Что сразу бросилось в глаза – Дедушка старик продуманный. Его дворец облеплен кондиционерами. Я даже спросил у Снеговика («Я Снеговичка!» – оскорблено вскинулась та) – мол, жарко дедушке?
Снеговичка ответила так, будто живет она не со Снегурочкой и Оленями. Будто она переодетая сотрудница, которая устала отвечать на идиотские вопросы посетителей.
«Летом тут много народа» - буднично произнесла она.
Снеговичок повел(-ла) нас по дворцу, стоящему посредине Русского Диснейленда – сравнительно скромному, зато с гостиницей и зоопарком. Кабинет Деда Мороза – стандартный для руководителя патриархальной страны. На стене Волшебный Герб. Отсутствие компьютера. Мешок писем. Карта мира со сказочными, местами дорисованными границами.
Письма Деду Морозу, кстати, клад для социологов, психологов. Девочка 43 годика. Длинный список желаний. А в конце, по привычке: «Не забудь про майонез».
- Мамы обычно просят домики у моря, а папы - машину Infiniti последней модели. – пел нам сказочным голосом Снеговичок
Но девочки, оказывается (кто бы мог подумать!) более алчны. Рекорд - письмо из 89 пунктов. А еще - просьба прислать миллион рублей. «Дедушка, только не на новый год, не под елочку, а в течении одного месяца на банковую карту. Реквизиты и скан паспорта прилагаются».
Но пишут Дедушке и очень добрые дети. Они просят подарки не себе, а маме, папе, братику…
Дети из детдомов, из многодетных семей мечтают о «вкусненьком», из хосписов пишут «избавь нас поскорей от болезней». Солдаты просят: «Дедушка Мороз, сделай так, чтобы закончились все войны – наступил мир». 91-летняя бабушка из Пятигорска в письме рассказывает о своей трудной жизни, как прошла войну, и просит: «Дедушка мороз, пришли мне, пожалуйста, валенки». Сахарный диабет, мол, и все деньги уходят на лекарство. (И, видимо, кого только не просила бабушка, осталось только написать Деду Морозу).
В тронном зале нас встретил Хозяин Сказочного Мира – сам Дед. Большой. Высокий. С качественной бородой.
- Далеко вы собрались! – басом пропел (тут так принято) Волшебник, и ударив посохом, задвинул стандартную новогоднюю речь. Странно, думаю, даже противоестественно - Дед есть, а детей рядом нет. Пришлось помолодеть лет на 40.
- Дедушка, - говорю, - Дай нам всем мира.
Снеговик вздрогнул и с интересом уставился на Хозяина. Елка вспыхнула. Мороз осекся.
Взглянул Дед с царственной высоты и молвил:
- Я всегда желал и желаю только мира! И пусть он настанет в следующем году!

Снеговичок и письма Деду Морозу Говорит, что часть из них - от солдат. Просят мира.

Секунду я побыл маленьким мальчиком. Дед Мороз - оказался душевным, и наверное, добрым.

