Всех еще раз с Рождеством Христовым!
Искренне благодарю за вал поздравлений с ДР. Я никогда к этому дню (быть может кроме раннего детства) больших чувств не испытывал, с годами он все грустнее, а на этот раз вообще окрашен только в тона невыносимого черного горя. Как будто у реальности вырезали сердцевину, и оттуда из пустоты хлещет боль... И никак от этого не отвлечься.
Однако само Рождество Христово сияет вечным светом, и этот свет застилает собой всё.
И еще я очень люблю волхвов. Как они ждут столетиями появления новой звезды на небе и не отчаиваются, не опускают рук. Как они дотягивают до того -- казалось бы невозможного -- момента, когда она наконец-то появляется. Как они грузят свои дары на лошадей, верблюдов и осликов и пускаются в путь. Как приходят к Ироду. Как направляются в Вифлеем.
Вот какая же вера должна быть у людей... У зведопоклонников, не иудеев. У служителей неугасаемого огня -- активного интеллекта.
Огонь почти потух, но кто-то в самой глубокой ночи остается ему верен. И когда уже все потеряно, на небе наконец-то зажигается волшебная танцующая звезда. И они послушно деловито собираются и идут вслед за ней. Как ни в чем не бывало. После тысячелетнего черного отчаяния. И никто из них не говорит: "это должно быть симулякр, просто огни святого Эльма, нам померещилось". Они способны отличить истину от подделки. Мельхиор, собирайся... Уже иду, Валтасар.
Чтобы достичь пещеры, ясель и Божией Матери, едва ли в своих материнских заботах -- да и вообще едва ли -- способной осознать, какое великое событие произошло из-за того, что она ответила Архенгелу -- Да, Пусть будет мне по глаголу твоему. Fiat.
Что их жалкие дары перед Богом-младенцем, создавшим Вселенную. Лепта вдовицы и та больше. Но и это их не смущает. Они кладут перед Богородицей золото, ливан и смирну, кланяются смиренно и отправляются в обратный путь. Как Симеон богоприимец -- но только раньше его -- они могли бы сказать "Ныне отпущаеши." Мы достигли этого дня. Мы сделали то, что должны. Теперь мы свободны. Наш долг исполнен.
Какие же они прекрасные, эти волхвы. И наши праздничные тропари напоминают нам о них, как они сами напоминали друг другу, что смысл жизни состоит в появлении звезды. Ведущей к пещере. В которой Бог.

🔥 О роли идей в театре

Выступление художественного руководителя "Нового театра" Эдуарда Владиславовича Боякова на "Евразийском прорыве".

Что такое театр? Это место столкновения самого живого, что есть в этом мире - Идей.

Героям и идеям, которые ими движут, посвятил свою речь режиссёр.

Мы благодарим Эдуарда Владиславовича и поздравляем его с Рождеством Христовым и недавним рождением дочери - Юлии.

@rossia_3

Читаем Русский Логос (1.10)

Принятие православия киевским князем Владимиром положило начало христианской истории России, которая состояла в растянутом на века синтезе византизма с Цивилизацией Деметры.

Укажем некоторые этапы этого процесса:
- Формирование ядра русского христианства (X - XII века, Киевский Централизм)
- Возникновение двух полюсов православной традиции: Владимирская (Московская) Русь и Великое Княжество Литовское (XIII - XV века)
- Московское православие (Москва - Третий Рим, XV - XVI века)
- Попытка очищения от языческих влияний, модернизация и раскол (XVII век)
- Модернистское православие, западнорусское влияние, параллельное становление старообрядчества (XVIII век)
- Славянофильство, православный консерватизм (XVIII - XIX век)
- Софиология, религиозные поиски Серебрянного века (рубеж XIX и XX веков)
- Советские гонения
- Частичный возврат к православию с падением СССР

Каждый этап был характерен специфичным отношением официальной идеологии и народной веры.

#Читаем_русский_логос
(А. Г. Дугин, Ноомахия. Русский Логос, том 1, глава 3

Читаем Русский Логос (1.11)

В христианской истории России примечателен этап Московской Руси, где после окончания господства Золотой Орды и практически синхронного падения Византии сложилась идеология русского катехона (Москва — Третий Рим), основанная на принятии миссии сохранения православия русского государства и русского народа. Эсхатологическое избранничество (осознание центральной и трагической роли России в финальной главе истории человеческой истории), связанное с этой миссией, раньше (в той или иной степени) встречалось у болгар (в Первом и Втором царствах) и сербов (например, эпоха Душана Сильного — 1308-1355). На этой фазе происходит гармонизация народного и официального христианства, что выразилось, в том числе, в личности и звании правителя (“Русский царь”).

Статьи по теории катехона

#Читаем_русский_логос
(А. Г. Дугин, Ноомахия. Русский Логос, том 1, глава 3

🇩🇪 Panafrikanismus heute: Vom Neokolonialismus zur Multipolarität

Aus dem Englischen übersetzt von Alexander Markovics

Heute stellt der afrikanische Kontinent ein neues Epizentrum der Konfrontation zwischen dem Neokolonialismus und fremden Expansionismus dar – insbesondere des französischen Expansionismus. Und seitdem die bevorzugte Methode des Westens darin besteht Länder durch die Einsetzung von Marionettenregierungen zu kontrollieren, kann dieses System nur durch Militärputsche “zerstört” werden, wenn auch nur temporär, indem diese es dem Land erlauben den Druck fremder und supranationaler Strukturen loszuwerden.

