Кстати, так как мы с вами исследователи, нам надо будет серьёзно поговорить о культурном влиянии Элджея.
"На все вопросы были прекрасно изложены ответы, и ответы, не подлежавшие сомнению, так как они не были произведением всегда подверженной ошибкам человеческой мысли, но все были произведением служебной деятельности"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
Кто не прочь подсматривать за вами из шкафа с меховыми вещами?
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Пошлые моли
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Пошлые моли
Короче, совместно с Кислым продам рэперский псевдоним любому, кому надо
Псевдоним Lil Dozhd'
Псевдоним Lil Dozhd'
"Но трудно человеку недовольному не упрекать кого-нибудь другого, и того самого, кто ближе всего ему, в том, в чём он недоволен"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
"Как не любить родной Москвы?"
Баратынский
Архитектурно Москва — это трешовая вписка в чужом частном доме, в который приглашены все ваши одноклассники, их друзья и друзья их друзей. Гости образуют небольшие компании, не сообщающиеся друг с другом более-менее никак, и очень скоро одни уже блюют в ванной, другие что-то темнят в углу, а третьи жгут костер на дворе. Разные люди на этой тусовке не совпадают ни характерами, ни своей направленностью и они не нужны друг другу. Зато среди них есть и королевы школы, собирающие в букеты бесстыдные взгляды, и уроды-аутсайдеры в дурацких кепочках. А сам дом обставлен довольно дорого и даже шикарно и остаётся почти невредимым (не считая безобидных перестановок диванов и кроватей заради добывания жизненного пространства).
Как вы знаете, и в таких тусовках есть своё очарование, хотя вас и подташнивает.
Баратынский
Архитектурно Москва — это трешовая вписка в чужом частном доме, в который приглашены все ваши одноклассники, их друзья и друзья их друзей. Гости образуют небольшие компании, не сообщающиеся друг с другом более-менее никак, и очень скоро одни уже блюют в ванной, другие что-то темнят в углу, а третьи жгут костер на дворе. Разные люди на этой тусовке не совпадают ни характерами, ни своей направленностью и они не нужны друг другу. Зато среди них есть и королевы школы, собирающие в букеты бесстыдные взгляды, и уроды-аутсайдеры в дурацких кепочках. А сам дом обставлен довольно дорого и даже шикарно и остаётся почти невредимым (не считая безобидных перестановок диванов и кроватей заради добывания жизненного пространства).
Как вы знаете, и в таких тусовках есть своё очарование, хотя вас и подташнивает.
Я — Ваня, и самая восточная точка, в которой побывало моё тело к 19 годам — Ленинск-Кузнецкий, самая южная — турецкий песок, самая западная — Флоренция, а самая северная — Токсово.
Этот пост не проплачен всем известным политиком, назойливые миньоны которого бегают по столице в довольно смешных дождевичках, поскольку никто не размещает рекламу в блоге на 50 читателей (а жаль).
Главное впечатление от Москвы - её ничуть не стыдящееся себя богатство. Именно что не стыдящееся, поскольку это вам не Вена, в которой улицы обязаны своим дорогим видом общему уровню состояния и богатства Австрии. Нет, Москва - очень богатый город в бедной в целом стране. Это объяснимо, если вспомнить, что революции совершаются в столицах. А главным итогом этого для нас с вами является то, что в Москве (по крайней мере, в пределах кольца) удобно и здорово гулять и, наверное, жить. Какова цена этого? Мне кажется, цена здесь - потеря 80% красивости города.
Да, расставим все точки над i: Москва - город некрасивый. В Москве много красивых зданий, заворотов старых улиц и отдельных видов. В Москве много всего красивого, но в целом она некрасива. В ней в принципе нет ничего цельного. Красивый город - это Венеция или Санкт-Петербург, поскольку их удалось законсервировать и сохранить в случившемся архитектурном единстве (по большей части). Они, таким образом, красивы именно в целом, и их красота бесспорна. А что не так с Москвой?
