​​🇨🇺 Между интернационализмом и прагматизмом. Особенности кубинской «медицинской дипломатии» в Африке

В Анголе, по сведениям местной прессы, назревает забастовка врачей — поводом стала информация, что развернутые в стране для сдерживания коронавирусной эпидемии 250 кубинских врачей получают в десять раз больше местных медиков. При средней зарплате ангольского врача в 270-290 тыс. кванза их кубинские коллеги получают 2,9 млн кванза, или около $5 тыс.

В период пандемии роль кубинской медицинской дипломатии, в том числе в Африке, необычайно возросла. Дело в том, что едва ли не главное достояние острова — высокоэффективная по меркам Третьего мира медицина, по ряду параметров не уступающая североамериканской, а основная статья экспорта страны, обделенной природными ресурсами — ее врачи, работающие в «горячих точках» по всему миру — от Бразилии, Индонезии и Кирибати до пораженных новым коронавирусом Италии и Андорры.

В 2011 г. кубинские эпидемиологи сыграли ведущую роль в подавлении эпидемии холеры на Гаити, а в 2014-2015 гг. — вспышки лихорадки Эбола в Западной Африке. Ныне Куба снова капитализирует свои связи — в Анголе, Гвинее-Бисау, Кабо-Верде, ЮАР и Того развернуты кубинские эпидемиологические службы, заслужившие высокую оценку со стороны ООН и ВОЗ.

«Медицинская дипломатия» — восходящая к 60-м гг. доктрина Острова свободы, когда Куба использовала «медицинский интернационализм» в том числе для достижения своих долгосрочных военно-политических целей. Напомню, что именно Куба втянула СССР в затяжной гражданский конфликт в Анголе, в ходе которого кубинские части нанесли решающее поражение войскам ЮАР и их ангольским союзникам. А в главных success stories Кубы — Анголе и Гвинее-Бисау — кубинские врачи, действовавшие рука об руку с военными, фактически с нуля создали системы здравоохранения, по сей день поддерживаемые различными двусторонними программами.

В том числе благодаря медицинской дипломатии Куба удержалась на плаву в кризисные для социалистического блока 1990-е гг. и научилась эффективно противостоять санкционной политике США — благодаря соглашениям с Венесуэлой («нефть за врачей») и Боливией. На выручку ей пришла и ЮАР — с падением режима апартеида и оттоком квалифицированных белых специалистов кубинские врачи успешно заняли их нишу.

Времена, правда, сильно изменились. С восстановлением частной собственности и отказом от строительства коммунизма «медицинская дипломатия» остается и даже расширяется — но теперь уже как чисто прагматическая доктрина. Куба и раньше действовала в Африке максимально прагматично — так, в обмен на минеральные ресурсы и сырье остров снабжал врачами и военными специалистами откровенно террористический режим Франсиско Масиаса Нгемы в Экваториальной Гвинее. Ныне же ни врачи, ни посылающее их за океан правительство никогда не работают за «спасибо». Для кубинских властей «экспортные врачи» — главный источник иностранной валюты, приносящий бюджету свыше $6 млрд в год — в два раза больше, чем туристы.

Для самих же почти 50 тыс. работающих за пределами Кубы врачей длительные заокеанские командировки — бесценный опыт и хорошо оплачиваемый труд, компенсирующий довольно низкие зарплаты и невысокие, пускай и приемлемые стандарты жизни на самой Кубе. В той же Анголе кубинские доктора, никогда не получавшие меньше $4 тыс., считаются «белой костью», вхожи в высший свет и, само собой, не особенно торопятся возвращаться домой.

​​🇳🇪 «189 из 189». Почему беднейшая страна мира стала военным форпостом США в Африке

Согласно громкому заголовку Euronews, Нигер стоит на страже безопасности Европы. И власти этой страны, к счастью, пока еще оправдывают возложенную на них высокую миссию. Парламент Нигера принял скандальный законопроект, узаконивающий прослушивание телефонных переговоров для противодействия «терроризму и международной преступности», а министр юстиции Мару Амаду в таких выражениях парировал возмущение оппозиции: «Вы боялись, что вас прослушивают? Так вот знайте: вас слушали раньше, вас слушают и сейчас. Просто теперь это будет организованно».

Предлогом для такого акта либертицида называют ухудшающуюся оперативную обстановку. В трех регионах страны — Тиллабери, Диффа и Тахуа — давно действует чрезвычайное положение, а дырявые границы все чаще проверяют на прочность джихадисты из «Аль-Каиды», «Исламского государства» и «Боко харам».

Долгое время считавшийся уголком стабильности в окружении плохо управляемых Мали, Ливии и Нигерии, Нигер остается последним оплотом порядка в сползающем в хаос Сахеле и главным регулятором потока беженцев в ЕС. Поэтому Нигер стал ключевым звеном военно-логистической инфраструктуры США в Африке — большим пустынным перекрестком с полицейской будкой, накачиваемым военными поставками и инструкторами. С ноября 2019 г. ВВС США начали разведывательные полеты с новейшей базы Африканского командования США — Air Base 201 в пяти километрах от города Агадес в центре Нигера. США считает эту базу важнейшей в системе антитеррористической безопасности в Африке.

