Законно ли городу быть таким красивым осенью? Вопрос, на который я пока не знаю ответа) Вообще, я всегда любил осень, вернее, сентябрь, потом обычно была какая-то слякоть, с которой немного примиряли желтые деревья и прочая роскошь. Но в Буэнос-Айресе, кажется, все три осенних месяца - долгое бабье лето. Лучшее время. Очень нравится.
А вот новость для всех любителей красавчика Педро Паскаля из Last of us - он назвал 7 любимых книг. И, воу-воу, там «Преступление и наказание», «Джейн Эйр» и (что не удивительно) «Сто лет одиночества». Ну и вообще он говорит, что любит читать, и всем желает того же.
Вот я все пропустил, а оказывается, у Папы Римского есть стилист.
(А у меня стилиста нет и приходится одеваться самому 😢)
(А у меня стилиста нет и приходится одеваться самому 😢)
Ого.
Роман («Мы увидимся в августе») представляет собой сборник рассказов о 52-летней женщине, которая каждое 16 августа в течение 28 лет посещает могилу своей матери и однажды вступает в отношения с незнакомцем.
Роман («Мы увидимся в августе») представляет собой сборник рассказов о 52-летней женщине, которая каждое 16 августа в течение 28 лет посещает могилу своей матери и однажды вступает в отношения с незнакомцем.
«Авроры Вентурини здесь нет, она уже умерла», – говорила аргентинская писательница Аврора Вентурини в трубку, когда ей звонили домой, а она уже не хотела ни с кем разговаривать.
Экстравагантная, резкая, она прожила долгую жизнь – родилась в 1922-м, когда Аргентина была почти такой же богатой, как США, а умерла в 2015-ом, в Ла-Плате (пара часов езды от Буэнос-Айреса), когда инфляция в стране разогналась до 30 процентов в год.
В 1940-х ее литературный талант отметил Борхес, в 1950-х она уехала из Буэнос-Айреса в Париж – находиться в стране, народ которой сверг Перона, ей не хотелось. В Аргентине она дружила с Евой Перон, до самой смерти последней, а во Франции приятельствовала с Сартром, Симоной де Бовуар, Камю и Эженом Ионеско. За переводы Артюра Рембо и Франсуа Вийона она получала награды от французского правительства.
Конечно, потом она вернулась на родину, она писала романы, их печатали, но внезапно новая волна славы пришла к ней уже в старости, в 2007 году (Вентурини было за 80), когда вышел ее роман «Кузины», удостоенный одной из самых престижных литературных наград Аргентины – приза газеты Pagina 12.
Именно этот роман сейчас и выходит в России, в издательстве Inspiria. Не думаю, кстати, что он вышел бы у нас при других обстоятельствах – могу ошибаться, но сегодня, когда покупать права в Европе и Северной Америке все сложнее, одним из спасений для издательских портфелей может стать куда более лояльная к России Латинская Америка. Тем более, что выбирать – с чисто литературной точки зрения – здесь и правда есть из чего.
Роман «Кузины» совсем не большой, меньше двух сотен страниц (храни господь авторов, которые пишут талантливые короткие книги), и если есть силы, прочитать его можно за несколько вечеров. Весь текст – это дневник подростка, а затем и юной девушки, Юны, одаренной художницы с особенностями ментального развития. Она растет в большой семье, где каждый с рождения «ненормален» (скажем так) по-своему: одна сестра – карлица, другая прикована к коляске и никогда не научится хотя бы говорить. Отец от такого счастья бежал, а строгая мать-учительница быстро растеряла все человеческое, что в ней когда-то было, если и было вообще.
Текст при этом написан так, как если бы его писал герой-антипод парня из «Школы для дураков» Саши Соколова – это напористая, безжалостная, местами болезненно (отчаянно) смешная проза, в которой хаотично расставлены знаки препинания.
Моя сестра оставила учебу после третьего класса. На большее она не годилась. На самом деле мы обе на большее не годились так что я ушла после шестого класса. Да, я научилась читать и писать, хотя последнее с ошибками, писала как слышится, потому что если буква не произносится, зачем ее писать? Читала я тоже с трудом, из-за моей дислалии как объяснила психолог. Но она предположила что если я буду упражняться то смогу улучшить свою речь и она задавала мне учить скороговорки вроде Карл у Клары украл кораллы а Клара у Карла украла кларнет если бы Карл не крал кораллов то Клара у Карла не крала б кларнет. Мама наблюдала за занятиями, и если я проглатывала слова, лупила меня по голове указкой.
