Гуань Лу, гуляя за городом, увидел юношу, работавшего в поле. Гуань Лу остановился у края дороги и, приглядевшись к нему, вдруг спросил: "Как тебя зовут и сколько тебе лет, высокочтимый юноша?" — "Меня зовут Чжао Янь, скоро мне будет девятнадцать лет, — ответил тот. — Осмелюсь спросить, кто вы такой?" "Я — Гуань Лу, — отвечал он. — Взглянув на тебя, я заметил между твоих бровей дыхание смерти — ты должен умереть через три дня. Но ты так красив, что мне стало жаль: слишком коротка твоя жизнь!" Чжао Янь побежал домой и обо всем рассказал отцу. Тот поспешил к Гуань Лу и, кланяясь до земли, со слезами умолял спасти жизнь сына. "Небо предопределило его судьбу, и я ничего не могу поделать!" — ответил Гуань Лу. "Но ведь это мой единственный сын, — молил старик, — спасите его!" Юноша присоединился к мольбе отца, и, наконец, Гуань Лу сдался, тронутый взаимной любовью отца и сына. "Хорошо. Я тебе помогу, — пообещал он Чжао Яню. — Только скажи, можешь ли ты достать чистого вина и кусок сушеного оленьего мяса и завтра рано утром, ничего не евши, отнести все это в южные горы? Там под большим деревом ты увидишь плоский камень, на котором два человека будут играть в шахматы. Один из них, в белом халате, будет сидеть с южной стороны. Внешность его безобразна. А другой, одетый в красный халат, очень красив; он будет сидеть с северной стороны. Когда игра станет азартной, ты незаметно подползи к ним на коленях и подай угощение. Они выпьют вино, съедят мясо, и тогда ты со слезами поклонись им и попроси продлить тебе жизнь. Просьба твоя будет исполнена. Но, смотри, никому ни слова о том, что это я научил тебя".

Старик пригласил Гуань Лу к себе домой, а на другой день Чжао Янь, захватив с собой вино, сушеное оленье мясо, кубки и блюда, отправился в южные горы. Пройдя не больше пяти-шести ли, он увидел могучую сосну, а под нею двух человек, играющих в шахматы на плоском камне. Увлеченные игрой, они не обратили на юношу ни малейшего внимания. Чжао Янь подполз к ним на коленях и подал угощение. Не прерывая игры, они не спеша выпили все вино и съели мясо. Тогда Чжао Янь заплакал и, поклонившись до земли, попросил даровать ему долголетие. "Нет сомнений, что его научил мудрец Гуань Лу! — воскликнул одетый в красный халат. — Но ничего не поделаешь, придется нам пожалеть юношу, раз уж мы съели его приношение". Тогда тот, что был в белом халате, вынул откуда-то из складок одежды небольшую табличку с записями и, глядя на нее, произнес: "Да, в этом году, юноша, тебе исполняется девятнадцать лет, и ты должен умереть. Но сейчас я вместо единицы напишу девятку, и жизнь твоя будет продлена до девяноста девяти лет. А теперь возвращайся к Гуань Лу и скажи, чтобы он больше не разглашал тайн неба, не то его постигнет небесная кара!"

Тут одетый в красный халат вынул кисточку и написал в табличке девятку. Тотчас же подул благоуханный ветер, и оба неизвестных, обернувшись белыми аистами, исчезли в небе. Чжао Янь прибежал домой и рассказал обо всем, что с
ним приключилось. "Тот, что в красной одежде, это Южный ковш, — объяснил ему Гуань Лу, — а в белой — Северный ковш". "Но ведь Северный ковш состоит из девяти звезд, — возразил Чжао Янь. — Почему же там был только один человек?" "В разреженном состоянии он действительно состоит из девяти звезд, — сказал Гуань Лу, — но они могут сливаться в одну. От Северного ковша зависит смерть, от Южного — жизнь. Но теперь тебе нечего тужить. Жизнь твоя продлена".

Таким образом, обратившись, говоря словам Заболоцкого, к "стране китаев, где врачи / из трав готовят эликсиры / и звёзды меряют в ночи", мы нашли искомое подтверждение сведений европейской тайной традиции, эксплицитно указанных Льюисом. Особо отмечу, что и Владимир Соловьев, опираясь на труд китаиста Георгиевского, в работе 1890 г. понимал китайское Небо (Тянь) как совокупность душ предков.

Важнейший памятник литературы - поэма эллинистического поэта Арата из Сол "Явления" (Phainomena). Она не имеет сюжета и представляет собой мифологическое описание всех созвездий, а также атмосферных явлений. На русский язык переведен и исходный текст Арата, и его поздняя римская переделка. Всем советую, разумеется.

