В Того ежегодно свозится до 500 тыс. тонн электронного мусора из Германии, Франции, Бельгии, Голландии и других стран. Это дешевле, чем утилизировать отходы в Европе, но последствия таких действий для экологической системы этой небольшой страны катастрофичны.
Местные же умельцы приспособились и научились делать из электронных отходов роботов и 3D-принтеры. Изобретатель Усиа Фоли-Бебе основал в 2016 г. в Ломе (столица Того) компанию EcoTecLab, где он делает роботов-пауков из запчастей телевизоров, мобильных телефонов и других устройств. Другой местный талант, Гнику Афате, смастерил первый 3D-принтер.
Подробнее о деятельности тоголезских изобретателей можно узнать на страничке EcoTecLab в фейсбуке.
https://www.facebook.com/ecoteclab/
Местные же умельцы приспособились и научились делать из электронных отходов роботов и 3D-принтеры. Изобретатель Усиа Фоли-Бебе основал в 2016 г. в Ломе (столица Того) компанию EcoTecLab, где он делает роботов-пауков из запчастей телевизоров, мобильных телефонов и других устройств. Другой местный талант, Гнику Афате, смастерил первый 3D-принтер.
Подробнее о деятельности тоголезских изобретателей можно узнать на страничке EcoTecLab в фейсбуке.
https://www.facebook.com/ecoteclab/
В Камеруне уже много десятилетий существует интересный языковой феномен - камфранглез (camfranglais). Этот язык - причудливая и самобытная смесь из французского и английского с добавлением пиджина (развивался в Камеруне с XV-XVI вв.), французского сленга и слов из многочисленных местных языков нигеро-конголезской и бантоидной групп (свыше 300 единиц). Синтаксический строй этого языка основан на правилах французской грамматики. Типичные предложения звучат так: Je vais te see tomorrow ("увидимся завтра"), Tu go ou? ("куда ты идешь?").
Камфранглез появился в конце 70-х гг. в г. Дуала, а затем быстро заразил Лимбе и Яунде (столица страны). Предпосылкой его зарождения стала языковая ситуация в Камеруне, разделенном на франко- и англоговорящие зоны. В средних школах франкофонных регионов вторым языком учат английский, в англофонных - французский. Если считать родной (африканский) язык, изучаемый в семье, и пиджин, который дети выучивают во дворе, то на выходе средний школьник говорит на трех-четырех языках.
Камфранглез давно и пристально изучают лингвисты, а относительно недавно за него взялись и социологи. Казалось бы, причем тут социлогия?
Это один из многочисленных "тайных" языков, зародившихся в бунтарской молодежной среде крупных городов. Такие языки есть и в других странах континента: в Кении (Sheng), Кот-д'Ивуаре (Nouchi), ЮАР (Isicamtho). Камспик стал ярким средством самовыражения и идентичности молодежи - школьников и студентов. С его помощью они прячут секреты от своих косных и консервативных родителей и учителей, которые, в свою очередь, видят в этом языке угрозу моральным устоям. В некоторых семьях за него могут даже побить. Впрочем, напрасно: лингвисты считают, что никакой угрозы этот язык для "чистого" французского не представляет.
Камфранглез появился в конце 70-х гг. в г. Дуала, а затем быстро заразил Лимбе и Яунде (столица страны). Предпосылкой его зарождения стала языковая ситуация в Камеруне, разделенном на франко- и англоговорящие зоны. В средних школах франкофонных регионов вторым языком учат английский, в англофонных - французский. Если считать родной (африканский) язык, изучаемый в семье, и пиджин, который дети выучивают во дворе, то на выходе средний школьник говорит на трех-четырех языках.
Камфранглез давно и пристально изучают лингвисты, а относительно недавно за него взялись и социологи. Казалось бы, причем тут социлогия?
