Как это часто случается, у победы народного восстания 2014 г. в Буркина-Фасо была своя темная сторона. После бегства Блэза Компаоре новые власти под давлением общественности и правозащитников попытались распустить президентскую гвардию - одиозное элитное подразделение численностью 1300 бойцов, которое боялись и ненавидели практически все мало-мальски адекватные буркинийцы. В декабре 1998 г. эти изверги похитили, пытали и убили Норбера Зонго - известного журналиста и острого критика режима Компаоре, что, в общем-то, стало точкой невозврата в отношениях власти и оппозиции.

После свержения Компаоре эти держиморды не стали сидеть сложа руки: в сентябре 2015 г. их командующий Жильбер Дьендере попытался организовать переворот и вернуть к власти Компаоре. Однако армия их не поддержала. После провала заговора мятежники были арестованы и предстали перед правосудием. Впоследствии уволенные гвардейцы не раз пытались устраивать "призон брейки" и нападения на полицейские участки, чтобы добыть оружие и боеприпасы.

Основной функцией президентской гвардии была охрана Компаоре и его любимой правящей партии. Однако ее бойцы прошли подготовку у французских и американских инструкторов и были натасканы на антитеррористические и контрпартизанские операции. Кроме того, в их руках находились разведка, переговорные и посреднические функции между повстанцами и правительством соседнего Мали. Таким образом, с их роспуском была пробита брешь в безопасности страны - восточные и северные провинции остались без защиты, и их наводнили отряды исламистов, состоящие как из буркинийцев, так и иностранцев - в первую очередь, из Мали.

Но все ли так просто? Джихадистских движений в Сахеле в избытке. Это многочисленные "ансары" (среди них и буркинийская "Ансар уль-Ислам" - организация, запрещенная на территории Буркина-Фасо), "Исламское Государство в Большой Сахаре", "Аль-Каида в странах исламского Магриба" (АКИМ), Аль-Мурабитун" (подразделение АКИМ) и другие группы. Но за подавляющую часть террористических атак в Буркина-Фасо никто не берет ответственность, что вызывает некоторые вопросы. По одной из версий, за многими нападениями стоят бывшие гвардейцы, устраивающие провокации в сотрудничестве с малийскими исламистами. Терять им, действительно, нечего. Многим грозит до 20 лет лишения свободы, и они используют все средства, чтобы дестабилизировать режим и вернуться во власть, желательно вместе с обожаемыми Дьендере и Компаоре.

http://liva.com.ua/burkina-faso.html
http://liva.com.ua/burkina-faso-coup.html
Кому интересно почитать про буркинийские события 2014 г. еще - вот два хороших очерка африканиста Александра Панова, написанные по горячим следам в 2014-2015 гг.

Бюрократизация африканских традиционных культов давно стала рутиной, способной шокировать только непосвященного наблюдателя.

27 января 2019 г. в Бенине состоялся очередной конгресс "Национального сообщества культа вуду" в Годомее. Его председателем был вновь избран уважаемый жрец Агасса Аданиро Гедехунге (Guédéhoungué). Кроме того, было создано новое правление конгресса в составе исполнительного бюро (37 членов), 2 аудиторов и 12 советников.

Само "Сообщество" появилось на свет благодаря усилиям известного вудуиста Сосса Гедехунге (1912-2001), возглавлявшего его с 1991 г. до самой смерти.

Если без шуток, то в существовании этой вудуистской бюрократии есть и некоторый смысл. Она противостоит кровавому "народному" культу "киннинси" (или "киникиниси"), к которому активно прибегают киберпреступники и прочие злоумышленники.

Первоначально ритуалы "киннинси" практиковались специально обученными людьми в некоторых общинах страны, но в цифровую эру быстро приобрели популярность среди молодежи.

В ритуалах, гарантирующих силу, ловкость и неуязвимость, а также исполнение любых желаний, широко используют кровь и человеческие органы. Поставщиками "ингредиентов" служат морги и банки крови - частные конторы, которыми владеют алчные депутаты и крупные чиновники Бенина. Оттуда же "течет рекой" и трупный яд - важнейший компонент этих магических практик.

