ЦЫПЛЯТА И ЖЕРЕБЯТА
На картинке выше написано po-ro. Это древнегреческое слово πώλω ‘два жеребёнка’ линейным письмом Б, которое использовали во 2-м тысячелетии до нашей эры, а дешифровали только в середине XX века. Но при чём же тут курица?
Древнегреческое πῶλος, как и английское foal, происходящее от того же корня, действительно значит ‘жеребёнок’. Но иногда оно употребляется в более широком значении: вообще ‘детёныш, молодое животное’ — почему бы не сказать, например, «жеребёнок верблюда»? Этим же словом в греческой Библии называется то животное, на котором Христос въехал в Иерусалим: в русском Синодальном переводе — молодой осёл.
Родственное латинское слово pullus тоже означает ‘детёныш, молодое животное’, но затем в латыни и её потомках значение сузилось до ‘птенец, цыплёнок’. От pullus происходят, в частности, французское poulet ‘цыплёнок’ и английское poultry ‘домашняя птица’, а также русская пулярка.
Греки заимствовали это латинское слово и получили из него πουλί — ‘птица’ по-новогречески. Эта птица с уменьшительным суффиксом — πουλίτσα — была заимствована в турецкий язык, и получилось слово piliç (читается «пилич»). Как и многие другие турецкие слова, оно проникло в славянские языки Балкан: сербский, болгарский и т. д. Но славяне переосмыслили это слово, увидев в нём свой обычный уменьшительный суффикс -ич, о котором турки и не подозревают: сербское пилићи ‘цыплята’ (ћ — очень мягкое ч) стало восприниматься как слово с корнем пил- и суффиксом -ић, как мишићи ‘мышата’ от миш ‘мышь’. А дальше от этого корня пошло много новых слов: например, пилетина ‘куриное мясо’ как телетина ‘телятина’ или јагњетина ‘ягнятина’.
Что ещё почитать
John Chadwick: The Knossos Horse and Foal Tablet (1955) (https://www.jstor.org/stable/43645990 =https://sci-hub.mksa.top/10.2307/43645990 )
На картинке выше написано po-ro. Это древнегреческое слово πώλω ‘два жеребёнка’ линейным письмом Б, которое использовали во 2-м тысячелетии до нашей эры, а дешифровали только в середине XX века. Но при чём же тут курица?
Древнегреческое πῶλος, как и английское foal, происходящее от того же корня, действительно значит ‘жеребёнок’. Но иногда оно употребляется в более широком значении: вообще ‘детёныш, молодое животное’ — почему бы не сказать, например, «жеребёнок верблюда»? Этим же словом в греческой Библии называется то животное, на котором Христос въехал в Иерусалим: в русском Синодальном переводе — молодой осёл.
Родственное латинское слово pullus тоже означает ‘детёныш, молодое животное’, но затем в латыни и её потомках значение сузилось до ‘птенец, цыплёнок’. От pullus происходят, в частности, французское poulet ‘цыплёнок’ и английское poultry ‘домашняя птица’, а также русская пулярка.
Греки заимствовали это латинское слово и получили из него πουλί — ‘птица’ по-новогречески. Эта птица с уменьшительным суффиксом — πουλίτσα — была заимствована в турецкий язык, и получилось слово piliç (читается «пилич»). Как и многие другие турецкие слова, оно проникло в славянские языки Балкан: сербский, болгарский и т. д. Но славяне переосмыслили это слово, увидев в нём свой обычный уменьшительный суффикс -ич, о котором турки и не подозревают: сербское пилићи ‘цыплята’ (ћ — очень мягкое ч) стало восприниматься как слово с корнем пил- и суффиксом -ић, как мишићи ‘мышата’ от миш ‘мышь’. А дальше от этого корня пошло много новых слов: например, пилетина ‘куриное мясо’ как телетина ‘телятина’ или јагњетина ‘ягнятина’.
Что ещё почитать
John Chadwick: The Knossos Horse and Foal Tablet (1955) (https://www.jstor.org/stable/43645990 =
КАГЗИЛА
Многие знают, что в белорусском языке бывает мягкое «дз» и мягкое «ц». Эти звуки произносятся на месте русских мягких «д» и «т» — например, по-русски дети, а по-белорусски дзеці. Но мало кто знает, что и в русском литературном языке, особенно в Москве, говорят так же — просто орфография скрывает от нас фонетическую правду.
Про то, что мы на самом деле произносим «тсь» и «дзь», а не «ть» и «дь», мне рассказали ещё на первом курсе, но я не особо поверил: этим фонетистам, им лишь бы услышать какие-нибудь несуществующие тонкости. Вспомнил я об этом только пять лет спустя, когда поехал в магистратуру в Бремен и мы с моим индийским одногруппником стали учить друг друга своим языкам. Моё «Как дела?» он повторил: «Kagzila?», я попытался исправить: «Там же Д!» — и получил в ответ: «Какое Д, когда ты говоришь З?!»
Поэтому я не очень удивился, когда ещё восемь лет спустя мой сын выучил алфавит и сказал, что слон начинается на букву С, корова — на букву К, а тигр — на букву Ц. Ну да, действительно на Ц.
Многие знают, что в белорусском языке бывает мягкое «дз» и мягкое «ц». Эти звуки произносятся на месте русских мягких «д» и «т» — например, по-русски дети, а по-белорусски дзеці. Но мало кто знает, что и в русском литературном языке, особенно в Москве, говорят так же — просто орфография скрывает от нас фонетическую правду.
Про то, что мы на самом деле произносим «тсь» и «дзь», а не «ть» и «дь», мне рассказали ещё на первом курсе, но я не особо поверил: этим фонетистам, им лишь бы услышать какие-нибудь несуществующие тонкости. Вспомнил я об этом только пять лет спустя, когда поехал в магистратуру в Бремен и мы с моим индийским одногруппником стали учить друг друга своим языкам. Моё «Как дела?» он повторил: «Kagzila?», я попытался исправить: «Там же Д!» — и получил в ответ: «Какое Д, когда ты говоришь З?!»
Поэтому я не очень удивился, когда ещё восемь лет спустя мой сын выучил алфавит и сказал, что слон начинается на букву С, корова — на букву К, а тигр — на букву Ц. Ну да, действительно на Ц.
ПАРТИЗАН, PROLETER, РАДНИК, SPARTAK…
Есть мнение, что хорваты пишут латиницей, а сербы — кириллицей. На самом деле это неправда: сербы пишут и так и так, хотя в конституции и записано, что официальное письмо — кириллица. На одном и том же доме можно встретить вывески латиницей и кириллицей, а люди даже не замечают, каким алфавитом читают (хотя лет 15 назад, когда от Сербии уже отвалилось всё что можно и приняли нынешнюю конституцию, мой папа поменял внутренний паспорт и удивлялся: «Кириллица?! В документе?!»)
В сербской футбольной Суперлиге 16 команд; 8 из них используют на футболках латиницу, а 8 — кириллицу (хорошая задача по математике для 5-го класса: каких матчей больше — с одним алфавитом или с разными?). Но есть географическое распределение: на севере, в Автономном крае Воеводина, и на западе преобладает латиница (красные точки), а в остальных частях — кириллица (зелёные точки). Чтобы нарисовать эту карту, я долго листал инстаграм Суперлиги; он ведётся латиницей.
См. также: BBC про сербское письмо
Есть мнение, что хорваты пишут латиницей, а сербы — кириллицей. На самом деле это неправда: сербы пишут и так и так, хотя в конституции и записано, что официальное письмо — кириллица. На одном и том же доме можно встретить вывески латиницей и кириллицей, а люди даже не замечают, каким алфавитом читают (хотя лет 15 назад, когда от Сербии уже отвалилось всё что можно и приняли нынешнюю конституцию, мой папа поменял внутренний паспорт и удивлялся: «Кириллица?! В документе?!»)
В сербской футбольной Суперлиге 16 команд; 8 из них используют на футболках латиницу, а 8 — кириллицу (хорошая задача по математике для 5-го класса: каких матчей больше — с одним алфавитом или с разными?). Но есть географическое распределение: на севере, в Автономном крае Воеводина, и на западе преобладает латиница (красные точки), а в остальных частях — кириллица (зелёные точки). Чтобы нарисовать эту карту, я долго листал инстаграм Суперлиги; он ведётся латиницей.
См. также: BBC про сербское письмо
ЧЕРПАТЬ И ЗАЧ…РПЫВАТЬ
Варианты произношения типа звОнит/звонИт — это всегда очень интересно. Но ещё интереснее, когда люди (в том числе и составители орфоэпических словарей) даже не подозревают, что кто-то говорит не так, как они.