Von Daria Dugina

У Василия Зеньковского в его воспоминаниях о работе в правительстве Украины гетмана Скоропадского в 1918 г. есть интересные размышления, которые связываются в одну цепочку с текущими событиями. Он пишет, что украинское "движение" зародилось в 40-х гг. 19 века, но не выделяло себя из России. Когда было создано "Кирилло-Мефодиевское братство", оно ставило целью взрастить украинское национальное сознание, но Александр Второй загнал все эти начинания в подполье. Тогда Австрия создает во Львове заповедник украинства, который становится своего рода маяком для украинствующей интеллигенции (а еще и Женева была таким центром). Однако все понимали, что без России проект "Украина" недееспособен. Даже посол Украины в Вене Липинский говорил, что "украинский гений явил себя в 18 и 19 веке в творении великой России - и это значит, что украинский гений обретает свои крылья и творческую силу, лишь когда перед ним открывается простор великой России. Не просто в "союзе" с Россией, но в слиянии с Россией... обретает и Украина свой путь". Далее Зеньковский обращает внимание на парадокс, характерный для украинцев. "Любовь к России в украинской душе - любовь без взаимности, и вся горечь неразделенного чувства, вся тревожная и мучительная острота положения оборачивается тем, что энергия любви к России в процессе подсознательного сдвига уходит в ненависть". Безусловно, что такой сдвиг произошел во времена незалежности последних 30 лет, когда обещания всех президентов не привели к расцвету экономики и новым достижениям. И Кравчук, и Кучма обещали, что заживут лучше, и на фоне войны в Чечне в России на Украине даже стали верить, что это так; эту песню подхватил и Ющенко, но уже с дополнением, что поможет Запад, и Украина войдет в ЕС (как же, уже слышали при Горбачеве, что "запад нам поможет). Но в экономике и политике была заметна явная деградация, которая с каждым годом становилась все заметнее. Соглашусь с мнением Зеньковского - Россия тогда "не любила" Украину. Причин для этого было много - от специфической дипломатии, когда смотрели больше на "настоящий Запад", а не на своего родственника-соседа (который воспринимался как своего рода автономная провинция) до нежелания (и неумения) выстраивать стратегические коммуникации. Но вернемся к Зеньковскому - он пишет вполне пророческое замечание, относящееся к текущим событиям - "Украина должна считаться с тем, что Россия ни за что никому не уступит Украину - как бы ни складывались исторические обстоятельства, какова ни была воля самой Украины. Даже против воли Украины она должна быть в составе России - и это должны твердо и раз навсегда понять украинские политики, если они хотят понимать реальную историческую обстановку... Если Украине будет угодно воевать с Россией - пусть воюет, - но чего бы России ни стоила война с Украиной, она будет ее вести до победного конца". Зеньковский призывал к трезвой и разумной политической мысли на Украине. Но, увы, ее не осталось. Значит - до победного конца! #геополитика #украина #война #Россия @kyber_net

🌿Мауро Беларди, итальянский интеллектуал и друг Дарьи Дугиной, когда-то затевал с ней новый проект Terza Roma (Третий Рим). К сожалению, совместной реализации не состоялось.

Тем не менее, бравый Мауро продолжил не только на словах, но и на деле, и запустил серию видео. О философии, истории, о нити, связывающей Первый и Третий Рим, о России как последней уцелевшей цивилизации на фоне хаоса и анархии трансгуманистов.

Для знающих итальянский - enjoy:

https://www.youtube.com/watch?v=wAn3pHvGRqU&list=PLEIfbcrxLG6duKllGwqvxzXiTm_g3c_kh

https://www.youtube.com/watch?v=QWVbQmMEg_g

🌘«Знаете, какое мое единственное конкурентное преимущество?

То что я верю в конец света
И в то что материя - есть иллюзия. Поэтому конец света - избавление»

(с) Дарья Дугина

​​Продолжаем набор в Народный Университет имени Дарьи Дугиной!

Ты студент, магистрант, аспирант из Донецкой или Луганской народной республики?

Тогда у тебя есть возможность пройти обучение в Народном Университете имени Дарьи Дугиной, который Культурное Пространство "Солнце Севера" организует в рамках гранта Президентского Фонда Культурных Инициатив.

Дарья Дугина намеревалась быть преподавалем в данном проекте, но терракт, совершенный против неё, не даст тому сбыться. Дарья хотела читать курс о метафизике фронтира, коим является сейчас ЛДНР и освобождаемые земли. Мы называем Университет её именем.

Отбор осуществляется на конкурсной основе. Обязательно полноценно заполни анкету (внизу)

У проекта будет четыре этапа:

1. В первый раз мы сможем встретиться с тобой уже 21-22 января в Ростове-на-Дону, 23го вечером привезём обратно. Транспорт из столиц ЛДНР и обратно, питание, проживание в гостинице, трехдневная программа - без платы для прошедших конкурсный отбор.

