Скажу сразу – я не мистик. Ваня - тем более (он вообще экземпляр редкий, не до конца изученный - ватник-атеист), но приближение Тотьмы чувствовалось. Сначала нас приютила бригада строителей. Едут мрачные. Заказов, мол, нет. Раньше строили богатые бани в Подмосковье, а теперь перебиваются ерундой.
- Перестали люди строиться, - говорят. – Отсюда и с лесом беда. Спросите, мол, любого хозяина лесопилки – подтвердит…
Следующий автостоп. Перед нами… хозяин лесопилки. Совпадение – отмахиваюсь.
- Стоим, почти не работаем – говорит хозяин, - Ждем, когда страну уже «отпустит». Или с Европой снова получится контакт – и туда лес пойдет. Или с Китаем договорятся. Пока же тупик. Не туда, не сюда. И народ это быстро усек. Семьей люди занялись. Домой вернулись мужики. И рады даже. Хотя, казалось, бы деньги потеряли. Да, спросите тут любого, кто вернулся с вахт…
- Только вернулся домой с вахт Якутии, - говорит, к нашему ужасу, следующий «пойманный» рабочий Николай - Теперь уезжать из семьи смысла нет – на местных стройках платят 400 рублей в час, 80 тысяч в месяц, на вахте – 120 тысяч, но без выходных… (и так, кстати, утверждают многие бывшие вахтовики – длинный рубль из-за жадности работодателей, теперь жалок, съежился.)
- Наконец-то, я дома – улыбается, - Всех денег не заработаешь! Экономлю теперь. Лишних денег стараюсь не тратить – только хлеб, молоко и на детей.
Новый автостоп.
- Сейчас мы поймаем молоковоз – предсказал я, - или грузовик, перевозящий хлеб. Или детей.
Остановилась «Газель».
- Хлеб? – спрашиваю.
- Молоко, - говорит Илья.
- Понятно – киваю, - Забавно тут у вас. Чудеса. И леший, наверное, бродит…
А Илья уже рассказывал типичную историю возвращения обнищавшего мужика из-за кризиса в семью. И действительно – без жадности. С радостью. Мол, денег поменьше, зато раньше месяцами дома не был, а теперь – продукты по магазинам развез, а вечером – за семейный стол.
- У меня дома банда - двое пацанов, - говорит, - Пять и семь лет. Эти разбойники, оказывается (в голосе неподдельное удивление вечного командирочного) из жены веревки вьют. Она им слово – они ей пять. Теперь в семье порядок. При мне пацаны – ни одного лишнего слова. Телефоны в руки не берут. Как шелковые…
- Бьете? – вырвалось у меня.
- Конечно, бью - смотрит удивленно, - А вы нет?
Завязался разговор на грани УК. Илья проповедовал, что иначе с мальчиками нельзя, что кто его самого только не наказывал – отец, дедушка и ничего, нормальным человеком стал. Я, как положено, гуманитарию, смущенно вздыхал, закатывал глаза и сомневался. И думал – вот для кого Мизулина-старшая отстаивает принцип «невмешательства государства в семью», практически упразднив «семейное насилие»? Ну, дал ремня, мужик детям. Один раз. В месяц. Ему, что – уголовку шить? Вот приедет бригада ювенальных прокуроров в вологодскую деревню, выяснять, кому дали ремня. И возмутится деревня – как это не бить детей? Как это растить их небитыми? Да тот же Илья не поймет. Посмотрит, как сейчас, невинно на прокурора и спросит: «А вы ребенка не ударили, что ль? Ни разу?» И будет прав. А стыдно станет всем. Кроме, конечно, Ильи и, наверное, Мизулиной…
В итоге, Илья свернул налево, а мы остались в привычной беспросветной тьме. Иван нашел на карте деревню, где нам следовало бороться за жизнь, колотясь в калитки. Но у меня было предчувствие - в пазле не хватало одной детали. Дети. В ночи вспыхнули аварийные огни. Мы кинулись к ним…
И точно. Хозяин «Шевроле» (фото) Василий остановился в ночи. Случайно. Осмотреть колесо. С женой. И! С дочкой и сыном. Ах, же Тотьма!
- Ну, конечно, дети! –идиотски воскликнул я, вынырнув из тьмы.
Но семья оказалась храброй. И доброй. Нас все равно взяли.
И действительно - Тотьма рождественской открыткой блестела в лунном серебре только выпавшего снега. Первый нарком просвещения РСФСР Луначарский, побывавший здесь в ссылке, писал:
«Тотьма — очаровательный, узорный городок, с церквами в стиле рококо… Я вспоминаю ее как какую-то зимнюю сказочку, какую-то декорацию для «Снегурочки».
- Перестали люди строиться, - говорят. – Отсюда и с лесом беда. Спросите, мол, любого хозяина лесопилки – подтвердит…
Следующий автостоп. Перед нами… хозяин лесопилки. Совпадение – отмахиваюсь.
- Стоим, почти не работаем – говорит хозяин, - Ждем, когда страну уже «отпустит». Или с Европой снова получится контакт – и туда лес пойдет. Или с Китаем договорятся. Пока же тупик. Не туда, не сюда. И народ это быстро усек. Семьей люди занялись. Домой вернулись мужики. И рады даже. Хотя, казалось, бы деньги потеряли. Да, спросите тут любого, кто вернулся с вахт…
- Только вернулся домой с вахт Якутии, - говорит, к нашему ужасу, следующий «пойманный» рабочий Николай - Теперь уезжать из семьи смысла нет – на местных стройках платят 400 рублей в час, 80 тысяч в месяц, на вахте – 120 тысяч, но без выходных… (и так, кстати, утверждают многие бывшие вахтовики – длинный рубль из-за жадности работодателей, теперь жалок, съежился.)
- Наконец-то, я дома – улыбается, - Всех денег не заработаешь! Экономлю теперь. Лишних денег стараюсь не тратить – только хлеб, молоко и на детей.
Новый автостоп.
- Сейчас мы поймаем молоковоз – предсказал я, - или грузовик, перевозящий хлеб. Или детей.