Однако именно с этой поэмой связан важный астрономический скандал античного мира, о котором почему-то почти не пишут в Интернете.

Арат из Сол, македонский поэт, добросовестно переложил стихами астрономический трактат жившего на сто лет раньше Евдокса Книдского, добавив к нему метеорологический раздел.

Поэма Арата получила известность, и очень скоро выяснилось, что звёзды-то Евдокс и Арат описали неправильно, не на своих местах. Лишь позже пришло понимание, что они описали их правильно, но так, как эти созвездия выглядели за 1500 лет до них.

Причем выглядели они так строго с широты Крита и Кипра. Около 1800 г. до н.э. как минимум. Это значит, что с тех пор наблюдения минойских жрецов были заучены народом наизусть, позже переведены на греческий язык, и в таком неизменном виде передавались из поколения в поколения полторы тысячи лет, пока Евдокс их не записал.

Это лишнее свидетельство поразительной устойчивости передачи традиции даже при смене языка и общественного строя. Что уж говорить о мифологических сюжетах, которые неизменны с палеолита до наших дней. Именно этим постоянством традиции и живёт человечество как единый субъект.

Теме звёзд как душ людей, неразделимых друг от друга во всеединстве, посвящена и иранская легенда. Обратите внимание на ее конец.
***
Зороастрийцы рассказывают, что в древние времена, когда предки их жили ещё в своей стране, арии — люди Севера — знали дорогу к Великой Горе. В древности мудрые люди хранили особый ритуал и умели изготавливать из трав чудесный напиток, освобождавший человека от телесных уз и позволявший странствовать среди звёзд. Преодолев тысячи опасностей, сопротивление земли, воздуха, огня и воды, пройдя через все элементы, те, кто хотел своими глазами видеть судьбы мира, достигали Лестницы Звёзд и, то поднимаясь ввысь, то спускаясь так низко, что Земля казалась им сияющей вверху светлой точкой, оказывались, наконец, перед воротами в рай, которые охраняли вооружённые огненными мечами ангелы.
«Чего хотите вы, духи, пришедшие сюда? — спрашивали ангелы странников. — Как узнали вы путь в Чудесную Страну и откуда получили тайну священного напитка?»
«Мы учились мудрости отцов, — отвечали, как было должно, ангелам странники. — Мы знаем Слово». И они чертили на песке тайные знаки, составлявшие священную надпись на древнейшем языке.
Тогда ангелы открывали ворота... и начиналось долгое восхождение. Иногда оно занимало тысячи лет, иногда и больше. Времени Ахура-Мазда не считает, не считают его и те, кто во что бы то ни стало вознамерился проникнуть в сокровищницу Горы. Рано или поздно они достигали её вершины. Льды, снега, резкий холодный ветер, а вокруг — одиночество и безмолвие бесконечных пространств — вот что находили они там. Тогда вспоминали они слова молитвы: «Бог великий, Бог наших отцов, Бог всей вселенной! Научи нас, как проникнуть в средоточие Горы, яви нам свою милость, помощь и просветление!».
И вот откуда-то среди вечных снегов и льдов появлялось сияющее пламя. Огненный столп вёл странников к входу, и там встречали посланников Ахура-Мазды духи Горы.
Первое, что представало глазам странников, вступивших в подземные галереи, была звезда, подобная тысяче разнообразных лучей, слитых воедино.
«Что это?» — спрашивали странники духов. И духи отвечали им:
«Видите сияние в центре звезды? Здесь — источник энергии, которая даёт вам существование. Подобно птице Феникс, Мировая Человеческая Душа вечно умирает и вечно возрождается в Неугасимом Пламени. Каждый миг она разделяется на мириады отдельных звёзд, подобных вашей, и каждый миг воссоединяется, не уменьшаясь ни в содержании своём, ни в объёме. Форму звезды мы придали ей потому, что, подобно звезде, во мраке дух Духа духов всегда освещает материю. Помните, как в осеннем земном небе вспыхивают падающие звёзды? Подобно тому в мире Творца ежесекундно вспыхивают звенья цепи „души-звёзды". Они рассыпаются на осколки, как порванная жемчужная нить, как капли дождя, осколки-звёзды падают в миры творения. Каждую секунду на внутреннем небе появляется звезда: это, воссоединившись, „душа-звезда" поднимается к Богу из миров смерти. Видите два потока из этих звёзд — нисходящий и восходящий? Вот истинный дождь над нивой Великого Сеятеля. В каждой звезде есть один главный луч, по которому звенья всей цепи, как по мосту, проходят над бездной. Это „царь душ", тот, который помнит и несёт на себе всё прошлое каждой звезды. Слушайте внимательно, странники, самую главную тайну Горы: из миллиардов „царей душ" составляется одно верховное созвездие. В миллиардах „царей душ" прежде вечности пребывает Один Царь — и на Нём упование всех, вся боль бесконечного мира...».

