Все началось невинно. В 1953 г. будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Воле Шойинка основал с семью товарищами "Братство Пиратов" ("Национальную ассоциацию морских псов") в Университетском колледже Ибадана (ныне - Ибаданский ун-т). "Братство" очень напоминало студенческие союзы американских вузов. Цели его были самые возвышенные - воспитание будущих лидеров страны и возрождение благородных ценностей, попранных колониализмом.

Однако к 1960-м гг. общество стало закрытой организацией; от него отпочковалось множество дочерних - мужских и женских - групп c экзотическими названиями, вдохновленными пиратской тематикой. Среди мужских - "Черное око", "Викинги", "Буканьеры", "Мафия", "Драконы", "Черный берет". Студентки создали общества "Храм Эдема", "Барракуды", "Дщери Изабели", позже появились "Амазонки", "Белые колготки", "Черные жаровни" (Black Braziers).

Сам дух университетов, не поощрявший академическую культуру и публичные дискуссии, способствовал росту интереса к таким братствам и сестринствам. В них вливались как амбициозные и обеспеченные, так и психические неустойчивые и потерянные подростки из неблагополучных семей.

В 1960-70-е гг. тайные общества контролировали студенческое самоуправление и поддерживали порядок. Но к 1980-м годам все изменилось. Братства стали прибегать к открытому насилию. Убийства, изнасилования, запугивания, пытки, шантаж стали обычными средствами из арсенала студенческих братств. Их деятельность хорошо наслоилась на хаос военных переворотов (1966-1983), гражданской войны (1967-1970) и - по выражению Памелы Андерсон - "структурного насилия" местных элит, подававших подрастающему студенчеству немало дурных примеров.

В это время студобщества расплодились в стране и стали организованными преступными братствами. Они стали третьей властью в Нигерии, зловещей и вездесущей мафией. Сменявшиеся в стране до 1999 г. военные режимы ничего с ними сделать не смогли. Они связаны с местными политиканами и продажными чиновниками, запятнали руки наркоторговлей и проституцией, замешаны в политических убийствах и повстанческом движении - в частности в Дельте реки Нигер.

Требования к кандидатам и кандидаткам в соответственно мужские и женские общества - разные. Например, девушки-кандидатки должны уметь курить, пить, пользоваться топором и пистолетом, происходить из состоятельной семьи или иметь нужные связи. Быть лесбиянкой и уметь носить джинсы - дополнительное преимущество. Обряды инициации у них состоят в совершении "особо аморальных поступков", часто связанных с насилием.

В Нигерии, кстати, есть любопытный сервис "Бухариметр" (http://www.buharimeter.ng/), разработанный при поддержке "Инициативы открытого общества для Западной Африки". Он хорошо показывает, что нынешний президент страны Мухаммаду Бухари за годы своего президентства (2015-2019) выполнил всего 7 из 222 своих предвыборных обещаний. Сервис является понятной альтернативой "Национальному бюро статистики Нигерии", которое как будто специально сделано так, что в нем сам черт ногу сломит.

https://www.youtube.com/watch?v=OO-s94Rf36k

"Семь минут ненависти к франку КФА". Этот клип записали в 2018 г. десять репперов из семи западноафриканских стран. Музыканты выступают против хождения франка КФА на своей родине. Среди главных исполнителей и организаторов одноименной международной молодежной кампании против этой валюты - тоголезский реппер Элом Винс ("Elom 20ce").

Среди населения, особенно молодежи, валюта считается наследием колониального прошлого и инструментом финансовой эксплуатации Западной и Центральной Африки ее бывшей метрополией - Францией.

Дебаты вокруг франка КФА (CFA; расшифровывается как "Африканское финансовое сообщество" - Communauté financière africaine) не утихают в Западной Африке уже очень давно. Политики, академики и финансисты высказывают свои "за" и "против", подчас в очень резких тонах. Противники франка считают его живым символом и инструментом французского финансового империализма. В свое время по этой причине от франка КФА уже отказался ряд государств: Гвинея (1960), Мали (1962, вернулась в 1984), Мадагаскар (1963), Мавритания (1973). По данным опросов, 66% населения Того выступает сейчас за отказ от этой валюты.

Валюта вызывает вопросы и у ряда европейских политиков, интеллектуалов и публичных персон. Так, премьер Италии Луиджи Ди Майо недавно назвал его причиной хронической бедности Африки и постоянной миграции африканских беженцев в Европу. Не все, что говорится в адрес франка КФА - правда: так, казначейство Франции убедительно опровергло обвинения Ди Майо, утверждавшего, что Франция использует африканские депозиты для выплат по своему государственному долгу.

Что касается африканцев, то здесь вопрос о целесообразности франка КФА выходит далеко за пределы экономики: финансовые эксперты с цифрами и фактами в руках способны без особого труда разгромить своих оппонентов. Это вопрос политический, связанный с острым противостоянием между властным истеблишментом и оппозиционной молодежью.

