Каждый имеет право ударяться иногда в поучительный тон

Человеку, который когда-то хоть пару недель проучился в школе, должно быть совестно, разумея "стиховторение", говорить "стих". Это стыднейшая ошибка, по которой удачней, чем по "звОнишь" можно судить об образованности того, кто перед тобой.

Особенно вымораживает, когда так говорят люди, которые себя считают с литературным творчеством чем-то связанными. Даже, может быть, не стесняются называть себя поэтами! Но это уже совсем другой грех.

Пожалуйста, запомните раз и навсегда:
"стих" - первейшая ритмическая единица стиховторения, одна строчка поэтического текста;
"строфа" - последовательность стихов, объединённых ритмически и чаще всего по смыслу;
"стиховторение" - законченное поэтическое произведение, то же самое, что "стихи", если уж угодно.

Добавьте всего одну букву и будете красавчиками

Сейчас могут понабежать филологи и разорвать меня вклочья за "первейшую ритмическую единицу", но:
а) каким филологам я нафиг сдался вообще;
б) это мой канал - что хочу то и ворочу.

Так что никаких вам дыр бул щыл на моём канале

Две цитаты И. А. Покровского

"Нравственный прогресс может быть только делом индивидуальной свободы"

"Человек хочет свободно искать Бога и его правды, ибо только свободно признанный Бог есть Бог; принудительно навязанным может быть только идол"

Ого, у меня же есть канал!

Секс
сука
лох

О склонности всегда искать светлую сторону: наверное, изгание из рая требовалось хотя бы для того, чтобы человек научился мечтать. Райский сад вряд ли был местом, располагающим к трепетному ожиданию счастья, раз счастье было там разлито всюду.

Как бы, кстати, в раю было организовано сожительство большего числа людей? За грех одного Господь изгнал бы тысячу, две тысячи, миллион человек? Если да, то он ничего не слышал про субъективное вменение, а ребятам надо было бы жить в постоянном напряжении. В этом обществе были бы законы? У них была бы специальная служба по сокрытию запретных плодов и отлову змиев? Тоталитарное общество, строго охранющее часть божественного замысла ради его исполнения.
А как бы они распределяли рукотворные ресурсы, если еда, допустим, для всех в достатке? Коммунизм - райская система? Просто я всё равно плохо представляю себе PR-агенства и прочие радости общества потребления в раю. А там есть нефть? А климатические пояса? Если нет, значит ли это, что все не-европеоидные расы произошли от европеоидной?
А полёт в космос из рая возможен? Если да, то технически был бы возможен побег на [грешную] землю?

У меня не очень получилось выдержать серьёзный тон предыдущего сообщения, но, чёрт, - столько вопросов и ни намёка на ответ! Кому-то определённо стоит заняться написанием (анти-) утопии про построение общества в случае, если бы людей не изгнали из рая, и поломать голову над применением законов социологии в таком сюжете.

Ну, на оскорбление скольки служителей культа РКН я успел наговорить?

В стиле Юры Дудя: пост любви и уважения к одной великолепной девушке

Сейчас, когда о ней пишет чуть менее чем каждое музыкальное издание, я, конечно, уже никому не открою тайну, если скажу, что не послушать Монеточку хоть раз — это просто неприлично. Но ей-богу, я был адептом этого кайфа уже год назад. А сейчас у Монеточки вышел альбом "Раскраски для взрослых", и нам с вами надо поговорить.

Лиза Монета — артист, ради которого я готов на время забыть о светлой задаче преодоления постмодерна. Это редкий человек, который понимает, как его творчество будет звучать для слушателя, и потому, насыщая текст намеками и полупрозрачными ссылками, работает с ним сразу на двух уровнях: "тупо-фабульном" и ироничном. И ироничный — для нас с вами. Это — очень умно о нашем времени на языке, которым мы, первенцы поколения Z в нашей прекрасной России, владеем в совершенстве. И дело даже не только в "Русском ковчеге" (хотя я очень рад, что кто-то смог найти такой образ), нет, это есть в каждой песне. Сколько колкой иронии в той же песне про 90-е, такой беспощадной по отношению к нудятине из зомбоящика и такой весёлой. И сколько забывающей про эту нудятину вовсе радости в "Пост-пост".
Конечно, неправильно считать, что новая Монеточка — комментарий к новостной ленте. Это, собственно, совершенно не так. Но когда любой нормальный автор своего времени пишет даже о глубоко личном, он даёт комментарий к эпохе тоже, ибо у эпохи есть язык и есть слушатели, резонирующие языку.
А когда на припеве "Кумушек" подключаются русские народные мотивы, резонанс ломается, но вам все равно понравится.
Я пока не знаю, с какими героями русской сцены сопоставить Монету, чтобы сказать: "Это вот наша...". Наверное, по масштабу явления она для нас то же, что Земфира для 1999. И ещё она внутренне похожа на Нойза. Неслучайно же они фитовали.