Это важно. А главное, десять дней назад я был прав. Ура!

Шойгу сказал, что частичная мобилизация затронет 1-1,1% от общего количества запаса в 25 миллионов человек. Это примерно 250-300 тысяч человек.

Позже Шойгу открыто назвал планируемое количество мобилизованных — 300 тысяч человек.

Свершилось! Президент призвал народ к оружию. Речь идёт о самом существовании нашего будущего. Партия предателей внутри России потерпела тяжёлое поражение, а упоротость и неадекватность Запада, несомненно, приведет нас и за границы 4 с хвостиком областей, в Одессу, Харьков и Киев.

И в голове у меня который день уже крутится та глубокомысленная песня, да. Написанная задолго до Второй мировой, но предвосхитившая эпоху тотальной мобилизации по Юнгеру.
Siehst du im Osten das Morgenrot,
Das Zeichen für Freiheit, für Sonne?

Я не случайно затронул именно зороастрийский источник по теме всеединства. Зороастрийское богословие и метафизику я считаю одними из ключевых источников по постижению Традиции, многие из них совершенно очевидно повлияли на ветхозаветную и затем новозаветную эсхатологию и антропологию.

Да по-иному быть не могло, если к младенцу Христу пришли именно три зороастрийские мага (magoi в Евангелии, волхвы в славянском переводе).

Что же ещё, кроме учения о всеединстве человеческих душ-звёзд, даёт нам для понимания метафизики всеединства зороастрийская традиция?

Зороастризм имеет много слоев разных эпох, в том числе и искаженных. Слои древнейший, собственно зороастрийский (первое пророческое откровение и спор о хаоме), ахеменидский (непосредственное влияние на иудеев и подготовка к христианству), сасанидский (эпоха систематизации культа и богословия по образцу христианства и в борьбе с ним), средневековый и современный (порою уклоняющийся в модернизм и эклектику). Постараюсь вычленить именно то, что аутентично предоставляет Традицию и особенно интересует нас в свете всеединства.

Вопреки распространенному стереотипу, зороастризм - это не дуализм, в нем злое начало вовсе не равно по силе и изначальности благому. Это либо позднее непонимание, либо ошибка интерпретаторов. Настоящим дуализмом были отколовшиеся от зороастризма ереси: манихейство, маздакизм, отчасти зурванизм. Ортодоксальный зороастризм жёстко преследовал эти дуалистические ереси.

Современный (точнее, начала ХХ в.) зороастрийский богословский комментарий о всеединстве и грехопадении.
👇👇👇
Физический организм человека и даже его душевное тело (зороастризм рассматривает тройственную природу человека: материальную, душевную, и духовную) являются только орудиями для «истинного человека — Фраваши». Фраваши — дух, невоплощённый, вневременный, бессмертный. Для него никогда не было земного рождения, он никогда не умирал, он не связан ничем из того, что ограничивает тело и душу человека земного. В самой глубине своего существа человек есть бессмертный дух — вечный, сияющий, Фраваши, Неразрушимый.

Дух Фраваши, подобный духу его Творца, был безгранично свободен в бесконечно возникающем Божьем мире до тех пор, пока составлял с Богом единое целое.

Небесный Всечеловек пал. Злое начало появилось в мире тогда, когда нашлось сердце, допустившее злое чувство по отношению к тому, что само по себе злом не является. В тот момент, когда сердце впервые допускает, что зло есть, зло рождается в этом сердце, и в нём начинают бороться два начала.

Каким образом зло зародилось в сердце Небесного Человека? В его распоряжении были все возможности, и среди них — возможность противопоставить себя Целому. Бог есть единая совершенная Единица, потому что Он — всё, а всякая другая единица только в Нём может сохранить свою целостность. В силу своего подобия Верховной Единице Небесный Человек мог обратить внимание и на себя, поставить себя в центр, что и было началом соблазна.

Ахриман — призрак, существующий в сердце. Но как только в человеке раскрывается злое — зло появляется и вовне, и тогда Ахриман становится противником Ахура-Мазды.

Чем дальше от Бога, тем сон духа глубже, сознание обморочнее. Состояние обморока сознания началось тогда, когда Фраваши соблазнился призраком самости и захотел выделить своё «Я», противопоставить себя всему.