Когда-то, читая Грибоедова, я встретил ударение чЕрпать, заглянул в словарь и узнал, что моё черпАть — это не норма (к счастью, я не сдавал ЕГЭ, а то узнал бы это из орфоэпического словника ЕГЭ; к несчастью, строки «Сужденья черпают из забытых газет / Времен Очаковских и покоренья Крыма» отзываются в сердце более живо, чем мне бы хотелось). Я переучился и в абстрактном значении говорю чЕрпать, а в конкретном сохраняю своё черпАть: чЕрпать вдохновение, но черпАть суп из кастрюли. В Поэтическом корпусе в составе Национального корпуса русского языка преобладает чЕрпать, но единичные примеры на черпАть в XX веке есть: один из первых — «Черпали воду ялики и чайки» у Мандельштама в 1913 году; другие известные авторы с таким ударением — Валентин Катаев, Кедрин и Твардовский («Отступая, пыль глотал, / Наступая, снег черпал / Валенками воин»).
А вот в чём я никогда не сомневался, так это в произношении глагола зачёрпывать. Но недавно мы стали обсуждать с коллегами, надо ли там ставить ё, и оказались в полном изумлении: «Какое ё, ты с ума сошёл? Конечно, зачЕрпывать!» — «Да кто так говорит?» — «Да все так говорят! Словарь открой, там только зачерпывать» и далее по кругу.
Чтобы выйти из этого круга, пришлось смотреть корпуса текстов. Статистику по ударению в слове черпать из письменных прозаических текстов не получить, но и со словом зачерпывать пришлось постараться. В корпусе текстов из интернета Araneum Russicum Maximum находится 4203 зачерпыв- (96%) и 166 зачёрпыв- (4%). Однако не забудем, что букву ё ставят очень редко. Я когда-то считал по беспроблемным словам (ёлка, подчёркивать и т. п.), насколько массово люди используют ё: оказалось, что в среднем в 15% случаев. Иными словами, на одно написанное ё приходится шесть ненаписанных, и произношений с ё у зач…рпывать на самом деле около 1000: 166 * 100 / 15 ≈ 1107. Не забудем, что лишнюю тысячу произношений надо взять не со стороны, а отобрать у зачерпывать, и тогда получается счёт зачерпыв- 3262 : зачёрпыв- 1107 — примерно 75% против 25%. То есть орфоэпические словари даже не подозревают про существование варианта, которым пользуется четверть говорящих по-русски… Кстати, а как произносите вы?
Варианты произношения типа звОнит/звонИт — это всегда очень интересно. Но ещё интереснее, когда люди (в том числе и составители орфоэпических словарей) даже не подозревают, что кто-то говорит не так, как они.
Когда-то, читая Грибоедова, я встретил ударение чЕрпать, заглянул в словарь и узнал, что моё черпАть — это не норма (к счастью, я не сдавал ЕГЭ, а то узнал бы это из орфоэпического словника ЕГЭ; к несчастью, строки «Сужденья черпают из забытых газет / Времен Очаковских и покоренья Крыма» отзываются в сердце более живо, чем мне бы хотелось). Я переучился и в абстрактном значении говорю чЕрпать, а в конкретном сохраняю своё черпАть: чЕрпать вдохновение, но черпАть суп из кастрюли. В Поэтическом корпусе в составе Национального корпуса русского языка преобладает чЕрпать, но единичные примеры на черпАть в XX веке есть: один из первых — «Черпали воду ялики и чайки» у Мандельштама в 1913 году; другие известные авторы с таким ударением — Валентин Катаев, Кедрин и Твардовский («Отступая, пыль глотал, / Наступая, снег черпал / Валенками воин»).
А вот в чём я никогда не сомневался, так это в произношении глагола зачёрпывать. Но недавно мы стали обсуждать с коллегами, надо ли там ставить ё, и оказались в полном изумлении: «Какое ё, ты с ума сошёл? Конечно, зачЕрпывать!» — «Да кто так говорит?» — «Да все так говорят! Словарь открой, там только зачерпывать» и далее по кругу.
Чтобы выйти из этого круга, пришлось смотреть корпуса текстов. Статистику по ударению в слове черпать из письменных прозаических текстов не получить, но и со словом зачерпывать пришлось постараться. В корпусе текстов из интернета Araneum Russicum Maximum находится 4203 зачерпыв- (96%) и 166 зачёрпыв- (4%). Однако не забудем, что букву ё ставят очень редко. Я когда-то считал по беспроблемным словам (ёлка, подчёркивать и т. п.), насколько массово люди используют ё: оказалось, что в среднем в 15% случаев. Иными словами, на одно написанное ё приходится шесть ненаписанных, и произношений с ё у зач…рпывать на самом деле около 1000: 166 * 100 / 15 ≈ 1107. Не забудем, что лишнюю тысячу произношений надо взять не со стороны, а отобрать у зачерпывать, и тогда получается счёт зачерпыв- 3262 : зачёрпыв- 1107 — примерно 75% против 25%. То есть орфоэпические словари даже не подозревают про существование варианта, которым пользуется четверть говорящих по-русски… Кстати, а как произносите вы?
Выберите ваш вариант произношения
Anonymous Poll
19%
че́рпать — заче́рпывать (без Ё)
17%
че́рпать — зачёрпывать (с Ё)
10%
черпа́ть — заче́рпывать (без Ё)
29%
черпа́ть — зачёрпывать (с Ё)
8%
че́рпать или черпа́ть по-разному — заче́рпывать (без Ё)
15%
че́рпать или черпа́ть по-разному — зачёрпывать (с Ё)
0%
Другое (напишу в комментариях)
На юге Индии говорят на языке малая́лам и пишут так: ത — ta, തെ — te, തൊ — to.
На Шри-Ланке говорят на сингальском языке и пишут так: ත — ta, තෙ — te, තො — to.
В Мьянме говорят на бирманском языке и пишут так: တ — ta, တေ — te, တော — to.
Видна закономерность: базовый знак — согласный + a, для e добавляется что-то слева, а для o — ещё и справа.
В письме брахми (III в. до н. э — V в. н. э.), от которого произошли эти три и несколько десятков других систем письма, знак без добавок тоже передавал согласный + a, а гласные изображались приписыванием палочек с разных сторон и на разной высоте: 𑀢 — ta, а гласные — как на картинке выше.
Но эти палочки начинают разрастаться причудливейшим образом: уже в письме паллава (IV–VIII вв. н. э.), от которого происходит и малаяльское, и сингальское, и бирманское письмо, они заметно изогнутее, а дальше — больше.
Если учесть, что брахми, вероятно, восходит к финикийскому алфавиту, а тот — к египетским иероглифам, то получается синусоида: от сложных форм к простым и обратно.
На Шри-Ланке говорят на сингальском языке и пишут так: ත — ta, තෙ — te, තො — to.
В Мьянме говорят на бирманском языке и пишут так: တ — ta, တေ — te, တော — to.
Видна закономерность: базовый знак — согласный + a, для e добавляется что-то слева, а для o — ещё и справа.
В письме брахми (III в. до н. э — V в. н. э.), от которого произошли эти три и несколько десятков других систем письма, знак без добавок тоже передавал согласный + a, а гласные изображались приписыванием палочек с разных сторон и на разной высоте: 𑀢 — ta, а гласные — как на картинке выше.
Но эти палочки начинают разрастаться причудливейшим образом: уже в письме паллава (IV–VIII вв. н. э.), от которого происходит и малаяльское, и сингальское, и бирманское письмо, они заметно изогнутее, а дальше — больше.
Если учесть, что брахми, вероятно, восходит к финикийскому алфавиту, а тот — к египетским иероглифам, то получается синусоида: от сложных форм к простым и обратно.
ОСТРОВА И ПРЕДЛОГИ
В Шри-Ланке или на Шри-Ланке? В Кипре или на Кипре? В Исландии или на Исландии? Попробуем разобраться!
https://telegra.ph/Ostrova-i-predlogi-03-19
В Шри-Ланке или на Шри-Ланке? В Кипре или на Кипре? В Исландии или на Исландии? Попробуем разобраться!
https://telegra.ph/Ostrova-i-predlogi-03-19
Telegraph
Острова и предлоги
В комментариях к предыдущему посту N N поднял очень интересную тему:
ПЛЕТЕНИЕ СЛОВЕС
В праиндоевропейском языке был корень pleḱ- ‘плести, складывать’ (ḱ читается как кь). От него происходит, в частности, русский глагол плести — плету. Правда, есть проблема: индоевропейское ḱ в славянских языках вообще-то даёт с, так что должно было быть плести — плесу. Но, видимо, уже в праславянском языке плести — плесу превратилось в плести — плету по аналогии с мести — мету, цвести — цвету и т. д.
В латыни этот корень должен был бы дать plecō, но такого глагола нет: есть plectō ‘плести’ (с суффиксом -t-) и plicō ‘складывать’. В plicō незаконно появляется i: так не должно быть в первом корневом слоге, но оно могло прийти по аналогии из приставочных глаголов типа applecō → applicō ‘придвигать, прикладывать’, explecō → explicō ‘разворачивать’. Дело в том, что в середине I тысячелетия до нашей эры в латинском языке установилось ударение на 1-й слог, и срединные слоги подверглись редукции: в частности, e в таких позициях, как в этих глаголах, перешло в i.