Остановилась «Газель».
- Хлеб? – спрашиваю.
- Молоко, - говорит Илья.
- Понятно – киваю, - Забавно тут у вас. Чудеса. И леший, наверное, бродит…
А Илья уже рассказывал типичную историю возвращения обнищавшего мужика из-за кризиса в семью. И действительно – без жадности. С радостью. Мол, денег поменьше, зато раньше месяцами дома не был, а теперь – продукты по магазинам развез, а вечером – за семейный стол.
- У меня дома банда - двое пацанов, - говорит, - Пять и семь лет. Эти разбойники, оказывается (в голосе неподдельное удивление вечного командирочного) из жены веревки вьют. Она им слово – они ей пять. Теперь в семье порядок. При мне пацаны – ни одного лишнего слова. Телефоны в руки не берут. Как шелковые…
- Бьете? – вырвалось у меня.
- Конечно, бью - смотрит удивленно, - А вы нет?
Завязался разговор на грани УК. Илья проповедовал, что иначе с мальчиками нельзя, что кто его самого только не наказывал – отец, дедушка и ничего, нормальным человеком стал. Я, как положено, гуманитарию, смущенно вздыхал, закатывал глаза и сомневался. И думал – вот для кого Мизулина-старшая отстаивает принцип «невмешательства государства в семью», практически упразднив «семейное насилие»? Ну, дал ремня, мужик детям. Один раз. В месяц. Ему, что – уголовку шить? Вот приедет бригада ювенальных прокуроров в вологодскую деревню, выяснять, кому дали ремня. И возмутится деревня – как это не бить детей? Как это растить их небитыми? Да тот же Илья не поймет. Посмотрит, как сейчас, невинно на прокурора и спросит: «А вы ребенка не ударили, что ль? Ни разу?» И будет прав. А стыдно станет всем. Кроме, конечно, Ильи и, наверное, Мизулиной…
В итоге, Илья свернул налево, а мы остались в привычной беспросветной тьме. Иван нашел на карте деревню, где нам следовало бороться за жизнь, колотясь в калитки. Но у меня было предчувствие - в пазле не хватало одной детали. Дети. В ночи вспыхнули аварийные огни. Мы кинулись к ним…
И точно. Хозяин «Шевроле» (фото) Василий остановился в ночи. Случайно. Осмотреть колесо. С женой. И! С дочкой и сыном. Ах, же Тотьма!
- Ну, конечно, дети! –идиотски воскликнул я, вынырнув из тьмы.
Но семья оказалась храброй. И доброй. Нас все равно взяли.
И действительно - Тотьма рождественской открыткой блестела в лунном серебре только выпавшего снега. Первый нарком просвещения РСФСР Луначарский, побывавший здесь в ссылке, писал:
«Тотьма — очаровательный, узорный городок, с церквами в стиле рококо… Я вспоминаю ее как какую-то зимнюю сказочку, какую-то декорацию для «Снегурочки».
И я даже на мгновение поверил – вот она древняя Тотьма. И что «недалеко от города лежит монастырь, куда можно ездить на санях сквозь серебряные зимние леса и где дают хлеб, квас и уху, каких я ни до, ни после никогда не едал…»
MAK_5442.JPG
10.8 MB
Кстати, это очень странные оладьи. В 300 км от Вологда, на повороте к Тотьме, есть маленькое кафе. Сюда едут специально, чтобы их съесть...
Тотьма – всегда была странным городком. И я даже не о названии.
(По преданию Петр, обнаружив этот город ночью, вскрикнул – «То тьма». Но название, на самом деле, древнее, финно-угорское - что, моему мордовскому сердцу, приятно).
Начнем с того, что два века назад – здесь, посреди среднерусской возвышенности, стоял – не поверите - «тихоокеанский порт». Местные купцы снаряжали корабли и шли по речке Сухона в Калифорнию. По рекам, по суше (волоком), по океану, экспедиции доходили до американских берегов и привозили в Тотьму драгоценную пушнину и даже.. индейских жен.
На деньги мореплавателей строились храмы, монастыри, открывались ремесленные училища. Скоро Тотьму стали называть городом студентов, а привычка Государя ссылать сюда смутьянов (в большинстве - писателей) превратила ее в культурный центр.
Советская власть попыталась, конечно, уничтожить аномалию. Но все попытки застроить центр типовыми домами встретили такое яростное сопротивление общественности (прежде всего научной), что Москва отступила.
- Они успели построить вот эту улицу, - рассказывает директор тотемского музейного объединения Алексей Новоселов, грустно указывая на торчащие, словно гвоздь в иконе, кирпичные трехэтажки, - но мы пытаемся это убожество как-то спрятать – рисунками, орнаментами.
Описывать Тотьму, как рассказывать о молитве. Глупо.
Пока, перенесенный машиной времени из 19-го века в 21-й городок, еще не разведан массовым туристом. Именно из-за отчаянного желания горожан сохранить свою Родину, Тотьма в списке особо ценных исторических городов России, сохранивших большую часть старинной застройки.
По словам директора музея Новоселова, местной молодежи даже приходится… захватывать здания, лишь бы не дать их снести.
- Так наши тотьмичи стали европейскими сквоттерами – серьезно рассказывает Новоселов, - Захватили дом. А потом выиграли два президентских гранта.
- Как так, - изумляюсь, - Ваших доморощенных сквоттеров не арестовали? Не оштрафовали? А дали грант?
Новоселов внимательно осмотрел меня сквозь профессорские очки, как европеец - азиата.
- Мэр предупредил по-честному – на следующий год дом снесут. Если, мол, вы знаете, что делать, действуете. Мы и захватили. Не дожидаясь юридического оформления, провели субботник, и тем самым дали понять – не отдадим. Теперь там культурный центр и сувенирная лавка.
Так, говорит Новоселов, и городскую набережную построили. Бригаду проектировщиков с помощью фонда Тимченко привезли, и мэрия сдалась - согласилась.
- В глубинке есть ощущение – что мы никому не нужны. – рассуждает директор музея, - На самом деле – если есть инициативные люди, то и деньги появляются. И хотя составить грантовую заявку, как книгу написать, мы научились. Восемь проектов на подходе.