Русская дорога полна сомнений. Через первую сотню встреч, интервью, разговоров «зажизнь», ты слышишь потрескивание. То ли мороз ломает деревья, то ли трещат стереотипы. Ты даже спрашиваешь себя - а существует ли вообще русский народ? Как что-то единое? Как сколько-нибудь целое?
Ночь. Пока мы сидим на заправке города красиво дымящих труб – Коряжме, и соображаем – «что дальше?», расскажу три истории.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Сутки назад Ваня уехал один, на попутном «дальнобое». Меня, в обычной степени окоченения, подобрал убежденный сторонник власти Александр, житель небольшого вологодского поселка Нюксеница.
- Молодые обнаглели. – ворчал хозяин старенькой Лады-Гранта, - Зла на них нет. Денег им все мало…
Александр – человек положительный. Серьезный. Сын - студент, дочка совсем взрослая, в городе. Работает Александр в «Газпроме», на газораспределительной станции. 60 тысяч - сутки через двое. И всем Александр доволен. Конечно, как и многие, он ворчит на расплодившимися инструкции , которые «пишут какие-то дураки в Москве». (Раньше, говорит, висела табличка: в случае аварии, жми такой-то рычаг, а теперь вместо нее - квест из пятнадцати пунктов).
Но на «критиканов» Александр зол.
- А кто они такие? – ругается, - Чего они достигли? Нам на работе предприятие платит 280 тысяч при рождении ребенка. Вы знаете, чем я кормлю котов?
- Чем? – послушно спрашиваю.
- Корюшкой. А соседи – минтаем. А все почему?
- Потому что вы заработали, а молодежь – нет – понимаю ход александровских мыслей.
Через час передо мной во всей красе расцвел внутренний мир Государственника и Лоялиста.
Мир оптимизма, трудолюбия и веры в будущее. Смесь Комсомола, Православия и Американской мечты, помноженной на святую веру в государство.
- В наше время, чтоб разряд получить, надо было год пахать, а молодым сразу дают – ругался Александр, - А ты паши, как я, работай – начинай с маленькой зарплаты, показывай себя… А им (проклятым молодым) сразу – выложь-да-положь.
Подъезжаем к перекрестку – наши пути расходятся.
- У вас весь поселок в Газпроме работает? – спрашиваю на прощанье.
- Нет, - отвечает с удивлением, мол, «да ты что!»
- Газпром исполняет мечты? – улыбаюсь.
- Может и так, - понял меня газпромовец, и усмехнувшись, добавил – Давай честно – да, мне повезло – но и ты согласись: русские работать не любят. Да и я и сам, признаться, через силу…

Встретил брата по клубу. Всю дорогу вспоминали армейские футбольные "кричалки"