Программа будет включать в себя серию лекций, творческие выступления, эксклюзивные кинопоказы, спортивное мероприятие.

Лекции проведут известные и харизматичные российские интеллектуалы: философы Александр Секацкий и Игорь Евлампиев, Никита Сюндюков, Валентин Чередников, антрополог Денис Пежемский, культуролог Павел Тугаринов, протоиерей Александр Тимофеев, историки Надежда Платонова и Ольга Бонч-Осмоловская.

Творческие выступления дадут известные поэты и музыканты — Анна Долгарева, Никита Рогозин. В ходе выездов мы организуем уникальные кинопоказы авторских документальных работ, посвященные современным людям-созидателям, режиссёра Олеси Шигиной, автора проекта "Русский голос".

2. После выезда мы приступим к созданию уникальной программы онлайн-курсов в формате дополнительного образования, состоящей из 80 лекций по пяти направлениям "Антропология", "Философия", "История", "Религиоведение", "История и философия науки". С темами можешь познакомиться здесь.

3. Прошедшие онлайн-курс смогут сдавать зачёты и экзамены в дистанционном формате. Прошедшие обучение получат свидетельство об обучении по программам, согласованным с Комитетом образования Санкт-Петербурга.

4. По итогам мы создадим сборник статей по историко-философскому и культурологическому осмыслению культурной интеграции освобождаемых земель в русское цивилизационное поле.

Для вас всё это будет бесплатным благодаря Президентскому Фонду Культурных Инициатив, который выделил грант на проект «ЛДНР и освобождаемые территории в едином российском культурно-цивилизационном поле».

Если ты активен, пассионарен и жаждешь знаний и деятельности, заполняй анкету здесь или запроси анкету [email protected]. Отбор учащихся осуществляется на конкурсной основе по заполненным анкетам. Мы свяжемся с прошедшими отбор до 10 января.

«Общество и, самое главное, власть совершенно не готовы вести с Западом полномасштабную войну»
— Александр Гельевич, 2022-й стал самым сложным за последнее время для России. И самым страшным лично для вас. При этом вы заранее предсказывали военный конфликт, в том числе в интервью нашей газете еще два года назад. Почему специальная военная операция (СВО) была неизбежна, а у Владимира Путина, как он говорит, не оставалось выбора поступить иначе?
— Это не просто сложный год, это самый плохой, страшный год, по крайней мере в моей жизни. Я бы отдал все, чтобы его не было, чтобы мне не пришлось пережить то, что я пережил, и что переживаю до сих пор, и что не смогу, наверное, пережить никогда. Слово «год» в русском языке происходит от слова «годный» и означает что-то хорошее. Но этот год оказался совсем не годным. Это был антигод. В нем все разрушилось, все развалилось. И для меня лично, и для страны.
Но СВО действительно была неизбежна по объективным причинам. Для того чтобы иметь мир, необходимо обеспечить для него устойчивые геополитические условия. Но при наличии режима на Западе, ориентированного строго и жестко против РФ, имея под боком такую радикальную анти-Россию, как Украина с ее нацистской идеологией и милитаризмом, конечно, было заранее понятно, к чему все идет. То, что происходит на Украине сейчас, мне было очевидно с 2014 года, да и намного раньше. Достаточно перечитать «Основы геополитики», которые вышли в середине 1990-х. Там все уже описано — и о Крыме, и о Новороссии. Сегодня мы видим, что наш президент открыто и честно признал, что остановить освобождение Новороссии в 2014 году было ошибкой.
Сейчас Ангела Меркель похвасталась, что обманула Москву. Так оно и есть. Но что толку от того, что мы, патриоты и горячие сторонники Новороссии, были правы, а власть — нет? Что толку? Ничего хорошего в этом нет. Нет ничего тяжелее судьбы Кассандры, когда ты говоришь, что будет, и объясняешь, почему будет именно так, чего не надо делать, к чему мы придем в конце концов, приводишь все аргументы, рациональные выкладки, и все равно тебя никто слушает. Власть подчас, увы, предпочитает доверять подлецам, ворам, шпионам, льстецам и не слушать людей, которые искренне переживают за свою страну.
Но мы все-таки начали СВО, признали ДНР, ЛНР, а также Запорожскую и Херсонскую области. Это не вся Новороссия и тем более не вся Украина. Но это очень важно, это прорыв. Наш президент, все государство собрались и сделали то, что было жизненно необходимо, то, что давно мы должны были сделать, а когда не делали, то лишь усугубляли ситуацию. После того как решение было принято, а оно стало кульминацией современной России, мы вступили в войну с Западом. Вернее, мы признали открыто и честно, что она уже идет, осознали масштаб фундаментального противостояния и сказали: «Мы больше не будем прятать голову в песок, мы идем защищать и спасать себя, Россию, Новороссию, человечество, мир».
А дальше, на мой взгляд, началось нечто чудовищное. Оказалось, что общество и, самое главное, власть совершенно не готовы вести с Западом полномасштабную войну. Мы сейчас воюем, обратного хода нет, остановить мы это не можем никак. Но уже через некоторое время после того, как мы вошли в финальную цивилизационную битву, стало понятно, что мы к ней не готовы. Может быть, мы готовились 8 лет к этой битве частично, по отдельным вопросам. Как ни странно, экономика себя неплохо показывает. В экономике все не блестяще, но все-таки более-менее. Наверное, здесь и подготовка была лучше, и правильные меры приняты своевременно. В военной сфере мы не можем критиковать, поэтому я говорю очень обобщенно, но мы видим, что происходит. И самое главное — в обществе, в состоянии нашего народа, в культуре даже отдаленно нет того градуса, которого требует от нас история. В этом отношении мы фактически «просели».