Скоро разгул фольклорной революции в Тотьме заставил местную власть сдать юным музейщикам – самое святое, самое неприкосновенное, что у нее есть – СИЗО.
Древние казематы, помнящие Иосифа Сталина (он приходил сюда отмечаться у жандармов), тысячи репрессированных, уголовников, а теперь вот и нас - экспедицию «КП».
Там, где еще год назад сидели арестанты, теперь готовится экспозиция очень странного музея в очень странном городе. Где на десять тысяч жителей - семь музеев и два театра. Причем между театрами идет жесткая конкуренция – за актеров, за постановки, за каждого зрителя.
- Что такое Тотьма? У каждого свой ответ. – задумывается Новоселов, - Может, еще со времен наших мореходов, тотьмичи знают – никто за них ничего не сделает. Только сами…
(По преданию Петр, обнаружив этот город ночью, вскрикнул – «То тьма». Но название, на самом деле, древнее, финно-угорское - что, моему мордовскому сердцу, приятно).
Начнем с того, что два века назад – здесь, посреди среднерусской возвышенности, стоял – не поверите - «тихоокеанский порт». Местные купцы снаряжали корабли и шли по речке Сухона в Калифорнию. По рекам, по суше (волоком), по океану, экспедиции доходили до американских берегов и привозили в Тотьму драгоценную пушнину и даже.. индейских жен.
На деньги мореплавателей строились храмы, монастыри, открывались ремесленные училища. Скоро Тотьму стали называть городом студентов, а привычка Государя ссылать сюда смутьянов (в большинстве - писателей) превратила ее в культурный центр.
Советская власть попыталась, конечно, уничтожить аномалию. Но все попытки застроить центр типовыми домами встретили такое яростное сопротивление общественности (прежде всего научной), что Москва отступила.
- Они успели построить вот эту улицу, - рассказывает директор тотемского музейного объединения Алексей Новоселов, грустно указывая на торчащие, словно гвоздь в иконе, кирпичные трехэтажки, - но мы пытаемся это убожество как-то спрятать – рисунками, орнаментами.
Описывать Тотьму, как рассказывать о молитве. Глупо.
Пока, перенесенный машиной времени из 19-го века в 21-й городок, еще не разведан массовым туристом. Именно из-за отчаянного желания горожан сохранить свою Родину, Тотьма в списке особо ценных исторических городов России, сохранивших большую часть старинной застройки.
По словам директора музея Новоселова, местной молодежи даже приходится… захватывать здания, лишь бы не дать их снести.
- Так наши тотьмичи стали европейскими сквоттерами – серьезно рассказывает Новоселов, - Захватили дом. А потом выиграли два президентских гранта.
- Как так, - изумляюсь, - Ваших доморощенных сквоттеров не арестовали? Не оштрафовали? А дали грант?
Новоселов внимательно осмотрел меня сквозь профессорские очки, как европеец - азиата.
- Мэр предупредил по-честному – на следующий год дом снесут. Если, мол, вы знаете, что делать, действуете. Мы и захватили. Не дожидаясь юридического оформления, провели субботник, и тем самым дали понять – не отдадим. Теперь там культурный центр и сувенирная лавка.
Так, говорит Новоселов, и городскую набережную построили. Бригаду проектировщиков с помощью фонда Тимченко привезли, и мэрия сдалась - согласилась.
- В глубинке есть ощущение – что мы никому не нужны. – рассуждает директор музея, - На самом деле – если есть инициативные люди, то и деньги появляются. И хотя составить грантовую заявку, как книгу написать, мы научились. Восемь проектов на подходе.
Скоро разгул фольклорной революции в Тотьме заставил местную власть сдать юным музейщикам – самое святое, самое неприкосновенное, что у нее есть – СИЗО.
Древние казематы, помнящие Иосифа Сталина (он приходил сюда отмечаться у жандармов), тысячи репрессированных, уголовников, а теперь вот и нас - экспедицию «КП».
Там, где еще год назад сидели арестанты, теперь готовится экспозиция очень странного музея в очень странном городе. Где на десять тысяч жителей - семь музеев и два театра. Причем между театрами идет жесткая конкуренция – за актеров, за постановки, за каждого зрителя.
- Что такое Тотьма? У каждого свой ответ. – задумывается Новоселов, - Может, еще со времен наших мореходов, тотьмичи знают – никто за них ничего не сделает. Только сами…
Мы вышли на трассу. Впереди Великий Устюг. И интервью с Дедом Морозом.
- Ваня, а ты веришь в дедушку? – спросил я, счастливый-счастливый, Ивана. И вижу. Ваня отчего-то молчалив. И смотрит подозрительно.
- Я не сошел с ума – предупреждаю. – Да, я в восторге от Тотьмы (ну, смотри – какая она классная!) да, я растерял яд, сарказм, квалификацию, но не рассудок…
- Ты веришь во всю эту хтонь? В мистику Вологодской земли, в сказки?! – грубо спросил Ваня, - Ты, ж, понимаешь – то, что было с нами – совпадение?
- Понимаю, - смиренно вздыхаю. – Скучный ты материалист, Макеев. Скоро Новый год, мы у Великого Устюга. Ну, допусти на секунду, что с нами может случиться настоящее чудо?
- Ни за что! – категоричен Иван.
И мы тормозим лесовоз. Нас подбирает хороший мужик - Владимир.
Едем. Болтаем о том, о сем. Макеев, оказывается, тоже из этих мест. Говорит – в детстве в местной реке увидел плавник гигантской рыбы. Такие бывают только у морских. Но откуда она тут?
- И я видел такой плавник – говорит наш водитель. – Думал, показалось. Чудеса.
- А может это хвост русалки? – говорю.
Ваня сверлит взглядом.
Великий Устюг. Новогодний. Засыпанный пушистым снегом. Прощаемся.
И Володя водитель случайно, роняет – «мол, главное не уйти в рейс, на день рождения – 10 февраля».
- И у меня день рождение 10 февраля, - настораживаюсь, - А год какой?