Глаголы applicō и explicō нам хорошо знакомы: аппликация — это когда что-то приклеивают, а английское application, от которого пошло сокращение app — это буквально и есть ‘при-ложение’. Когда что-то развёрнуто и сделано явным, оно сказано эксплицитно.
Но вернёмся к глаголу plicō ‘складывать’. Его потомки — это, среди прочего, румынский глагол pleca ‘уезжать’, испанский llegar ‘приезжать’ и португальский chegar ‘приезжать’. Почему же их значения противоположны? Это один из тех редких случаев, когда изменения в языке непосредственно связаны с образом жизни людей, говорящих на нём. Предки современных румын были кочевниками-скотоводами: когда они складывали шатры, это означало, что они уезжают. А испанцы и португальцы — мореплаватели; если сложили паруса, то, значит, приехали.
(Историю про развитие значений глагола plicō в 2007 году мне изложила моя однокурсница Валя Люсина, специалист по романским языкам; я её полностью забыл и в 2021 году с удовольствием узнал заново от Артёма Борисова, серебряного призёра международной олимпиады по лингвистике; если кто-то из читателей этого канала тоже рассказывал мне это, сообщите 😉)
В праиндоевропейском языке был корень pleḱ- ‘плести, складывать’ (ḱ читается как кь). От него происходит, в частности, русский глагол плести — плету. Правда, есть проблема: индоевропейское ḱ в славянских языках вообще-то даёт с, так что должно было быть плести — плесу. Но, видимо, уже в праславянском языке плести — плесу превратилось в плести — плету по аналогии с мести — мету, цвести — цвету и т. д.
В латыни этот корень должен был бы дать plecō, но такого глагола нет: есть plectō ‘плести’ (с суффиксом -t-) и plicō ‘складывать’. В plicō незаконно появляется i: так не должно быть в первом корневом слоге, но оно могло прийти по аналогии из приставочных глаголов типа applecō → applicō ‘придвигать, прикладывать’, explecō → explicō ‘разворачивать’. Дело в том, что в середине I тысячелетия до нашей эры в латинском языке установилось ударение на 1-й слог, и срединные слоги подверглись редукции: в частности, e в таких позициях, как в этих глаголах, перешло в i.
Глаголы applicō и explicō нам хорошо знакомы: аппликация — это когда что-то приклеивают, а английское application, от которого пошло сокращение app — это буквально и есть ‘при-ложение’. Когда что-то развёрнуто и сделано явным, оно сказано эксплицитно.
Но вернёмся к глаголу plicō ‘складывать’. Его потомки — это, среди прочего, румынский глагол pleca ‘уезжать’, испанский llegar ‘приезжать’ и португальский chegar ‘приезжать’. Почему же их значения противоположны? Это один из тех редких случаев, когда изменения в языке непосредственно связаны с образом жизни людей, говорящих на нём. Предки современных румын были кочевниками-скотоводами: когда они складывали шатры, это означало, что они уезжают. А испанцы и португальцы — мореплаватели; если сложили паруса, то, значит, приехали.
(Историю про развитие значений глагола plicō в 2007 году мне изложила моя однокурсница Валя Люсина, специалист по романским языкам; я её полностью забыл и в 2021 году с удовольствием узнал заново от Артёма Борисова, серебряного призёра международной олимпиады по лингвистике; если кто-то из читателей этого канала тоже рассказывал мне это, сообщите 😉)
(ОДНА) ТЫСЯЧА
На купюре написано тысяча, а на памятной монете — одна тысяча. В названиях годов мы обычно говорим просто тысяча, а в финансовых документах, наоборот, в сумме прописью пишем одна тысяча. В менее круглых числах одна кажется уместнее, чем в более круглых (сравните: одна тысяча пятьсот семьдесят три и одна тысяча пятьсот). Но, скажем, миллиард пятьсот миллионов звучит явно более разговорно, чем один миллиард пятьсот миллионов.
Вообще, умножение на один в числительных — очень каверзная и плохо описанная операция во многих языках. Немецкий интернет пестрит вопросами, как правильно: hundertfünfzig (сто пятьдесят) или einhundertfünfzig (один-сто пятьдесят)? Учебник турецкого, который я сейчас читаю, без комментариев даёт yüz 'сто', bin 'тысяча', но bir milyon 'один миллион'. Вообще, правила «чем больше число, тем охотнее оно умножается на 1» и «чем менее круглое число, тем скорее в начале будет умножение на 1» кажутся универсальными, но наверняка в каждом языке найдутся нюансы.
На купюре написано тысяча, а на памятной монете — одна тысяча. В названиях годов мы обычно говорим просто тысяча, а в финансовых документах, наоборот, в сумме прописью пишем одна тысяча. В менее круглых числах одна кажется уместнее, чем в более круглых (сравните: одна тысяча пятьсот семьдесят три и одна тысяча пятьсот). Но, скажем, миллиард пятьсот миллионов звучит явно более разговорно, чем один миллиард пятьсот миллионов.
Вообще, умножение на один в числительных — очень каверзная и плохо описанная операция во многих языках. Немецкий интернет пестрит вопросами, как правильно: hundertfünfzig (сто пятьдесят) или einhundertfünfzig (один-сто пятьдесят)? Учебник турецкого, который я сейчас читаю, без комментариев даёт yüz 'сто', bin 'тысяча', но bir milyon 'один миллион'. Вообще, правила «чем больше число, тем охотнее оно умножается на 1» и «чем менее круглое число, тем скорее в начале будет умножение на 1» кажутся универсальными, но наверняка в каждом языке найдутся нюансы.
БРЯНСКИЕ СТУДЕНТЫ (???)
Стихотворение поэтессы Аллы Головиной «4 апреля (Юбилейная поэма 1922–1932)» начинается так:
Веселый апрель — это чудный момент.
Повсюду пасхальная чистка.
Конечно, герой наш — брянский студент.
Конечно, она — гимназистка…
Вас наверняка удивил перебой ритма в 3-й строке. Ещё больше удивляет, что поэтесса, которая родилась в 1909 году и в 1920 году уехала из России, пишет про какого-то брянского студента и гимназистку. Откуда вообще в 1922 году в Брянске студенты, если лесотехнический институт был создан там только в 1930 году, а нынешний университет — педагогический институт — туда переехал в 1976 году из Новозыбкова? А для гимназисток 1922 год — это, наоборот, поздновато.
Загадка разрешается, если знать, что Головина в 20-е и 30-е годы жила в Чехии, или просто если прочитать стихотворение дальше:
Он свыкся в Брно со своим уголком,
Она же ― с бараком и классом.
Студент, оказывается, вовсе не из Брянска, а из Брно — не брянский, а брнянский; но, увы, пропуск буквы тиражируется по крайней мере с 1990 года, когда был издан сборник стихотворений Аллы Головиной «Ночные птицы».
Головина произносит слово Брно наполовину по-русски, наполовину по-чешски: в два слога с ударением на второй из них — БырнО. По-чешски там действительно два слога, но в первом — так называемое слоговое р, которое выполняет функцию гласного. Ударение падает, как и всегда в чешском, на первый слог, так что получается что-то вроде БЫрно. Но носителю русского языка трудно представить себе, что ударение может падать на р: как видно, я даже не решаюсь написать Бṕно, хотя, конечно, именно так и надо. А в названии Пльзень — тоже два слога, и в первом из них, ударном, произносится слоговое ль.
Ударение на второй слог в слове Брно у Головиной отражается и в производном прилагательном: от Брнó получается брнянский, с ударением на я, в то время как от Бṕно образовалось бы слово бṕненский.
Стихотворение поэтессы Аллы Головиной «4 апреля (Юбилейная поэма 1922–1932)» начинается так:
Веселый апрель — это чудный момент.
Повсюду пасхальная чистка.
Конечно, герой наш — брянский студент.
Конечно, она — гимназистка…
Вас наверняка удивил перебой ритма в 3-й строке. Ещё больше удивляет, что поэтесса, которая родилась в 1909 году и в 1920 году уехала из России, пишет про какого-то брянского студента и гимназистку. Откуда вообще в 1922 году в Брянске студенты, если лесотехнический институт был создан там только в 1930 году, а нынешний университет — педагогический институт — туда переехал в 1976 году из Новозыбкова? А для гимназисток 1922 год — это, наоборот, поздновато.
Загадка разрешается, если знать, что Головина в 20-е и 30-е годы жила в Чехии, или просто если прочитать стихотворение дальше:
Он свыкся в Брно со своим уголком,
Она же ― с бараком и классом.
Студент, оказывается, вовсе не из Брянска, а из Брно — не брянский, а брнянский; но, увы, пропуск буквы тиражируется по крайней мере с 1990 года, когда был издан сборник стихотворений Аллы Головиной «Ночные птицы».