Контрмеры властей по борьбе с "черным рынком" крови и органов привели к обратному эффекту: адепты "киннинси" стали похищать людей (часто девушек и молодых женщин) для жертвоприношений и извлечения органов.

Проблема давно обсуждалась на высшем уровне, и летом 2018 г. ночная жизнь в крупных городах страны замерла. Бенинская полиция провела серию масштабных рейдов и арестов преступников. Однако проблема оказалась сложнее.

Трупный яд (на черном рынке он стоит 10 тыс. франков КФА за литр) используют не только киберпреступники. Для привлечения и удержания клиентов им приправляют блюда бессовестные рестораторы, он добавляется в мыло, помады и парфюмы, пользующиеся успехом в деловой среде и у лиц "творческих профессий".

А что там на востоке многострадальной ДР Конго? Наверное, многие помнят "Господню Армию Сопротивления" - вооруженную протестантскую секту, некогда наводившую ужас на Уганду, а позже под ударами США и Африканского союза перебравшуюся в ДРК. Так вот, они вернулись и приступили к своему любимому занятию - грабежу сельского населения провинции Верхнее Уэле.

А еще там сезонное обострение у невменяемых нациков-хуту из "Демократических сил освобождения Руанды" - сбежавших из Руанды убийц-интерахамве, устроивших в 1994 г. геноцид тутси и развязавших первую конголезскую войну, в которой погибло до 800 тыс. человек. К счастью, этих демократов активно выбивают с позиций ВС ДРК и Руанды.

Главным же ньюсмейкером остается угандийская исламистская группировка с абсурдным названием "Союзные демократические силы", которая где-то в конце 2017 г. провела долгожданный ребрендинг и стала именоваться Мадина ат-Таухид валь-Муджахидин ("град единобожия и воинов джихада"), но по-прежнему известна под старым шизофреническим названием.

В политэкономии доколониальной Западной Африки ислам играл довольно интересную роль. В бассейне озера Чад в I-II тыс. н.э. складывались хищнические рабовладельческие "империи". В первую очередь это государства Канури-Борно, Багирми и Вандала на северо-востоке современной Нигерии, а также многочисленные государства хауса к западу от Борно. Эти централизованные и в то же время подвижные и небольшие государства были лишь островками в море "дикой" первобытной периферии.

С 11 в. их правители, а вслед за ними и правящие верхушки постепенно обращались в ислам. Принятие ислама включало их в широкие международные связи и транссахарскую торговлю. Из Средиземноморья и Ближнего Востока к ним притекали статусные товары, без которых их военно-политическое и идеологическое господство было бы невозможным - лошади, оружие, доспехи, страусиные перья и драгоценности.

С другой стороны, важнейшей статьей экспорта, гарантировавшей выживание этих эмиратов, были рабы. Рабами становились язычники, которых захватывали в плен в ходе периодических рейдов на "дикую периферию". Поэтому удаленные общины - постоянные жертвы рейдов рабовладельцев - стали формально обращаться в ислам, дабы избежать незавидной участи: ислам не допускал обращения в рабство единоверцев. Кроме того, население не сидело сложа руки и спасалось от конных набегов в малодоступных горах и болотах.

Таким образом, благочестивая обязанность местных эмиров обращать в веру подданных и соседей противоречила их экономическим целям: элита видела в простых общинниках, проживающих вдали от политических центров, лишь живой товар и "подножный корм" для своих коней (как пелось в одном придворном панегирике из Борно).

Поэтому с определенного момента идеологический дискурс стал вращался вокруг одной и той же проблемы: кого же считать "истинным" мусульманином? В сущности же решался вопрос, кого можно и кого нельзя обращать и продавать в рабство. Реформистские джихадистские движения, выступавшие за очищение ислама и свержение прогнивших эмиров-вероотступников, зачинались диссидентствующими беглецами и проповедниками, но в случае успеха завершались крупнейшими рабовладельческими державами. Таковой стал халифат Сокото - огромная по местным меркам теократическая империя, созданная кочевниками-фульбе во главе с Османом дан Фодио в начале 19 века.