https://dzen.ru/a/Y7kf9qq_PRqaeHaC

— Почему мы оказались не готовы?
— У нас нет идеологии для того, чтобы биться с западной идеологией. Мы провозгласили, что бьемся против украинского нацизма. И это нам понятно, это нас мобилизует, по крайней мере. Но что дальше? Вот что важно. На коллективном Западе доминирующая идеология отнюдь не фашизм, а либерализм. И как так случилось, что по какому-то внезапному и тайному распоряжению «антифашистского» Запада, который уничтожает следы любого национализма на своей территории, нацизм на Украине вдруг так стремительно появился, разросся до огромных пропорций и получил поддержку всего либерального мира? Как так произошло с этим парадоксом, мы объяснить не можем. У нас нет никакого идеологического стержня. Мы боремся с идеологией либерализма (до конца не понимая, что это такое и насколько это по-настоящему чудовищно и заразно, — вот поэтому и сохраняем многие элементы либерализма у самих себя), с идеологией нацизма (не представляя себе, как, по какой логике антифашистский Запад сделал для русофобской версии нацизма исключение), а у нас самих идеологии нет.
Мы провозглашаем, что боремся за справедливость, а в нашем обществе такой большой дефицит ее, что волосы встают дыбом. Мы говорим о честности и чистоте, и наши герои, наши люди, наша церковь, наша история, наша идентичность действительно воплощают в себе честность и чистоту, но наш правящий класс вообще никак не соответствует этим критериям.
Я думаю, что внешне мы еще держимся. Но еще чуть-чуть, и все. Все, что считалось до СВО основами и скрепами нашего государства, не работает. Просто суверенитета уже недостаточно. Стремительно необходимы перемены, и об этом президент говорил в своих речах. Он даже назвал эти перемены. Он определил то, с чем мы воюем. Он определил указом № 809 («Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» от 9 ноября 2022 года — прим. ред.) наши традиционные ценности. Это все совершенно правильно. Но это как минимум запоздало, потому что все это надо было делать еще 22 года назад, когда президент-спаситель пришел в Кремль. Уже тогда нужно было готовиться к столкновению с Западом. В том числе в идеологическом смысле, шаг за шагом отстраивая глубинные основы русской цивилизации. Но мы делали совершенно не то.

Сейчас под нарастающим фронтальным натиском Запада наконец-то вынужденно продекларированы правильные вещи. На самом деле остались считаные мгновения для того, чтобы перестроить нашу страну на правильный лад для столкновения цивилизаций. Но я вижу и здесь задержку и промедление, как будто до нашей власти острота ситуации до сих пор не доходит. Мы видим президента, который бьется чуть ли не в одиночку, есть группа людей, которые политически его поддерживают, есть народ, готовый подниматься и пробуждаться на спасение России. Но огромная удушающая волна инерции не позволяет нам прийти в себя.
Я связываю и личную трагедию — гибель дочери, убитой украинскими террористами с явной подачи англосаксонских спецслужб, — с тем, что было два мира. Один тихий, мирный, спокойный мир существования в обычном режиме. И мир жесточайшей войны с подлейшим врагом, который приходит на нашу территорию, убивает невинных людей, наносит удар в спину, нападет на самое чистое, на мыслителей, философов, интеллектуалов. И использует при этом совершенно террористические методы. Мы к этому были просто не готовы. Никто из нас не осознал, с чем мы имеем дело.
Конечно, условно говоря, с первого дня СВО мы все должны были быть предупреждены, что вступаем в финальный конфликт с Западом. Нам, особенно тем, кто открыто поддерживает СВО, должны были сказать: «Держитесь и будьте внимательны». Следовало каждому выразителю этой идеологии обеспечить охрану и поддержку. Хотя бы предупредить…
Мы сказали, что охраняем Донецк, Луганск, Херсон, Запорожье. Но нам пришлось оставить Херсон. Мы 10 месяцев не можем продвинуться в Донбассе, несмотря на героическую борьбу наших воинов: и регулярных частей, и мобилизованных, и добровольцев. Там настоящие герои. Там творится история. Но если мы не можем обеспечить безопасность в нашем русском мире — от Новороссии до Подмосковья, тогда надо было всех предупредить об этом. Предупредить своих, тех, кто поверил. Это тяжелейшее испытание. Это такой черный год, и в конце его мы лишь подходим к тому, с чего должны были начать.