Есть у Нигера и региональные амбиции — совсем недавно столица Ниамей была избрана штаб-квартирой будущей «Коалиции за Сахель» — антитеррористического блока пяти сахельских стран с участием Франции. А возглавляющий Нигер президент-социалист Махамаду Иссуфу оспаривает первенство в Социнтерне у «генерал-губернатора» африканских социалистов — президента Гвинеи Альфы Конде.

В то же время, будучи крупнейшим производителем урановых руд, Нигер прочно замыкает все социально-экономические антирейтинги ООН, располагаясь на 189 из 189 мест в Индексе человеческого развития. Достаточно сказать, что это единственная страна мира, так и не совершившая демографического перехода. В условиях наступления пустыни и отсутствия минимальной инфраструктуры женщины рожают детей буквально «на экспорт» — в надежде на денежные переводы смышленых чад, оседающих где-нибудь во Франции после того, как в совершенстве освоят нигерскую триаду успеха — «родители, друзья и знакомства».

Контрасты здесь на каждом шагу. Пока Ниамей буквально на глазах превращается из захламленной дыры в современный и комфортный город с освещением, чистыми улицами, достойными дорогами, приличными ресторанами, модным и современным аэропортом, Агадес во многом остается средневековым городом с ремесленными мастерскими и базарами, в последние годы превратившимся из туристической Мекки в крупнейший перевалочный пункт для устремляющихся в Европу мигрантов.

И покуда столичные интернет-пользователи комментариями в «Твиттере» останавливают начатое было властями строительство довольно всратой скульптуры тираннозавра, в районе Агадеса общественная жизнь по-прежнему регулируется традиционными вождями, знатью и марабутами — так же, как это было 100 или 500 лет назад.

Но как и соседней Нигерии, Нигеру прочат сомнительную судьбу «демографической бомбы» — быстрорастущая экономика неспособна переварить стремительно растущее население, и с выбросом на обочину рынка тысяч и тысяч неженатых молодых людей рушатся социальные контракты, скрепляющие мирное сосуществование четырех крупнейших общин (арабы, хауса, фульбе и туареги).

Безработная молодежь, особенносто в городах, сбивается в секты, бросающие вызов родителям и суфийским авторитетам, а паразитирующие на межобщинных противоречиях джихадисты находят питательную среду в спонсируемых Заливом коранических училищах радикального движения Изала и городских сектах каллакато, занимающихся буквалистским толкованием Корана.

​​🇸🇸 Расколдованный мир. Почему в Южном Судане убивают за коров

В разгар апокалипсиса Vice News выпускает репортажи о стране, где конца света точно не заметят. Речь идет о Южном Судане, где за последние месяцы жертвами межобщинных конфликтов между скотоводческими народами — динка, нуэрами, мурле, топоса — стали сотни человек.

Прошло почти 90 лет с тех пор, как в этих краях побывал Эдвард Эванс-Причард, написавший знаменитую книгу о нуэрах. Прожив в их краалях около года, он явил монументальное полотно во многом еще первобытной жизни, вращавшейся вокруг скота — предмета вожделения и танцевальных подражаний, высокой поэзии, споров, тяжб и даже кровавых побоищ.

В XIX столетии, продвигаясь к границам Эфиопии, этот воинственный народ поглощал целые племена динка и жадно захватывал их стада. В 1906 г. нуэрский пророк Нгунденг предрек даже «последнюю войну» с динка — ее, по его мнению, возглавит уроженец деревни Насир, левша, женатый на белой женщине.

Но народы-близнецы воевали по «галантным» законам благородной войны, воспрещавшей убийство детей, женщин и пленников и требовавшей очистительных ритуалов. Ведь подлинным предметом вражды был лишь скот — мерило богатства и статуса, по которому давали имена детям и которому слагали длинные поэмы. Поэтому война для них была, скорее, спортом, походя восполняющим стада мрущего от падежей скота.

В ней плененные динка получали «прописку» в отделах нуэрских племен, вливались в местную жизнь и врастали в нуэрские кланы и линиджи. Не зря некоторые динка по сей день шутят, что никаких нуэров давно не существует и что все они — ассимилированные динка, получившие коров и жен от нуэрских захватчиков.

И нуэры не то чтобы с этим не согласны — еще недавно они верили, что каждый может «дорасти» до нуэра, сиречь «настоящего человека». И благоприобретенным «нуэрством» немало дорожили — насильников, убийц и других девиантов, чье поведение было «достойно только динка», запросто «выписывали» из нуэрских кланов.

Но все поменялось с приближением независимости и возвышением живого воплощения пророчества Нгунденга — монструозного варлорда Риека Машара из Насира. Привезший из Британии белую супругу и священный посох Нгунденга, он освободил пораженных нуэров от ритуальных клятв и убедил свой народ, что убийство из винтовки — не то же самое, что смерть от копья. И если копье — очень интимное оружие — поражает и тело, и дух врага, то dei mac, или «телята ружья» (то есть пули) — лишь тело.

Так извечная вражда освободилась от ритуальных засовов и стала обезличенной и расколдованной, а динка и нуэры поверили, что между ними нет ничего общего. В 1991 г., когда растущие аппетиты борцов за свободу спровоцировали первую братоубийственную бойню, верховный бог Денг перестал следить за полем брани, а поэтические песни про коров сменились пошлыми напевами про винтовки (Your gun is your food, your gun is your wife!) — в духе строевых кричалок из «Цельнометаллической оболочки».