Психолог запретила маме присутствовать во время Карла и Клары, и у меня стало получаться лучше, потому что с мамой я хотела как можно скорее покончить с Карлом и Кларой и ошибалась, потому что боялась взбучки.
По тексту тут и там рассыпаны блестящие описания, метафоры, которых в иной книге и на пять сотен страниц бывает лишь пара:
Экстравагантная, резкая, она прожила долгую жизнь – родилась в 1922-м, когда Аргентина была почти такой же богатой, как США, а умерла в 2015-ом, в Ла-Плате (пара часов езды от Буэнос-Айреса), когда инфляция в стране разогналась до 30 процентов в год.
В 1940-х ее литературный талант отметил Борхес, в 1950-х она уехала из Буэнос-Айреса в Париж – находиться в стране, народ которой сверг Перона, ей не хотелось. В Аргентине она дружила с Евой Перон, до самой смерти последней, а во Франции приятельствовала с Сартром, Симоной де Бовуар, Камю и Эженом Ионеско. За переводы Артюра Рембо и Франсуа Вийона она получала награды от французского правительства.
Конечно, потом она вернулась на родину, она писала романы, их печатали, но внезапно новая волна славы пришла к ней уже в старости, в 2007 году (Вентурини было за 80), когда вышел ее роман «Кузины», удостоенный одной из самых престижных литературных наград Аргентины – приза газеты Pagina 12.
Именно этот роман сейчас и выходит в России, в издательстве Inspiria. Не думаю, кстати, что он вышел бы у нас при других обстоятельствах – могу ошибаться, но сегодня, когда покупать права в Европе и Северной Америке все сложнее, одним из спасений для издательских портфелей может стать куда более лояльная к России Латинская Америка. Тем более, что выбирать – с чисто литературной точки зрения – здесь и правда есть из чего.
Роман «Кузины» совсем не большой, меньше двух сотен страниц (храни господь авторов, которые пишут талантливые короткие книги), и если есть силы, прочитать его можно за несколько вечеров. Весь текст – это дневник подростка, а затем и юной девушки, Юны, одаренной художницы с особенностями ментального развития. Она растет в большой семье, где каждый с рождения «ненормален» (скажем так) по-своему: одна сестра – карлица, другая прикована к коляске и никогда не научится хотя бы говорить. Отец от такого счастья бежал, а строгая мать-учительница быстро растеряла все человеческое, что в ней когда-то было, если и было вообще.
Текст при этом написан так, как если бы его писал герой-антипод парня из «Школы для дураков» Саши Соколова – это напористая, безжалостная, местами болезненно (отчаянно) смешная проза, в которой хаотично расставлены знаки препинания.
Моя сестра оставила учебу после третьего класса. На большее она не годилась. На самом деле мы обе на большее не годились так что я ушла после шестого класса. Да, я научилась читать и писать, хотя последнее с ошибками, писала как слышится, потому что если буква не произносится, зачем ее писать? Читала я тоже с трудом, из-за моей дислалии как объяснила психолог. Но она предположила что если я буду упражняться то смогу улучшить свою речь и она задавала мне учить скороговорки вроде Карл у Клары украл кораллы а Клара у Карла украла кларнет если бы Карл не крал кораллов то Клара у Карла не крала б кларнет. Мама наблюдала за занятиями, и если я проглатывала слова, лупила меня по голове указкой.
Психолог запретила маме присутствовать во время Карла и Клары, и у меня стало получаться лучше, потому что с мамой я хотела как можно скорее покончить с Карлом и Кларой и ошибалась, потому что боялась взбучки.
По тексту тут и там рассыпаны блестящие описания, метафоры, которых в иной книге и на пять сотен страниц бывает лишь пара:
В зеркале висевшем на противоположной стене я заметила как мало из себя представляем мы и тетя Нене, в своем костюме плотно облегающем ее толстое тело и туфлях, со своими накрашенными ногтями и лицом похожим на коровьи лица с ее картин (не ешь меня).
