МЕЖДУ ДОНОСОМ И ПО[г]РОМОМ О[ɣ]РОМНАЯ ПРОПАСТЬ

Самый популярный лингвист последних дней Роман Доброхотов написал:

Есть ли другая такая страна где люди из городов на расстоянии 10 тысяч км друг от друга говорят без мельчайшего различия в акценте? Это потрясающая монолитность, невиданная нигде в мире

Это вызвало шквал эмоций: кто-то возражает, кто-то предлагает объяснения. Нам всегда хочется найти причину, из которой всё ясным образом проистекает, но боюсь, что одного простого объяснения тут не существует. Как бы то ни было, я бы хотел поддержать утверждение про монолитность — правда, неожиданным образом: контрпримером.

Одна из немногих диалектных черт, которые хорошо осознаются, — это южнорусское фрикативное (щелевое) [ɣ] (как в слове ага или гггосподи) в противоположность литературному взрывному [г]. Именно потому, что эта черта хорошо осознаётся, в публичном пространстве она редка: засмеют же. Тем удивительнее, что есть одна авторитетная публичная фигура, которая регулярно использует фрикативное [ɣ] в своей речи — Екатерина Шульман, родом из Тулы.

Вот 2-минутный фрагмент из её интервью Илье Варламову:

Россия, к сожалению, как и по мно[ɣ’]им дру[ɣ’]им вопросам, проваливается тут в середину, в эту самую нашу любимую uncanny valley, зловещую долину, знаете вот это вот явление в дизайне, ко[г]да антропоморфный объект, приближаясь к виду человека, начинает не вызывать больше симпатий, а, наоборот, пу[ɣ]ать. Вот с Россией немножко так. Она ка[г] бы всё приближается к человеческому облику, но чего-то в ней не хватает: то ли [ɣ]лаз во лбу, то ли еще какая-то странность такая небольшая в лице, и все пу[г]аются. Так вот: от варианта третьего мира мы ушли, потому что наша с вами традиционная семья там, рели[ɣ’]иозная община, соседская общность, а[г]рарное традиционное общество — всё это было раз[ɣ]рохано в XX веке. Мы социум [г]ородской. Но к варианту первого мира мы дойти не успели: уже близко подошли, как обычно, подошли близко, а потом все это накрылось, крышкою [ɣ]роба накрылось, судя по всему. Поэтому традиционных институтов уже нет, институтов публичных, политических, социальных ещё в достаточной степени не наросло, хотя в крупных более-менее бо[г]атых [г]ородах начинало нарастать. Поэтому наша с вами атомизация особенно обидная.

Но вы спрашивали не про это, а вы спрашивали, способны ли наши [ɣ]раждане сор[ɣ]анизоваться для хорошего по[г]рома, который тоже есть институт [ɣ]ражданского общества в своем роде. Есть сомнения. Во-первых, это тоже дело всё-таки для скорее молодых, чем пожилых. Значит, вот смотрите: доносить, писать жалобы — это пожилые женщины, это вот наша [г]лавная такая социальная единица, опять же и в хорошем, и в дурном. Они и напишут про лужу во дворе, они и напишут про то, что сосед вышел в сине-жёлтых носках, наверное, это как-то подозрительно. Это можно, но вот всё доносительство, чьё значение очень сильно преувеличивается, оно ведь рассчитывает на [г]осударственный институт, а не берет правоприменение в свои руки: между доносом и по[г]ромом о[ɣ]ромная пропасть. Хотя кажется что это и то и дру[ɣ]ое, так сказать, плохой поступок, условно [ɣ]оворя, но это плохие поступки на совершенно разных социальных рельсах.

Здесь 24 г-образных звука: 10 твёрдых [ɣ], 3 мягких [ɣ’] и 11 твёрдых [г]. Отмечу, что среди твёрдых звуков [ɣ] и [г] примерно поровну (10:11), а среди мягких преобладает [ɣ’] (3:0) — данных, конечно, тут мало, но кажется, что это в целом работает. Возможно, есть какие-то зависимости от ударения и соседних звуков.

Чем быстрее ЕШ говорит, тем больше фрикативных; чем ближе к началу разговора, тем их меньше (выше — фрагмент из середины длинного интервью): в общем, фрикативных тем больше, чем слабее самоконтроль. В то же время она любит подчёркивать с помощью фрикативного [ɣ] нарочито иронические вставки, а на них темп речи как раз более медленный. (Здесь могло бы быть огромное исследование про употребление иронических вставок с южнорусским, украинским и белорусским произношением или даже на украинском и белорусском языках в русских текстах, но сейчас для него явно неподходящее время.)

ТАКТОВИКИ

На днях записывал видео, в котором рассказывал про неклассические стихотворные размеры — в частности, про тактовик: стих, в котором между ударными позициями от 1 до 3 безударных слогов. (В ямбе или хорее по 1 безударному слогу между ударными, в дактиле, амфибрахии и анапесте — по 2, а в дольнике — 1 или 2.) Ритм тактовика, когда в нём много 3-сложных безударных промежутков, получается очень характерный: чётко выделенные ударения, а между ними длинные быстро произносимые куски. С точки зрения повседневного языка это звучит необычно, поскольку 3-сложные безударные промежутки не так уж частотны.

