Позабытому столу — плеск
Припасённой загодя воды.
Значит, утро началось здесь
(Эти признаки верней звезды).
Кто запомнит лучше всех ночь —
До рассвета тому жечь костры.
Зачерпни рукой — найдёшь дочь
От набравшейся огня земли.
Её губы мерзкие, как то,
Что лилось здесь ночи напролёт.
Но они живящие зато,
Как закинутый в стакан лёд.
Есть у утренней зари тень,
Есть у первых соловьёв сон,
Значит, прежде чем придёт день,
Будет место утаить стон.
Припасённой загодя воды.
Значит, утро началось здесь
(Эти признаки верней звезды).
Кто запомнит лучше всех ночь —
До рассвета тому жечь костры.
Зачерпни рукой — найдёшь дочь
От набравшейся огня земли.
Её губы мерзкие, как то,
Что лилось здесь ночи напролёт.
Но они живящие зато,
Как закинутый в стакан лёд.
Есть у утренней зари тень,
Есть у первых соловьёв сон,
Значит, прежде чем придёт день,
Будет место утаить стон.
Лежу в больничке, развлекаюсь политическими ток-шоу, которые включают соседи по палате. Оказалось, довольно увлекательно.
Кстати, терпеть не могу больничную манку, а ещё Меркель и Европарламент.
Кстати, терпеть не могу больничную манку, а ещё Меркель и Европарламент.
"Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе — таково было её простое правило"
В. В. Набоков
В. В. Набоков
Подражание и стилистическое хулиганство
Решив отказаться от использования ручных радаров, гаишники, видимо, отправили их на переобучение в целях охраны здоровья населения. Радары скукожились от нежеланной перемены рода деятельности, но смирились и теперь заняты определением температуры тела больных путём молниеносного приставления своей морды к морде последних. Идёшь себе спокойно по больничному коридору, не свистишь, дверями не хлопаешь, нормально, то есть, без нарушений идёшь, а встречная медсестра р-р-р-раз — аки Робокоп приставит тебе на секунду синий радар ко лбу, кивнёт и дальше пойдёт. Нормально, мол всё, штрих-код пробился, превышения температурного режима не обнаружено. А ты потом стой и чувствуй себя не то сырком глазированными, не то акционной вермишелью, будто не больница вокруг, а "Пятёрочка" какая-нибудь, ей-богу. Обычно, впрочем, меня такой процедурой не в коридоре тормозят, а из сна выдёргивают. Тоже самым нахальным, хотя и самым деликатным образом. И вообще довольно часто бывает, что самый осторожный и деликатный образ действия получается вдруг и самым нахальным. А всё потому, что деликатности надо учиться, как любому искусству, чувствовать деликатность надо.
Сегодня мой день решили начать не радаром, а всей тяжёлой артиллерией сразу: просыпайся, говорят, вставай и иди на уколы. А хочешь, и на капельницу иди, всё сразу тебе сделаем.
Взрослая больница — довольно приятное место, если абстрагироваться от различных манипуляций с твоим телом, навроде операций и тех же капельниц с уколами. А если тебя ими решают попотчевать с самого утра, так и абстрагироваться не надо: всё равно проснуться ещё не успел, не понимаешь ничего. Быстро получил свою дозу целительных веществ — и свободен на весь день. Красота: дети не вопят, как в детском отделении, спать не укладывают в десять вечера, как в детском отделении (ни в какой из 19 годов своей жизни я спать в десять вечера не ложился и для детского отделения исключения не сделал), сигнализация противная над головой не пикает, как в детском, господи его прости, отделении. Если ты сильно и не болен, то это даже почти рекреация. Никто тебе слова плохого не скажет, если ты весь день пролежишь в постели, что непременно кто-нибудь сделал бы "на воле". Никто на тебя надежд не возлагает и в предприятиях участвовать не зовёт. Готовить на вечер не надо, волосы укладывать не надо, галстук к рубашке подбирать не надо, решать, какой алкоголь пить с друзьями, не надо. Можно днями напролёт читать книги и другие интересные сборища букв. Ну разве не здорово это хоть для разнообразия?