Ну, на неё более-менее наплевали. Судя по всему, Москва уж двести с лишком лет застраивается по принципу "Пожар способствовал ей много к украшенью", сформулированному Грибоедовым: каждое новое военное, национальное или градостроительное бедствие это не повод горевать, а путь для новых возможностей. Москва выгорела в войну двенадцатого года - и появилось прекрасное (тогда) Садовое кольцо. В Кремль внезапно переместились кабинеты большевистских вождей - и московские улицы расширились, подстроившись под нужды времени и транспортного трафика. Россия вступила в новую пору своего развития, где не запрещена частная инициатива, - и... тут с городом не случилось поначалу ничего хорошего, зато случилось всякое очень прибыльное. В Москве можно снести пол-Зарядья под строительство восьмой высотки, потом передумать и построить на заготвленном участке самую большую в мире гостиницу, которая будет буквально наползать на Кремль, а после пожара в этой последней разбить на том же месте парк (который лучше всего, что там было и могло быть раньше, да ещё и носит историческое название). Можно передвигать огромные дома, расширяя Тверскую, можно воткнуть брежневку у Большого и можно на памятнике Калашникову (который, кстати, зачем?), напутав, изобразить схему винтовки Шмайссера.
После таких манипуляций с телом города сама собой отпадает потребность ханжествовать и вступаться за сохранение исторических панорам. Наверное, так и появилась в Москве масса зданий-монстров лужковского стиля, на которые без слёз смотреть нельзя. Количество их настолько велико, уничтоженное ими уже так невозвратимо, а внешний вид их столь ужасен, что, начни я сейчас говорить о них, отвлекусь и не закончу мысли. Наверное, это и есть та цена, которую платишь за широкие тротуары и толково сделанные парковки. Да и дело не в этих монстрах, а в том, что остаётся вокруг - удивительно симпатичных наклонных улочках выжившей старой Москвы. Например, в очень красивой Никольской улице. А иногда, кстати, появляются новые, но замечательные места, такие как деликатный офисный центр "Белая площадь" у Белорусского.
Главное впечатление от Москвы - её ничуть не стыдящееся себя богатство. Именно что не стыдящееся, поскольку это вам не Вена, в которой улицы обязаны своим дорогим видом общему уровню состояния и богатства Австрии. Нет, Москва - очень богатый город в бедной в целом стране. Это объяснимо, если вспомнить, что революции совершаются в столицах. А главным итогом этого для нас с вами является то, что в Москве (по крайней мере, в пределах кольца) удобно и здорово гулять и, наверное, жить. Какова цена этого? Мне кажется, цена здесь - потеря 80% красивости города.
Да, расставим все точки над i: Москва - город некрасивый. В Москве много красивых зданий, заворотов старых улиц и отдельных видов. В Москве много всего красивого, но в целом она некрасива. В ней в принципе нет ничего цельного. Красивый город - это Венеция или Санкт-Петербург, поскольку их удалось законсервировать и сохранить в случившемся архитектурном единстве (по большей части). Они, таким образом, красивы именно в целом, и их красота бесспорна. А что не так с Москвой?
Ну, на неё более-менее наплевали. Судя по всему, Москва уж двести с лишком лет застраивается по принципу "Пожар способствовал ей много к украшенью", сформулированному Грибоедовым: каждое новое военное, национальное или градостроительное бедствие это не повод горевать, а путь для новых возможностей. Москва выгорела в войну двенадцатого года - и появилось прекрасное (тогда) Садовое кольцо. В Кремль внезапно переместились кабинеты большевистских вождей - и московские улицы расширились, подстроившись под нужды времени и транспортного трафика. Россия вступила в новую пору своего развития, где не запрещена частная инициатива, - и... тут с городом не случилось поначалу ничего хорошего, зато случилось всякое очень прибыльное. В Москве можно снести пол-Зарядья под строительство восьмой высотки, потом передумать и построить на заготвленном участке самую большую в мире гостиницу, которая будет буквально наползать на Кремль, а после пожара в этой последней разбить на том же месте парк (который лучше всего, что там было и могло быть раньше, да ещё и носит историческое название). Можно передвигать огромные дома, расширяя Тверскую, можно воткнуть брежневку у Большого и можно на памятнике Калашникову (который, кстати, зачем?), напутав, изобразить схему винтовки Шмайссера.