Вся эта языковая избыточность, необычность, впрочем, не мешают следить за самой историей Юны, а это недосягаемая штука для большинства авторов, любящих стилистические игры. Нет, здесь нет динамичного сюжета, но есть путь главной героини, то есть все как положено – в конце романа она уже не та, что была в начале: появляются даже отличия в манере письма (и тут хочется сказать спасибо переводчице Екатерине Гадаевой: я не видел оригинал, но, кажется, работа проделана большая).
В сущности, история Юны – это история преодоления: своей увечной семьи, причинившей ей столько боли, и самой себя. От главы к главе она освобождается от привязанностей, от всех тех, кто помогал ей, и кому помогала она, от всех тех, кто мучил ее, и кого мучила она сама; от всего своего прошлого.
И прошел декабрь, январь, февраль, в марте начались занятия. Я чувствовала себя заново рожденной, я смогла стать равной, выставляться, путешествовать.
Стерла. Стерла. Я стерла все.
Впрочем, можно ли считать избавление от любых привязанностей победой, и можно ли вообще стать нормальным человеком после всего, что сделали с тобой природа, общество и семья, вопрос открытый (привет Янагихаре), но сама героиня, кажется, понимает, что некоторые вещи сломаны так сильно, что поправить их нельзя.
Вся эта языковая избыточность, необычность, впрочем, не мешают следить за самой историей Юны, а это недосягаемая штука для большинства авторов, любящих стилистические игры. Нет, здесь нет динамичного сюжета, но есть путь главной героини, то есть все как положено – в конце романа она уже не та, что была в начале: появляются даже отличия в манере письма (и тут хочется сказать спасибо переводчице Екатерине Гадаевой: я не видел оригинал, но, кажется, работа проделана большая).
В сущности, история Юны – это история преодоления: своей увечной семьи, причинившей ей столько боли, и самой себя. От главы к главе она освобождается от привязанностей, от всех тех, кто помогал ей, и кому помогала она, от всех тех, кто мучил ее, и кого мучила она сама; от всего своего прошлого.
И прошел декабрь, январь, февраль, в марте начались занятия. Я чувствовала себя заново рожденной, я смогла стать равной, выставляться, путешествовать.
Стерла. Стерла. Я стерла все.
Впрочем, можно ли считать избавление от любых привязанностей победой, и можно ли вообще стать нормальным человеком после всего, что сделали с тобой природа, общество и семья, вопрос открытый (привет Янагихаре), но сама героиня, кажется, понимает, что некоторые вещи сломаны так сильно, что поправить их нельзя.
На святое покушаются!
Согласно официальному синопсису, «по сюжету, Ждун – инопланетянин, которого занесло на нашу планету. Он знакомится с мальчиком, который приехал на каникулы к бабушке с дедушкой в красивейший Абрау-Дюрсо. Мальчик должен будет помочь Ждуну вернуться на свою планету, а Ждун поможет мальчику и его семье разрешить все накопившиеся проблемы». Продюсер картины Максим Рогальский говорит, что Ждун будет в фильме анимированным, а остальных персонажей фильма сыграют актеры.
Согласно официальному синопсису, «по сюжету, Ждун – инопланетянин, которого занесло на нашу планету. Он знакомится с мальчиком, который приехал на каникулы к бабушке с дедушкой в красивейший Абрау-Дюрсо. Мальчик должен будет помочь Ждуну вернуться на свою планету, а Ждун поможет мальчику и его семье разрешить все накопившиеся проблемы». Продюсер картины Максим Рогальский говорит, что Ждун будет в фильме анимированным, а остальных персонажей фильма сыграют актеры.
