«Ты считала, что все было игрой и ты ее часть. Но в таком случае ты первой нарушила правила, потому что украла мое сердце до того, как мы вышли на площадку».

Так как я почти не говорю голосом, люди считают, его у меня нет. Но это не так. Многого я не успела. Так и не смогла пропеть ни единой ноты свисткового регистра, не перестала дрожать, выступая перед другими студентами. Не станцевала на собственном выпускном. Не стала звездой кампуса и не влюбила в себя ни одной звезды университета. Так и не решилась ни на одну татуировку и все еще паркуюсь, трижды выходя посмотреть, попадает ли бампер в «карман». Пусть некоторые мечты так никогда и не станут для меня реальностью, я наконец нашла свой «голос».

Потому что любовь, как и голос, имеет цвет. И это не ванильно-розовый, как первые лепестки вишни. Не огненно-алый, словно раскаленная страсть. Не черный, как одержимость.

Наша любовь ржавая.
Она в несозревших ягодах барбариса в саду мисс Пирс. В подпаленных солнцем Вирджинии виноградных лозах, скрывающих нас у кинотеатра. В стенах того самого города из кирпича и покореженного временем металла. В засохшей крови на бинтах рук. В веснушках, волосах, губах… и в моем голосе. Голосе, который сейчас произносит:
– Я вернулась.