P. S. Кроме того, новые песни просто очень здорово звучат. Спасибо, БЦХ!

И из-за всей этой крутости я не могу выбрать только одну песню для цитирования.
___

Цепи-цепи тянут на дно
В сети-в сети к осьминогам.
Мы к браконьерам в логово, но
Много нас, а их немного
Где у них яблочный спас?
Где у них нефть, где у них газ?
У них унисекс, а у нас квас
Иконостас, Михайлов Стас

***

Мальчик с букетом выполнил квесты,
тычет в звонок дверной
Скоро растают в пике блаженства,
скоро он будет твой
Будут твоими башни, крыши,
и сотик, исполнен из страз
Куплен восьмой, а девятый не вышел —
и чем же заняться щас?

***

...из песен Кровостока
Я с детским ужасом узнал про то, что
В девяностые убивали людей
И все бегали абсолютно голые
Электричества не было нигде
Только драки за джинсы с кока-колою

***

Кола, пш-ш — шум берёз, в моде рэп и менуэты
Сартр — это не всерьёз, модернизма больше нету
Не наврали про невроз этикетки сигареты
Я такая пост-пост, я такая мета-мета

"С чего бы я вам что-то должен", —
Кричал Сергей в военкомат. —
"Когда я должен — я расписку
Всегда даю, ведь я юрист".

Я придумал шутки как на случай, если снова сдам сессию с первого раза целиком, так и на случай, если получу допсу. Но шутки ко второму варианту смешнее, поэтому, видимо, придётся допситься.

Чего не сделаешь ради подписчиков!

Другой эпос

Не знаю, уместно ли уже говорить о тенденции, если пока получается вспомнить всего два ярких её проявления, но о них поговорить можно уже точно. Два проявления — это "Довлатов" Алексея Германа младшего и "Лето" Кирилла Серебренникова. А тенденция — это рассказывать истории о подлинных героях поколения так, чтобы история была и про тебя, рассказчика, тоже, а поколением, которому принадлежит герой, внезапно стало наше поколение.

Очень разные эти два фильма. "Довлатов" — тонкий и немногословный, "Лето" — ожидаемо более шумный и взрывной. Но оба они — о людях, которые так или иначе присутствуют в нашей жизни. Мы их читаем, слушаем, танцуем под их музыку или смеёмся над их книгами. И мы хотим так или иначе ввести их в свою жизнь. Потому нам радостно видеть своих героев на экране.

Но при этом мы хотим, чтобы на экране они появились в... определённом образе. В особом свете. И они так и появляются. И мне кажется, что это следствие не одной только творческой свободы авторов кинолент, но и нашей потребности в именно таком проявлении этой творческой свободы.

У меня есть ощущение, что на наших глазах создаётся новый эпос. Ведь эпическое произведение повествует о событиях, которые, если и произошли когда-то, то очень и очень давно, и обросли в рамках повествования фактами, не имевшими места в прошлом. Факты остаются за пределами знания рассказчика, он работает только с более-менее сложившейся историей, которая непременно будет о чём-нибудь славном. Эпос — это не про размах и панорамность, а про бесконечно героическую историю, имевшую более-менее реальный случай в основе (поэтому, кстати, "Война и мир" это никакой не "роман-эпопея". "Романов-эпопей" в принципе не существует). Мы можем говорить, что, пересказывая эпос, отдаем дань памяти и уважения нашим предкам-героям, ведь эпос, как правило, ещё и глубоко национален. Но, на самом деле, думаю, эпос всегда рассказывается только для слушателей. Он имеет массу полезных функций: воспитывает, придаёт сил, оправдывает действительность, либо, напротив, призывает к её перемене. Думаю, точнее всего направленность эпоса выразил Роберт Рождественский : "Это нужно не мёртвым, это надо живым".