Обычно в рассказах про тактовик я привожу стихотворение Владимира Луговского «Перекоп» — но сейчас мне совершенно не захотелось цитировать стихотворение про военные действия в Крыму. Зато пару лет назад я сходил на вечер стихов Дмитрия Быкова, где он прочитал своё стихотворение «Холодный блюз»; я сразу уловил что-то знакомое, а подумав, понял, что оно написано в точности так же, как «Перекоп»: тактовиком с чередованием 4-ударных и 3-ударных строк.

К настроению Быков подходит гораздо лучше, поэтому в видео я процитировал именно его, но здесь поделюсь обоими: ведь хороши оба, и оба, к сожалению, актуальны. («Холодный блюз» очень длинный, поэтому в соседнем посте.)

ПЕРЕКОП
Владимир Луговской

Такая была ночь, что ни ветер гулевой,
Ни русская старуха земля
Не знали, что поделать с тяжёлой головой —
Золотой головой Кремля.

Такая была ночь, что костями засевать
Решили черноморскую степь.
Такая была ночь, что ушёл Сиваш
И мёртвым постелил постель.

Такая была ночь — что ни шаг, то окоп,
Вприсядку выплясывал огонь.
Подскакивал Чонгар, и ревел Перекоп,
И рушился махновский конь.

И штабы лихорадило, и штык кровенел,
И страх человеческий смолк,
Когда за полками перекрошенных тел
Наточенный катился полк.

Дроздовцы сатанели, кололи латыши,
Огонь перекрестный крыл.
И Фрунзе сказал: — Наступи и задуши
Последнюю гидру — Крым.

Но смерть, словно рыбина адовых морей,
Кровавой наметала икры.
И Врангель сказал: — Помолись и отбей
Последнюю опору — Крым.

Гремели батареи победу из побед,
И здорово ворвался в Крым
Саратовский братишка со шрамом на губе,
Обутый в динамитный дым.

1927

🔽 Продолжение: Дмитрий Быков, «Холодный блюз»

🔼 Начало: Владимир Луговской, «Перекоп»

ХОЛОДНЫЙ БЛЮЗ
Дмитрий Быков

Когда с верховной должности снимали Хруща, он молвил на собранье братвы:
— Вот вы меня снимаете, руками плеща тому, какие храбрые вы.
Но если я отправлюсь бродить-кочевать, преследуем и плохо одет,
Меня хоть пустят переночевать, а вас еще, может быть, и нет.

Россия — большая, холодная страна, особенно ближе к январю.
Тут статус не важен, и слава не важна, про деньги уже не говорю.
Не важно, какая прислуга и кровать, не важно, афера или труд,
А важно, пустят ли переночевать, как только все это отберут.

Когда я с работы карабкаюсь домой — еще хорошо, что не с сумой, —
Все чаще я думаю просто: «Боже мой», ежусь — и снова «Боже мой».
Какой ужасный ветер, какой ужасный ветер! Осени черный океан!
Куда стремится Фауст, о чем страдает Вертер, кого еще хочет Дон Гуан?!
Мы все еще жаждем кого-то подчинять, планируем что-то отжимать —
А важно только, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.

В России холодает к началу октября, и вот что надо помнить о ней:
Чем горше досталось, тем проще отобрать; чем легче досталось — тем трудней.
Талант не отнимешь, породу не отнимешь, характер и пятую графу,
А дом или деньги, работа или имидж вообще отбираются, как тьфу.
Тогда уже не важно, умеешь ты кивать, ковать или деньги отмывать,
А важно, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.

Я много трудился бессмысленным трудом в огромной и холодной стране.
Я вряд ли куплю себе прииск или дом, но главный мой приз уже при мне.
Я плохо умею кастрюли починять, получше — страшилки сочинять,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.

Сначала, как водится, станут очернять, позже предложат линчевать,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Чучелу пора себя переначинять, надо с чего-то начинать,
И меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.

Но тем и смущает Россия, отче-мать, большие, холодные места, —
Что всех без разбору пускает ночевать, буквально девяносто из ста.
Ее благая весть, врожденная болесть, привычка поживать-наживать —
Сперва растопчут честь, отнимут все, что есть, а после пустят переночевать.

Украл ли, убил ли, на части разрубил ли — пустят переночевать,
Баран ли, дебил ли, отца и мать забыл ли — пустят переночевать!
Глядится помято, сражался бесславно, привык воровать и бичевать —
Чего уж им я-то, меня они подавно пустят переночевать.