Маскулинное, до зубов вооруженное общество, поделившееся на этнополитические группировки, бросилось сражаться за власть, скот и нефтяные поля, попутно расчеловечив все кругом — даже неприкосновенных раньше детей и женщин. Они тоже стали бойцами нового — «репродуктивного» — фронта, а инфантицид и каннибализм вошли в арсенал неуправляемых племенных ополчений, тяготеющих к двум полюсам силы — «динка» Салве Кииру и «нуэру» Риеку Машару.

Единственные, кто еще не расчеловечен в этой истории — это коровы, число которых по-прежнему определяет статус человека и количество его жен. Раньше вырученные с продаж скота деньги никогда не шли на выпивку — они вкладывались обратно в стада. И не на всякие деньги можно было купить животных. Так, нуэры верили, что вырученные с грязной работы «сортирные деньги» могут осквернить и загубить купленный на них скот. Ныне при цене винтовки в две коровы в желании приумножить стада соседи не останавливаются ни перед чем, а кровавые рейды с десятками жертв стали прибыльным бизнесом. Не все в этом мире надо расколдовывать.

В «Улыбаемся&Машем» (@afric_ylbIbka) нет никаких поводов и значимых дат для создания подборки каналов. Но видимо, просто я созрел до списка любимых телеграмм каналов. К тому же есть такая традиция, — не буду ее нарушать. Сфера моих интересов на сегодняшний день складывается вокруг трех вещей: Африка, Политика и Путешествия.

Итак, несколько хаотичный список читаемых мною каналов, которым хотел бы поделиться:


• @rybar — Текущие новости о Ближнем Востоке и Африке. Острота сочетается с глубиной анализа. Всем рекомендую!

• @zangaro — Лучшие очерки и аналитика о процессах, событиях, явлениях в Африке. Читаю с интересом каждый пост.

• @russ_orientalist — Актуальная политика и точные формулировки, немного Азии, Африки и Украины 😅 Микс который заходит всегда.

• @chvkmedia — Самая полная информация по военным конфликтам. Просто чтобы быть в курсе.

• @SonOfMonarchy — Консервативно-иронический взгляд на мир. И этим все сказано. Единственно верная позиция сегодня.

• @kashinguru — Политика и журналистика, много слухов. Там же найдете ссылки на youtube стримы, — по мне так, они лучшее лекарство от усталости и меланхолии 😊

• @lorcencov — Все, что касается русской литературы, и не только. Желчные и едкие обзоры, около-политические комментарии. Одним словом, «ара пох чка!» 😁

• @stranokarty — Лучшие карты, аналитические описания! Канал реального страноведения.

• @misha_edet — Самый отчаянный путешественник. С интересом наблюдаю за его приключениями. Ну и конечно много полезностей.

• @tripsandquips — Тот самый Морковкин, путешественник по незаурядным местам. Интересные и глубокие обзоры по нетривиальным местам.

• @daokedao — Все новости о Китае. Без этого сегодня никуда.

• @ranarod — Актуальнейший канал в условиях карантинной реальности. Все об авиарейсах, открытии границ и пр.

​​🇬🇳 «Конституция — не догма» (ч. II). Как гвинейцы проголосовали не за ту конституцию

В Гвинее снова скандал. Напомню, что с осени оппозиционные силы, объединенные в «Национальный фронт в защиту конституции», выступали против принятия новой конституции, предположительно открывающей 82-летнему президенту Альфе Конде путь к третьему сроку.

Правда, 22 марта гвинейцы все-таки вышли к урнам и почти 92% голосов выразили одобрение проекту основного закона. Заодно же был избран лояльный Конде парламент, на две трети укомплектованный «Объединением гвинейского народа». Цена, уплаченная гвинейцами за амбиции Конде, оказалась высокой — десятки жертв и увечий, попытка военного мятежа и жесткая критика со стороны стран Европы и США.

Но успех Конде объясняется не только манипуляциями и ресурсом правящего ОГН, сильного в Верхней Гвинее. В проекте принятой конституции действительно было немало хорошего. Но вскоре выяснилось, что гвинейцам все-таки подсунули не тот документ. Опубликованный 14 апреля в «Журналь офисьель» текст основного закона оказался несколько ... другим.

Социальные меры, к счастью, никуда не делись. Зато на выборные должности больше не могут выдвигаться независимые кандидаты. И главное — выросли полномочия президента. Так, подписание законов регионального значения стало теперь прерогативой президента, а не премьера. И пока минюст страны отмалчивался под натиском адвокатского сообщества, «мальчиком для битья» выступил министр водоснабжения Папа Коли Курума. По его словам, финальной версии конституции все еще нет — она разрабатывалась как до, так и после одобрения на референдуме (!).

Гвинея — форпост российского присутствия, нередко называемая частной колонией Олега Дерипаски. Крупнейшие работодатели — «Русал» и «Нордголд» — лишь верхушка айсберга, скрывающая более десятка российских и российско-казахстанских добывающих, строительных и инженерных фирм. И в отличие от ЦАР, где русским, представленным на уровне военных советников, так и не удалось стать третьей силой, в Гвинее они имеют серьезное влияние на принятие политических решений — примерно как США в Либерии.