Для антуража - всадник на службе правителей Борно. Немецкая литография 1-й половины 19 в.

У классовой борьбы есть мрачный брат-близнец, зловещее альтер-эго, именуемое рессентиментом. Именно это апокалиптическое и разрушительное чувство повело за собой в 2009 г. безработную и отчаявшуюся сельскую молодежь северо-востока Нигерии, вливавшуюся в ряды "Боко харам".

Бассейн озера Чад на протяжении столетий был подвижным и опасным фронтиром, который грубо разрезают границы Нигерии, Нигера, Камеруна и Чада. Это густо населенный регион - по разным данным, его населяют свыше 37 млн человек.

Эти неприветливые места населяют общины рыбаков, земледельцев и пастухов. В горах Мандара испокон веков живут "монтаньяры", никогда не привечавшие местные феодальные государства, чья конница регулярно топтала их поля и уводила в рабство жен и детей. Их мифы сохранили мрачные истории о "ндодай" - свирепых всадниках-каннибалах. Низины же издавна бороздили на своих каноэ пираты из народности йедина - рыбаки, обитающие на многочисленных островах озера Чад.

Озеро было убежищем для диссидентов, революционеров и беглых преступников. Брошенные государством на произвол судьбы и предоставленные самим себе, жители этих мест выживают благодаря бандитизму и контрабанде, часто пользуясь покровительством местных бизнесменов и политиков.

Из Нигерии в Камерун по непролазным ухабистым дорогам возят "зуа-зуа" - контрабандный бензин. Выгодное дело, с учетом дешевизны топлива в Нигерии и его дороговизны в Камеруне. Работы здесь нет, земли все меньше, и возможностей вырваться из кретинизма сельской жизни у молодежи почти нет. Молодые люди часто подрабатывают водителями более-менее нелегальных сельских мототакси (в Нигерии их зовут "ачаба", а в Камеруне - "кландос"), разъезжая по деревням на старых и дешевых китайских мотоциклах. Их карьерный потолок - стать контрабандистами, развозящими "зуа-зуа" по опасному и непролазному пограничью. Часто они накачиваются местными опиатами и амфетаминами, чтобы, соответственно, расслабляться или оставаться бдительными в пути.

Другая карьерная альтернатива - стать "разрезателями дороги" (coupeurs de route) - дорожными бандитами, периодически устраивающими блокпосты и засады на трассах. Среди таких шаек немало бывших чадских солдат - отставников и дезертиров, не пожелавших расстаться с оружием и своим ремеслом. Часто с ними заодно орудуют и местные полицейские и военные, месяцами не получающие жалование. Бандитов боятся, но, в целом, бандитизм не считается чем-то совсем уж плохим, потому что помогает выживать многим нищим молодым людям и их семьям. На государство же здесь не надеется почти никто.

Взрывной экономический рост Нигерии здесь не заметили. "Цивилизация" пришла сюда с мобильными телефонами, автоматами Калашникова и телевизорами, откуда лощеные политиканы с гарвардскими корочками со знанием дела рассуждают о небывалом росте ВВП, а "селебрити" выставляют напоказ невиданную роскошь. Неудивительно, что здесь так ненавидят "западное образование" - как и мерседесы, это вещь статусная, доступная лишь детям богатых, влиятельных и, как правило, коррумпированных политиков с далекого нефтеносного нигерийского юга.

С конца 1990-х гг. Коран был языком, на котором формулировались требования и претензии к власти, забывшей о своих гражданах, и политическая жизнь здесь бурлила в разнообразных исламистских сектах, где харизматичные проповедники обличали коррупцию и вопиющее неравенство. Хватило лишь искры, чтобы пламя охватило в 2013-2014 гг. весь северо-восток Нигерии.

Не удержался и сварганил в пейнте подборочку бурных эмоций Абубакара Шекау - любимого видеоблогера некоторых кругов Нигерии.

Генерал Жан Бедель Бокасса, президент и глава правительства Центральноафриканской Республики, на отдыхе в Крыму.