Входишь в избу, в ее копоть и резьбу — а там нас уже не сосчитать:
Всех пугал и чучел, и всех, кто меня мучил, пустили переночевать.
Ах, здравствуйте, здравствуйте, не стесняйтесь, пьянствуйте, подкиньте березовых дровец.
Мы пучились, мы мучились, соскучились и ссучились, и вот где мы сошлись наконец.
Иди сюда, болезный, башку на чан железный, ноги под черный табурет,
Такая буря на дворе, а здесь, внутри, такой амбре — не знаю, ложиться или нет.

Изба темна, и ночь темна, и дочь пьяна, и мать честна,
И буря сильна, и печь накалена —
Такая большая, холодная страна, холодная добрая страна.
Такая холодная добрая страна, большая и тесная страна.
Такая небрезгливая холодная страна, холодная и добрая страна.

2014

[йе]

С самых младших классов мы пишем фонетическую транскрипцию. Иногда звучат опасения, что это мешает людям осваивать грамотность, потому что они привыкают к неправильным с точки зрения орфографии написаниям (наиболее последовательный сторонник такого мнения — Светлана Бурлак). Противоположное мнение состоит в том, что транскрипция прививает навыки лингвистического анализа — Ломоносов, наверное, сказал бы, что писать транскрипцию уже затем надо, что она ум в порядок приводит.

Правда, школьная фонетическая транскрипция — на самом деле не столько запись звучания, сколько результат применения некоторых стандартных правил к буквенному облику слова: надо просто заучить, что буква «я» преобразуется в [ја] в начале слова (яма —> [јáма]), но в [’а] после согласных (мята —> [м’áта]). Такие операции над строками вполне могут пригодиться в будущей жизни, например, программистам, но жаль, что слушать реальное произношение в связной речи, а не изолированные слова при транскрипции крайне нежелательно: поставят двойку. С. К. Пожарицкая приводила в качестве примера слово [аш’л’áц], которое она услышала по телевизору: попробуйте догадаться, что это (ответ: второе слово в будут осуществляться мероприятия), а догадавшись или посмотрев ответ, вы сразу поймёте, что так транскрибировать на уроке русского языка нельзя.

Зато фонетическая транскрипция отлично работает в качестве социального маркера: скажи мне, как пишут транскрипцию в твоей школе, и я скажу, насколько она продвинутая. Простые люди пишут [галавá‌], а более модные — [гълавá] или даже [гълʌвá]. Различия касаются не только [ъ] на месте сильно редуцированного [а] и [ь] на месте сильно редуцированного [и], но и символа звука на месте й и е, ё, ю, я. По-простому: [йáма] и [крáй], более прогрессивно: [јáма] и [крáј], а высший уровень, прежде — для поступающих в хорошие вузы, а теперь — для олимпиадников: [јáма] и [крáи‌], с дужкой под [и].

Главный аргумент против символа «й» в транскрипции гласит: «Это же буква, а не звук!» Аргумент совершенно абсурдный, но многих успокаивает: хотя, если вдуматься, «а», «м», «к», «р» и многие другие — тоже буквы, причём названия последних трёх состоят из двух звуков («эм», «ка» и «эр»). Но их из транскрипции никто не изгоняет, потому что тогда придётся вообще составлять транскрипцию только из значков, отсутствующих в кириллическом алфавите, а это неудобно. Конечно, буква «й» нехороша тем, что у неё есть надстрочный элемент, но разрывную букву «ы», включающую в свой состав «ь», мы используем в транскрипции без проблем.

Жертвой того же аргумента «буква, а не звук» является и символ «э»: миллионы школьников заучивают, что ни в коем случае нельзя транскрибировать [л’е‌с], а надо [л’э‌с] — хотя какая разница, какой закорючкой обозначать этот звук. Но, конечно, цветовая дифференциация штанов присутствует и тут: если вы продвинутый школьник, то вы знаете, что в словах жесть и честь гласные разные, и будете писать [жэ‌с’т’], но [ч’е‌с’т’].

В общем, социолингвистика везде, даже там, где не ждали.

UPD: Никита Змановский добавляет ещё один социолингвистический маркер: [щ(’)] или [ш’:].

НА TETHERA-METHERA РАССЧИТАЙСЬ

«— Надо посчитаться, кому с парашютом прыгать, — сказал Авоська.
— Правильно! — подхватил Сиропчик. — Только всем надо считаться, и толстеньким и тоненьким, чтоб никому обидно не было.
— Ладно, давайте считаться, — согласился Незнайка.
Все построились в кружок, и Незнайка принялся считать, тыкая каждого пальцем:

Энэ бэнэ реc!
Квинтер финтер жес!
Энэ бэнэ ряба,
Квинтер финтер жаба…»

«Но зато к вице-королю подошел низкорослый идиот и, доверчиво обняв его за талию, сказал несколько слов на птичьем языке.
— Что? — искательно спросил перепугавшийся Берлага.
— Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба, — явственно произнёс новый знакомый»

Считалка в этих двух цитатах: из «Приключений Незнайки» и из «Золотого телёнка» — явно восходит к латыни: unus, duo, tres, quattuor, quinque, sex. Но латинские числительные здесь видоизменены так, чтобы соседние слова оказались больше похожи друг на друга.