Идеология «стабильности», ставшая визитной карточкой действующих в африканских странах российских политических консультантов, нашла благодарных учеников в лице традиционно непокорного Западу гвинейского истеблишмента. Тем не менее внутри страны от десятилетнего правления Альфы Конде многие безумно устали. Многоопытному политику Конде удалось сделать многое, и уйди он сейчас — имя первого демократически избранного президента было бы золотыми буквами вписано в историю страны. Но батарейка политического творчества у престарелого президента давно села.

И главное сделано им не было — не были адекватно поделены полномочия между бизнесменами-фульбе и администраторами-мандинка (этнос Конде), в связи с чем фульбский «Союз демократических сил Гвинеи» — основа «антиконституционного» Фронта — перешел в жесткую оппозицию Конде. Хуже того, недовольство мусульман-фульбе сопровождается ползучей радикализацией — и это в стране, где христиане ходят в мечети, а мусульмане — в церкви. Наконец, Конде рассорился с гвинейской диаспорой — одной из крупнейших в мире, контролирующей региональную торговлю и вкладывающей в развитие своей родины огромные средства.

Не были решены проблемы с профсоюзами, трудовым законодательством и заработными платами — уровень жизни работающих гвинейцев уже давно не растет. И Конде, настроивший против себя большинство населения, воспринимается «марионеткой Москвы». А у нее в стране немало опасных конкурентов, среди которых — Турция и Китай. Ухода Конде и его московских союзников желает и Франция, для которой полное восстановление неоколониального контроля над непокорной колонией стало idée fixe. Еще с 60-х гг. Париж буквально заливал деньгами соседний Кот-д'Ивуар — во многом затем, чтобы показать Гвинее, как много она потеряла от выбора некапиталистического пути развития и отказа от интеграции во Франкофонию.

Уходить нужно вовремя.

​​🇲🇱 Минувшая неделя в Мали прошла под знаком двух знаменательных событий. Многотысячные протесты против президента Ибрагима Бубакара Кейта (ИБК) совпали с ликвидацией главаря «Аль-Каиды в Исламском Магрибе» Абдельмалека Друкделя — призрака далекой и всеми забытой гражданской войны в Алжире, выдавленного в Сахель в 2000-е гг. и ставшего звеном джихадистской экосистемы в центральных и северных областях страны.

События не столь уж исключающие друг друга — действия французских военных встречают все меньше понимания у местных жителей, и никакие точечные ликвидации звезд сахельского андерграунда давно не вызывают никакого ликования. Они просто не перевешивают отсутствия серьезных стратегических успехов и всеобщей усталости от войны — по разным данным, до 80% малийцев недовольны действиями французского контингента.

Во многом «силовой курс» правительства ИБК, направляемого французским генштабом, спровоцировал затяжной кризис и многотысячные демонстрации с требованием немедленной отставки правительства, вывода французских войск и национального примирения. Переговоров с исламистскими движениями, в том числе с «Аль-Каидой», ждут многие военные и политики — в конце-концов, это не марсиане, а такие же граждане, связанные кровными, клановыми, дружескими, деловыми и соседскими узами с соплеменниками и их соседями.

Неудивительно, что после похищения исламистами накануне недавних выборов лидера светской оппозиции Сумаилы Сиссе антисистемную борьбу оседлал политический ислам, а именно — влиятельный в Мали ученый имам Махамуд Дико, многими считающийся моральным авторитетом нации. Именно он выдвинул ИБК ультиматум с требованием его отставки.

Влиятельный проповедник и экс-председатель Верховного исламского совета, этот «малийский аятолла» стал выразителем чаяний политической оппозиции, профсоюзов, учащейся молодежи и других религиозных лидеров. Известно, что он выступает за переговоры с лидерами радикального подполья — Амаду Куфа и Иядом аг-Гали.

Ясно, что почти все политические силы Мали неспособны поддерживать архитектуру власти, созданную методом copypaste по образу и подобию республиканских институтов Франции — сверхцентрализованная президентская республика с неприлично разросшейся столицей, засосавшей добрую четверть населения; провальная этнокультурная консолидация вокруг лояльных Франции, оседлых и покладистых «южан» бамбара, чьи дипломированные юристы и политологи заняли все высшие государственные посты; заброшенный север, где, помимо традиционно проблемных туарегов, столица настроила против себя фульбе, сонгай и другие общности.

В политическом воображаемом Мали многоплановые язвы страны сузились до глобального противостояния «джихадистов»-фульбе с охотниками-догонами — хранителями традиции и анимистских культов. Действительно, за каждым из населяющих страну народов — не только язык и культура, но и хозяйственные уклады, экологические ниши, этосы и космологии.

Но «архаичные» догоны и «космополиты-фульбе» лишь на время ощетинились друг против друга ввиду наступления пустыни, вызвавшего всплеск радикализма, борьбу за ресурсы и серии этнических чисток, в которых равно поучаствовали скотоводы, исламисты и традиционные охотники-донсо.

Правда в том, что все народы Мали всегда сосуществовали в многоплановом симбиозе — еще недавно названия нынешних этносов — бамбара, сонинке, сонгай, фульбе — служили, скорее, маркером статуса, профессии и религии: бросивший пахать землю бамбара становился джула или марка, а увлекшийся геомантией фульбе превращался в бамбара, и так далее.