Один из добрых жителей России - Александр

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Два дальнобойщика.
Первый - Виктор Юрьевич. «Газель». Из Рязани. Его имя гордо красуется на лобовом стекле. Душевный мужик. Такие рассыпаны по стране Богом, чтоб уж совсем не разочароваться в человечестве. Не мы его поймали, он - нас. Грузовик стоял на обочине. Увидел рязанский парень двух доходяг. Просигналил – садись.
- Спасибо, Виктор Юрьевич, - говорю, и, ныряя в уютную кабину, решаю сострить, - Будь у вас мое имя, вы бы лобовое стекло им не украсили…
- Как же зовут тебя? – удивился рязанец.
- Владимир Владимирович
Смеется.
Едет Виктор Юрьевич в Пермь, потом – домой.
- Переночую, посмотрю на детей - говорит, - И снова в дорогу.
У него ИП. Сколько заказов сможет найти, столько денег домой привезет. Сейчас предложений все меньше, перевозки в стране падают, как и цены на интернет-аукционах.
Чтобы выжить – работать с каждым месяцем приходится все больше.
- Раньше я на РЖД водителем служил, - говорит, - Когда стали платить по 18 тысяч в месяц, срезая премии, уволился.
- А остальные водители?
- Вот я тоже не пойму, Владимир Владимирович – ткнул в меня пальцем Виктор Юрьевич, - Как, по вашему, Владимир Владимирович, можно жить на 18 тысяч?! А они упорно работают за эти гроши… По моему (после задумчивой паузы заметил Витя), мы, работяги, скоро встанем перед выбором – или успокоиться, быть нищими дома, перебиваясь огородом, да ягодами. Или как я жить в машине, выжимая из себя все.…
На следующий день, - развитие темы. У Екатеринбурга (забегу вперед) встречаю татарина Рената. Тоже дальнобой, на любимой водилами - «Скании». Меня он подсадил штатно, на заправке, а вот несчастливого Ваню, уехавшего вперед в минус 30, пришлось нам с Ренатом спасать. Сам вид жалкой, скорченной фигурки Макеева, по колено в снегу – вызывал озноб.
- Смотри, как все устроено – учил меня Ренат, пока Ваня ледяной глыбой с выпученными глазами, оттаивал в кабине. – В Казани нормальной работы, если ты не из влиятельной фамилии, нет. Я казанец – это, поверь, знаю точно. Мне, чтоб заработать 120 тысяч рублей, нужно в день проехать 700 километров, потому что платят «от колеса». Поэтому я вечно в дороге. Я ребенка не вижу. Раз в месяц забегаю домой на два часа. Ты рассказываешь, что знаешь дальнобоя, который любит свою работу?(я действительно, рассказал об Андрюхе из Чувашии, что вез меня из Тюмени: «Приеду домой, два дня побуду – и не могу, дорога зовет!»- говорил он). Больной человек. Чему тут радоваться? Из-за этих ср..ых 120 тысяч люди подыхают в дали от своих семей, как собаки, на дороге. От инсультов валятся. Выжимают работодатели наши силы, здоровье. Посмотри на авито объявления – приглашают водителей, даже без опыта. Потому что наши хозяева ничем не рискуют: платят они «черным налом», для государства и пенсионного фонда мы безработные, а что-то нарушим – оштрафуют…
- Ты слишком сурово смотришь на жизнь, - замечаю, чувствуя себя Александром из Нюксеницы, - Меняй работу. Стань (оцениваю здорового Рената – куда бы его определить?) фермером.
- Это еще хуже, - кривится дальнобойщик, - Мой брат фермер. Если вырастить бычка, то при вычете стоимости корма, горючего, налогов и других трат – заработок с него 10 тысяч рублей. Это имеет какой-то смысл, если стадо в 500 голов. Даже если я переучусь и пойду на завод, будет та же история. На производствах оптимизация. Это когда из 50 человек, работавших в три смены, хозяин оставляет 25. И на участке, где работали трое, теперь вкалывают двое. Зарплаты те же, но за сверхурочные – доплаты. И люди, цепляясь за лишнюю тысячу, вкалывают без выходных. И боятся – лишь бы не заболеть, потому что больничный грошовый, от ставки… И ты, Володя, ты предлагаешь мне начинать с нуля?!
Та, Россия, что из Нюксениц, ответила бы, конечно! Работай, не ной, верь в себя, будь оптимистом!
Представляю, как Ворчливая Россия Рената, послала бы Россию Александра…
Но я, чуял, есть и третья сторона…

Город труб - суровая Коряжма

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ
Представитель «Третьей России» довез нас с Котласа до Коряжмы. Уникальный случай для Экспедиции: нас вез… таксист. Евгений остановился и сразу объяснил – мол, три дня назад его «Шкоду» в Сыктывкар поочередно тащили пять машин
- Эвакуатор 23 тысячи стоил, - говорит Евгений, - Не было денег. И люди помогли. У моей «Шкоды» коробка-автомат, нужно специальное приспособление для перевозки – и даже с этим проезжавшие водители выручили.
Таксист растроган. И теперь пытается помочь всем, потому что «добро должно ходить по миру».
- Я работал на Ямале, - говорит, - Там взаимовыручка людей - русская, настоящая, природная. Если тебя застанет метель на дороге, то оставаться в машине верная смерть. Я видел таких – они срывают одежду, им становится жарко, их так и находят раздетыми… А людям, чтобы спастись, надо взяться за руки, и идти гуськом сквозь снег – не теряя друг друга. Шанс на спасение – если все идут вместе.
У Евгения от кислородного голодания на крайнем Севере не хватает доброй трети зубов. Говорит, служил на химкомбинате, таскал бочки, заработал грыжу. Сейчас таксует, и на жизнь не жалуется.
- Вот вас подвез, уже хорошо – усмехается, - А дальше – будь, как будет.
- Пока мы едины, мы непобедимы – вспомнил я на прощанье футбольную кричалку.
- Где-то так – хмыкнул Евгений.
Я еще долго любовался этой фразой:
«Шанс на спасение есть только у тех, кто, взявшись за руки, не теряет друг друга»
И думал – интересно, какое у этих добрых и очень разных «Россий» будущее? И как же, черт возьми, Женя прав. Нам бы держаться вместе…

Наша жизнь. Ежедневно. Дорога, дорога...