«Если война наполовину, она будет проиграна. Но я не могу отделаться от мысли, что мы все еще воюем наполовину»
— А у нас есть шанс победить? Что нужно России для этого?
— Для того чтобы победить, нам необходима не только крепкая, сильная, могучая, мощная, современная армия. Нам требуется не только другое общество, не только другая культура, не только другое образование, не только другая политическая элита и другой управленческий класс. Для того чтобы победить, нам нужно совсем другое государство. Нам необходима возрожденная Святая Русь, настоящая народная власть и мобилизационная культура.
Да, мы признали четыре новых субъекта, что прекрасно и неизбежно. Мы наконец-то провели частичную мобилизацию, но почему спустя полгода, не понятно никому. Наш президент провозгласил идеологию в своей речи в Кремле 30 сентября по случаю принятия в состав России новых субъектов, в валдайской речи. Эту идеологию, по сути, институционализирует указ №809 о традиционных ценностях. Мы создали «Культурный фронт» под началом Николая Бурляева. В этом году состоялся эпохальный всемирный русский народный собор. Он тоже прошел на высокой ноте с важными смыслами и глубинной ориентацией на прямое противостояние с современным Западом и его человеконенавистнической сатанинской цивилизацией.
Все эти инициативы полностью поддерживаются думскими фракциями и большинством народа. Но, несмотря на эти необходимые и прекрасные действия, наша социальная, технологическая и психологическая неготовность к финальному и тотальному противостоянию с Западом создает страшное ощущение. Как будто спящий человек борется с нападающими на него волками. Он еще не проснулся. Они его кусают, а он не понимает: он еще грезит или волки уже наяву? И это ощущение недопробужденности, полусна, в котором пребывает наше общество и наше государство, создает чудовищное впечатление. Это и есть источник колоссальных жертв. Благодаря этому полусну враг выхватывает из нас куски плоти, пьет нашу кровь, выедает наше сердце. Эта ситуация крайне трудная.

Нельзя воевать наполовину. Очень правильно недавно сказал военкор Владлен Татарский. Он, кстати, дружил с моей дочерью, весьма интересный и правильный человек. Он написал, что русские всегда проигрывали, если воевали наполовину. И русско-японскую, и финскую, и афганскую, и первую чеченскую. Когда мы воюем наполовину, а не полностью, мы проигрываем. Мы выигрываем по-настоящему только отечественные войны, когда включается весь народ, все государство, когда все для фронта, все для победы, когда нет ни одного элемента в государстве, в обществе, не включенного в систему борьбы на победу. Если война наполовину, она будет проиграна.
Но я не могу отделаться от мысли, что мы все еще воюем наполовину, о чем говорит Владлен Татарский, потому что продолжаются развлечения, продолжается комфорт, продолжается изнеженный образ жизни, который существовал до 24 февраля. Кто-то убежал, кто-то уехал. Но сколько еще людей с либеральным, потребительским, мещанским сознанием осталось! Они пытаются изгнать из себя войну, в которой мы участвуем. Это упорство, это яростное неприятие реальности вызывают оторопь.
Потому я не знаю худшего года, притом что было сделано так много хорошего. Но по результатам все очень страшно. Теперь полностью понятно, что мы были не готовы — прежде всего идеологически, и сейчас стоит вопрос, успеем ли мы стремительно подготовиться. Мы наверстываем упущенное, но, видимо, ситуация была запущена гораздо более серьезно, чем многие из нас думали. Мы, честно говоря, иногда думали, что министры-экономисты будут палки в колеса вставлять, другие либеральные силы станут как-то мешать, а оказалось совсем не так. Мы оказались совсем не готовы к тому, чтобы по-настоящему биться с Западом. Вообще. Если мы перестанем воевать наполовину, у нас есть шанс победить.
Но для этого надо такие усилия предпринять для власти в первую очередь, которые она все это время предпочитала не предпринимать. Потому и сложилась жуткая ситуация, в которой мы оказались. У нас не очень получается двигаться дальше тем темпом, который необходим. И мы не можем начать переговоры, мир сейчас невозможен.