Их симбиотические отношения, связываемые шуточным родством, всегда обеспечивали стране прочные хозяйственные связи. Иные предприимчивые бамбара и сейчас не прочь вести дела с многоопытными коммерсантами-фульбе, а земледельцы-сонгай всегда отдавали фульбе на выпас свой скот. Примирение объективно нужно всем — пускай и через голову Франции, политический ислам, демонтаж институтов Françafrique и малоприятные переговоры с bad guys.

​​🇲🇱 🇧🇫 Между тем интересные вещи творятся и в лагере bad guys — по ту сторону невидимого фронта. В начале года распался хрупкий пятилетний союз «Аль-Каиды» и «Исламского государства» в сахеле-сахарской зоне, и отныне группировки враждуют по всему миру.

Еще на последней сентябрьской встрече стороны с участием глав «Группы поддержки ислама и мусульман» (JNIM) и близкой ей буркинийской «Ансар уль-ислам» разграничили с лидером «ИГ в Большой Сахаре» Абу Валидом ас-Сахрави сферы своего влияния. А речь идет о золоте и другой серьезной контрабанде — товарах самого широкого спектра, от оружия до сигарет.

Но в начале 2020 г. союз посыпался — в первую очередь во внутренней дельте Нигера (в районе Мопти, в Мали) и в области Гурма в Буркина-Фасо. По состоянию на конец мая — оперативное преимущество за «Аль-Каидой», захватившей почти весь регион Гурма. Под давлением лояльных «Аль-Каиде» сил бойцы ИГ устремились к Мавритании и на границу с Нигером, в Тиллабери — оплот ИГ в этой части Сахеля.

Для понимания ситуации. До 70% действующих в сахеле вооруженных радикалов — это не career fighters, а «партизаны выходного дня», обычно пасущие скот и выходящие на рейды во многом под влиянием родственных, общинных и дружеских связей, и во многом благодаря социально-политическому, а не религиозному содержанию проповедей эмиссаров радикальных движений.

Непроходимой границы между шофером-контрабандистом, козопасом, преступником и исламистом здесь нет. Так же, как нет пропасти между группировками, которые здесь — скорее «силовые полюса», нежели постоянные НВФ с более-менее регулярным составом: основу ИГ в Большой Сахаре составили перебежчики из связанного с «Аль-Каидой» «Аль-Мурабитуна». И ИГ, и «Аль-Каида» в Сахеле — это «махновщина», сильно завязанная на личности командиров и организаторов, и даже у территориально-ориентированных структур ИГ нет постоянно контролируемых зон — боевики собираются для операций ad hoc, от случая к случаю.

И именно здесь — в районе Липтако-Гурма, в эпицентре джихадистской экосистемы — творится самое интересное. Несмотря на оперативные успехи, в долгосрочной перспективе преимущество все же не у «Аль-Каиды». Дело в том, что Амаду Куфа и его «катиба Масина» выступали — ни много ни мало — за революцию в том ее виде, в котором слово закрепилось в обиходе с «арабской весны» — то есть за борьбу с коррупцией и низвержение правящих элит.

Но его непоследовательность и неспособность переломить региональную динамику, а также переговоры с малийским правительством и охотниками-догонами разочаровали многих, в особенности молодых сторонников и союзников из народа фульбе — горячие головы предпочли более последовательных в этом смысле ИГ. «Секрет Полишинеля» — переговоры JNIM с малийскими властями, вдохновленные сделкой Дональда Трампа с «Талибаном» — нанесли «Аль-Каиде» серьезный репутационный ущерб.

Дело еще в разных стилях руководства. Элитаристские структуры «Аль-Каиды» и ее союзников, включая Амаду Куфа, просто не готовы делиться с боевиками и симпатизантами и предпочитают централизованно контролировать все материальные и финансовые потоки, а налог на скот и создание собственных выпасных зон только ожесточили население.

В то же время несравненно более слабое ИГ занимает более «популистскую» позицию — они запросто раздают деньги, мотоциклы и ценные трофеи своим боевикам, открывают для свободного выпаса пастбища и серьезно занимаются локальными делами — история ИГ как организованной силы в этих краях началась с защиты скотоводческих зон фульбе от туарегских ополчений, подкупа вождей некоторых фульбских и «неблагородных» туарегских кланов и брачных союзов с фульбской знатью.

А благодаря опробованным еще на Ближнем Востоке практикам военно-территориального контроля ИГ вполне может капитализировать недовольство «Аль-Каидой». Фокус внимания действующих в регионе французских военных поневоле тоже сместился с «врага номер один» — Ияда аг-Гали — на главарей ИГ, укрепляющих связи с ближневосточным руководством. Такие дела.

​​🇦🇴 Grand Theft Angola. Из истории крупнейшего коррупционного скандала современной Африки

По данным OCCRP, группа ангольских чиновников и управляющих банков создала собственную частную банковскую сеть для вывода денег в Португалию и другие страны ЕС. Благодаря этой системе в 2002—2017 гг. за рубеж было выведено не менее 324 млн долларов, еще 257 млн получили европейские компании, связанные с этими людьми. «Денежный трубопровод» разоблачили еще в 2016 г., но так и не сделали достоянием общественности.