Головина произносит слово Брно наполовину по-русски, наполовину по-чешски: в два слога с ударением на второй из них — БырнО. По-чешски там действительно два слога, но в первом — так называемое слоговое р, которое выполняет функцию гласного. Ударение падает, как и всегда в чешском, на первый слог, так что получается что-то вроде БЫрно. Но носителю русского языка трудно представить себе, что ударение может падать на р: как видно, я даже не решаюсь написать Бṕно, хотя, конечно, именно так и надо. А в названии Пльзень — тоже два слога, и в первом из них, ударном, произносится слоговое ль.
Ударение на второй слог в слове Брно у Головиной отражается и в производном прилагательном: от Брнó получается брнянский, с ударением на я, в то время как от Бṕно образовалось бы слово бṕненский.
НОРМАЛЬНО, АНАТОЛИЙ
Фотография Анатолия Чубайса у турецкого банкомата стала поводом для множества шуток и наблюдений. Екатерина Шульман цитирует Пелевина, а в «Стамбульском канале» дают финансовые советы:
«Эх, Анатолий, что ж вы так! А вот подписались бы на мой канал – знали бы, что самая низкая комиссия на снятие валюты в QNB (2,5%). А в Гаранти аж 5%»
По этому посту видно, как изменился русский речевой этикет. Во второй половине 90-х, когда я был очень политизированным ребёнком и всё время что-то читал про Чубайса, он назывался только Анатолий Борисович (ну или Толя, или Толик) — но даже шуточное обращение Анатолий, вы было бы немыслимо (Борис, ты неправ было на 10 лет раньше — но на ты). И вот прошло 25 лет, Чубайс постарел, а русский язык лишил его отчества — хотя я бы по старой памяти всё равно писал Анатолий Борисович.
На банкомате, кстати, написано «всех банков картами-с»; может, даже карта Мир принимается.
Фотография Анатолия Чубайса у турецкого банкомата стала поводом для множества шуток и наблюдений. Екатерина Шульман цитирует Пелевина, а в «Стамбульском канале» дают финансовые советы:
«Эх, Анатолий, что ж вы так! А вот подписались бы на мой канал – знали бы, что самая низкая комиссия на снятие валюты в QNB (2,5%). А в Гаранти аж 5%»
По этому посту видно, как изменился русский речевой этикет. Во второй половине 90-х, когда я был очень политизированным ребёнком и всё время что-то читал про Чубайса, он назывался только Анатолий Борисович (ну или Толя, или Толик) — но даже шуточное обращение Анатолий, вы было бы немыслимо (Борис, ты неправ было на 10 лет раньше — но на ты). И вот прошло 25 лет, Чубайс постарел, а русский язык лишил его отчества — хотя я бы по старой памяти всё равно писал Анатолий Борисович.
На банкомате, кстати, написано «всех банков картами-с»; может, даже карта Мир принимается.
СЛОВА УДАРНЫЕ И БЕЗУДАРНЫЕ
Мы привыкли, что на одно слово приходится одно ударение. Но бывают слова, которые обычно безударны — например, предлоги или вспомогательные глаголы. Это так называемые клитики. Если они в речи присоединяются к тому ударному слову, которое идёт после них (ориентируясь на наше направление письма — если они стоят слева от ударного слова), то они называются проклитики, а если они присоединяются к предыдущему слову, то это энклитики. Большинство русских предлогов и союзов — проклитики: по рукАм, без семьИ, ПЕтя | и ВАся (мы говорим именно так, а не «Петя и | Вася»). Энклитики в русском языке тоже встречается; это слова ли, же, бы и т. д.: ПришЁл ли | Петя, надо же, ПЕтя бы | устАл.
Со словом бы, правда, есть о чём подумать: кажется, что оно из энклитик сдвигается в число проклитик, потому что часто по смыслу относится к глаголу, который стоит справа от него, так что произношение ПЕтя | бы устАл в целом возможно. Но всё ещё трудно вставить перед бы вводное слово: ПЕтя | навЕрное | бы устАл звучит плоховато, хотя такие примеры и встречаются; мы всё-таки скорее скажем ПЕтя бы | навЕрное | устАл.
В древнерусском языке безударными могли быть и некоторые формы вполне полнозначных слов: например, голову, были. Такие слова называются энклиноменами. Достаточно длинным знаменательным словам не так легко присоединиться в речи к соседним словам, как коротеньким предлогам, так что при их употреблении всё-таки возникало какое-то автоматическое ударение, которое приходилось на первый слог. Поэтому мы и сегодня говорим гОлову, бЫли. А что если рядом встречаются несколько безударных слов, например проклитика и энклиномен: на голову, не были? Тогда мы имеем дело всё с тем же автоматическим ударением на первый слог: нА голову, нЕ были. В древнерусском языке так же были устроены и сочетания с более длинными цепочками проклитик: нЕ на голову или даже И не на голову.
Сегодня такие ударения кажутся невероятными, да и в комбинации «проклитика + энклиномен» ударение часто перетянулось на полнозначное слово: мы уже не говорим нЕ дали, а только не дАли. Когда ударение ставится на предлог, а когда — на существительное, — это очень тонкий вопрос. Сложнее всего, конечно иностранцам: поди пойми, что:
• во фразе Олег от боли схватился за ногу ударение на за предпочтительно;
• во фразе Я купил пять куриных ног; за ногу я заплатил по 100 рублей ударение на за возможно;
• во фразе Я купил куриную ногу; за ногу я заплатил 100 рублей ударение на за невозможно.
Спасает иностранцев только то, что даже многие носители русского языка наверняка не согласятся с моими оценками этих ударений.
В английском языке сочетания клитик тоже ведут себя нетривиальным образом. Иногда они подчиняются требованиям ритма, чтобы получилось чередование ударных и безударных слогов «ТА-та-ТА-та-ТА-та-…»: в they do not think сочетание do + not звучит скорее как [дУнот], потому что дальше идёт глагол с ударением на первом слоге, а в they do not resign — скорее как [дунОт], потому что дальше идёт глагол с ударением на втором слоге. Впрочем, глаголов с ударением на первом слоге, видимо, было больше, поэтому при слиянии в единое don't победил вариант с ударением на do и с редукцией not.
А особенно непривычно для русского человека устроены английские сочетания предлогов и местоимений (и, кажется, учебники и грамматики об этом обычно не говорят). Мы привыкли, что по-русски предлог безударен, а местоимение ударно: без нИх, между нАми, через негО. А по-английски неодносложные предлоги в сочетаниях с местоимениями ударны почти всегда (betwEEn us, а не between Us), а односложные бывают ударны очень часто: вариант fOr us едва ли не распространённее, чем for Us. Наверняка многое зависит от долготы гласного в местоимении, от частоты предлога и т. д. и т. п. — если вдруг вы захотите это поизучать или найдёте исследования, расскажите, пожалуйста.
Мы привыкли, что на одно слово приходится одно ударение. Но бывают слова, которые обычно безударны — например, предлоги или вспомогательные глаголы. Это так называемые клитики. Если они в речи присоединяются к тому ударному слову, которое идёт после них (ориентируясь на наше направление письма — если они стоят слева от ударного слова), то они называются проклитики, а если они присоединяются к предыдущему слову, то это энклитики. Большинство русских предлогов и союзов — проклитики: по рукАм, без семьИ, ПЕтя | и ВАся (мы говорим именно так, а не «Петя и | Вася»). Энклитики в русском языке тоже встречается; это слова ли, же, бы и т. д.: ПришЁл ли | Петя, надо же, ПЕтя бы | устАл.
Со словом бы, правда, есть о чём подумать: кажется, что оно из энклитик сдвигается в число проклитик, потому что часто по смыслу относится к глаголу, который стоит справа от него, так что произношение ПЕтя | бы устАл в целом возможно. Но всё ещё трудно вставить перед бы вводное слово: ПЕтя | навЕрное | бы устАл звучит плоховато, хотя такие примеры и встречаются; мы всё-таки скорее скажем ПЕтя бы | навЕрное | устАл.
В древнерусском языке безударными могли быть и некоторые формы вполне полнозначных слов: например, голову, были. Такие слова называются энклиноменами. Достаточно длинным знаменательным словам не так легко присоединиться в речи к соседним словам, как коротеньким предлогам, так что при их употреблении всё-таки возникало какое-то автоматическое ударение, которое приходилось на первый слог. Поэтому мы и сегодня говорим гОлову, бЫли. А что если рядом встречаются несколько безударных слов, например проклитика и энклиномен: на голову, не были? Тогда мы имеем дело всё с тем же автоматическим ударением на первый слог: нА голову, нЕ были. В древнерусском языке так же были устроены и сочетания с более длинными цепочками проклитик: нЕ на голову или даже И не на голову.