Это один из многочисленных "тайных" языков, зародившихся в бунтарской молодежной среде крупных городов. Такие языки есть и в других странах континента: в Кении (Sheng), Кот-д'Ивуаре (Nouchi), ЮАР (Isicamtho). Камспик стал ярким средством самовыражения и идентичности молодежи - школьников и студентов. С его помощью они прячут секреты от своих косных и консервативных родителей и учителей, которые, в свою очередь, видят в этом языке угрозу моральным устоям. В некоторых семьях за него могут даже побить. Впрочем, напрасно: лингвисты считают, что никакой угрозы этот язык для "чистого" французского не представляет.
Forwarded from post-cap посткап
Хадза — одно из немногих оставшихся племён, на примере которых мы можем представить, как жили наши предки. Охотники-собиратели большую часть времени проводят на ногах, пытаясь себя прокормить, в отличие от городских жителей, которые в основном сидят за своим рабочим местом.
Мы пообщались с антропологами и врачами и выяснили, что племя, живущее вдали от благ цивилизации, по многим показателям гораздо здоровее нас с вами
https://homosedens.detralex.ru/hunter-gatherers/
#уклад #посткап
Мы пообщались с антропологами и врачами и выяснили, что племя, живущее вдали от благ цивилизации, по многим показателям гораздо здоровее нас с вами
https://homosedens.detralex.ru/hunter-gatherers/
#уклад #посткап
В сентябре 2018 г. в Кении ввели новую полицейскую форму, моментально ставшую объектом шуток и издевательств в соцсетях. Нелепая и мешковатая, она напичкана карманами, что, по словам местных остряков, никак не решит проблему коррупции в органах правопорядка. Но полосатая униформа офицеров Управления доходов Замбии, введенная в январе этого года, побила все мыслимые рекорды дурновкусия.
А вообще, в Республике Того очень скучно и знакомо. Национальное информагентство и правительственные медиа - это такие унылые, лоснящиеся официозом и всратым дизайном web 1.0 собянинообразные агитки об открытии молельни в полицейском училище или мусорки на углу улицы имени Гнассингбе. А оппозиционные ресурсы (их ведет диаспора и радикальная оппозиция) только и говорят что о вопиющей коррупции, о том, что "выборы нечестные", "Гнассингбе должен уйти" (Фор Эссозимна Гнассингбе, сын диктатора-долгожителя Гнассингбе Эйядемы, у власти с 2005 г.), и вообще он ест детей и все очень плохо.
Согласно популярному мифу, в названии нигерийской исламистской группировки "Боко харам" первая часть - боко (boko) - заимствованное и искаженное в языке хауса написание английского book. Из этого быстро складывается выражение "книга запрещена", что сразу же выдает в боевиках группировки законченных обскурантов и мракобесов.
Проблема в том, что для собственно "книги" в хауса уже есть свое слово - littafi. Иначе быть просто не может. Книги и книжная культура в Нигерии существовали веками, задолго до прихода англичан, и было бы странно, если бы для предмета не было выработано соответствующего ему понятия в местном языке.
По мнению лингвиста Пола Ньюмана, boko не имеет ничего общего с книгой. Первоначально слово означало "лживый", "обманчивый" (используется в отношении к какому-либо предмету или идее). Впоследствии, с приходом британцев, слово расширило свой спектр значений. Так стали называть "нетрадиционное (некораническое) образование" - конечно же, западного образца, которое презиралось, как и все, что исходило от колониальных властей, включая перевод хауса с арабской на латинскую графику. Поначалу "презренное образование" обозначалось выражением karatun boko, впоследствии boko зажило своей жизнью.
Почему "западное образование" ненавидели тогда и почему его ненавидят сейчас - вопрос не религиозный, а общественный и политический. Об этом я напишу в другой заметке.
Проблема в том, что для собственно "книги" в хауса уже есть свое слово - littafi. Иначе быть просто не может. Книги и книжная культура в Нигерии существовали веками, задолго до прихода англичан, и было бы странно, если бы для предмета не было выработано соответствующего ему понятия в местном языке.