- 73-й.
- Бинго! – вскричал я.
Ваня страшно выругался.
Мы с Володей (фото), родившиеся в один год, в один день, случайно встретились в Великом Устюге перед встречей с Волшебником – Дедом Морозом.
- Какая вероятность такого совпадения? – интересуюсь.
Ваня промучился полчаса. И выпалил:
- Но в Деда Мороза я все равно не верю!
- Ваня, а ты веришь в дедушку? – спросил я, счастливый-счастливый, Ивана. И вижу. Ваня отчего-то молчалив. И смотрит подозрительно.
- Я не сошел с ума – предупреждаю. – Да, я в восторге от Тотьмы (ну, смотри – какая она классная!) да, я растерял яд, сарказм, квалификацию, но не рассудок…
- Ты веришь во всю эту хтонь? В мистику Вологодской земли, в сказки?! – грубо спросил Ваня, - Ты, ж, понимаешь – то, что было с нами – совпадение?
- Понимаю, - смиренно вздыхаю. – Скучный ты материалист, Макеев. Скоро Новый год, мы у Великого Устюга. Ну, допусти на секунду, что с нами может случиться настоящее чудо?
- Ни за что! – категоричен Иван.
И мы тормозим лесовоз. Нас подбирает хороший мужик - Владимир.
Едем. Болтаем о том, о сем. Макеев, оказывается, тоже из этих мест. Говорит – в детстве в местной реке увидел плавник гигантской рыбы. Такие бывают только у морских. Но откуда она тут?
- И я видел такой плавник – говорит наш водитель. – Думал, показалось. Чудеса.
- А может это хвост русалки? – говорю.
Ваня сверлит взглядом.
Великий Устюг. Новогодний. Засыпанный пушистым снегом. Прощаемся.
И Володя водитель случайно, роняет – «мол, главное не уйти в рейс, на день рождения – 10 февраля».
- И у меня день рождение 10 февраля, - настораживаюсь, - А год какой?
- 73-й.
- Бинго! – вскричал я.
Ваня страшно выругался.
Мы с Володей (фото), родившиеся в один год, в один день, случайно встретились в Великом Устюге перед встречей с Волшебником – Дедом Морозом.
- Какая вероятность такого совпадения? – интересуюсь.
Ваня промучился полчаса. И выпалил:
- Но в Деда Мороза я все равно не верю!
В Великом Устюге я все-таки внял мольбам Ивана. Этот нехристь требовал срочно демифологизировать записки Экспедиции. Они, дескать, превратились в патоку, в фантасмагорический молебен. Ваня доносил эту мысль прямолинейно.
- Правда где? – приставал он.
С самого начала Экспедицию, признаться, мучают дискуссии. Редакция вместе с группой читателей (звонки из Веллингтона и Берлина), считала нас закоренелыми пессимистами. Они желали хрустального, жизнеутверждающего (у жителей столиц, заметил, истории о чужих бедах вызывают смертную тоску). Им противостояла группа правдорубов (группа читателей из Канады, Иркутска и Хабаровска), подозревающие - мы прячем язвы общества. К последним примкнул и наш Ваня, неожиданно решивший, что он - совесть экспедиции.
- Какой дед Мороз! – лютовал он. – Тут столько человеческих проблем!
Проблем в Великом Устюге, действительно, было много.
Но и они были волшебными…
(«Ворсобин, очнись! – застонал Иван)
В день нашего приезда в Великом Устюге случился политический скандал. Русский, конечно. (когда всем все равно, но несколько человек в «Контакте» возмущены). Шли тайные выборы главы района.
- Почему тайные? – удивляюсь, - Большинству фиолетово - что есть глава, что нет… В России эти персонажи приходят, уходят, чем-то заняты своем параллельном мире. Народ их не выбирает - отсюда всероссийская гармония. Ведь Главная Государственная Скрепа в том и состоит – и тем и другим друг на друга плевать…
Но мы приехали все-таки в удивительный момент. В Великом Устюге глава-единорос придумал оригинальный способ устранения популярных соперников. Похоже, первым на Руси, он специальным законом запретил простым смертным избираться на высший в городе пост. Теперь главой может стать только чиновник, «имеющий опыт муниципальной службы».
То, что главный оппонент главы – популярный оппозиционный депутат никогда не был чиновником – конечно, совпадение. Поэтому решили выбрать тихо. В режиме спецоперации. Утром заседание депутатов. Днем инаугурация. Вечером банкет.
- И что? – скажут многие. Фу. Политика. Чума на оба дома. Даже если примут закон – главой может стать только глава, губернатором – губернатор, президентом – президент, нам все равно.
- И мне, если честно – подтверждает Ваня.
- Но если чиновники будут и дальше сами себя избирать - говорю, -, смотри, что получится…
Есть, например, в Великом Устюге дамба. От наводнений. Хорошее, дорогое сооружение на несколько миллиардов рублей. Работы почти закончены. Деньги закопаны
Журналистка-расследователь, корреспондент местной газеты «Устюжаночка» Антонида Смолина задает мне вопрос, который мучает здесь многих – почему, при строительстве дамбы, оставили без ее защиты несколько деревень? Кто решил – что именно этими деревнями надо при наводнении пожертвовать? И почему дамба вместо защиты от половодья, наоборот его провоцирует, не давая талой воде уйти в реку?
- Кто дамбы спроектировал? – спрашиваю.
- Федералы.
- Кто за ними должен следить от имени жителей?
- Глава.
- И у меня вопрос, - говорю я Ивану (он привык, что я, таким образом, разговариваю сам с собой) , - Мы знаем, что градоначальников и губернаторов на самом деле назначает Москва (без прямых выборов мэров, и введении муниципальных фильтров для отбора кандидатов в губеры – это и есть назначение) кому будет подчиняться градоначальник? Думаешь – людям? Они даже не знают, как его зовут. И не будет глава спорить с центром из-за местных жителей. Защищать деревни? Зачем?! Федералы, губернатор – вот его настоящие хозяева.