Недавно цитировал автора книги «Русская модель управления» Александра Прохорова. Он сейчас преподаёт и консультирует у себя в Ярославле, и описал в своём ФБ интересное наблюдение – как глухонемые слабо поддаются пропаганде:

«Я, по просьбе благотворительной организации, прочёл лекцию (с сурдопереводом) в Доме Культуры общества глухих в Ярославле. Тема - экономическая ситуация в связи с военными действиями на Украине. Войдя в зал, я увидел 70-80 человек пенсионного возраста, и засомневался, смогу ли я объяснить реальное положение дел этим людям с их глубоко советским бэкграундом. Однако после первых же вопросов из зала мой скепсис перерос в удивление. Публика цитировала официальную точку зрения лишь как одну из версий, во всём на свете сомневалась, строила смелые предположения (иногда на грани оппозиционности), а временами вообще вела себя, как столичные диссиденты на акциях протеста. Конечно, были в зале несколько верноподданных сторонников государственного курса, но они были в явном меньшинстве. В целом, своей мировоззренческой независимостью эта аудитория разительно отличалась от своих сверстников в других местах, с которыми мне доводилось сталкиваться в последнее время.

Есть только одно объяснение данного феномена. В силу естественных причин (глухоты) эти люди в меньшей степени подвергались воздействию официальной пропаганды. Они не могут слушать радио. Если они смотрят новости по телевизору, то воспринимают их только в той степени, в которой следят на экране за движениями сурдопереводчика. Стоит им отвернуться от экрана или выйти из комнаты, как телевизионная пропаганда для них исчезает. Зато они восполняют информационный вакуум в интернете, где слух не нужен. А привыкнув к интернету, они неизбежно привыкли ходить на самые разные сайты, и, как следствие, приобрели независимость суждений и критический взгляд на вещи».

В комментариях у Прохорова дополняют, что ещё одна вероятная причина слабого воздействия пропаганды на этих людей – «на них не действуют интонации телеперсонажей, которые сильно влияют на эмоциональное состояние прочих зрителей». Тоже верное наблюдение – всё же интонации важны для просовывания в мозг информации. А эти интонации преимущественно агрессивно-истерические (у одного психолога видел, что основной психотип телевизионного пропагандиста, даже если это мужчина – «истеричная женщина с изменённым гормональным фоном», т.е. как при месячных или при климактерическом периоде).

Скользнув по краешкам Архангельской области и Коми, мы пробирались к Вятке, где когда-то обитал либерал-губернатор Никита Белых. Странный человек. Все будил подданных. Тормошил. И понял – народ ему достался негодный. Равнодушный. «Более деструктивного, несговорчивого, неадекватного и тупого института, чем общество, не существует... – говорил мне тогда Белых, - Оно не готово к реформам, привыкнув либо сидеть на кухне, либо бесцельно шляться по улицам».
Общество смолчало - гневается барин… А Никита Юрьевич загремел за решетку. Пошлая взятка - 400 тысяч евро ресторане, срок 8 лет. И новое, говорят, сшитое уголовное дело. Либерал-губернатор снова в Кирове. И опять в СИЗО. Жила тут и другая знакомая - загадочная девица Мария Гайдар. Поработала социальным министром, благополучно развалила Минздрав, и исчезла. А еще где-то в вятских лесах воюет с бесами отец Леонид (Сафронов). Ходит он по далеким кировским зонам, окормлять зеков, как Лев Толстой, босиком. И в грязь, и в снег. Там, у него, убийцы иконы пишут. А он - стихи:
- Я б лежал в земле, как в ватке,
- И сказал бы архирей:
- «Это был у нас на Вятке
- Самый сельский иерей
- Самый сельский, самый бедный,
- В жизни крест носил он медный,
- За могильною плитой
- Крест он носит золотой».
- Средь отцов и матерей
- Спи, наш бедный иерей!
- Спи до Страшного Суда –
Все к тебе придем сюда.
Но батюшка ушел (уверен – босиком) в отпуск. Не осталось в Кирове знакомых. Лишь тени из прошлого.
Они и встретили нас. До поворота у Визиндора, нас «подкинул» Александр. Он возвращался в свой Сыктывкар, и, обнаружив в кабине журналистов, прищурился: «А не знаете ли вы, случаем, нашего Гайзера?»

