«Прекрасное летнее утро. Почти не спала из-за спины и ног. 10 ½ часа. Имела радость от слушания обедницы – молодой священник отслужил во 2-й раз.
11 ½ - 12 часов. Остальные гуляли. Ольга – со мной.
Снова провела день лежа в постели. Татьяна оставалась со мной днем.
Духовное чтение. Книга пророка Осии гл. 4-14, пророка Иоила 1 – до конца.
4 ½ часа. Чай. Плела кружева весь день и раскладывала пасьянсы. Вечером недолго поиграла в безик, в большой комнате поставили длинную соломенную кушетку, поэтому это было менее утомительным для меня.
10 часов. Приняла ванну и легла в постель».

«Когда мы облачились и было принесено кадило с горящими углями... Ю. пригласил нас в зал для служения... Одновременно из двери, ведущей во внутренние комнаты, вышел Николай Александрович с двумя дочерьми... Впереди, за аркой, уже находилась Александра Федоровна с двумя дочерьми и Алексеем Николаевичем, который сидел в кресле-каталке... Он был бледен, но уже не так, как при первом моем служении, вообще выглядел бодрее... Мне показалось, что как Николай Александрович, так и все его дочери на этот раз были – я не скажу, в угнетении духа, – но все же производили впечатление как бы утомленных... Став на свое место, мы с диаконом начали последование обедницы. По чину обедницы положено в определенном месте прочесть молитвословие „Со святыми упокой”. Почему-то на этот раз диакон, вместо прочтения, запел эту молитву, стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава. Но едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади нас члены семьи Романовых опустились на колени, и здесь вдруг ясно ощутил я то высокое духовное утешение, которое дает разделенная молитва…»

«Последнее молитвенное общение о. Сторожев имел с Августейшей семьей в воскресенье 14 июля по новому стилю. После этого он мне докладывал, что нашел в них большую перемену. Царь подавлен и угрюм. Царевны растеряны, а также и наследник. Царица же, против обыкновения, благодушна и спокойна. Юровский тоже был не в себе… Юровский, когда они с о. Сторожевым были в его комнате после богослужения, перекрестился (он крещеный еврей) и сказал: „Ну, слава Богу, сердце на место стало”. На о. Сторожева общение с Августейшей семьей в последнее богослужение 14 июля оставило впечатление, что как будто бы до этого дня что-то происходило с Августейшей семьей, что изменило ее настроение»

«Вернувшись, Голощекин привез от Свердлова устное распоряжение. Романовы должны оставаться в Екатеринбурге под усиленной охраной. Перевоз их в другое место несвоевременен, а выпуск за границу совершенно исключен. Это было бы угрозой революции, так как реакционеры не замедлят уговорить Царя или кого-нибудь другого из Семьи возглавить контрреволюционное наступление. Есть также угроза, сказал Свердлов, что, пользуясь несознательностью народа и его симпатиями к Алексею, его, вопреки отречению, могут объявить Царем, и это даст им крупный шанс на успех. В силу этого режим Романовых должен быть такой, который сделает все попытки к их освобождению невозможными. А в критический момент они все должны тайно и бесследно исчезнуть. Слово “исчезнуть”, Голощекин пояснил: “Быть ликвидированными”».

«разрыв артиллерийского снаряда ночью и несколько револьверных выстрелов»

«Неделя 4-ая по Пятидесятнице. Пасмурное утро, позже выглянуло солнце. Обедала на кушетке в большой комнате, потому что пришли женщины мыть полы, затем снова легла на свою кровать и читала с Марией Иисуса Сираха 26-31. Они ходили гулять дважды, как обычно. Утром Татьяна читала мне Духовное чтение».

«Если не ошибаюсь, в понедельник, 15 июля сего года, от союза послали четырех женщин мыть полы в доме, где жил Государь с семьей... Нас провели во двор и по лестнице, ведущей из нижнего этажа в верхний, нас пропустили в верхний этаж, где жил царь со своей семьей. Я лично мыла полы почти во всех комнатах, отведенных для царской семьи; в помещении коменданта мы полов не мыли. При нашем появлении в доме Государь, Государыня и все дети были в столовой… Княжны помогали нам убираться и передвигать в их спальне постели и весело между собой разговаривали; почти все время за нами присматривал комендант Юровский. Я видела, что он сидел в столовой и разговаривал с Наследником, справляясь об его здоровье».

«разрыв артиллерийского снаряда ночью и несколько револьверных выстрелов».

«2 июля по старому стилю, в понедельник, Юровский нам приказал принести на следующий день полсотни яиц и четверть молока и еще велел счет принести. Записку он еще дал нам от одной из княжон, чтобы ниток доставить. Мы все это отнесли во вторник».