Посмотришь за окно, а там хоть и дождь, зато кроме него ещё и родной город. И как-то спокойно в нём очень после года в роняющем на головы элементы фасада, страшном Петербурге. Разнообразие архитектурных форм тут, конечно, сведено на нет, зато с каждой выпуклостью пространства я близко знаком, а облака по небу движутся трезвые, а не напившиеся балтийским ветром. Родной город вообще не должен быть местом выдающимся, чтобы в него было спокойно и приятно возвращаться. Тут достаточно уже того, что ты в этом месте вырос. Простые и очень понятные чувства.
А вот что мне непонятно, так это желание предостеречь читателя и написать строчку
"не переезжайте в Петербург. Нечего тут делать".
Непонятно потому, что сложно объяснить, почему мне захотелось так сказать. Тут, по правде сказать, нет или почти нет рациональной основы. Но у меня есть ощущение, что, переезжая в этот город, вы никогда не получаете от него того, что ожидали. Чтобы не разрушать сказку, Питер лучше оставить для периодических наездов. Вероятно, так будет лучше для вас обоих. Вы оставите вне своего внимания и ветер, задувающий с четырёх сторон одновременно, и низкий тент пасмурного неба, и шумные толпы туристов, несносные для любого горожанина. И, скорее всего, обезопасите себя от смерти или тяжёлой травмы вследствие падения руки или иной части тела прекрасной кариатиды или могучего атланта вам на голову. Скорее всего.
Решив отказаться от использования ручных радаров, гаишники, видимо, отправили их на переобучение в целях охраны здоровья населения. Радары скукожились от нежеланной перемены рода деятельности, но смирились и теперь заняты определением температуры тела больных путём молниеносного приставления своей морды к морде последних. Идёшь себе спокойно по больничному коридору, не свистишь, дверями не хлопаешь, нормально, то есть, без нарушений идёшь, а встречная медсестра р-р-р-раз — аки Робокоп приставит тебе на секунду синий радар ко лбу, кивнёт и дальше пойдёт. Нормально, мол всё, штрих-код пробился, превышения температурного режима не обнаружено. А ты потом стой и чувствуй себя не то сырком глазированными, не то акционной вермишелью, будто не больница вокруг, а "Пятёрочка" какая-нибудь, ей-богу. Обычно, впрочем, меня такой процедурой не в коридоре тормозят, а из сна выдёргивают. Тоже самым нахальным, хотя и самым деликатным образом. И вообще довольно часто бывает, что самый осторожный и деликатный образ действия получается вдруг и самым нахальным. А всё потому, что деликатности надо учиться, как любому искусству, чувствовать деликатность надо.
Сегодня мой день решили начать не радаром, а всей тяжёлой артиллерией сразу: просыпайся, говорят, вставай и иди на уколы. А хочешь, и на капельницу иди, всё сразу тебе сделаем.
Взрослая больница — довольно приятное место, если абстрагироваться от различных манипуляций с твоим телом, навроде операций и тех же капельниц с уколами. А если тебя ими решают попотчевать с самого утра, так и абстрагироваться не надо: всё равно проснуться ещё не успел, не понимаешь ничего. Быстро получил свою дозу целительных веществ — и свободен на весь день. Красота: дети не вопят, как в детском отделении, спать не укладывают в десять вечера, как в детском отделении (ни в какой из 19 годов своей жизни я спать в десять вечера не ложился и для детского отделения исключения не сделал), сигнализация противная над головой не пикает, как в детском, господи его прости, отделении. Если ты сильно и не болен, то это даже почти рекреация. Никто тебе слова плохого не скажет, если ты весь день пролежишь в постели, что непременно кто-нибудь сделал бы "на воле". Никто на тебя надежд не возлагает и в предприятиях участвовать не зовёт. Готовить на вечер не надо, волосы укладывать не надо, галстук к рубашке подбирать не надо, решать, какой алкоголь пить с друзьями, не надо. Можно днями напролёт читать книги и другие интересные сборища букв. Ну разве не здорово это хоть для разнообразия?
Посмотришь за окно, а там хоть и дождь, зато кроме него ещё и родной город. И как-то спокойно в нём очень после года в роняющем на головы элементы фасада, страшном Петербурге. Разнообразие архитектурных форм тут, конечно, сведено на нет, зато с каждой выпуклостью пространства я близко знаком, а облака по небу движутся трезвые, а не напившиеся балтийским ветром. Родной город вообще не должен быть местом выдающимся, чтобы в него было спокойно и приятно возвращаться. Тут достаточно уже того, что ты в этом месте вырос. Простые и очень понятные чувства.