Похожим образом до самого недавнего времени считали овцеводы на севере Англии. Взяв кельтские или английские числительные (ну, в общем, какие-то индоевропейские), они тоже выстроили их в рифмованные пары. Как и в русских считалках, могло получаться немножко по-разному — вот, например, так в Дербишир-Дейлс:

yan — tan, tethera — methera, pip,
sethera — lethera, hovera — dovera, dick

1 — 2, 3 — 4, 5,
6 — 7, 8 — 9, 10

Когда мы считаем по порядку, мы часто голосом объединяем числительные в пары («раз-два, три-четыре»), и созвучия в соседних словах — это очень удобно. Иногда эти созвучия закрепляются в языке: например, по-русски слово ‘9’ должно было бы иметь начальное н (как английское nine, латинское novem и т. д.), но это невять уподобилось соседу и получилось девять — десять. Вообще, из всех славянских и балтийских языков n осталось только в древнепрусском newīnts ‘девятый’. Слова семь и восемь — тоже результат уподобления: никакого м в слове ‘8’ в праиндоевропейском не было.

Однако такие созвучия неудобны, если не считать по порядку, а называть количество или числа по отдельности. По-таджиски ҳафт китоб — это ‘7 книг’, а ҳашт китоб — ‘8 книг’, попробуй различи в беглой речи. Могут быть созвучны и несоседние числительные: например, французские six ‘6’ и dix ‘10’; в помакском языке (Греция, Турция, Болгария) числительное ‘1’ славянское — једин, а ‘7’ заимствовано из турецкого: једи. Но с созвучием можно и бороться: по-немецки, диктуя номера, вместо zwei часто говорят zwo, чтобы не путалось с drei.

А что же в итоге побеждает: стремление к уподоблению соседей или к их различению? Я взял данные из большой базы, в которой для 3550 естественных языков собраны числительные 1–10, и посмотрел, в скольких из них есть пары числительных, различающихся на один звук. Таких языков 755, то есть в каждом пятом языке есть слабо различимые числительные, а пар — 1079 (в некоторых языках пар больше одной: например, миштекские úwí ‘2’, úní ‘3’, účá ‘7’, úná ‘8’ и účí ‘10’ образуют 6 пар).

Выбрать два числа из десяти можно 45 способами, а два соседних числа — 9 способами; то есть мы бы ожидали, что созвучных пар соседних чисел будет 20%. Но их оказывается 365 из 1079 (34%), так что тяга к уподоблению соседних чисел явно сильнее, чем стремление ничего не путать.

СВОБОДА И ГОЛУБИ

Если мы установили родство каких-то языков, это, среди прочего, значит, что в них есть когнаты — слова, происходящие от одного общеязыкового предка и подвергшиеся всем тем изменениям, которые происходили в этих языках. Например, в готском языке есть слово taihun ‘десять’, а в латыни — decem. Мы можем утверждать, что они по правилам происходят от праиндоевропейского deḱm̥: для готского — d → t, ḱ (мягкое [к]) → h, m̥ (слоговое m) → um, m → n в конце неодносложного слова, e → i перед u → ai [e] перед h; для латыни — ḱ → c [к], m̥ → em. Каждое из этих правил подтверждается ещё десятками слов; список для непосвящённого человека выглядит очень скучно, но именно в этом занудстве и скрывается сила и доказательность сравнительно-исторического языкознания.

Но рядом с надёжно установленными когнатами всегда есть серая зона: слова, которые по значению явно очень близки, и хорошо, но не идеально вписываются в принятую схему звуковых изменений: что-то соответствует, а что-то нарушается. Например, в готском tigus ‘десяток’ явно тот же корень, но g на месте h удивляет. Высшая доблесть исторического лингвиста — открыть дополнительное правило, которое позволит объяснить такие мнимые исключения.

Про готский пример я когда-нибудь тоже расскажу, но сегодня поговорим про славянские языки. Есть ряд славянских слов, причём даже довольно длинных, в которых проблему составляют один или два звука. Например, старославянское свободь и по форме, и по значению похоже на древнеиндийское sva-pati- (букв. «свой-господин») — но должно было бы быть свопоть. Русский голубь и латинская columba тоже сходны — но почему голубь, а не колубь? По-русски месть, по-древнегречески mistʰos — но греческому tʰ соответствует д, должна быть мездь.