Сознание его раздробилось: явились «я» и «не я», «я» — «ты», «мы» — «они» — обломки разрушенного целого. Как музыка, звучащая полным аккордом, может быть сведена на нет, если во время её исполнения думать об отдельных звуках, так и целостное чувство жизни в Боге раздробилось на две составные части подобно разорванному ожерелью.

Эту поистине космическую трагедию древние воплощали в мифе о растерзании Бога. Бог, точнее — образ Божий, Небесный Человек, был растерзан центробежной силой самости.

Тем самым мы обнаруживаем в зороастризме, за вычетом позднейших искажений и затемнений, те же самые элементы учения о всеединстве и эсхатологии:
- учение о внутреннейшем человеке, совпадающее с христианской антропологией (в пределе - у Дитриха Фрайбергского);
- учение о том, что все люди суть один Человек (Фраваши = Адам Кадмон = Пуруша - далее сами подберёте прозрачные примеры, вплоть до русской Голубиной книги);
- учение о трансцендентности Единого Творца, открывающего Себя пророку;
- учение о Падении как распаде Единого на многое, нарушении цельности человека, что приходится искупать в крови и слезах всю человеческую историю;
- ясная схема истории, предельно заострённая на эсхатологический финал, который наступит в наихудший момент.

Всё это, безусловно, даёт основания ставить и пророка Заратуштру (как мы ни определять даты и место его деятельности - теории здесь очень разные) в один ряд с сивиллами, античными философами, Енохом, Иовом и прочими признаваемыми в Православии дохристианскими праведниками.

Итак, после экскурса в звёздную тему и в зороастризм мы возвращаемся к Соловьёву. Теперь, в свете сказанного, гораздо понятнее становятся его основные заслуги в повороте русской мысли:
- преодоление дуализма идеального и материального в телесном воскресении и обожении (принципиальный момент, отличающий христианский неоплатонизм от Платона, Плотина и тем более враждебных гностиков);
- преодоление раскола Единого на дробных индивидов воссозданием цельного Человека;
- адекватное описание творения мира через опосредующую фигуру художницы космоса Софии (прекрасно известную в русской мысли и до Соловьева, но без столь ясных и четких формулировок);
- последовательное применение этих критериев ко всем сферам жизни (отсюда трехфункциональная теократия в политике, теургия в искусстве/эстетике и др.) - впрочем, в этом пункте сам Соловьев далеко не всегда выдерживал логическую последовательность, и всевозможные негативные влияния нигилистов и либералов ему вредили.

Таковы те заслуги, которые, несмотря на его огромные ошибки и недоработки, делают основателем классической русской философии именно его. У некоторых предшествовавших философов ошибок было даже меньше (чего стоит один только Одоевский!), но мы относим их к доклассической стадии только потому, что они ещё не дошли до такой четкости формулировок.

Но вместе с тем Соловьев сам невероятным чутьем понял свою ограниченность в выполнении поставленной задачи и предвидел, что ее закончат его последователи, но не он сам. Ключ к пониманию этого лежит в его работе "Жизненная драма Платона". Работе, в которой Соловьев под видом якобы рассказа о Сократе и Платоне эзоповым языком создал миф о самом себе и своих последователях.

Соловьев выстроил миф о себе самом. Довольно бесхитростный, но тем не менее. По этому мифу, Афины (читай: Россия) переживали кризис. Охранители (читай: Катков и Победоносцев) цеплялись за старое, не понимая его смысла. Их враги софисты (читай: нигилисты, революционеры) хотели разрушить все старые основы, исходя из крайнего индивидуализма и субъективизма. Против тех и других восстал Сократ (читай: юный Соловьев), предложивший разумное обоснование и осмысление традиции. Его убили, и это убийство привело молодого Платона (читай: зрелого Соловьева) к мысли о разделении сущего и идеально должного. Картину должного Платон (читай: Соловьев) обрисовал в "Государстве" (читай: в "России и Вселенской церкви", "Русской идее", "Чтениях о богочеловечестве" и др.).

Однако этот идеал так и остался мечтой. Тогда постаревший Платон (читай: последователи Соловьева Флоренский с Эрном и Лосевым) разозлился и предложил внедрить идеал силой, написав "Законы" (читай: "Предполагаемое государственное устройство в будущем" Флоренского). Но и это не помогло. Тогда он разозлился ещё больше и предложил ещё более жестокий тоталитарный платонизм, написав "Послезаконие" (читай: "Дополнения к Диалектике мифа" Лосева).

Так Соловьев ещё при жизни творил миф, который продолжал сбываться как по писаному и после его смерти. Да иначе и быть не могло: как говорил Лосев, диалектика так устроена, что мысль развивается логически сама собой, марширует без нашего участия...