Не знаю, кто это. Но то, что это Киров, и девушка хороша - точно.

Гайзер – экс-глава Коми, которого посадили на 11 лет.
А у меня как раз дурная привычка знакомиться с чиновниками, а потом обнаруживать их за решеткой. Приезжаю как-то к мэру Инты, прекрасный, честный, демократический товарищ. Уезжаю – мэру срок. В морозильнике деньги прятал.
Или знакомлюсь с хабаровским губернатором Фургалом, а сам думаю – вот, зачем?! Хороший же был губер…
- Знаете нашего Гайзера?! – обрадовался Александр, - У нас в Коми его часто поминают добрым словом. Жаль мужика. Он может и воровал. Но в России система такая.
Слово «система» Александр повторял часто и с почтением, будто, это и есть нефальшивое, а точное определение государству российскому.
– Если ты в системе, то должен жить по ее правилам. Иначе посадят. – доказывал он.
- Так можно любое преступление оправдать - хмурюсь.
- А какая простому человеку, разница – честный ли губернатор или нет? - удивился сыктывкарец. - Гайзер, может и воровал, но от него людям была помощь.
И получалось, что со всенародным заблуждением, что «там наверху не воровать невозможно», власти не борются. И даже наоборот – словно подтверждают.
Александр рассказывает - пришел новый губер. Объявили – теперь уж точно честный. Но порядки не изменились.
- Все тоже самое, новая команда – новые «семейные» строительные фирмы. – рассказывает, - Весь Сыктывкар дивится - а в чем разница? Почему тогда Гайзер – вор? Приходит другой… Господи – уж лучше бы воровал! Потому и выходит - не беда, что начальник денежку отщипывает, (дал Господь Руси нести этот крест) беда – что, о людях не думает. Не делится.
В Кирове встречаюсь со старым знакомым. Отставной силовик и циник.
- Сколько тебя знаю, Володь - говорит, - ты все надеешься на мифические перемены. Но со времен вятского вице-губернатора Салтыкова-Щедрина даже Киров не изменился. Россия будет такой всегда - с дураками-дорогами и гениями-святыми.
В Кирове, действительно, все по-старому. После Никиты Белых ничего не поменялось. Хотя шесть лет прошло. Аресты, аресты… То вице-губернатора за взятку арестуют, то за бесценок целое представительство области продадут, то очередной миллиард на дорогах потеряют, то всю строительную сферу на «своих» оформят. Недавно пришел очередной новый губернатор Александр Соколов – грозится навести порядок.
А я гулял по красивым кировским улицам и думал – может прав, мой приятель циник? И нас всех, живущих в Богоспасаемой, надо принять такими, какими мы есть?
Списался с Белых. Через знакомых послал экс-губернатору в СИЗО вопрос – мол, Никита Юрьевич, а что у нас за система? Может ли губернатор, федеральный министр и страшно сказать – президент – не знать о коррупционных схемах подчиненных?
Белых пишет мне из застенков:
«Может. Информации и слухов более чем достаточно - людей, которые априори считают всех чиновников коррупционерами, наверное, даже больше, чем людей, которые считают всех журналистов продажными. Но при проверках подавляющее большинство слухов не подтверждается, а люди-чиновники уже совершенно резонно считают себя оскорбленными. Понятно, что когда речь идет о крупных проектах, руководитель должен быть заинтересован в максимальной открытости и прозрачности, но и это, к сожалению, не является гарантией и страховкой от возможных злоупотреблений".

