Сон - развлечение слабых,
Прдолжим упорный подъём.
Отставить "часок хотя бы..." -
Все в морге потом отдохнём!
Прдолжим упорный подъём.
Отставить "часок хотя бы..." -
Все в морге потом отдохнём!
Я сегодня жёг воздух вокруг себя,
Я сегодня проспал половину дня.
Слышал: кости ломало, как ветви олив,
Я чуть более мёртв, чем жив.
Дай смеяться: зима начинает пургу.
Есть примета такая, что я не умру
До тех пор, пока будет на свете зима.
Целый мир за меня, от меня, про меня.
Значит, сколько с сейчас ни истратится лет,
Каждый снег есть не больше, чем мой привет.
Это я — я танцую, пою, кричу,
Посвящая нечайность тому ручью,
Что пробьётся первей посреди снегов.
Объявляя ничтожность любых оков,
Я — пока на земле вёсен вой и рёв —
Много более жив, чем мёртв.
Я сегодня проспал половину дня.
Слышал: кости ломало, как ветви олив,
Я чуть более мёртв, чем жив.
Дай смеяться: зима начинает пургу.
Есть примета такая, что я не умру
До тех пор, пока будет на свете зима.
Целый мир за меня, от меня, про меня.
Значит, сколько с сейчас ни истратится лет,
Каждый снег есть не больше, чем мой привет.
Это я — я танцую, пою, кричу,
Посвящая нечайность тому ручью,
Что пробьётся первей посреди снегов.
Объявляя ничтожность любых оков,
Я — пока на земле вёсен вой и рёв —
Много более жив, чем мёртв.
Опасность безостановочного поглощения чужих текстов — в риске не успеть написать своих. Самокат режет холодный утренний воздух, и я вместе с ним, буквально разрывая тягучие клубы сигаретного дыма. Курят на моём пути почему-то очень много, и дым действительно кажется плотнее производящих его людей. Влетаю из запаха в запах, набирая себе понемногу каждый: мята, банальный табак, потом что-то сладкое... клубника.
Где-то тут же в стылом воздухе, я верю, развешаны гениальные строки. Они красиво преломляют рассеянный утренний свет. Я пролетаю мимо них, оставляя зарубки на памяти, чтобы никогда к ним не вернуться. Это работало так и раньше, но теперь в два часа ночи развернувшаяся меж двумя теоретиками баталия (каждый занял позиции на страницах своего учебника, бесконечные запятые наточены и готовы к колюще-режущим) вокруг понятия "правовая культура" заставляет задуматься: а так ли мне это нужно и не пошло бы оно *****? Образ какой-нибудь Её с неясными мечтами тает в сигаретном дыму справа по плечу.
Короткий анализ показывает, что нужно и что не пошло. Что симптоматичнее — непошло, ибо стать гедонистом в суровейших условиях необходимости встать и поехать на пары также не очень выходит. Отсюда любование хотя бы мелочами — тоже попытка заставить мир работать на тебя. Как и маленький заслон между тобой и грохочущим валом чужих слов — пусть заметочный, но собственный текст.
Где-то тут же в стылом воздухе, я верю, развешаны гениальные строки. Они красиво преломляют рассеянный утренний свет. Я пролетаю мимо них, оставляя зарубки на памяти, чтобы никогда к ним не вернуться. Это работало так и раньше, но теперь в два часа ночи развернувшаяся меж двумя теоретиками баталия (каждый занял позиции на страницах своего учебника, бесконечные запятые наточены и готовы к колюще-режущим) вокруг понятия "правовая культура" заставляет задуматься: а так ли мне это нужно и не пошло бы оно *****? Образ какой-нибудь Её с неясными мечтами тает в сигаретном дыму справа по плечу.
Короткий анализ показывает, что нужно и что не пошло. Что симптоматичнее — непошло, ибо стать гедонистом в суровейших условиях необходимости встать и поехать на пары также не очень выходит. Отсюда любование хотя бы мелочами — тоже попытка заставить мир работать на тебя. Как и маленький заслон между тобой и грохочущим валом чужих слов — пусть заметочный, но собственный текст.
Вдыхать трупный запах книг
В нагретой библиотеке,
Шуметь костями в метро,
Забывая осанку мостов.
А ночью — писать стихи,
Скоблить с бумаги стихи,
Выстругивая верлибр
Выдавливать: "Ремесло".
Искать перемен в пейзажах,
Меняя билетные фильтры.
Нет — век обходить по кругу
Наш старый и сильный дом.
А в тридцать взамен юбилея
Справлять годовщину смерти —
Вот это была бы жизнь.
Стараюсь забыть её,
Вдыхая книжные споры
В натопленной библиотеке,
На перегонах в метро,
Раздумывая о мостах.
И ночью — из тьмы островской
Выцеживая Есенина...
Ужасно длинные сроки,
Мечтая про чёртов чай.
В нагретой библиотеке,
Шуметь костями в метро,
Забывая осанку мостов.
А ночью — писать стихи,
Скоблить с бумаги стихи,
Выстругивая верлибр
Выдавливать: "Ремесло".