Хорошей иллюстрацией служит публичная дискуссия о франке КФА, состоявшаяся вчера в университете Абомеи-Калави (Бенин). Ученые представили экспертный отчет, в котором заявили, что мнения о "колониальной природе" франка КФА сильно преувеличены, а валюта (особенно жесткий обменный курс) гарантирует региональную стабильность и защиту от инфляции и рыночных колебаний. В целом, они не озвучили ничего нового: сходные мысли в свое время высказывали и другие эксперты, например тоголезский экономист Тома Кому.

Доводы бенинских профессоров вызвали ярость активистов. Один из них, Жорес Согбосси, даже обвинил франк КФА в таких бедах, как женская проституция и трудности с открытием бизнеса молодыми людьми. Разумеется, много говорилось и о колониализме. В свою очередь, академики обвиняли активистов в популизме. Короче, понимания достичь не удалось. Видно, что молодежные активисты не слышат и не желают слышать "взвешенные" доводы экспертов, связанных с технократической элитой и являющихся в их глазах союзниками заебавшего истеблишмента.

Альфред Йекатом (он же "Рембо") стал первым центральноафриканцем, представшим перед международным правосудием за тяжкие преступления, совершенные им в "лихие" 2013-2014 гг.

Экс-военный и свирепый лидер христианского ополчения "Анти-балака" (с санго - "анти-мачете"), в 2015 г. за военные преступления и преступления против человечности он попал под санкции ООН, но в 2016 г. умудрился стать депутатом парламента от округа Мбаики-2, подведя к урнам запуганный электорат под дулами автоматов. Окончательно он заебал всех в октябре 2018 г., когда открыл стрельбу на выборах председателя парламента. Он был сразу же арестован, лишен депутатской неприкосновенности и передан международному суду в Гааге, перед которым он впервые предстал 23 ноября прошлого года.

Истерия вокруг fake news давно бушует на восточном побережье Африки. Кения, Уганда и Танзания практически одновременно запустили кампании по противодействию этой новой "глобальной угрозе" и выработали соответствующую законодательную базу. Разумеется, это стало поводом для обвинений в наступлении на свободу слова и независимую прессу - и это действительно так.

Хуже всего дела обстоят в Уганде. В мае 2018 г. парламент Уганды принял закон о введении ежедневного сбора в размере 200 шиллингов (0,05 долл. США) с пользователей, которые пользуются мессенджерами Facebook, WhatsApp, Viber и Twitter. По мнению президента страны Йовери Мусевени социальные сети способствуют распространению панических слухов, недостоверной информации и сплетен (olugambo). Впрочем, неясно, как вообще будет работать этот закон, вступивший в силу 1 июля минувшего года. Он уже спровоцировал беспорядки в Кампале.

Однако власти продолжают наступление на СМИ: в феврале 2019 г. они распорядились о закрытии веб-сайта газеты Daily Monitor под предлогом публикации fake news (поводом послужило обращение парламентария, обвинившей газету в публикации материала о шамане, который якобы 30 лет назад помог ей достичь карьерных успехов, но не получил за это оговоренной платы). Daily Monitor давно подвергалась нападкам правительства: в 2013 г. она закрывалась на 11 дней в связи с публикацией слухов о планах Мусевени сделать преемником своего сына.

В Кении новым законом весной 2018 г. был введен штраф в размере 50 тыс. долл. США и/или двухлетний тюремный срок для распространителей "ложных сведений". Кроме того, был криминализирован кибер-буллинг. Это вызвало бешенство кенийских блогеров, обвинивших власти в желании задушить независимые СМИ.

В Танзании новые драконовские законы, принятые летом 2018 г., предусматривают плату в размере 920 долл. США, которые блогеры обязаны платить за право размещать информацию в режиме онлайн. Всех блогеров и подкастеров обязали регистрироваться и платить 480 долл. США за трехлетнюю лицензию на ведение деятельности. Еще раньше, в марте 2018 г., местный Роскомнадзор (TCRA; Tanzanian Communications Regulatory Authority) был наделен дополнительными полномочиями. Эти законы - органическое продолжение суровых законов о кибербезопасности и работе СМИ, принятых еще в 2015 г.

С fake news в Африке борятся не только государства, но и НКО и гражданские активисты.

Una hakika? ("Вы уверены?") - платформа, запущенная в 2013 г. для верификации слухов, питающих межобщинную вражду в дельте реки Тана (округ Тана, Кения). В 2012-2013 гг. регион был охвачен земельным кризисом, вылившимся в масштабное межобщинное противостояние: погибли 170 чел., сотни тысяч стали беженцами. Сейчас там уже другие проблемы: в 2018 г. 70% территории округа была затоплена наводнением, однако эхо столкновений 2012 г. все еще живо и требует постоянного мониторинга.

В ходе этих столкновений fake news сыграли важную роль в эскалации насилия. Так, среди жителей гуляли слухи, что-де одна община заготавливает оружие для нападения на другую, а третья отравляет воду, в связи с чем жители общин, охваченные массовым психозом, брались за оружие и шли уничтожать и изгонять соседей.