Сегодня такие ударения кажутся невероятными, да и в комбинации «проклитика + энклиномен» ударение часто перетянулось на полнозначное слово: мы уже не говорим нЕ дали, а только не дАли. Когда ударение ставится на предлог, а когда — на существительное, — это очень тонкий вопрос. Сложнее всего, конечно иностранцам: поди пойми, что:
• во фразе Олег от боли схватился за ногу ударение на за предпочтительно;
• во фразе Я купил пять куриных ног; за ногу я заплатил по 100 рублей ударение на за возможно;
• во фразе Я купил куриную ногу; за ногу я заплатил 100 рублей ударение на за невозможно.
Спасает иностранцев только то, что даже многие носители русского языка наверняка не согласятся с моими оценками этих ударений.
В английском языке сочетания клитик тоже ведут себя нетривиальным образом. Иногда они подчиняются требованиям ритма, чтобы получилось чередование ударных и безударных слогов «ТА-та-ТА-та-ТА-та-…»: в they do not think сочетание do + not звучит скорее как [дУнот], потому что дальше идёт глагол с ударением на первом слоге, а в they do not resign — скорее как [дунОт], потому что дальше идёт глагол с ударением на втором слоге. Впрочем, глаголов с ударением на первом слоге, видимо, было больше, поэтому при слиянии в единое don't победил вариант с ударением на do и с редукцией not.
А особенно непривычно для русского человека устроены английские сочетания предлогов и местоимений (и, кажется, учебники и грамматики об этом обычно не говорят). Мы привыкли, что по-русски предлог безударен, а местоимение ударно: без нИх, между нАми, через негО. А по-английски неодносложные предлоги в сочетаниях с местоимениями ударны почти всегда (betwEEn us, а не between Us), а односложные бывают ударны очень часто: вариант fOr us едва ли не распространённее, чем for Us. Наверняка многое зависит от долготы гласного в местоимении, от частоты предлога и т. д. и т. п. — если вдруг вы захотите это поизучать или найдёте исследования, расскажите, пожалуйста.
РАЗНОЦВЕТНЫЙ
Дмитрий Сичинава обратил внимание на удивительное начало хрестоматийного романа. Пётр, камердинер Николая Петровича Кирсанова, в «Отцах и детях» описан так:
В повести Пелагеи Гусевой «На Рогачёвке», опубликованной в том же «Русском вестнике» Каткова, что и «Отцы и дети», но на 13 лет позже (в 1875 году), говорится:
Другая возможность: волосы у Петра просто были немного разных естественных оттенков. Дмитрий Сичинава отмечает, что так сказано в переводах на английский и на шведский (the streaky hair, med dess många färgskiftningar ‘со многими переменами цвета’). К этому стоит добавить, что слово разноцветный раньше имело более широкое значение: ‘разных цветов (возможно, про разные объекты)’, а не ‘сочетающий в себе разные яркие цвета, пёстрый’, как сегодня. Например, у Фаддея Булгарина в 1829 году читаем:
Дмитрий Сичинава обратил внимание на удивительное начало хрестоматийного романа. Пётр, камердинер Николая Петровича Кирсанова, в «Отцах и детях» описан так:
— Что, Петр, не видать еще? — спрашивал 20-го мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
Слуга, в котором все: и бирюзовая сережка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения, словом, все изобличало человека новейшего, усовершенствованного поколения, посмотрел снисходительно вдоль дороги и ответствовал: «Никак нет-с, не видать».
Читателю из XXI века бросаются в глаза разноцветные волосы: зумер! волосы осветлил, а ирокез фиолетовым покрасил? или просто розовые с голубыми пряди сделал? Но в XIX веке эта фраза понималась по-другому — правда, мы точно не знаем как.В повести Пелагеи Гусевой «На Рогачёвке», опубликованной в том же «Русском вестнике» Каткова, что и «Отцы и дети», но на 13 лет позже (в 1875 году), говорится:
Брат же его очень высокий, сухощавый, с орлиным носом и разноцветными волосами: у него были русые, почти белокурые волосы, черные брови и рыжие огненные усы.
Возможно, и у Петра волосы на голове были не того же цвета, что усы и/или беловатый пух на подбородке. Правда, смущает, что Гусевой приходится объяснять, что такое разноцветные волосы: то есть это всё-таки, наверное, не было самоочевидное понимание.Другая возможность: волосы у Петра просто были немного разных естественных оттенков. Дмитрий Сичинава отмечает, что так сказано в переводах на английский и на шведский (the streaky hair, med dess många färgskiftningar ‘со многими переменами цвета’). К этому стоит добавить, что слово разноцветный раньше имело более широкое значение: ‘разных цветов (возможно, про разные объекты)’, а не ‘сочетающий в себе разные яркие цвета, пёстрый’, как сегодня. Например, у Фаддея Булгарина в 1829 году читаем:
После обедни наступил завтрак, или, лучше сказать, водкопой, потому что дамы очень мало ели, а мужчины более пили. Разноцветные и разновкусные водки беспрестанно переходили, для пробы, из рук в руки, пока графины не опустели.
Слово разноцветный постепенно вытесняет слово пёстрый (до середины XX века пёстрый было в 5–10 раз частотнее, а теперь они сравнялись), но значения ‘пёстрый’ Тургенев, видимо, всё же не имел в виду, так что волосы у Петра были просто с естественными переливами, модность выражалась в том, что они были напомажены, а фиолетовый ирокез отменяется.СЧЁТ У ТОЛКИНА
Сегодня в Москве, Санкт-Петербурге и нескольких десятках других мест прошёл второй тур LII Традиционной олимпиады по лингвистике для школьников 8–11 классов. Мой фаворит на этой олимпиаде — задача Сергея Малышева, посвящённая системам записи чисел у Толкина. Вообще, задачи на искусственные языки и системы письма на олимпиадах по лингвистике обычно не приветствуются, но эта оказалось уж слишком красивой. Те, кто захочет порешать сложную задачу для старшеклассников, найдут оригинал в комментариях к этому посту, а на картинке я предлагаю вам упрощённую версию: попробуйте разобраться в одной из эльфийских систем записи чисел и понять, какие два числа записаны в правом столбце. Призов не будет, но пишите ответы в комментарии!
Сегодня в Москве, Санкт-Петербурге и нескольких десятках других мест прошёл второй тур LII Традиционной олимпиады по лингвистике для школьников 8–11 классов. Мой фаворит на этой олимпиаде — задача Сергея Малышева, посвящённая системам записи чисел у Толкина. Вообще, задачи на искусственные языки и системы письма на олимпиадах по лингвистике обычно не приветствуются, но эта оказалось уж слишком красивой. Те, кто захочет порешать сложную задачу для старшеклассников, найдут оригинал в комментариях к этому посту, а на картинке я предлагаю вам упрощённую версию: попробуйте разобраться в одной из эльфийских систем записи чисел и понять, какие два числа записаны в правом столбце. Призов не будет, но пишите ответы в комментарии!
СЧЁТ У ТОЛКИНА: ОТВЕТЫ
Система записи чисел 12-чная. Возрастание разрядов — слева направо. В задаче есть цифры 0, 1, 2, 3, 5, 6, 8, 11 (B). Полный перечень цифр — на рисунке; видно, что формы соседних цифр визуально связаны между собой (1–2–3, 4–5–6, 7–8–9, 10–11).
Правильные ответы — 8 и 132. Их дали Singing Owl, Ajno и Ирина Фуфаева, поздравляю! У Vladislav K один правильный ответ и одно сомнение про однозначные числа, у Хто Я — один правильный ответ из двух. Спасибо всем читателям за решения!
Кроме этого, у Толкина есть и вторая система записи чисел — десятичная, устроенная по тому же принципу с теми же цифрами, но, естественно, без 10 (A) и 11 (B). Десятичность иногда дополнительно обозначается точками или чертой над цифрой, чтобы не путаться.
Система записи чисел 12-чная. Возрастание разрядов — слева направо. В задаче есть цифры 0, 1, 2, 3, 5, 6, 8, 11 (B). Полный перечень цифр — на рисунке; видно, что формы соседних цифр визуально связаны между собой (1–2–3, 4–5–6, 7–8–9, 10–11).
Правильные ответы — 8 и 132. Их дали Singing Owl, Ajno и Ирина Фуфаева, поздравляю! У Vladislav K один правильный ответ и одно сомнение про однозначные числа, у Хто Я — один правильный ответ из двух. Спасибо всем читателям за решения!
Кроме этого, у Толкина есть и вторая система записи чисел — десятичная, устроенная по тому же принципу с теми же цифрами, но, естественно, без 10 (A) и 11 (B). Десятичность иногда дополнительно обозначается точками или чертой над цифрой, чтобы не путаться.
ПРИПЁК ПРИ ПЕРЕВОДЕ И ЕСТЕСТВЕННАЯ ДЛИНА ТЕКСТОВ НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ
Учёные скрывают: французы слишком много болтают, а турецкий язык короче английского!!!