Не знаю, зачем, не знаю, почему, но в La Nación (одной из главных аргентинских газет) вышла рекламная (то есть за деньги) статья о БКЛ. Даже не знаю, как можно было еще более эффективно потратить рекламный бюджет московского правительства)))
В 2016 году в Турции произошла попытка военного переворота. После его провала Эрдоган развернул широкую компанию против оппозиции: тысячи людей лишились своих должностей в государственных структурах, в университетах и школах. Тысячи людей оказались за решеткой. В том числе, в тюрьме оказался Ахмет Алтан, писатель, который занимался не только художественной литературой, но и политической публицистикой. За свои взгляды и тексты, «порочащие честь турецкого народа», он был приговорен к пожизненному заключению. Однако в 2021 году после многочисленных обращений интеллектуалов с мировым именем – в том числе, нобелевских лауреатов, например, Кутзее – к турецкому автократу, его выпустили на свободу. Впрочем, несмотря на это, писатель не покинул страну, решив остаться на родине во что бы то ни стало.
(Здесь, стоит заметить, что даже на турецкого султана обращения «взволнованной мировой общественности» все же возымели должный эффект, в отличие от).
Так вот, именно в тюрьме Алтан написал роман «Мадам Хаят», который он передал в Европу, где текст и был опубликован. В Германии и Франции книга привлекла внимание и, например, получила премию France Prix Femina. В России роман вышел совсем недавно в издательстве Polyandria NoAge, которое я нежно люблю.
Когда я читал эту книгу, я не знал всех обстоятельств жизни Ахмета Алтана, – честно говоря, я решил взяться за роман только из-за обложки, которая совершенно прекрасна (спасибо редакции за сотрудничество с художником Мишей Никатином). Однако при всей моей любви к издательству и при всем восхищении человеческой смелостью самого автора, я все же скажу, что роман, к сожалению, не удался.
Но обо всем по порядку.
Главный герой книги – Фазыл, молодой парень. Он из богатой семьи, которая неожиданно разорилась. Его отец вложил деньги в выращивание помидоров, однако потом «большая страна» (речь о России, хотя в тексте и нет точного указания) ввела запрет на их экспорт – помните, это было в 2015 году после инцидента со сбитым Турцией российским самолетом. В итоге бизнес разорился, отец умер, не пережив позора, а Фазыл поехал изучать в университет литературу – у него был оплачен всего год учебы.
В большом городе (опять же, названия нет, но предположительно это Стамбул) он подрабатывает в массовке на съемках какого-то проходного телешоу. Там он знакомится с мадам Хаят, в честь которой названа книга: это зрелая женщина, не наделенная безупречной красотой, но обаятельная и живая. Она не любит книги, не слишком образована, сыплет афоризмами и каждый день смотрит документальные фильмы обо всем на свете. Парень ей увлекается, у них много секса (что заставляет за них радоваться), однако потом в университете Фазыл знакомится с девушкой Сылой, с которой у него гораздо больше общего – ну, хотя бы любовь к литературе и возраст – и с ней тоже закручивается роман.
Сперва кажется, что книга будет посвящена только этому любовному треугольнику, однако то, что сперва казалось фоном, постепенно выходит на первый план: то тут, то там писатель упоминает, что атмосфера в стране сгущается, мы узнаем, что отца Сылы – тоже богатого человека в прошлом – буквально «раскулачили» по политическим причинам, а по улицам прекрасного турецкого города ходят мужики с дубинками (блюстители нравственности), и избивают всех, кто им не нравится. Вот уже и студентов арестовывают за оппозиционные лозунги, и только одна преподавательница вступается за своих учеников, и вот выбрасывается из окна сосед Фазыла по квартире – оказывается, он был редактором политического журнала, и когда за ним пришла полиция, он не захотел им сдаваться.
Наш герой все сильнее увязает в своих любовных перипетиях и, параллельно, вовлекается в работу того самого политического журнала, редактором которого был его сосед.
(Здесь, стоит заметить, что даже на турецкого султана обращения «взволнованной мировой общественности» все же возымели должный эффект, в отличие от).
Так вот, именно в тюрьме Алтан написал роман «Мадам Хаят», который он передал в Европу, где текст и был опубликован. В Германии и Франции книга привлекла внимание и, например, получила премию France Prix Femina. В России роман вышел совсем недавно в издательстве Polyandria NoAge, которое я нежно люблю.
Когда я читал эту книгу, я не знал всех обстоятельств жизни Ахмета Алтана, – честно говоря, я решил взяться за роман только из-за обложки, которая совершенно прекрасна (спасибо редакции за сотрудничество с художником Мишей Никатином). Однако при всей моей любви к издательству и при всем восхищении человеческой смелостью самого автора, я все же скажу, что роман, к сожалению, не удался.