Среди участников теневых операций — компании президентской дочери и гражданки РФ Изабель душ Сантуш и ряда других высших функционеров, тесно связанных с нефтяной госкомпанией Sonangol, на долю которой приходится 75% доходов ангольской казны. Архитекторами «трубопровода» выступили бывший вице-президент Мануэл Висенте и его бизнес-партнер — миллионер Леополдину Фрагосу ду Насименту. Именно он превратил Sonangol в непрозрачную сеть из свыше 70 дочерних компаний на четырех континентах.

Ангола, заключившая стратегический альянс с КНР и доброжелательный нейтралитет с Португалией и ЕС, считается образцовой технократией и вместе с тем — одной из самых коррумпированных стран планеты. Пока половина населения живет за чертой бедности без минимальных удобств, ангольская элита купается в роскоши и обрастает недвижимостью в Лондоне и Дубае. В то же время ключевая инфраструктура по-прежнему обслуживается иностранцами, в основном теми же португальскими экспатами.

У фантастических богатств ангольской элиты есть и иное — расовое — измерение. Об этом не принято говорить вслух, но ангольский истеблишмент белее простых смертных. Это одна из немногих стран Африки, где креолы-асимиладуш — португальские граждане — сформулировали и воплотили проект независимой политической нации, став ее этнокультурным ядром и победив в сражении с «черными» и «отсталыми» элитами овимбунду и баконго. Скачку из социальной элиты в элиту политическую немало способствовал и марксизм-ленинизм — ведь в 60-е гг. все приличные люди были левыми.

Закончившаяся лишь в 2002 г. борьба двух миров — урбанизированного креольского побережья МПЛА, питаемого оффшорными месторождениями и охраняемого кубинскими штыками, и сельских анклавов УНИТА, объединенных тоталитарным видением Жонаса Савимби, — оставило страну в руинах, а сельское хозяйство — в минных полях. Поэтому для собственного же выживания победившая и теперь уже посткоммунистическая элита МПЛА — помимо спецслужб и армии — развивала, в первую очередь, фискальные органы для скрупулезного подсчета утраченных материальных фондов.

С уходом внутренней и внешней угрозы они трансформировались в разветвленную и достаточно автономную от внешних игроков банковскую сеть, насыщаемую нефтедолларами и далеко опередившую в развитии страховые и пенсионные фонды. Сеть, нечувствительную к кредитованию национальной экономики и сверхчувствительную — к колебаниям нефтяных цен.

Светлокожая, сказочно богатая и прекрасно образованная, с европейскими манерами и безупречным португальским выговором, ангольская элита легко нашла общий язык с ЕС и с готовностью пришла на помощь предбанкротной Португалии — украденные у Анголы и размещенные в Португалии средства были успешно реинвестированы в экономику бывшей метрополии.

Цена же, уплаченная Анголой, высока как никогда — с 2016 г., с падением нефтяных цен, так и не слезшая с нефтяной иглы ангольская экономика больше не растет, и Кения уже обошла Анголу в качестве третьей по объему экономики Черной Африки. Глобальный антинациональный коррупционный сговор нанес колоссальный репутационный ущерб и Португалии — в сделках замешано немало португальских бюрократов, банковских служащих и политиков.

9 июня власти Республики Бурунди сообщили о внезапной кончине президента страны Пьера Нкурунзизы, состояние здоровья которого накануне резко ухудшилась после игры в волейбол. Историк-африканист Александр Панов рассказывает об основных этапах жизни одного из самых загадочных лидеров Африки наших дней, который держался за власть на протяжении последних пятнадцати лет, обошел конституционные ограничения на президентские сроки, принял решение уйти в отставку тогда, когда этого меньше всего ждали, а обеспечив мягкий транзит власти своему преемнику – сразу же умер

https://snob.ru/entry/194019/

Уважаемый Zangaro Today, наверное, согласится, что если «благодаря этой системе в 2002—2017 гг. за рубеж было выведено не менее 324 млн долларов», ангольский режим Душ Сантуша стоит признать командой бескорыстных идеалистов и образцом траспарентности, а Изабель — примером для других руководителей государственных нефтегазовых госкорпораций. Для сравнения: международные резервы Нацбанка Анголы выросли за те же 10 лет (2004-2014) примерно в 100 раз — с 0,3 до 35 млрд долл.

Вряд ли Изабель стала бы самой богатой женщиной Африки, родись она в бедном пригороде Луанды, но возглавила государственную Sonangol она уже после того, как заработала несколько миллиардов долларов (https://yangx.top/energy4africa/100). У Sonangol тогда, наоборот, были проблемы, — обвалились цены на нефть, компания запуталась в долгах и перестала платить в бюджет. И Изабель до сих пор наверянка думает, зачем она тогда согласилась. Всерьез помочь Sonangol она не успела, а для СМИ она теперь навсегда та дочь президента, которая возглавила госкорпорацию и попала в Forbes (последовательность не интересует).

Трудно жить в Анголе, быть дочерью президента страны и вести дела так, как будто тебя это не касается. И нельзя сказать, чтобы Изабель очень уж старалась, - тем не менее, расследователи пока, кажется, не обнаружили у неё денег, полученных непосредственно из бюджета или по государственным контрактам. Вменяемые злоупотребления касались, в основном, получения лицензий - на добычу алмазов, сотовую связь и банковскую деятельность: компаниям с её участием их давали почему-то легче и быстрее, чем другим. Но она никогда не была единственным или даже самым влиятельным олигархом из окружения своего отца. Разве что самым заметным.