Искать перемен в пейзажах,
Меняя билетные фильтры.
Нет — век обходить по кругу
Наш старый и сильный дом.
А в тридцать взамен юбилея
Справлять годовщину смерти —
Вот это была бы жизнь.
Стараюсь забыть её,
Вдыхая книжные споры
В натопленной библиотеке,
На перегонах в метро,
Раздумывая о мостах.
И ночью — из тьмы островской
Выцеживая Есенина...
Ужасно длинные сроки,
Мечтая про чёртов чай.
Один портрет
Люблю —
как не смогли бы две!
Росой холодной на траве.
Всё так:
Как росы на заре —
Люблю —
цветаевским тире!
Где недосказанность сильна
И где губа рассечена
От смелости и от вранья —
Там буду я, там буду я!
Где восклицание само
Притянет острое перо
В руке, которой всё равно,
Что ею писано и что
Подтверждено ей только что.
Люблю —
то острое перо!
Люблю —
над бездною канат.
Люблю —
сама казаться над
Неубежимостью паденья.
Во мне — острочка преступления,
А не один намёк его.
Душе подарено всего,
Что только можно перечесть!
Моей душе, пожалуй, снесть
Ещё пять душ внутри себя
Немного было бы труда.
Люблю —
рассвет заката дня!
Люблю —
полночи у огня —
Люблю! — изображать расстройство —
Люблю! — Онегина — Люблю! —
То свойство —
Люб-лю! — Люб-лю! — Люб-лю! —
Что этим словом заслоним
Пробел, оставленный любым
другим.
Люблю —
как не смогли бы две!
Росой холодной на траве.
Всё так:
Как росы на заре —
Люблю —
цветаевским тире!
Где недосказанность сильна
И где губа рассечена
От смелости и от вранья —
Там буду я, там буду я!
Где восклицание само
Притянет острое перо
В руке, которой всё равно,
Что ею писано и что
Подтверждено ей только что.
Люблю —
то острое перо!
Люблю —
над бездною канат.
Люблю —
сама казаться над
Неубежимостью паденья.
Во мне — острочка преступления,
А не один намёк его.
Душе подарено всего,
Что только можно перечесть!
Моей душе, пожалуй, снесть
Ещё пять душ внутри себя
Немного было бы труда.
Люблю —
рассвет заката дня!
Люблю —
полночи у огня —
Люблю! — изображать расстройство —
Люблю! — Онегина — Люблю! —
То свойство —
Люб-лю! — Люб-лю! — Люб-лю! —
Что этим словом заслоним
Пробел, оставленный любым
другим.
"Ого, это стихи не о смерти!". Да, стихи не о смерти (стихов о смерти вообще не бывает, я думаю), но умирать завтра мне придётся, потому что время лучшее, в смысле, срединноночное
Добрых снов, планета. Это первая ночь, когда наш маленький остров не отрезан совсем от твоего большого города, и я её праздную
С самого странного и изломанного моего дня вчера минуло полгода.
И надо уже от этих отсчётов уходить наконец
И надо уже от этих отсчётов уходить наконец
У меня есть несколько вещей, которые я непременно должен успеть сделать за последние дни 2017. Посмотреть новые "Звёздные войны", вернуться на берег Залива. А ещё что-то из серии "понять, простить и отпустить". Многое. Ведь я страшно устал от этого года; одна часть его - бег, ещё одна - полусмертная остановка, третья - фрустрация. И хотя моментов выпадания из жизни было значительно больше самой жизни, передохнуть не получилось.
Можно сказать, что начало нового года, как и, допустим, начало новой недели, не означает в действительности ничего и что это уловка слабовольных. Ну... не для всех. Я терпеть не могу неопределённости, потому мне с детства нравилось мыслить строгими и ясными категориями "начала"-"конца", "этапа", "витка". Поэтому идея Нового года мне лично очень близка. Совсем другой вопрос, что это абсолютно искусственный праздник, призванный просто-напросто заменить Рождество, но... эти два праздника, исконный и надстроенный, объединяет одна магистральная черта: они не о себе, а о ближнем. Они - для всех сразу, ни разу не эгоистичны. Потому оба живые и нравятся мне куда больше дня рождения или чего-то подобного. Отмечать вообще стоит только два праздника: Новый год (или Рождество, как хотите) и День Плутона в Иллинйсе (люблю тебя очень).
Я, впрочем, говорил о другом. В 2017 я не начал писать роман, не закончил поэм и рассказов, как обещал. Но я узнал столько таких удивительных (и пугающих) вещей и от столького освободился (временно или уже насовсем), что всё обещанное отошло на второй план. Я здесь и я всё ещё дышу. Вот что важно.
А здесь - это (в данный момент) на юридическом. Как я сказал, меня жутко раздражает неопределённость. В том числе неопредлённость в широком смысле, шаткость чего-то нового в границах моей картинки мира. Поэтому, оказываясь перед некоей новой системой знаний, я чувствую нервные тики, пустившиеся плясать по телу от желания вот прямо здесь и сейчас "во всём дойти до самой сути".