Но обо всем по порядку.
Главный герой книги – Фазыл, молодой парень. Он из богатой семьи, которая неожиданно разорилась. Его отец вложил деньги в выращивание помидоров, однако потом «большая страна» (речь о России, хотя в тексте и нет точного указания) ввела запрет на их экспорт – помните, это было в 2015 году после инцидента со сбитым Турцией российским самолетом. В итоге бизнес разорился, отец умер, не пережив позора, а Фазыл поехал изучать в университет литературу – у него был оплачен всего год учебы.
В большом городе (опять же, названия нет, но предположительно это Стамбул) он подрабатывает в массовке на съемках какого-то проходного телешоу. Там он знакомится с мадам Хаят, в честь которой названа книга: это зрелая женщина, не наделенная безупречной красотой, но обаятельная и живая. Она не любит книги, не слишком образована, сыплет афоризмами и каждый день смотрит документальные фильмы обо всем на свете. Парень ей увлекается, у них много секса (что заставляет за них радоваться), однако потом в университете Фазыл знакомится с девушкой Сылой, с которой у него гораздо больше общего – ну, хотя бы любовь к литературе и возраст – и с ней тоже закручивается роман.
Сперва кажется, что книга будет посвящена только этому любовному треугольнику, однако то, что сперва казалось фоном, постепенно выходит на первый план: то тут, то там писатель упоминает, что атмосфера в стране сгущается, мы узнаем, что отца Сылы – тоже богатого человека в прошлом – буквально «раскулачили» по политическим причинам, а по улицам прекрасного турецкого города ходят мужики с дубинками (блюстители нравственности), и избивают всех, кто им не нравится. Вот уже и студентов арестовывают за оппозиционные лозунги, и только одна преподавательница вступается за своих учеников, и вот выбрасывается из окна сосед Фазыла по квартире – оказывается, он был редактором политического журнала, и когда за ним пришла полиция, он не захотел им сдаваться.
Наш герой все сильнее увязает в своих любовных перипетиях и, параллельно, вовлекается в работу того самого политического журнала, редактором которого был его сосед.
***
Звучит не только интересно, но и узнаваемо, согласитесь, однако при всем том ни сочувствовать героям, ни воспринимать всерьез происходящее (хотя это почти реальность) невозможно. У всей книги, на мой взгляд, есть несколько существенных проблем, но скажу хотя бы об одной – это авторский стиль, язык, которым она написана. На протяжении всего текста меня не покидало чувство, что его автор – главный герой «Обыкновенной истории» Гончарова: прелестный романтик, которому, конечно, стоит остаться в XIX веке.
К сожалению, это чувство длилось недолго: закончив читать, я снова возвращался в искусственный и закрепощенный мир людей, которых не мог понять. И я сам был одним из таких людей. Я не мог описать свои чувства, не мог уловить свои мысли. Потому что обнаружил, что мои мысли не были разрозненными и уникальными и что за каждой из них стояла другая, подспудная мысль. Пока я думал об одном, я на самом деле думал о другом, обманывая себя. Иногда я предавал себя и, наверное, не хотел этого видеть. Я предпочитал не понимать себя, как не понимал других людей. Понимать других было безопаснее, но я не решался делать это за пределами книг.
Много рефлексии, не ведущей ни к чему, много «проступивших на лице» чувств, много вуалей и туманов. Такое сегодня читать трудно, если речь идет не о классике, хотя и у классиков от этого порой укачивает. Вдобавок к этому в романе столько клише, что в какой-то момент я начал думать, будто это специальный авторский прием и зачем-то да нужно, но нет. Даже самый занятный персонаж книги – та самая мадам Хаят – не вполне похожа на живого человека. Она – гомункулус идеальной литературной женщины: загадочная, опытная, пылкая, у нее под рукой всегда есть уместный афоризм и шпилька для ироничного замечания. В то же время она способна на большие чувства и, что важно, хороша в сексе. Этакая смесь Холли Голайтли с тургеневской девушкой и танцовщицей кабаре.
А еще иногда она говорит странные вещи и хочет, чтобы ее непременно запомнили.