А вот что мне непонятно, так это желание предостеречь читателя и написать строчку
"не переезжайте в Петербург. Нечего тут делать".
Непонятно потому, что сложно объяснить, почему мне захотелось так сказать. Тут, по правде сказать, нет или почти нет рациональной основы. Но у меня есть ощущение, что, переезжая в этот город, вы никогда не получаете от него того, что ожидали. Чтобы не разрушать сказку, Питер лучше оставить для периодических наездов. Вероятно, так будет лучше для вас обоих. Вы оставите вне своего внимания и ветер, задувающий с четырёх сторон одновременно, и низкий тент пасмурного неба, и шумные толпы туристов, несносные для любого горожанина. И, скорее всего, обезопасите себя от смерти или тяжёлой травмы вследствие падения руки или иной части тела прекрасной кариатиды или могучего атланта вам на голову. Скорее всего.
Так получилось, что скоро я наконец окажусь в Москве. Читатели, кто знает, расскажите, пожалуйста: что в этой вашей столице вообще стоит попробовать и увидеть? А то пока я хочу посмотреть только конструктивизм и Малевича.
@ant017n
@ant017n
Хочется вещь в стихах написать. Строк на 150. Чтоб щемящая была. Такая, как у Джойса рассказ "После гонок". Только назвать "После вписки". Про молодежь, которая и хочет и может всему в мире открыться и всё в мире перепробовать, а всё равно в итоге на тусовки под Элджея собирается и водку палёную хлещет. И чтобы тоже солнце в конце было. Как у Джойса.
Хочется. Жалко, что не умею.
Хочется. Жалко, что не умею.
Кстати, так как мы с вами исследователи, нам надо будет серьёзно поговорить о культурном влиянии Элджея.
"На все вопросы были прекрасно изложены ответы, и ответы, не подлежавшие сомнению, так как они не были произведением всегда подверженной ошибкам человеческой мысли, но все были произведением служебной деятельности"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
Кто не прочь подсматривать за вами из шкафа с меховыми вещами?
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Пошлые моли
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Пошлые моли
Короче, совместно с Кислым продам рэперский псевдоним любому, кому надо
Псевдоним Lil Dozhd'
Псевдоним Lil Dozhd'
"Но трудно человеку недовольному не упрекать кого-нибудь другого, и того самого, кто ближе всего ему, в том, в чём он недоволен"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
Л. Н. Толстой
"Анна Каренина"
"Как не любить родной Москвы?"
Баратынский
Архитектурно Москва — это трешовая вписка в чужом частном доме, в который приглашены все ваши одноклассники, их друзья и друзья их друзей. Гости образуют небольшие компании, не сообщающиеся друг с другом более-менее никак, и очень скоро одни уже блюют в ванной, другие что-то темнят в углу, а третьи жгут костер на дворе. Разные люди на этой тусовке не совпадают ни характерами, ни своей направленностью и они не нужны друг другу. Зато среди них есть и королевы школы, собирающие в букеты бесстыдные взгляды, и уроды-аутсайдеры в дурацких кепочках. А сам дом обставлен довольно дорого и даже шикарно и остаётся почти невредимым (не считая безобидных перестановок диванов и кроватей заради добывания жизненного пространства).
Как вы знаете, и в таких тусовках есть своё очарование, хотя вас и подташнивает.
Баратынский
Архитектурно Москва — это трешовая вписка в чужом частном доме, в который приглашены все ваши одноклассники, их друзья и друзья их друзей. Гости образуют небольшие компании, не сообщающиеся друг с другом более-менее никак, и очень скоро одни уже блюют в ванной, другие что-то темнят в углу, а третьи жгут костер на дворе. Разные люди на этой тусовке не совпадают ни характерами, ни своей направленностью и они не нужны друг другу. Зато среди них есть и королевы школы, собирающие в букеты бесстыдные взгляды, и уроды-аутсайдеры в дурацких кепочках. А сам дом обставлен довольно дорого и даже шикарно и остаётся почти невредимым (не считая безобидных перестановок диванов и кроватей заради добывания жизненного пространства).
Как вы знаете, и в таких тусовках есть своё очарование, хотя вас и подташнивает.
Я — Ваня, и самая восточная точка, в которой побывало моё тело к 19 годам — Ленинск-Кузнецкий, самая южная — турецкий песок, самая западная — Флоренция, а самая северная — Токсово.