Или, возьмем (вхожу в веселый обличительный раж) местный аэропорт. Хорошая же была идея - реконструировать посадочную полосу Великого Устюга для приема новых классов самолетов. Миллиард двести миллионов закопали. Но выяснилось, что полосе не хватает одного метра. Вот как можно так увлечься, чтоб из 1800 метров стырить последний метр?! Именно тот, что обязателен по нормативам! А потом экспертиза установила, что и песок при стройке авиаполосы использовали не тот, а попроще. Теперь уголовное дело, суды, поиск потерянного миллиарда... Так Великий Устюг остался еще и без аэропорта….
- Правда где? – приставал он.
С самого начала Экспедицию, признаться, мучают дискуссии. Редакция вместе с группой читателей (звонки из Веллингтона и Берлина), считала нас закоренелыми пессимистами. Они желали хрустального, жизнеутверждающего (у жителей столиц, заметил, истории о чужих бедах вызывают смертную тоску). Им противостояла группа правдорубов (группа читателей из Канады, Иркутска и Хабаровска), подозревающие - мы прячем язвы общества. К последним примкнул и наш Ваня, неожиданно решивший, что он - совесть экспедиции.
- Какой дед Мороз! – лютовал он. – Тут столько человеческих проблем!
Проблем в Великом Устюге, действительно, было много.
Но и они были волшебными…
(«Ворсобин, очнись! – застонал Иван)
В день нашего приезда в Великом Устюге случился политический скандал. Русский, конечно. (когда всем все равно, но несколько человек в «Контакте» возмущены). Шли тайные выборы главы района.
- Почему тайные? – удивляюсь, - Большинству фиолетово - что есть глава, что нет… В России эти персонажи приходят, уходят, чем-то заняты своем параллельном мире. Народ их не выбирает - отсюда всероссийская гармония. Ведь Главная Государственная Скрепа в том и состоит – и тем и другим друг на друга плевать…
Но мы приехали все-таки в удивительный момент. В Великом Устюге глава-единорос придумал оригинальный способ устранения популярных соперников. Похоже, первым на Руси, он специальным законом запретил простым смертным избираться на высший в городе пост. Теперь главой может стать только чиновник, «имеющий опыт муниципальной службы».
То, что главный оппонент главы – популярный оппозиционный депутат никогда не был чиновником – конечно, совпадение. Поэтому решили выбрать тихо. В режиме спецоперации. Утром заседание депутатов. Днем инаугурация. Вечером банкет.
- И что? – скажут многие. Фу. Политика. Чума на оба дома. Даже если примут закон – главой может стать только глава, губернатором – губернатор, президентом – президент, нам все равно.
- И мне, если честно – подтверждает Ваня.
- Но если чиновники будут и дальше сами себя избирать - говорю, -, смотри, что получится…
Есть, например, в Великом Устюге дамба. От наводнений. Хорошее, дорогое сооружение на несколько миллиардов рублей. Работы почти закончены. Деньги закопаны
Журналистка-расследователь, корреспондент местной газеты «Устюжаночка» Антонида Смолина задает мне вопрос, который мучает здесь многих – почему, при строительстве дамбы, оставили без ее защиты несколько деревень? Кто решил – что именно этими деревнями надо при наводнении пожертвовать? И почему дамба вместо защиты от половодья, наоборот его провоцирует, не давая талой воде уйти в реку?
- Кто дамбы спроектировал? – спрашиваю.
- Федералы.
- Кто за ними должен следить от имени жителей?
- Глава.
- И у меня вопрос, - говорю я Ивану (он привык, что я, таким образом, разговариваю сам с собой) , - Мы знаем, что градоначальников и губернаторов на самом деле назначает Москва (без прямых выборов мэров, и введении муниципальных фильтров для отбора кандидатов в губеры – это и есть назначение) кому будет подчиняться градоначальник? Думаешь – людям? Они даже не знают, как его зовут. И не будет глава спорить с центром из-за местных жителей. Защищать деревни? Зачем?! Федералы, губернатор – вот его настоящие хозяева.
Или, возьмем (вхожу в веселый обличительный раж) местный аэропорт. Хорошая же была идея - реконструировать посадочную полосу Великого Устюга для приема новых классов самолетов. Миллиард двести миллионов закопали. Но выяснилось, что полосе не хватает одного метра. Вот как можно так увлечься, чтоб из 1800 метров стырить последний метр?! Именно тот, что обязателен по нормативам! А потом экспертиза установила, что и песок при стройке авиаполосы использовали не тот, а попроще. Теперь уголовное дело, суды, поиск потерянного миллиарда... Так Великий Устюг остался еще и без аэропорта….
- Это разве по-хозяйски?! – переживал я. – Кто за это отвечает? Скажу, Ваня, тебе так - пока чиновники будут жить в своем зазеркалье и выбирать друг друга – никто. Концов не найдешь.
- Ну-ну… - усмехнулся Иван, обнаружив меня, наконец, в нормальном состоянии. То есть – в гневе.
- По моему, ты готов к встрече с Дедом Морозом – кивнул он.
И мы пошли на волшебную стрелку.
- Ну-ну… - усмехнулся Иван, обнаружив меня, наконец, в нормальном состоянии. То есть – в гневе.
- По моему, ты готов к встрече с Дедом Морозом – кивнул он.
И мы пошли на волшебную стрелку.
Что сразу бросилось в глаза – Дедушка старик продуманный. Его дворец облеплен кондиционерами. Я даже спросил у Снеговика («Я Снеговичка!» – оскорблено вскинулась та) – мол, жарко дедушке?
Снеговичка ответила так, будто живет она не со Снегурочкой и Оленями. Будто она переодетая сотрудница, которая устала отвечать на идиотские вопросы посетителей.
«Летом тут много народа» - буднично произнесла она.
Снеговичок повел(-ла) нас по дворцу, стоящему посредине Русского Диснейленда – сравнительно скромному, зато с гостиницей и зоопарком. Кабинет Деда Мороза – стандартный для руководителя патриархальной страны. На стене Волшебный Герб. Отсутствие компьютера. Мешок писем. Карта мира со сказочными, местами дорисованными границами.