— Почему невозможны переговоры?
— Для мира нет никаких предпосылок, да и никто нам его не предложит, кроме как на таких условиях, которые заведомо неприемлемы. Я абсолютно убежден, что при нынешнем руководстве и состоянии нашего общества никакой переговорный процесс на не устраивающих нас, унизительных условиях, то есть «похабный мир», невозможен. Даже не стоит это обсуждать. Как только эти переговоры подойдут к моменту обсуждения условий, наша делегация сразу встанет и уйдет, потому что ей будут предлагать то, что и сейчас предлагают, — оставить Донбасс, оставить четыре новых субъекта, Крым и еще выплатить репарации за Украину, что для нас неприемлемо. С этого начинается разговор. А мы даже свои территории еще не освободили. Потому сейчас у нас никакой опции для мирных переговоров нет. Пока Одесса, Харьков, Николаев и часть наших территорий, уже входящих в Российскую Федерацию в Херсонской области, в Запорожье, в ЛДНР, находятся под властью врага, никаких переговоров и близко быть не может. Разговоры о мире можно будет вести только тогда, когда вся Новороссия будет освобождена.
Фактически мы в тупике. Либо победить, что предельно трудно, либо пойти на крайние меры такого противостояния с Западом, от которого человечества уже не останется. Но те на Западе, кто идет на такую неуправляемую эскалацию, подталкивают нас именно к этому. Если наши противники будут наступать и у них станет что-то получаться, тем самым они будут приближать ядерную зиму человечества.
— То есть ситуация действительно на грани?
— Если вы обратили внимание, мои прогнозы очень часто, иногда к несчастью, имеют тенденцию сбываться. Иногда лучше бы я их не делал, но я говорю не о желаемом, а о тех вероятных направлениях и трендах, которые вытекают из взвешенного геополитического, цивилизационного и культурного анализа. Я основываю свои выводы на широком спектре цивилизационных, геополитических, социологических теорий и учений, а кроме того, мы развиваем собственные системы — евразийство, теорию многополярного мира, Четвертую политическую теорию, Ноомахию и много чего еще. Современная евразийская геополитика, традиционалистская русская мысль черпает из многих источников. Наши прогнозы основаны на глубочайшем понимании сути происходящих вещей. Поэтому они так часто бывают верными. Но, к сожалению, на это больше обращают внимание враги, чем свои. И это тоже наша проблема. Нет пророка в своем отечестве. Это еще более-менее понятно. Но тут подключается пятая колонна, агентура влияния внутри России, которая знает, что мы правы, но намеренно эту правду стремится отрицать, и все становится совсем трудно.
Поэтому у меня крайне тревожное представление о будущем. Этот год был самым ужасным, может, вообще в мировой истории. Слишком большие ставки. Но к 2023-му мы подошли, балансируя на грани бездны. Еще шаг туда или сюда, и мы либо соскользнем в эту бездну, либо закрепимся рядом с ней, но все равно в непосредственной близости от нее. Поэтому что-то хорошее и на следующий год ждать нереалистично. Мы можем отползти и за что-то схватиться, а можем легко сорваться в эту бездну. Человечество балансирует на грани. История может кончиться вот-вот.

«Получилось, что Россия стремится на тот же Запад, в Европу, что и Украина. Но Москва настырно настаивает — нет, только после меня. Кому же это понравится?»
— Почему русофобия на Украине достигла таких масштабов? В какой мере в этом виноват Запад, в какой сама Украина и в какой — Россия?
— Ментальность украинцев — это в каком-то смысле ментальность ландскнехтов, наемников. История украинцев за последние столетия бросала их то к нам, то к Европе. Они были то под поляками, то под австрийцами, то вместе с нами. У них сформировалось такое мышление, при котором центр обязательно должен быть вовне. И вплоть до 2000-х годов многие украинские националисты выбирали, к кому примкнуть: к России с Евразией с ее имперской мощью или к либеральному Западу. Арестович и многие другие представляли классическую анархическую среду, для которой в принципе, что белые, что красные, что русские, что европейские, все равно. Лишь бы была «свадьба в Малиновке», гульба, стрельба, грабеж, насилие. У украинцев идентичность меркуриальная, не фиксированная, их довольно легко можно сдвинуть как в одну сторону, так и в другую.
До 2014 года, до Майдана еще оставалась возможность перетянуть Украину на нашу сторону. Не только с помощью чиновников и бизнесменов, но и на уровне общества. Несмотря на то что на Украине изначально было очень много русофобии, национализма, до какого-то момента сохранялась возможность перевернуть ситуацию, потому что тогда на вопрос о том, что вам ближе — Запад с его либеральными ценностями, никакого отношения к вашим не имеющим, или мы, братья-славяне, украинцы колебались с ответом. А в 2013–2014 годах на Майдане произошло непоправимое переключение украинского Гуляйполя в русофобскую сторону. Мы даже, может быть, не представляем, что именно пообещали украинским националистам на Западе и в каком масштабе, но что-то их окончательно укрепило в той русофобии, которая там всегда существовала. Поляки создавали на Украине русофобскую идентичность веками. Еще древнее противостояние восточных и западных русских княжеств. Это очень долгая история. Все, конечно, было запущено, но не так однозначно. А то, что началось после 2014 года, уже настоящая катастрофа.

Философ Игорь Евлампиев примет участие в работе народного университета им. Дарьи Дугиной


❗Уже сегодня, 10 января, в 19.00 первой лекцией "«Русский мир» как особый путь цивилизационного развития" Игорь Иванович открывает этап записи лекций нашего проекта!

Вход на лекции - пожертвование на гуманитарный проект #МыФронту

Игорь Иванович Евлампиев - доктор философских наук, профессор кафедры русской философии и культуры Санкт-Петербургского Государственного Университета, исследователь русской мысли и творчества Ф.М. Достоевского.

Ждем сегодня всех желающих по адресу Невский проспект, 29
(кнопка домофона "Солнце Севера")

Подробнее о проекте «ЛДНР и освобождаемые территории в едином российском культурно-цивилизационном поле», в котором примет участие философ Игорь Евлампиев читай по ссылке.

Проект реализуется в рамках гранта Президентского фонда культурных инициатив.