Этот пост не проплачен всем известным политиком, назойливые миньоны которого бегают по столице в довольно смешных дождевичках, поскольку никто не размещает рекламу в блоге на 50 читателей (а жаль).
Главное впечатление от Москвы - её ничуть не стыдящееся себя богатство. Именно что не стыдящееся, поскольку это вам не Вена, в которой улицы обязаны своим дорогим видом общему уровню состояния и богатства Австрии. Нет, Москва - очень богатый город в бедной в целом стране. Это объяснимо, если вспомнить, что революции совершаются в столицах. А главным итогом этого для нас с вами является то, что в Москве (по крайней мере, в пределах кольца) удобно и здорово гулять и, наверное, жить. Какова цена этого? Мне кажется, цена здесь - потеря 80% красивости города.
Да, расставим все точки над i: Москва - город некрасивый. В Москве много красивых зданий, заворотов старых улиц и отдельных видов. В Москве много всего красивого, но в целом она некрасива. В ней в принципе нет ничего цельного. Красивый город - это Венеция или Санкт-Петербург, поскольку их удалось законсервировать и сохранить в случившемся архитектурном единстве (по большей части). Они, таким образом, красивы именно в целом, и их красота бесспорна. А что не так с Москвой?
Ну, на неё более-менее наплевали. Судя по всему, Москва уж двести с лишком лет застраивается по принципу "Пожар способствовал ей много к украшенью", сформулированному Грибоедовым: каждое новое военное, национальное или градостроительное бедствие это не повод горевать, а путь для новых возможностей. Москва выгорела в войну двенадцатого года - и появилось прекрасное (тогда) Садовое кольцо. В Кремль внезапно переместились кабинеты большевистских вождей - и московские улицы расширились, подстроившись под нужды времени и транспортного трафика. Россия вступила в новую пору своего развития, где не запрещена частная инициатива, - и... тут с городом не случилось поначалу ничего хорошего, зато случилось всякое очень прибыльное. В Москве можно снести пол-Зарядья под строительство восьмой высотки, потом передумать и построить на заготвленном участке самую большую в мире гостиницу, которая будет буквально наползать на Кремль, а после пожара в этой последней разбить на том же месте парк (который лучше всего, что там было и могло быть раньше, да ещё и носит историческое название). Можно передвигать огромные дома, расширяя Тверскую, можно воткнуть брежневку у Большого и можно на памятнике Калашникову (который, кстати, зачем?), напутав, изобразить схему винтовки Шмайссера.
После таких манипуляций с телом города сама собой отпадает потребность ханжествовать и вступаться за сохранение исторических панорам. Наверное, так и появилась в Москве масса зданий-монстров лужковского стиля, на которые без слёз смотреть нельзя. Количество их настолько велико, уничтоженное ими уже так невозвратимо, а внешний вид их столь ужасен, что, начни я сейчас говорить о них, отвлекусь и не закончу мысли. Наверное, это и есть та цена, которую платишь за широкие тротуары и толково сделанные парковки. Да и дело не в этих монстрах, а в том, что остаётся вокруг - удивительно симпатичных наклонных улочках выжившей старой Москвы. Например, в очень красивой Никольской улице. А иногда, кстати, появляются новые, но замечательные места, такие как деликатный офисный центр "Белая площадь" у Белорусского.
Главное впечатление от Москвы - её ничуть не стыдящееся себя богатство. Именно что не стыдящееся, поскольку это вам не Вена, в которой улицы обязаны своим дорогим видом общему уровню состояния и богатства Австрии. Нет, Москва - очень богатый город в бедной в целом стране. Это объяснимо, если вспомнить, что революции совершаются в столицах. А главным итогом этого для нас с вами является то, что в Москве (по крайней мере, в пределах кольца) удобно и здорово гулять и, наверное, жить. Какова цена этого? Мне кажется, цена здесь - потеря 80% красивости города.
Да, расставим все точки над i: Москва - город некрасивый. В Москве много красивых зданий, заворотов старых улиц и отдельных видов. В Москве много всего красивого, но в целом она некрасива. В ней в принципе нет ничего цельного. Красивый город - это Венеция или Санкт-Петербург, поскольку их удалось законсервировать и сохранить в случившемся архитектурном единстве (по большей части). Они, таким образом, красивы именно в целом, и их красота бесспорна. А что не так с Москвой?