Элегантное решение этой проблемы в 1983 году предложил австрийский славист Георг Хольцер. Он обнаружил, что в этих незаконных словах на месте праиндоевропейских глухих встречаются звонкие согласные (как в свободь и голубь), а на месте праиндоевропейских звонких придыхательных — глухие (как в месть). Он предположил, что именно так изменялись звуки в каком-то не дошедшем до нас индоевропейском языке, который он условно назвал темематическим. Праславянский язык вступил в контакт с этим языком и заимствовал из него несколько десятков слов: свободный, голубь, месть, просо, лебеда, трутень, путы и т. д. (а мзда и брашно — это те же месть и просо, но не заимствованные, а исконные; такие дублеты, как yard и garden, в языках мира часто бывают). Этот ненаблюдаемый язык Хольцер предлагал отождествить с киммерийцами: их название с положенным оглушением звонкого придыхательного ǵʰ в k происходит от индоевропейского (dʰ)ǵʰmer- ‘земной’, а при заимствовании в праславянский оно дало слова смерд и белорусское сябр ‘друг’.

Как оценивать идею Хольцера? Это гениальное открытие на кончике пера, как планета Нептун у Адамса и Леверье, как галлий, германий и скандий у Менделеева? Или это притянутый за уши флогистон? Ответ пока неизвестен. Слависты не приняли этимологии Хольцера безоговорочно; русисты в массе своей о них даже не знают, потому что самый авторитетный русский этимологический словарь Фасмера и по-немецки, и по-русски вышел раньше работ Хольцера. Признаю, что за пределами списка из нескольких десятков длинных слов типа голубь темематический язык даёт широкий простор для произвола: это же получается, что любое славянское слово с t теперь можно сопоставлять не только с индоевропейскими словами с t, но и с dʰ. Но лично мне с тех пор, как я услышал на занятии санскритом у А. А. Зализняка про хольцерово объяснение слова свободный, очень хочется верить, что независимые доказательства существования темематического языка на моём веку найдутся.

т и т

В этих строчках победительница Всероссийской олимпиады по литературе 2017 года 21 раз написала строчную т и 9 раз — т. В начальной школе учат писать только т, но т удивительным образом почти у всех нас самозарождается в более зрелом возрасте, когда контроль над почерком ослабевает. У каждого — какие-то индивидуальные правила и статистические закономерности: здесь, например, перед о в служебных словах пишется только т. Дальше, впрочем, всё изменится: на 6-й тетрадной странице этого текста уже 62 т и 2 т: думаю, сказывается скорость письма. А некоторые иногда ещё пишут т с надчёркиванием и имеют и вовсе три варианта… И, конечно, как не вспомнить характерное т А. А. Зализняка с хвостом, уходящим далеко вниз под строку.

А если у вас есть какие-то наблюдения над своими т или истории про эту рукописную букву, поделитесь, пожалуйста!

Слева — новость с сайта Законодательного собрания Красноярского края, которая этой ночью разошлась по соцсетям. Сейчас её на сайте уже нет, но, естественно, сразу же возникает вопрос: неужели правда? Или всё-таки взломали?

Сравним с другими новостями — например, той, что справа. Глаз, привыкший подмечать мелкие типографские детали, сразу видит: в обычных пресс-релизах последовательно стоит длинное тире (EM DASH, U+2014), а в сомнительном на его месте — дефис (HYPHEN-MINUS, U+002D). В обычных релизах длинные цитаты из красноярских законодателей выделяются курсивом (таковы даже две с небольшим строки в правом примере, не говоря уже о более длинных), а в сомнительном этого нет.

Добавим, что автор перепутал название комитета (там не комитет по делам села и агропромышленной политики, а … политике), а его происхождение могут выдавать слова с южных регионов: в Гугле почти все примеры — из Казахстана.

Похоже, взломать админку проще, чем сделать лингвистически достоверный фейк…

ПОДВАЛ

Если бы меня кто-нибудь спросил, из каких частей состоит сербское слово podrum ‘подвал, погреб’, я бы не сомневаясь ответил: приставка pod- ‘под’ и корень rum ‘помещение’ — видимо, из английского room. Меня не останавливало даже то, что в сербском нет никаких других старых следов слова room. Свою неправоту я понял только вчера, когда узнал, что по-турецки и по-албански ‘подвал’ — bodrum. Оказывается, это заимствование из греческого hypodromos — буквально ‘подбег’ с приставкой hypo- (гипо-) и корнем drom- (как в очень похожем слове ипподром). Правда, в современном греческом подвал — это ypogeio ‘подземное’.

«Наверное, в турецком городе Бодрум много подвалов, катакомбы какие-нибудь», — подумал я. Ничего подобного, зато в нём есть Замок святого Петра, так что название города происходит из Petronius. Получается, что Бодрум — это не Подвальный, а просто Петербург.

А вот по-польски ‘подвал‘ — это piwnica. При этом совершенно необязательно, чтобы там было piwo. Обычно считается, что это расширение значения — от пивного погреба к подвалу вообще. Но вполне возможно, что это народная этимология; в некоторых северных хорватских диалектах есть очень похожее слово pelnica / palnica с тем же значением, и тогда его можно было бы связать со словом пол («(под)польница») и предположить, что piwnica — это изначально что-то типа półnica, а связь с пивом возникла в результате переосмысления и потом потерялась обратно.