Письма Деду Морозу, кстати, клад для социологов, психологов. Девочка 43 годика. Длинный список желаний. А в конце, по привычке: «Не забудь про майонез».
- Мамы обычно просят домики у моря, а папы - машину Infiniti последней модели. – пел нам сказочным голосом Снеговичок
Но девочки, оказывается (кто бы мог подумать!) более алчны. Рекорд - письмо из 89 пунктов. А еще - просьба прислать миллион рублей. «Дедушка, только не на новый год, не под елочку, а в течении одного месяца на банковую карту. Реквизиты и скан паспорта прилагаются».
Но пишут Дедушке и очень добрые дети. Они просят подарки не себе, а маме, папе, братику…
Дети из детдомов, из многодетных семей мечтают о «вкусненьком», из хосписов пишут «избавь нас поскорей от болезней». Солдаты просят: «Дедушка Мороз, сделай так, чтобы закончились все войны – наступил мир». 91-летняя бабушка из Пятигорска в письме рассказывает о своей трудной жизни, как прошла войну, и просит: «Дедушка мороз, пришли мне, пожалуйста, валенки». Сахарный диабет, мол, и все деньги уходят на лекарство. (И, видимо, кого только не просила бабушка, осталось только написать Деду Морозу).
В тронном зале нас встретил Хозяин Сказочного Мира – сам Дед. Большой. Высокий. С качественной бородой.
- Далеко вы собрались! – басом пропел (тут так принято) Волшебник, и ударив посохом, задвинул стандартную новогоднюю речь. Странно, думаю, даже противоестественно - Дед есть, а детей рядом нет. Пришлось помолодеть лет на 40.
- Дедушка, - говорю, - Дай нам всем мира.
Снеговик вздрогнул и с интересом уставился на Хозяина. Елка вспыхнула. Мороз осекся.
Взглянул Дед с царственной высоты и молвил:
- Я всегда желал и желаю только мира! И пусть он настанет в следующем году!
Снеговичка ответила так, будто живет она не со Снегурочкой и Оленями. Будто она переодетая сотрудница, которая устала отвечать на идиотские вопросы посетителей.
«Летом тут много народа» - буднично произнесла она.
Снеговичок повел(-ла) нас по дворцу, стоящему посредине Русского Диснейленда – сравнительно скромному, зато с гостиницей и зоопарком. Кабинет Деда Мороза – стандартный для руководителя патриархальной страны. На стене Волшебный Герб. Отсутствие компьютера. Мешок писем. Карта мира со сказочными, местами дорисованными границами.
Письма Деду Морозу, кстати, клад для социологов, психологов. Девочка 43 годика. Длинный список желаний. А в конце, по привычке: «Не забудь про майонез».
- Мамы обычно просят домики у моря, а папы - машину Infiniti последней модели. – пел нам сказочным голосом Снеговичок
Но девочки, оказывается (кто бы мог подумать!) более алчны. Рекорд - письмо из 89 пунктов. А еще - просьба прислать миллион рублей. «Дедушка, только не на новый год, не под елочку, а в течении одного месяца на банковую карту. Реквизиты и скан паспорта прилагаются».
Но пишут Дедушке и очень добрые дети. Они просят подарки не себе, а маме, папе, братику…
Дети из детдомов, из многодетных семей мечтают о «вкусненьком», из хосписов пишут «избавь нас поскорей от болезней». Солдаты просят: «Дедушка Мороз, сделай так, чтобы закончились все войны – наступил мир». 91-летняя бабушка из Пятигорска в письме рассказывает о своей трудной жизни, как прошла войну, и просит: «Дедушка мороз, пришли мне, пожалуйста, валенки». Сахарный диабет, мол, и все деньги уходят на лекарство. (И, видимо, кого только не просила бабушка, осталось только написать Деду Морозу).
В тронном зале нас встретил Хозяин Сказочного Мира – сам Дед. Большой. Высокий. С качественной бородой.
- Далеко вы собрались! – басом пропел (тут так принято) Волшебник, и ударив посохом, задвинул стандартную новогоднюю речь. Странно, думаю, даже противоестественно - Дед есть, а детей рядом нет. Пришлось помолодеть лет на 40.
- Дедушка, - говорю, - Дай нам всем мира.
Снеговик вздрогнул и с интересом уставился на Хозяина. Елка вспыхнула. Мороз осекся.
Взглянул Дед с царственной высоты и молвил:
- Я всегда желал и желаю только мира! И пусть он настанет в следующем году!
Русская дорога полна сомнений. Через первую сотню встреч, интервью, разговоров «зажизнь», ты слышишь потрескивание. То ли мороз ломает деревья, то ли трещат стереотипы. Ты даже спрашиваешь себя - а существует ли вообще русский народ? Как что-то единое? Как сколько-нибудь целое?
Ночь. Пока мы сидим на заправке города красиво дымящих труб – Коряжме, и соображаем – «что дальше?», расскажу три истории.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Сутки назад Ваня уехал один, на попутном «дальнобое». Меня, в обычной степени окоченения, подобрал убежденный сторонник власти Александр, житель небольшого вологодского поселка Нюксеница.
- Молодые обнаглели. – ворчал хозяин старенькой Лады-Гранта, - Зла на них нет. Денег им все мало…
Александр – человек положительный. Серьезный. Сын - студент, дочка совсем взрослая, в городе. Работает Александр в «Газпроме», на газораспределительной станции. 60 тысяч - сутки через двое. И всем Александр доволен. Конечно, как и многие, он ворчит на расплодившимися инструкции , которые «пишут какие-то дураки в Москве». (Раньше, говорит, висела табличка: в случае аварии, жми такой-то рычаг, а теперь вместо нее - квест из пятнадцати пунктов).
Но на «критиканов» Александр зол.
- А кто они такие? – ругается, - Чего они достигли? Нам на работе предприятие платит 280 тысяч при рождении ребенка. Вы знаете, чем я кормлю котов?
- Чем? – послушно спрашиваю.
- Корюшкой. А соседи – минтаем. А все почему?
- Потому что вы заработали, а молодежь – нет – понимаю ход александровских мыслей.