После таких манипуляций с телом города сама собой отпадает потребность ханжествовать и вступаться за сохранение исторических панорам. Наверное, так и появилась в Москве масса зданий-монстров лужковского стиля, на которые без слёз смотреть нельзя. Количество их настолько велико, уничтоженное ими уже так невозвратимо, а внешний вид их столь ужасен, что, начни я сейчас говорить о них, отвлекусь и не закончу мысли. Наверное, это и есть та цена, которую платишь за широкие тротуары и толково сделанные парковки. Да и дело не в этих монстрах, а в том, что остаётся вокруг - удивительно симпатичных наклонных улочках выжившей старой Москвы. Например, в очень красивой Никольской улице. А иногда, кстати, появляются новые, но замечательные места, такие как деликатный офисный центр "Белая площадь" у Белорусского.
Но в целом гигантизм и аляповатость остаются главными направлениями в украшении (или украшательстве) Москвы. Я имею в виду, например, огромный памятник Владимиру Святому у ступеней Пашкова дома или, господи прости, статую Петра работы Церетели. Можно ли было обойтись городу без этих произведений? Безусловно, да. Украсило ли хотя одно из них место, в котором было установлено? Едва ли. Тем не менее, они стоят, рассказывая о зажиточности и избыточности. Мне очень понравилось, как Вова скупо выразил впечатление от Москвы: "Это просто большой город. Без своей атмосферы, город - и всё". Действительно, если взять условный Новосибирск, сильно растянуть его и влить туда много денег и человеческих жизней - получится приблизительно Москва без учёта исторического шлейфа.
В то же время, оптимистичным экранчикам в московском метро действительно есть от чего быть оптимистичными, поскольку качели на Триумфальной правда крутые, а московские власти принимают толковые меры по укрощению летних террас и облагораживанию фасадов в центре, не стремаясь прибегнуть к помощи Артемия Лебедева. Центр города чист и удобен и пешеходам и (мне так каежтся) автомобилистам. В Москве на тебя не давит небо, неподъёмная красота улиц и сумасшедшие перспективы поспектов. Не мешается, в общем, всё то, без чего жителю Петербурга делается совсем не привычно. Так что живи долго, Москва, и стройся себе сколько угодно вширь и в высь!
И да: не алё нам ваш "Гараж".
В то же время, оптимистичным экранчикам в московском метро действительно есть от чего быть оптимистичными, поскольку качели на Триумфальной правда крутые, а московские власти принимают толковые меры по укрощению летних террас и облагораживанию фасадов в центре, не стремаясь прибегнуть к помощи Артемия Лебедева. Центр города чист и удобен и пешеходам и (мне так каежтся) автомобилистам. В Москве на тебя не давит небо, неподъёмная красота улиц и сумасшедшие перспективы поспектов. Не мешается, в общем, всё то, без чего жителю Петербурга делается совсем не привычно. Так что живи долго, Москва, и стройся себе сколько угодно вширь и в высь!
И да: не алё нам ваш "Гараж".
Столицы
Кстати, надеюсь, все понимают, что сравнение Москвы и Петербурга по каким бы то ни было параметрам происходит просто от нехватки в России других больших городов, подходящих для сравнения. Разумеется, говорить, что одна из наших столиц лучше другой — заведомая бессмыслица. Москва и Санкт-Петербург — города, различные даже концептуально. И это классно, они давно уже дополняют друг друга, а не соперничают один с другим.
Максимум — можно рассуждать об удобстве городского благоустройства и сказать, что на Садовом плитку норм положили, а вот на Английской набережной адище какой-то стыдный творится.
К слову, почему Москва может себе позволить избавиться от троллейбусов на Тверской и все коммуникации проложить под асфальтом, а Петербург на Невском то же самое сделать не может? Хочу улицы без переплетения проводов надо головой.