— Я прошу тебя: выбери момент, только один... Не забывай его... Если ты будешь стараться помнить все, ты все забудешь... Но если выбрать момент, он всегда будет твоим, его ты всегда будешь помнить... Мне будет приятно думать, что ты живешь с одним мгновением обо мне и оно всегда будет жить где-то в твоем сознании.
В общем, литературная греза писателей-мужчин, не иначе.
К слову о литературе – ее здесь очень много. Как вы помните, Фазыл слушает лекции по литературе, так что цитаты из этих лекций нам обеспечены: и вот уже на страницах мелькают Пруст и Флобер, Лоуренс и Джойс, Толстой и Достоевский, и так далее, и тому подобное – а главное, литература здесь не остается лишь в рамках университетских стен (а жаль):
— Почему бы тебе не снять одежду? — сказала она. — Тебя что-то смущает?
Я снял штаны и носки. Наши босые ноги лежали рядом, как четыре маленькие марионетки, она поставила свою ногу на мою.
— Возьмем, к примеру, Достоевского, — сказала она.
Мы согласились, что Достоевский очень плохо писал великие романы.
(Тут хочется буквально заорать: вот не надо, не надо брать для примера достоевского, пусть и в кровати!)
Все это лишь усиливает чувство, будто весь текст – анахронизм, попавший в наше время каким-то неведомым образом. На это работает и то, что ни дат, ни примет сегодняшней жизни (в виде гаджетов хотя бы) в тексте практически нет. Что уж там, даже не до конца понятно, что вообще происходит в описываемой стране: что за коварная власть, которая все усиливает давление на общество, что за оппозиция, что за политический журнал, который герой берется редактировать, и ради которого хочет всем пожертвовать.
Непонятно, ничего непонятно: так много вопросов и так мало ответов.
Звучит не только интересно, но и узнаваемо, согласитесь, однако при всем том ни сочувствовать героям, ни воспринимать всерьез происходящее (хотя это почти реальность) невозможно. У всей книги, на мой взгляд, есть несколько существенных проблем, но скажу хотя бы об одной – это авторский стиль, язык, которым она написана. На протяжении всего текста меня не покидало чувство, что его автор – главный герой «Обыкновенной истории» Гончарова: прелестный романтик, которому, конечно, стоит остаться в XIX веке.
К сожалению, это чувство длилось недолго: закончив читать, я снова возвращался в искусственный и закрепощенный мир людей, которых не мог понять. И я сам был одним из таких людей. Я не мог описать свои чувства, не мог уловить свои мысли. Потому что обнаружил, что мои мысли не были разрозненными и уникальными и что за каждой из них стояла другая, подспудная мысль. Пока я думал об одном, я на самом деле думал о другом, обманывая себя. Иногда я предавал себя и, наверное, не хотел этого видеть. Я предпочитал не понимать себя, как не понимал других людей. Понимать других было безопаснее, но я не решался делать это за пределами книг.
Много рефлексии, не ведущей ни к чему, много «проступивших на лице» чувств, много вуалей и туманов. Такое сегодня читать трудно, если речь идет не о классике, хотя и у классиков от этого порой укачивает. Вдобавок к этому в романе столько клише, что в какой-то момент я начал думать, будто это специальный авторский прием и зачем-то да нужно, но нет. Даже самый занятный персонаж книги – та самая мадам Хаят – не вполне похожа на живого человека. Она – гомункулус идеальной литературной женщины: загадочная, опытная, пылкая, у нее под рукой всегда есть уместный афоризм и шпилька для ироничного замечания. В то же время она способна на большие чувства и, что важно, хороша в сексе. Этакая смесь Холли Голайтли с тургеневской девушкой и танцовщицей кабаре.
А еще иногда она говорит странные вещи и хочет, чтобы ее непременно запомнили.
— Я прошу тебя: выбери момент, только один... Не забывай его... Если ты будешь стараться помнить все, ты все забудешь... Но если выбрать момент, он всегда будет твоим, его ты всегда будешь помнить... Мне будет приятно думать, что ты живешь с одним мгновением обо мне и оно всегда будет жить где-то в твоем сознании.
В общем, литературная греза писателей-мужчин, не иначе.