И вот это неусыпное желание "в работе, в поисках, в пути" и т.д. теперь ставит меня в тупик. С одной стороны, это то, что и определяет меня как персонажа всей этой странной истории, а с другой, мне далеко не всегда нравится то, что я нахожу, докапываясь до глубин, где засел Пастернак (там приходится разрешать сложные вопросы о том, что есть это найденное: низины духа или высоты жизни как разнообразия. От всего этого болит голова, тогда я начинаю тратить деньги, а денег у меня всегда немного). Кроме того, оказалось, что в открывшейся мне теперь системе знаний (в горах пыльных и не очень бибилиотечных книжек) и нет никакой сути, окончательной настолько, что я мог бы остаться доволен.
Так что я желаю себе: перестать нервничать и пытаться всё вокург расставить по метафизическим полкам (насколько бы сильно ты ни усложнял их, пытаясь убедить себя в том, что это и не полки вовсе, а вполне себе что-то многослойное и интересное). "Понять, простить и отпустить" тебе нужно в первую очередь себя. Ты понял за этот очередной "этап", что всё бывает. Как ни систематизируй, ко всему не окажешься готов. Так что перестань соревноваться с мирозданием в игре в бисер. Помни: всё вокург можно только принять как данность. Вынеси нужное (пусть и грустное) из этого страшного года и постарайся дойти до сути единственной вещи, которая того по-настоящему стоит, - счастья.
Тонкая белая спираль стала ещё немного длиннее. Ветер, песок и запах пережжённой каши (а может, просто сахара) - вот и всё, что я запомню.
Эти пожелания - ложные. Они не по мне, и следовать им я не смогу. Но корректировать программу будем уже по ходу, как и всегда. Ведь ко всему и правда не приготовишься, и, если я написал это искренне, значит, целый год прошёл не зря.
С Новым. Пис
Можно сказать, что начало нового года, как и, допустим, начало новой недели, не означает в действительности ничего и что это уловка слабовольных. Ну... не для всех. Я терпеть не могу неопределённости, потому мне с детства нравилось мыслить строгими и ясными категориями "начала"-"конца", "этапа", "витка". Поэтому идея Нового года мне лично очень близка. Совсем другой вопрос, что это абсолютно искусственный праздник, призванный просто-напросто заменить Рождество, но... эти два праздника, исконный и надстроенный, объединяет одна магистральная черта: они не о себе, а о ближнем. Они - для всех сразу, ни разу не эгоистичны. Потому оба живые и нравятся мне куда больше дня рождения или чего-то подобного. Отмечать вообще стоит только два праздника: Новый год (или Рождество, как хотите) и День Плутона в Иллинйсе (люблю тебя очень).
Я, впрочем, говорил о другом. В 2017 я не начал писать роман, не закончил поэм и рассказов, как обещал. Но я узнал столько таких удивительных (и пугающих) вещей и от столького освободился (временно или уже насовсем), что всё обещанное отошло на второй план. Я здесь и я всё ещё дышу. Вот что важно.
А здесь - это (в данный момент) на юридическом. Как я сказал, меня жутко раздражает неопределённость. В том числе неопредлённость в широком смысле, шаткость чего-то нового в границах моей картинки мира. Поэтому, оказываясь перед некоей новой системой знаний, я чувствую нервные тики, пустившиеся плясать по телу от желания вот прямо здесь и сейчас "во всём дойти до самой сути".
И вот это неусыпное желание "в работе, в поисках, в пути" и т.д. теперь ставит меня в тупик. С одной стороны, это то, что и определяет меня как персонажа всей этой странной истории, а с другой, мне далеко не всегда нравится то, что я нахожу, докапываясь до глубин, где засел Пастернак (там приходится разрешать сложные вопросы о том, что есть это найденное: низины духа или высоты жизни как разнообразия. От всего этого болит голова, тогда я начинаю тратить деньги, а денег у меня всегда немного). Кроме того, оказалось, что в открывшейся мне теперь системе знаний (в горах пыльных и не очень бибилиотечных книжек) и нет никакой сути, окончательной настолько, что я мог бы остаться доволен.
Так что я желаю себе: перестать нервничать и пытаться всё вокург расставить по метафизическим полкам (насколько бы сильно ты ни усложнял их, пытаясь убедить себя в том, что это и не полки вовсе, а вполне себе что-то многослойное и интересное). "Понять, простить и отпустить" тебе нужно в первую очередь себя. Ты понял за этот очередной "этап", что всё бывает. Как ни систематизируй, ко всему не окажешься готов. Так что перестань соревноваться с мирозданием в игре в бисер. Помни: всё вокург можно только принять как данность. Вынеси нужное (пусть и грустное) из этого страшного года и постарайся дойти до сути единственной вещи, которая того по-настоящему стоит, - счастья.
Тонкая белая спираль стала ещё немного длиннее. Ветер, песок и запах пережжённой каши (а может, просто сахара) - вот и всё, что я запомню.
Эти пожелания - ложные. Они не по мне, и следовать им я не смогу. Но корректировать программу будем уже по ходу, как и всегда. Ведь ко всему и правда не приготовишься, и, если я написал это искренне, значит, целый год прошёл не зря.
С Новым. Пис