патологической). Гуманизмом называют массовое уничтожение людей для приведения их к искомому моральному знаменателю.

Оно тоже носит ритуальные функции — как незабвенные «гуманитарные бомбардировки». И насыщает совесть интеллектуалов, — хоть для кого-то она и выглядит патологической. В общем, и мораль, и совесть помогают нам отличаться от животных как в лучшую, так и в худшую сторону. Причем сегодня в одну, а завтра в другую.

Урок из этого можно вынести только один: «Блюдите у6о, како опасно ходите, не якоже немудры, но якоже премудры» (Еф. 5:16)

«Либеральную интеллигенцию» можно смело назвать деструктивной сектой (погуглите любые перечни признаков таковой). И речь не о политическом аспекте, потому что он может быть любым: 30 лет назад эта секта горой стояла за власть и прощала ей всё. Не потому или не только потому, что вожди секты были приближены к кормушке, а видя возможную альтернативу — коммунистов. Интересно, почему альтернатива в виде развала страны и гражданской войны эту секту не беспокоит?

Сектами исторически манипулируют спецслужбы (если вы думаете, что действуете исключительно в интересах Макаронного монстра, это не значит, что вас не используют). А манипулировать эффективнее всего теми, кто склонен к стадности. Я далек от того, чтобы считать "либералов" в массе своей врагами России. Чтобы быть врагом, нужно иметь убеждения и план, адреса, пароли и явки. Когда убеждения — за всё хорошее и против всего плохого, а планы связаны с географией питейных заведений, эта масса может служить только рычагом манипуляторов.

Многие из этих людей — хорошие профессионалы, которые делают полезное дело в своей узкой области. Проблема в том, что их не учили думать. «Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння», — заметил Козьма Прутков. Нас не учили думать. Я и себя имею в виду. Не могут же все быть самоучками. Ум — это не совокупность интеллектуальных навыков, а качество коннекта с реальностью. Мудрецы древности ничего не знали о гаджетах, дискурсах, деколонизации и постмодернизме, а лайфхаки предлагают поактуальнее, чем платные коучи.

Любому человеку необходимо или выстроить собственную картину мира, или получить ее готовой под ключ, выбрав секту по вкусу. В любой секте есть только один подвох: коллективная ответственность, — которая, что бы ни говорили, или навязывается силком, или возлагается на себя добровольно. Вот люди толпами и впадают в депрессию, бегут на митинги или в Верхний Ларс. Потому что, если ты член коллектива, ты и должен вести себя в соответствии с общепринятыми ритуалами. Вольно или невольно.

Вообще говоря, практически любой человек является членом того или иного коллектива, даже если сидит в психиатрической больнице: как сказал известный манипулятор, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Но совершенно не каждый коллектив заставляет человека отрекаться от себя во имя корпоративной линии партии. Другое дело, почти каждый людей на это испытывает: вспомните свободолюбивый телеканал «Дождь», не только предавший коллегу, но и освятивший политическую цензуру. Чью надо цензуру.

Человеку глупому свойственно упрощать всё сложное и усложнять всё простое. А думать об основах государства и права свойственно только в академическом ключе. Хотя это не мешало на голубом глазу переписывать Конституцию под одного президента, а потом с незамутненной душевной болью возмущаться поправками другого. Философия совсем другого дела и есть сокрытый двигатель «либерального интеллигента», который век за веком напарывается ровно на то, за что борется. Проблема в том, что за общие ценности он привык держать идеалы свободы, равенства и братства.

К сожалению, общими они не бывают: свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого, все животные равны, но некоторые равны более, чем другие, а братство под вопросом еще со времен Каина и Авеля. То, что нас объединяет в реальности, гарантируя права и свободы в исторически релевантном объеме, — это государство. Что получается, когда оно рушится, мы видим на примере Украины. Секта прекраснодушных «либеральных» националистов принесла на своих плечах нацистских убийц, которые и стали орудием бенефициаров уничтожения свободной и достаточно демократической страны.

окончание:

Свобода и демократия не вечны даже в ведущих демократиях: поле свободы скукоживается там на наших глазах благодаря типично оруэлловским практикам. В этом контексте очень рекомендую книжку Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона «Узкий коридор». Она о том, что человечество обречено балансировать между беспределом и тоталитаризмом. Соответственно, без объединяющих ценностей обществу суждено кидаться от одного к другому. То, что мы имеем, мы должны защищать. Делать это можно, только договариваясь друг с другом.

Манипуляция сектой успешна благодаря шорам, которые ограничивают зрение ее членов. И, разумеется, иллюзии избранности, которая их в секте удерживает. «Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы (в идиоте злость или доброта - совершенно безразличные качества), а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним», — сказал Салтыков-Щедрин. Мы существуем не среди идеалов, а среди контрагентов.

Умение понимать других — главное условие гармоничного существования в многовекторном и многомерном пространстве, включающем семью и религию, власть и друзей, искусство и секс, выгоду и альтруизм, профессию и хобби, развитие и развлечения. Умение видеть в других себя — едва ли не главный признак интеллекта. Драматургическое мышление в игровой форме помогает не только создавать релевантные сегодняшнему дню вымышленные миры, но и думать хоть на пару шагов вперед.

Прятаться за стеной своих страхов вполне естественно. Странно их не изучать. Личность, как и история, раскрывается в ретроспективе. Страх может быть могильщиком, и может быть ресурсом. Прекрасная Россия будущего никогда не будет такой прекрасной, как ее видят себе «либералы» и «патриоты», — в представлении которых одни в ней должны сидеть на берегу, а другие проплывать мимо. Добро и зло, насилие и несправедливость, высоты духа и вершины низости никуда не денутся. Но сохранить себя как страну и цивилизацию мы можем только вместе.