Через час передо мной во всей красе расцвел внутренний мир Государственника и Лоялиста.
Мир оптимизма, трудолюбия и веры в будущее. Смесь Комсомола, Православия и Американской мечты, помноженной на святую веру в государство.
- В наше время, чтоб разряд получить, надо было год пахать, а молодым сразу дают – ругался Александр, - А ты паши, как я, работай – начинай с маленькой зарплаты, показывай себя… А им (проклятым молодым) сразу – выложь-да-положь.
Подъезжаем к перекрестку – наши пути расходятся.
- У вас весь поселок в Газпроме работает? – спрашиваю на прощанье.
- Нет, - отвечает с удивлением, мол, «да ты что!»
- Газпром исполняет мечты? – улыбаюсь.
- Может и так, - понял меня газпромовец, и усмехнувшись, добавил – Давай честно – да, мне повезло – но и ты согласись: русские работать не любят. Да и я и сам, признаться, через силу…
Ночь. Пока мы сидим на заправке города красиво дымящих труб – Коряжме, и соображаем – «что дальше?», расскажу три истории.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Сутки назад Ваня уехал один, на попутном «дальнобое». Меня, в обычной степени окоченения, подобрал убежденный сторонник власти Александр, житель небольшого вологодского поселка Нюксеница.
- Молодые обнаглели. – ворчал хозяин старенькой Лады-Гранта, - Зла на них нет. Денег им все мало…
Александр – человек положительный. Серьезный. Сын - студент, дочка совсем взрослая, в городе. Работает Александр в «Газпроме», на газораспределительной станции. 60 тысяч - сутки через двое. И всем Александр доволен. Конечно, как и многие, он ворчит на расплодившимися инструкции , которые «пишут какие-то дураки в Москве». (Раньше, говорит, висела табличка: в случае аварии, жми такой-то рычаг, а теперь вместо нее - квест из пятнадцати пунктов).
Но на «критиканов» Александр зол.
- А кто они такие? – ругается, - Чего они достигли? Нам на работе предприятие платит 280 тысяч при рождении ребенка. Вы знаете, чем я кормлю котов?
- Чем? – послушно спрашиваю.
- Корюшкой. А соседи – минтаем. А все почему?
- Потому что вы заработали, а молодежь – нет – понимаю ход александровских мыслей.
Через час передо мной во всей красе расцвел внутренний мир Государственника и Лоялиста.
Мир оптимизма, трудолюбия и веры в будущее. Смесь Комсомола, Православия и Американской мечты, помноженной на святую веру в государство.
- В наше время, чтоб разряд получить, надо было год пахать, а молодым сразу дают – ругался Александр, - А ты паши, как я, работай – начинай с маленькой зарплаты, показывай себя… А им (проклятым молодым) сразу – выложь-да-положь.
Подъезжаем к перекрестку – наши пути расходятся.
- У вас весь поселок в Газпроме работает? – спрашиваю на прощанье.
- Нет, - отвечает с удивлением, мол, «да ты что!»
- Газпром исполняет мечты? – улыбаюсь.
- Может и так, - понял меня газпромовец, и усмехнувшись, добавил – Давай честно – да, мне повезло – но и ты согласись: русские работать не любят. Да и я и сам, признаться, через силу…
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Два дальнобойщика.
Первый - Виктор Юрьевич. «Газель». Из Рязани. Его имя гордо красуется на лобовом стекле. Душевный мужик. Такие рассыпаны по стране Богом, чтоб уж совсем не разочароваться в человечестве. Не мы его поймали, он - нас. Грузовик стоял на обочине. Увидел рязанский парень двух доходяг. Просигналил – садись.
- Спасибо, Виктор Юрьевич, - говорю, и, ныряя в уютную кабину, решаю сострить, - Будь у вас мое имя, вы бы лобовое стекло им не украсили…
- Как же зовут тебя? – удивился рязанец.
- Владимир Владимирович
Смеется.
Едет Виктор Юрьевич в Пермь, потом – домой.
- Переночую, посмотрю на детей - говорит, - И снова в дорогу.
У него ИП. Сколько заказов сможет найти, столько денег домой привезет. Сейчас предложений все меньше, перевозки в стране падают, как и цены на интернет-аукционах.
Чтобы выжить – работать с каждым месяцем приходится все больше.
- Раньше я на РЖД водителем служил, - говорит, - Когда стали платить по 18 тысяч в месяц, срезая премии, уволился.
- А остальные водители?
- Вот я тоже не пойму, Владимир Владимирович – ткнул в меня пальцем Виктор Юрьевич, - Как, по вашему, Владимир Владимирович, можно жить на 18 тысяч?! А они упорно работают за эти гроши… По моему (после задумчивой паузы заметил Витя), мы, работяги, скоро встанем перед выбором – или успокоиться, быть нищими дома, перебиваясь огородом, да ягодами. Или как я жить в машине, выжимая из себя все.…
На следующий день, - развитие темы. У Екатеринбурга (забегу вперед) встречаю татарина Рената. Тоже дальнобой, на любимой водилами - «Скании». Меня он подсадил штатно, на заправке, а вот несчастливого Ваню, уехавшего вперед в минус 30, пришлось нам с Ренатом спасать. Сам вид жалкой, скорченной фигурки Макеева, по колено в снегу – вызывал озноб.
- Смотри, как все устроено – учил меня Ренат, пока Ваня ледяной глыбой с выпученными глазами, оттаивал в кабине. – В Казани нормальной работы, если ты не из влиятельной фамилии, нет. Я казанец – это, поверь, знаю точно. Мне, чтоб заработать 120 тысяч рублей, нужно в день проехать 700 километров, потому что платят «от колеса». Поэтому я вечно в дороге. Я ребенка не вижу. Раз в месяц забегаю домой на два часа. Ты рассказываешь, что знаешь дальнобоя, который любит свою работу?(я действительно, рассказал об Андрюхе из Чувашии, что вез меня из Тюмени: «Приеду домой, два дня побуду – и не могу, дорога зовет!»- говорил он). Больной человек. Чему тут радоваться? Из-за этих ср..ых 120 тысяч люди подыхают в дали от своих семей, как собаки, на дороге. От инсультов валятся. Выжимают работодатели наши силы, здоровье. Посмотри на авито объявления – приглашают водителей, даже без опыта. Потому что наши хозяева ничем не рискуют: платят они «черным налом», для государства и пенсионного фонда мы безработные, а что-то нарушим – оштрафуют…
- Ты слишком сурово смотришь на жизнь, - замечаю, чувствуя себя Александром из Нюксеницы, - Меняй работу. Стань (оцениваю здорового Рената – куда бы его определить?) фермером.