Ну, на неё более-менее наплевали. Судя по всему, Москва уж двести с лишком лет застраивается по принципу "Пожар способствовал ей много к украшенью", сформулированному Грибоедовым: каждое новое военное, национальное или градостроительное бедствие это не повод горевать, а путь для новых возможностей. Москва выгорела в войну двенадцатого года - и появилось прекрасное (тогда) Садовое кольцо. В Кремль внезапно переместились кабинеты большевистских вождей - и московские улицы расширились, подстроившись под нужды времени и транспортного трафика. Россия вступила в новую пору своего развития, где не запрещена частная инициатива, - и... тут с городом не случилось поначалу ничего хорошего, зато случилось всякое очень прибыльное. В Москве можно снести пол-Зарядья под строительство восьмой высотки, потом передумать и построить на заготвленном участке самую большую в мире гостиницу, которая будет буквально наползать на Кремль, а после пожара в этой последней разбить на том же месте парк (который лучше всего, что там было и могло быть раньше, да ещё и носит историческое название). Можно передвигать огромные дома, расширяя Тверскую, можно воткнуть брежневку у Большого и можно на памятнике Калашникову (который, кстати, зачем?), напутав, изобразить схему винтовки Шмайссера.
После таких манипуляций с телом города сама собой отпадает потребность ханжествовать и вступаться за сохранение исторических панорам. Наверное, так и появилась в Москве масса зданий-монстров лужковского стиля, на которые без слёз смотреть нельзя. Количество их настолько велико, уничтоженное ими уже так невозвратимо, а внешний вид их столь ужасен, что, начни я сейчас говорить о них, отвлекусь и не закончу мысли. Наверное, это и есть та цена, которую платишь за широкие тротуары и толково сделанные парковки. Да и дело не в этих монстрах, а в том, что остаётся вокруг - удивительно симпатичных наклонных улочках выжившей старой Москвы. Например, в очень красивой Никольской улице. А иногда, кстати, появляются новые, но замечательные места, такие как деликатный офисный центр "Белая площадь" у Белорусского.
Но в целом гигантизм и аляповатость остаются главными направлениями в украшении (или украшательстве) Москвы. Я имею в виду, например, огромный памятник Владимиру Святому у ступеней Пашкова дома или, господи прости, статую Петра работы Церетели. Можно ли было обойтись городу без этих произведений? Безусловно, да. Украсило ли хотя одно из них место, в котором было установлено? Едва ли. Тем не менее, они стоят, рассказывая о зажиточности и избыточности. Мне очень понравилось, как Вова скупо выразил впечатление от Москвы: "Это просто большой город. Без своей атмосферы, город - и всё". Действительно, если взять условный Новосибирск, сильно растянуть его и влить туда много денег и человеческих жизней - получится приблизительно Москва без учёта исторического шлейфа.
В то же время, оптимистичным экранчикам в московском метро действительно есть от чего быть оптимистичными, поскольку качели на Триумфальной правда крутые, а московские власти принимают толковые меры по укрощению летних террас и облагораживанию фасадов в центре, не стремаясь прибегнуть к помощи Артемия Лебедева. Центр города чист и удобен и пешеходам и (мне так каежтся) автомобилистам. В Москве на тебя не давит небо, неподъёмная красота улиц и сумасшедшие перспективы поспектов. Не мешается, в общем, всё то, без чего жителю Петербурга делается совсем не привычно. Так что живи долго, Москва, и стройся себе сколько угодно вширь и в высь!
И да: не алё нам ваш "Гараж".
В то же время, оптимистичным экранчикам в московском метро действительно есть от чего быть оптимистичными, поскольку качели на Триумфальной правда крутые, а московские власти принимают толковые меры по укрощению летних террас и облагораживанию фасадов в центре, не стремаясь прибегнуть к помощи Артемия Лебедева. Центр города чист и удобен и пешеходам и (мне так каежтся) автомобилистам. В Москве на тебя не давит небо, неподъёмная красота улиц и сумасшедшие перспективы поспектов. Не мешается, в общем, всё то, без чего жителю Петербурга делается совсем не привычно. Так что живи долго, Москва, и стройся себе сколько угодно вширь и в высь!
И да: не алё нам ваш "Гараж".