Кстати, надеюсь, все понимают, что сравнение Москвы и Петербурга по каким бы то ни было параметрам происходит просто от нехватки в России других больших городов, подходящих для сравнения. Разумеется, говорить, что одна из наших столиц лучше другой — заведомая бессмыслица. Москва и Санкт-Петербург — города, различные даже концептуально. И это классно, они давно уже дополняют друг друга, а не соперничают один с другим.
Максимум — можно рассуждать об удобстве городского благоустройства и сказать, что на Садовом плитку норм положили, а вот на Английской набережной адище какой-то стыдный творится.
К слову, почему Москва может себе позволить избавиться от троллейбусов на Тверской и все коммуникации проложить под асфальтом, а Петербург на Невском то же самое сделать не может? Хочу улицы без переплетения проводов надо головой.
Современный человек, несмотря на весь свой урбанизм, точно так же, как и его далёкий предок, зависим от перемен времён года, поскольку они в свою очередь провоцируют смены в человеческом умонастроении. Эти смены, как правило, легко отслеживаются, но трудно объясняются. Например, я обычно встречаю июнь боязнью глупо распорядиться массой открывающихся возможностей, сентябрь — апатией и нежеланием жить, декабрь — надеждой, февраль — влюблённостью, а середину марта — пёсьей радостью.
Пастернак — вообще, наверное, главный поэт моих 15-16 лет. Это поэт, у которого, прорвавшись через шесть сложных и неясных четверостиший, вдруг налетаешь на гениальную и (что, полагаю, причина гениальности) ясную строчку, после которой читать больше ничего и не хочется.
"Твоё присутствие, как город"
Со временем, после наращивания некоторого опыта чтения, понимаешь, что у Пастернака все строчки гениальные. Просто нагроможденные. Он весь — о живости мира и от лица мира. Поэт настоящей радости жизни, которая, как известно, сестра его.
Вокзал, несгораемый ящик
Разлук моих, встреч и разлук,
Испытанный друг и указчик,
Начать - не исчислить заслуг.
Бывало, вся жизнь моя - в шарфе,
Лишь подан к посадке состав,
И пышут намордники гарпий,
Парами глаза нам застлав.
Бывало, лишь рядом усядусь -
И крышка. Приник и отник.
Прощай же, пора, моя радость!
Я спрыгну сейчас, проводник.
Бывало, раздвинется запад
В маневрах ненастий и шпал
И примется хлопьями цапать,
Чтоб под буфера не попал.
И глохнет свисток повторенный,
А издали вторит другой,
И поезд метет по перронам
Глухой многогорбой пургой.
И вот уже сумеркам невтерпь,
И вот уж, за дымом вослед,
Срываются поле и ветер,-
О, быть бы и мне в их числе!
"Твоё присутствие, как город"
Со временем, после наращивания некоторого опыта чтения, понимаешь, что у Пастернака все строчки гениальные. Просто нагроможденные. Он весь — о живости мира и от лица мира. Поэт настоящей радости жизни, которая, как известно, сестра его.
Вокзал, несгораемый ящик
Разлук моих, встреч и разлук,
Испытанный друг и указчик,
Начать - не исчислить заслуг.
Бывало, вся жизнь моя - в шарфе,
Лишь подан к посадке состав,
И пышут намордники гарпий,
Парами глаза нам застлав.
Бывало, лишь рядом усядусь -
И крышка. Приник и отник.
Прощай же, пора, моя радость!
Я спрыгну сейчас, проводник.
Бывало, раздвинется запад
В маневрах ненастий и шпал
И примется хлопьями цапать,
Чтоб под буфера не попал.
И глохнет свисток повторенный,
А издали вторит другой,
И поезд метет по перронам
Глухой многогорбой пургой.
И вот уже сумеркам невтерпь,
И вот уж, за дымом вослед,
Срываются поле и ветер,-
О, быть бы и мне в их числе!