- Это еще хуже, - кривится дальнобойщик, - Мой брат фермер. Если вырастить бычка, то при вычете стоимости корма, горючего, налогов и других трат – заработок с него 10 тысяч рублей. Это имеет какой-то смысл, если стадо в 500 голов. Даже если я переучусь и пойду на завод, будет та же история. На производствах оптимизация. Это когда из 50 человек, работавших в три смены, хозяин оставляет 25. И на участке, где работали трое, теперь вкалывают двое. Зарплаты те же, но за сверхурочные – доплаты. И люди, цепляясь за лишнюю тысячу, вкалывают без выходных. И боятся – лишь бы не заболеть, потому что больничный грошовый, от ставки… И ты, Володя, ты предлагаешь мне начинать с нуля?!
Та, Россия, что из Нюксениц, ответила бы, конечно! Работай, не ной, верь в себя, будь оптимистом!
Представляю, как Ворчливая Россия Рената, послала бы Россию Александра…
Но я, чуял, есть и третья сторона…
Два дальнобойщика.
Первый - Виктор Юрьевич. «Газель». Из Рязани. Его имя гордо красуется на лобовом стекле. Душевный мужик. Такие рассыпаны по стране Богом, чтоб уж совсем не разочароваться в человечестве. Не мы его поймали, он - нас. Грузовик стоял на обочине. Увидел рязанский парень двух доходяг. Просигналил – садись.
- Спасибо, Виктор Юрьевич, - говорю, и, ныряя в уютную кабину, решаю сострить, - Будь у вас мое имя, вы бы лобовое стекло им не украсили…
- Как же зовут тебя? – удивился рязанец.
- Владимир Владимирович
Смеется.
Едет Виктор Юрьевич в Пермь, потом – домой.
- Переночую, посмотрю на детей - говорит, - И снова в дорогу.
У него ИП. Сколько заказов сможет найти, столько денег домой привезет. Сейчас предложений все меньше, перевозки в стране падают, как и цены на интернет-аукционах.
Чтобы выжить – работать с каждым месяцем приходится все больше.
- Раньше я на РЖД водителем служил, - говорит, - Когда стали платить по 18 тысяч в месяц, срезая премии, уволился.
- А остальные водители?
- Вот я тоже не пойму, Владимир Владимирович – ткнул в меня пальцем Виктор Юрьевич, - Как, по вашему, Владимир Владимирович, можно жить на 18 тысяч?! А они упорно работают за эти гроши… По моему (после задумчивой паузы заметил Витя), мы, работяги, скоро встанем перед выбором – или успокоиться, быть нищими дома, перебиваясь огородом, да ягодами. Или как я жить в машине, выжимая из себя все.…
На следующий день, - развитие темы. У Екатеринбурга (забегу вперед) встречаю татарина Рената. Тоже дальнобой, на любимой водилами - «Скании». Меня он подсадил штатно, на заправке, а вот несчастливого Ваню, уехавшего вперед в минус 30, пришлось нам с Ренатом спасать. Сам вид жалкой, скорченной фигурки Макеева, по колено в снегу – вызывал озноб.
- Смотри, как все устроено – учил меня Ренат, пока Ваня ледяной глыбой с выпученными глазами, оттаивал в кабине. – В Казани нормальной работы, если ты не из влиятельной фамилии, нет. Я казанец – это, поверь, знаю точно. Мне, чтоб заработать 120 тысяч рублей, нужно в день проехать 700 километров, потому что платят «от колеса». Поэтому я вечно в дороге. Я ребенка не вижу. Раз в месяц забегаю домой на два часа. Ты рассказываешь, что знаешь дальнобоя, который любит свою работу?(я действительно, рассказал об Андрюхе из Чувашии, что вез меня из Тюмени: «Приеду домой, два дня побуду – и не могу, дорога зовет!»- говорил он). Больной человек. Чему тут радоваться? Из-за этих ср..ых 120 тысяч люди подыхают в дали от своих семей, как собаки, на дороге. От инсультов валятся. Выжимают работодатели наши силы, здоровье. Посмотри на авито объявления – приглашают водителей, даже без опыта. Потому что наши хозяева ничем не рискуют: платят они «черным налом», для государства и пенсионного фонда мы безработные, а что-то нарушим – оштрафуют…
- Ты слишком сурово смотришь на жизнь, - замечаю, чувствуя себя Александром из Нюксеницы, - Меняй работу. Стань (оцениваю здорового Рената – куда бы его определить?) фермером.
- Это еще хуже, - кривится дальнобойщик, - Мой брат фермер. Если вырастить бычка, то при вычете стоимости корма, горючего, налогов и других трат – заработок с него 10 тысяч рублей. Это имеет какой-то смысл, если стадо в 500 голов. Даже если я переучусь и пойду на завод, будет та же история. На производствах оптимизация. Это когда из 50 человек, работавших в три смены, хозяин оставляет 25. И на участке, где работали трое, теперь вкалывают двое. Зарплаты те же, но за сверхурочные – доплаты. И люди, цепляясь за лишнюю тысячу, вкалывают без выходных. И боятся – лишь бы не заболеть, потому что больничный грошовый, от ставки… И ты, Володя, ты предлагаешь мне начинать с нуля?!
Та, Россия, что из Нюксениц, ответила бы, конечно! Работай, не ной, верь в себя, будь оптимистом!
Представляю, как Ворчливая Россия Рената, послала бы Россию Александра…
Но я, чуял, есть и третья сторона…