Теперь тут находится кабинет либерал-губернатора

Люблю Вятку. Она пестрая. Как Дымковская игрушка. Черти, ангелы, взяточники, босоногие поэты-священники… Может, из этого и состоит русская душа?
Поселок Афанасьево, что между Кировым и Пермью. Старообрядческий край света. Маленький уголок, окаймленный храмом, небом, инеем и солнцем. Сюда нас закинул автостоп.
Случайно? Даже нехристь Иван начал понимать - нет.
Мы сидели в кабинете нового главы Афанасьевского района (старый, как положено здесь – под судом). Когда-то Елена Белова работала в соседней комнате – в приемной, секретарем. Теперь у нее нелюбимый народом статус – чиновник, начальник…
Мы молчали. Не знали, что сказать…
У Елены Беловой не было слез. Она даже пыталась улыбнуться. И ей это почти удалось, но… Нет. Снова вспомнила злое число – 21.
21 сентября она стала главой.
21-го – мобилизация.
21-го пришла повестка сыну.
Она сама вручила ее, и 26-го отправила на фронт.
В первых рядах. Потому что – она глава района, потому что – ей, чиновнику, иначе нельзя, потому что сын был не против.
В село привезли первых погибших. Но мама верит – все с сыном будет хорошо.
«Не жалуется. Говорит – мама, все нормально. – рассказывает Елена, - В поселке шепчутся, что я перестала улыбаться, но это зря… Работы просто много. Я должна помочь людям, моему Афанасьево…

Глава Афанасьево Елена Белова сама отвела сына в военкомат. Иначе не могла. Должность.

Эх, жители Вятки. От чего вы так не милосердны.
Всякое бывало с Экспедицией - мы застревали на пустынных трассах Псковщины, тонули под дождями Новгородчины, нас морозила Вологдчина, а студеный Архангельск и вьюжное Коми просто пытались нас убить… Но чтоб на оживленной трассе за два часа не остановилось ни одной машины?!
Прошли гнев, отрицание и торг (прислонившись к потрескивающей ели, я лишь спрашивал Вятку – «за что?»)
Ваня же застрял на гневе. И проклятия сотрясали Кировскую область.
- Вань, они замкнутые люди – возражаю, - Они не хотят пускать чужих в свой мир. Глядя тебя, я их понимаю.
- Ага, понять, простить, подставить щеку?! - зарычал Ваня раненым зверем.
В отчаянии он нацепил на грудь табличку «На Пермь» и стал похож на подмороженного Кота Базилио.
И тут остановился Витя. Его вазовская «шестерка» была сделана из чистой ржавчины. Чихая, скрипя, и кашляя, она каким-то чудом перла вперед.
Витя сначала вернул нам веру в человечество. Такие экземпляры, кстати, редкость – Витя был трезв, и бессовестно счастлив. Причем, счастлив по-русски, православно. Конечно, он беден, и на это ему было глубоко плевать. Он упоенно жил! И вызывал, в нас – обычных, отравленных скепсисом, русских – неловкость. Ведь для радости в России нужны причины, беспричинна только грусть…
- Жизнь прекрасна! – проповедовал он, - Надо просто любоваться ей. Любить ее. И себя в ней! Какие же вы молодцы, что живете вот так, свободно, интересно!
(Ваня, который бы много отдал, чтоб вернуться с просторов Свободы назад в семью, восторженно закивал – да-да!)
На этих словах он высадил нас… после трех километров пути.
- Красавцы! – крикнул он, и исчез, оставив нас, обалдевших, в том же безнадежном положении, что и были.
- Издевается Вятка! - взвыл бедный Иван.

Бывало и такое настроение... Дурины, мы дурины...