Это и многое другое — по ссылке: изучаем длину переводов по сравнению с оригиналом.
https://telegra.ph/Pripyok-pri-perevode-i-estestvennaya-dlina-tekstov-na-raznyh-yazykah-03-29
Учёные скрывают: французы слишком много болтают, а турецкий язык короче английского!!!
Это и многое другое — по ссылке: изучаем длину переводов по сравнению с оригиналом.
https://telegra.ph/Pripyok-pri-perevode-i-estestvennaya-dlina-tekstov-na-raznyh-yazykah-03-29
Telegraph
Припёк при переводе и естественная длина текстов на разных языках
Недавно меня спросили, насколько в среднем удлиняется текст при переводе с английского на русский. Это, конечно, очень важный вопрос для локализации (хотя там чаще всего речь идёт про короткие тексты типа пунктов меню или отдельных предложений), а готового…
СЕМАНТИКА И ПРАГМАТИКА
1) Анна Кречетова вышла на одиночный пикет с плакатом «Фашизм не пройдёт». Тверской суд счёл, что это дискредитация Вооружённых сил РФ. 🔗
2) Вера Башмакова наклеила на свою машину надпись «Нет войне», об этом сообщила в компетентные органы работница ЖКХ, машину объявили в розыск как угнанную; пришлось долго и неприятно объясняться с полицией. 🔗
3) В Иванове задержали Михаила Гусева 🔗, а в Москве — Дмитрия Резникова 🔗 за плакат «*** *****», а сколько-то ещё аналогичных случаев я наверняка упустил из виду.
У кого-то эти истории вызывают чувство «Ну и правильно их повязали», у кого-то — «Что-о?! Тверской суд против лозунга „Фашизм не пройдёт“?!». Попробуем разобраться с тем, как всё это работает с точки зрения языка.
У языковых выражений есть значения — этим занимается семантика. Иногда они устроены проще, иногда — сложнее: например, во фразу Король Испании молод зашита информация о том, что король Испании существует, а о том, сколько девочек пострадали, если Каждый мальчик укусил девочку, можно долго спорить. Но кроме семантики существует ещё и прагматика: высказывания опираются на знания людей об окружающей действительности и даже могут иметь разный смысл в разных ситуациях. Мы очень многое не проговариваем, потому что это и так понятно (см. постулаты Грайса 🔗).
1.
— Пойдёшь со мной вечером в клуб?
— У меня завтра утром экзамен.
(пример из лекции Владимира Селегея 🔗)
Вторая реплика формально вообще никак не связана с первой. Что же это — театр абсурда, Ионеско, Беккет? Нет, совершенно нормальный диалог. В контексте первой реплики домысливается огромное рассуждение, которое странно было бы произносить целиком: «Нет, я не пойду вечером в клуб, потому что я считаю, что поход в клуб может отрицательно сказаться на моём состоянии на следующее утро, когда у меня будет экзамен, и тем самым ухудшить оценку, а я хочу получить максимально возможную оценку».
2. Сигареты есть? (пример Антона Сомина)
Значение: «Скажи, есть ли у тебя сигареты» — но настоящий смысл этого вопроса в устах друга, директора школы или гопника в подворотне различается очень существенно.
3. О, отлично, никого нет!
Если вы пришли в банк, где работают пять окошек и в ожидании на большой площади сидят два клиента, эта фраза уместна и имеет смысл «Людей, относящихся к интересующей меня в данный момент категории (то есть клиентов, а не сотрудников банка), пренебрежимо мало». Но если диверсанты ползут взрывать вражеский склад и видят двух вооружённых часовых, то едва ли они такое произнесут.
Плакаты «Фашизм не пройдёт», «Нет войне» и «*** *****» точно так же играют с семантикой и прагматикой. Всем очевидно, что фраза Фашизм не пройдёт в условиях одиночного пикета 20 марта 2022 года на Пушкинской площади прагматически означает не что иное, как дискредитацию Вооружённых сил РФ; если вы поддерживаете спецоперацию и одобряете это задержание, то вы смотрите на прагматику; если вы против войны и не одобряете задержание, вы смотрите на семантику. Точно так же надпись «*** *****» в начале 2022 года в России читается не как «Два слона» или «Для кухни», а как «Нет войне», причём понятно какой.
Как возникает прагматическое понимание, очевидно: мы именно так всю жизнь и разговариваем. Но откуда берутся семантисты, которые удивляются, как же можно задерживать за мирные лозунги? Дело в том, что язык права ведёт многовековую и отчасти успешную борьбу с прагматикой: огромные законы и все эти договоры на 15 страниц мелким шрифтом как раз и предназначены для того, чтобы никто не мог ничего домыслить. Поэтому мы и ожидаем, что полиция и суд будут руководствоваться только семантикой и удивляемся, когда они реагируют на прагматику.
В прежней жизни, наоборот, суды делали вид, что в прагматике не разбираются и не умеют понимать тексты как нормальные люди. Это породило (местами довольно уродливый) институт лингвистической экспертизы, когда понимание текстов отдавалось на аутсорс людям с дипломами, потому что якобы они что-то особенное умеют. Но сейчас, кажется, для понимания фразы Фашизм не пройдёт лингвисты-эксперты уже не понадобились.
*** *****
1) Анна Кречетова вышла на одиночный пикет с плакатом «Фашизм не пройдёт». Тверской суд счёл, что это дискредитация Вооружённых сил РФ. 🔗
2) Вера Башмакова наклеила на свою машину надпись «Нет войне», об этом сообщила в компетентные органы работница ЖКХ, машину объявили в розыск как угнанную; пришлось долго и неприятно объясняться с полицией. 🔗
3) В Иванове задержали Михаила Гусева 🔗, а в Москве — Дмитрия Резникова 🔗 за плакат «*** *****», а сколько-то ещё аналогичных случаев я наверняка упустил из виду.
У кого-то эти истории вызывают чувство «Ну и правильно их повязали», у кого-то — «Что-о?! Тверской суд против лозунга „Фашизм не пройдёт“?!». Попробуем разобраться с тем, как всё это работает с точки зрения языка.
У языковых выражений есть значения — этим занимается семантика. Иногда они устроены проще, иногда — сложнее: например, во фразу Король Испании молод зашита информация о том, что король Испании существует, а о том, сколько девочек пострадали, если Каждый мальчик укусил девочку, можно долго спорить. Но кроме семантики существует ещё и прагматика: высказывания опираются на знания людей об окружающей действительности и даже могут иметь разный смысл в разных ситуациях. Мы очень многое не проговариваем, потому что это и так понятно (см. постулаты Грайса 🔗).
1.
— Пойдёшь со мной вечером в клуб?
— У меня завтра утром экзамен.
(пример из лекции Владимира Селегея 🔗)
Вторая реплика формально вообще никак не связана с первой. Что же это — театр абсурда, Ионеско, Беккет? Нет, совершенно нормальный диалог. В контексте первой реплики домысливается огромное рассуждение, которое странно было бы произносить целиком: «Нет, я не пойду вечером в клуб, потому что я считаю, что поход в клуб может отрицательно сказаться на моём состоянии на следующее утро, когда у меня будет экзамен, и тем самым ухудшить оценку, а я хочу получить максимально возможную оценку».
2. Сигареты есть? (пример Антона Сомина)
Значение: «Скажи, есть ли у тебя сигареты» — но настоящий смысл этого вопроса в устах друга, директора школы или гопника в подворотне различается очень существенно.
3. О, отлично, никого нет!
Если вы пришли в банк, где работают пять окошек и в ожидании на большой площади сидят два клиента, эта фраза уместна и имеет смысл «Людей, относящихся к интересующей меня в данный момент категории (то есть клиентов, а не сотрудников банка), пренебрежимо мало». Но если диверсанты ползут взрывать вражеский склад и видят двух вооружённых часовых, то едва ли они такое произнесут.
Плакаты «Фашизм не пройдёт», «Нет войне» и «*** *****» точно так же играют с семантикой и прагматикой. Всем очевидно, что фраза Фашизм не пройдёт в условиях одиночного пикета 20 марта 2022 года на Пушкинской площади прагматически означает не что иное, как дискредитацию Вооружённых сил РФ; если вы поддерживаете спецоперацию и одобряете это задержание, то вы смотрите на прагматику; если вы против войны и не одобряете задержание, вы смотрите на семантику. Точно так же надпись «*** *****» в начале 2022 года в России читается не как «Два слона» или «Для кухни», а как «Нет войне», причём понятно какой.
Как возникает прагматическое понимание, очевидно: мы именно так всю жизнь и разговариваем. Но откуда берутся семантисты, которые удивляются, как же можно задерживать за мирные лозунги? Дело в том, что язык права ведёт многовековую и отчасти успешную борьбу с прагматикой: огромные законы и все эти договоры на 15 страниц мелким шрифтом как раз и предназначены для того, чтобы никто не мог ничего домыслить. Поэтому мы и ожидаем, что полиция и суд будут руководствоваться только семантикой и удивляемся, когда они реагируют на прагматику.