Например, «миллионер Леополдину Фрагосу ду Насименту» больше известен как генерал Дину. Он успешно ведёт дела с китайскими компаниями и Trafigura, недавно вышел в кэш по сделке с акциями Puma Holding, только за них получив 400 млн долл. Против него правительство Анголы обвинения не выдвигает, хотя поводы найти было бы, кажется, легче.

Но в 2019 Ангола заключила контракт на консультации с одной из ведущих лоббистских компаний США — Squire Patton Boggs. И вот недавно Jeune Afrique рассказала, что частью задания по этому контракту были как раз консультации по преследованию Изабель. Вероятно, именно Squire Patton Boggs стоят и за Luanda Leaks, докладом «независимых расследователей».

Как мишень она подходит. Zangaro отмечает верно, что режиму уверенно идущей к дефолту страны важно найти показательную жертву среди несправедливо обогатившейся элиты из «светлых» ассимилядуш, и попытаться вернуть народное добро. Свой интерес могут иметь и частные бизнес-группы, готовые позаботиться об этом добре, после того, как оно будет возвращено народу.

#Ангола #Sonangol

По случаю рубежа в 500 подписчиков мы, как водится, решили предложить список тг-каналов, которые сами читаем и вам рекомендуем.

- Дежурный по Ирану @irandezhurniy
- Дежурный по Израилю @israeltoday
- Повестка дня Турции @turkeyabout
- Семёнов Кирилл @semenovkirill
- Фалафельная @mideastr
- Восточный синдром @vostochnysyndrome
- MiddleEAST @MEASTru
- Усы Асада @AssadStash
- Сезон хамсинов @khamsin_season
- "Окопы оппозиции" @andrey_kozhinov
- Голос Ливии @Voice_of_Libya
- Мозаика Залива @arabstatesofgulf
- Иншаала Пост @quraisch
- Энергия Африки @energy4africa
- Африканистика @africanists
- Zangaro Today @zangaro
- Stanovaya Тяга @stanovaya
- Как бы Mikhail Vinogradov @Vinogradov74
- baunovhaus @baunovhaus

​​🇨🇩 «Corona eza té!», или ковид-диссидентство в сердце тьмы

У нас в Конго — только малярия и обычная лихорадка. Корона, ну, это про Европу, Китай. А у нас есть антитела, унаследованные от предков — в таких выражениях «коронадиссидент» Усейн передавал настроения многих конголезцев журналисту AFP.

«Научно организованные карантины» в Африке не сработали. Против жестких локладунов играло все — стихия мелкого бизнеса и уличной коммерции, менталитет и отсутствие сносных бытовых и материальных условий для длительной жизни взаперти. Результат — стихийные бунты и манифестации в Либерии, Сьерра-Леоне, даже Сенегале, и небывалый рост социального напряжения — в ЮАР, Экваториальной Гвинее, Зимбабве и других странах, пошедших по пути максимально жесткого карантина.

В ДР Конго же не сработало ничего. Культура бегства от государства, сопротивления любым исходящим от властей медико-санитарным инициативам — в крови многих конголезцев, доверяющих телесное и душевное здоровье разнообразным традиционным терапевтам. Сказалась и свойственная многим авторитарным и неблагополучным странам полярность и расщепленность психологических реакций на угрозу — между страхом стигматизации, паникой и агрессивным отрицанием опасности («это зараза богатых»).

Пока столичная молодежь из оппозиционных движений Filimbi и Lucha на пару с церковными лидерами и НПО пыталась убеждать общественность в реальности угрозы и раздавать маски, из «глубинного народа» в медиков летели камни, а горожане, в том числе молодые, препятствовали проходу врачей и распевали характерные песенки «Corona eza te!» («Нет никакой короны!»).

Борьбу с COVID-19 в Конго провалили с самого начала — новый коронавирус власти безнадежно политизировали, а недоверчивое население, полагающееся в основном на социальные сети и чаты WhatsApp, погрузилось в увлекательное выяснение «происков заинтересованных лиц» — минимальный кругозор и отсутствие образования не мешает многим выносить авторитетные суждения и (гео)политизировать все на свете, как это уже случилось с Эболой. Так что даже смерти высокопоставленных лиц, включая дяди президента Феликса Чисекеди, моментально связали с интригами и отравлениями.

В столице карантинные меры все же ввели — но лишь для миллионеров. Еще в конце марта губернатор Киншасы Жентини Нгобила попытался ввести трехнедельный карантин с двухдневными перерывами через каждые четыре дня для закупки продуктов. Но план был отвергнут — его сочли губительным из-за угрозы неконтролируемого роста цен на продукты. Поэтому на жесткий карантин был посажен лишь эпицентр пандемии — фешенебельный район Гомбе, где сосредоточены правительственные учреждения и основная деловая активность конголезской столицы.