По мнению лингвиста Пола Ньюмана, boko не имеет ничего общего с книгой. Первоначально слово означало "лживый", "обманчивый" (используется в отношении к какому-либо предмету или идее). Впоследствии, с приходом британцев, слово расширило свой спектр значений. Так стали называть "нетрадиционное (некораническое) образование" - конечно же, западного образца, которое презиралось, как и все, что исходило от колониальных властей, включая перевод хауса с арабской на латинскую графику. Поначалу "презренное образование" обозначалось выражением karatun boko, впоследствии boko зажило своей жизнью.
Почему "западное образование" ненавидели тогда и почему его ненавидят сейчас - вопрос не религиозный, а общественный и политический. Об этом я напишу в другой заметке.
В истории независимой ДР Конго никогда не было недостатка в "народных республиках". И знаете, что меня умиляет? Детская непосредственность локальных националистов. Действовавшие в 2011-2016 гг. в провинции Катанга сепаратисты во главе с харизматичным Гедеоном Кьюнгу Мутангой (на фото) бесхитростно называли свое движение "Баката Катанга" - в переводе с суахили "Люди, которые отрезают Катангу" (от Конго - прим. ред.).
Под таким не очень интеллектуальным для современных националистов лозунгом орудовали отряды сельской милиции май-май, которым в 2013 г. даже удалось войти в провинциальную столицу Лубумбаши (правда, после короткого боя они быстро сдались миротворцам ООН). В октябре 2016 г. они капитулировали на торжественной церемонии в том же городе.
Зачем им потребовалось отделять Катангу? В первую очередь, чтобы избавиться от вооруженных конкурентов (в лице государства и других бандгрупп) в добыче меди и кобальта и напрямую сбывать ископаемые бельгийским, британским и американским бизнесменам.
Под таким не очень интеллектуальным для современных националистов лозунгом орудовали отряды сельской милиции май-май, которым в 2013 г. даже удалось войти в провинциальную столицу Лубумбаши (правда, после короткого боя они быстро сдались миротворцам ООН). В октябре 2016 г. они капитулировали на торжественной церемонии в том же городе.
Зачем им потребовалось отделять Катангу? В первую очередь, чтобы избавиться от вооруженных конкурентов (в лице государства и других бандгрупп) в добыче меди и кобальта и напрямую сбывать ископаемые бельгийским, британским и американским бизнесменам.
21 декабря 2018 г. группировка "Аш-Шабаб", действующая на территории южного и центрального Сомали, объявила войну "Исламскому государству". Но мало кто знает, что еще в июле того года исламисты, шагая в ногу со временем, объявили войну другой глобальной угрозе - пластиковым пакетам. По словам командующего силами группировки в Джубаленде, пластиковые пакеты "представляют серьезную угрозу людям и животным".
Так как "Аш-Шабаб" давно мелькает на передовицах СМИ, то я решил немного рассказать об этих зловещих ребятах.
После коллапса центрального правительства и затяжной гражданской войны главными state actors для сомалийских бизнесменов стали многочисленные полевые командиры. Это своеобразное частно-государственное партнерство со временем начало трещать по швам. Где-то с 1998 г. группировки полевых командиров и их вотчины дробились по клановому признаку. В одном только Могадишо в 2005 г. целых четырнадцать плохо организованных и дисциплинированных групп контролировало разные улицы и кварталы города.
Ведение бизнеса для местных атлантов становилось крайне невыгодным, сопряженным с высокими рисками и издержками, в первую очередь, с расходами на безопасность. Так, двести боевиков охраняли местную франшизу "Кока-колы", еще тысяча сторожили телекоммуникационную компанию Hortel.
Кроме того, полевые командиры попросту не выполняли свою часть "общественного договора" с бизнес-элитой: лавина грабежей, убийств и похищений беспокоила капитанов индустрии не меньше, чем простых сомалийцев. Короче говоря, весь этот либертарианский рай лежал в руинах, и местная буржуазия активно искала выход из затяжного социального и экономического тупика.