В прежней жизни, наоборот, суды делали вид, что в прагматике не разбираются и не умеют понимать тексты как нормальные люди. Это породило (местами довольно уродливый) институт лингвистической экспертизы, когда понимание текстов отдавалось на аутсорс людям с дипломами, потому что якобы они что-то особенное умеют. Но сейчас, кажется, для понимания фразы Фашизм не пройдёт лингвисты-эксперты уже не понадобились.
*** *****
МЕЖДУ ДОНОСОМ И ПО[г]РОМОМ О[ɣ]РОМНАЯ ПРОПАСТЬ
Самый популярный лингвист последних дней Роман Доброхотов написал:
Одна из немногих диалектных черт, которые хорошо осознаются, — это южнорусское фрикативное (щелевое) [ɣ] (как в слове ага или гггосподи) в противоположность литературному взрывному [г]. Именно потому, что эта черта хорошо осознаётся, в публичном пространстве она редка: засмеют же. Тем удивительнее, что есть одна авторитетная публичная фигура, которая регулярно использует фрикативное [ɣ] в своей речи — Екатерина Шульман, родом из Тулы.
Вот 2-минутный фрагмент из её интервью Илье Варламову:
Чем быстрее ЕШ говорит, тем больше фрикативных; чем ближе к началу разговора, тем их меньше (выше — фрагмент из середины длинного интервью): в общем, фрикативных тем больше, чем слабее самоконтроль. В то же время она любит подчёркивать с помощью фрикативного [ɣ] нарочито иронические вставки, а на них темп речи как раз более медленный.(Здесь могло бы быть огромное исследование про употребление иронических вставок с южнорусским, украинским и белорусским произношением или даже на украинском и белорусском языках в русских текстах, но сейчас для него явно неподходящее время.)
Самый популярный лингвист последних дней Роман Доброхотов написал:
Есть ли другая такая страна где люди из городов на расстоянии 10 тысяч км друг от друга говорят без мельчайшего различия в акценте? Это потрясающая монолитность, невиданная нигде в мире
Это вызвало шквал эмоций: кто-то возражает, кто-то предлагает объяснения. Нам всегда хочется найти причину, из которой всё ясным образом проистекает, но боюсь, что одного простого объяснения тут не существует. Как бы то ни было, я бы хотел поддержать утверждение про монолитность — правда, неожиданным образом: контрпримером.Одна из немногих диалектных черт, которые хорошо осознаются, — это южнорусское фрикативное (щелевое) [ɣ] (как в слове ага или гггосподи) в противоположность литературному взрывному [г]. Именно потому, что эта черта хорошо осознаётся, в публичном пространстве она редка: засмеют же. Тем удивительнее, что есть одна авторитетная публичная фигура, которая регулярно использует фрикативное [ɣ] в своей речи — Екатерина Шульман, родом из Тулы.
Вот 2-минутный фрагмент из её интервью Илье Варламову:
Россия, к сожалению, как и по мно[ɣ’]им дру[ɣ’]им вопросам, проваливается тут в середину, в эту самую нашу любимую uncanny valley, зловещую долину, знаете вот это вот явление в дизайне, ко[г]да антропоморфный объект, приближаясь к виду человека, начинает не вызывать больше симпатий, а, наоборот, пу[ɣ]ать. Вот с Россией немножко так. Она ка[г] бы всё приближается к человеческому облику, но чего-то в ней не хватает: то ли [ɣ]лаз во лбу, то ли еще какая-то странность такая небольшая в лице, и все пу[г]аются. Так вот: от варианта третьего мира мы ушли, потому что наша с вами традиционная семья там, рели[ɣ’]иозная община, соседская общность, а[г]рарное традиционное общество — всё это было раз[ɣ]рохано в XX веке. Мы социум [г]ородской. Но к варианту первого мира мы дойти не успели: уже близко подошли, как обычно, подошли близко, а потом все это накрылось, крышкою [ɣ]роба накрылось, судя по всему. Поэтому традиционных институтов уже нет, институтов публичных, политических, социальных ещё в достаточной степени не наросло, хотя в крупных более-менее бо[г]атых [г]ородах начинало нарастать. Поэтому наша с вами атомизация особенно обидная.
Но вы спрашивали не про это, а вы спрашивали, способны ли наши [ɣ]раждане сор[ɣ]анизоваться для хорошего по[г]рома, который тоже есть институт [ɣ]ражданского общества в своем роде. Есть сомнения. Во-первых, это тоже дело всё-таки для скорее молодых, чем пожилых. Значит, вот смотрите: доносить, писать жалобы — это пожилые женщины, это вот наша [г]лавная такая социальная единица, опять же и в хорошем, и в дурном. Они и напишут про лужу во дворе, они и напишут про то, что сосед вышел в сине-жёлтых носках, наверное, это как-то подозрительно. Это можно, но вот всё доносительство, чьё значение очень сильно преувеличивается, оно ведь рассчитывает на [г]осударственный институт, а не берет правоприменение в свои руки: между доносом и по[г]ромом о[ɣ]ромная пропасть. Хотя кажется что это и то и дру[ɣ]ое, так сказать, плохой поступок, условно [ɣ]оворя, но это плохие поступки на совершенно разных социальных рельсах.
Здесь 24 г-образных звука: 10 твёрдых [ɣ], 3 мягких [ɣ’] и 11 твёрдых [г]. Отмечу, что среди твёрдых звуков [ɣ] и [г] примерно поровну (10:11), а среди мягких преобладает [ɣ’] (3:0) — данных, конечно, тут мало, но кажется, что это в целом работает. Возможно, есть какие-то зависимости от ударения и соседних звуков.Чем быстрее ЕШ говорит, тем больше фрикативных; чем ближе к началу разговора, тем их меньше (выше — фрагмент из середины длинного интервью): в общем, фрикативных тем больше, чем слабее самоконтроль. В то же время она любит подчёркивать с помощью фрикативного [ɣ] нарочито иронические вставки, а на них темп речи как раз более медленный.
ТАКТОВИКИ
На днях записывал видео, в котором рассказывал про неклассические стихотворные размеры — в частности, про тактовик: стих, в котором между ударными позициями от 1 до 3 безударных слогов. (В ямбе или хорее по 1 безударному слогу между ударными, в дактиле, амфибрахии и анапесте — по 2, а в дольнике — 1 или 2.) Ритм тактовика, когда в нём много 3-сложных безударных промежутков, получается очень характерный: чётко выделенные ударения, а между ними длинные быстро произносимые куски. С точки зрения повседневного языка это звучит необычно, поскольку 3-сложные безударные промежутки не так уж частотны.
Обычно в рассказах про тактовик я привожу стихотворение Владимира Луговского «Перекоп» — но сейчас мне совершенно не захотелось цитировать стихотворение про военные действия в Крыму. Зато пару лет назад я сходил на вечер стихов Дмитрия Быкова, где он прочитал своё стихотворение «Холодный блюз»; я сразу уловил что-то знакомое, а подумав, понял, что оно написано в точности так же, как «Перекоп»: тактовиком с чередованием 4-ударных и 3-ударных строк.
К настроению Быков подходит гораздо лучше, поэтому в видео я процитировал именно его, но здесь поделюсь обоими: ведь хороши оба, и оба, к сожалению, актуальны. («Холодный блюз» очень длинный, поэтому в соседнем посте.)
ПЕРЕКОП
Владимир Луговской
Такая была ночь, что ни ветер гулевой,
Ни русская старуха земля
Не знали, что поделать с тяжёлой головой —
Золотой головой Кремля.
Такая была ночь, что костями засевать
Решили черноморскую степь.
Такая была ночь, что ушёл Сиваш
И мёртвым постелил постель.
Такая была ночь — что ни шаг, то окоп,
Вприсядку выплясывал огонь.
Подскакивал Чонгар, и ревел Перекоп,
И рушился махновский конь.
И штабы лихорадило, и штык кровенел,
И страх человеческий смолк,
Когда за полками перекрошенных тел
Наточенный катился полк.
Дроздовцы сатанели, кололи латыши,
Огонь перекрестный крыл.
И Фрунзе сказал: — Наступи и задуши
Последнюю гидру — Крым.
Но смерть, словно рыбина адовых морей,
Кровавой наметала икры.
И Врангель сказал: — Помолись и отбей
Последнюю опору — Крым.
Гремели батареи победу из побед,
И здорово ворвался в Крым
Саратовский братишка со шрамом на губе,
Обутый в динамитный дым.
1927
🔽 Продолжение: Дмитрий Быков, «Холодный блюз»
На днях записывал видео, в котором рассказывал про неклассические стихотворные размеры — в частности, про тактовик: стих, в котором между ударными позициями от 1 до 3 безударных слогов. (В ямбе или хорее по 1 безударному слогу между ударными, в дактиле, амфибрахии и анапесте — по 2, а в дольнике — 1 или 2.) Ритм тактовика, когда в нём много 3-сложных безударных промежутков, получается очень характерный: чётко выделенные ударения, а между ними длинные быстро произносимые куски. С точки зрения повседневного языка это звучит необычно, поскольку 3-сложные безударные промежутки не так уж частотны.