Еще недавно на грязных и пульсирующих жизнью улицах Киншасы — живого воплощения провального Модерна — нередко можно было слышать фразу «Мы стали жить как звери» (tokomi kovivre lokola banyama). Киншаса и по сей день остается перенаселенным, опасным и плохо управляемым местом, чьи неблагополучные районы кишат подростковыми бандами с мачете, и где добропорядочные жители нередко спасаются в лоне христианских фундаменталистских сект.

Надо сказать, что Киншаса привыкла жить в условиях ЧП. Еще в июле 2019 г. новый губернатор одного из крупнейших мегаполисов Африки с населением 15 млн человек объявил о введении комендантского часа — для очищения города от грязи (во всех смыслах). Операция, получившая название «Кин Бопето» («Очистить Киншасу»), была призвана в том числе ограничить работу баров и дискотек одной из главных музыкальных и танцевальных столиц Африки и заглушить звуки румбы и потоки алкоголя. К счастью, тщетно.

На фоне провала непопулярного ЧП и карантинных мер правительство и деловые круги все больше убеждаются в том, что не желают соседствовать с этим миром вечно, и высказываются за перенос столицы — в качестве образца они ориентируются на строящийся в Сенегале футуристический город Диамниадио. Так в Конго и живут — в непрерывном бегстве друг от друга.

​​🇸🇴 🇩🇯 Лидеры Сомали и непризнанного Сомалиленда провели совместный двухдневный саммит в Джибути. Событие историческое и во многом символическое — обе страны празднуют в этом году 60-летие освобождения от британского и итальянского колониализма.

С момента одностороннего провозглашения независимости Сомалиленда в 1991 г. прошло 29 лет. Все эти годы страна добивалась международного признания и занималась успешным государственным строительством.

И хотя страна по-прежнему отсутствует почти на всех официальных картах, ко всеобщему удивлению Сомалиленд стал островком стабильности и предсказуемости. За 29 лет сменилось «всего» пять демократически избранных президентов, а путешественника встречают рутинные таможенные досмотры, сносные дороги и запреты на пластиковые пакеты. От ближайших соседей его отличает разве что признание традиционных — клановых — властей, составивших верхнюю палату парламента.

История Сомалиленда началась в Лондоне, где группа политиков из северных кланов (в особенности Исак) образовала в 1981 г. оппозиционное «Сомалийское национальное движение». С крахом военного режима Сиада Барре в 1991 г. СНД оказался единственной организацией, способной установить власть над бывшим Британским Сомали, который однажды, в июне 1960 г., уже стал независимым государством, но меньше чем через неделю воссоединился с бывшим Итальянским Сомали в единую страну.

И вряд ли бы Сомалиленд состоялся, если бы первый глава страны — Абдирахман Ахмед Али (Туур) — не предпринял дальновидный шаг. Он нанял двух опытных юристов, Энтони Дж. Кэррола и Б. Раджагопала, которые провели рисерч и написали влиятельный пейпер, опубликованный в «American University International Law Review» в 1993 г. под заголовком «The Case for the Independent Statehood of Somaliland». Эта статья, о которой мало помнят, стала причиной, почему Сомалиленд еще не разнесли бомбардировщики.

Следующий президент — Мухаммед Хаджи Ибрагим Эгаль — впечатлял всех успехами стейтбилдинга и заваливал факсами и письмами все международные учреждения, пока ООН нехотя не отстала от Сомалиленда. Затем Эгаль добился от Эфиопии открытия представительства в Сомалиленде. Сосед, наконец, разглядел в Сомалиленде оплот стабильности среди общего хаоса. К 2000 г. была заложена и правовая база их отношений — ряд торговых договоров, открывших Сомалиленду путь к прямым соглашениям с рядом инвесторов.

Но не все шло гладко. К 1999 г. испортились отношения Сомалиленда с другим сомалийским государством — Джибути. «Кинули» Сомалиленд и страны Залива — в «едином и неделимом Сомали» видели тогда действенный противовес Эфиопии, которая стремилась и стремится подорвать экономическую мощь Египта.

Однако со временем позиция ОАЭ изменилось — Абу-Даби разозлился на заигрывание Могадишо с Катаром и отказом его присоединяться к дипломатической блокаде. Вскоре Сомалиленд убедил DP World — эмиратский портовый оператор — вложиться в сомалилендский порт Бербера и превратить его в региональный торговый хаб. С присоединением в 2018 г. Эфиопии, заинтересованной в «берберском коридоре», в структуре собственности порта DP World имеет 51%, Сомалиленд — 30% и Эфиопия — 19%. Там же ОАЭ даже хотели разместить свою военно-морскую базу — в т.ч. для развития логистики сил саудовской коалиции в Йемене.

Независимость Сомалиленда — путь к «нормальным» инвестициям и кредитам, в том числе Всемирного банка и МВФ. Однако власти Могадишо, рассорившиеся со всеми своими «федеральными штатами», упорно не желают терять Берберу и ее планируемую «свободную экономическую зону», через которую Харгейса экспортирует скот в страны Залива.

И хотя Сомали и Сомалиленд больше сотрудничают, чем враждуют, в вопросах независимости им вряд ли сойтись. Несмотря на то что сомалилендские пограничники проставляют сомалийским гражданам визы при въезде в страну, формальное признание изменит многое — в том числе «парад суверенитетов» в лице менее успешных Пунтленда и Джубаленда, также подкармливаемых ОАЭ в пику дисфункционального правительства Могадишо.