Оффтоп. Это, кстати, моя статья
https://yangx.top/rossia_3/7414

Вчера слушал речь Патриарха Кирилла о нашем воинстве, народе и Президенте. Это речь настоящего человека Традиции, который живёт в ней и стоит в ней. И самое кошмарное в том, что в наше время ни папа римский, ни любой из католических и протестантских епископов, ни вся кодла греческих лжеправославных раскольнических патриархов и митрополитов не может сказать ничего подобного, не решится: настолько Модерн уничтожил их конфессии изнутри, превратив их в пустую соломенную оболочку, которую Господь сожжёт огнем неугасимым.

Взгляды Соловьева изменялись. В первой, юношеской диссертации "Кризис западной философии" он провозглашал: "Последний конец всего - царство духов как полное проявление всеединого". И это было нужно и правильно в тот момент: озвучить это с трибуны университета, ударить наотмашь по материалистам, позитивистам, атеистам. Но этого было недостаточно, ведь христианство учит о воскресении во плоти, а не просто царстве духов. Это можно понимать и как свободную проницаемость райских тел (по Н.О. Лосскому), и иначе, но главное - одухотворение тела как плод вочеловечения Бога и обожения человека.

Именно поэтому зрелый Соловьев главные удары начинает наносить по "отвлеченному спиритуализму". Под ним понимается любой дуализм, разрывающий радикально душу и тело, Бога и тварный мир, неважно, прикрыт ли этот дуализм в оболочку якобы христианства, ислама, иудаизма или откровенного гностицизма. Везде, где услышите проповедь отделение якобы чистой души от грязного тела - знайте, что это исходит от духов злобы поднебесной, от тех, кто хочет разделить сакральную жизнь на светскую и религиозную сферы.

Дело борьбы с отвлеченным дуализмом, спиритуализмом продолжат Карсавин, Флоренский, Лосев. Во всех случаях акцент будет делаться на реальное отражение даже в падшем мире небесных прообразов, на вочеловечение Бога и обожение человека, на воскресение во плоти (а не только на платоновском бессмертии души), на телесное присутствие Бога в главном таинстве Евхаристии - Богоядения.

Путь Традиции - тотальная сакральность всего и вся, от государства до орнаментов на вашей рубашке. Тотальность культа. Как говорил Флоренский, господа модернисты лживо высказывают почтение христианству, чтобы выставить его за дверь и удалить из общественной жизни, отдаваемой им на откуп буржуазному либерализму. Но они не пройдут, говорит традиционализм, и берется за любые методы для защиты всеединства и сакральной целостности, для предотвращения отрыва тела от души и души от духа.

Безусловно, отчасти с этим связана и софиология. Сейчас не время говорить о ней в подробностях, мы ещё вернёмся к этой теме. Отмечу только, что софиология прекрасно существовала и развивалась в России и до Соловьева, он лишь поставил ее в очевидный для всех центр своей мысли.

Строго по букве Ветхого Завета, где София сама говорит о себе в первом лице как об устроительнице мира, русская софиология настаивает на том, что Бог сначала сотворил прообразы, архетипы материальных вещей - это и есть София как первое творение в начале путей у Бога ("София - творение, но не падшая тварь", говорит Микушевич), а затем уже по их образцам творился материальный мир, увы, почти сразу же падший.

Разумеется, в Традиции нет ничего нового по существу: Традиция есть то, что было дано человечеству сразу и затем признаваемо всеми и везде. Поэтому неудивительно, что русская софиология имеет точнейшие параллели не только в европейской и византийской традициях, влиявших на нее непосредственно, но и, к примеру, в забытом древнеанглийском православном богословии (понятие sibb), и - снова! - в зороастрийском богословии.

Откройте такие тексты, как Бундахишн (Сотворение Основы) и Дадестан-и меног-и храд (Суждение духа разума), и убедитесь, что зороастрийские понятия о сотворении сначала идеального мира, а потом по его прообразам материального, совпадает в сущности как с платоновским, так и с нашим православным. Иногда текст чужой традиции лучше доходит до сознания и даёт свежий взгляд, чтобы затем взглянуть на свою и найти в ней то же самое.

Это именно то, о чем я говорил. Новый премьер Италии Мелони вышла именно из кругов, для которых культовой триадой является "Юлиус Эвола - Павел Флоренский - Джон Толкиен".

С тревогой оценивают увлечение Джорджии Мелони творчеством Толкиена либеральные СМИ. Ведь в Италии, да ещё в среде правых, Толкиен, это не просто Толкиен, а ещё и отсылка к другому автору.