Я предполагаю, что произошло следующее. Запад крайне негативно относится к нацизму во всех его формах. И когда на самом Западе появляются даже отдаленные намеки на национализм, патриотизм или даже нейтралитет (как в случае Швейцарии), когда кто-то пытается защищать местные традиции, религию или нормальную семью, сразу со стороны правящих либеральных глобалистских сил поднимается волна негатива. Но, видимо, на самом высоком уровне было принято решение сделать исключение для Украины и использовать украинский нацизм в геополитическом противостоянии с Россией, не замечать его, не критиковать и не демонизировать. Запад ради своих геополитических интересов пренебрег собственными принципами и дал зеленый свет украинскому нацизму. Вот что значит геополитика. Я всегда настаивал на том, что именно этот геополитический подход, по крайней мере в англосаксонских элитах, намного превышает по значимости и идеологию, и культуру, и классические теории международных отношений. А мы в этот момент начали колебаться с Новороссией, с Русским миром. Мы его провозгласили, но до конца не довели. Мы возвратили Крым, поддержали Донбасс, но на этом остановились. Мы не осознали до конца значение геополитики. И не предприняли всех усилий для того, чтобы украинский фронтир, эту пограничную территорию, накрепко привязать к Евразии. Это первое.
Второе — мы вообще ничего не предложили украинским националистам из того, что могли. Тогда надо было нам самим заведомо становиться в резкую оппозицию Западу и защищать свои традиционные ценности, которые у нас с православной частью украинского народа общие. И исторически, и этнически. А то получилось, что Россия стремится на тот же Запад, в Европу, что и Украина. Но Москва настырно настаивает — нет, только после меня. Кому же это понравится? А вот если бы мы прямо провозгласили ориентацию на возрождение великой евразийской империи с православием и традиционализмом, а также с социальной справедливостью и народностью во главе, то украинские ландскнехты сто раз подумали бы, с кем им быть. Мы это упустили, посылая на Украину в качестве своих контрагентов коррупционеров и либералов.
Третье. Мы упустили возможность последовательной борьбы за Русский мир и освобождение Новороссии, когда это все было на расстоянии вытянутой руки. В 2014 году Киев сразу после переворота оказался растерян, Виктор Янукович был у нас и вполне мог бы официально попросить Кремль о спасении страны и приказать верным законному президенту войскам не оказывать сопротивления русским. Мы споткнулись. А Запад действовал последовательно и строго. Все эти 8 лет передышки, которые нам навязали, обманув нас, были использованы для того, чтобы пестовать украинский нацизм, вооружать террористические структуры ВСУ и продвигать русофобскую идеологию вглубь общества, которое изначально колебалось. Раньше украинские националисты приезжали в Россию для того, чтобы посмотреть, можно ли пойти дальше с Россией, достаточно ли мы сильны, последовательны, могущественны, решительны в своей суверенности. А также понимаем ли их особенности, готовы ли считаться с их особой западно-русской идентичностью. Но мы не продемонстрировали ни того, ни другого, ни третьего.
А Запад предложил им то, о чем они и мечтать не могли. На антифашистском Западе украинский национализм, быстро превратившийся в нацизм, вдруг пошел на ура, и его начали всячески поддерживать. После этого украинский нацизм стал патологическим, они перестали колебаться, перешли на строну Запада, НАТО, ЕС. Появилась свастика, откровенный сатанизм, и все это стало новой идеологией уже не в стране и государстве, а в инфернальном противоестественном мире с полностью перевернутыми ценностями, смыслами и этическими установками.