К слову о литературе – ее здесь очень много. Как вы помните, Фазыл слушает лекции по литературе, так что цитаты из этих лекций нам обеспечены: и вот уже на страницах мелькают Пруст и Флобер, Лоуренс и Джойс, Толстой и Достоевский, и так далее, и тому подобное – а главное, литература здесь не остается лишь в рамках университетских стен (а жаль):
— Почему бы тебе не снять одежду? — сказала она. — Тебя что-то смущает?
Я снял штаны и носки. Наши босые ноги лежали рядом, как четыре маленькие марионетки, она поставила свою ногу на мою.
— Возьмем, к примеру, Достоевского, — сказала она.
Мы согласились, что Достоевский очень плохо писал великие романы.
(Тут хочется буквально заорать: вот не надо, не надо брать для примера достоевского, пусть и в кровати!)
Все это лишь усиливает чувство, будто весь текст – анахронизм, попавший в наше время каким-то неведомым образом. На это работает и то, что ни дат, ни примет сегодняшней жизни (в виде гаджетов хотя бы) в тексте практически нет. Что уж там, даже не до конца понятно, что вообще происходит в описываемой стране: что за коварная власть, которая все усиливает давление на общество, что за оппозиция, что за политический журнал, который герой берется редактировать, и ради которого хочет всем пожертвовать.
Непонятно, ничего непонятно: так много вопросов и так мало ответов.
***
Возможно, я слишком несправедлив к роману, но только дописав этот текст, я понял, что меня больше всего в ней раздражало: она, как и книги XIX века, буквально пропитана идеей, что литература – это некая абсолютная ценность, это магия, а писатель – это немного сверхчеловек, то есть волшебник, а значит, ему позволено больше других. Это сквозит и в том, с каким упоением говорится о писателях в книге, как самозабвенно Фазыл рассуждает о литературе и, наконец, с каким высокомерием наш герой думает о мадам Хаят – необразованной, но такой привлекательной танцовщице дешевого телешоу. Фазыл, если мы представим себе его живым человеком, думает о своей жизни не как о чем-то реальном, а так словно это сюжет книги – а для книги, как известно, ничего не жалко, и чем трагичнее, тем лучше.
«Потому что, как и у всех писателей, у меня есть магия. Я могу легко проходить сквозь стены» – пишет автор «Мадам Хаят» в одном из своих эссе, и вот именно от такого отношения к литературе я страшно устал. Литература – это просто буквы, складываемые в слова и предложения. Писатель – это просто человек, который эти буквы печатает. Он может это делать лучше или хуже, он может это делать виртуозно или нет, но, пожалуйста, ни слова о волшебстве.
Возможно, я слишком несправедлив к роману, но только дописав этот текст, я понял, что меня больше всего в ней раздражало: она, как и книги XIX века, буквально пропитана идеей, что литература – это некая абсолютная ценность, это магия, а писатель – это немного сверхчеловек, то есть волшебник, а значит, ему позволено больше других. Это сквозит и в том, с каким упоением говорится о писателях в книге, как самозабвенно Фазыл рассуждает о литературе и, наконец, с каким высокомерием наш герой думает о мадам Хаят – необразованной, но такой привлекательной танцовщице дешевого телешоу. Фазыл, если мы представим себе его живым человеком, думает о своей жизни не как о чем-то реальном, а так словно это сюжет книги – а для книги, как известно, ничего не жалко, и чем трагичнее, тем лучше.
«Потому что, как и у всех писателей, у меня есть магия. Я могу легко проходить сквозь стены» – пишет автор «Мадам Хаят» в одном из своих эссе, и вот именно от такого отношения к литературе я страшно устал. Литература – это просто буквы, складываемые в слова и предложения. Писатель – это просто человек, который эти буквы печатает. Он может это делать лучше или хуже, он может это делать виртуозно или нет, но, пожалуйста, ни слова о волшебстве.
Отдельно мне нравятся отзывы на эту книгу. Например, вот тут женщина пишет, что чувствуется какая-то обида у автора на власть… С чего бы, хочется спросить: ну отсидел и отсидел - благодарить надо, что выпустили, а ты - ишь чего понаписал вообще!! И разбираться я в этих ваших тонкостях все равно не буду, так-то, автор, а то губу раскатал))