И тут важно вспомнить, о чём были сказаны эти слова: о прославлении героев Великой Отечественной войны. Мне кажется, получение во второй половине XX в. рядовым человеком доступа к огромному количеству информации парадоксальным образом не увеличило, а сократило срок временной дистанции, необходимый для складывания эпоса на базе того или иного события. И, может, я окажусь не прав, если скажу, что история Великой Отечественной в последнее время отчаянно превращается в эпос, но, мне кажется, это так. Очень-очень много в нашем национальном самоощущении мы сегодня завязываем на Победе, а в такой ситуации невозможно уберечься от чего-то подобного.

Напоминаю, что мы говорили о фильмах. Предлагаю вспомнить, какое великое множество лент о событиях Великой Отечественной войны появилось на экранах за последнее десятилетие, а также обратить внимание на то, что в этих кинолентах нас неожиданно перестаёт интересовать историческая достоверность. Мы оказываемся готовы создавать и смотреть кино о событиях, не имевших места, — и появляется "28 панфиловцев". Но ведь я сказал уже: достоверность для значения эпоса не имеет никакого веса. Вес имеет героизм, духом которого оказалась пропитана память о Великой Отечественной. Всё, что остаётся за пределами героизма, что грязно, болезненно и неказисто, мы стараемся не заметить.

Но, как я отметил в самом начале, я вижу стремление к другому эпосу. Тоже героическому, но — иначе. И тоже неправдивому: ведь это и не нужно. Наверное, не надо удивляться и расстраиваться, когда Борис Гребенщиков говорит, что сценарий "Лета" — ложь от первой до последней строчки (сам Борис Борисович, кстати, в фильме прекрасен). В конце концов, неслучайно персонаж Александра Кузнецова, обращаясь к зрителю, издевательски говорит, что здешний Цой на себя настоящего "не похож". Посто вот так складывается новый эпос. Его персонажи рассказывают нам об удивительном состоянии внутренней свободы

, находясь в одних с нами декорациях. И истории вдруг начинают как бы подключать нас. Самое главное тут, что в центре оказывается творчество. Во-первых, потому что оно и есть самое важное выражение свободы вовне. Во-вторых, потому, что именно оно и делает ничем не примечательных людей героями. Гильгамеш не интересует нас как идея до тех пор, пока он не возьмёт в руки оружие, и то же самое работает как с Науменко и гитарой, так и с Бродским и карандашом. По этой причине, кстати, абсолютно не работает как эпос картина "Высоцкий. Спасибо, что живой", хотя сам по себе Владимир Высоцкий не менее значим, чем тот же Цой: фильм совершенно не о творчестве. Он старается быть честен в рассказе о жизни героя, а ведь это как раз и вредит этому последнему. Такое может сработать разве что с Булгаковым. Но это совсем другой разговор.

А сейчас скажу, что я рад появлению "Довлатова" и "Лета" и буду рад новым вещам, похожим на них. Потому что в моей жизни нужнее и ближе эпоса, рассказывающего о том, как отдать всё и больше за мою страну, мне оказывается эпос, рассказывающий, как выжить в моей стране. Вместо "выстоять против чужих" — "ужиться среди своих".

Нет ли у вас ощущения, что эта история и про вас тоже?

"Недостаточно сказать, что государству нельзя доверять вопрос о том, позволительно ли его критиковать. Государству нельзя доверять, и точка. Оно склонно запрещать любые крайне непопулярные высказывания, будь то политические, религиозные, коммерческие или эстетические"

Ричард Познер

Позабытому столу — плеск
Припасённой загодя воды.
Значит, утро началось здесь
(Эти признаки верней звезды).

Кто запомнит лучше всех ночь —
До рассвета тому жечь костры.
Зачерпни рукой — найдёшь дочь
От набравшейся огня земли.

Её губы мерзкие, как то,
Что лилось здесь ночи напролёт.
Но они живящие зато,
Как закинутый в стакан лёд.

Есть у утренней зари тень,
Есть у первых соловьёв сон,
Значит, прежде чем придёт день,
Будет место утаить стон.