«Многие на Западе даже не понимают, что мы можем либо выиграть, либо… И тогда настанет конец света»
— Вы говорите, что остановить движение на восток Украины в 2014 году оказалось ошибкой. А почему была допущена эта ошибка?
— Вы знаете, когда в 2005-м в Вашингтоне я разговаривал с Бжезинским, я ему сказал: «Вы обещали Горбачеву, что Германия не будет в НАТО». И он мне ответил: We have tricked him («Мы его обманули»). Но кем надо быть, чтобы обмануться? Сейчас происходит то же самое. Прошло 30 лет, проделана работа над ошибками, мы все оплакиваем конец Советского Союза как страшную геополитическую катастрофу. Но тут возникает Меркель, которая говорит, что с помощью Минских соглашений Россию опять обманули. Снова we have tricked you again, «мы обманули вас снова». И мы это признаем, и они.
Почему мне и многим неподкупным русским патриотам было абсолютно очевидно, что в 2014 году мы либо двигаемся дальше, либо случится война в гораздо худших стартовых условиях? Даже при всех наших успехах первых двух недель СВО условия 2022-го были далеко не лучшими, и мы убедились в этом исходя из всего последующего.
Дело в том, что существует две Украины, две геополитические территории. Одна — это Новороссия, территория от Одессы до Харькова. Вторая — все остальное: Правобережье, Галичина, Волынь, Западенщина. Это два народа, два общества. Взять и отщипнуть от Новороссии два кусочка — Крым, Донбасс — и на этом остановиться вообще невозможно. Изначально можно было либо разделить Украину на два государства, и пусть одно было бы восточноукраинским, прорусским, другое — западноукраинским, пронатовским. Это не решило бы проблемы всей Украины, но, по крайней мере, создало бы предпосылки для какой-то гармонизации. Освобождаем Восточную Украину, Новороссию, а дальше либо объединяемся, либо договариваемся, либо перезапускаем государство на конфедеративном уровне, либо что-то еще.
В любом случае есть две геополитические реальности, не лучшие, но тем не менее частично обеспечивающие наши интересы. Так все обстояло начиная с 1991 года, когда они нас обманули (в первый раз) и заставили признать независимость Украины в тех границах, в которых она существовала в составе СССР. Даже не Российской империи, а в СССР. Мы признали данные границы, после этого раздел Украины стал неизбежным. Либо Украина должна была оставаться двухвекторной навсегда. Как, кстати, и при Леониде Кучме, и при Януковиче. Нравилось это или не нравилось, но Киев до какого-то момента выступал и за Запад, и за Россию. Эта многовекторность позволяла Украине быть, потому что многовекторность вытекает из двойственности самой структуры Украины. Из ее фронтирной идентичности.
Но в 2014 году, когда западенцы осуществили переворот, поддерживаемый Западом, они решили, что вся Украина будет Западенщиной. Соответственно, под ударом оказалась вся вторая половина Украины. И долг России, особенно когда Янукович был у нас, заключался в том, чтобы освободить Новороссию. Я не знаю, как дело пошло бы с Западной Украиной, но Новороссию, Русский мир надо было освободить целиком. И только после этого останавливаться и вести дело к миру. Восточная Украина — от Одессы до Харькова — к нам относилась традиционно очень хорошо, и тогда она еще не подверглась страшной пропаганде неонацистов и психологической обработке западных кураторов, как за последние 8 лет. Эта Украина нас, может быть, не очень легко, но приняла бы и стала бы нашим настоящим рубежом. С этого момента, после освобождения Новороссии, можно было бы говорить о мире. Это не значит, что мир был бы обеспечен, но можно было бы говорить о мире. Когда мы ограничились воссоединением с Крымом и неопределенным статусом Донбасса, то сделали военный конфликт неизбежным. Причем жестокий, как мы видим.

Думаю, главную роль сыграла стратегия Запада, который пошел на запрещенный прием. Он взял и сделал идеологическое исключение для гигантской, многомиллионной европейской страны, где разрешил нацизм на том условии, если он будет русофобским. Для того чтобы ударить нас в самое болезненное место. Мы на это, конечно, не ответили так, как должны были.
Плюс собственная идентичность украинцев как народа-фронтира, как говорила моя дочь. Даша занималась философией фронтира. В последнее время это ее очень занимало, она изучала промежуточные идентичности, как происходит переход от одного народа к другому, от одной культуры и цивилизации в другую. И там, на этих фронтирах — а Украина — чистый фронтир (Украина — это «окраина») — происходит переход от евразийской, православно-славянской идентичности в восточноевропейскую, а дальше — в западноевропейскую. Поэтому мы могли с данной территорией поступить по-разному. Необязательно строго присоединять, а, понимая всю важность этой территории для нашего исторического бытия, геополитики, деликатно переводить на свою сторону.
Не зря Збигнев Бжезинский сказал, что Россия без Украины никогда не будет империей и самостоятельным полюсом многополярного мира. Соответственно, Россия может стать самостоятельным полюсом многополярного мира только с Украиной. Но это не значит, что нам нужно было обязательно ее занимать полностью. Сейчас у нас уже другого выхода нет. Но теоретически ее можно было сделать геополитически нейтральной. А еще лучше дружественной. Во всяком случае, запустить там множество разных процессов в евразийском ключе. Но мы просто не пробовали. Смотрите, каких мы туда послов отправляли, каких персонажей от имени России, Москвы еще на предыдущих этапах, во время «оранжевой революции». Там действовали люди, которые сейчас находятся в жесточайшей оппозиции нашему президенту, СВО и России. Чистые русофобы. Россия тогда была и даже сейчас отчасти остается под влиянием анти-России. Не только там, на Украине, анти-Россия состоялась, как сказал наш президент, но и внутри нашей страны существует очень серьезный фрагмент, скала, оплот русофобии. И если украинская русофобия имеет историческую подоплеку и традицию, они считают себя младшими братьями, а нас — старшими, и в этом, может, было даже что-то объяснимое, семейное, но это переросло все нормальные пределы, превратилось в садизм, ненависть, терроризм, беснование. Это уже маниакальное общество, с которым нам сейчас договориться уже никак невозможно.
Но я полагаю, что мы не использовали до конца те возможности, которые у нас были на предыдущих этапах. Ведь не все сводится к управлению нефтяной трубой или к каким-то договорам русских и украинских олигархов. От того, как мы работаем идеологически с той или иной стороной, кто мы сами в идеологическом смысле, очень многое зависит. Здесь, я думаю, мы вынужденно оказались в той ситуации, в которой находимся. Сейчас, конечно, уже многие возможности закрыты, но какие-то еще остались. Если мы не возьмемся за ум, то и оставшиеся возможности закроются. Мы, конечно, победим, у меня в этом сомнения нет, но какой ценой… Ситуация очень мрачная.