ХРОНИКИ МНОГОЗНАЧНОСТИ

Недавно секретарь Шебекинского отделения «Единой России» Галина Шаповалова пришла возлагать цветы жертвам Чернобыля с надписью PARTY на груди. Потом нам объяснили, что «являясь дипломированным специалистом в области иностранных языков, секретарь посчитала, что данная надпись означает слово „партия“».

Cегодня было посложнее. Папа Римский рассказал, что патриарх Кирилл 20 минут объяснял ему политическую ситуацию: в одних русских источниках — с картой в руках, а в других — с листка бумаги. В оригинале сказано con una carta in mano; слово carta действительно значит и ‘бумага’, и ‘карта’, но во втором значении скорее было бы carta geografica.

Некоторые немецкоязычные источники, например Tagesschau, тоже поддались сходству со своим словом и пишут Karte ‘карта’. Но в английской версии в «Corriere della Sera» написано from a piece of paper he was holding in his hand.

Кстати, кроме слова carta в итальянском есть ещё mappa (ср. англ. map); это по-русски скорее план, хотя и необязательно.

❗️❗️❗️ ЛЕТНЯЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Внимание, первый в истории этого канала рекламный пост — про очень хорошее и любимое дело!

В этом году после двухлетнего перерыва мы планируем провести Летнюю лингвистическую школу (ЛЛШ). На неё могут подать заявку школьники с 8-го по 10-й класс: даже если вы не ездили в Сириус и не побеждали в олимпиадах, даже если (особенно если) вы ещё не определились с тем, хотите ли заниматься лингвистикой в будущем. ЛЛШ — это замечательное место, чтобы понять, что вам интересно, а заодно найти друзей на долгие годы!

Когда и где?
7–17 июля 2022 года в Ратмино (Дубна).

Для кого?
Школьники 8-го, 9-го и 10-го класса
В исключительных случаях: школьники 7-го и 11-го класса

Условия участия
Заполнить анкету и выполнить задания
Прием заявок с 3 по 17 мая. Ориентировочная стоимость участия:
42 000 ₽

Вопросы можно задать в обсуждении или в личных сообщениях группы «Летняя Лингвистическая Школа (ЛЛШ)» ВКонтакте, а также по почте [email protected]

Общая информация об ЛЛШ

ПРЕСЛЕДОВАТЬ ИНТЕРЕС

Андрей Кураев приводит цитату из протоиерея Артемия Владимирова: «…я доверяю не шумливым, всегда ангажированным газетным кампаниям, а слову нашего президента, всегда максимально взвешенному и преследующему подлинные интересы страны» — и комментирует: «Неясно лишь одно: зачем и за что президент так безжалостно преследует подлинные интересы страны».

В начале XIX века глагол преследовать воспринимался как возвышенный церковнославянизм, в абстрактном значении имел значение ‘стремиться к чему-либо’ и свободно сочетался с дополнениями вроде интересы и идеалы (при том что по происхождению этих слов ясно, что это выражения не церковнославянские, а кальки с французского poursuivre ses interêts / idéaux). В десятой главе «Евгения Онегина» читаем:

Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал
И, плети рабства ненавидя,
Предвидел в сей толпе дворян
Освободителей крестьян.

Но постепенно конкретное значение слова преследовать, которое прежде употреблялось в основном по отношению к военным врагам, развивает отрицательный оттенок значения ‘несправедливо притеснять’, а вслед за ним негативную окраску получает и абстрактное значение. Выражение преследовать интересы начинает означать ‘преследовать неблаговидные интересы’, а преследовать идеалы перестают вовсе, потому что новый смысл слова преследовать вступает в противоречие со значением слова идеал.

Один из последних примеров явно нейтрального употребления преследовать интересы в Национальном корпусе русского языка был написан прямо перед началом Первой мировой войны:

Повторяю, я считаю, что интересы сельского хозяйства все-таки доминируют; однако, было бы величайшей ошибкой сказать, что будущий договор должен исключительно преследовать интересы сельского хозяйства. [А. И. Шингарев. Будущий русско-германский торговый договор // Известия Общества финансовых реформ, 1914]

С тех пор преследуемые интересы обычно бывают корыстными, меркантильными, чисто коммерческими, в лучшем случае своими собственными (но тоже всегда понятно, что говорящий этого не одобряет). Идеалы перестают преследовать не позже 1915 года, и только в 1992 году это сочетание ещё раз возникает в тексте американского православного теолога Иоанна Мейендорфа.

Вот и получается, что Артемий Владимиров здесь говорит на старомодном церковном языке и тем самым даёт Андрею Кураеву повод для насмешек с точки зрения современности.

(не поверите, но это не рекламная интеграция — мне никто не платил, даже обидно)

ЧЧЧЧЧАСТОТНЫЙ АНАЛИЗ

Вздумал я тут оформить банковскую карту в Московском кредитном банке. Конечно, людям помогают подсказки при вводе. Вот мне и предложили поменять фамилию на Питерски, а также дали подсказки к отчеству — вероятно, из списка клиентов этого банка. Мне не понравилось, что на Ч после моей регистрации будет выдаваться Чедович, я разозлился и закрыл страницу.