Поэтому окрепшее к тому времени деловое сообщество Могадишо на рубеже 1990-х и 2000-х гг. заинтересовалось новым, низовым решением, к тому же глубоко укорененным в местной правовой и клановой системе - исламскими судами. В них видели удачную альтернативу непопулярному Переходному федеральному правительству, сформированному в Кении в 2002-2004 гг., куда не попали влиятельные в финансово-экономическом смысле местные кланы. В сотрудничестве с "бизнес-ополчениями" крупных сомалийских компаний исламские суды быстро навели порядок в Могадишо и стабилизировали инвестиционный климат.
"Аш-Шабаб" - главный ньюсмейкер последней недели - было одним из многочисленных движений под эгидой судов, но быстро стало их боевым молодежным крылом, эдакими law enforcers. В начале 2006 г. ополчения судов при спонсорской поддержке сомалийских коммерсантов захватили два порта и аэропорт Могадишо, а позже объединились в "Союз исламских судов", где "шабабы", среди которых было немало ветеранов "Аль-Каиды", быстро стали лидирующей силой.
После разгрома СИС эфиопской армией в том же 2006 г. и вывода войск Эфиопии из Сомали "шабабы" стали главными партнерами сомалийской буржуазии, но, в общем-то, показали себя не лучшими "кризисными менеджерами": из-за засухи 2011 г. подконтрольные им территории поразил голод, от которого погибли тысячи людей. Режим "налогообложения" и таможенных тарифов, практиковавшийся группировкой, поначалу приветствовался деловой средой, но со временем разрушил внутренние хозяйственные связи и парализовал сомалийскую экономику.
После коллапса центрального правительства и затяжной гражданской войны главными state actors для сомалийских бизнесменов стали многочисленные полевые командиры. Это своеобразное частно-государственное партнерство со временем начало трещать по швам. Где-то с 1998 г. группировки полевых командиров и их вотчины дробились по клановому признаку. В одном только Могадишо в 2005 г. целых четырнадцать плохо организованных и дисциплинированных групп контролировало разные улицы и кварталы города.
Ведение бизнеса для местных атлантов становилось крайне невыгодным, сопряженным с высокими рисками и издержками, в первую очередь, с расходами на безопасность. Так, двести боевиков охраняли местную франшизу "Кока-колы", еще тысяча сторожили телекоммуникационную компанию Hortel.
Кроме того, полевые командиры попросту не выполняли свою часть "общественного договора" с бизнес-элитой: лавина грабежей, убийств и похищений беспокоила капитанов индустрии не меньше, чем простых сомалийцев. Короче говоря, весь этот либертарианский рай лежал в руинах, и местная буржуазия активно искала выход из затяжного социального и экономического тупика.
Поэтому окрепшее к тому времени деловое сообщество Могадишо на рубеже 1990-х и 2000-х гг. заинтересовалось новым, низовым решением, к тому же глубоко укорененным в местной правовой и клановой системе - исламскими судами. В них видели удачную альтернативу непопулярному Переходному федеральному правительству, сформированному в Кении в 2002-2004 гг., куда не попали влиятельные в финансово-экономическом смысле местные кланы. В сотрудничестве с "бизнес-ополчениями" крупных сомалийских компаний исламские суды быстро навели порядок в Могадишо и стабилизировали инвестиционный климат.
"Аш-Шабаб" - главный ньюсмейкер последней недели - было одним из многочисленных движений под эгидой судов, но быстро стало их боевым молодежным крылом, эдакими law enforcers. В начале 2006 г. ополчения судов при спонсорской поддержке сомалийских коммерсантов захватили два порта и аэропорт Могадишо, а позже объединились в "Союз исламских судов", где "шабабы", среди которых было немало ветеранов "Аль-Каиды", быстро стали лидирующей силой.
После разгрома СИС эфиопской армией в том же 2006 г. и вывода войск Эфиопии из Сомали "шабабы" стали главными партнерами сомалийской буржуазии, но, в общем-то, показали себя не лучшими "кризисными менеджерами": из-за засухи 2011 г. подконтрольные им территории поразил голод, от которого погибли тысячи людей. Режим "налогообложения" и таможенных тарифов, практиковавшийся группировкой, поначалу приветствовался деловой средой, но со временем разрушил внутренние хозяйственные связи и парализовал сомалийскую экономику.