Девиз платформы - выражение "amani huanza na ukweli" ("мир начинается с правды"). Принцип работы платформы простой. Пользователи связываются через бесплатные смс, звонки, веб-сайт или лично с представителем организации. Слухи обрабатываются и загружаются в сервис Wiki Rumours, где их проверяют местные власти, неправительственные организации и СМИ, после чего команда, исходя из приоритетности слуха, озвучивает вердикт. Недавно активисты запустили радио Amani FM (то есть "Радио мир"), которое, по мысли создателей, будет интегрировано с платформой.

Сервис, судя по карте на сайте (https://www.wikirumours.org), сейчас охватывает не только "проблемные" регионы Кении, но и хронически нестабильные восточные провинции ДР Конго.

Терпением и мужеством активистов, работающих в таких непростых условиях, можно только восхищаться. Но, к сожалению, с приходом правды мир не наступит. Земельный голод будет питать самые зловещие слухи и будет дальше порождать кровавые земельные конфликты, которые в некоторых странах (например, в Нигерии) уже вылились в масштабную войну. В такие вопросах, помимо правды, нужна политическая воля.

Сепаратисты "Движения демократических сил Казаманса" (ДДСК) сражаются в древних священных рощах Казаманса с конца 80-х гг. ДДСК никогда не было единым военно-политическим движением с четкой программой. Оно расколото на различные группировки и фракции, одну из которых возглавляет непримиримый фанатик Салиф Садио - его группа дольше всех не шла на переговоры с властями.

Этот регион географически отрезан от основной части Сенегала и населен народами мандинке, пулар и диола, исповедующими христианство и анимистские культы, в то время как господствующая (в том числе в культурном и политическом отношении) народность Сенегала - волоф - исповедует ислам суннитского толка. Однако корни конфликта - не в излюбленных "этнорелигиозных факторах", а в географической удаленности региона и социальной маргинальности его жителей.

В отличие от засушливого севера, лежащего в зоне Сахеля, Казаманс покрыт дождевыми лесами, а его плодородные влажные почвы позволяют выращивать рис и другие злаки. Некогда популярное туристическое направление, сейчас эти места разорены затяжной войной. Здесь во тьме мангровых зарослей скрываются повстанцы-сепаратисты. Многие из них не знали мирной жизни: они выросли на потайных лесных базах. Их укрытия практически неприступны: за десятилетия войны они научились мастерски минировать местность.

Зажатые между крошечной Гамбией и Гвинеей-Бисау, партизаны имеют мизерные шансы на успех, однако в такого рода войнах, как ни странно, целью является не победа или почетный мир, а сама война, потому что она - стержень региональной "военной экономики".

Группы повстанцев, входящие в состав движения, действуют, в целом, как нормальные рыночые агенты: у них есть логистика, рабочая сила (притом вооруженная), зарплатный фонд (немалый по меркам нищей региональной экономики), международные связи (особенно на уровне заграничной диаспоры) и де-факто монополия на определенные виды деятельности (вырубка ценных пород древесины, производство марихуаны-"ямба" и др.). С помощью неформальных связей и вооруженного насилия они худо-бедно осуществляют контроль над некоторыми поселениями, выполняя тем самым функции практически отсутствующего здесь государства.

У войны в жизни региона - свое строго отведенное ей место. Сезонный сбор кешью (с апреля по июнь) всегда приводил к перемирию: все вооруженные группы (включая армию и полицию) подключаются к сбору урожая для последующего сбыта продукции индийским предпринимателям через местных посредников-монополистов. Кешью здесь - аналог "кровавых алмазов", финансировавших гражданские войны в Либерии и Сьерра-Леоне. Военные здесь сами действуют как активные рыночные агенты, составляя конкуренцию сепаратистам. Еще недавно тут можно было встретить армейские грузовики, груженые пальмовым маслом, манго и ореховым вином, закупаемым в местных деревнях, в то время как повстанцы наживались на браконьерстве и охоте на дичь в диких пограничных лесах. Между их группами периодически вспыхивали вооруженные конфликты за сферы влияния и торгово-логистические маршруты.

Доступ к "международным рынкам" вооруженным группам сепаратистов обеспечивают посредники из Гамбии. На юге еще недавно процветал бартерный обмен с нищими бисаускими военными, снабжавшими их оружием советского производства. После свержения в 2017 г. режима Яйи Джамме в Гамбии сепаратисты лишились важного спонсора и союзника, однако до сих пор не сложили оружия и не пожелали интегрироваться в вооружённые силы Сенегала. А зачем? Всех все устраивает.

Предупреждение о минах на обочине дороги в Казамансе (2010-е гг.).

Обращает внимание, что в качестве объектов минирования пользовались популярностью заброшенные фруктовые сады, в изобилии встречавшиеся в окрестностях регионального центра - города Зигиншор. Выбор объекта вполне понятен: это лакомые кусочки для военных, где можно поживиться кешью, лимонами, манго. Но военные научились извлекать из этого выгоду: ведь только им известны тропы, по которым можно обойти заминированные участки, и они с удовольствием сопровождают туда местных жителей, охочих до урожая (не бесплатно, разумеется).