В МТС Банке клиенты с отчествами на Ч другие и нет клиента по фамилии Питерски, но пришлось уйти и от них.

А вот банк Тинькофф обращается с персональными данными лучше: отчеств на Ч он не подсказывает, и вообще выдаёт только самые популярные отчества: на П, например, только две штуки.

Зря, что ли, я 10 лет мучаю студентов тем, как надо обращаться с информацией о частотности — вот и карта будет от тех, кто делает это корректно. Правда, теперь о том, в каком я банке, узнают не редкие люди, которые вводят Ч в поиск, а все подписчики канала…

ТОНКОСТИ ОБРАЩЕНИЯ

«Никогда не начинайте писем „уважаемый такой-то“, только „многоуважаемый“. Это
дворнику я могу сказать: уважаемый».
(М. Л. Гаспаров, «Соболевский»)

Когда я поступил в магистратуру, едва ли не первое, с чего начала знакомство наша бременская научная руководительница — это этикет электронных писем: пишите мне Sehr geehrte Frau Lienert ‘Глубокоуважаемая госпожа Линерт’, а я в ответ буду писать Lieber Herr Piperski ‘Дорогой господин Пиперски’ — без всяких там австрийских церемоний типа Sehr geehrte Frau Professor Doktor Lienert, но и не как некоторые наглецы пишут Hallo Lienert.

Несколько лет спустя я оказался в компании германистов из Гамбурга, и речь зашла об обращениях. Один профессор, средних лет и компанейский, стал жаловаться: ну вот почему я пишу студентам Lieber Herr X, а они мне в ответ всё равно Sehr geehrter да Sehr geehrter, что за чинопочитание такое. На это другой профессор, помладше и более строгого вида, сказал: «А я всегда пишу студентам Lieber, но если они начинают писать Lieber в ответ, то я немедленно перехожу на Sehr geehrter».

❗ ПРЯМО СЕЙЧАС❗

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ МАРАФОН

Всю первую половину лета каждый понедельник, начиная с 6 июня, известные российские лингвисты и популяризаторы науки – Александр Пиперски, Светлана Бурлак, Борис Иомдин, Антон Сомин, Андриан Влахов, Владислав Зубов и Анастасия Пучкова – будут читать лекции онлайн. Лекции благотворительные, за пожертвования. Расписание и аннотации лекций смотрите по ссылке ниже.

На что мы собираем? В 2022 году команда чудесных школьников из России едет на Международную олимпиаду по лингвистике на остров Мэн (коронная земля Великобритании). Поездка, к сожалению, получается не из дешёвых. Частично нам помогает государство, частично благотворители, однако часть средств нам ещё предстоит собрать.

Если вам понравится лекция, то любую сумму, которые вы посчитаете нужной, можно перевести руководителю команды Анастасии Пучковой на карту ВТБ 4893 4705 1775 6562; для переводов из-за пределов России напишите в личные сообщения Анастасии .

Марафон открывает Антон Сомин с лекцией «Что в имени тебе моём: имя и имянаречение в языках мира».

ССЫЛКА: https://docs.google.com/document/d/1gxOpg3SpcZhu2NdYwtg3JvRuQPeT0YGsPhjThN-fscE/edit

РОМБИК

Недавно мне довелось задавать школьникам задачу, где спрашивалось что-то вроде «что обозначено на карте ромбиком, а что — квадратиком?». Предвидя усмешки школьников-математиков, мы в явном виде нарисовали в вопросе значки ◇ и □, но я, конечно, не мог не заинтересоваться, как с этой проблемой справляются словари. Плохо справляются: нигде не сказано, что квадрат, одна из диагоналей которого вертикальна, — это ромбик. Вообще, похоже, в бытовом русском языке есть два разных слова с тем же корнем, что ромб в геометрическом смысле, то есть четырёхугольник с четырьмя равными сторонами:
• редко употребляемое в быту слово ромб — только ромб с неравными углами;
• ромбик — ромб с неравными углами или квадрат с вертикальной диагональю.

А в английском языке это множество фигур устроено по-другому:
• в геометрии: rhombus;
• lozenge — ромб с неравными углами;
• diamond — ромб, у которого есть вертикальная диагональ и она не короче горизонтальной.

Хотя, конечно, наверняка тут всё очень индивидуально в обоих языках.

BIG-BENCH, ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ

Языковые модели играют в шахматы и не только: что это может сказать про соотношение компьютерной лингвистики и искусственного интеллекта? Осторожно, лонгрид.

https://telegra.ph/BIG-bench-yazyk-i-myshlenie-06-13

КОМПЬЮТЕРНАЯ ЛИНГВИСТИКА НА СИРИУС.КУРСАХ

После предыдущего поста я получил несколько вопросов о том, что почитать о компьютерной лингвистике подробнее — и понял, что я же могу предложить не просто почитать, а посмотреть целый онлайн-курс!