Обычно в рассказах про тактовик я привожу стихотворение Владимира Луговского «Перекоп» — но сейчас мне совершенно не захотелось цитировать стихотворение про военные действия в Крыму. Зато пару лет назад я сходил на вечер стихов Дмитрия Быкова, где он прочитал своё стихотворение «Холодный блюз»; я сразу уловил что-то знакомое, а подумав, понял, что оно написано в точности так же, как «Перекоп»: тактовиком с чередованием 4-ударных и 3-ударных строк.
К настроению Быков подходит гораздо лучше, поэтому в видео я процитировал именно его, но здесь поделюсь обоими: ведь хороши оба, и оба, к сожалению, актуальны. («Холодный блюз» очень длинный, поэтому в соседнем посте.)
ПЕРЕКОП
Владимир Луговской
Такая была ночь, что ни ветер гулевой,
Ни русская старуха земля
Не знали, что поделать с тяжёлой головой —
Золотой головой Кремля.
Такая была ночь, что костями засевать
Решили черноморскую степь.
Такая была ночь, что ушёл Сиваш
И мёртвым постелил постель.
Такая была ночь — что ни шаг, то окоп,
Вприсядку выплясывал огонь.
Подскакивал Чонгар, и ревел Перекоп,
И рушился махновский конь.
И штабы лихорадило, и штык кровенел,
И страх человеческий смолк,
Когда за полками перекрошенных тел
Наточенный катился полк.
Дроздовцы сатанели, кололи латыши,
Огонь перекрестный крыл.
И Фрунзе сказал: — Наступи и задуши
Последнюю гидру — Крым.
Но смерть, словно рыбина адовых морей,
Кровавой наметала икры.
И Врангель сказал: — Помолись и отбей
Последнюю опору — Крым.
Гремели батареи победу из побед,
И здорово ворвался в Крым
Саратовский братишка со шрамом на губе,
Обутый в динамитный дым.
1927
🔽 Продолжение: Дмитрий Быков, «Холодный блюз»
🔼 Начало: Владимир Луговской, «Перекоп»
ХОЛОДНЫЙ БЛЮЗ
Дмитрий Быков
Когда с верховной должности снимали Хруща, он молвил на собранье братвы:
— Вот вы меня снимаете, руками плеща тому, какие храбрые вы.
Но если я отправлюсь бродить-кочевать, преследуем и плохо одет,
Меня хоть пустят переночевать, а вас еще, может быть, и нет.
Россия — большая, холодная страна, особенно ближе к январю.
Тут статус не важен, и слава не важна, про деньги уже не говорю.
Не важно, какая прислуга и кровать, не важно, афера или труд,
А важно, пустят ли переночевать, как только все это отберут.
Когда я с работы карабкаюсь домой — еще хорошо, что не с сумой, —
Все чаще я думаю просто: «Боже мой», ежусь — и снова «Боже мой».
Какой ужасный ветер, какой ужасный ветер! Осени черный океан!
Куда стремится Фауст, о чем страдает Вертер, кого еще хочет Дон Гуан?!
Мы все еще жаждем кого-то подчинять, планируем что-то отжимать —
А важно только, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.
В России холодает к началу октября, и вот что надо помнить о ней:
Чем горше досталось, тем проще отобрать; чем легче досталось — тем трудней.
Талант не отнимешь, породу не отнимешь, характер и пятую графу,
А дом или деньги, работа или имидж вообще отбираются, как тьфу.
Тогда уже не важно, умеешь ты кивать, ковать или деньги отмывать,
А важно, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.
Я много трудился бессмысленным трудом в огромной и холодной стране.
Я вряд ли куплю себе прииск или дом, но главный мой приз уже при мне.
Я плохо умею кастрюли починять, получше — страшилки сочинять,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Сначала, как водится, станут очернять, позже предложат линчевать,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Чучелу пора себя переначинять, надо с чего-то начинать,
И меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Но тем и смущает Россия, отче-мать, большие, холодные места, —
Что всех без разбору пускает ночевать, буквально девяносто из ста.
Ее благая весть, врожденная болесть, привычка поживать-наживать —
Сперва растопчут честь, отнимут все, что есть, а после пустят переночевать.
Украл ли, убил ли, на части разрубил ли — пустят переночевать,
Баран ли, дебил ли, отца и мать забыл ли — пустят переночевать!
Глядится помято, сражался бесславно, привык воровать и бичевать —
Чего уж им я-то, меня они подавно пустят переночевать.
Входишь в избу, в ее копоть и резьбу — а там нас уже не сосчитать:
Всех пугал и чучел, и всех, кто меня мучил, пустили переночевать.
Ах, здравствуйте, здравствуйте, не стесняйтесь, пьянствуйте, подкиньте березовых дровец.
Мы пучились, мы мучились, соскучились и ссучились, и вот где мы сошлись наконец.
Иди сюда, болезный, башку на чан железный, ноги под черный табурет,
Такая буря на дворе, а здесь, внутри, такой амбре — не знаю, ложиться или нет.
Изба темна, и ночь темна, и дочь пьяна, и мать честна,
И буря сильна, и печь накалена —
Такая большая, холодная страна, холодная добрая страна.
Такая холодная добрая страна, большая и тесная страна.
Такая небрезгливая холодная страна, холодная и добрая страна.
2014
ХОЛОДНЫЙ БЛЮЗ
Дмитрий Быков
Когда с верховной должности снимали Хруща, он молвил на собранье братвы:
— Вот вы меня снимаете, руками плеща тому, какие храбрые вы.
Но если я отправлюсь бродить-кочевать, преследуем и плохо одет,
Меня хоть пустят переночевать, а вас еще, может быть, и нет.
Россия — большая, холодная страна, особенно ближе к январю.
Тут статус не важен, и слава не важна, про деньги уже не говорю.
Не важно, какая прислуга и кровать, не важно, афера или труд,
А важно, пустят ли переночевать, как только все это отберут.
Когда я с работы карабкаюсь домой — еще хорошо, что не с сумой, —
Все чаще я думаю просто: «Боже мой», ежусь — и снова «Боже мой».
Какой ужасный ветер, какой ужасный ветер! Осени черный океан!
Куда стремится Фауст, о чем страдает Вертер, кого еще хочет Дон Гуан?!
Мы все еще жаждем кого-то подчинять, планируем что-то отжимать —
А важно только, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.
В России холодает к началу октября, и вот что надо помнить о ней:
Чем горше досталось, тем проще отобрать; чем легче досталось — тем трудней.
Талант не отнимешь, породу не отнимешь, характер и пятую графу,
А дом или деньги, работа или имидж вообще отбираются, как тьфу.
Тогда уже не важно, умеешь ты кивать, ковать или деньги отмывать,
А важно, пустят ли переночевать, пустят ли переночевать.
Я много трудился бессмысленным трудом в огромной и холодной стране.
Я вряд ли куплю себе прииск или дом, но главный мой приз уже при мне.
Я плохо умею кастрюли починять, получше — страшилки сочинять,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Сначала, как водится, станут очернять, позже предложат линчевать,
Но меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Чучелу пора себя переначинять, надо с чего-то начинать,
И меня здесь пустят переночевать, пустят переночевать.
Но тем и смущает Россия, отче-мать, большие, холодные места, —
Что всех без разбору пускает ночевать, буквально девяносто из ста.
Ее благая весть, врожденная болесть, привычка поживать-наживать —
Сперва растопчут честь, отнимут все, что есть, а после пустят переночевать.
Украл ли, убил ли, на части разрубил ли — пустят переночевать,
Баран ли, дебил ли, отца и мать забыл ли — пустят переночевать!
Глядится помято, сражался бесславно, привык воровать и бичевать —
Чего уж им я-то, меня они подавно пустят переночевать.
Входишь в избу, в ее копоть и резьбу — а там нас уже не сосчитать:
Всех пугал и чучел, и всех, кто меня мучил, пустили переночевать.
Ах, здравствуйте, здравствуйте, не стесняйтесь, пьянствуйте, подкиньте березовых дровец.
Мы пучились, мы мучились, соскучились и ссучились, и вот где мы сошлись наконец.
Иди сюда, болезный, башку на чан железный, ноги под черный табурет,
Такая буря на дворе, а здесь, внутри, такой амбре — не знаю, ложиться или нет.
Изба темна, и ночь темна, и дочь пьяна, и мать честна,
И буря сильна, и печь накалена —
Такая большая, холодная страна, холодная добрая страна.
Такая холодная добрая страна, большая и тесная страна.
Такая небрезгливая холодная страна, холодная и добрая страна.
2014