Это курс «Компьютерная лингвистика» для школьников и всех желающих на платформе Сириус.Курсы: https://edu.sirius.online/

Курс подготовили Даниил Скоринкин (главный редактор «Системного Блока») и я, а также Илья Погодаев и Дарья Балуева; продюсер и менеджер курса — Анна Доледёнок.

Не стану скрывать, что мы пока что не научились рассказывать школьникам про искусственные нейронные сети (кажется, этого никто пока не умеет: ни информатики, ни биологи, а математики даже и не пытаются), но про всё остальное расскажем.

Запись открыта до 31 июля. Добро пожаловать!

СОЛ И ФАСОЛ

Есть такой старый анекдот про урок русского языка в грузинской школе. Учитель говорит: «Дети, слова сол и фасол пишутся с мягким знаком, а тарелька и вилька — без мягкого знака. Запомните, дети, потому что понять это невозможно».

У этого анекдота простая фонологическая интерпретация. В русском литературном языке /л/ и /л’/ — разные фонемы: они могут различать слова, как, например, в парах дал — даль, толка — только. А для учителя звуки [л] и [л’] — аллофоны, то есть варианты одной фонемы; слова с их помощью различаться не могут, а выбор между [л] и [л’] предсказывается окружающими звуками. И в таком случае действительно непонятно, зачем различать их на письме: если бы нас заставляли, например, писать стена, но маӈжета, потому что там разные н-образные звуки, мы бы тоже мучились.

Осталось решить маленькую лингвистическую задачу: чем окружение для Л в словах соЛ, фасоЛ отличается от окружения для Л в словах тареЛка, виЛка. Самое фонетически естественное (хотя не единственно возможное) решение выглядит так: [л] после гласных заднего ряда ([о], [у]), [л’] после гласных переднего ряда ([э], [и]). Есть версия анекдота, в которой к сол и фасол добавляется ещё вермишел; там приходится говорить про позицию конца слова и позицию перед согласным, но это чуть менее естественно.

Возникает только один вопрос: а действительно ли так устроен грузинский акцент? К сожалению, хороших обобщающих работ про фонетику русского языка в разных странах не существует, а в описаниях грузинской фонетики я такого различия [л] и [л’] с ходу не нашёл. Зато это правило, когда твёрдость / мягкость согласного определяется предшествующим гласным, очень похоже на что-то тюркское. Так что думаю, что анекдот про сол и фасол на самом деле отражает азербайджанский акцент, а в цикл про грузинского учителя он попал просто по географической близости.

Сегодня в 19:00 — лекция про малые языки. Я не согласен примерно ни с одним словом в аннотации, но тем интереснее! Ссылка — в файле.

Андриан Влахов

Что такое малые языки, как их изучать и почему это нужно делать прямо сейчас?

В мире есть множество языков, число носителей которых не превышает нескольких сотен или даже десятков человек. Такие языки мы обычно называем малыми, или миноритарными — и многие из этих языков по разным причинам находятся на грани исчезновения. Учёные хорошо знают, что каждый язык — это уникальный лингвистический материал, а также хранилище культурного наследия народа, говорящего на нём, поэтому задача немедленного изучения и спасения малых языков для лингвистики первостепенна. Мы поговорим о том, как лингвисты (и представители родственных наук) изучают малые языки и их носителей, о том, что такое научные экспедиции в малые сообщества, и о том, почему важнее этой работы в нашей науке нет ничего.

В России в кого ни ткни, всех зовут Александр, а бывают же страны, где имена разные. Как бы это посчитать?

Возьмём большой набор данных для разных стран — имена футболистов с Transfermarkt. Очевидно, что это не про имена вообще, а про имена молодых мужчин, но пренебрежём этим перекосом ради удобства и сопоставимости и посчитаем индекс Симпсона: какова вероятность, что имена у двух случайно взятых игроков из одной страны совпадут. Чем она выше, тем меньше разнообразие? А если разделить 1 на индекс Симпсона, то получим условное количество имён для данной страны: если вероятность совпадения 0,01, то родители как бы выбирают из 100 равновероятных имён; а если 0,02, то как бы из 50 и т. п.

Выше всего разнообразие имён в Западной Европе и в Турции: там самое частотное имя не набирает и 3%. Северная Европа, Западная Африка и Южная Америка где-то посередине, а в Южной и Восточной Европе царит однообразие. Ясно, что где-то просто больше плавильный котёл национальностей, а где-то меньше, но такие сильные расхождения только этим не объяснить: значит, всё-таки есть культурные различия в практиках именования.

И, конечно же, интересно просто почитать тройки лидирующих имён (если 3-е место делят несколько имён, привожу их все): в 8 странах из 23 в топе есть Иван, а в 6 странах — Александр. Лидерство Патрика в Германии и Антони во Франции для меня было неожиданным. А вам что-нибудь бросается в глаза в этой таблице?